Текст книги "Победа на Янусе (сборник)"

Автор книги: Андрэ Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Глава 9
В ПОЛНОМ ОДИНОЧЕСТВЕ

Высохнув под лучами горячего солнца, берег снова превратился в широкое пространство из песка, валуна и гальки. Солнце жарило нещадно, и Шенн не смог вспомнить ни одного дня на Колдуне, когда бы стояло такое пекло. Лето явно опередило свой срок. Терранцы работали в сравнительно сносной тени, отбрасываемой нависшей над морем скалой, не только чтобы защититься от палящих лучей, но также чтобы их не увидел воздушный патруль трогов.

Под руководством Торвальда своеобразная раковина была вытащена из воды. Если их плавучее средство было раковиной, поскольку ее структура, как и основная форма очень напоминали раковину. Она была оборудована каркасом, таким, как у шлюпки с выносными уключинами. Поэтому эта штука выглядела очень необычно, однако она послушно и легко неслась по волнам.

Когда солнце встало в зените, то они отчетливо увидели очертания островов: красно-серых скал, возвышающихся над аквамариновым морем. Им больше не попадались морские чудовища, и главным доказательством местной жизни на берегу были еще не виданные им клацающие существа, гнездящиеся в скальных пещерах и питающиеся отбросами, которые они выискивали в песках, а также множество удивительных рыб и небольших созданий, обитающих в ракушках, выброшенных приливом в небольшие озерца. Вся эта живность доставляла огромную радость росомахам, которые до отвала наелись рыбой на берегу, но все равно были готовые исследовать все, что выбросило на сушу яростным штормом.

– Отличная посудина, – заметил Торвальд, делая последнее усилие и заканчивая работу. Затем он выпрямился, прижал кулаки к бедрам и осмотрел их плавучее средство с чувством некоторой гордости.

Шенн не был так доволен, как офицер. Он действовал под стать Торвальду, но старался избегать опрометчивой спешки. Да, судно, если это было судном, готово к плаванию. Теперь они смогут исследовать Утгард, о котором столько говорил Торвальд. Но все равно червь сомнения глодал Шенна, сдерживая его энтузиазм к путешествию. Ему вполне достаточно было увидеть чудовище с раздвоенным хвостом, вылезшее из океана, и Шенну совсем не хотелось встретиться точно с таким же монстром, только на этот раз пребывающим в полном здравии. Если потревожить такого гиганта на его территории…

– К какому острову мы идем? – бодро спросил Шенн, стараясь скрыть свои личные сомнения насчет успеха их предприятия. Наиболее удаленная земля из цепи островов казалась ему еле заметным расплывчатым пятнышком.

– К самому большому… тому, на котором деревья.

Шенн свистнул. С ночи шторма росомахи снова вели себя послушно, и он старался, чтобы они и впредь также легко соблюдали дисциплину. Вероятно, ярость, проявленная стихией, натянула невидимую нить между животными и людьми и сблизила их, ибо и те и другие понимали, что они чужаки в этом загадочном, неизведанном мире. Теперь Тагги с подругой часто терлись о бока людей и вопрошающе смотрели на них. Но смогут ли росомахи довериться их суденышку? Шенн не рискнул отправить их к острову вплавь и ни за что не согласился бы оставить на берегу.

Торвальд уже сложил их скудный провиант на борт суденышка. А теперь Шенн удерживал судно у скалы, служащей им своего рода гаванью. Он поманил к себе Тагги. Хотя Тагги тихо запротестовал, в конце концов он взобрался на борт, затем свернулся на днище раковины, этакое воплощение понимания. Тоги понадобилось больше времени на принятие решения. Тогда Шенн сам, сперва погладив ее и сказав ласковые слова, взял Тоги на руки и отнес к ее товарищу.

Раковина немного осела под их весом, но Торвальд предусмотрительно повернул уключину вправо, чтобы судно стало пригодным к плаванью. Весла погрузились в воду, и они сделали довольно крутой поворот, поначалу держа курс на группу островов, расположенных между ними и открытым морем, служа своего рода волноломом.

Из-за довольно сильного ветра Торвальду то и дело приходилось менять курс, поскольку их мотало взад-вперед между разбросанными островками. Офицер использовал их как защиту для их каноэ от ветра, когда они оказывались с безветренной стороны, где море было спокойно. Шенн заметил, что примерно треть этих островков являют собой голые скалы, на которых гнездились только клацающие птицы и еще какие-то существа, очень похожие на терранских птиц. Они могли похвалиться своими пышными многоцветными перьями, хотя головки этих птичек были совершенно лысые. Еще Шенн отметил, что клацающие и «терранские» птицы не гнездятся на одном и том же острове; у каждых имелось свое собственное жилье, а их соседи никогда не залетали на чужую территорию.

