Текст книги "Буря над колдуном"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Сны, они боролись с ним во сне, и с помощью сна! А противоположность снов – факты. Его имя, его раса, его пол – это факты. И сама планета Колдун – тоже факт. Земля у него под ногами – факт. Море, омывающее этот остров, – факт. Воздух, которым он дышит, все вокруг – факты, это все факты. Его личность заточили во взбунтовавшемся теле – но само это тело было настоящим. Он попытался ощутить себя. Ведь кровь продолжала течь по его жилам, воздух наполнял его грудь, и юноша изо всех сил старался ощутить все это.

С ужасным ударом оболочка, в которую он был заключен, исчезла. Шэнн захлебывался, бил по воде руками, отталкивался ногами. Одна рука больно ударилась о камень. Не отдавая себе отчета, что происходит, а просто спасая свою жизнь, Шэнн ухватился за этот камень и… голова его оказалась над водой. Чихая и кашляя, наполовину захлебнувшись, он не мог пошевелиться от ужаса перед смертью, прошедшей совсем рядом.

Еще долго он не мог отцепиться от спасшего его камня, отплевываясь от воды. Вода обтекала тело, тянула за ноги течением. Потом юноша начал различать свет, те же чуть заметно светящиеся зеленоватые пятнышки, как растения внешнего мира. Внешнего, потому что над головой Шэнна было уже не ночное небо; в нескольких дюймах над ним нависала скала, он оказался в какой-то пещере или туннеле под водой. Когда он понял, что очутился в ловушке, паника снова охватила его.

К счастью, вода не прибывала, и ему было чем дышать. Но по нервам бил страх, страх оказаться под водой, страх, что сейчас все закончится. Угрожавшая ему опасность развеяла остатки наваждения, занесшего его сюда.

Это ему с перепугу показалось, или течение и в самом деле стало быстрее? Шэнн попытался прикинуть скорость течения, глядя на проплывавшие мимо зеленые огоньки. Он соскользнул с камня и медленно поплыл. Руки были словно свинцовые, легкие разрывались от боли.

Еще одно пятно света… большое, над головой! Он выплыл наружу? Или в огромную пещеру, купол которой нависал над головой, как небосвод? Да, огоньки над головой стали ярче, образовав странно знакомые группы.

Но лучше всех небес над головой был близкий берег. Шэнн поплыл к нему, собирая остатки сил, понимая, – если он не доплывет, то все будет кончено. И он доплыл, и растянулся на берегу, хватая ртом воздух. Юноша упал головой на песок, который показался ему мягче, чем песок на поверхности, вцепился руками в землю, пытаясь выползти из воды. Ноги все еще оставались в воде, когда силы окончательно покинули Шэнна.

Песок заглушал звуки шагов, но Шэнн знал, что он не один. Подтянув руки, он с болезненным усилием приподнялся. Кое-как встал на колени, но подняться на ноги так и не смог. Тогда он уселся на песок и поднял голову.

Они… Теперь их стало трое – драконоголовые существа, с телами, украшенными драгоценностями. Камни блестели даже в этом слабом свете. Их глаза смотрели на него с отстраненностью, которая не могла сравниться ни с каким человеческим чувством, кроме, может быть, высокомерного, холодного интереса. А сзади стояла четвертая, и он узнал ее – по узорам, украшавшим тело.

Шэнн обхватил колени руками, чтобы как-то унять охватившую его дрожь, и посмотрел на них в ответ, настолько вызывающе, насколько мог. Он не сомневался, что попал сюда, послушный их воле, так же, как и воле их шпиона или посланца, попавшего в его сеть на острове.

– Ну, вы меня получили, – выдохнул он. – Что дальше?

Его слова странным эхом отразились от воды, от дальних уголков пещеры. Ответа он не услышал. Они просто стояли и смотрели на него. Шэнн напрягся, полный решимости отстаивать свой вызов, и свою личность – единственное оружие против тех сил, что использовали они.

Его пленница, каким-то способом все же захватившая его, наконец подошла поближе, скромно пятясь вокруг трех других. Когда она протянула руку к его лицу, Шэнн сначала мотнул головой в сторону. Потом понял, что она хочет снова установить тот странный вид связи, и покорно подставил лоб лод ее пальцы. От прикосновения по коже побежали мурашки и он поежился.

