Текст книги "Золотой Триллиум"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Андрэ Нортон
Золотой Триллиум

ИНГРИД И МАРКУ, ЧЬЯ ПОДДЕРЖКА

НИКОГДА НЕ ОБМАНЫВАЛА ОЖИДАНИЙ.

А ТАКЖЕ БЕТСИ МИТЧЕЛЛ ЗА РАЗЛИЧНЫЕ

СВЕРХПЛАНОВЫЕ УСЛУГИ, ЗА КОТОРЫЕ

АВТОР БЕСКОНЕЧНО БЛАГОДАРЕН

ПРОЛОГ

Их было трое, – дочерей Черного Триллиума. Достигнув расцвета своей женственности, они должны были стать: Харамис – колдуньей, Кадия – воительницей, а Анигель – королевой. Они появились на свет все вместе, что само по себе было странным и неслыханным, и в миг их рождения Великая Волшебница Бина (та, что, по слухам, была полновластной Хранительницей всей страны) приветствовала их и дала им имена.

Бина предсказала, что они будут надеждой и спасительницами своего народа. Каждую она одарила амулетом из янтаря с. крошечным бутоном легендарного Черного Триллиума внутри, знаком их королевского рода и страны.

Страна Рувенда уже много поколений служила приютом человечеству, но все еще таила много неразгаданного. Значительную часть ее занимали болота с островами твердой земли между ними. На многих островах сохранялись развалины, иные такие обширные, что вполне могли быть руинами больших городов. Король жил в Цитадели, тоже наследии былых времен, но хорошо сохранившейся.

К востоку люди осушили болота и превратили плодородную землю в поля и сочные пастбища. Рувенда служила перевалочным пунктом для торговцев лесом с юга, в котором крайне нуждались их северные соседи в Лаборноке. Другие товары поступали из болотистой местности: целебные травы, пряности и ребристые раковины водяных моллюсков – одни цветные и сверкающие, точно драгоценные камни, другие такие твердые, что из них изготовляли панцири воинов. Самыми редкостными были вещи (иные настолько странные, что нельзя было понять, для чего они делались), которые находили в древних развалинах.

Разыскивали их оддлинги, обитатели болот, которых рувендиане встретили, появившись в этих краях, и с которыми прекрасно уживались, поскольку не имели друг к другу территориальных претензий. Было два племени оддлингов: ниссомы, более дружественные (некоторые даже служили в королевской Цитадели), и уйзгу, робкие дикари, обитавшие дальше на западе в неисследованной части болот. Свои товары уйзгу приносили ниссомам, а уж те предлагали их гильдиям торговцев. Торг обычно происходил в большом разрушенном городе, который люди называли Тревиста, куда туземцам было легко добираться по реке.

В болотах жило еще одно племя, считавшее своей собственностью северо-западные пределы, но его все чурались. Топители – так называли их оддлинги, а ученые мужи употребляли слово «скритек». Это было кровожадное племя ящеров, они пытали и убивали людей без причины. Иногда они нападали на осушенные земли, чаще выискивали жертвы среди оддлингов, и никто никогда не сказал ничего хорошего про их хищный род.

В период детства трех принцесс в Рувенде царил мир, если не считать таких вот налетов. Люди и не подозревали, что на севере собираются грозовые тучи.

Король Лаборнока был стар и сидел на престоле очень давно, пережив многих своих соплеменников. Его наследник, принц Волтрик, устал ждать. Много времени он проводил за морем, где научился иным обычаям и нашел себе союзников, включая великого колдуна Орогастуса. Вернувшись на родину, принц привез с собой и этого чародея. И когда Волтрик наконец надел королевскую корону, Орогастус стал его первым советником.

Волтрик возжелал подчинить Рувенду – не из-за ее болот, его манили торговля лесом и несметные сокровища, по слухам, спрятанные в разрушенных городах. И едва утвердившись на престоле, он нанес удар.

Горные крепости, охранявшие единственный перевал, были сметены с лица земли молниями, которые обрушили на них чары Орогастуса. А потом предатель-купец послужил им проводником, и с быстротой жалящей змеи лаборнокцы взяли великую Цитадель.

