Текст книги "Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса"

Автор книги: Андрей Аникин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Исторические судьбы сисмондизма

В 90-х годах XIX в. имя и идеи Сисмонди оказались в центре борьбы, которую вели русские революционные марксисты во главе с В. И. Лениным против либеральных народников. Эта борьба сыграла важную роль в формировании русской революционной социал-демократии. Народники утверждали, что капитализм в России не имеет оснований для развития, поскольку он не сможет разрешить проблему реализации: народ слишком беден, чтобы покупать те массы товаров, которые способна производить крупная капиталистическая промышленность. В отличие от других стран, ранее вступивших на путь капиталистического развития, Россия не может рассчитывать и на внешние рынки, которые давно уже захвачены. Народники выступали за «особый» путь развития для России: минуя капитализм, к общинно-крестьянскому «социализму». Эта мелкобуржуазная утопия опиралась, как показывал В. И. Ленин, на теоретические взгляды, весьма близкие к взглядам Сисмонди, который тоже пророчил крах капитализма от «недопотребления» и возлагал надежды на кустарей и крестьян.

В начале XX в. важнейшей теоретической проблемой для марксизма стали закономерности монополистической стадии капитализма. В рамках этой проблемы встали вопросы о новых формах и тенденциях накопления капитала, о противоречиях этого процесса в условиях империализма. В 1913 г. появилась книга одного из лидеров германской социал-демократии – Розы Люксембург «Накопление капитала». Поскольку Сисмонди был первым мыслителем, рассмотревшим возможности и пределы капиталистического производства и накопления, анализ его идей занял важное место в этой книге. Р. Люксембург показала сильные стороны Сисмонди в его спорах со школой Рикардо и с Сэем.

Однако в своей теоретической концепции Р. Люксембург фактически приняла тезис Сисмонди о невозможности накопления капитала и поступательного развития производства в «чисто капиталистическом» обществе. Подобно Сисмонди, Р. Люксембург, по существу, утверждала, что поступательное движение капитализма возможно лишь за счет разложения докапиталистических форм хозяйства. Завершение этого процесса грозит капитализму «удушьем». Отсюда вытекала, в частности, ее неверная трактовка империализма. Р. Люксембург фактически сводила империализм к политике захвата колоний, считая, что эта политика диктуется лишь сужением внутренних рынков сбыта для стран капитала и обострением проблемы реализации.

После второй мировой войны марксистская мысль оказалась перед задачей дать оценку возможностей и перспектив экономического роста капитализма. Правильная оценка такого рода очень важна для стратегии и тактики антиимпериалистической борьбы.

Как отмечается в коллективном труде советских ученых, «в конце 40-х – начале 50-х годов довольно широкое распространение получили неверные концепции по такому вопросу, как масштабы и возможные темны развития капиталистической экономики. Авторы таких концепций, по сути дела, игнорировали указание Ленина о том, что для империализма характерно противоборство двух тенденций – к прогрессу и к застою, что наличие второй из этих тенденции отнюдь не исключает более быстрого роста капитализма, чем прежде… Ориентация на „самозакупорку“ производительных сил капитализма, на тяжелейшие мировые экономические кризисы, подобные кризису 1929–1933 гг., объективно вела в новой обстановке, которая сложилась к 50-м годам, к неверной оценке состояния классовых сил на мировой арене… Она давала оправдание для известной пассивности, для ожидания каких-то экстраординарных катаклизмов, составляющих будто бы необходимое условие успеха в деле дальнейшего развития мирового революционного процесса».[164]164
  Политическая экономия современного монополистического капитализма, под ред. Н. Н. Иноземцева и др., т. 2. М., 1970, стр. 373–375.


[Закрыть]

Представления о «самозакупорке» производительных сил современного капитализма были отвергнуты марксистами, что нашло свое отражение в Программе КПСС, материалах съездов нашей партии, совместных документах коммунистических и рабочих партий. Капитализм исторически обречен не потому, что он вообще не может больше развиваться. Он обречен потому, что это развитие порождает комплекс противоречий, которые закономерно и неизбежно создают материальные и политические предпосылки революционной смены капитализма более высоким общественным строем – социализмом.

Идеи Сисмонди используются современной буржуазной политэкономией. Следы его взглядов, известное сходство «духа», в котором рассматриваются социально-экономические явления, можно видеть у буржуазных авторов, выступавших в конце XIX и начале XX в. против ортодоксальных доктрин буржуазной политэкономии. Одни выступления содержали более или менее острую социальную критику самого буржуазного строя; другие – ограничивались критикой взглядов «неоклассической» школы на экономические кризисы и выдвигали эту проблему на передний план. В некоторых случаях оба эти критических направления сочетались. Важнейшим примером такого сочетания может служить экономическая теория англичанина Дж. Гобсона.

