Текст книги "Ам Тракт. Меннониты при советской власти"
Автор книги: Андрей Андрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
I. Вместо введения
Анабаптизм. «Мятежный» анабаптизм. Фома Мюнцер, Мельхиор Гофман, Ян Маттиссен и Иоганн Лейденский. Мюнстерская катастрофа. Реакция в воинственном анабаптизме. Менно Симонс – основатель секты меннонитов. Сущность учения меннонитов. Гонения на меннонитов в Голландии и расселение их в разные страны. Причины выселения меннонитов в Россию из Данцигского района.
Религиозная секта меннонитов является одной из ветвей анабаптизма, этого значительного религиозного движения в Западной Европе, возникшего и развивающегося одновременно с реформационным движением в первой половине XVI столетия.
Появление анабаптизма относят к 1520 году и притом одновременно и совершенно независимо в Германии (Саксонии и Тюрингии) и Швейцарии. В той и другой из названных стран он имел общие основы, но отличался в оттенках.
Основной причиной, породившей его, было недовольство римско-католической церковью с её обрядами, таинствами, преданьями и бесчисленными поборами; а затем, правда, вскоре же по появлении анабаптизма, обнаружилось и полное расхождение его с новой государственной церковью, организуемой Цвингли и Лютером.
Зависимость церкви от «князей мира сего» и вообще от государственной власти, анабаптисты считали совершенно несовместимой с учением Христа и не приемлемой для его последователей, истинных христиан.
Они не считали также возможным добиться спасения одной верой, как учил Лютер. Вера без дел, по учению Христа, без «следования по стопам его», мертва и не приведёт к спасению. Для последнего необходимы добрые дела, необходимо устроение своей жизни согласно «Новому Завету», а ещё лучше по подобию первых христиан, с отрицанием частной собственности и признанием имущества всех членов секты общим. Затем, они придавали большое значение «внутренним откровениям», ставившиеся ими выше священного писания, «внешнего откровения», даже и Нового Завета.
Отсюда вытекала большая роль пророчеств и пророков у них, а также почти полное отрицание внешних обрядов – икон, распятия и даже самой церкви.
Отсюда же вытекало у некоторых из сект и отрицание Троицы и божественного происхождения Христа, признаваемого лишь учителем.
В «причастии» они отрицают пресуществление «хлеба и вина» в тело и кровь Христа, а признают их лишь символами, напоминающими о страданиях и смерти его.
Брак с «иноверцем» считается ими «грешным». Крещение они признают лишь взрослых, сознательно и по «доброй воле» относящихся к нему лиц. Детское же крещение отрицают, считая его простым «купаньем в ванне», почему и вступающие в эту секту, несмотря на то, что они были крещены в детстве, подвергались новому крещению, «перекрещению». За это и секта анабаптистов получила название «перекрещенцев». Анабаптисты не признают присяги, суда, военной службы, войны.
К государству же относятся пассивно, повинуясь ему, хотя и считают его «не христианским». Однако, отдельные секты и в особенности в исключительные моменты доходили до «Отрицания» правительственной власти, активно выступая к ниспровержению её.
В первое время своего существования секта анабаптистов или «перекрещенцев» носила религиозный характер. Это имело место не только у швейцарцев, но и у «цвиккауских пророков» (в Саксонии), во главе с Николаем Шторх.
Значительный успех анабаптизма в Цвиккау вызвал преследование его последователей: заключение одних из них в тюрьму и высылки из города. Это не остановило цвиккауских пророков, которые повели более широкую пропаганду своего учения среди крестьянского населения, но уже включили в него и элементы социальные, которые, с течением времени, вместе с усугублением и ожесточением гонений, всё больше и больше усиливались в учении германских анабаптистов. С особенной яркостью, рельефностью и силой это нашло место в учении анабаптистов с момента активного выступления с проповедью Фомы Мюнцер. Этот последний уже выдвигал не только организацию «Общины святых», отрешённой от всего мирского, подобно швейцарским своим «братьям», но и коренное переустройство всего социального строя, который, как и при господствующей Римской церкви, так и при государственной реформаторской, продолжал держать трудящиеся классы населения в бесправии и материальной кабале у остальных господствующих классов. Мюнцер хотел основать на земле «царство равенства», «справедливости и братства», «царство божие для трудящихся и обременённых» и при том устроить его не за гробом, не в будущей жизни, а теперь и на этой грешной германской земле.
