Текст книги "Сатир и Муза"
Автор книги: Андрей Афантов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– А бабочка где?
– А найди!
Ольга о месте бабочки догадалась с первой попытки, едва он уступил ей место на подушке. Через минуту она стояла перед ним на коленях, наблюдая, как он расстёгивает пояс. «Лучик» был аккуратно перевязан красной бабочкой! «Как конфетка, – подумала Оля и взяла его губками. – Ах, какой он!» Но Алексей не хотел исчерпать весь вечер эротической сценой у входной двери.
– Икра же! – Воскликнул он, когда эрекция наполнила его уверенностью, что сегодня всё тоже будет волшебно.
– А икра в самом деле будет? – Ольга захлопала ресницами, притворяясь дурочкой. – Я думала, это только повод заманить меня сюда и снова изнасиловать в ротик.
– И не только в ротик! – Алексей уже был полностью голый и теперь стягивал с Ольги блузку. – Прошу!
На кухне, оборудованной мебелью из «Икеи», кроме стола был единственный мягкий табурет, и Ольга не поняла сразу, куда же ей садиться. Алексей жестом показал на стол и уложил её на спину так, что обе ножки уместились на столе в согнутом и разведённом положении, как раз напротив табурета. Из холодильника он уже доставал банку чёрной икры. Дал Оле на кончике пальца попробовать деликатес. Пока она сладко жмурилась, вспоминая забытый ещё в далёком детстве вкус, Алёша несколькими широкими мазками нанёс икру тонким слоём на её роскошное тело, от груди до лобка. «Баксов на двести, – с улыбкой подумал он, вспомнив в какую цену ему обошлась икра, но сказал Оле: – Я первый!»
Он поцеловал её в губы, стоя сбоку от сверкающего чёрной икрой тела, и, наклонившись, принялся слизывать икру сверху вниз.
Олины ощущения были волшебны. Холодная солоноватая икра, скрадывавшая её запах, тёплый влажный язык Алексея, посасывающие движения его губ – он словно ел её. Ощущение буквальности происходящего усилилось, когда он скользнул от пупка вниз, где икра уже смешалась с «пусечкиным» соком и теперь липко стекала по губкам ещё ниже. Алёша вылизал всё! Насладившись уже ставшей привычной лаской «пусечки», Ольга почувствовала, когда его язык, став острым, проник в её анус, и неожиданная волна наслаждения накрыла его. «Хочу в попу!» – вдруг решила Оля, поняв, что для него – для Алёши, её совсем не жалко, а наоборот, именно ему она должна позволить лишить девственности никем не тронутую узенькую дырочку, и снова повторила свою мысль: «Хочу в попу». Ей вдруг захотелось встретиться с ним глазами, понял ли он её мысль? Но возбуждение было столь сильным, что удержать в голове такой серьёзный проект дольше нескольких секунд Олечка не могла. Увидав перепачканные икрой щёки и ушки любимого между своих бёдер – икра словно подчеркнула их идеальную гладкость – Оля тут же забыла обо всём и потянула его на себя. Заставила склониться над собой и принялась жадно слизывать остатки икры с его лица. Иногда Лёша прерывался на поцелуи в губы, и эти паузы прекращали насыщение, наполняя их тела страстным ожиданием.
Алексей за плечи передвинул Олю по столу так, чтобы её голова оказалась на краю, а ноги уверенно оперлись на другой край. И дал «лучик» в рот. Пока Оля ласкала его язычком, он повторно намазал её грудь икрой.
– Теперь я тебя покормлю, – он принялся собирать с груди икру «лучиком» и с него кормить Олю. Она ссасывала с «лучика» икру, как сосут мороженое. «Супер»! – больше никаких мыслей не было. Его возбуждение стало чрезмерным, и «лучик» своей твердостью стал мешать еде. Ольга перебралась на стул, Алёша в третий раз нанёс икру ей на грудь. Теперь собирать икру вздыбленным, как копье, «лучиком» и подавать её в рот было удобнее. По-видимому, Оля уже наелась икры, потому стала задерживать «лучик» во рту дольше, чем нужно. Алексей понял это, снова переместил её на стол и решил: «Пора»!
