Текст книги "Магия благородного оленя"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

4. Королевские охотники

Крис лежал, повернув голову на подушке так, что если бы мог видеть в темноте, то видел бы гостиницу. Он целый час прилаживал крошечную вывеску, так что теперь она висела на проволоке над главным входом, выступая вперед, как было бы, если бы «Благородный олень» был настоящей гостиницей. Когда он поставил макет на стол, после того как при случайном падении дно открылось и выпала вывеска, деревянная плита снова прочно встала на свое место.

– «Благородный олень» – прошептал он. Был ли когда-нибудь настоящий «Благородный олень?» Большинство моделей, которые он делал, были копиями знаменитых кораблей или самолетов, которые существовали или существуют в действительности. Он был уверен, что когда-то был и настоящий «Благородный олень».

Но кто захотел сделать модель гостиницы? И почему ее вывеска находилась внутри? Почему, почему? Крис мог составить длинный список этих «почему».

Но сейчас ему вдруг захотелось спать, так сильно захотелось, что не было сил подумать о новом укромном месте для гостиницы. Он не мог бы объяснить, почему не хочет, чтобы ее кто-нибудь увидел. Она увидела – она всюду шпионит! Может, Клара и велела ей принести чемодан; он предполагал, что Клара это сделала. Но… Крис нахмурился в темноте. Она не имела права – не имела права знать о «Благородном олене», не имела никакого права. Последнее, что он чувствовал, засыпая, было негодование.

Прежде всего Крис почувствовал холод. Он съежился, пытаясь согреться, протянул руку, чтобы повыше натянуть одеяло. Но пальцы его нащупали не сатиновый край одеяла с подогревом, а какой-то другой материал, гораздо более грубый и жесткий.

Он открыл глаза. В комнате больше не темно. У дальней стены на уровне пола тусклое красное свечение.

И – он принюхался – запахи! Тетя Элизабет никогда не допустила бы такие запахи в свою квартиру, где всегда шла погоня за свежим воздухом.

Крис сел, грубое одеяло спало с него. Он одет. На нем не пижама, а одежда. Он принюхался к запахам кухни, горящего дерева, к другим острым запахам, которые не смог определить. Потом без вопросов понял, что пахнет лошадьми, людьми, которые не слишком часто моются…

Глаза его адаптировались к слабому красному свету. Он спал на полу, и огонь в камине почти погас! Мастер Бойер скажет много слов о его невнимательности!

Другой Крис Фиттон полностью ушел из сознания. Да, он Крис Фиттон, мальчик в трактире «Благородный олень». И он счастлив, что служит мастеру Бойеру, а не бродит по дорогам и просит милостыню.

Сразу направившись к камину, он раздул умиравший огонь в приличное пламя. Должно быть, почти утро: чувство времени, оставшееся от бродяжьих времен, подсказывало, что скоро со своего чердака, зевая и жалуясь, спустится Сьюки и загремит кастрюлями и сковородами.

Крис потер руки перед огнем. В спину дует, но по крайней мере лицо в тепле. Ногти у него поломаны, и под ними черные полоски; на ладонях и пальцах мозоли. Он скорчился в тепле, благодарный за короткие мгновения тишины и спокойствия.

Вчера легли поздно. Хозяин опять ушел. К счастью, никто не обратился за ночлегом. Быть мальчиком в трактире и так нелегко, а незнакомых лошадей Крис побаивался, да и работа в конюшне была дополнительным бременем. Конечно, он не жалуется, быстро сказал себе Крис.

Мало кто из трактирщиков пустил бы к себе незнакомого мальчишку, дал одежду и возможность зарабатывать на пропитание. Мастер Бойер – при мысли о нем у Криса стало тепло внутри, как от огня в камине. Он пытался сосчитать дни, когда у него не было никакой надежды, пока не забрался ночевать в конюшню «Благородного оленя» и Джем нашел его там. Крис гораздо больше привык к пинкам и ударам, чем к доброте мастера Бойера. Казалось, давным-давно отец упал с косилки, лицо у него было разбито, а рука и нога не двигались. Через три дня он умер. И сквайр выгнал их из дома – его и Бесс. И у них не было ни пенни.

