Текст книги "Кровавый Триллиум"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

– Тем хуже для тебя, – сказала Великая Волшебница Моря.

Она приподняла подол и пошла вдоль перил балкона к западной стороне огромного вестибюля, где Орогастус все еще взрывал синдон одну за другой. Отсюда будет гораздо лучше видна последняя битва.

ГЛАВА 32

Кладовая позади тронов была предназначена для хранения величайших сокровищ королей. Кроме того, в этой комнатке монархи могли отдохнуть во время утомительных дворцовых церемоний. Она была практически неприступна, но очень тесна из-за сундуков с драгоценностями. Туда вела всего одна дверь. В ней было так холодно, что никто не смог бы оставаться там долгое время.

Когда двери дворца распахнулись, лорд Пенапат привел сюда Анигель, Джениль и старую Имму. Сама королева никогда не выбрала бы это место в качестве убежища. Анигель понимала, что не может сражаться, но было безумием сидеть здесь взаперти, не зная, что творится снаружи.

Она страшно обрадовалась, когда маленькая дверь отворилась и в комнатку вошли Кадия с Никалоном. Имму быстро осмотрела мальчика и объявила, что он жив-здоров – отделался несколькими царапинами. Ему было очень стыдно, что тете Кадии пришлось спасать его.

Кадия красноречиво описала сестре, как ей удалось стать невидимой с помощью амулета и как она незаметно для всех подобрала наследного принца среди развалин служебных построек. Не желая лишать Анигель и других надежды, Кадия умолчала о том, что вся территория за бастионом усеяна сотнями врагов. Но самой Большеглазой Даме было ясно, что королю Антару с его подкреплением ни за что не удастся прорваться ко дворцу через задние ворота с их мощными укреплениями.

И если Харамис не совершит чуда, всем им, прячущимся в кладовой, скоро придется выбирать между капитуляцией и медленной смертью от голода и жажды.

Они уселись и стали ждать. Кадия устроилась возле двери с обнаженным для схватки мечом, а остальные, закутавшись в тяжелые праздничные одежды королей, чтобы немного согреться, сгрудились поплотнее друг к другу.

– Не могу выразить, как я благодарна тебе за то, что ты вернула мне Ники, – сказала Анигель Кадии. – В эти ужасные минуты единственное утешение – знать, что хотя бы двое детей спасены.

– Этот дурак Толо тоже наверняка в безопасности, – с отвращением проговорила принцесса Джениль.

– Не будем говорить о нем со злобой, – энергично возразила королева, но глаза ее внезапно затуманились при мысли о младшем сыне. – Толо слишком мал, чтобы понять, какой ужасный поступок он совершил. Если он вернется ко мне, я прижму его к сердцу и от всей души прощу. И вы должны сделать то же самое.

– Он даже не будет наказан? – Ники был возмущен.

– Нет, – сказала королева. Наследный принц что-то забубнил, а принцесса Джениль начала возражать ему, говоря с сочувствием о жалкой судьбе, которая ожидает Толо, оказавшегося в лапах отвратительного колдуна. Дети пререкались до тех пор, пока Имму не приказала им замолчать и подумать о более приятных вещах.

– О каких еще приятных вещах? – спросила маленькая принцесса. – Ничего хорошего уже не будет.

– Конечно, будет! – заворчала Имму. – Глупышка!

– Пираты схватят нас, и мне… все-таки придется выйти замуж за горбатого карлика!

– Нет, милая, не бойся. Пока еще есть надежда. Все не так плохо, как кажется. Ах, когда мы сражались за рувендскую крепость, все было гораздо хуже! Тогда положение было совсем безнадежным. И все-таки мы победили, и в Рувенде впервые после ледникового периода зацвели Черные Триллиумы.

– Я помню. – Королева Анигель пыталась улыбнуться. Но упоминание о Леднике заставило ее задрожать.

– Да, такой грандиозной битвы Рувенда никогда не видела, – произнесла Кадия. – Другой такой битвы не помнит весь мир. В ней сражались и люди, и народ, и скритеки, и злые колдовские силы, и добрые… даже Три Луны содрогались от этой битвы.

– Но Три Лепестка Живого Триллиума принесли победу, – сказала Имму принцу и принцессе. – Ваша мама, и тетя Кадия, и тетя Харамис выиграли сражение и победили в войне, несмотря на то что положение казалось безвыходным.

– Расскажи нам опять всю историю с самого начала, – попросила Джениль, плотнее закутываясь в королевскую мантию.