Он перешёл в торец стола и, полюбовавшись задранными к потолку идеальными ножками Олечки, ждущей текущей «пусечкой», неспешно и аккуратно ввёл «лучик» внутрь. В этой позе у него не было никакого напряжения. Он чувствовал себя музыкантом, он управлял своим и её вожделением так, как хотел, снижая чувственный накал для себя и убыстряя оргазм для неё. Ножки Оли он подпирал плечами под икры, а руками крепко сжимал её за бедра. Иногда он снижал темп, чтобы полюбоваться, как мокрый чуть ли не дымящийся «лучик» выходит из «пусечки», чтобы снова войти в неё, раздвинув всей мощью головки тёмные блестящие губки. Ольга поняла цель его игры и послушно уступила оргазму. Алексей сделал паузу, повернул девушку на правый бок, и снова вошёл. А она снова… «уже всё»… теперь уже в этой позе, наслаждаясь тем, что «лучик» входит в неё не прямо, а под углом. Алёша перевернул её на левый бок и обрушил на Олечку третий оргазм. Она уже решила, что для неё хватит – всё нутро возбуждённо гудело от непокидавшего ощущения наполненности, поэтому она сползла на табуретку, едва Алёша снова прервался. Но он не позволил ей опустить ноги на пол – Оля осталась стоять на табуретке на четвереньках, выпятив попу, и в четвёртый раз Алёша проник в неё сзади, в её любимой позе. Четвёртого оргазма она уже не ощущала и не помнила, всё сливалось в одно непрерывное, уже переставшее усиливаться удовольствие. Ольга кричала в полный голос, не заботясь о соседях. Алексею стало трудно сдерживаться, он уже перестал чувствовать Олю. Поэтому он подошёл спереди и, крепко сжав её голову обеими руками («Можно подумать, я собиралась сопротивляться»), принялся глубокими рывками «динь-динить» Олю в ротик, заботясь только о том, чтобы она не поперхнулась. Сил ласкать его у неё уже не было – она покорно подставляла губы, ожидая его финала…
Когда Алёша мыл её в душе, Оля еле стояла на ногах. Её качало, то и дело она наваливалась своим телом на его плечо. Он поворачивал её. Его умение купать маленькую девочку было очевидно.
– Я сикать хочу, – Оля, в самом деле, ощутила себя маленькой и вошла в роль.
Его глаза загорелись как-то по-озорному:
– Сейчас!
Алёша властно раздвинул её ноги пошире и длинным средним пальцем правой руки нежно проник в «пусечку». Олю снова качнуло, и она наклонилась, чтобы лучше видеть, что он делает. Не видно было ничего. Алексей принялся мягкими нежными круговыми движениями массировать её переполненный мочевой пузырь изнутри, то находя, то теряя «точку G».
– Ах! – запищала Оля.
– Сикай! – попросил он, и она подчинилась.
Жёлтая жидкость беззвучно потекла ему в открытую ладонь, но Лёша продолжал играть внутри пальчиком, доставляя Ольге незабываемое удовольствие.
– Алёша, Алёша, Алёшенька, – жалобно причитала она.
Он снова её вымыл, обернул в полотенце и отнёс «осквернять супружеское ложе». Оля не сразу и поняла, что эта кушетка – единственная мебель в комнате, кроме DVD-двойки. Ей было совершенно всё равно, что он с ней собирается делать. Секса уже не хотелось. Наоборот – хотелось какой-то нежности, уюта. Но Алёша, чувствуя это её желание, всё сделал иначе.
Он положил её на правый бок, а сам пристроился сзади, прижавшись к спине девушки всем телом. «Ой, как сладенько», – подумала Ольга. Но Алёша просунул руку между её ног и ввёл спящий «лучик» в «пусечку».
– Пусть он внутри отдыхает, – прошептал он, и они растаяли в этой позе, блаженно закрыв глаза.
«Заснуть бы», – думала она.
«Не заснуть бы», – подумал он и пультом включил радио.
И они не заснули. Сколько прошло времени, Оля не поняла. Ей надоело лежать на боку, но на этой кушетке вдвоём иначе было никак не поместиться. Она заёрзала, переворачиваясь на спину, и Алексей сполз пониже, не желая извлекать «лучик» из «пусечки».
– Послушай! Мы «динь-динимся» каждый день. Ты вообще как?
– Да я сам удивляюсь. И по два раза получается, – он явно намекал на продолжение, зная, что она не сможет отказать. Оля закатила глаза.
