Текст книги "Реанимация (СИ)"

Автор книги: Андрей Бехтерев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

5. Хирургия

«Скорая» с мигалками лихо неслась по вечернему городу, нарушая правила и прорубая пробки. Рома смотрел в окно на сверкающие предновогодними огнями улицы.

Приехав в больницу, врач отвел больного в приемную, подписал какие-то бумаги и ушел. Рома сел на обтянутую потертым дерматином скамейку и стал ждать. В приемной было многолюдно. Туда-сюда шныряли врачи. Рому вызвали к окошку, уточнили его данные, попросили расписаться. Через какое-то время у него взяли кровь из пальца, потом – кровь из вены, потом сделали УЗИ, взяли мочу, сняли кардиограмму. Все делалось через большие промежутки времени. Роме казалось, что про него постоянно забывают. Так, наверное, и было.

В коридоре тем временем стало шумно. Привезли крупного товарища лет 40 на кресле-каталке. У него был свежий еще не загипсованный перелом ноги. Товарищ вел себя буйно: ругался матом, приставал ко всем подряд – от врачей до больных, несколько раз вставал с кресла на сломанную ногу после чего с криком падал назад. Он просил вызвать ему такси, размахивая стопкой банкнот, обещал большие чаевые. «10 тысяч дам за звонок». Вскоре вся приемная знала, что товарищ – дагестанец, что он – коренной москвич, что работает охранником в ФСБ, что у него 240 тысяч в кармане – «ты пересчитай, если не веришь, что уставился, мудак». Потом он стал раскручивать на секс медсестру, которая пыталась его утихомирить. «5 тысяч дам и еще на чай 5. Только в *опу, чур. Мне так больше нравится. У меня 240 тысяч в кармане. Я аванс получил. Тебя за бесплатно никто так не вы*бет, а я денег дам. Такси вызывай». Медсестра, как ни странно, восприняла предложение, как комплимент и любезничала в ответ. Потом товарищ стал орать на больного, сидевшего на кушетке рядом с Романом. «Сейчас глаза тебе сделаю, как у мишки плюшевого, будешь моргать пуговичками на иголочках». Потом пришел здоровенный 2-х метровый врач и стал успокаивать буяна. Буян успокоился. Врач ушел и крики понеслись по новой. Потом началась потасовка между буяном и новоприбывшим бомжом. Бомж предлагал товарищу «залезть назад на пальму» на что товарищ ответил: «ты сам сейчас на пальму полезешь». Товарищ, махая кулаками вскочил с кресла, встал на сломанную ногу и скривившись от боли, упал назад. Кресло перевернулось, и буян с грохотом упал на пол. «Получил, овца. Сейчас вообще тебя урою», – радостно закричал бомж и стал пинать лежащего врага по больной ноге. Товарищ заорал. Из приемной выбежали 2 медсестры. Они отогнали бомжа и стали поднимать больного. Товарищ стал драться с медсестрами. «Идите, сосите», – повторил он раз 15…

– Роман Бугаев? Пойдемте.

Рома поднял глаза. (Бугаев была его фамилия.) Перед ним стоял невысокий врач в белом халате. Они зашли в кабинет.

– Так, так, – повторял врач, бегло просматривая листочки с анализами. – Выпивали алкоголь?

– Да, – ответил Рома.

– Хорошо. Так, так. Ну что, ляжете в больницу?

– А нужно?

– Да. Полежите в хирургии, прокапаетесь. Новый год скоро. Надо быть в форме. В принципе ничего страшного, но пару дней надо полежать.

– Хорошо, – кивнул Рома. – А что у меня?

– Панкреатит.

В сопровождении медсестры Роман дошел до лифта. Они поднялись на пятый этаж, в «хирургическое отделение». Медсестра отдала Ромину карту дежурной и ушла. Дежурная стала заполнять бумаги.

– Телефон близких, – спросила дежурная.

– Что? – не понял Рома.

– Телефон по которому звонить, если с вами что-то случится.

– Плюс 7. 926… – стал диктовать Рома телефон жены, но остановился. – Не надо телефона. Не пишите.

Рома побоялся, что Вере позвонят и расскажут про все его болезни и что она потом затаскает его по врачам.

– Не надо? – переспросила дежурная. – Как хотите.

Романа положили в 12-ю палату. В палате было 8 кроватей и только одна из них была свободной. Роман подошел к ней и стал располагаться.