Первый крупный остров, до которого они наконец добрались, был увенчан деревьями, но не имел ни пляжа, ни даже тонюсенькой полоски песка на уровне воды. Вероятно, можно было попасть на него, взобравшись по скалам берега, но Торвальд решил этого не делать и направил суденышко к следующему крупному острову.

Взору Шенна предстало кольцо рифов, напоминающих белые кружева. Они осторожно проплыли вокруг этой окружности, несмотря на свою безобидную красоту, на самом деле представляющую собой весьма опасную преграду. Наконец суденышко достигло входа в атолл. Внутри находились две клинообразные полоски земли, отлого поднимающиеся к самым высоким местам атолла. Шенн почти не заметил там растительности, если не считать нескольких деревьев, с расстояния казавшихся мертвенно-бледными, даже намного бледнее растущих на краю пустыни. Птицы с кожаными крыльями кружились над их каноэ, с вежливым любопытством разглядывая незваных гостей.

Пока они продолжали огибать атолл, за ними следовал целый косяк этих птиц. Торвальд все быстрее опускал свое весло в воду. Исследовав больше половины атолла с внешней стороны, им так и не удалось отыскать прохода внутрь этого затейливого кольца.

– Замкнутая ограда, – заметил Шенн. Ему начинало казаться, что эту преграду намеренно возвели от непрошеных посетителей. Палящие солнечные лучи, отражающиеся от поверхности воды, жарили их лица и запястья, поэтому они не рискнули снять одежду. Росомахи беспокойно поскуливали. Шенн не знал, сколько еще времени животные будут довольствоваться своим положением. Ведь косматые пассажиры вполне могли запротестовать против такой неудобной поездки.

– Когда же мы пойдем к следующему острову? – спросил Шенн, по недовольному выражению лица офицера прекрасно понимая, что Торвальд не в настроении вообще говорить, не то что отвечать на вопросы.

Тот молча орудовал веслом, которое использовал как руль, с тупой настойчивостью продолжая выискивать проход внутрь атолла. Шенн чувствовал, что теперь это стало личным делом между офицером Службы изысканий Рагнаром Торвальдом и стеной из рифов и что воля человека здесь столь же крепка, как и эти омываемые морем камни.

Наконец на самом краю юго-западного рифа они обнаружили возможный проход. Шенн с сомнением разглядывал узкую щель между двумя скалами, похожими на клыки. Ему казалось, что преодолеть эту щель совершенно невозможно и к тому же очень опасно, ибо внезапным ударом волны их просто разобьет об один из этих столбов, и тогда о том, чтобы спастись, не могло быть и речи. Но Торвальд уверенно повел их утлое суденышко прямо к щели, и тут Шенн осознал, что это действительно есть вход в атолл.

Торвальд мог быть упрямцем, но не дураком. И его маневр доказал его умение и опыт в подобных делах, когда каноэ за какие-то секунды очутилось внутри атолла. Шенн вздохнул с облегчением, но не проронил ни слова.

Теперь им пришлось медленно пробираться вдоль внутренней стороны атолла, чтобы достичь более или менее ровного берега, поскольку напротив них с этой стороны остров был отлично защищен грозными скалами, напоминающими те, что заслоняли цепочку островов, к которым они так стремились.

Шенн осмотрелся по сторонам, надеясь отыскать на этом мелководье морское дно или кого-нибудь из обитателей этих вод. Но его взгляд никак не мог проникнуть сквозь зеленоватую тьму воды.

Тут и там на несколько футов из воды торчали вершины крупных валунов или конкреций, которые приходилось огибать. Плечи Шенна горели от палящих лучей солнца, причиняя жгучую боль, поскольку его мышцы не привыкли к столь длительной работе веслами. Местами на его коже вздулись волдыри. Он облизал пересохшие губы и пристально вглядывался вперед в поисках хоть какого-нибудь берега.

Что же такое важное заставило Торвальда причалить к этому острову? Рассказы офицера о местной расе, которую он намеревался обратить против трогов, казались весьма неубедительными. Особенно сейчас, когда ничем не подтвержденная теория офицера тяжестью ложилась на горящие от нестерпимой боли плечи молодого человека, шанс добраться до негостеприимного берега, маячившего впереди, был примерно один к пятидесяти. А вот попасть в беду им ничего не стоило. И червь сомнения по поводу навязчивой идеи Торвальда с еще большей силой стал точить разум Шенна. Как он мог вообще довериться какому-то неведомому медальону и всяким фокусами Торвальда, которые он показывал на берегу? С другой стороны, что побудило офицера на подобные поступки? Не хотел же он произвести впечатление на Шенна?