Оставаясь в рамках буржуазного мировоззрения, Гобсон выступил с серьезной критикой капитализма рубежа XIX–XX вв. и официальной политической экономии этой эпохи, прежде всего английской. Подобно Сисмонди, Гобсон отмечает, что капиталистическое производство ни в коей мере не подчинено цели улучшения благосостояния массы населения, а ведет к увеличению богатства, плодами которого эта масса не может пользоваться. Он хотел бы, чтобы производство и богатство оценивались с позиций «человеческой полезности». Гобсон выступал с программой социальных реформ, среди которых, наряду с установлением минимума заработной платы и высоких прогрессивных налогов на капиталистов, был жесткий государственный контроль над монополиями. У него встречается такая формулировка: «…для любых схем перестройки общества необходима замена мотива частной прибыли прямым общественным контролем хода процессов производства».[165]165
  Цит. по книге Б. Селигмена «Основные течения современной экономической мысли». М., «Прогресс», 1968, стр. 131.


[Закрыть]

Известное родство с идеями Сисмонди можно видеть и в теории кризисов Гобсона, где он утверждал, что кризисы общего перепроизводства в капиталистической экономике не только возможны, но и неизбежны. Причиной кризиса у Гобсона выступают вытекающее из социальной структуры буржуазного общества постоянное стремление к чрезмерному накоплению и столь же постоянное отставание покупательной способности. Избыток капитала и недостаток внутреннего спроса на капиталовложения и на потребительские товары, возникающие в результате этого, Гобсон считал основной причиной внешнеэкономической экспансии крупного капитала более развитых капиталистических стран.

В теории накопления и кризисов Кейнс считал Гобсона одним из своих ближайших предшественников. И связи с этим у многих буржуазных авторов возник вопрос о наличии идейных связей между Кейнсом и Сисмонди. Однако связь эта ограничивается, очевидно, тем, что Кейнс рассматривал так называемое падение предельной склонности к потреблению в качестве одной из причин потенциально избыточных сбережений и недостатка эффективного спроса. При столь расширительном понимании «влияние» Сисмонди может быть обнаружено практически во всех теориях экономических кризисов, где какую-либо роль играет проблема личного потребления и потребительского спроса.

В более широком плане объективно обусловленная эволюция буржуазной политической экономии последних десятилетий идет в направлении, известные черты которого были прозорливо намечены Сисмонди. Французский экономист Э. Жамс писал: «Макроэкономия, а отнюдь не микроэкономия, стремление к изучению экономических явлений с точки зрения динамики, убежденность в частой повторяемости и „нормальности“ неравновесия, отказ от идей laissez faire и распространение идей государственного вмешательства – таковы основные направления экономического анализа в середине XX в. в отличие от его начала».[166]166
  Э. Жамс. История экономической мысли XX в. М., 1959, стр. 45.


[Закрыть] По существу, каждый из перечисленных элементов (в иных терминах и часто с иными выводами) можно в зародыше обнаружить в трудах Сисмонди.

Но наследие женевского мыслителя и его историческое значение имеют и другую сторону: в трудах Сисмонди содержится дух гневного социального протеста. Этого не могла унаследовать буржуазная экономическая наука, основной идеологической задачей которой в современных условиях является защита монополистического капитализма.

Глава шестнадцатая. «Школа Сэя» и вклад Курно

Официальную экономическую науку во Франции и первой половине XIX в. представляла «школа Сэя». Вначале в ней было сильно антифеодальное направление. Но по мере обострения классовой борьбы между буржуазией и пролетариатом идеологическое острие в официальной науке все более обращалось против рабочего класса, против социализма. «Школа Сэя» восхваляла предпринимателя-капиталиста, проповедовала гармонию классовых интересов, выступала против рабочего движения. В экономической политике ее главным принципом было laissez faire.

Критика апологетических взглядов Сэя, согласно которым прибыль капиталиста порождается капиталом без всякой эксплуатации рабочих, имела важнейшее значение для выработки теории прибавочной стоимости Маркса. С именем Сэя связана постановка в буржуазной политэкономии такой важной проблемы, как механизм реализации общественного продукта. И в этой области критика Сэя, отрицавшего закономерность кризисов перепроизводства, сыграла заметную роль в развитии экономического учения марксизма.

В специальных областях экономической науки во Франции, как и в Англии, отмечался значительный прогресс. В исторической перспективе особое значение имела попытка Курно применить в экономической теории математические методы анализа.