Бесс ушла к миссис Феллоуз на мельницу. Там у нее по крайней мере есть еда и крыша над головой. Но для Криса там не было места. И он сказал, что сам заработает себе состояние. Состояние? Скорее возможность умереть от голода в канаве! Пока не оказался в «Благородном олене».

Крису хотелось узнать, как живет Бесс, и рассказать о себе. Но он ушел далеко – так ему казалось – за эти ужасные дни бродяжничества. Единственное, в чем ему повезло: он небольшого роста и мог прятаться, поэтому констебль не задержал его за бродяжничество и не отослал в кандалах, предварительно выпоров.

– Чертовски холодно!

Это с мощеного двора вошел Джем. Он дул на красные руки и топал ногами, точно как одна из конюшенных лошадей. Конюх стащил с головы шерстяную шапку, и его нечесаные волосы упали на изношенный плащ на плечах. Крис быстро отодвинулся, уступая ему место, а конюх присел на корточки у огня. Он принес с собой крепкий запах лошадей, смешанный с запахом собаки.

– Где эта шлюха Сьюки? – спросил Джем и тяжело закашлялся. – Она бы весь день валялась в постели, если бы могла.

– Я здесь, висельник. Тебе бы следовало получше говорить о тех, кто выше тебя. – В кухне появилась Сьюки. Ее верхняя юбка была наброшена на просторную нижнюю и покрыта пятнами – свидетельством работы у плиты, хотя обычно она поверх надевала передник, перевязывая его на почти отсутствующей талии Из-под чепца сзади торчали волосы. Лицо цвета теста, которое она месит, когда стряпает пироги, нос пуговкой, глаза под редкими бровями и почти без ресниц – водянисто-голубые.

– Ты, зажги свечу, – повернулась она к Крису. – Думаешь, я могу что-то делать в темноте?

Крис неохотно отошел от огня. Сьюки как раз пнула одеяло на полу, под которым он лежал.

– Убери это. Дьявольщина, ты хочешь, чтобы я споткнулась, слабоумный?

Джем рассмеялся.

– Плохое настроение с утра, девушка? А почему? Дурной сон?

Крис, торопившийся убрать одеяло, заметил взгляд, который кухарка бросила на конюха. Щеки ее покраснели, она схватила кусок бекона и длинным ножом начала отрезать ломти.

– Смейтесь, смейтесь! – Она продолжала сердито кромсать бекон. – Ты глухой и тупой, Джем Сны говорят правду. Если сон дурной, нужно остерегаться.

– А тебе снился дурной сон? – спросил он.

Она повернулась к нему спиной и не оборачивалась, но сгорбилась, словно воздвигала между ними преграду.

– Сны обманчивы, – после недолгого молчания добавил Джем. – Не стоит на них полагаться, девушка.

Сьюки фыркнула и продолжала готовить завтрак. Мастер Бойер не похож на других трактирщиков, у которых один стол для гостей, а другой для прислуги. У Криса потекли слюнки. В свое время и он получит добрый ломоть хлеба с куском шипящего бекона, кусок сыра и хорошую порцию эля.

– Сегодня день выпечки. – Сьюки делала вид, что не замечает Джема.. Обращалась она к Крису, который зажег толстую сальную свечу в подсвечнике и поставил ее на стол – Приготовь дрова

Крис кивнул. Хлебная печь снаружи, рядом с буфетной. Это место ему очень хорошо знакомо, именно здесь он трет песком с водой многочисленные кастрюли, пока Сьюки не скажет, что они чистые. Хоть внешне она неряшлива, Сьюки удивительно заботилась о чистоте своего поварского оборудования и не допускала, чтобы остатки вчерашней еды в кастрюле служили приправой сегодняшней.

– Сегодня у нас будут гости..

Джем почти дошел до выхода. Но, услышав эти слова, быстро обернулся.

– Неподходящий день для путников. В воздухе пахнет снегом, – сказал он.

Сьюки пожала плечами.

– Тех, кто приедет, никакой снег не остановит. Криса поразил ее тон: Сьюки словно предупреждала.