Король Крейн и те его вельможи, которые не пали в битве, по приказу Волтрика были преданы лютой смерти. Его жена пала под ударами мечей тех, кто дал клятву истребить всех женщин королевской семьи, ибо, согласно пророчеству, только от них могла прийти гибель победителям. Три принцессы спаслись благодаря своим амулетам, но бежали они порознь.

Харамис с помощью чар Вины (успевшей состариться и утратить былую силу, не то лаборнокцы никогда бы не вторглись в страну) унеслась по воздуху на спине огромного ламмергейера на север. Кадия с помощью охотника-оддлинга, давно обучавшего ее тайнам болот, ушла в непроходимые топи по древнему подземному ходу. А Анигель со своей наставницей Имму, старой уйзгу, ведавшей свойства всех трав, ускользнула в город Тревисту, стоявший у слияния двух рек.

По очереди каждая принцесса посетила Великую Волшебницу в Ноте, и каждой было поручено отыскать часть великого колдовского оружия, которому суждено освободить страну.

Много испытаний выпало на их долю. Оро-гастус выследил Харамис в горном краю и искусно ее очаровал, сначала просто из желания обезвредить, а затем потому, что увидел в ней достойную помощницу в собственной тайной борьбе за власть. Но овладеть серебряным жезлом с талисманом Харамис он не сумел.

Кадию увели в погибший город Исчезнувших, и там она обрела меч, выросший из стебля

Черного Триллиума, изображение которого привело ее туда.

Анигель, бежавшая на юг с помощью. уйзгу, добралась до Тассалейского леса, где вырвала корону из пасти растения – пожирателя жизни. Там ее нашел принц Антар, сын Волтрика, которому было приказано схватить ее. Но его настолько возмущали жестокости отца и пугало растущее могущество Орогастуса, что он предпочел поклясться Анигель в верности и стать ее защитником.

Кадия во главе армии уйзгу и ниссомов присоединилась к Анигель для штурма Цитадели, но положить конец власти Орогастуса было дано Харамис, когда она соединила силу всех трех талисманов в единый великий всепобеждающий магический фокус.

Харамис отказалась от короны, принадлежавшей ей по праву перворожденной, и предпочла стать преемницей Бины, Великой Волшебницей, когда на смертном одре колдунья отдала ей плащ Хранительницы. Кадия также отказалась от своего наследства, ибо ее манили тайны болот, к тому же в глубине души она знала, что корона и трон – не для нее.

Анигель вступила в брак с Антаром и объединила две прежде враждовавшие страны. Как королева и король Лабровенды они дали клятву править в полном согласии и поддерживать мир.

Харамис удалилась в северные горы к сокрытой там мудрости, которая влекла ее больше всего на свете. Но перед этим она разъединила три талисмана и забрала с собой жезл. Свой амулет Анигель вставила в царскую корону как часть своего наследства, а Кадия оставила себе меч с обломанным острием, в рукояти которого помещались три волшебных разящих глаза: один – цвета ее собственных, другой – как у оддлингов, а третий, верхний и слепящий, не был похож ни на чей орган зрения, известный Кадии.

Кадия вернулась к своей оддлинговской армии и повела ее в болота в самом начале сезона дождей. Она не знала, что хочет найти, но была уверена, что искать должна.

ГЛАВА 1

Над болотами хлестал дождь. Речки и реки вздулись, разлились, помутнели и увлекали вниз по течению вырванные с корнем деревья и кусты. Лианы извивались в воде, точно змеи, а настоящие змеи брюхом кверху запутывались в камышах. Повсюду громоздились завалы, смертельные ловушки для любого суденышка, осмелившегося отправиться в путь. Завывания ветра заглушали все звуки, кроме шума дождя и рева воды.

И все же смельчаки нашлись. Как ни боялись жители болот стихий, бушующих в это время года, они преодолели страх. Армия вышла из трясин – клан сошелся с кланом, племя с племенем.