– Это всё ты. Я чувствую себя каким-то музыкантом, когда касаюсь твоего тела. Оно просто великолепно. Везде!
– Уууу, – Оле понравились эти слова. – А мне так нравится быть твоим инструментом, – мурлыкнула она.
В углу комнаты она заметила что-то белое:
– Что там?
– Ты, – как ни в чём не бывало сказал он.
– Покажи! – она встрепенулась, но он удержал её. «Лучик» только-только начал подавать признаки жизни, и ему не хотелось отвлекаться. Он пристроил его поглубже и принялся ласкать её грудь:
– Потом…
Через несколько минут он сам поднялся и потянул её за бедро:
– Вставай, – прошептал он. Оля покорно оперлась на локти, приподняв попку навстречу «лучику». Он пошелестел презервативом и…
Оля сама не догадывалась, насколько близко она находилась к оргазму! Алёша навалился на неё, крепко сжимая бёдра. «Лучик» достал до самой стенки матки и натянул её. Глубокими и сильными движениями, Алёша переносил свой центр тяжести вперёд так, что точкой равновесия оказывалась именно головка «лучика» в самом дальнем положении. Оля ощущала себя надетой на «лучик», как на копьё, и совершенно потеряла голову. Границ оргазма, его начала, конца она не ощущала совершенно. Ей было так хорошо, что она не помнила ничего, кроме имени, которое кричала:
– Алёшенька! Алёшенька! Алёёёёёёша!
Радио играло «А я иду в оркестр на репетицию», и Агузарова своим речитативом словно задавала темп. Наконец Алексей покачнулся, взрываясь как-то особенно страстно, и «малютка» не выдержала. Ножки той части, которая раскладывалась вперёд, хрустнули и подломились.
– Я думала, у тебя так не получится! Ой, что я говорю! – но Алексей сделал вид, что не заметил вырвавшейся у неё бестактности. «Оказывается, муж круче! В чём-то. Но сейчас она со мной!» – Алексей всю жизнь стеснялся незначительных, по его мнению, размеров своего хозяйства. И вот эта случайная поза, подарившая Олечке экзотическое удовольствие, наполнила его гордостью гиганта.
На сломанной кровати полежать уже не получалось. Пока Алексей рассматривал повреждения, а ему для этого пришлось зажечь свет, Ольга подошла к холсту и с любопытством приподняла край простыни, которой тот был накрыт. Это был карандашный набросок девушки, стоящей к зрителю спиной, на восемь часов. Сдёрнув простыню совсем и присмотревшись к паутине штриховок и исправлений, она узнала сначала свою любимую юбку, а потом себя. От удивления её глаза полезли на лоб:
– Это я? Почему сзади? Ты по памяти это рисовал? – обрушила она на Алексея шквал вопросов. Тот засмущался и замямлил:
– Ну, это пока только идея, наброски, да, я потом хотел тебе сказать, когда портретную часть буду рисовать, попросить тебя о позировании хотел, но стеснялся.
– Дурачок! – Оля была удивлена тем нюансом их отношений, который ей только что открылся, и была удивлена приятно. – Это же здорово! Я тебе обязательно как-нибудь попозирую.
– Но это будет долго. Готова терпеть? Портрет будет двойной.
– Как это?
– Я потом расскажу, можно? Просто я не уверен, что у меня получится, и не хочется раньше времени… Вдруг придётся бросить, и… некрасиво будет… Ты понимаешь меня?
– Странный ты. Ну как скажешь. А что за идея?
– Потом скажу. Я ещё сам не созрел, – его глаза оживленно блестели. Ольга поняла, что в нём сейчас говорит не гурман-любовник, а художник. Она позабыла свои сексуальные впечатления и крепко задумалась.
Карпова вышла на тёмную улицу и, оказавшись в свете фонаря, обернулась, чтобы найти глазами его окна. Алексей действительно стоял у окна, провожая её взглядом. Ей не нужно было видеть выражение его лица и глаз. И так всё было понятно. Ольга в знак благодарности присела в книксен.
Глава 3
2008 год, 20 октября, понедельник, утро.