Гостиница расположена на дороге в Рей, и у них бывает много посетителей. К тому же «Благородный олень» не дешевое заведение, где останавливаются только пешие путники. Чаще бывают дворяне – джентри. Сьюки много раз рассказывала Крису, что в старину под этой крышей останавливался один король. Конечно, это было во дни старой веры, когда часть «Благородного оленя» была гостевым домом аббатства.

Когда в дни короля Генриха монахов прогнали, это место купил мастер Пламм. Он сохранил гостевой дом и добавил к нему пристройки. И собирался жить как сквайр, этот мастер Пламм. Но умер от простуды и не оставил наследников. Так что со временем дом стал гостиницей.

Крис, которому иногда приходилось ждать в комнатах гостей, с удивлением разглядывал красивые панели на стенах, большую резную лестницу, которую мастер Бойер показывал гостям с достоинством, словно он на самом деле сквайр, а это его поместье.

Джем вернулся и остановился прямо перед Сьюки, которая за большим столом занималась привычным делом.

– Что ты слышала, женщина?

Она посмотрела ему прямо в глаза: для женщины Сьюки рослая, а у Джема тело маленькое и сухое; иногда Крис думал, что так и подобает конюху.

– Люди короля – их называют преследователями – были в Хокенли. Мне вчера рассказал об этом торговец, когда уговаривал купить у него нитки. Говорит, они собирались направиться сюда. Здесь еще много последователей старой веры, хоть они и ведут себя тихо.

Джем рукой потер подбородок, на котором торчала трехдневная щетина. Крис хорошо знал, что Джем бреется только по субботам: он сам грел ему для этого воду.

– В Хокенли? Но у преследователей не может быть ничего против тамошнего сквайра. Он справляет обряды по королевскому указу и всегда так делал. Там для них нет улова.

– Торговец сказал, что они ищут скрывающегося католического священника, – ответила Сьюки.

Джем рассмеялся.

– Но не здесь! Зачем им к нам? У сквайра нет друзей среди папистов. Им лучше бы поискать на юге. Все последние двадцать лет говорят, что в Инстоу следуют старым обычаям.

– Скажешь им сам, когда они приедут, – возразила Сьюки. – Они будут рады услышать это от тебя, Джем Трак. Ты ведь такой большой человек.

Джем снова рассмеялся, но когда Крис снова повернулся, то заметил, что конюх нахмурился. Хотя Крис не мог понять, какое дело Джему до королевских преследователей, ищущих папистов, этих известных предателей страны.

Он думал об этом, когда, набросив на плечи свой плащ из мешковины, вышел во двор, чтобы проверить, готовы ли дрова для печи. Бедняки не часто задумываются о таких делах. Сначала король Хэл, который хотел избавиться от жены, провозгласил, что церковь принадлежит ему. Потом правила его дочь Мэри, она так же твердо заявила, что глава церкви папа и, подтверждая это, сжигала на кострах людей.

После нее была королева Бесс. Паписты устроили против нее заговор, говорили, что у нее нет прав на трон. И тогда стало законом, что каждый папист предатель. Когда их захватывали, то по этому закону убивали. Теперь правит король Джейми, он поддерживает этот закон. Поэтому повсюду ищут католических священников и тех, кто их укрывает. Крис покачал головой. Какое ему до этого дело? Он благодарен за полный живот и место для ночлега возле огня.

Нэн сидела в качающейся карете, которая неуклюже двигалась по грязной дороге. Она больше не смотрела на дядю. Ее так тошнило, что она могла думать только об одном: остановиться – где угодно – раньше, чем она опозорится и ее вырвет. Дядя Джаспер не из тех, кто одобряет такие слабости.

Встали они еще в темноте. Нэн толком не проснулась, когда дядя втолкнул ее в карету. Теперь за окнами кареты серый день, хотя разглядеть можно только верхушки живой изгороди по обе стороны дороги. Девочка вздрогнула: день не теплее ночи. Хотя спала она в кровати, обвешанной занавесками от сквозняков, и укрыли ее несколькими одеялами.

Джаспер Найп – человек короля. Он может приказывать, и все ему повинуются. Нэн видела, как он вглядывается в окно кареты, словно ищет среди спутанных кустов какой-то указатель. Его губы над черной бородой плотно сжаты, будто он таит в себе некое знание, которое никому не следует сообщать. Нос у него большой, с острым кончиком, глаза никогда не останавливаются, все время бегают – отыскивают тайны других людей и скрывают собственные.