Наконец-то берег! Когда они направили каноэ к нему, росомахи чуть не устроили кораблекрушение. Увидев и учуяв берег, животные беспокойно задвигались, навострили уши, понимая, что берег совсем близок. Тагги поднялся на задние лапы и прыгнул на самый край судна, и Шенн едва успел перенести свой вес в противоположном направлении, чтобы сбалансировать каноэ, когда Тоги ринулась за своим другом. Потом они прыгнули в воду и стремительно поплыли в сторону берега, в то время как Торвальд вел каноэ плавно и размеренно. Шенн схватил драгоценную сумку с провиантом, чтобы она не утонула. Покрытые песком и гравием росомахи выбрались на берег и весело запрыгали по земле, после чего остановились и стали отряхиваться.

Возле самого берега суденышко плыло медленно и неуклюже, и, хотя оно было легким, обоим мужчинам пришлось изрядно попотеть, чтобы тащить его по земле между камнями и кустарником без помощи весла-руля. Ни на секунду не забывая о трогах, им хотелось поскорее отыскать убежище, чтобы спрятать свое судно.

Тагги выкопал из углубления в земле яйцо и вылизал его зеленоватое содержимое, испачкав им шерсть. Росомахи не тратили зря времени на поиски даров природы и стали быстро разорять многочисленные гнезда. В каждом из углублений они отыскали по три-четыре яйца с довольно плотной скорлупой. Проходя по тропинке, отмеченной следами их когтей, терранцы взобрались на пологий холм из красноватой земли, уходящий в глубь острова.

Они обнаружили воду, но не кристально чистый горный ручей, а застоявшееся озерцо с затхлой водой, образовавшееся между скальными породами из-за частых дождей. Жидкость оказалась теплой, противной и солоноватой на вкус, и они, не обращая на все это внимания, алчно утолили жажду.

Вскоре они дошли до скалы, возвышающейся у края острова, от которой внутрь острова шел пологий спуск, точно такой же высоты, как и спуск к воде. По своей форме скала являла собой почти идеальный треугольник. Земля заросла густой травой пурпурно-зеленого цвета, среди которой виднелись какие-то растения и деревья. Место выглядело вполне приемлемым для жилья, но здесь не было больше ничего, хотя они тщательно изучили это место, стараясь обнаружить в нем вражеский аванпост.

На ночь они разбили лагерь в довольно глубокой впадине, образовавшейся в земле явно с незапамятных времен. Они жарили яйца и ели их содержимое, сильно отдающее запахом рыбы, не потому, что испытывали удовольствие от подобной пищи, а только потому, что это была какая-никая, но еда. Ночью на небе не появилось ни облачка. Поэтому, стоило кому-нибудь из них задрать голову, перед ним открывалось бесконечное небо, усыпанное сверкающими звездами. Вглядываясь в звезды, они обращали внимание на каждый посторонний огонек или искорку вспыхивающую в небе, потому что ими вполне могли оказаться разведывательные корабли трогов.

– Они не оставят нас в покое, – решительно заявил Шенн о том, что было очевидно для них обоих.

– Не забывай о кораблях колонистов, – напомнил ему Торвальд. – Если они не сумеют захватить пленника, чтобы связаться с ними, и ослабят свою бдительность, тогда… – он громко щелкнул пальцами, – то Патруль выйдет на охоту причем очень быстро! И им придется несладко!

Таким образом даже вдали от трогов они, в некотором роде, продолжали борьбу. Шенн откинулся назад и прислонился к дереву, и его тщедушные плечи отдыхали. Он пытался подсчитать, сколько дней и ночей пролетело до того момента, когда проклятые троги уничтожили их лагерь при помощи своего смертоносного оружия. Но один день сливался с другим, поэтому ему удавалось отчетливо вспомнить только ночь разгрома, затем их отчаянную вылазку, страшный шторм на море, бегство от корабля трогов в пещеру и их встречу с ищейкой. Затем он вспомнил их с Торвальдом странные эксперименты с медальоном. И сегодняшний день, когда они целые и невредимые, наконец добрались до острова.

– А почему вы выбрали именно этот остров? – внезапно спросил он офицера.

– Потому что я нашел медальон именно здесь, на краю той лощины, – сухо ответил Торвальд.

– Но сегодня мы совсем ничего здесь не обнаружили…

– Пока этот остров будет для нас точкой отсчета. Можно сказать, началом.