«Ну ладно. Пора», – и Алексей заставил себя погрузиться в работу. Боль в спине переместилась выше и стала ноющей. Она регулярно преследовала его во время личных кризисов. Видимо, опускались почки. Сейчас предстояло решить, от какого актива нужно избавиться, чтобы его сотрудники получили зарплату в срок. Звонарёв ещё раз осмотрел состав портфеля. «А! Вот оно!» – подумал он с какой-то мазохистской мстительностью, увидев акции ВТБ. Когда-то именно Алексей настоял на участии в «народном» IPO, считая ВТБ недооценённым. И с тех пор особенно болезненно переживал драматичность падения этих бумаг. «ВТБ-24, ВТБ-12, ВТБ-6, ВТБ-3, ВТБ-2…», – этот грустный анекдот, всплывший в памяти по старой доброй привычке веселить самого себя в трудные моменты, вызвал у Алексея лишь гримасу. «На фиг!» – решил он, открывая «мышкой» «стакан» биржевых котировок акций ВТБ. Эта бумага как раз стоила чуть больше трёх копеек за штуку, и Звонарёв следующим щелчком зафиксировал убыток почти в 80 % от суммы вложений. Следующая малодушная мысль должна была констатировать очередное разочарование Алексея в нашем государстве, но он сдержался.
2003 год, 4 июля, пятница, утро.
У Ольги был свой маршрут на работу. Они жили на улице Старый Гай в хрущёвке, доставшейся Стасу от бабушки. Стас предпочитал ходить до метро пешком, пересекая железную дорогу. Получалось довольно долго, а зимой и холодно, но он радовался такой возможности делать прогулки.
Вставать ей приходилось раньше, чем Алексею, потому что она дисциплинированно отстаивала все пробки по дороге. Ну, почти все.
Ольга сделала макияж ещё до эстакады и, не выключая потолочный плафон, открыла книжку. Чтение не пошло. Справа послышался скрежет. Мужик на «Ауди» сложил её зеркальце и, заметив, как она тянется через салон, сам опустил своё стекло и вернул зеркальце на место.
– Лучше за рулем не читать, – услышала она его снисходительный голос, но ничего не ответила.
Какая-то старушка, которой вежливая Оля уступила дорогу вне «зебры», всё равно обматерила её. Слов слышно не было, и Карпова спокойно выдержала полный ритуальной классовой ненависти взгляд старушки.
Она выезжала на Новогиреевскую эстакаду, когда рядом по встречке пронеслась и резко затормозила машина ДПС. Навстречу ей так же лихо выкатилась другая. Ольга заметила, как ехидно переглянулись между собой смеющиеся милиционеры с полосатыми палочками, резво выскочившие из машин. «Вот поросята, гонку устроили, кто быстрее хлебное место займёт». У Ольги был принцип, который мешал ей. Она никогда не платила взяток гаишникам, как только те того не добивались. А поскольку превышать скорость ей случалось довольно часто, нормальным состоянием Карповой была езда без прав, которые вечно находились в ГАИ в ожидании уплаты штрафа через сберкассу. «Я никогда не плачу денег мужчинам», – провокационно заявляла она Алексею. Звонарёв в таких случаях предпочитал передавать права гаишнику с вложенной «пятисоткой». «Эх, а всё-таки мой принцип полетит скоро к чёрту!» – пожалела Оля. Дело в том, что во время последнего визита в сберкассу новенький терминал электронной очереди выдал ей квиточек с издевательским сообщением: «перед вами 74 человека». «Это что – ОВИР? Или налоговая инспекция? Откуда такие очереди?» – с возмущением думала Ольга, пытаясь выбрать такое время для визита в Сбербанк, чтобы старушек было бы поменьше.