Имму так и сделала. Она рассказала о том, как Великая Волшебница Бина, появившаяся именно в то время, когда рождались три принцессы, помогла родам окончиться благополучно, как девушки росли, как отправились на поиски своего призвания и как нашли волшебные талисманы.

Старая Имму уже переходила к рассказу о спасении Рувенды, как вдруг дверь кладовой открылась, и вошла Великая Волшебница Харамис. – Сестры… пойдемте со мной.

Кадия вскочила на ноги, ее лицо просияло.

– Ари? Хорошие новости?

– Опусти свой меч, Кадия. Для битвы, которая нам предстоит, тебе понадобится другое оружие.

Великая Волшебница была бледна, как синдона. Ее закутанная в накидку фигура излучала радужное сияние. Воздух вокруг нее подрагивал. Она выглядела непривычно, в ней было что-то пугающее.

Королева Анигель испуганно вскрикнула.

– Значит, мы не выиграли сражение?

– Пиратская армия со всех ног несется к пристани, – сказала Харамис. – Король Антар со своими людьми преследует беглецов. Ледавардис, король Рэктама, пленен и находится под охраной лорда Пенапата и его рыцарей…

Ники и Джен закричали от радости.

– …но сражение еще не закончилось. Остается Орогастус. Я вызвала синдон, и они атакуют его. Но он успешно расправляется с ними, уничтожая одну за другой. Пришло время и нам сразиться с ним. Пойдемте со мной! Амулеты будут вашим единственным оружием.

Кадия отстегнула перевязь с мечом. Королева поспешно скинула с себя тяжелую меховую мантию. Они побежали через пустой тронный зал, миновали приемную и выскочили в холл, из которого вниз вела широкая мраморная лестница.

– О, великий Боже! – вздохнула королева.

Кадия утратила дар речи – такая странная и ужасная картина открылась их взору. Огромное помещение в сто двадцать элсов в длину и почти столько же в ширину было заполнено дымом. Среди старинных знамен, висящих на стенах, тускло горели светильники. Повсюду были нагромождены мертвые тела, а между ними, подобно упавшим с невидимого дерева белым фруктам, перепачканным чем-то красным, валялись сотни человеческих черепов.

В западной части вестибюля, недалеко от парадной лестницы, ежеминутно вспыхивал ослепительный свет и раздавались взрывы. Кадия и Анигель видели стоящие плечом к плечу высокие призрачные фигуры синдон. Их было сто, а может, и меньше. Колдун явно находился среди них, хотя его не было видно.

Харамис подняла талисман, в центре которого мерцал янтарный цветок.

– Встаньте поближе ко мне, – приказала она сестрам. – Возьмите в руки Черные Триллиумы. Забудьте о страхе, о безнадежности, об унынии – обо всем, что когда-то омрачало нашу любовь. Целиком отдайтесь друг другу и мне. Верьте… и делайте то, что я покажу.

Кадия и Анигель встали по обе стороны от Харамис в самом центре лестничного проема. Мрак и дым внезапно растаяли, и огромное помещение стало наполняться слабым светом. Они отчетливо увидели Орогастуса. Он был одет в звездный наряд, а в руке сжимал Трехвекий Горящий Глаз, держась за тупое темное лезвие. Он так крепко стиснул его, что лезвие вонзилось в его плоть, и по рукам струилась кровь. Веки на рукоятке талисмана были приоткрыты, три сверкающих глаза испускали лучи – зеленый, золотой и белый, и каждый пульсирующий пучок света уничтожал одну из синдон, которая с оглушительным треском исчезала в ослепительной вспышке.

Весь пол вокруг колдуна был покрыт обломками статуй. Оставшиеся синдоны стояли, образовав вокруг Орогастуса кольцо в три ряда. Они не двигались и казались беспомощными. Каждая держала в вытянутых вперед руках золотой череп. Колдун бешено крутился во все стороны, взрывая их одну за другой.

Королева и Большеглазая Дама внезапно почувствовали, что плывут, хотя знали наверняка, что продолжают стоять на твердой широкой ступени лестницы. Они нависли над Орогастусом вместе с Харамис и смотрели на него сверху.

Он поднял голову и увидел их. Его полускрытое маской лицо было окаймлено множеством лучей звезды. Губы разомкнулись, и он выкрикнул одно-единственное слово:

– Харамис!