В первой половине XIX в. во Франции развернулась промышленная революция, начала развиваться машинная индустрия. Отношения между капиталистами и наемными рабочими становились главной формой общественных связей, прежде всего в городе, но в известной мере и в деревне. Буржуазия экономически и политически сменила дворянство в качестве господствующего класса общества.

Эта эпоха нашла свое художественное отражение в одном из самых поразительных созданий мировой литературы – в «Человеческой комедии» Бальзака. Как всякого большого писателя, Бальзака интересовал человек. Но он не только стихийно выражал своим творчеством тот принцип, что человек всегда существует лишь в рамках определенной эпохи и конкретной социальной группы, а сознательно положил его в основу своего грандиозного произведения. Бальзак писал, что «Человеческая комедия» – это одновременно история человеческого сердца и история социальных отношений. Он изобразил процесс возвышения буржуазии в его самых различных аспектах: от банкирского дома Нусингена, воплощавшего высшую «финансовую буржуазию», до сельских ростовщиков и кулаков в «Крестьянах». Верный правде жизни и искусства, Бальзак изобразил и разложение дворянства. Рабочий класс еще виделся ему в образе ремесленников и подмастерьев, но и это во многом соответствовало действительности.

В Париже той эпохи бурлила политическая жизнь. Идеи, родиной которых был Париж, воспринимались в Европе и Америке с таким же почтением и интересом, как французские моды. Концепции «школы Сэя» нередко в изложении способных публицистов широко распространялись за пределами Франции, в частности определяли лицо официальной науки в России 30—50-х годов.

Сэй как человек и ученый

Жан Батист Сэй родился в 1767 г. в Лионе и происходил из буржуазной гугенотской семьи. Он получил неплохое образование, но рано должен был начать службу в торговой конторе. Сэй много занимался самообразованием. Изучая политическую экономию, он прежде всего штудировал «Богатство народов» Смита.

Он восторженно принял революцию. Его патриотического пыла хватило на то, чтобы пойти волонтером в революционную армию, воевавшую с европейскими монархами на восточных границах Франции. Но якобинской диктатуры для Сэя оказалось уже слишком много. Он ушел из армии и вернулся в Париж, где стал редактором довольно солидного журнала. Власть консервативной буржуазии, правившей в эти годы после свержения якобинцев, в общем устраивала Сэя, хотя он и критиковал многие действия правительства.

Консульство Бонапарта сначала принесло Сэю дальнейшее выдвижение. Он получил пост члена трибуната в комитете финансов. Одновременно Сэй работал над большим сочинением, которое вышло, в 1803 г. под заглавием «Трактат политической экономии, или Простое изложение способа, которым образуются, распределяются и потребляются богатства». Эта книга, которую Сэй впоследствии многократно переделывал и дополнял для новых изданий (при жизни автора их вышло пять), так и осталась главным его произведением.

«Трактат» Сэя представлял собой упрощенное, схематизированное и очищенное, как он считал, от ненужных абстракций и сложностей изложение Смита. Трудовая теория стоимости, которой, хотя и не вполне последовательно, следовал шотландец, уступала место «плюралистической» трактовке, где стоимость ставилась в зависимость от ряда факторов: субъективной полезности товара, издержек его производства, спроса и предложения. Идеи Смита об эксплуатации наемного труда капиталом (т. е. элементы теории прибавочной стоимости) совершенно исчезли у Сэя, уступив место теории факторов производства, о которой речь специально пойдет ниже. Сэй следовал Смиту в его экономическом либерализме. Он требовал «дешевого государства» и выступал за сведение к минимуму его вмешательства в экономику. В этом отношении он примыкал также к физиократической традиции. Экономический либерализм Сэя имел особое значение для судьбы книги и автора.

Он оказался в конфликте с политикой Наполеона, направленной на жесткое регулирование экономики, и долгое время был в опале. Реставрация Бурбонов вновь упрочила его положение в обществе и науке.

Сэй с его культом трезвого рассудка и коммерческого расчета был точно создан для эпохи консолидации буржуазных позиций. Он начал читать публичные лекции по политической экономии, которые были весьма популярны. Как и в своих сочинениях, он упрощал проблемы политической экономии, сводя их до уровня обывательского рассудка. Искусный систематизатор и популяризатор, он создавал у слушателей иллюзию ясности и доступности.

В 1828–1830 гг. Сэй издал 6-томный «Полный курс практической политической экономии», в котором, однако, не давал ничего теоретически нового но сравнению с «Трактатом». Он занял специально созданную для него кафедру политической экономии в Коллеж де Франс. Сэй умер в Париже в ноябре 1832 г.