Некогда тут произошла битва, подобной которой не было никогда прежде. Зло нанесло удар с помощью огня и непостижимых чар, а потерпев поражение, рассыпалось золой и пеплом. Теперь те, кто решался плавать тут по рекам и речкам, старались избегать поля этого сражения. Победа досталась жителям Рувенды, но тень того, что произошло, была подобна черным тучам, затянувшим небо.

Численность армии в пути все время уменьшалась. То один отряд, то другой сворачивал к островку или свайной деревне. Первыми отделились ниссомы, так как их владения были ближайшими. Уйзгу, их дальние родичи, ехали в плоскодонных челнах, влекомых их боевыми товарищами и помощниками – обитающими в воде дрессированными римориками, которые, как ни были сильны, еле справлялись с бешенством вод. Все чаще и чаще они исчезали в замаскированных растительностью притоках, которые вели к их крепостям, не ведомым пока еще никому из посторонних, кроме горстки искателей приключений, всегда незваных гостей.

Как ни старалась быстро уменьшающаяся армия забыть прошлое, сохранилось много жутких напоминаний о царившем здесь ужасе. Среди занесенных илом камышей показались останки человека, одного из вражеских воинов, нашедших здесь роковой конец.

Девушка, яростно взмахивавшая веслом в челноке, плывшем среди первых, поспешно отвела глаза. Какой-то скритек попировал тут, утолив гнусный голод плотью недавнего союзника.

Скритеки… Многие поспешили бежать перед бешенством бури. Они хорошо знали, какая судьба ждала тех из них, кто остался в живых после поражения и попал бы в руки победителей.

Теперь вперед продолжал плыть совсем небольшой отряд, углубляясь в Тернистый Ад – жуткое место, где колючие заросли будто сдавливали сердце капканом страха. Словно бы предчувствие беды разъедало язвами лишайников мертвые стволы погибших деревьев. Те, кто решался избрать этот кратчайший путь к своей цели, остерегались заглядывать за щетинящийся шипами занавес терновника, тянувшийся по обоим берегам реки.

Струи дождя застилали вид впереди. Гребцы сутулились, вжимали головы в плечи, но это мало помогало. Кадия – некогда жившая в роскоши королевского дворца – стойко терпела непогоду и рукоятку меча в ножнах, которая упиралась ей в ребра всякий раз, когда она взмахивала веслом. То же упорство, к которому приучила ее война, не изменяло ей и теперь. Кадия не могла и не хотела принять приглашение тех, кто звал ее повернуть с ними и найти приют у них. Не могла она и остаться в Цитадели, ныне очищенной от злых сил, сразивших ее родителей. Возмездие свершилось. Однако Кадия еще не была свободна…

Вновь возложенное на нее бремя превосходило все, чем могла грозить ей буря, все плавучие препятствия, которые преодолевала она и ее спутники.

Почему она испытывает эту непреодолимую потребность спешить, иной раз граничащую с отчаянием? Она чувствовала, что ею движет чужая воля. Когда она бежала в первый раз, то от красной смерти, огня, конца ее прежней жизни. А теперь… что гонит ее теперь, гонит сквозь неистовство бури?

Островки, где они устраивались на ночлег, состояли из жидкой грязи и мокрых кустов.

Укрыться там было негде. Сон был лишь кратким забвением усталости, от которой мучительно ныло все тело. И все же, едва проснувшись, она торопилась вновь отправиться в опасный путь.

Правда, буря и нескончаемый дождь кое от чего их избавляли: ни один вур не парил над рекой, из трясины не вырывалась чешуйчатая ксанна, угрожая им могучими щупальцами, усеянными присосками. И хищные растения свернулись улиткой в ожидании, когда спадет разлив.

На седьмой день Кадия и ее оставшиеся спутники достигли конца речной дороги. Только один челн уткнулся носом в поросший травой берег. Здесь уже не щетинились шипастые заросли.

Кадия бросила свой заплечный мешок на пригорок и, ухватившись за лиану, выбралась на берег. Потом повернулась к тем, кто сопровождал ее без жалоб и возражений, и устало подняла руку в прощальном приветствии.