– Я здесь. Мы здесь. Мы должны покончить с этим. Орогастус направил на них Трехвекий Горящий Глаз, готовый дать команду уничтожить сестер. Но он колебался, вспоминая свою предыдущую попытку, когда талисман не справился с этой задачей и ему пришлось отбросить в сторону волшебное оружие. Если и сейчас он выпустит его из рук, синдоны немедленно набросятся на него и сомнут своими тяжелыми телами.

Хватит ли у него сил убить ее на этот раз? Тогда он не смог как следует сосредоточиться, ему помешала его проклятая любовь к ней. Но теперь кто-то из них обязательно должен умереть…

Неужели умереть суждено ему?

Обжигающий душу ужас захлестнул его. Нет! Она не убьет его! Она сделает хуже: она отправит его пожизненно в Каменный Мешок, к кипящему центру земли. Синошур утянет его туда, как когда-то утянул в Кимилон, и он до последнего вздоха будет обречен на полное одиночество.

– Нет! – крикнул он. – У тебя ничего не получится! Высоко подняв талисман, он освободил сознание от ненужных мыслей и сформулировал команду. Великая Волшебница сказала:

– Кадия, Анигель, теперь вы должны слиться со мной, передать мне всю силу своей любви, чтобы вы смогли обратить тот удар, который он обрушит на нас, против него самого.

Им показалось, что рукоятка Трехвекого Горящего Глаза увеличилась до гигантских размеров, скрыв собой Человека Звезды. Три женщины увидели карий человеческий глаз, золотой глаз народа и серебристо-голубой глаз Исчезнувших. Эти глаза на мгновение остановили на сестрах проницательный взгляд, потом медленно превратились в золотые луны, затем – в черные шары со светящейся золотой короной и, наконец, расцветая и распускаясь, – в черный как ночь Триллиум. В золотой сердцевине цветка стоял мужчина, вокруг него черными лепестками расположились три женщины.

– Харамис! Ты не сделаешь этого! Ты не погубишь свою любовь!

Мужчина держал темный меч. Из его глаз струился яркий звездный свет. Он произнес отчетливо:

– Уничтожь всех троих. Предай смерти Черный Триллиум. И волшебные поля столкнулись.

Из сердца цветка, где теперь сияла звезда, вырвался стремительный светоносный вихрь. Прежде чем он закружил их, они увидели, что сам цветок распался на три части: золотую, зеленую и белую. В центре каждой части сияла звезда. Их окружил ревущий ослепительный свет. Казалось, что они летят кувырком, словно сорванные бурей листья, а вокруг них бушевал вихрь трехцветных искр.

Великая Волшебница Моря говорила:

– Любовь не только позволена, она необходима. Великий Волшебник Небес говорил:

– Но она причинит массу хлопот.

Вокруг над ними появился какой-то предмет. Это был иссиня-черный шестиугольник. Они взмыли вверх и, паря в пространстве, наконец ударились в него, после чего он начал расти и достиг невероятных размеров. Оглушительный рев бури стал непереносим.

Великая Волшебница Земли сказала:

– Не бойся!

– Но я очень боюсь! Так боюсь…

Тишина оглушила Кадию, Анигель и Харамис.

Они вновь оказались плечом к плечу на широкой ступени лестницы.

Харамис стояла между сестрами, низко склонив голову. Руки ее бессильно свисали вдоль тела. Янтарный талисман на груди вздрагивал в унисон с гулко бьющимся сердцем.

Амулеты сестер светились и пульсировали.

Они не погибли.

Кадия глубоко вздохнула. Вместе с Анигель она спустилась по лестнице, осторожно обходя человеческие останки – трагические следы завершившейся битвы. Они шли к оставшимся в живых синдонам. Их было около двух дюжин. Статуи по-прежнему стояли полукругом, держа золотые черепа в вытянутых вперед руках и мрачно улыбаясь.

Внутри образованного ими круга не было ничего, кроме лежавшего на полу Трехвекого Горящего Глаза. – Это был мой талисман, – пробормотала Кадия. – Потом он принадлежал ему. Чей он теперь?

Но Стражники не отвечали. На глазах у сестер их тела стали зыбкими, как туман, и наконец бесследно исчезли.

– Думаю, колдун спрятал Звездный Сундук где-то неподалеку, – сказала Анигель. – Если нам удастся найти его, ты опять сможешь пользоваться своим талисманом.

– Я не совсем уверена, что я этого хочу, – проговорила Большеглазая Дама.

Глаза Анигель наполнились влагой – возможно, из-за едкого дыма, который по-прежнему наполнял помещение.