Добравшись до метро «Перово» за тридцать минут, она не стала прорываться на Плеханова-Электродную, а свернула во дворы между Первой и Второй Владимирскими. Если не ошибиться с поворотом, то можно выскочить как можно ближе к светофору на углу Первой Владимирской и шоссе Энтузиастов. Из всех известных Ольге светофоров, сковывавших это злополучное шоссе, этот был наименее болезненным. Рядом показалась ярко-жёлтая крошечная «Тойота» – эта модель нравилась Ольге, и она полюбовалась ею несколько мгновений.Утром Стас овладел ею «по-быстрому». В их семье такая практика была таинством. Теперь, связавшись с Алексеем, Оля волей-неволей сравнивала любовника с мужем. Будучи искренней с собой, она не могла определить, кто из них лучше. Секс со Стасом был реже, жёстче – те прелюдии, которые муж практиковал, давно уже перестали возбуждать Олю. Поэтому вся квартира была на забаву зашедшим в гости подружкам заставлена лубрикантами, которые «всегда должны были быть под рукой». Но Стасу удавалось нечто такое, что пока никак не удавалось Алексею. Ольга прислушивалась к своим ощущениям и понимала, что оргазмы от Стаса ей очень, очень дороги. С другой стороны, Алексей был разнообразен до головокружения. Он был мягче, нежнее, теплее, ласковее. Ольга текла от одного его запаха, а невинное прикосновение к запястью могло выбить её из рабочего состояния на полдня. Секс с Алексеем был очень, очень, очень!.. Феерическим и ослепительным. «Я сравниваю своих мужиков, как последняя шлюха? – сама себя спрашивала Ольга, но тут же отвечала: – Всё-таки нет. Чего плохого во взрыве моей сексуальности? Зачем мне её стесняться?»
Проскочив перекрёсток насквозь, Ольга в начале аллеи свернула на проезд-дублёр. Такой фокус позволил ей сэкономить порядка двадцати минут и обогнуть пробку на светофоре Плеханова. На этом её возможности ускорить дорогу на работу исчерпывались, и Карпова завидовала Алексею, который, благодаря своей бесшабашности, и вставал позже, и приезжал на работу быстрее.
«Вот если секс совсем отключить? – спрашивала она сама себя. – Я смогу с ним поддерживать человеческие отношения? Алёшенька – классный собеседник, нормальный мужик, светлая голова. Мы вполне смогли бы просто дружить». Эта мысль прозвучала в её головке как-то неуверенно. «Хотя теперь какая разница? Интересно, он понимает, как «сорвал мне башню»? Да я уже и не соглашусь отключить секс». Она вспомнила, как Алексей прикасался губами к её груди, и сосочки тут же требовательно заторчали. «А если оставить только секс? Может ли он просто трахать меня? Так, чтобы в душу не лез? – она вспомнила его детские светлые глазки. – Нет, так я ему быстро надоем».
Олю нагнала ставшая знакомой «Тойота». Теперь она была бурой от грязи. «Это всё – из-за дурацких газонов, – подумала Ольга, вспомнив Европу. – В этой стране всегда так. Тротуар отделяют от проезжей части обязательным газоном, поэтому грязь в непогоду стекает оттуда, и машины вечно мурзатые. И пешеходы всё время в грязной обуви».
За поворотом на проспект Будённого она увидела, как мимо по трамвайным рельсам прогремела плитами знакомая «эмелька». Оля тяжело вздохнула и почувствовала, как сладко задрожал вибросигналом мобильник, лежавший у неё между ног в ожидании Лёшиной утренней эсэмэски: «Заметил».
– Здравствуй, солнышко. Моя милая ненаглядная Олечка.
Когда он называл её Олечкой, ей становилось ещё слаще.
«Он уже скоро будет на работе, – Ольга с тоской оглядела колонну машин, ползущих в Москву. Колонна эта казалась ей однородно безликой. – Может, начать ему падать на хвост? Вот уже и думаю его выражениями. А Стас? Всё вылезет на поверхность, если на работу вместе будем ездить». Стас догадывался об её увлечении чужим мужчиной. Но вида не подавал. Может, не хотел в это верить. Ольга больше всего ценила в муже силу, и тот вынужден был играть роль сильного человека. «И как она ему даётся? Тяжело? – Ольге стало жаль Стаса. – Он мне доверяет, поэтому не устраивает скандалов. Даёт понять, что мосты не сожжены. Даже когда я во время секса назвала его Алёшей, сделал вид, что ничего не заметил». Хотя какие-то изменения она в нём уже обнаружила. Муж перестал помогать ей брить «пусечку», и та заросла неаккуратными завитушками. «Опять Алёшино словечко. “Пусечка”». И по дому больше ничего не делает. Как-то разом утратил всякий интерес к ремонту, который вяло тёк уже несколько лет. Как мне надоела эта стройка!» – Оля позволила себе рассердиться на Стаса, но злость не была долгой. «Мне нужен Алёша. А я ему нужна?» Она вспомнила слова одного своего приятеля, который тоже был в неё тайно влюблён. Костик. Пожалуй, умом он Алексею не уступит. «Тебе не нужен мужчина, которому не нужна ты».
