Текст книги "Овца (СИ)"

Автор книги: Андрей Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

– Сейчас я тебя убью, – предупредил Скалин, поигрывая пистолетом. – Давай, – не отрываясь от газеты, охотно согласился Паша. – Тебе что, действительно не жалко жизни? – Скалин приподнял бровь, вырадая вежливое удивление. – Это ведь неплохая штука, кто бы что не говорил. – Зачем жалеть то, что и так отнимут? – в свою очередь удивился Паша. – Это ведь даже не кредит, это... Черт знает, что такое. А я ведь не соглашался, я ничего не подписывал... Паша начинал горячиться, но как-то устало и нехотя. Он смотрел поверх газеты, держа ее в руках и не думая откладывать. – Ну а умирать зачем? – Скалина разговор явно забавлял. – Я еще понимаю просто взять и умереть, но умирать... Или ты думал, что все быстро? Я еще подумаю, как тебя быстро... – А убивать зачем? – вопросом на вопрос ответил Паша. – Я ведь, опять же, не просил. Я вообще предпочитаю никого никогда ни о чем не просить – сами все дадут. А зачем, спрашивается, дадут, если не надо, если я не просил... Паша опять склонился над газетой и, кажется, начинал засыпать. Скалин стукнул по столу рукояткой пистолета, и растрепанная пашина голова с часто моргающими за стеклами очков глазами снова появилась над газетой. – Что значит зачем убивать? – Скалин искренне возмутился. – А зачем все убивают всех? Зачем цапля ест лягушку, лягушка этого, как его, жужжит... – Муху, – подсказал Паша. – Нет, еще этого... Да, вот, комара. А комар ест... Кого ест? – Никого не ест, он кровь сосет. – Вот, никого не ест, а люди его убивают. Потому что все убивают всех. Что им, крови жалко? У них в поликлинике больше берут. – А цаплю никто не убивает. – Не может быть, чтоб никто. Все убивают всех. Лиса там какая-нибудь. Или другие цапли, как с людьми. – Тебя-то кто убивает, раз все – всех, как ты говоришь? Теперь уже улыбался Паша, а Скалин стал повышать голос. – Меня? – переспросил он. – Да меня каждый день убивают, перемалывают, сплющивают, выжимают! Да меня, если хочешь знать... Тебе вот жизнь недорога, а у меня ничего дороже нет. Ни-че-го, понимаешь. А ты: давай, убивай... Скотина... А ведь убью же, клянусь, убью... Не веришь? Ведь не веришь? – Не знаю, – честно признался Паша. – Может, мы быстрее на воздух взлетим. Давно в Москве дома не взрывали... Он больше не смотрел в газету, и улыбка до ушей расползалась на розовом лице. Эта улыбка произвела на Скалина действие самое болезненное. – Думаешь, у меня патронов нет? – закричал он. Скалин направил пистолет вверх и выстрелил. В потолке над его головой образовалась круглая дырка. Звук выстрела заставил Скалина вздрогнуть. Он стал говорить значительно тише, но не менее раздраженно. – Ты даже не спрашиваешь, почему тебя, – проговорил он. – Почему меня? – с выражением усталой покорности спросил Паша. – А потому что ты ближайшая овца. Я волк, а ты – овца, вот и все. Обычная беззащитная овечка. – Проблема многих убийц в том, что перед выстрелом они слишком много разговаривают, – сказал Паша как бы спокойно как бы самому себе, но было заметно, что он тоже начинает раздражаться. – Овца! – громко повторил Скалин. – А овца должна быть съедена. И мне тебя не жалко, ни секунды не жалко! А знаешь, почему? А потому что дай тебе зубы – и ты сам всех съешь, ты больше меня съешь в сотни раз! Мы все хищники, просто самым опасным не дали зубов и клыков. И поэтому их едят, иначе бы вы всех съели, всех!.. Скалин сжимал ручку пистолета так, что у него побелели костяшки пальцев. – Что ты хочешь? – Паша сделал вид, что увлеченно читает газету. – Убить тебя. Скалин приблизил пистолет вплотную к газете, помяв страницу. – Ну так убивай, убивай, я же разрешил. Сморщившись, Паша отодвинул газету от дула пистолета. Скалин вконец потерял терпение. Он вырвал газету из пашиных рук, смял и отбросил к окну. – О Боже, – закатил глаза Паша – О, о Боге вспомнил! – Скалин был рад возможности отсрочить выстрел. – Так ты, выходит, верующий! Помолись хоть перед смертью-то. – Верующий, – подтвердил Паша. – Когда человеку не во что верить, он верит в Бога. А не молюсь я никогда. Молиться – значит, просить. А я же сказал, что никогда никого ни о чем не прошу. – А я прошу, – сказал Скалин. – И как, дает? Паша снова улыбался. – Дает, – с вызовом сказал Скалин. Людмилу мне дал. Два раза. – Больше она не дала? – попытался пошутить Паша. Никто не рассмеялся. – В первый раз дал нам пожениться, второй – не развестись. Только жить ей не дал, – Скалин плотно сжал зубы. При воспоминании о жене на глазах у него навернулись слезы. Попробуй сейчас Паша утешить его – и он разрыдался бы на пашиной груди. Но Паша только сказал: – Какой сентиментальный убийца... – Не смей называть меня убийцей! – взревел Скалин. – Я никого еще не убил! Никого! Это меня! Все! Каждый день! По кусочку! А я – никого! Потом продолжил, уже тише: – Я и тебя не убью... И не потому, что тебе плевать. Не плевать, я же знаю. Но... не убью. Я волен сам выбирать. И никто не заставит меня тебя убить, и сам ты, сволочь, не заставишь. – Ну и что теперь? – спросил Паша. – Просто уйдешь? – Нет, это все обессмысливает... Скалин отошел от Паши и прислонился к стене. – Значит, придется убить, – констатировал Паша. – Сначала меня, потом себя. По-моему, красиво. – Я думал об этом. Правда, красиво. Но, после того, как ты сказал, точно нет. Зачем все высказывать вслух... Да и все равно нет. Пошлость потому что. – А что не пошлость? Не чувствуя на лице дыхание Скалина, Паша чувствовал себя вольготнее и даже закинул ногу на ногу. – Просто уйти, – Скалин кинул пистолет на стол, тот подлетел прямо к Паше. – Просто уйти не пошлость. Пошлость – это когда перебор. Скалин отошел на середину комнаты, печально кивнул Паше и, развернувшись на каблуках, пошел в направлении двери. Паша молниеносно схватил пистолет, и за спиной у Скалина прозвучали сухие щелчки. Он обернулся. Паша сидел, подавшись вперед, и меланхолично жал на спуск. Пистолет отзывался щелчками. В прикрытых очками пашиных глазах читался неподдельный ужас и стыд. – Там был только один патрон. Эх ты, овца... – и Скалин вышел из комнаты.