На соседней кровати сидел крупный седой мужчина кавказской внешности. Он был похож на горца. Рома поймав на себе его взгляд, хотел сказать: «здравствуйте», но приглядевшись понял, что Горец смотрит чуть в сторону – просто задумался. Рома сел на кровать и осмотрелся. У стенки напротив два молодых человека смотрели на планшете какой-то ужастик. Рядом с ними под капельницей лежал старичок. Между кроватями ходил, что-то бормоча под нос, еще один пенсионер. Слева от Романа в одних трусах лежал парнишка, по виду школьник старших классов. У него был перебинтован живот. Рома подумал, что парнишку ударили ножом, но позже из подслушанного разговора выяснилось, что ему просто вырезали грыжу.

Рома никогда раньше не лежал в больнице, если не считать далекого детства. В принципе тут было не так кошмарно, как казалось на «воле». Лежи себе и ничего не делай. Когда еще придется.

Пришла медсестра с уколами. Кололи всех, в том числе и Роме досталось. Лечение началось. Потом медсестра привезла для Романа капельницу. В вену на запястье она воткнула иглу и поставила катетер. На капельнице висели две емкости с раствором. Медсестра их подсоединила.

Рома часто слышал выражение «прокапаться», но первый раз ему делали эту процедуру. Раствор капля за каплей вливался в вену. Больной приготовился выздоравливать.

В палату зашел врач и подошел к Роману.

– На что жалуетесь? – спросил он.

– Целый день не было аппетита и слабость сильная, – в который раз за сегодня сказал Роман. Молодые люди в углу захихикали. Врач стал мять Роме живот. Больно не было. Врач ушел, сказав на прощание, что бы Рома пока ничего не ел. Больной кивнул. Ему все равно не хотелось.

В больнице выключили свет. Пора было спать. Емкости с раствором опустели. Медсестра увезла капельницу. Рома уснул.

6. Плохие анализы

– Вставай! Вставай!

Рома открыл глаза. Была ночь. Рядом с кроватью стояла новая капельница, на которой висело 4 емкости. Молодой врач, похожий на студента, снял с Ромы одеяло и положил ему на левый бок ледяную грелку.

– Очень-очень плохие анализы, – сказал врач, подсоединяя катетер к капельнице. Вид у врача был взволнованный и испуганный. Роме хотелось спать и испуг врача ему не передался.

– Тебе когда-нибудь мочеотводящий катетер ставили? – спросил врач, неожиданно забравшись на больного верхом.

– Что? – не расслышал Рома. – Что поставили?

– Сейчас узнаешь, – улыбнулся врач. Он снял с Ромы трусы и взял в руки его член. Рома напрягся.

– Будет немного неприятно, – сказал врач и стал засовывать в член силиконовую трубку. Было жутко больно.

– Ты что делаешь? Больно же! – стал кричать на врача Рома. Врач, не обращая внимания на крики больного засовывал трубку все глубже, пока она не достигла мочевого пузыря. Врач слез с Романа и привязал мочеприемник, висящий с другого конца трубки, к каркасу кровати.

– Грелку крепче держи, – сказал врач, вставая. – Очень-очень плохие анализы. Я еще приду.

Врач ушел. Рома чувствовал себя изнасилованным: лежать было неудобно, грелка постоянно сползала и главное – эта идиотская трубка, засунутая в половой орган.

Утро в больнице наступало рано. Сначала пришли медсестры с уколами и таблетками, потом был завтрак, потом все стали заниматься своими делами. Рома, почти не спавший ночью, дремал. Его разбудили новой капельницей.

– Меня, когда привезли, я мокрый весь был, сознание от боли терял, а у него нет аппетита, – смеясь рассказывал молодой парень другу. – Эти интерны, вообще, чокнулись. Всю ночь беднягу заливали. 8 емкостей сменили. А чудик все кричал: «плохие анализы, плохие анализы». Попрактиковаться захотел.

– Интерны, блин, – добавил друг, – что с них взять.

Рома понял, что говорят о нем. То, что ночной врач был интерном-чудиком успокаивало. Значит очень плохих анализов не было.

– Снимите, пожалуйста, мне эту штуку, – попросил Рома, проходящую мимо медсестру, показывая на свой мочеприемник.

– Нельзя.

– А когда снимите?