Он говорит, что поиск предателей – его долг перед королем. Нэн плотнее закуталась в темно-серый плащ. Она теперь принимает участие в его работе, как Сэм Дайкс, который правит каретой, и Генри Мокрелл, едущий рядом, как три солдата на своих тяжелых лошадях. Они едут сзади и пытаются избегать брызг полузамерзшей грязи из-под больших колес.

Ее учили, что делать. Дядя Джаспер не жалеет кнута, когда объясняет, что ему нужно. Она снова должна будет пойти и делать то, что делала уже три, четыре раза… Нэн закрыла глаза и думала только о том, чтобы сдержаться.

Когда дяде Джасперу что-то нужно, он молится. Но Нэн не хотела просить страшного бога дяди Джаспера о чем-нибудь. Она знала, что она грешница, а бог дяди Джаспера ненавидит грешников. Очень трудно вспомнить жизнь до того, как она попала к дяде Джасперу. Тогда были Роза, и Энн, и миссис Нэвисон, и тишина, и мир, и никаких побоев – тихий голос не звучал непрерывно, бесконечно, пока она могла делать только то, что он ей говорит. Она кровная родственница дяди Джаспера, а это значит, что он имеет на нее право. Она быстро научилась выполнять его волю.

– Мы почти на месте, девочка.

Нэн вздрогнула, услышав эти слова, словно ее хлестнули березовой розгой.

– Хитрый мошенник. Этого подлого предателя можно поймать только с умом.

Иногда Нэн сомневалась, говорит ли дядя Джаспер с ней или просто думает вслух Но хорошо знала, что лучше слушать. В прошлом он ловил ее на том, что она погрузилась в свои несчастья и не слушает его, и наказывал.

– Ты знаешь, что делать, девочка. Никто не обращает внимания на такую серую мышку. Мы расскажем то же самое, что в поместье Пенедон. Я должен отвезти тебя к твоей тетке и вынужден взять с собой даже в таком королевском деле. Ты все запомнила?

– Да… да, сэр. – Она постаралась ответить побыстрее, чтобы он не подумал, что она медлит и нуждается еще в одном уроке, чтобы расшевелить медленный мозг.

– Хорошо. В поместье ты нашла нужный ключ к дверям. Смотри, чтобы и дальше получалось также.

– Да, сэр. – Ей не хотелось думать о поместье Пенедон, о том, как потом там на нее смотрели. Она смотрела и слушала. И благодаря тому, что она выполнила приказ и никто не обращал внимания на девочку, дядя Джаспер поймал человека – этот человек теперь может умереть – и еще двоих, которые пойдут в тюрьму. Теперь ей это не кажется правильным. Дядя Джаспер говорит, что священники все друзья дьявола и посылают тех, кто их слушает, прямо в геенну огненную. Но Нэн знала только, что дядю Джаспера боится больше, чем дьявола, о котором дядя так любит рассказывать.

Карета замедлила ход, свернула под арку и остановилась на мощеном дворе гостиницы. Генри Мокрелл слез с лошади, подскочил, открыл дверцу кареты и спустил ступеньки. Дядя бесцеремонно поднял ее из темного уголка, где она сидела, и передал Генри, который и поставил ее на подгибающиеся ноги. Нэн увидела в дверях высокого человека, который смотрел на них.

Послышались голоса дяди и этого человека, но Нэн слишком онемела от холода и несчастья, чтобы прислушиваться. И только когда высокий человек поднял ее и отнес в маленькую гостиную, где горел огонь, она смогла обращать внимание на окружающее.

– Плохая погода для девочки в пути.

Она посмотрела ему в лицо. Слова произнесены тихо, как говорит обычно дядя. Но тон иной – теплый, как огонь в камине, а лицо открытое и дружелюбное. На лице нет бороды, а щеки темные, загорелые, как будто этот человек много времени проводит на открытом воздухе. Волосы, зачесанные назад, так что над глазами остается только седеющая прядь, падают на простой льняной воротник; куртка красновато-коричневая, брюки кожаные, на ногах толстые вязаные носки и туфли с квадратными носками.

