Текст книги "Обольститель"
Автор книги: Андреа Кейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Андреа Кейн
Обольститель
Венди, я дарю тебе эту книгу со всей моей любовью и благодарностью за твою фантазию и не по годам развитую проницательность. А больше всего за то, что ты не только фантастический ребенок и великолепный партнер, но и самый лучший друг своей мамочки – о таком друге она и мечтать не смела.
Глава 1
Ньюмаркет Суффолк. Англия
28 апреля 1875 года
«Смерть Олдриджу!»
Второпях намалеванная на задней стене конюшни, эта фраза повергла Николь в неописуемый ужас. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она туже натянула поводья Оберона, не в силах сдвинуться с места.
Ярко-красные буквы со зловещими жирными потеками производили жуткое впечатление: казалось, они были написаны кровью.
Прекрасное настроение, навеянное пирушкой, которую по поводу победы в дерби[1]1
Дерби – скачки племенных трехлетних лошадей чистокровной породы на дистанции 2414 м (1, 5 мили ). – Здесь и далее примеч. пер.
[Закрыть] устроил Олдридж, исчезло безвозвратно, на смену ему пришел жуткий, панический страх – слишком уж вызывающими были слова, слишком очевидной угроза. От волнения кровь ударила Николь в голову, и она чуть было не лишилась чувств.
«Смерть Олдриджу!»
Пытаясь унять дрожь, девушка зажмурила глаза, но это не помогло. Страх овладел всем ее существом, и она была не в силах ему противиться.
– Ники? – Скорее почувствовав, чем увидев реакцию дочери, Николас Олдридж, отделившись от компании приятелей-жокеев, поспешил к Николь. – Что случилось?
Та, словно не слыша отца, снова подняла глаза к жуткой надписи на стене.
– Проклятие! – тихо выругался Олдридж.
– Папа, – Николь обернулась к отцу, – это…
– Краска, Ники. Всего лишь краска.
– Я понимаю. – Николь облизнула пересохшие губы. – И смысл ясен. – Ее васильковые глаза пристально смотрели на отца. – Это ведь из-за скачек, да? Потому что ты не согласился?
Отец украдкой осмотрелся по сторонам.
– Как ты узнала? – взволнованно прошептал он. – Салливан поклялся мне, что не скажет ни слова.
– Салли ничего мне и не говорил. Да и ни к чему… Я не слепая. И не глухая. Ты проговорился во сне. Кроме того, я слышала, о чем вы шептались с Салли. Мне известно, как на тебя наседали последние несколько недель. Но я и представить себе не могла, что твой отказ повлечет столь серьезные последствия. Разве можно было предположить такое… – Николь с трудом перевела дыхание и пристально посмотрела на отца. – Но кто это написал? Насколько серьезна угроза?
– Подонки, написавшие эту гадость, Ники, ни малейшего представления не имеют о чести. Они уважают только силу, прав тот, кто сильнее – таков их девиз. – Сдвинув жокейскую кепочку на затылок, Ник медленно провел ладонью по лбу. – Я понятия не имею, кто стоит за всем этим. – Он покачал толовой. – Но те, кто выполняет приказания, мне знакомы. Боюсь, что… – Взглянув на дочь, Олдридж прикусил язык.
Николь, не спускавшая с отца глаз, побледнела еще больше.
– Но тогда мы должны действовать. И действовать немедленно, пока нас не опередили.
– Действовать? – Ник горько усмехнулся. – Девочка, ты не понимаешь, с чем… с кем мы имеем дело. Эти люди – специалисты по части насилия. От них нигде не скрыться. Я понял это, как только мне предложили сделку. Я знал, чем придется заплатить за победу на скачках. Мне это очень доходчиво объяснили. – Нахмурившись, Ник вновь посмотрел на стену. – Последствия… – пробормотал он. – Преследование. Ненависть. Черт, даже рукоприкладство! Всего этого я ожидал. Я также предполагал, что негодяи попытаются внести меня в черный список. И ничего бы из этого не сработало. Я слишком несговорчив, чтобы подчиниться им, и слишком хорошо знаю свое дело, чтобы меня можно было снять с дистанции. Но убить? – Ника передернуло от отвращения и негодования.