В последние десятилетия жизни Сэй, по существу, прекратил всякие научные поиски и только без конца повторял свои старые идеи.

Для марксистов Сэй – прежде всего основатель вульгарной политической экономии XIX в. Используя слабые стороны Смита и в прямой полемике с Рикардо, он заменил их стремление к глубокому анализу коренных закономерностей капитализма скольжением по поверхности экономических явлений. Тем не менее (а в известном смысле именно поэтому) Сэй занимает важное место в истории буржуазной науки. Он был первым, кто в ясной форме высказал мысль о равноправном соучастии факторов производства – труда, капитала и Земли – в создании стоимости продукта. После того как эта идея была развита в работах многих авторов, экономистам 70—90-х годов оставалось только создать единую теорию в отношении принципов, на основе которых оплачиваются «услуги» каждого фактора. Таким образом, Сэй является родоначальником буржуазно-апологетической теории распределения.

Факторы производства и доходы

Труд – заработная плата, капитал – прибыль, земля – рента. Вспомним еще раз эту триаду, или триединую формулу, которая играет в буржуазной политической экономии такую важную роль.

Теория факторов производства Сэя была попыткой ответить на основной вопрос, разрешения которого мучительно искали и Смит и Рикардо. С развитием капитализма производство материальных благ все больше ведется с применением средств производства, принадлежащих особому общественному классу. Следовательно, стоимость товаров должна каким-то образом содержать в себе элемент, приходящийся на долю класса капиталистов. Как возникает эта доля и чем она определяется?

Для Смита и Рикардо (как мы видели, и для рикардианцев вплоть до младшего Милля) это была одновременно проблема стоимости и распределения. У Сэя дело обстоит гораздо проще. По существу, теория распределения у него отделена от теории стоимости, причем последняя его вообще мало интересует. От процесса производства остается в результате лишь одна сторона – создание полезностей, потребительных стоимостей. При такой постановке вопроса действительно очевидно, что для всякого производства необходимо соединение природных ресурсов, средств и орудий труда, рабочей силы, т. е. земли, капитала и труда. На эту очевидность и напирает Сэй.

Следует возразить, что это общая черта всякого процесса производства и поэтому она не может объяснить специфику капиталистического производства. Но такое возражение не могло даже прийти в голову Сэю, так как для него капиталистический способ производства был еще больше, чем для Смита, единственно мыслимым, вечным и идеальным. Существование капиталистов и землевладельцев казалось ему своего рода законом природы, вроде восхода и захода солнца.

В теории Сэя прибыль предстает как естественное порождение капитала, а рента – как естественное порождение земли. И то и другое совершенно независимо от общественного строя, от классовой структуры, от формы собственности. Капитал приносит прибыль, как яблоня – яблоки, а смородинный куст – ягоды смородины.

Эта концепция в корне противоположна трудовой теории стоимости и теории прибавочной стоимости. Она отрицает эксплуатацию рабочих капиталистами и землевладельцами и изображает экономический процесс как гармоническое сотрудничество равноправных факторов производства. Главное сочинение Фредерика Бастиа, получившего из всех последователей Сэя наибольшую известность, так и называлось: «Экономические гармонии».

Теория факторов производства в том виде, в каком ее излагали Сэй и его ученики, даже в буржуазной науке заслужила репутацию чрезмерно упрощенной и поверхностной.

Действительно, ответы, которые давал Сэй на коренные вопросы экономической науки своего времени, в большой мере были уходом от этих вопросов. Как образуется стоимость и чем в конечном счете определяются цены товаров? Как складываются пропорции распределения созданной стоимости – доходы, приходящиеся на долю каждого из факторов производства? Сэй и его ученики не могли, по существу, ничего сказать об этом. Они отделывались банальностями, общими местами.

В своих сочинениях Сэй рассматривал в отдельности каждый вид дохода, но интерес представляет лишь его трактовка прибыли. Как мы уже знаем, прибыль распадается на ссудный процент и предпринимательский доход. Первый присваивается капиталистом как собственником капитала, второй – капиталистом как руководителем предприятия. Для Сэя предпринимательский доход не просто род заработной платы, которую мог бы получать и наемный управляющий. Это – вознаграждение за особую и очень важную общественную функцию, суть которой – рациональное соединение трех факторов производства.