– Нельзя, – повторила сестра и ушла.

Рома снова задремал. Его несколько раз будили уколами. Снова поставили капельницу. Время тянулось медленно. После обеда Рому повели на первый этаж делать УЗИ. Вернувшись он обнаружил рядом со своей кроватью двух молодых людей. Они пришли навестить Горца и что-то оживленно рассказывали ему на своем языке. Больной только кивал в ответ с еле заметной улыбкой. Потом они стали показывать видео на телефоне. Горец стал улыбаться более заметно.

В это же время к молодому человеку, критиковавшему интерна, пришла жена. Она оказалась толстой, страшной и деловой. 3 достоинства в одном флаконе с целлюлитом. Реальная альфа-самка. Рома искренне порадовался за молодого человека. Они производили впечатление хорошей пары.

Тут в палату вбежал новый врач. За ним как шлейф влетели две медсестры. Врач стремительно подошел к Роме.

– Пил вчера алкоголь? – сурово спросил он не поздоровавшись.

– Да, – кивнул Рома.

– Что? Сколько?

– Что сколько? – не понял Рома.

– Водку? Сколько бутылок? – еще суровей уточнил доктор.

– Водку, но немного. Грамм 300 вчера, а позавчера – грамм 700-800, где-то полторы бутылки, – по возможности точно ответил Рома.

Доктор зло хмыкнул и убежал.

«Наверное, прямо сейчас выпишут, – решил Рома. – Больница переполнена. Нечего место всяким алкашам занимать».

Рома полез за планшетом, который взял с собой. Пора было возвращаться в будни. Wi-Fi в палате не ловил. Рома вытащил симку из телефона, вставил в планшет, вышел в Интернет, проверил почту. Редкий случай, когда он обрадовался отсутствию писем. Потом он вернул симку в телефон, достал наушники и включил на планшете «Свадьбу Фигаро» Моцарта с 3-го акта. Он уже несколько лет слушал в наушниках исключительно Моцарта. А ведь когда-то был меломаном – рок-н-рольщиком и слушал все подряд. А потом как замкнуло.

За окном начало темнеть. Включили свет. Зазвонил телефон. Звонила Вера. Она спросила, как дела.

– Все нормально. Наверное, выпишут сейчас. Хотя скорей всего завтра… Ну да, капельницы, уколы колют… Ничего не говорят… Панкреатит вроде, но упрощенный. Ничего уже не болит… Больница? 65-я, по-моему, … У Лизы завтра елка, помнишь?.. Ну я уже тогда не пойду, ты сходи… Хорошо… Ну что ты опять заладила. Я вообще не пью сейчас… Сама ты алкашка. Отвали.

Рома бросил трубку. Вера опять напала со своим алкоголем. «Вот, гадина, – зло думал он. – Чуть настроение появится так тут же летит коршуном». Рома воткнул наушники. Барбарина пела свою красивую песенку.

В палату быстро вошла медсестра с большим пакетом и направилась прямиком к Роме. Больной вынул наушники из ушей.

– Так, Бугаев, все выключаем, – решительно сказала медсестра.

Рома выключил музыку.

– Что случилось? Выписывают?

– Нет. Всё выключай и давай сюда. Ценные вещи есть? Планшет давай, телефон. Деньги есть?

– Есть немного, – растерянно сказал Рома, и полез в сумку за кошельком. В кошельке было 750 рублей. Медсестра пересчитала деньги и положила кошелек в пакет вместе с гаджетами. Потом она стала собирать остальные вещи в большой мешок. Курта, джинсы, ботинки – всё туда поместилось.

– Трусы тоже снимай, – попросила медсестра.

Рома хотел спросить: «зачем?», но не спросил. Он молча снял трусы, вытащил их из-под одеяла и отдал.

– Ложись поудобней, поедем, – сказала медсестра, снимая стопор с колес кровати.

– Куда?

– В реанимацию.

7. Отделение интенсивной терапии

Реанимация (отделение интенсивной терапии) была тремя этажами ниже хирургии, на 2-м этаже. Они спустились на грузовом лифте. Рому привезли в одну из палат. Кроме него в палате было еще 3 места – два напротив и одно – справа. Каждое место было оборудовано разными штативами. Светились мониторы, мигали разноцветные лампочки.