– Скажи что-нибудь.
– Люблю тебя.
«Отписывается, наверное, вправду на работе уже, – Ольга испытала досаду. – Чего я ему навязываюсь?»
– Крепко-крепко. Хочу подвиг! Для тебя!
Ольга заулыбалась.
– Сразу подвиг?
– Ну да. Что-нибудь героическое. Ты на меня так классно действуешь, что… Вот… Тянет на подвиги. Когда я для тебя что-нибудь этакое делаю, словно крылья вырастают.
– Когда мы что-то делаем для других, мы испытываем наивысшее наслаждение. Ты этого лишен, хотя когда это у тебя получается ты рад как ребенок от того и летаешь.
– Благодаря тебе не лишен. Ты какая-то колючая сегодня.
– Ну, не дуйся. Леша, скажи, я – нимфоманка?
– Откуда такой вопрос? – Ольга ощутила напряжение в его встречном вопросе.
– Да, я серьезно. Понимаешь, я сильно изменилась с тобой. Мне все время хочется. Разве это нормально?
– Ну, вообще-то с научной точки зрения нимфоманки хотят секса ради секса и им все равно с кем. Ты себя так ощущаешь?
«А ведь он прав!»:
– Нет, я хочу секса только с тобой.
– То есть, навязчивая идея – это распрекрасный я. Это – просто любовь, глупенькая.
– Фу… Просто ты мне в голове какую-то резьбу сорвал. Я столько лет, оказывается, сдерживалась. И вот теперь прорвало.
– Это я тебе сексуальную революцию устроил. В индивидуальном порядке.
– Да, ты говорил. Но все равно, не то что-то.
– Сказать, как я к этому отношусь?
– Да.
– Мы с тобой гурманы. Одни смакуют еду и выпивку, а мы с тобой смакуем секс. И это – прекрасно.
– Именно поэтому, ты никогда не повторяешься?
– Ну, это тебе кажется. На самом деле, повторяюсь. Потому что не всегда удается контролировать себя. Я ведь тоже живой человек, и мне тоже «сносит крышу», когда ты рядом. А так, да, стараюсь не повторяться. Разве это плохо?
– Наоборот очень хорошо.
– Но меня беспокоит то, что тебя это беспокоит.
– Не грузись!
– Нет, буду грузиться. Даже в «контакты» тебя зашью на букву «Г»: Олечка-груз.
– Это – я тебе груз? Да я легкая как ветер!
– За это я тебя и люблю. В самом деле, «вертеровские сомнения» – это привилегия влюбленных юношей. Ходить под окнами, волноваться, загружать любимую нытьем и соплями.
– А Анна Каренина?
– Фу, не хочу про нее.
– Ну вот, разговариваем серьезно, а ты голову в песок прячешь.
Ольга везла на работу пирожки, Стас и не подозревал, что она пекла их для любимого мужчины, а не для него. Она подумала: «Это я вью гнездышко для другого? Вот уже не первый раз мне нравится смотреть, с каким аппетитом Алёша поглощает мою еду. Ведь ничего особенного не готовлю, но он так это ест! Как меня! Обожаю».
– Ты, как подъедешь к работе, напиши мне. Хорошо? – Ок.
Ольга парковалась рядом с «эмелькой». Алексей с загадочным видом ждал её и, неуклюже поворачиваясь бочком, уселся на пассажирское сидение.
– Вот! – он с гордостью распахнул «куртку-ветровку», и оттуда выпала головка гвоздики голубого цвета.
– Поломался! – Алексей расстроился как ребёнок, его губы смешно выпятились. «Он что вправду сейчас заплачет?»:
– Алёша, ты ЭТО мне хотел подарить?
– Да. Синий цвет символизирует устойчивую привязанность, – Алексей ещё сильнее сконфузился.
«Алмаз! Неогранённый бриллиант!» – подумала Оля, продолжая улыбаться до ушей его забавному виду.
– Горе ты мое. Кто ж девушке такое дарит? Хочешь, я дам тебе пару телефонов цветочных магазинов, где настоящие дизайнерские букеты делают? Будешь дарить не только мне. И всем будет приятно.