В этот раз не было никаких неопределенных чувств. К его изумлению, конкретный вопрос сложился у него в голове так же ясно, как будто его спросили вслух:

«Кто ты?»

– Шэнн… – начал было он и, сообразив, перевел слова в Мысль. – «Шэнн Лэнти, землянин, мужчина».

Это был тот же ответ, который уберег его от полного Подчинения этим существам.

«Имя – Шэнн Лэнти, мужчина – да, – чужая поняла его ответ. – Землянин?» – это уже был вопрос.

Имеют ли они хоть какое-то понятие о космических путешествиях? Смогут ли они принять идею другого мира, Населенного разумными существами?

«Я пришел из другого мира…» – он попытался нарисовать в голове картинку – вот планета, висящая в космосе, вот стартует с орбиты корабль…

«Смотри!» – пальцы по-прежнему касались его лба между бровей, но другой рукой она указывала на купол пещеры.

Шэнн поднял глаза, присмотрелся к этим точечкам света, показавшимся ему такими знакомыми сначала, и теперь понял, что это такое. Звездная карта! Карта неба, каким оно видно с поверхности планеты Колдун.

«Да, я пришел со звезд», – согласился он.

Пальцы соскользнули с его лица, чешуйчатая голова качнулась в сторону, обменявшись с остальными тремя взглядами.

Может быть, это тоже был какой-то вид связи. Затем рука снова коснулась его.

«Идем!»

Пальцы с неожиданной силой сомкнулись вокруг его правой руки, и часть этой силы каким-то образом передалась ему, потому что юноша смог подняться на ноги и заковылять вслед за ними.

ЗАВЕСА ИЛЛЮЗИИ

Наверное, он оказался в тюрьме. Все равно Шэнн слишком устал, чтобы требовать объяснений. Он даже был рад, что его оставили в покое, в необычной круглой комнате без потолка. В углу лежала толстая подстилка, и хотя она оказалась коротка для него, это была самая мягкая постель, на какой ему приходилось спать с того дня, как он ушел из лагеря перед атакой Трогов. Далеко вверху поблескивали огоньки, обозначавшие далекие звезды. Он разглядывал их до тех пор, пока они не закружились цветными полосами, такими же, как изукрашенные пояса на телах обитателей планеты, а потом уснул, без всяких снов.

Проснулся землянин от чувства тревоги; что-то заставило его насторожиться, напрячь все чувства. В круглой комнате по-прежнему никого не было, и все так же горели огоньки над головой. Шэнн перекатился на спину, неожиданно сообразив, что у него больше ничего не болит. Его тело без всяких усилий подчинялось ему. Он не чувствовал ни холода, ни жажды, хотя с того момента, как его каким-то таинственным образом перенесли в этот подземный мир, должно было пройти немало времени.

Несмотря на влажный воздух, его драная одежда высохла. Шэнн встал, пытаясь привести остатки формы в порядок. Ему не терпелось что-нибудь предпринять, хотя как и зачем – он еще не придумал.

Дверь не открывалась, как он ни толкал. Шэнн отступил назад, прикидывая высоту стен, которые были гладкими и блестящими, как внутренность морской раковины, но настойчивая уверенность в собственных силах, которую он ощущал в себе с момента пробуждения, не считалась со столь мизерным препятствием.

Юноша пару раз подпрыгнул, но оба раза его пальцы царапали стену значительно ниже верхнего края. Шэнн подобрался, как кошка, и прыгнул третий раз, вложив в прыжок все свои силы, все свое упрямство и всю свою волю. И на этот раз допрыгнул, и повис, уцепившись за край. Потом подтянулся, перекинул через край ногу, и вот он уже уселся на верху стены, оглядывая подземный лабиринт.

По форме он был совершенно ни на что не похож, ни на сооружения его родной планеты, ни на всевозможные трехмерные снимки из архивов Разведки, которые он мог достать. Круглые или овальные комнаты отделяли друг от друга короткие коридоры. Это было похоже на низки жемчужин, лучами выходившие от центрального большого зала; все комнаты имели одинаковые перламутровые стены и были почти пустые.