Естественно, что такая проповедь могла найти живой отклик в сердцах и душах угнетённого пролетариата и крестьянства, среди которого движение принимало с каждым днём всё более и более широкие размеры.
Но, с другой стороны, учение Мюнцера и его пророков-агитаторов не могло приветствоваться владетельным классом, правительственной властью и государственной церковью, интересы которых были в корне противоположны с той проповедью, почему правительство, вместе с князьями, епископами и самими реформаторами Цвингли и Лютером приняли все меры к подавлению анабаптизма. Это было не ново для него. Даже больше того. Фома Мюнцер с самого же начала своего выступления не только к этому был подготовлен, но и сам вёл самую активную деятельность по организации населения, вооружённой силой которого он и намеревался добиться поставленной цели. Анабаптизм таким образом превратился в руках его и его последователей в революционное движение, поставившее своей целью проведение социальной революции, положительные результаты которой и позволят осуществить полную религиозную свободу.
Ряд восстаний анабаптистов, развернувшихся в крестьянскую войну в Германии в 1525 году, однако, не привели к желанным результатам. Мюнцер и тысячи его последователей были убиты и казнены с самыми жестокими пытками. Но это, всё же, не убило движения. Оно, в изменённых формах, продолжало существовать и развиваться в стране и вместе с переселявшимися анабаптистами перебросилось в Нидерланды, Австрию, Моравию, Англию, Америку и др. страны, где и началось довольно успешно развиваться.
Правда, оно и после крестьянской войны не всегда сохраняло своё пассивное отношение к политической власти и подчинение ей, хотя основным характером его было отсутствие воинственности. «Пророк» Мельхиор Гофман, основатель секты анабаптизма в Голландии, воскресил «мятежный дух» Мюнцера. Он проповедовал близкое пришествие Христа и наступление его тысячелетнего царствия. «Господь явится в Страсбурге (в 1533 году) и откроет здесь своё царство. Он вручит меч для искоренения нечестивых».
Вместо пришествия Христа с его царством в Страсбурге этот пророк попал в тюрьму, где через 10 лет и умер. Его преемник Ян Маттиссен – «обетованный пророк Илья» со своими 12 апостолами развернул проповедь в Голландии, Вестфалии и Эльзасе.
В Мюнстере их проповедь Иоганном Лейденским привела к трагической развязке.
Благодаря очень сильно возраставшему количеству последователей у Иоганна и Маттиссена им вскоре же удалось захватить город в свои руки. Маттиссен объявил его «Новым Иерусалимом», в котором и приступили к осуществлению принципов коммунизма. Массы гонимых анабаптистов из разных мест потекли в это «обетованное царство».
Однако, вскоре же (в 1534 году) Мюнстер был осаждён войсками, отрезан от остального мира и предоставлен в защиту лишь самому себе.
После смерти Маттиссена (погибшего во время одной вылазки из Мюнстера), Иоганн Лейденский объявил себя царём «Нового Сиона», который в 1535 году был взят осаждавшими его войсками мюнстерского епископа, а «Царь Сиона» вместе со всеми своими «сынами» были перебиты или казнены самыми жесточайшими способами.
Мюнстерская катастрофа с анабаптистами ещё более упрочила за ними славу «бунтарей» и «мятежников» и вызвала повсюду усиление гонений на них, создавши буквально невыносимые условия для их существования.
В этот тягчайший момент гонений на анабаптистов возникает в анабаптизме новое направление, явившееся, как бы реакцией его воинственности и бунтарства, направление мирное.
Наиболее ярким выразителем и основателем его оказался Менно Симонс (1492—1559 годов), бывший католический священник. От его имени и секта его получила название Меннонитов.
По его собственным словам, Менно Симонс не отличался научностью, ни благочестием, а был обыкновенным смертным человеком.
Правда ещё в бытность свою католическим священником его мучили разные вопросы религии и он перешёл в «евангелические священники». Трагедия с анабаптистами, завладевшими монастырём близ Доккума,66
В числе погибших там анабаптистов был и родной брат Менно Симонса.
[Закрыть] которые были затем уничтожены в нём войсками, произвела резкий перелом в душе Симонса, толкнула его в 1536 году на разрыв с господствующей церковью и переход в анабаптизм. Ещё за пару лет до этого им было выпущено сочинение «О мщении», где доказывалось «обязанность верных претерпевать гонения, не прибегая к мечу». Это было полной противоположностью учения Мюнцера и его последователей включительно до Маттиссена и Иоганна Лейденского и в то же время оказалось залогом для последующей деятельности Менно Симонса в качестве анабаптиста-меннонита.