Многое изменилось за недавние дни, но древние клятвы все еще соблюдались свято. Как ни смелы были оддлинги в битве, которая исторгла их край из лап Тьмы, ни один из них, будь то мужчина или женщина, не решился бы ступить на эту запретную землю – никто, кроме Дже-гана, охотника, открывавшего Кадии тайны болот: он тоже взбирался на берег по ее сразу же заполнившимся водой следам. Да и он клялся не посещать этих мест, но вера и пример Кадии освободили его от клятвы.

Остальные теперь внимательно следили за ней огромными желто-зелеными глазами, словно их взгляды могли ее удержать, – так не хотелось им отпускать ее.

– Светоносная! – одна из двух женщин-воинов с мольбой воздела к ней руку. – Останься с нами. Ты – оплот наших надежд. Настал мир. Мир, которого мы добились победой. Позволь нам предложить тебе наш кров. Не ищи места, увидеть которого не дано…

Девушка откинула мокрую прядь, выбившуюся из-под шлема, сделанного из кости ксанны. Она обнаружила, что у нее еще достало силы улыбнуться.

– Джоската, это на меня возложено, – ладонь Кадии коснулась твердой рукоятки меча-талисмана. – Мне нельзя остановиться, пока я не исполню еще один долг. Дайте мне совершить назначенное, и обещаю, я с радостью вернусь ко всем вам – ибо ваша дружба влечет меня более всего на свете. Но выбирать мне пока не дано. Еще не все сделано.

Ниссомка поглядела через плечо девушки на затянутую сеткой дождя землю. Ее лицо омрачилось тоской и страхом.

– Да будет все лучшее сопутствовать тебе, Пророчица. Да будет тверда земля под твоими стопами и свободна тропа, по которой должна ты идти.

– Да будут ваши лодки быстрыми, мои друзья, – ответила Кадия, надевая мешок на плечи, – а путь прямым. Если повелит судьба, я еще свижусь с вами.

Джафен, военный предводитель клана, возглавлявший их и в этом плавании, все еще держал чалку.

– Госпожа Меча, помни условный знак. Кто-нибудь всегда будет нести дозор. Когда свершишь то, что должна…

Кадия медленно покачала головой, а затем заморгала от капель, падавших со шлема.

– Вождь, не жди быстрого возвращения. Поистине мне неведомо, что ждет меня впереди. Когда же я стану свободной, то вернусь к тем, чьи копья служили стеной, преградившей дорогу Тьме.

Воспоминание… Перед ней сейчас был не вождь ниссомов, а тот грозный некто, кого она видела лишь единственный раз, когда была отчаявшейся, гонимой беглянкой. И потому, что встреча с тем неведомым в саду древнего покинутого города тогда вдохнула в нее мужество, теперь воспоминание об этом словно пришпорило ее.

Пятеро в челноке не сразу оттолкнулись от берега, а продолжали провожать взглядом ее и Джегана, пока те не исчезли из поля зрения.

К счастью, топкая грязь скоро осталась позади, но дорогу им нередко преграждали широкие лужи, и Джеган древком копья проверял их глубину. Так что шли они медленно, а путь предстоял долгий.

Укрываться на ночлег было негде, дичь не попадалась, и провизия, занимавшая значительную часть их заплечных мешков, быстро убывала, как ни старались они растянуть ее. А потом настал вечер, когда они легли спать голодными, и утром тоже не утолили голод. Однако, хотя небо по-прежнему затягивала серая пелена туч, дождь, к их радости, почти перестал, и Кадия наконец увидела маячащие вдали развалины.

Это было Место Знаний, оплот синдон, Исчезнувших. Девушка остановилась. Окутают ли ее древние чары, когда она войдет в разрушенные ворота? Кадия зашлепала к ним по грязи, но тут же, спохватившись, оглянулась.

– Джеган?

Лицо у него было хмурым, точно перед битвой, но он шел за ней, не смотря по сторонам, как человек, ждущий встречи с неминуемой опасностью. Хотя еще в тот раз, когда они впервые направились сюда, она сняла с него древнюю клятву, тяготеющую над всеми ниссомами, быть может, он все равно чувствует себя нарушителем-святотатцем?