Балансируя на верху стены, Шэнн оглядывался вокруг. Он не заметил в ближайших комнатах, соединенных коридорами с его собственной, никакого движения. Юноша осторожно встал и, балансируя, пошел по узкой стене к внутреннему большому залу в центре… Дворца? Или городского дома? По крайней мере, это было единственное сооружение на острове, он видел ровную полоску мягкого песка, окружавшую здание. Странно, сам остров выглядел абсолютно симметричным – правильный овал, слишком правильный, чтобы быть естественным образованием из песка и камня.

Здесь, в пещере, не существовало ни дня, ни, ночи. Только горели под куполом огоньки, и этот свет внутри здания смешивался со слабыми бликами стен. Шэнн добрался до следующей комнаты в цепи и заглянул вниз. Она оказалась точно такой же, как и та, из которой он убежал, – такие же голые стены, толстая подстилка у дальней стены, и все. Никаких признаков жизни. Неизвестно, пользуются этой комнатой, или сюда никто не входил вот уже много дней.

Он балансировал на стене над следующей комнатой, когда уловил слабый, еле заметный и очень знакомый запах росомах. Юноша покрутил головой, пытаясь определить, откуда тянется запах.

Следующая овальная комната служила клеткой тем, кого он искал. Тэгги и Тоги носились туда-сюда у него под ногами. Они уже разодрали в клочья толстую подстилку, и поведение зверей совершенно недвусмысленно выражало их настроение. Когда Шэнн появился в поле зрения, Тэгги прыгнул на стену, его когти скользнули вниз, не найдя опоры на гладкой поверхности. Им было так же невозможно выбраться из этой комнаты, как из огромного аквариума, и они были этим не очень довольны.

Как, интересно, сюда привели животных? Через тот же подводный туннель, тем же самым неизвестным способом, каким перенесли и его самого, пока он не очнулся в самом центре потока? Землянин не сомневался, что двери в этой комнате заперты так же надежно, как и в его собственной. Что ж, росомахи могут сидеть спокойно, пока он не в силах освободить их. Все сильнее росла уверенность в том, что если он и найдет своих «тюремщиков», то только в центральном зале, в середине этого колеса из комнат и коридоров.

Он даже не стал окликать животных, а пошел по неверной тропе дальше. Еще две комнаты, обе пустые, ничем не отличающиеся от остальных; а потом он добрался и до центрального зала. Большое помещение, раза в четыре больше всех остальных, и стены светятся ярче.

Землянин присел, ухватившись одной рукой за край стены, другой нащупывая станнер. Почему-то его тюремщики не отобрали парализатор, словно считали, что им не страшно оружие из другого мира.

«У тебя выросли крылья?»

Слова сами возникли у него в мозгу, и с ними пришло и чувство легкой насмешки, разом низвергнувшее все его героические достижения до уровня первых шагов младенца. Шэнн с трудом подавил вспыхнувшее было раздражение. Хоть на секунду потерять контроль над собой значило открыть дверь для них. Юноша сделал вид, словно не услышал вопроса, и стал осматривать зал со всем спокойствием, на какое был способен.

Здесь стены были не гладкими, как везде, а напоминали соты – в них правильным узором были вкраплены ниши. И в каждой из ниш лежал блестящий череп, нечеловеческий череп. Очертания любого из этих выстроившихся рядами черепов вызывали в памяти сон: именно так выглядела та огромная скала из красного камня, над пустыми глазницами которой вились крылатые твари. Скала в форме черепа… создание природы или разума?

Приглядевшись, землянин заметил, что черепа не совсем одинаковые, один ряд отличался от другого цветом, иногда – формами. Может быть, то был налет времени.

В центре зала стоял угольно-черный стол на низеньких, не выше нескольких дюймов, ножках, и с высоты стены он показался Шэнну просто доской, лежащей на полу. А за этим столом сидели рядом, скрестив ноги и сложив на груди руки, словно торговцы, ожидающие за прилавком покупателей, три обитательницы планеты Колдун – стражницы? И в сторонке – четвертая, та, которую он поймал на острове.