Пытаясь сохранить хладнокровие, Олдридж достал из нагрудного кармана куртки флягу и стал медленно отвинчивать крышку. Для Николь это, казалось, послужило сигналом к действию: она спрыгнула на землю, завела Оберона в стойло и распрягла его со скоростью и сноровкой профессионального конюха. Схватив тряпку и вырвав из рук отца флягу, девушка выплеснула ее содержимое на стену и принялась ожесточенно стирать надпись.
Вскоре вместо слов угрозы на стене темнело только обычное пятно.
– Вот так. Теперь никто не догадается, почему мы исчезли.
– Исчезли? – удивленно спросил Ник. – Я только что сказал тебе…
– Эй, Ник! – перебил Олдриджа Гордон Салливан, собственной персоной вваливаясь в стойло. – Мы празднуем твою победу. Так чего ж вы с Проказницей околачиваетесь здесь?
Ник медленно повернулся к своему давнему другу и напарнику:
– Салли, они побывали здесь и оставили свою визитную карточку.
Лицо Салли мгновенно посуровело.
– Проклятие. Я знал, что так оно и будет. – Гордон замялся и неуверенно взглянул на Николь.
– Говори свободно. – Ник выразительно развел руками. – Моя смышленая Проказница обо всем догадалась.
Салливан понимающе кивнул.
– Что за визитная карточка? – спросил он у Николь.
– Угроза. – Девушка указала на грязное пятно на стене. – Салли, они намерены убить папу. Я прошу его, пока не поздно, уехать отсюда.
– Убить? – эхом отозвался Салли. – Они так и написали?
– Дословно их послание гласило: «Смерть Олдриджу!» Понимающему, как говорится, достаточно.
Лоб Салли мгновенно покрылся испариной.
– Ник, что-то здесь не так. Ты не хуже меня знаешь: эти ублюдки не убивают. Припугнуть, поколотить – это да. Но убить? Нет… Во всяком случае, пока их не загонят в угол.
– Ты говоришь о Редли? – Ник недоверчиво нахмурился. – Но он сам повел себя неправильно, а вернее, просто глупо. К тому же у нас нет доказательств, что его убили эти мерзавцы.
– Так уж и нет? – Несмотря на то что Салли задал вопрос совершенно спокойным тоном, в тишине конюшни его голос прозвучал зловеще. – В прошлом сентябре мы с тобой выиграли дистанцию в Донкастере. И мы оба слышали, как Редли хвастался всем и каждому, кто только находился в пределах слышимости, что он сам разделается с подонками, которые наставили ему синяков. Он поклялся поменяться с ними ролями и вернуть свои денежки. Три дня спустя квартиру Редли ограбили, а его самого нашли убитым.
– Боже праведный! – Николь снова задрожала. – А я думала, что его просто обокрали.
– Возможно, так оно и было. – Стараясь успокоить дочь, Ник обнял ее за плечи. – Прекрати, Салли, ты пугаешь Ники. К тому же тут другое дело. Я не проигрывал денег этим бандитам. Я только отказался проиграть скачки.
– Почему же тогда они грозятся тебя убить?
– Теперь это не имеет значения, – вмешалась Николь. – Речь идет о безопасности моего отца, и я немедленно увезу его отсюда.
Привычным жестом Салли приподнял подбородок Николь.
– Согласен, Ник должен исчезнуть, но займешься этим делом не ты, а я.
– Ну, не-ет, – решительно запротестовала Николь, – для тебя это будет опасно, а для меня ничуть.
– Нет, – возразил Ник. – Мы должны найти другой выход.
– Вы оба несете чушь! – раздраженно воскликнул Салли. – И ни дьявола не соображаете! Пойми, Ник, эти люди знают все о тебе и о единственном обожаемом тобой существе. Так что в опасности не только ты, но и Николь.
– Проклятие! – побледнев как полотно, выдавил Ник. – Этого я не учел.
– Даже если это и так, Салли, ты не будешь спасать мою жизнь, рискуя собственной, – возразила другу отца Николь, лихорадочно соображая, как найти выход из создавшейся ситуации. – Так что, будь любезен, не вмешивайся. Это наше дело. Мое и папы.
– В самом деле? – приподняв бровь, насмешливо спросил Салли. – И как же ты намерена поступить? Умчишься с ним в неведомую даль? А о средствах существования ты подумала?