«Почему реанимация? Что это означает? Реанимация – это плохо. Типа, когда человек умереть может или после неудачной операции, или в коме. Но у меня-то ничего уже не болит. Может перепутали с кем-нибудь? Вряд ли. Наверное, правда, плохие анализы. Блин, как не во время-то. Новый год же скоро. Надеюсь это ненадолго».

Рома осмотрелся. В палате лежали 3 пожилые женщины. Та что справа громко рассказывала той, что напротив, историю своей болезни. Номера больниц, этажей, названия улиц, районов, имена, отчества, фамилии были крепко приправлены наименованиями лекарств, болезней, процедур, дозировок. Иногда даже мелькала латынь с характерным оканьем. «Да?» – заканчивала очередную часть своего повествования болтливая больная и повторяла этот вопрос до тех пор, пока ее молчаливая собеседница с нескрываемой ненавистью не отвечала «да». Только после этого болтушка продолжала рассказ. Третья больная, лежавшая по диагонали от Романа, тоже принимала участие в разговоре, но ее игнорировали. «Заткнись уже, заткнись, ненавижу. Заткнись уже, заткнись, ненавижу и т.д.» – тихо шипела она. Похоже у нее были проблемы с голосом.

Лучше всего Роману была видна шипящая тетка. Она полусидела на подушке, отбросив простынь в сторону. У Ромы было плохое зрение, но он, прищурившись, разглядел ее, похожие на два сдутых шарика, сиськи. Она то и дело била по ним своими, обтянутыми кожей, ладошками. Тетка была голой и не скрывала свои прелести. Эротика была редкостная. Рома поморщился от отвращения. Вспомнилась песня певца Шуфутинского «За милых дам» с бодрым дон-жуановским зачином: «мне нравятся все женщины на свете». «Его бы на мое место», – подумал Рома и тихо засмеялся, представив бородатого котяру с вечным мартом в голове, поющим соблазняющую арию бешеной старой тетке. «Лучше педиком быть, чем таким мега-гетеросексуалом».

В палату вошел врач с папкой в руках. Он подошел к Роме и, встретившись с ним взглядом, улыбнулся. Рома улыбнулся в ответ. Улыбка у доктора была милой и вообще, он походил на доктора Айболита из детской сказки. Сходство придавали круглые очки, висящие на кончике носа.

– Алкоголь употребляли? – спросил Айболит, смотря в папку. Это была Ромина медицинская карта.

– Да, – кивнул Рома.

– Как долго пили?

Рома задумался не зная, что ответить.

– 2-3 дня? – снова спросил Айболит. Рома молчал. – Ну сколько, неделю, две, месяц, полгода?

– Полгода, – ответил после паузы Роман, выбрав наиболее приближенный к правильному, вариант. Правильный вариант был «лет 15 с небольшими перерывами», но Рома поскромничал его озвучивать. Доктор нахмурился, вздохнул, что-то записал в карту и снова заулыбался.

– У вас уже был панкреатит?

– Да. 4 года назад был приступ. Острый.

– А вам разве не говорили, что панкреатит не вылечивается? Он на всю жизнь. И что алкоголь больным панкреатитом категорически противопоказан?

– Говорили.

– Прекрасно, – сказал доктор и ушел.

Через несколько минут пришла высокая сухопарая медсестра, похожая на лыжницу. Она стала доставать из железного шкафчика банки с жидкостью и с грохотом их ставить на полку, висевшую над головой Романа.

– Ну что, допился? – спросила она больного, хриплым голосом.

Рома кивнул.

– Что отмечал-то?

– Свою жизнь, – буркнул в ответ больной.

Медсестра сурово хихикнула и продолжила расставлять емкости с раствором.

– А скажите, – решил поболтать Рома, – у вас тут долго держат? В смысле, Новый год скоро. Меня до Нового года выпишут?

– В лучшем случае ты встретишь Новый год здесь, – сурово ответила медсестра. – Хотя, скорей всего, тебя выпишут до Нового года, не переживай. Только через морг, вперед ногами выпишут.

Получив такой ответ, Рома расхотел болтать. Медсестра ушла. «Оборжешься, как смешно», – разозлился он. В том, что медсестра насчет морга просто пошутила, Рома не сомневался.

Потом снова пришел Айболит. С ним была молоденькая симпатичная девушка в очках восточной внешности. «Кореянка», – решил Рома.