Ни одна из увенчанных остриями голов не поднялась навстречу юноше. Возможно, еще когда он выбирался из своей камеры, они уже знали об этом. И были настолько уверены в себе… Шэнн снова подавил вспышку гнева. Теперь его движениями руководило то же терпение, та же упрямая решимость, которая привела его на эту планету. Он спрыгнул вниз, легко спружинив ногами, и повернулся к троице за столом. Землянин возвышался над сидевшими, но почему-то не получил от этого никакого морального удовлетворения – это был просто физический факт.

«Ты пришел», – слова прозвучали так, словно были просто формой вежливости. Поэтому он ответил так же вежливо и ясно:

– Я пришел.

Не дожидаясь приглашения, Шэнн сел, точно так же скрестив ноги и оказавшись теперь на одном уровне с ними.

«Зачем ты пришел, путешествующий между звезд?» – этот вопрос, казалось, был совместным плодом усилий всех троих, а не индивидуальным вопросом.

– А зачем вы привели меня сюда… – тут Шэнн заколебался, стараясь найти вежливое обращение. Титулы, что приходили ему в голову, подошли бы для лиц их пола в других мирах, но здесь они совершенно не соответствовали этим жутковатым фигурам… о Мудрые? – наконец придумал он.

Немигающие желтые глаза не выражали никаких чувств; никаких чувств не выражали и их нечеловеческие лица.

«Ты самец».

– Да, я самец, – согласился юноша, не понимая, что этот факт может иметь общего с дипломатическими переговорами или с его опытом в прошлом.

«Где же тогда твоя направляющая-мысли?» Шэнн не понял, что означает это выражение, и задумался.

– Я сам себе направляющий-мысли, – ответил он наконец со всей уверенностью, на какую был способен.

Шэнн снова встретился с желто-зеленым взглядом, но на этот раз почувствовал изменение. Часть их самодовольства испарилась, его ответ оказался камнем, брошенным в тихую заводь, и круги по воде возмутили зеркальную гладкую поверхность.

«Рожденный-меж-звезд говорит правду!» – это добавила обитательница Колдуна, с которой он впервые встретился на острове.

«Кажется, это так», – сдержанное согласие. Шзни понял, что ему позволили «подслушать» это.

«И кажется, о Читающие-по-иглам, – заговорила средняя за столом, – что не все живущие следуют нашим обычаям жизни. Но это возможно. Самец, думающий за себя… без направляющей-мысли; возможно, он даже видит сны! Или может понять скрытую в них истину! Странный, должно быть, его народ. Об этом деле, о Разделяющие-мысли, мы должны говорить со Старейшими».

Впервые одна из сидевших за столом пошевелила головой, ее взгляд сместился с Шэнна на черепа в стенах, скользнул и замер на одном из них.

Шэнн был готов к любому чуду и не удивился, когда костяной обитатель ниши выскользнул оттуда и уверенно проплыл по воздуху, чтобы приземлиться в правом углу стола. Когда он опустился на стол и застыл, желтые глаза посмотрели на другую нишу, и в этот раз из ниши почти у самого пола выплыл потемневший от времени череп, скользнувший к левому углу стола.

По странному хранилищу промелькнула еще одна тень, и последний череп лег на середину стола, между первыми двумя. Младшая из здешних обитательниц поднялась с коврика и принесла чашу из зеленого кристалла. Одна из старших взяла чашу обеими руками, качнула ею в сторону каждого из трех черепов, а потом посмотрела на землянина, подняв чашу на уровень глаз.

«Мы метнем иглы, самец-который-думает-без-ведущего. Может быть, тогда мы увидим, чего стоят твои сны – станут ли они силой, послушной тебе, или сомнут тебя за твое безрассудство».

Ее руки покачали чашу из стороны в сторону, и та ответила тихим шорохом изнутри, как будто содержимое чаши перекатывалось по дну. Затем одна из ее товарок потянулась к чаше и легонько стукнула снизу по дну. На стол посыпался серебристый дождь крошечных цветных иголочек, не больше дюйма каждая.