Салли заметил, что растерянность на лице Николь сменилась гримасой крайнего раздражения.
– Сейчас нет времени на споры. – Салли, быстро оглянувшись, убедился, что их никто не подслушивает, и, запустив руку в карман, достал оттуда ключ.
– Отведи Ника в мою берлогу, – быстро зашептал он на ухо Николь. – Она находится на расстоянии мили от вас, и пока там безопасно. Завтра, возможно, те, кто намалевал угрозу, выяснят, что вы исчезли, и начнут вас искать. Но уже сегодня ночью я незаметно проникну в вашу квартиру, соберу необходимые вещи и принесу их вам. К утру мы разработаем план, как вам выбраться из Суффолка в более уединенное местечко. Там вы сможете переждать, пока эти ублюдки не успокоятся. А теперь пошли.
– Я никуда не пойду, – медленно покачав головой, заявил Ник. – Салли, ты, видно, лишился рассудка. Я жокей, разве ты забыл? Как ты полагаешь, смогу я участвовать в скачках, если меня спрячут в укромном местечке, точно клад?
– Я думаю не о скачках, приятель, а о том, чтобы спасти твою шкуру… и ее жизнь. – Салли кивнул в сторону Николь. – Поэтому убирайся поскорее отсюда, пока эти головорезы не принялись за исполнение своих угроз. – Гордон достал из кармана несколько подписанных чеков: – Возьми. Тут немного, но это все, что у меня есть. А вместе с твоими призовыми деньгами этого хватит на первое время.
– Оставь свое жалованье себе. – Ник решительно отвел руку друга. – Ты хороший парень, Гордон, но столь же наивен, как и моя дочь. Даже если бы я отказался от участия в скачках, чтобы спасти Николь, как думаешь, долго мы протянем на несколько десятков фунтов?
– У нас будет заработок, папа, – неожиданно заявила Николь. – Это моя забота.
Мужчины удивленно уставились на девушку.
– Что этой сумасбродке пришло в голову на сей раз? – строго спросил Салливан.
– Вовсе я не сумасбродка. Салли, ты только что сказал, и я полностью с этим согласна, что Ник Олдридж и его дочь в опасности. Ну так вот, я знаю, как предотвратить опасность и справиться с нехваткой денег.
– И что же ты намерена предпринять?
– Я на время перестану быть твоей дочерью.
Последовала напряженная пауза, во время которой мужчины нерешительно поглядывали друг на друга.
– Послушай, папа! – Николь схватила отца за руку, румянец возбуждения окрасил ее щеки. – Эти люди будут охотиться за Ником и Николь Олдридж, но никогда их не найдут: ты исчезнешь, а я уже не буду Николь Олдридж.
– И кем же, осмелюсь спросить, ты будешь?
Девушка неопределенно пожала плечами.
– Я пока не придумала. Имя значения не имеет. Тут важно выбрать занятие: конюх, тренер, помощник тренера. Ведь я могу выполнять любую из этих обязанностей. И кстати, не хуже, чем большинство здешних мужчин. И ты, папа, прекрасно это знаешь. Ведь у меня был лучший из наставников – сам Ник Олдридж! – Николь перевела дух. – Я могу быть даже жокеем!
Несмотря на вертевшиеся у него на языке возражения, Ник не смог сдержать усмешки.
– Ага, вот мы и добрались до правды! – воскликнул он. – Величайшее твое желание – участвовать в скачках. Значит, хочешь заменить меня в дерби?
– Никто не сможет заменить тебя, отец, – покачала головой Николь. – Ты – лучший из лучших. Но я действительно хочу участвовать в скачках.
– Ты недооцениваешь себя, Проказница. – Ник с нежностью погладил дочь по щеке. – Твое мастерство наездницы действительно заслуживает высокой оценки. А уж твоему необыкновенному умению обращаться с лошадьми может позавидовать всякий.
– Ничего удивительного, ведь я – твоя дочь.
– Судя по всему, ненадолго, если вспомнить твой план. Но скажи мне, не забыла ли ты об одной небольшой детали?
– Той, что я женщина, да?
– Вот-вот.
– Но, папа, я перестану быть не только Николь Олдридж, но и вообще женщиной. Отныне я превращусь в… мужчину.