Человек улыбнулся.

– Я Питер Бойер, хозяин гостиницы.

Нэн вздрогнула.

– Меня зовут Нэн Мэллори, если вам угодно, сэр. – Он одет как простой поселянин, но манеры как у сквайра.

– Мне очень угодно, мисс Мэллори. Погрейтесь здесь, вам принесут горячий напиток и кусок яблочного пирога. Сьюки любит подавать выпечку прямо из печи. Вам понравится.

Он кивнул, как будто они старые друзья, и быстро вышел: видно, у него много других дел. Нэн возилась с завязками плаща на горле. Она не знала, где дядя Джаспер, но сейчас ей было все равно. Но не могла сдержаться и смотрела по сторонам так, как он ее научил.

Комната маленькая, стены покрыты панелями. Даже дверь, когда закрывается, тоже покрыта панелью, так что ее невозможно отличить от стены. Большой камин, хотя огонь не заполняет его, каменная каминная доска с резьбой в виде стеблей и роз.

Но мебели очень мало – стол у дальней стены с подсвечником на нем, скамья, которую мастер Бройер пододвинул к огню, чтобы она могла сесть, и пара стульев. Но тайны, конечно, скрываются в стенах.

Те, кто придерживается старой веры, устраивают тайники в стенах – в таких местах человек может спрятаться, когда за ним охотятся люди короля. Это тайные места, но тайны можно выведать. И дядя Джаспер учил ее, как это делать. Нэн издала негромкий звук, почти шепот. Скоро ей придется этим заняться.

Крис смотрел на входящих на кухню людей. Сьюки не отрывала взгляда от стола, на который выкладывала хлебы, горячие, с замечательным ароматом; она только что достала их из печи. Дважды рука ее дрогнула, и она чуть не выронила свежий хлеб на пол. Но не посмотрела на мужчин и прикусила нижнюю губу. Крис чувствовал ее страх, хотя не понимал его. Им ведь нечего бояться, они не укрывают врагов короля. Пусть офицер и его люди перевернут всю гостиницу с чердака до погреба и уйдут с пустыми руками.

Он вообще не понимал, что могло их привести сюда. Тихая спокойная деревня вытянулась вдоль дороги на Рей, дома стоят по обе стороны дороги, в одном конце церковь, в другом – «Благородный олень». Все знают, что сквайр Кентон, владелец поместья, не сторонник папы. Его родной брат был убит в Испании по приказу священника.

Когда солдаты во главе с офицером вошли, мастер Бройер не выразил никакого протеста. Теперь офицер, человек с мрачным унылым лицом, стоял у двери, и его беспокойные глаза непрерывно обегали комнату, как будто он ожидал, что из-за шкафа с тяжелой оловянной посудой появится сам папа. Думать о том, что здесь убежище предателей, глупо. Крис смотрел с раскрытым ртом, но до него начало доходить, что они настроены серьезно.

Сьюки положила на маленький поднос кусок яблочного пирога, от которого шел пар, поставила небольшой кубок с элем и положила ложку. Щелкнула пальцами, давая знак Крису, как будто не решалась заговорить. Когда он подошел, она передала ему поднос.

– В гостиную…

– Что это, грязнуля? – Офицер пристально посмотрел на Криса, и тот опустил глаза. Ему приходилось видеть такой взгляд, когда он боялся, что его как бездомного бродягу отведут к деревенскому констеблю.

– Мастер… он приказал отнести это девочке, – объяснила Сьюки. – У мастера доброе сердце, добрее, чем у некоторых…

Несколько мгновений человек смотрел так, словно собирался не пропустить Криса. Разглядывая мальчика, он тянул себя за кончик бороды. Потом знаком велел проходить.

– Иди, парень.