Шэнн, с изумлением глядевший на это действо, увидел, что крошечные иголочки, несмотря на кажущуюся случайность броска, образовали на пустой поверхности стола сложный цветной узор. Он удивился, как можно было проделать такой умелый трюк.

Все трое сидевших за столом склонили головы, рассматривая узор из иголочек. Их младшая помощница тоже вытянула шею, с трудом сдерживая любопытство. Как будто занавес опустился между Шэнном и чужаками, ощущение связи с ними, не покидавшее его с того момента, как он попал сюда, мгновенно исчезло.

По столу скользнули пальцы, сметая иглы обратно в чашу. Блеснули драгоценные камни, обвивавшие руку от кисти до плеча. Четыре пары желтых глаз снова уставились в Шэнна, но занавес, которым они отгородились, не поднимался.

Младшая взяла чашу из рук старших, и сжала ее в руках, не отводя ничего не выражающих глаз от Шэнна. Затем шагнула к нему. Одна из сидевших за столом, протянув руку, остановила ее.

На этот раз Шэнн не смог скрыть испуг – наконец-то он услышал первый звук, который был не его собственным голосом. Череп на левом краю стола, самый старый среди призванных из ниш, судя по желтому оттенку, шевельнулся: его нижняя челюсть двинулась, открылась и защелкнулась обратно. Раздался слабый скрип.

Та, которая хотела остановить младшую, отдернула руку. Затем ее пальцы сложились, и вполне понятным жестом она поманила Шэнна. Шэнн послушно подошел, посматривая на этот оживший череп и не решаясь стать рядом с ним, хотя тог больше не предпринимал попыток заговорить.

Чаша с иглами была протянута ему. В мозгу не возникало никаких слов, но тем не менее он понял, чего они хотят от него. Кристалл, из которого была сделана чаша, был не холодным, как ему казалось; на ощупь он напоминал живую плоть. А внутри в беспорядке лежали цветные иголочки, наполняя чашу примерно на две трети.

Шэнн попробовал вспомнить, как бросали иглы чужачки. Сначала они предлагали чашу черепам. Черепа! Но он-то не может говорить с черепами. Все еще прижимая к груди чашу, Шэнн поднял голову и посмотрел на звездную карту под куполом пещеры. Вон, вон там Рама, а левее и немного вверху система Тайр, вокруг которой кружится застывшая планета, на которой родился он сам. С той планетой у него не связывалось добрых воспоминаний, но все же он был ее частью. И землянин поднял чашу к бледному огоньку, который обозначал тусклое солнце Тайр.

Криво улыбнувшись, юноша опустил чашу, а потом вдруг, повинуясь безотчетному импульсу, протянул ее еще и к черепу, тому самому, который пробовал что-то сказать. И тут же понял, что это произвело на чужачек несомненное и острое впечатление. Сначала медленно, потом быстрее он принялся покачивать чашу из стороны в сторону. Иголочки закружились, смешиваясь друг с другом. Покачивая чашу, он расположил ее над столом.

Младшая, протянувшая ему чашу, ударила по донышку и снова брызнул дождь иголочек. К изумлению Шэнна, они и в этот раз легли узором, и не таким узором, какой выпал раньше. Глухая завеса между ними исчезла, его разум снова вступил в контакт.

«Быть тому! – сидевшая в центре протянула к иглам свою четырехпалую руку с пальцами без суставов. – Что сказано, сказано».

Еще одна формальность. Он уловил согласные ответы остальных.

«Что сказано, сказано. Сон – спящему. Если спящий прочтет свой сон, будет жизнь. Если сон уведет спящего по неверной тропе, придет смерть.

Кто возьмется оспаривать мудрость Старейших? Мы только читаем их послания, которые они посылают нам из милости. Они требуют от нас странного, самец, – открыть для тебя дорогу посвящения к завесе иллюзий. Ни разу еще самец не ступал на этот путь, ибо их сны бесцельны, и они не могут отличить истину ото лжи и страшатся открыть свои сны перед истиной. Ну, что ж, иди – если сможешь!»