– В мужчину?.. – глухо переспросил Ник, не обращая внимания на поперхнувшегося от смеха Салли.
– Да-да-да! – проказливо ухмыльнулась Николь. – К тому же чертовски хорошо знающего свое дело.
Ник, не оборачиваясь, поднял руку, предупреждая возражения Гордона:
– Проказница, но это же абсурд!
– Почему?
– Хотя бы потому, что в тебе едва наберется пять футов роста и ты худенькая, как тростинка.
– Прости, папа, но ты всего несколькими дюймами выше и немногим тяжелее. Помнится, ты говорил, что все Олдриджи были невысокими и довольно худыми.
– Девочка, ты не только маленькая, но еще и хрупкая, и… – Ник, не найдя подходящих слов, слегка покраснел и неопределенным жестом указал на изящные формы тела Николь. – Тебе двадцать лет, Ники, ты уже взрослая женщина. Хотя, накажи меня Бог, я частенько об этом забывал.
– Если мне удавалось заставить забыть об этом даже тебя, значит, и других можно будет запросто ввести в заблуждение. Поверь, все будут видеть во мне только энергичного и искусного молодого человека.
– Эй, Салли! Куда ты запропастился? – донесся крик из дальнего конца конюшни. – Мы потеряли вас с Ником!
Вздрогнув от неожиданности, Салли тут же прокричал в ответ:
– Иду! Уходите через черный ход, – добавил он шепотом. – Я скажу им, что Николь неожиданно заболела. – И, невзирая на протест Ника, он сунул тому в руку чеки. – Не упрямься! – сказал Салли. – Ты сделал бы для меня то же самое. А теперь сматывайтесь. Позже поговорим.
– Салли, я…
– Да поторопитесь же! – Гордон заслонил Олдриджей своей широкой спиной, чтобы никто не мог увидеть, как они уходят.
– Спасибо, Салли, – прошептала Николь, приподнялась на цыпочки и чмокнула здоровяка в щеку.
Через мгновение они покинули темное помещение конюшни.
Спрейстон-коттедж, остров Уайт
– Дастин, твое волнение того и гляди перейдет в шторм, – заметила Ариана Кингсли с задорной смешинкой в красивых бирюзовых глазах. – Глядя на тебя, я ощущаю, что у меня начинается морская болезнь. Никогда бы не подумала, что ты, вынашивая какой-то замысел, становишься еще более несносным, чем Трентон.
– От этого я падаю в твоих глазах? – Дастин Кингсли изобразил на лице полнейший ужас. Перекатывая в ладонях бокал с бренди, он одарил Ариану мягкой улыбкой, которая повергла в полуобморочное состояние не одну великосветскую красавицу.
– Так и есть! – Несмотря на легкомысленный тон, герцогиня Броддингтонская озабоченно изучала выражение лица деверя, страстно желая раскрыть причину его волнения.
С первого же дня знакомства Ариана и Дастин подружились. Причиной тому стала не только их любовь к Трентону. У них, словно у брата с сестрой, не было тайн друг от друга. Поэтому Ариана и была совершенно сбита с толку непривычной для нее скрытностью Дастина.
Отведя со лба прядь золотисто-каштановых волос, Ариана собралась было вновь идти на приступ, но тут некое обстоятельство заставило ее сорваться с места и стремительно пересечь гостиную. Ловким движением Ариана извлекла своего восьмимесячного сына Александра из-под буфета, куда тот успел заползти, и, крепко обняв проказника, ласково его пожурила.
Откинувшись на спинку удобного мягкого дивана и положив ногу на ногу, Дастин принялся корчить своему племяннику уморительные рожи.
– Не сомневаюсь, что после многих дней созерцания буфета со всеми его бутылочками, рюмочками, скляночками ему до чертиков захотелось познакомиться с ними поближе. Если бы ты не вмешалась в самый ответственный момент, Александру удалось бы успешно завершить экспедицию.
– А весь пол был бы залит мадерой и усыпан осколками стекла, – подхватила Ариана. Попытавшись напустить на себя строгий вид, она взглянула на невинное чадо. – Ты, – сообщила она своему сыну, вновь усаживаясь в кресло, – совершенно неукротим.