Алексей замешкался на минуту и решил, что ломаться дальше не стоит:
– Хочу! Ты опять права. Везде права! – к нему вернулось игривое настроение.– Защекочу сейчас! – Оля поняла, что его настроение передалось ей, и сомнения, которыми она мучилась всю дорогу, куда-то улетучились. Рядом с Алёшей ей было спокойно. Захотелось положить голову ему на плечо и замурлыкать, но усилием воли она взяла себя в руки и направилась в офис.
– А мне кажется, зря Наташка собирается замуж за человека, который на столько лет старше. В отцы ей годится.
– Почему? Если они друг друга любят. Пускай!
– Понимаешь, в браке самое главное – «Мы». И для женщины важно, какой вклад в это «Мы» делает она? Куда растет ее мужчина, благодаря ей? А мужик, который намного старше?.. Он же уже состоялся. Во всем! Всего достиг. Молодая жена приходит на все готовое, ей некуда перенаправить его жизнь, да он уже и не собирается куда-то еще расти. На что она его может вдохновить? Пройдет лет десять, девушка повзрослеет и поймет, что деньги – не главное, а ее вклад в их «мы» по-прежнему «ноль целых, шиш сотых». И что потом делать? Разочаровываться? – А ты мудра!
Звонарёв был балбесом. Ему и в голову не приходило, насколько глубоко Ольга переживает их роман. Какая-то струнка в его душе протяжно пела о том, что сексуальные приключения стали чем-то большим, но он продолжал отмахиваться от этого. Собираясь в отпуск в Турцию с женой, он переживал только об одном: «лучику» предстояло перевоплотиться назад в «толстого», а в возбуждённом состоянии, когда крайняя плоть обнажала головку, на последней чётко выступали синим следы зубов. Во время последнего «ку» Олечка так зашлась от страсти, что прикусила «лучик». Болезненных ощущений не было, но происхождение отпечатков было очевидно. и вот Алексей переживал, когда же они пройдут? И что ему делать, чтобы Светлана ничего не увидела? Признаться самому себе, что Света ему надоела, он пока не мог. В голове уже долго жила привычка любить жену, и изгонять эту мысль оттуда Алексею не хотелось. Однако роман с Олечкой затягивал. «Эх, каким же я был наивным, называя про себя эту связь тайным эротическим приключением!» Отношения не стояли на месте и развивались. Дав любви течь свободно, Алёша уже не мог противостоять ей. Да и не хотел. «Конечно, я сравниваю Олю и Свету», – мысленно отвечал на несказанный вопрос Алексей самому себе. «С женой отношения в постели настроены как часы. За столько лет мы настолько приросли друг к другу каждой клеточкой, словно пазлы». Алексею нравилось, что с женой он всегда на высоте. Что её оргазм гарантирован. Этой уверенностью он дорожил, потому что она оказывалась комфортной. «С Олечкой всё не так. Её сексуальность гораздо сложнее. Её тело оказалось сложной задачкой, которую я решаю успешно. Пока решаю успешно. Мне сложно понимать её ощущения, угадывать её реакции, но так здорово разгадывать этот вкусный эротический ребус! Ещё и ещё! Но, с другой стороны, ни о каком ленивом комфорте здесь речи не идёт. Олечке нужен сильный мужчина, и возле неё просто опасно быть слабым». «Слетев с пьедестала» однажды в глазах жены, Алёша боялся повторения этого печального опыта. «Интересно, она понимает, что мне сложно всё время быть на высоте? Не только в сексе, но и вообще по жизни? Она мне как раз и нужна, чтобы я всегда был на высоте, всегда оставался на пьедестале. Все эти её разговоры про творчество, про насыщенность жизни событиями. Ведь она этим окрыляет меня. Вдохновляет меня. На подвиги ради неё – и не только. Всё-таки здорово, что рядом со мной в середине жизни оказалась женщина, с которой у меня вырастают крылья и всё в душе поёт и скоро начнёт говорить стихами. Нет. Не начнет. Не буду разбрасываться», – Алексей задумался о картине, ожидая, что возвышенные мысли о любимой девушке вызовут волну вдохновения. Но без Олечки вдохновение не шло: «Рядом со мной муза. Нет, не так. Рядом со мной