Охотник ничего не ответил и продолжал идти вперед. Тут на них обрушилась стена ливня, будто сам муссон тщился преградить им дорогу в последний миг. Но вот они, спотыкаясь, миновали руины ворот и упали на колени от последнего удара воды и ветра.

И… буря в мгновение ока стихла. Как будто они вошли в дом. Однако над ними по-прежнему простиралось открытое небо. В воздухе висела водяная пыль, похожая на утренний туман. А перед ними…

Никаких развалин, никаких нагромождений обрушенных временем камней. Кадия уже видела это преображение, когда в прошлый раз вступила в город с другой стороны. Извне глаза созерцали только руины, а внутри это был город, не тронутый временем, хотя безмолвный и безлюдный. Перед ними простирались пустые улицы. Здания по их сторонам, пусть и оплетенные лианами, стояли целые и невредимые. Как время не оставило меток на Цитадели, где она родилась, так не тронуло оно и этого места, хотя все остальные города, покинутые Исчезнувшими, превратились в груду развалин.

Мешок Джегана соскользнул с его плеч и со стуком упал на мостовую. Старый охотник что-то бормотал про себя: привыкший жить по законам природы, он растерялся, столкнувшись с тем, над чем они не были властны.

– Это место… – он замялся, будто не находя нужного слова.

Тучи совсем почернели: ночь нагоняла бурю.

– Это Место Силы, – ответила Кадия, и сгущающийся туман чуть приглушил ее голос. – И меня ждет дело.

Она не оглянулась посмотреть, идет ли он за ней, и не стала ждать ответа, но поспешила вперед. По обеим сторонам тянулся строй неповрежденных зданий. В сумерках сплетения лиан выглядели почти черными. Из-за этих живых завес окна словно следили за ней, похожие на огромные глаза, лишенные век. Нигде не колебалось приветливое пламя светильника, факела или свечи. Но ее не коснулась тревога, она не думала, что там затаилась угроза.

Она сворачивала с улицы на улицу, пересекала площади в. поисках самого сердца этого места. Обогнула подернутый туманом бассейн, очутилась перед широкой лестницей и остановилась. Обеими руками она стиснула рукоятку меча, но оставила его в ножнах. Слева и справа на каждой ступени стояли статуи в натуральную величину, лицом друг к другу, так что никто не мог пройти между ними не замеченным неподвижными глазами скульптур. Ваятель придал им трепет жизни, словно они были просто скованы чарами. Мужчины и женщины…

Несомненно, подобия Исчезнувших. Каждое лицо было неповторимым, и верилось, что это были изображения некогда живших.

Кадия сняла заплечный мешок, вытащила меч, взяла его за лезвие и, точно это давало ей право войти, начала подниматься по ступеням.

Достигнув верхней колоннады, девушка остановилась, ища взглядом вторую лестницу, которая вела вниз, в сад, не похожий на сады в известном ей мире. Здесь плоды и цветки делили одну ветвь. Время исчезло: не было прошлого, не было будущего – только вот этот миг. Туман почти рассеялся, а сумерки медлили, точно для ночи здесь не было места.

В воздухе танцевали искорки света, многоцветные, как драгоценные камни, вдруг обретшие крылья. С цветка на цветок, с плода на плод перелетали они, кружа и выписывая зигзаги. Нигде в болотах ей не доводилось видеть ничего подобного.

Со вздохом Кадия опустилась на верхнюю ступеньку. Вся усталость долгого пути вдруг настигла ее. Она подняла руку, чтобы сбросить шлем, внезапно ставший невыносимо тяжелым. Он со звоном упал на белый камень, и этот звук заставил ее нахмуриться.

Волосы прилипли к ее обрызганному грязью лицу, мокрыми прядями падали на одетые кольчугой плечи. Они словно впитали черноту болотной воды, к ней льнули болотные запахи, и благоухание сада было ей как упрек.

Меч она положила себе на колени. Три глаза рукоятки были закрыты, сомкнуты так плотно, словно никогда не открывались, не исторгали необоримую силу. Кадия провела ладонью по лезвию. Когда-то ее прикосновение пробуждало звенящую жизнь. Но не теперь. Да, несомненно, здесь это было невозможно.