– Вполне с этим согласен. – Дастин повел плечами и болезненно поморщился. – У меня каждый мускул болит из-за этого маленького тирана. Я совершенно не привык к столь активной деятельности.
– Верится с трудом, – сухо отозвалась Ариана. – До меня дошли слухи, что в этом сезоне ты не пропустил ни одной вечеринки и танцевал со всеми без исключения дамами, которых впервые вывели в свет. Боюсь, что скоро в поисках новых претенденток тебе придется отправиться за границу, подобно тому как ты обычно ездишь за породистыми лошадьми.
– Ошибаешься. – Дастин неожиданно посерьезнел, задумчиво уставившись на бокал в своих ладонях. – Я решил предпочесть моих лошадок всем этим любовным интрижкам. Боюсь, мой братец урвал себе последний настоящий бриллиант среди бесчисленного множества дешевых подделок.
Ариана с интересом склонила голову набок.
– Какие-то неприятности в Ньюмаркете?
– Да. Моя любимая кобыла сдохла.
– Весьма сожалею, но ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду. Ты не из тех людей, кто горюет над своими потерями. Возможно, потому, что они редко у тебя случаются. Ну так что – ты ответишь на мой вопрос?
– Нет, в Ньюмаркете ничего не случилось. – Дастин в очередной раз пригубил бренди. – По крайней мере ничего существенного. Но ты права, вероятно, и впрямь придется отправиться за границу. Может, там мне удастся отыскать настоящего арабского жеребца, а, глядишь, и парочку.
Легкомысленная отговорка Дастина не ввела Ариану в заблуждение, и она продолжала пристально смотреть на деверя. Интересно, как он отреагирует на предположение, что она видит в его поведении признаки не явного, но несомненного недуга? И вправе ли она говорить о том, что Дастину, человеку столь сердечному и любящему, менее всего подходит роль ловеласа, заполняющего пустоту собственного существования лишенными смысла удовольствиями?
Кусая губы, Ариана с сыном на руках продолжала покачиваться в кресле.
Прежде чем она успела заправить рубашонку сына в штанишки, Александр соскользнул на ковер и пополз в направлении буфета, намереваясь довести до конца начатое предприятие. Но тут непоседа наткнулся на препятствие в виде ботинок собственного отца.
– Та-ак, вижу, ты не даешь своей мамочке скучать, – подхватив Александра на руки, Трентон Кингсли направился к жене. – Ну вот, ангел мой, я и дома. – Он нежно поцеловал Ариану. – Я скучал по тебе.
– И я скучала. – Ариана погладила мужа по щеке; – Кажется, ты отсутствовал целую вечность. Заря едва занималась, когда ты уехал в Бембридж. Много бед принес шторм?
– К сожалению, деревня пострадала довольно серьезно, – устало кивнул Трентон. – Но там уже начались восстановительные работы.
– Другими словами, ты целый день провел, спасая и расселяя людей.
Трентон нежно улыбнулся, уловив нотку гордости в голосе жены.
– В этом нет ничего особенного, дорогая. В конце концов, у меня есть деньги и кое-какие знания.
– И еще у тебя есть доброе сердце, – с любовью во взгляде добавила Ариана. – Я порой забываю о твоих архитектурных талантах и титуле, но всегда помню, что ты – замечательный человек.
– А ты – самая прекрасная женщина в мире. – Трентон нежно погладил щеку Арианы и озабоченно заметил: – Но выглядишь ты утомленной. Я теперь жалею, что мы не взяли с собой в Спрейстон гувернантку Александра. По крайней мере, тебе было бы легче.
– Я не могла так поступить с миссис Хошанс: она устала куда больше меня и чуть не заплакала от радости, когда я велела ей остаться в Броддингтоне и как следует отдохнуть. Полагаю, в ожидании нашего возвращения она будет спать неделю напролет. К тому же Дастин добровольно выступает в роли моего спасителя.
Трентон повернулся к брату:
– Я тебе чрезвычайно признателен, дорогой брат, за жену и сына. Знаю, что мне ты тоже хотел бы помочь, но когда я уезжал сегодня утром, небо все еще оставалось грозовым, кругом валялись поваленные деревья, а с холма за коттеджем потоками шла вода. Я ни за что не оставил бы здесь Ариану с Александром, если бы не ты.