– Начнем, – сказал доктор Айболит, раскладывая на тумбочке инструменты. – Будем катетер ставить.

– У меня уже есть, – сказал Рома, показывая на иголку, торчащую на запястье.

– Самеля, – сказал медсестре-кореянке доктор, кивая на установленный катетер. Самиля быстро размотала бинт на Ромином запястье, выдернула нехитрую конструкцию и выкинула в урну.

Айболит попросил Рому сесть и как можно сильней нагнутся. Доктор стал стучать пальцами по позвоночнику.

– Чем сильней вы нагнетесь, тем быстрее сделаем. Сейчас я между позвонков иголку вам вставлю

– А можно мне, можно мне попробовать? – неожиданно защебетала Самиля, словно ребенок просящий игрушку.

«Нет!» – испуганно подумал Рома.

– Нет, Самеля, я сам, – ответил Айболит, щупая позвоночник.

– Ну, Евгений Эдуардович, ну пожалуйста. Я еще не разу не пробовала, – не унималась девушка.

«Не надо!» – еще больше испугался больной.

– Нет. Тут видишь позвоночник какой, – доктор постучал по позвоночнику. Позвоночник у Ромы к счастью был не очень. – Лучше помоги его согнуть.

– А это не больно? – вслух спросил Рома, напрягшись.

– Не знаю, – задумчиво ответил Айболит, тыкая иголкой ему в спину.

Самеля обхватила Рому за шею, и стала тянуть вниз. Позвоночник затрещал.

– Еще, еще давай, – недовольно кричал доктор. Девушка стала подпрыгивать. Доктор воткнул иглу. Рома взвизгнул от боли.

– Эх не туда. Давай-ка еще раз.

Медсестра обняла Рому еще крепче. В общем ее запах и сопение были милы и могли быть очень желанны, но точно не сейчас. Добрый доктор опять сунул иглу между позвонков. Рома опять взвизгнул.

– Вроде сойдет, – сказал Айболит. Рома выдохнул с облегчением. – Иди сюда, посмотри, – сказал доктор медсестре. Она тотчас обежала кровать.

– Ух ты, как красиво, – прощебетала она.

Но на этом испытания не закончились. Доктору Айболиту нужно было поставить еще один катетер, в шею. Больного повернули на бок. Роман увидел свое отражение на полированной поверхности железной тумбочки и ему стало так тоскливо, что захотелось плакать. Только присутствие симпатичной медсестры сдерживало его. Айболит быстро нашел иглой артерию и установил катетер. Почти не было больно.

На этом испытания не закончились. Минут через 15 к Роману подошел другой врач. С ним была другая медсестра. Врач не спеша стал доставать из чемоданчика инструменты. Девушка сделала Роме два укола и брызнула в рот анестезией. Глотка Романа онемела. Его попросили сесть.

– Будет не очень приятно, но не больно, – сказал врач, крутя в руках резиновый шланг. Рома перевел взгляд на девушку. Она улыбаясь кивнула.

– А что вы будете делать? – глупо улыбнувшись в ответ спросил Рома. Он уже догадывался что сейчас будет что-то жуткое.

– Только дышите и все будет хорошо, – ласково сказала медсестра, не ответив на вопрос. «Отличная формула, – усмехнулся про себя Рома. – Дышите и вам будет гораздо лучше, чем если бы…»

Роме не дали закончить мысль. Врач попросил его открыть рот. Рома открыл, и врач стал засовывать шланг прямо в глотку. Шланг был жутко толстым. Ромины глаза полезли на лоб, причем в прямом смысле. Он стал задыхаться.

– Дышите. Все хорошо, – повторяла медсестра, схватив больного за подбородок.

Рома пытался дышать, но получалось так себе. Врач тем временем заталкивал шланг все глубже и глубже. Потом шланг где-то застрял, и врач недовольно стал толкать его туда-сюда. У Ромы стало мутнеть в глазах. Медсестра несколько раз звонко ударила больного по щеке. Наконец шланг прошел глубже.

– Ну вот и все! – сказал врач, напряженно улыбнувшись.

«Как все?!», – Рома испугался, что его так и оставят с шлангом в глотке.

– Сейчас поставим зонд, и все уберем, – успокоила его медсестра.

«Какой еще зонт? Уйдите, пожалуйста, на хрен. Вы мне надоели». Роман сказал бы это вслух, но не мог.