Объяснение предпринимательского дохода организующей ролью предпринимателя было подхвачено Маршаллом. Шумпетер использовал другой мотив Сэя – роль предпринимателя как новатора, носителя технического прогресса. Наконец, американец Найт писал, что предприниматель несет «бремя неопределенности», или, проще говоря, риска, за что должен быть особо вознагражден; намек на это также есть у Сэя.

Проблема соединения элементов природы, овеществленного и живого труда в процессе производства существует и независимо от той апологетической трактовки, которую ей давала «школа Сэя» и дает современная буржуазная политическая экономия. Это не только социальная, но и важнейшая технико-экономическая проблема.

Данной цели, скажем увеличения сбора пшеницы на 50 %, можно достичь разными путями: расширением посевных площадей или увеличением прилагаемого труда и материальных затрат (капитала) на тех же площадях, приложением дополнительного капитала при данном количестве труда или добавлением труда. Конечно, в реальной жизни задача будет решаться путем комбинации прироста элементов (факторов). Но в каких пропорциях их лучше комбинировать? Как следует учесть конкретное положение в данной стране или районе, в особенности степень дефицитности каждого вида ресурсов? Если есть большие свободные площади – одно дело. Если их нет, но есть масса незанятых рабочих рук, – другое. И так далее. Ясно, что все это важные вопросы, которые ставит жизнь перед экономической наукой. Они могут вставать как в масштабе отдельного предприятия (в микроэкономическом плане), так и в масштабе страны (в макроэкономическом плане).

Национальный доход или общественный продукт страны можно рассматривать как массу производимых за год потребительных стоимостей. Денежная оценка этих величин представляет собой способ измерения единой мерой физического объема всей этой бесконечно многообразной совокупности: цемента и штанов, автомобилей и сахара… Изменения их отражают прирост физического объема продукции, т. е. прирост богатства, благосостояния. При такой трактовке вполне обоснован вопрос о доле национального дохода (или продукта), приходящейся на каждый из факторов, участвующих в производстве, и о доле прироста этих величин, даваемой приростом каждого из факторов. Исследование функциональных зависимостей между затратами факторов имеет важное значение для повышения эффективности народного хозяйства. Конечно, предположения о независимости каждого из факторов в создании продукции (рассматриваемой как сумма потребительных стоимостей), о делимости этих факторов и т. д. являются упрощенными допущениями. Но, помня об этих допущениях и учитывая ограничения, налагаемые на анализ действительными условиями, мы можем с определенным эффектом использовать «факторный» анализ производства. Одним из методов этого анализа, широко применяемым в настоящее время, является метод производственных функций.[167]167
  Исторически возникновение этого метода связано с буржуазно-апологетической теорией распределения, которая восходит к Сэю. Однако в дальнейшем практические нужды капиталистической экономики обусловили его использование для решения конкретных задач технико-экономического характера с помощью математики и статистики. Как замечает советский экономист И. Осадчая, из факта первоначальной связи метода производственных функций с теорией факторов производства как теорией распределения «вовсе не следует, что необходимо отвергнуть и сам аппарат производственных функций, который можно отделить от этой вульгарной основы и при соответствующей научной интерпретации использовать в целях анализа важных аспектов роста производства» (И. М. Осадчая. К оценке основных направлений в теории экономического роста. В кн. «Современный капитализм и буржуазная политическая экономия». М., «Мысль», 1967, стр. 162).


[Закрыть] В общем виде можно считать, что объем производства (данного товара или ряда товаров, на данном предприятии или в данной стране и т. д.) является функцией ряда переменных, число которых может быть как угодно велико. В математических символах это можно записать:

Было предложено множество видов этой функции с различной комбинацией аргументов. Наиболее известной является функция Кобба – Дугласа, названная так по имени американских ученых 20-х годов, и имеющая вид:

Здесь предполагается, что объем производства определяется двумя факторами: К (количеством капитала, т. е. используемых средств производства) и L (количеством труда). Степенные показатели α и β показывают, на сколько процентов увеличится продукция, если увеличить на 1 % соответственно количество капитала и труда, каждый раз оставляя количество другого фактора фиксированным.

Величина А есть коэффициент пропорциональности; ее можно трактовать также, как величину, учитывающую все качественные, не выражающиеся в количествах капитала и труда, факторы производства.

Многие ученые пытались развить и усовершенствовать функцию Кобба – Дугласа, ввести в нее динамические элементы, особенно учесть технический прогресс. В частности, в этой области важное значение имели работы голландца Я. Тинбергена, ставшего в 1960 г. первым лауреатом Нобелевской премии по экономике. Имеются статистико-математические исследования, авторы которых дают более или менее правдоподобные оценки количественной доли основных факторов (в том числе фактора «технический прогресс») в росте продукции.