– Всегда к вашим услугам, – ответил Дастин, отвешивая шутовской поклон. – Хотя, если тебя это интересует, и горный камнепад, и бешеные водные потоки ничто в сравнении с твоим сыночком.
Трентон громко расхохотался:
– Ты прав, ты прав. Что же натворил сегодня мой маленький разбойник?
– Считай, – Дастин принялся загибать пальцы. – Оросил персидский ковер в библиотеке, исполнил зажигательную мелодию на ударных инструментах, в качестве которых выступил серебряный чайный сервиз, и вырвал несколько перьев у кур. Судя по всему, растрепанные перья оскорбляют его эстетическое чувство, так же как и наличие волосяного покрова на мужских лицах. – Дастин осторожно потрогал кончики своих усов, слегка вздрогнув при этом. – По всей видимости, я единственный человек, в котором он обнаружил этот досадный изъян. Восемь месяцев я стойко выносил его недоумение в надежде, что Александр в конце концов смирится с существованием этой, так сказать, детали. Он же сменил свою озадаченность на попытки искоренить этот недостаток моей внешности. Все утро он провел в тщательных стараниях отделить усы от моей верхней губы, следствием чего явилось мое твердое намерение сбрить их, как только я вернусь в Тайрхем. – Дастин глубоко вздохнул. – Как бы там ни было, но к полудню мне показалось, что Ариана вот-вот рухнет от усталости. Тогда я принял огонь на себя в полной уверенности, что восьмимесячный младенец вряд ли может обладать такой же энергией, как взрослый мужчина. После трех часов цирковых упражнений в конюшне и двухчасового сеанса выдумывания сказок я изменил свою точку зрения на данный предмет. Твой наследник не обнаружил ни малейших признаков усталости, в то время как я свалился, погрузившись в глубокий сон, прямо на полу в детской, где и прохрапел до вечера. А проснулся я лишь тогда, когда Ариана пришла звать меня к ужину.
– Понятно. – Трентон изо всех сил старался не расхохотаться вновь. – И чем же, Господи помилуй, Александр занимался во время честно заработанной тобой передышки?
– Осуществил новую диверсию, – вздохнула Ариана. – Тихонько сполз по лестнице и обнаружил недавно построенную тобой оранжерею. Я поймала лазутчика на самом пороге. Он понял, что перед ним открылась перспектива захватывающих дух бесчинств, подобных тем, которые он учинил в оранжерее в Броддингтоне. К тому времени, когда мне удалось его настичь, он уже расправился с тремя папоротниками и опрокинул шесть горшков с геранью.
Плечи Трентона некоторое время сотрясались в беззвучном смехе.
– Ариана, наш сын во многом пошел в тебя – он обожает цветы и животных, – наконец сказал он.
– Позволю себе с вами не согласиться, ваше высочество, – парировала Ариана. – Предрасположенность Александра попадать в экстремальные ситуации целиком унаследована от вас. Я же была и остаюсь воплощением благовоспитанности.
– Ну, насчет благовоспитанности… – начал было Трентон, пытаясь настроиться на более серьезный лад, но Ариана поспешила перебить мужа.
– Тем не менее, – сказала она, вспыхнув от смущения, поскольку со стороны Дастина раздался смешок, – отвага Александра, несомненно, от семейства Кингсли. Увы, мне все время приходится помнить, что я живу среди мужчин этого старинного рода.
Дастин встал, чтобы снова наполнить свой стакан.
– Ариана, ты задеваешь меня за живое! А я-то считал, что я куда более покладист, чем Трент.
– Так оно и есть, – отозвался Трентон, присоединяясь к брату у буфета. – Но только не на этой неделе. Все эти семь дней ты был раздражителен, как разбуженный среди зимы медведь.
Застонав, Дастин с грохотом поставил бутылку на буфет.
– Сначала Ариана, теперь ты! Да я абсолютно спокоен! Даже несмотря на то что мой тренер уволился, а трое моих жокеев проиграли скачки. Наверное, действительно пришло время заняться поисками новых лошадей и наездников.
– У тебя самые породистые лошади в графстве Суррей, а то и во всей Англии. Думаю, дело не в этом, – тихо вставила Ариана.