С 1537 года он делается «пресвитером» мирных анабаптистов и ведёт на протяжении ряда лет работу проповедника своего учения среди населения Голландии, Кёльнской области, Голштинии и Мекленбурга, Восточной Пруссии и наших прибалтийских губерний. Вместе с тем он «перекрещивал» своих последователей, объединяя их в религиозные меннонитские общины.
В своём существе секта меннонитов имеет те же религиозные основания, что и анабаптизм. Правительство же им признаётся, но лишь учреждением временным (и чуждым царству Христа Спасителя), которому, однако, следует подчиняться, но не носить оружия и не убивать людей, хотя бы и на войне.
Из этого вытекает запрещение отбывания воинской повинности и занимания правительственных должностей.
Церковь Менно Симонс считает «Обществом святых», которую в силу этого следует поддерживать в соответственной чистоте. При этом им отождествляется «Церковь», «Общество святых» и «приходская община», в которых он требует одинакового соблюдения строгих правил благочиния. Невыполнение последних карается «церковным отлучением», выливающимся в прекращение всяких сношений членов приходской общины с отлучённым.
Своё учение Менно Симонс изложил в ряде сочинений, главнейшими из которых являются: «Об очеловечении Спасителя», «О Троице», «О крещении» и «Об отлучении от церкви Христовой».
Несмотря на «отрицание политического и воинствующего назначения церкви» и вообще на мирный характер учения секты меннонитов, гонения и на них в разных странах имели место, мало в чём отличаясь от таковых на анабаптистов, с которыми их продолжали смешивать, и память о «мятежности» и «бунтарстве» которых была ещё свежа у правительств, почему и меннониты вынуждены были собираться на свои религиозные собрания лишь тайно, под угрозой всяческих кар, включительно до казни. А самому Менно, голова которого была в 1540 году оценена Карлом V, ничего не оставалось, как скрываться у своих последователей.
Такие тяжёлые условия жизни меннонитов в Голландии послужили причиной к расслоению их на более строгих в проведении в жизнь учения своей религии и менее строгих, либеральных. Но вместе с тем были среди меннонитов отдельные лица, которые из-за страха гонений и казней совсем оставляли учение Менно, лица «падшие». Они и послужили в дальнейшем к разделению меннонитов на две секты. Первые из них, руководимые Дирком, требовавшие отлучения всех «падших» от секты меннонитов, образовали секту радикальных строгих, впоследствии называвшихся утончёнными меннонитами. Умеренные же или либеральная часть меннонитов, настаивавшая на воссоединении «падших» с сектой, оказалась в меньшинстве и под влиянием и давлением строгих, к которым отошёл Менно, была отлучена от секты.
Вскоре они в Голландии объединились с меннонитами, жившими в местности Ватерланд, образовав меннонитскую секту либеральных тауфгезинтов, в последствие получивших название грубых меннонитов.
Этим, однако, не исчерпывается расслоение секты, образованной Менно Симонсом. Оно имело место и в других странах и продолжается и по сию пору, образуя всё новые и новые в ней течения, отливавшиеся в новые секты.
Но нам нет надобности, считаясь с характером нашего задания, входить в более подробное рассмотрение всех расслоений и новых религиозных направлений в меннонитстве за границей. К тому же и основной резервуар, из которого рекрутировались меннониты, переселившиеся в Россию, были голландцы, перебравшиеся за два с половиной столетия перед тем в «Гданьскую область», в Мариенвердерскую низменность (близ Данцига). Оттуда же переселились меннониты и в бывшую Малышинскую волость бывшего Новоузенского уезда, изучение которых является прямой нашей задачей.
Однако нельзя не оставить без рассмотрения расслоения меннонитов на секты в России.
Но этому уделим внимание в другом месте нашей работы.
При таком положении для более стойких меннонитов ничего не оставалось больше делать, как оставлять родину и переселяться на чужбину, где представлялось возможным жить и дышать свободнее.
Такими чужбинами для голландских меннонитов оказались Польша, Германия, Голштиния, Восточная Пруссия, а впоследствии Англия, Америка, Россия и другие страны.