Крис рад был убраться из кухни. Хотя здесь происходило что-то необычное, за чем интересно было бы понаблюдать: один солдат измерял длину очага линейкой с делениями, а другой внимательно осматривал камни, из которых сложен очаг. Проходя мимо маленькой комнатки, в которой мастер Бойер обычно занимался счетами, Крис заметил еще одного королевского солдата у двери и увидел внутри коричневый рукав. Должно быть, мастер Бойер там, а к двери приставили стражника! Крису ужасно хотелось, проходя мимо, чем-нибудь досадить стражнику, но он знал, что это ни к чему. Скоро они поймут, что ищут напрасно, и отправятся по своим делам. Он видел, что стражник наблюдает за ним, но когда Крис положил руку на ручку двери гостиной, тот явно успокоился.

Крис вошел. Девочка, сказала Сьюки. Но зачем солдаты короля берут с собой на охоту женщин? Или она пленница, которую держат под стражей? Но возле этой двери охраны нет…

– Ой!

Девочка одна. Не старше Бесс, какой ее в последний раз видел Крис. Стоит у стола и смотрит на него так, словно он ее испугал. Платье у нее грязное и мятое. Должно быть, несколько дней провела в пути, и льняные манжеты и кружева воротника посерели от грязи.

Девочка не просто некрасивая, она уродливая. Волосы расчесаны прямо и убраны под плотный чепец. Те немногие, что выбиваются наружу, рыжие, брови и ресницы тоже. Нос и щеки густо покрыты веснушками. Да Бесс гораздо красивей. Эта девочка выглядит так, будто боится собственной тени.

– Немного еды, госпожа. – Крис поставил поднос.

– Спасибо. – Даже голос у нее не настоящий. Он словно тень. – Мастер Бойер очень добр…

Крис сделал шаг к ней.

– Что ты знаешь о мастере Бойере? – сердито спросил он.

Она слегка отшатнулась.

– Ничего. Он… он добр ко мне. Сказал, что кто-нибудь принесет мне поесть…

– Что вы здесь делаете? – Девочка явно боится. Почему-то это подбодрило Криса. – Зачем тревожите мастера Бойера?

Девочка покачала головой.

– Я… Я приехала, потому что меня взял с собой дядя Джаспер. Он… я должна ехать к тете, ему по пути. Поэтому я поехала с дядей.

Крис фыркнул.

– Знаешь, кто он такой, этот твой дядя? Он хватает людей, чтобы их убивали. Но зачем он приехал сюда? Мастер Бойер не любитель священников! Зачем искать то, чего никогда не найдешь?

Нэн продолжала качать головой.

– Не знаю. Он мне ничего не говорил.

Она смотрела на мальчика, который стоял прямо перед ней. Между ними только стол. Выглядит он очень грубым… пугающим… несмотря на передник и закатанные рукава. Кто он? Слуга в гостинице? Но почему задает ей эти вопросы? Впервые за все время кто-то усомнился в истории, придуманной дядей Джаспером. Она уверена, что трактирщик с добрым лицом поверил, что она здесь просто сопровождает дядю, ей нужно проехать с ним небольшое расстояние. Она глотнула. Нужно поступать так, как она делала в других местах, начать расспрашивать самой. Но раньше ей всегда приходилось иметь дело со служанками, которые ее жалели и с готовностью ей верили. За все недели, что она провела с дядей Джаспером, ей не встретился такой сердитый и подозрительный человек. Нэн с огромными усилиями попыталась набраться храбрости.

– А ты кто? – Голос ее звучал уверенно, и она немного успокоилась. – Ты сын мастера Бойера?

Он покачал головой.

– Прислуживаю в трактире. – Ответил коротко и не назвал своего имени. Но потом добавил: – Мастер Бойер не женат, у него нет семьи. – Он подошел еще на шаг ближе, внимательно наблюдая, как она отступает. – Кто его оболгал?

– Не знаю… – начала она. Но он резко прервал ее:

– Твой дядя явился охотиться. Кто сказал, что в «Благородном олене» скрываются паписты?

Нэн могла только смотреть на него.

– Он… дядя… ничего мне не говорит. Не знаю, зачем он сюда приехал. – Это ложь, одна из многих неправд, которые лежат на ее совести. Дядя Джаспер говорит, что если ложь служит добру, то это не ложь, но Нэн терпеть не могла лгать.

Она подумала, догадался ли этот трактирный слуга, что она лжет: он все так же сердито смотрел на нее. Что произошло между ним и хозяином, почему он с такой готовностью защищает мастера Бройера? Если они не родственники, как он сказал…

– Мастер хороший человек. – Он помолчал, словно ждал, не посмеет ли она это отрицать. – Его нельзя так беспокоить.