В последних словах промелькнула искорка насмешки, насмешки и чего-то еще, сильнее чем раздражение, но слабее, чем ненависть. Во всяком случае, не очень дружелюбное чувство.

Она протянула руку и Шэнн увидел лежащий в ее медленно сжимающейся ладони диск, точно такой же, какой ему показывал Торвальд. У юноши хватило времени только, чтобы испугаться, а потом снова наступила темнота, темнее, чем самая темная ночь.

И снова свет, на этот раз зеленый, странно дрожащий свет. Стены с рядами черепов исчезли, вокруг него вообще не было ни стен, ни зданий. Шэнн шагнул вперед, и его ботинки увязли в песке, таком же мягком бархатном песке, который окружал остров в пещере. Но землянин был уверен, что теперь находится не на том острове, и даже не в той пещере, хотя над его головой все еще высился какой-то купол.

Источник зеленого дрожащего света располагался слева. Почему-то юноша боялся повернуться и посмотреть в ту сторону. Если он посмотрит, то должен будет действовать. И все-таки Шэнн повернулся.

Завеса, пелена переливающегося зеленого цвета. Ткань? Нет, скорее туман или свет. Завеса, спускающаяся сверху, с такой высоты, что не видно глазам, пелена, сквозь которую он должен пройти.

Шэнн шагнул вперед, хотя каждая клеточка его тела отчаянно протестовала. Но он не мог остановиться. Когда он вошел в этот свет, машинально вскинул руку, чтобы защитить лицо. Его окружило тепло, а этот газ – если это был газ – не оставил на коже никаких следов влаги, хотя и был похож на туман. Это оказалась вовсе не завеса – потому что пройдя достаточно далеко вглубь, он все еще не увидел конца. Шэнн тыкался вслепую, не видя вокруг ничего, кроме странных зеленых волн, то и дело приседая на колено, чтобы пощупать песок под ногами и хоть так убедиться в реальности опоры под собой.

Не встречая ничего страшного, Шэнн понемногу начал расслабляться. Его сердце уже не так колотилось, как раньше, ему уже не хотелось выхватить станнер или нож. Где он оказался и зачем, юноша по-прежнему не понимал. Но не сомневался в том, что попал сюда не просто так, и что забросили его в это место обитательницы Колдуна. «Путь посвящения», так назвала это старшая, значит, это какое-то испытание, придуманное чужачками.

Пещера с зеленой пеленой – его память неожиданно заработала. Сны Торвальда! Шэнн остановился, стараясь вспомнить, как тот описывал это место. Он оказался во сне Торвальда! А не может ли получиться так, что офицер, в свою очередь, попал в сон Шэнна и сейчас взбирается к провалу носа на скале-черепе?

Зеленый туман, бесконечный зеленый туман, и Шэнн заблудился в нем. Как долго он уже бродит здесь? Шэнн попытался сообразить, сколько времени прошло с того момента, как он оказался в подводном мире звездной пещеры. Тут он вдобавок вспомнил, что ничего не ел и не пил. И более того, ему не хотелось ни того, ни другого. Но юноша вовсе не чувствовал себя ослабевшим, наоборот, еще никогда он не испытывал такой избыток сил, такую неисчерпаемую энергию.

А может быть, все это сон? Может быть, он тонул в подземном потоке только во сне? Нет, здесь была какая-то закономерность, какой-то порядок, какой-то узор, наподобие тех узоров, в которые складывались брошенные на стол иголки. Одно событие вело к другому с железной логикой: он попал сюда именно потому, что так легли брошенные им иглы.

Судя по расплывчатым советам – или предупреждениям – ведьм Колдуна, его безопасность зависит от способности отличать сон от реальности. Но как… и зачем? Пока, во всяком случае, он не сделал ничего, кроме того, что вошел в зеленую завесу и принялся блуждать внутри по кругу.

Но больше-то все равно ничего не оставалось. Шэнн снова зашагал вперед, его ботинки ступали по песку, отрываясь от, того с легким чмокающим звуком. И вдруг, когда он остановился, чтобы поискать хоть какой-нибудь намек на тропу, до его ушей донесся чуть слышный шум – такой же чмокаюший шорох ног по песку. Значит, он бродит здесь не один!