Но, лаская меч, она смотрела в сад. Тот, кто явился ей здесь, кто послал ее на битву с Тьмой узнать хоть немного, кто она или чем может стать, не явится ли он перед ней снова?

Нет. Только сумрак, наконец, вступил в свои права. Нигде ни движения, только кружат крылатые огоньки. Кадия поднялась со вздохом и медленно спустилась в сад. Густая трава, покрывавшая всю землю между кустами, клумбами и вьющимися растениями, расступалась лишь в одном месте, где земля словно испускала сияние.

Кадия, спотыкаясь, поспешила туда, наклонилась и, крепко сжав в руках пластины, укрывавшие глаза на рукояти, вогнала обломанный меч-талисман в обнаженную землю. Лезвие будто наткнулось на препятствие, и девушке пришлось напрячь всю свою силу. Но когда она отступила на шаг, меч остался стоять вертикально – необычный росток в приюте спокойствия и мира.

Ее ладони прижались к груди и сжали другой символ Силы, который она носила всю жизнь, – янтарный амулет с крохотным цветком внутри.

Кадия ждала.

Она вернула этот меч Силы в ту землю, из которой он вырос. Но, против ее ожиданий, он не изменился. Девушка напряглась, ее плечи распрямились. Она отняла руки от амулета, чтобы отбросить с лица пряди волос и видеть яснее. Ничто не шелохнулось.

Кадия откашлялась. Она говорила вслух, но слова звучали глухо, точно издалека.

– Все свершилось. Мы исполнили возложенную на нас задачу. Зло побеждено. Харамис теперь Великая Волшебница. Анигель правит и друзьями, и теми, кто недавно был врагом. Чего ты требуешь от меня?

Будет ответ? Или неизменившийся меч останется единственным ответом ей? Или она в месте, не ведающем времени? Вновь она поддалась своему старому нетерпению! Кадия с решимостью заговорила снова:

– Когда я была здесь раньше, тот, кто встретил меня, сказал, что это Место Знаний. Моя… моя нужда казалась тогда великой, ибо я боролась со всей мощью, какую наши враги смогли обратить против нас, – девушка помолчала, ища нужные слова. – И снова моя нужда велика. Чего ты хочешь от меня? Что ожидает меня в грядущем и что я должна отдать взамен? Харамис обрела желанные знания и силу, которые искала, Анигель – свое королевство. Если я истинно заслужила грядущее, каким оно будет? Ответа я не знаю, но что-то влекло меня сюда. Так ответь же мне ты, что укрываешься здесь, ведь однажды ты уже указал мне путь!

И вновь – ничего, кроме мелькающих в воздухе огоньков. Сомкнулась ночная мгла, но вонзенный в землю меч окружало бледное сияние.

Кадия протянула руку к мечу, но тут же ее отдернула. Сначала необходимо понять. Она повернулась и, не оглядываясь, поднялась наверх.

Ее усталость утроилась, но еще сильнее было ощущение пустоты и потери. Нет, не потому, что она оставила в саду часть своей Силы, а потому, что ей мнилось, будто чья-то чужая воля удержала ее за порогом, встала между ней и Знанием.

Но она не утратила упорство, которое никогда не смирялось с беспомощностью и не смирилось теперь. Нет, за всем этим скрыта некая цель! Тут у нее сомнений не было. И она узнает, что это за цель. Если не сейчас, то в будущем.

– Госпожа…

У подножия лестницы Хранителей перед бассейном стоял бедняга Джеган, держа заплечные мешки – ее и свой. Копье он упирал наконечником в землю, как положено в присутствии старейшин клана. Возможно, сейчас почтение он оказывал не ей, но тому, что некогда обитало тут.

Кадия спустилась к нему твердым шагом. Шлем она держала в руке, ее меч остался в саду, а на поясе висел только кинжал. Никаких опасностей для жизни здесь быть не могло, в этом она не сомневалась. Но было другое… И она узнает – что!

– Охотник, – сказала она, указывая на здания по ту сторону бассейна. – У нас богатый выбор крыш над головой, и мы им воспользуемся.