Муза. И охота же ей со мной цацкаться? Любит меня. Не подозревает, что в глубине души я – мямля. Но она не просто прекрасная молодая женщина. Она – чужая женщина. Чья-то жена». До сих пор Звонарёв не испытывал к её мужу никаких чувств: ни стыда, ни сочувствия, ни мужской солидарности. Всё, что происходило с женой неведомого ему Стаса, Алёша считал естественным и само собой разумеющимся. А в последнее время его стала охватывать яростная ревность: «Я всё время хочу быть рядом с ней! А она уходит домой. Идёт к нему. Будет спать с ним, он будет касаться её. А она будет думать обо мне. И, наверное, получать удовольствие. С ним. Нет, так нельзя – я злюсь». Но не злиться Алексей не мог. «А о чём ты думал, когда делал первый шаг? Да. Мы оба думали, что потрахаемся пару раз и разбежимся. Что-то вроде командировочного романа. По крайней мере, Оля точно так настраивалась. А оно вон как получилось. И не развяжешься теперь, – Алексей понял, что говорит словами героя кинофильма «Любовь и голуби» и поморщился. – Нет. Всё не так. Я и не хочу никак развязываться». Он вдруг представил, что Оля бросит его, и всё его тело обдало удушливым жаром изнутри. «Нет. Только не это. Ни в коем случае». Чувство бессильной ярости сменилось страхом. «Мне дорога каждая минута, прожитая рядом с Олечкой. И она – моя. Нужно сделать так, чтобы она была моей по-настоящему. Навсегда». Алексей посмотрел на небо. «Вот есть же там кто-то, кто связал нас такой прочной незримой нитью. Всего несколько месяцев знакомы, а уже родные друг другу люди. Зачем от своего Чувства прятаться? Родные люди. и это – правда». Алексей снова подумал о Боге: «Наверное, Ему так надо. И не скажет, почему. Самим придётся догадываться». Вдруг он понял, что принял решение. Его охватило ощущение, что все ответы найдены и нужно делать шаг вперед. Алексей хмыкнул, наслаждаясь этим новым чувством. «Ясность во всём. Только вперёд!» – и тут же червячок сомнения зашевелился в груди: «Только вперёд? Сейчас? Перед отпуском?» Алексей огляделся. Предметы вокруг него стали чёткими и словно обнажёнными. Своими глазами он видел их словно все сразу. «Нет, всё-таки не сейчас», – Алёша позволил сомнению одолеть себя, но тут же заспорил с ним снова: «Сцышь? Ты только что стал на новую дорогу. Более прямую и более твёрдую, чем раньше. Можешь малодушничать и дальше, но тебе по ней всё равно теперь идти». И Алексей принялся сочинять Олечке новое письмо.
2003 год, 4 июля, пятница, день.
Скандинавы всё-таки выловили Звонарёва за несколько дней до отпуска. Явно обиделись, что он проигнорировал их тусовку. Тот, который совсем не скандинав, по имени Виктор, вызвонил Звонарёва и вытащил его «попить кофе в спокойной обстановке» в «Шоколадницу». Их было двое. Один из них – настоящий иностранец. С ухоженным лицом, маникюром, благородной сединой и акцентом:
– Алексей, позвольте, мы сразу перейдём к делу.
Лёша кивнул, положительно оценив их трепетное отношение к его времени.
– У вас есть определённая репутация… Слава Мастера…
Звонарёв неопределённо пожал плечами. Во время визита вежливости в зал казначейства делегация «форинеров» с любопытством разглядывала гипсовую фигурку медвежонка на его столе. Медвежонок уже несколько раз падал, одно его ухо было приклеено жвачкой – Алексей хранил его с тех пор, как ему удалась большая медвежья игра. Лёша тут же понял, что о его ставшей известной игре на понижение знают:
– Это было давно и неправда…– Ну, не скромничайте. Дело в том, что, прежде чем что-то организовывать в России – делать дочку или покупать банк – мы хотим приобрести рыночные активы посимпатичнее и показать акционерам их потенциал. Понятно, что о кредитах российским резидентам речь не идёт, мы, видимо, воздержимся и от акций и облигаций ваших компаний, – Витольд помолчал, но Алексею не требовалось времени, чтобы переварить сказанное им. – Мы хотим для начала прикупить [29] российских евробондов.