– А я уверена, что не хочу пользоваться своим. Они оглянулись на Харамис, но ее не было. В огромном зале не было ни единой живой души.

– Давай выйдем на свежий воздух, – взяв сестру за руку, предложила Кадия.

Они вместе вышли через западную дверь во дворцовый двор и обнаружили, что ярко светит солнце, и воздух стал очень теплым и душистым. Толпа израненных, окровавленных рыцарей и солдат приветствовала женщин радостными криками. Лорд Пенапат воскликнул:

– Все враги обратились в позорное бегство – кроме одного!

И толпа расступилась, открывая их взорам рэктамского короля Ледавардиса, сидящего на высокой каменной плите.

Он встал, слабо улыбнулся, отвесил низкий поклон и произнес:

– Горбатый карлик приносит глубочайшие извинения королеве Анигель и Большеглазой Даме и сдается на их милость.

– Ты хорошо обращался с моими пленными детьми, – сказала Анигель. – Я отплачу тебе добром. Ты можешь покинуть мою страну.

– И… это все? – изумленно посмотрел на нее Ледавардис.

Королева кивнула, а потом обратилась к Пенапату:

– Возьми своих людей, отведите короля Рэктама на корабль и проследите за его отплытием.

Раздался глухой ропот, но потом воины заулыбались, и группа рыцарей с королем Ледавардисом направилась к северным воротам. Казалось, Анигель не замечает ни лежащих повсюду мертвецов, ни крови, ни развалин дероргуильского дворца. Как во сне, она подняла голову к голубому небу, по которому плыли редкие белые облачка. Это было небо сухого сезона, и с моря веял теплый ветерок. Наконец она заговорила:

– Кади… мне кажется, равновесие мира восстановлено.

– Может быть, ты и права. Будем молиться, чтобы так и было. Истину знает только Харамис, а пока нужно подождать ее и помолиться.

– Да. Должно быть, она очень устала. Кадия выпрямилась.

– У нас много работы. Мы должны позаботиться о раненых, раздобыть еды и питья для доблестных победителей. Я пойду на верхние этажи бастиона, соберу придворных дам и кого-нибудь из прислуги. Тогда мы сможем…

Она осеклась. Послышался звук трубы и хор радостных голосов. Громко застучали лошадиные копыта.

– Антар! – вскрикнула королева. – Антар!

Вместе с сестрой они бросились к главным воротам и увидели, как во двор въезжает король Антар, а за ним – его вооруженная свита. За спиной правителя Лабровенды приютилась маленькая фигурка, которую Анигель сначала приняла за Джегана или Шики. Но двое верных аборигенов скакали позади Антара на собственных конях. Они приветственно махали руками.

– Кого он везет? – крикнула Анигель сестре. Не в силах дышать от волнения, она остановилась как вкопанная. Король заметил ее, пришпорил коня и галопом помчался к ней. Наконец королева разглядела таинственного человечка, сидящего за спиной Антара, и разрыдалась от счастья.

– Мое дитя! О, слава Богу! Толо! О, мои дорогие, вы оба живы!

Улыбающийся король натянул поводья, выбрался из седла и обнял жену.

Кадия стояла, подбоченившись, и строго смотрела на принца Толивара.

– Ну что ж, наверное, тебе есть что рассказать нам, юное создание?

Когда она снимала Толо с лошади, мальчик пожал плечами. – Во время землетрясения я сбежал от колдуна. Папа нашел меня. Это было похоже на чудо.

– Наших волшебных сил хватило на то, чтобы выстоять, – сказала сыну королева. – Осмелюсь заметить, что и ты выстоял.

– Да, мама, – ответил принц Толивар.

Она наклонилась и поцеловала его, а потом отец поднял его на руки, и они медленно пошли к бастиону Зото под яркими лучами солнца.

Харамис поднималась по ступенькам. На всех верхних этажах из кладовок и чуланов выползали те, кто не принимал участия в сражении. Выходя на свет, они щурились, как подземные жители. Великая Волшебница некоторое время пробыла на третьем этаже, сообщая всем, кого встречала, что война закончилась победой. Потом она попросила отвести ее в тихое место, где она могла бы отдохнуть. Пожилая придворная дама отвела ее в свою комнату, говоря, что Великая Волшебница окажет ей честь. Поблагодарив фрейлину, Харамис закрыла дверь и заперла ее на засов.

Комната была небольшой, после землетрясения в ней царил полный беспорядок. Из окна дул легкий теплый ветерок, постель была мягкой и сухой. Харамис знала, что теперь она сможет уснуть.