Неожиданно он повернулся и вышел, решительно захлопнув за собой дверь. Нэн осталась на месте. Она дрожала. Приятный коричный запах пирога еще усилил ее тошноту. Нужно заставить себя съесть хоть немного, чтобы никто не усомнился в том, что она девочка, не знающая, чем занимается ее дядя, он только сопровождает ее к тете.

Она взяла кубок и отхлебнула подогретый эль. Напиток теплый и острый. Впервые у нее внутри потеплело. Взяв ложку с роговой ручкой, она разломала хрусткую корочку пирога. Но ела без удовольствия, только из необходимости играть свою роль. Пусть все быстрей кончится – побыстрее, и они уедут отсюда!

За едой она осматривала стенные панели. Она знала, что привело сюда дядю Джаспера: он верил, что сам мастер Бойер не кто иной, как один из предателей священников и что в «Благородном олене» есть тайник, в котором можно спрятаться.

В дни королевы Елизаветы часто устраивались укрытия для священников. Очень хитрые тайники, достаточно большие, чтобы там мог поместиться человек; были и другие тайники, поменьше; в них прятали принадлежности ложной службы. Если мастер Бойер сам священник, как считает дядя Джаспер, она должна искать не укрытие для человека, а тайник с принадлежностями для мессы.

Больше Нэн не могла есть. Тени, лежавшие в углах маленькой гостиной, приблизились, как будто хотели ее вытолкнуть. Девочка прижала руки к груди и дико озиралась. Это где-то здесь – то, что она ищет, должна найти. Она знает это, как будто кто-то кричит ей на ухо.

Так уже было – дважды. Что-то направляет ее прямо к тайнику. Она боится, ужасно боится, когда это необычное знание проникает ей в мозг и шлет в нужном направлении. Но эту тайну она сумела скрыть от дяди Джаспера. Это… это как колдовство, эта ее способность находить спрятанное. А ведьмы – это еще хуже, чем священники. Если только дядя Джаспер узнает… Нэн вздрогнула и негромко застонала, и этот звук испугал ее еще больше.

Нужно побыстрее это найти, чтобы они могли уехать отсюда! Быстрей, быстрей…

Она закрыла глаза и ждала, позволяя знанию прийти, не отталкивая его, вопреки всей своей ненависти к происходящему. Потом, глядя прямо перед собой, хотя на самом деле комнату она не видела, пошла, скользя пальцами по стенным панелям. И когда подошла к камину с дальней стороны, нашла. Здесь… где-то…

Пальцы двинулись вверх и вниз вдоль камина. Нашла. Может, не сумеет открыть, но уж об этом позаботится дядя Джаспер. Со вздохом она вернулась к скамье, с которой на пол свешивался ее плащ.

Огонь ее больше не грел. Как всегда – это знание делало ее слабой и больной – и ей становилось так холодно, словно жизнь уходила от нее. Теперь нужно подыскать объяснение для дяди Джаспера. Она должна объяснить, как узнала тайну. На этот раз она не может сказать, что подслушала разговоры служанок. Этот мальчик… Но вряд ли мастер Бойер доверит слуге тайну, которая может означать его гибель. Нет, сейчас у нее нет никакого правдоподобного объяснения.

Нэн запахнулась в плащ. Молчать тоже не годится. Она не доверяла собственной смелости – особенно в том, что связано с дядей Джаспером. В первые же дни он сломал ее волю, и теперь она его служанка и ничего не может от него утаить, кроме самой большой своей тайны – как она узнает о таких делах.

Она заплакала, безнадежно, тихо, слезы бежали по щекам, и она не пыталась их вытереть. Она всегда боялась, что это произойдет – когда-нибудь.

Крис спустился вниз. Человек короля вызвал мастера Бойера в одну из верхних комнат для допроса. С верха лестницы доносились мужские голоса, а солдаты продолжали ходить из комнаты в комнату.