Через шланг стали просовывать тонкую прозрачную трубочку.

– Это что бы еда шла напрямую в кишечник. Вашей поджелудочной нужно отдохнуть, – соизволил объяснить врач. Рома хотел кивнуть, но медсестра не дала.

Трубочка добралась до кишечника. Врач стал вытаскивать шланг. Это было по-своему приятно. Но Рома рано обрадовался. Вытащив шланг, врач стал заталкивать конец трубочки через носоглотку в нос. Медсестра схватила Рому за челюсти словно хотела порвать ему пасть. Наконец, они закончили. Из Роминой ноздри торчала трубочка, прикрепленная к носу скотчем и бинтом. Бинт был зацеплен за уши.

– Если дернете за зонд, то нам придется его снова вставлять. Надеюсь процедура не была приятной и вам не хочется ее повторять, – ласково улыбнувшись сказала медсестра.

– Не хочется, – кивнул Рома.

Врач сложил инструменты в чемоданчик, и они ушли.

Вдруг совсем рядом громко заиграла скрипка. Она сыграла короткую мелодию, несколько нот. Рома покрутил головой. Никого рядом не было. Только Рома решил, что послышалось, как скрипка снова проиграла туже мелодию. Это было не радио и не рингтон. Это кто-то играл на настоящей скрипке. «Глюк, – решил Рома. – Ну и пускай»

В палату вошла злая медсестра, обещавшая выписку через морг.

– Что, не смешно уже? – с кривой усмешкой спросила она Романа.

Рома хотел что-нибудь сострить в ответ, но ничего не пришло в голову. Поэтому он промолчал.

– Лежал тут недавно один такой же креативный. Все бизнес-план разрабатывал, на сделку торопился – дурачок, – сказала медсестра-злыдня, развешивая на капельнице пакеты с раствором.

Что стало с дурачком, Рома не стал спрашивать.

Вечер получился шумным. Источником шума был буйный больной, лежавший в соседней палате. Рома мог видеть сквозь дверной проем только ее часть. Буйный больной как-раз был в зоне видимости. Он с матом требовал, чтобы его отвезли домой, что если его не отвезут, то он сам уйдет. Он пытался встать, выдергивал капельницы и, похоже, укусил одну из медсестер. На помощь коллеге прибежала медсестра-злыдня и стала бить больного сначала черенком от швабры, а потом жестяным ведром. Мат ложился на мат. Было по-своему весело.

Потом у медперсонала началась пьянка. За стеной была ординаторская или кабинет главврача. Роме хорошо были слышны разговоры. Справляли чье-то день рождение. Стучали стаканы. Хохот взрывался, как патроны с конфетти.

– Давай, Женя, давай, – визжали дамские голоса.

– Куда вставляешь, извращенец? – солировала мрачным баском неведомая барышня.

«Блин, чем они там занимаются. И я еще алкаш после этого», – зло бормотал Рома, глядя на пустую капельницу. Поменять ее было некому, а прошла уже куча времени.

Наконец, в палату вернулась злыдня. Она была в дым пьяной.

– Что молчишь-то, сурок? Кончился раствор – надо орать. А то сдохнешь, не полечившись – смеясь сказала она, плюхнувшись на край Роминой кровати.

– Я орал, – соврал Рома.

– И что ты орал? Выпустите меня! Новый год скоро! Санта Клаус пропадет без своего любимого оленя! – медсестра засмеялась, – любимого оленя, – повторила она. – Смешной ты. А зря. Олень должен быть серьезным.

– Я – не олень, – спокойно ответил Рома.

– Да ну, – засмеялась злыдня, вставая. – Ну раз ты не олень, то и не надо быть серьезным.

Медсестра поменяла капельницу и поставила напор на полную, что бы текло быстрей. Ей надо было успеть залить в больного еще 4 емкости.

– А разве можно так быстро включать? – на всякий случай уточнил Рома.

– Мне можно. А тебе скоро будет все равно.

Рома смотрел, как текут капельки по трубочке, как мигают лампочки у соседней стены. Было темно и тихо. Ночь. Все спали. Сколько времени было непонятно. Часов в палате не было. Рома сбился со счету сколько банок и пакетов поменялось на капельнице. Вода втекала в него не переставая. И вытекала тоже. Мочеприемник уже несколько раз сливали. Рома уснул.