Она сняла туфли, расстегнула одежду и приготовилась лечь. Вдруг она вздрогнула и выпрямилась: она поняла, что опять не до конца разделалась со своими обязанностями. Она должна убедиться… убедиться, что он находится в заточении.

В последний раз за этот длинный-длинный день она взялась за талисман.

– Покажи мне Каменный Мешок.

Появилось призрачное изображение. Трудно было что-то разглядеть. Постепенно она осознала, что ее внутреннему зрению предстало хаотическое нагромождение огромных каменных глыб. Когда она поняла смысл увиденного, у нее не было сил плакать.

Конечно, в этом виновато землетрясение. Глубокий колодец под землей в Краю Знаний обрушился во время страшных толчков, похоронив находившуюся на дне пещеру и Синошур под обломками скальных пород.

– Где… где Орогастус? – Он ушел дорогой Исчезнувших. В этом мире его

больше нет.

Она, не раздумывая, отправила Орогастуса в эту каменную камеру смертников, и теперь он мертв.

Ириана знала об этом? Ах да, ведь она не вмешивается в земные дела! Даже если Голубая Дама и знала о том, что Каменный Мешок уничтожен, она не обязана была сообщать об этом! Колдун погиб, но принципы Великих Волшебников остались незыблемыми.

– Все кончено, – прошептала она, – жаль, что он так испугался в самом конце… Кто мог подумать, что он испугается?

Наконец она закрыла глаза и погрузилась в сон.

ЭПИЛОГ

Когда Орогастус очнулся, вокруг него было темно, как ночью. Каждый мускул, каждая косточка тела разламывались от боли.

Голова покоилась на мягкой подушке. Удивившись, он ощупал укрывавшие его одеяла. Пальцы прикоснулись к теплому шелку. В полумраке колдун различил какой-то странный предмет продолговатой формы. Но ведь в ужасном Каменном Мешке не может быть окон…

Он приподнялся, соскользнул со своего ложа и обнаружил, что совершенно гол. Только с шеи свисал на цепочке старенький медальон звезды. Продолговатый предмет оказался на самом деле окном, задернутым занавесками. Когда он раздвинул их, у него перехватило дыхание.

Звезды. Он никогда не видел на небе такого количества звезд. Они не подмигивали белыми огоньками, а светили ровно, всеми цветами радуги. Среди самых ярких струились реки слабо мерцающих созвездий. Знал ли он эти созвездия? Да. Но он никогда не видел их торжественного движения.

– Значит, я все-таки умер.

Он в изумлении вернулся назад и опустился на маленький стул. Сияющие звезды озарили комнату серебряным светом. Он увидел разложенную на стуле одежду и облачился в нее не раздумывая.

Ему показалось, что в ногах постели находится небольшая дверь. Он бросился к ней и внезапно споткнулся о какой-то предмет, лежащий на полу.

Черный шестиугольник.

Его страшно замутило. Он покачнулся и чуть не упал. Одной рукой ухватившись за спинку кровати, другой взявшись за медальон со звездой, он подождал, пока пройдет тошнота и головокружение. Потом опустился на колени и поднял черный предмет. Он был плоский, в половину элса шириной и сделан из черного металла. Великий Синошур.

Сжав его в руке, он открыл дверь.

За ней находился уютный, заставленный книжными шкафами кабинет. Старый-престарый человек с темным лицом оторвался от чтения и выжидающе приподнял белую бровь.

– Кто ты? – прошептал Орогастус. – – И почему… – Он протянул руку, сжимающую Синошур.

– Эта вещица тебе не понадобится, – сказал старик. – Брось ее в угол. Теперь иди сюда и садись. – Он указал на пыльный сервант. – Если хочешь, выпей чего-нибудь. Не обращай внимания на мои плохие манеры. У меня нечасто бывают гости. Вообще-то ты первый – за очень, очень долгое время. Но мне все-таки пришлось вмешаться! – Он хитро усмехнулся. – Очень странно. Да и вообще все это очень странно.

Он вернулся к своей книге, будто в комнате никого, кроме него, не было.

Над сервантом находилось еще одно окно, в которое тоже заглядывали звезды. Но, кроме них, в небе плавало что-то вроде половинки луны, окрашенной в ярко-голубое и белое. В немом изумлении, ничего не понимая, Орогастус долго смотрел в окно.

Скоро ты привыкнешь к этому пейзажу, – сказал Денби Варкур – Этот вид – лучшее, что есть в моем доме.