Джем вместе с Сьюки и Бет, одной из служанок, сидели на кухне. За ними присматривал один из солдат. Но когда их туда загоняли, Крис был во дворе. А он знал одну из тайн дома: дверь, которую легко не заметить, ведет из конюшни прямо в главный зал. Иногда по ночам мастер Бойер уходит и приходит, пользуясь этой дверью, и Крис это видел, но молчал. Это дело мастера Бойера, и ни один знающий его человек не подумает, что он занимается злыми делами. Но ведь эти преследователи считают его священником! Кто мог сказать такую дикую ложь?

Крис задержался у входа в маленькую гостиную. Девочка сказала, что ничего не знает, но он ей не поверил.

Она испугана до полусмерти. Он уверен, что, будь у него возможность, смог бы что-нибудь из нее вытянуть. Он быстро открыл дверь, вошел и сразу закрыл за собой.

Здесь полутемно. Внутренние занавесы опущены, чтобы помешать ледяным сквознякам и дневному свету. Сначала он поискал девочку на скамье или у стола, но ее не было.

Но тут его внимание привлек легкий скрип сбоку от камина. Она стояла у стены, трогая пальцами панель. Крис прошел вперед, и его обувь на толстой подошве скрипнула. Девочка негромко вскрикнула и повернулась.

– Что ты делаешь?

Нэн ахнула. Потом выпрямилась. Она увидела сердитое лицо, сжатые кулаки: слуга готов кулаками выбить у нее ответ. И тут ей в голову пришла новая мысль, такая необычная, что Нэн удивилась, почему она пришла именно сейчас и здесь. Что если она найдет тайник для дяди Джаспера, но он окажется пустым? Если там ничего не будет, она сможет просто сказать, что таким и нашла его!

– Послушай… – Она наклонилась вперед. – То, что ищет мой дядя и его люди, здесь. – Она постучала по панели. – Если они найдут, твоего хозяина схватят, понимаешь?

– Ты им не скажешь. – Он сделал шаг к ней.

– Я должна сказать – о тайнике. Но если он пуст… Что тогда?

Мгновение ей показалось, что он ее не понял. Неужели настолько туп? Но вот он оторвал от нее взгляд и посмотрел на стену.

– Можешь открыть?

Нэн с облегчением вздохнула. Все-таки он понял.

– Надеюсь, что смогу.

Нэн решилась повернуться к нему спиной и обратиться к той силе, которую она не понимает, но которая ей служит. Вверх и вниз пробежали ее пальцы, она пыталась сдержать страх и нетерпение.

Она словно коснулась слегка нагретого места. И еще одно – чуть пониже первого. Она нажала на эти места, и в стене что-то сдвинулось.

Нэн сразу отодвинулась, отказываясь смотреть на то, что обнаружила. Только так сможет она сказать правду, сказать так, чтобы дядя Джаспер со всем его умением добывать признания не смог ничего заподозрить.

– Я не должна на это смотреть, – торопливо сказала она. – Если посмотрю, он из меня вытянет. Он всегда знает, говорю ли я правду. Можешь спрятать это в безопасное место? Но… оставь панель слегка приоткрытой.

Нэн протиснулась мимо него, тяжело дыша, отвернув голову. Она слышала, что он что-то делает, но взяла свой плащ и выбежала.

Крис заглянул в тайник. Там лежал мешок. Крис его узнал: когда мастер Бойер уходит по ночам, всегда берет его с собой. Крис понимал не все сказанное девочкой, но хорошо знал, что этот мешок опасен. Он достал его из укрытия и не до конца закрыл панель.

Где бы его спрятать? Печь! Она еще горячая; Сьюки, достав хлеб, положила жариться лопатку. Крепко сжимая мешок, Крис выскользнул из комнаты. Девочка пошла наверх, туда, где звучали голоса. Он не знал, предаст ли она его или нет. Но пока он свободен. Он пробежал через зал и прошел в конюшню. Там карета и в воротах, ведущих во двор, караулит солдат. Но, к счастью, он не смотрит внутрь. Крис пробрался мимо буфетной к открытой двери печи. Ему в лицо ударил жар и запах жареного мяса. Он бросил мешок за лопатку и услышал, как тот ударился о заднюю стенку Может, не очень хорошо, но это лучшее, что он мог сделать…