В первую, из них, т.е. в Польшу меннониты охотно принимались ещё при королях Сигизмундах около 1540 года, которые им отводили местность около Данцига, так называемую Мариенвердерскую низменность в устьях Вислы, где скоро и сгруппировалось довольно значительное количество последователей гонимой секты. Низменность та представляла из себя в то время болота, пески и солончаки, покрытые кустарником и реже – лесом; местность эта нередко затопляемая водой из Вислы или моря, была совершенно непригодна для сельскохозяйственной культуры.
Меннониты рады были и такому неприветливому уголку, лишь бы им не мешали отбывать их религиозные потребности по их учению.
Шаг за шагом с величайшим трудом, настойчивостью и обдуманностью они отвоёвывали у моря, Вислы и болот кусок за куском земляными плотинами, ограждая ту низменность от наводнений со стороны реки и моря, осушая болота, выводя пески и солончаки, превращая в конце концов всю ту низменность в плодороднейший район, богатейший в стране.
Трудолюбие, честность, а главное полезная деятельность меннонитов для государства, сумевшего без затрат с своей стороны превратить громаднейшую болотистую и до того бесполезную местность в плодороднейший и богатейший район, были оценены королями и расположили их в пользу меннонитов.
Во-первых, короли охотно стали принимать выходцев из Голландии, во-вторых, представляли им свободу в их религии, освобождая их от военной службы и наделяя их разными правами, вольностями и «охранными грамотами». Так они жили около двух с половиной столетий до первого раздела Польши (1772 г.), при котором Данциг был выделен в самостоятельную единицу, которая вскоре это всё почувствовала, рано или поздно станет Прусской.
Положение меннонитов, оказавшихся в местности отошедшей к Пруссии, сразу же стало изменяться к худшему.
То же почувствовалось и меннонитам, оставшимся при вольном городе Гданьске или Данциге.
Надо сказать, что меннониты здесь сидели на землях купленных. У них установился обычай, явившийся в результате их хозяйственной деятельности, не допускать дробления своих участков, ведущее обычно к упадку хозяйства.
Поэтому для подрастающего поколения обычно приобретались земли на стороне (новые участки), что обыкновенно проделывалось общинами и что при сплочённости членов общины и сравнительно высокой зажиточности меннонитского населения не представлялось для них делом трудным.
Весьма вероятно, что такой обычай меннонитов приводил постепенно к обезземеливанию местного более слабого и менее сплочённого земледельческого населения, неспособного выдержать конкуренцию с ними.
Этим, по-видимому, и объясняется сделанное в 80-х годах XVIII столетия Данцигским магистратом постановление о воспрещении меннонитам покупки земель в «Гданьской области».
Такой шаг Магистрата поставил меннонитов в крайне затруднительное и невыгодное положение.
Не лучшие перспективы ожидали их и при переходе Гданьска (Данцига) с областью под владычество Пруссии. Такой перевод представлялся им «фатальной катастрофой»: их пугало «прусское ярмо», которое уже надевалось на их «братьев» в Пруссии.
Там, например, в 1780 году, к ряду ограничений прав, меннониты взамен рекрутской повинности, обязывались уплатить подать в 5.000 талеров на содержание Кульминского кадетского корпуса, а через девять лет их лишили права приобретать земельную собственность, предоставив это право лишь для меннонитов, соглашавшихся отбывать воинскую повинность.
Таким образом, меннониты «Гданьской области», т.е. живущие на Мариенвердерской низменности оказывались в крайне неудобном положении: с одной стороны они уже были стеснены в земельной площади, не сулящей им хорошего будущего; а возможность попасть в «прусское ярмо» ещё горше могло отразиться на их будущем.
Русское правительство того времени ещё не перестало пользоваться всяким удобным случаем для вызова к себе переселенцев, хотя, определённо считалось им, что немецкая колонизация в России не была удачной. Но ведь при ней, как движении массовом, мало обращалось внимания на подбор переселяющихся, их способность и материальную возможность стать здесь «примерными сельскими хозяевами», дающими поучительный пример остальному населению. Среди них было немало семей довольно бедных и немало, кроме того, совсем не занимающихся на родине сельским хозяйством, и, наконец, лиц порочных – пьяниц.
Меннониты же были совсем иными, чем немцы-колонисты, даже в своей массе: они были весьма трудолюбивыми, образцовыми и состоятельными хозяевами, вполне пригодными для «примерных хозяев» нашей России, что и побудило русское правительство, несмотря на законченность немецкой колонизации в России, переманить их сюда.