Дастин молча провел пальцем по краю стола из красного дерева.
– Похоже, твоя правда, – наконец признал он. Эти слова заставили Ариану встать, принять Александра из рук Трентона и послать мужу взгляд, в котором ясно читалось: «Поговори с ним. Ты единственный, кто может это сделать».
Трентон слегка наклонил голову в знак согласия.
– Попытаюсь в очередной раз уложить Александра в постель, – заявила Ариана. – Если учесть, что уже далеко за восемь и у него слипаются глаза, не исключено, что мне наконец удастся это сделать. Потом, вероятно, мы сможем поужинать. Поскольку Клара не смогла добраться к нам по затопленным дорогам Бембриджа, сегодня я сама занималась стряпней. Меня вдохновило то обстоятельство, что Дастин, проглотив завтрак и обед, все еще остается в живых. Если нам чуточку повезет, мы преодолеем это тяжкое испытание.
– Ты превосходная повариха, мой ангел, – сказал Трентон.
– И была бы еще лучше, если бы могла проводить больше времени на кухне, – предположил Дастин, на лицо которого вернулась ироническая ухмылка, – а не разрывалась между Александром и твоими собственными изматывающими…
– Довольно! – вскричала Ариана и с пылающими щеками стремительно направилась к двери. – Я пошла в детскую.
– Возвращайся поскорее, – бросил Дастин в спину удаляющейся невестке. – С нетерпением жду продолжения дискуссии по поводу твоих кулинарных способностей! – Все еще посмеиваясь, Дастин повернулся к брату. – Трентон, твоя жена – настоящий подарок судьбы. Она так тебя любит, что я невольно завидую. Счастливчик!
– Знаю. – Трентон сделал глоток коньяка и пристально посмотрел на Дастина. – Не хочешь поговорить на эту тему?
Дастин не стал разыгрывать непонимание.
– Да я не прочь, – вздохнул он. – Но в последнее время мне все кажется скучным и бессмысленным: повседневная рутина, деловые встречи, скачки…
– И женщины?
– Да, и они тоже, – ответил Дастин, отставляя бокал. – Вся моя жизнь чертовски предсказуема, в этом все дело.
– Предсказуема? – удивился Трентон. – И это говорит человек, меняющий партнерш одну за другой?
– Дорогой Трент, секс не более чем приятное развлечение. Доставляет удовольствие, но в душе пусто.
– Я бы мог назвать дюжину женщин, которые многое отдали бы за то, чтобы набросить на тебя хомут попрочнее.
– Хочешь сказать, вышли бы за меня замуж? – Дастин покачал головой. – Боюсь, что ты, сам того не подозревая, испортил меня, братец. Увидев ваши с Арианой отношения, я теперь ни за что не соглашусь на меньшее. Женщины, о которых ты упомянул, рассматривают меня лишь как вожделенный приз. Их привлекают мои деньги и титул, дарованный королевой Викторией. Может, другого это и устроило бы, но только не меня. Секс, по крайней мере, честнее. Ты, разумеется, не согласен?
– Не согласен, – пробормотал Трентон, который уже был не рад, что затеял этот разговор. Ему был неприятен цинизм брата.
– В таком случае не о чем больше и говорить. Я понимаю, что плыву по течению, но в настоящий момент не вижу альтернативы.
Трентон кивнул и перевел разговор на другую тему:
– Ты говорил о каких-то неприятностях. Вероятно, ты имел в виду отставку Бенкса? Ведь он готовил твоих лошадей с того самого момента, как ты начал заниматься разведением породистых скакунов.
– Меня это действительно очень огорчает. Бенкс – лучший тренер в Суррее, а может быть, и во всей Англии. Но я его понимаю. Скорее всего на его месте я поступил бы так же. Ему почти пятьдесят, у него жена, дети, внуки. Он двадцать лет был тренером, а до того почти десять лет жокеем. Парень устал, и я не вправе винить его.
– А ты уже занимался поисками нового тренера? – спросил Трентон.
– Я беседовал с пятью кандидатами. Двое вроде бы подходят. Но я хочу встретиться с каждым из них еще раз, а потом решить, кого выбрать.
– А что насчет тех трех жокеев, о которых ты упомянул?