Пользуясь таким положением меннонитов в «Гданьской области», им русским правительством через своего уполномоченного г. Траппе было сделано предложение о переселении их в Россию.
Предложение это было весьма кстати.
Но, однако, меннониты подходили к переселению весьма осторожно и деловито.
Они, во-первых, требовали для себя исключительных прав и преимуществ по сравнению с прочими переселенцами из Данцига и его округа и, во-вторых, считали необходимым условием предварительно иметь точные сведения о землях, которые им будут отведены для водворения. Последнее они находили возможным и полезным осуществить через осмотр отводимой им земли или выбора её своими уполномоченными, которые и должны были отправиться для этой цели в Россию, за счёт последней.
В 1786 году депутаты от 270 меннонитских семейств – Яков Геппнep и Иоганн Барч отправились в Россию, где и облюбовали себе, во-первых, лежащий против города Берислава остров Тавань с окружающими его мелкими островками, омываемый рекой Конскими Водами и покрытый в изобилии кустарником; во-вторых, земли лежащие по правую сторону Конских Вод и на протяжении 5 вёрст представлявшие из себя «луга и сенокосы», в-третьих, наконец, специально «для земледелия и хлебопашества» землю, лежавшую «в одной версте от большой дороги в Чёрнинькую» и с левой стороны вдававшуюся в степь.77
Цит. по книге Гр. Писаревского. Из истории иностранной колонизации в Россию в XVIII веке, стр. 297 М.1919 года.
[Закрыть]
Условия, на которых могут переселиться доверители (270 меннонитских семейств) Барч и Геппнер изложили в 20 «просительных статьях» и просили Потёмкина исходатайствовать у императрицы «утвердительную грамоту».
По ним русским правительством было: 1) предоставлено меннонитам и их потомкам свободное отправление их религиозных обрядов; 2)освобождение от отбывания воинской службы; 3) наделение каждой меннонитской семьи землёю в размере 65 десятин, не считая неудобной; 4) десятилетнее освобождение от всех податей, а по истечении того срока установлена была оплата каждой десятины, отведённой им земли, по 15 копеек в год; 5) увольнение от подвод, работ и постов, кроме времени проходящих каких-либо команд и содержание в исправности мостов и дорог в своём владении; 6) выдачи на каждое хозяйство беспроцентной десятилетней ссуды в 500 рублей на обстройку и обзаведение хозяйства на месте водворения; 7) выдачу «на каждую семью четырёх саженных брёвен по 120 и потребное число брёвен на 2 мельницы с 6 камнями»; 8) приём всех расходов по переезду меннонитов в Россию русским правительством за свой счёт и кроме того выдачу на суточное довольствие каждому из переселяющихся меннонитов до 15-ти летнего возраста—по 15 копеек, а старше—по 25 копеек, как в период переезда, так и здесь на месте по 10 копеек на душу до сбора первого урожая, и, наконец, снабжение каждой семьи повозкой и лошадью; 9) снабжение их семенами хлебных растений для первого посева; 10) предоставления им права пользоваться рыбною ловлею в водах, омывающих их земли.88
Записки Московск. Археологич. Института. Т. 5. Гр. Писаревский из истории Иностранной колонизации в России в XVIII в., стр. 299-305. М. 1919 г.
[Закрыть]
Все эти права, предоставленные первым переселенцам из меннонитов в Россию, с убедительностью говорят, что и меннониты сумели оценить своё положение.
Что же касается всех льгот и пособий, так они создали благоприятные условия для постановки хозяйства меннонитскими переселенцами, которыми в самое непродолжительное время созданы были образцовые хозяйства.
Первая группа меннонитов в 228 семейств, переселилась в Россию в 1789 году, поселившись 8-ю колониями около Береслава, Екатеринославской губ. и уезда; вторая – 118 семейств прибыла в 1793 – 1796 гг. из них 86 семейств расселились в тех же колониях, а остальные 32 семьи основали по колонии в Александровском и Новомосковском уездах, образовавши Хортицкий район.99
Клаус. Наши колонии. 119 стр., ст. 1869 год.
[Закрыть]
Последние переселения меннонитов были в конце XVIII и первой половине XIX века в другие южные местности. Меннониты же Кёппентальского района в Области Немцев Поволжья (бывшая Малышинская вол., Новоузенского уезда, Самарской губ.) являются последними выселенцами из Германии. Колонизация их была несколько отлична от прежней, почему мы и уделим ей внимание в следующей главе.