Дастин покачал головой:
– Каждый из них подавал большие надежды, но стоило мне нанять их, как тут же выяснилось, что они – редкостные разгильдяи.
– Ты в силах исправить положение.
– А я уже исправил: они все уволены. Если я могу гордиться лучшими породистыми скакунами, то хочу, чтобы у них были не менее замечательные наездники. По моему мнению, только один человек вполне отвечает всем моим требованиям. Это Ник Олдридж.
– Не спорю, – одобрительно кивнул Трентон, – Олдридж – жокей от Бога.
– Так и есть. С Олдриджем мои чемпионы выиграют все скачки сезона.
– Олдридж принял твои условия?
– Примет, если я сумею найти его.
– Найти? А разве он только что не выступал в Ньюмаркете?
– Да, и с блеском. Олдридж выиграл дерби с преимуществом, по меньшей мере, в десять корпусов. Я тут же загорелся идеей дать Олдриджу соответствующее жалованье и предложить выступать исключительно за меня. Но в тот момент, как назло, он был окружен толпой восторженных почитателей, которые мгновенно стащили его с верхней ступеньки пьедестала и уволокли в неизвестном направлении. А после уже никто не в силах был отыскать виновника торжества. В тот вечер я даже послал специального курьера к Олдриджу домой, но безрезультатно. – Дастин с досадой пожал плечами. – Должно быть, он где-то праздновал победу. Но я найду его. Я бы, конечно сделал это быстрее, если бы не необходимость ехать в Спрейстон. Сразу же по возвращении домой я хочу дать объявление в «Газетт». Обращусь непосредственно к Олдриджу и назову условия. Я надеюсь, Ник слышал обо мне, и полагаю, он не замедлит откликнуться. – Произнеся эту тираду, Дастин потер руки, и его темные глаза вспыхнули веселыми огоньками.
– Похоже, твоя хандра рассеивается, – заметил Трентон.
– Да, по крайней мере в том, что касается дел, – отвечал Дастин. – Так что теперь, когда все мои проблемы почти решены, мы можем предаться чревоугодию и оценить кулинарное искусство Арианы.
Истошный вопль, донесшийся из детской, заставил братьев вздрогнуть.
– Вечно ты сглазишь, – пробормотал с кривой усмешкой Трентон. – Очевидно, мой отпрыск обрел второе дыхание. Думаю, мне лучше подняться наверх и помочь Ариане, иначе мы действительно рискуем умереть голодной смертью.
До них донесся очередной протестующий крик, сопровождаемый мягким, увещевающим воркованием Арианы… Дастин набрал полную грудь воздуха и быстро проговорил:
– Трент, завтра утром я уезжаю.
Какое-то время Трентон молчал и наконец произнес:
– Довольно внезапное решение, не так ли?
– Внезапное, но необходимое.
– Почему? Ты ведь приехал всего несколько дней назад.
– Знаю. И получил удовольствие от каждой минуты своего пребывания в вашем благословенном доме. Но тебе нужно побыть наедине с женой и сыном, а мне тем временем… – Дастин громко закашлялся, чтобы скрыть смущение. – У меня, видишь ли, созрели грандиозные планы, и многое предстоит сделать для их воплощения. Потому-то я и дергаюсь, как марионетка на ниточках, – вы с Арианой успели это заметить. Мне представляется, что лучший выход – вернуться в Тайрхем и попытаться взять все дела под свой контроль.
– Я понимаю. Быть может, так действительно будет лучше для тебя. Но помни, что ты всегда желанный гость в нашем доме и можешь оставаться здесь, сколько твоей душе угодно. – Трентон положил руки на плечи брата, пытаясь подобрать нужные слова. – Дастин, ты, как никто другой в этом мире, хорошо знаешь, что я практически ни во что не верил, пока не встретил Ариану. А теперь я верю в любовь и даже в вечную жизнь. А уж если был побежден такой закоренелый циник, как я, то для тебя уж точно не потеряна надежда.
– Спасибо, Трент, – ответил Дастин, крепко пожимая руку брата. – Но слишком долгое ожидание очень скоро превращается в нечто большее, чем неуверенность. Как говорит твоя жена, я очень нетерпелив и беспрерывно ищу, чему бы бросить вызов. И это она называет семейной чертой Кингсли.