Началом чего? Тщательного исследования всех этих островов, и больших и маленьких, то есть всех островов, составляющих эту бесконечную цепочку? И как они открыто попадут на следующий остров, если в любую секунду в небе может показаться тарелка трогов? Сегодня они и так примерно час были превосходной мишенью, пока их не скрыл атолл. Усталый до изнеможения, Шенн протянул руки к огню слабого костра, ощущая кончиками пальцев его тепло. Еще ни разу прежде он так не выматывался. А что будет завтра? Снова они будут грести до потери памяти? Но это будет только завтра, а сейчас по крайней мере им не надо волноваться о том, что на них нападут троги. Стоит им только потушить костер, и их никто не заметит. Кстати, Торвальд постоянно уменьшал силу огня. Шенн улегся на постели из листьев и свернулся в клубок, как росомаха. Ночь выдалась спокойной и тихой. До него доносилось лишь убаюкивающее бормотание моря, и вскоре он погрузился в глубокий сон.

Неожиданно выкатившееся солнце ослепило Шенна. Он сонно повернул лицо к приятному теплу, затем открыл глаза и потянулся, как кот. Когда он окончательно проснулся, им вновь овладели воспоминания. Снова надо быть начеку. Рядом с собой он увидел примятую траву и сгоревшие угольки ночного костра. Однако нигде не заметил ни Торвальда, ни росомах.

Шенн не только остался один, но внезапно им овладело жуткое чувство, что его покинули все на свете; что Тагги, Тоги и офицер на самом деле взяли да исчезли. Шенн присел, а затем поднялся, порывисто дыша от страха. Тревога пронизывала все его естество, и он машинально дошел до внутреннего склона скалы и поднялся на каменную крестовидную площадку, откуда мог видеть берег, где они спрятали свое каноэ.

Длинные ветки и густая трава, которой они прикрыли суденышко от чужого взора, беспорядочно валялись вокруг, точно кто-то в спешке раскидал их. И не слишком давно…

Он увидел каноэ довольно далеко в зеркально спокойном море в пределах атолла, лопасти весла то вздымались, то опускались от умелых движений того, кто находился в каноэ. Встревоженная вода вокруг суденышка ярко сверкала на солнце. По блестящим валунам внизу бегали росомахи и громко, тревожно кричали.

– Торвальд!..

Шенн набрал полные легкие воздуха и крикнул еще раз, на этот раз во весь голос, так чтобы сидящий за веслами человек смог услышать его даже из-за скалы за его спиной. Но человек в лодке даже не оглянулся.

Шенн побежал вниз по склону к берегу; последние несколько футов он уже не бежал, а скользил вниз и с трудом сумел затормозить пятками, чтобы не свалиться головой вперед в воду. От этих «упражнений» его тело мучительно заныло от боли.

– Торвальд! – снова крикнул он. Но голова с блестящими на солнце волосами не повернулась, не говоря уже о каком-либо ответе. Шенн сорвал с себя одежду и сбросил сапоги.

Когда он прыгал в воду, он уже не думал о морских чудовищах; он плыл и плыл вперед, чтобы догнать каноэ, скользящее вдоль рифов, медленно подплывая к морским воротам, ведущим на юго-запад. Шенн был плохим пловцом. Сперва, возбужденный от неожиданности, он плыл довольно быстро, но потом ему пришлось бороться за каждый преодолеваемый им фут соленой воды. Страх еще сильнее овладел им, когда сидящий в каноэ человек добрался до прохода в атолле. Когда он звал Тор-вальда, он потратил времени и силы легких не больше, чем в своих тщетных усилиях догнать суденышко.

И он почти догнал его, его рука даже коснулась весла. Когда его пальцы сомкнулись на скользком от воды дереве, он взглянул вверх и тотчас же отдернул руку. Теперь единственной его мыслью было спасать свою жизнь.

Ибо, когда он нырнул с головой в воду, то перед ним до сих пор стояла отчетливая картина того, что он увидел: и картина настолько поразительная, что Шенн был потрясен до глубины души.

Наконец Торвальд перестал грести, поскольку весло понадобилось ему для другой цели. Если бы Шенн вовремя не отпустил его, то эта грубо вытесанная деревяшка проломила бы ему череп. Единственное, что он видел, – это две руки с веслом, поднятым как грозное оружие, и искаженное от гнева лицо Торвальда, от чего оно казалось нечеловеческим, как у трогов.

Наглотавшись воды, потрясенный Шенн выплевывал ее, стараясь вдохнуть как можно больше воздуха. Весло снова было использовано по своему прямому назначению, и каноэ поплыло вперед; гребец же не обращал никакого внимания, на то, что творилось у него за спиной, хотя он только что едва не убил и не утопил человека. Шенн в свою очередь решил не предпринимать еще одну попытку догнать офицера, ибо она могла закончиться для него не так удачно. К тому же он был слишком плохим пловцом, чтобы продолжать догонять каноэ и уворачиваться от ударов веслом, когда Торвальд, напротив, был специалистом в своем деле и мог запросто покончить с назойливым противником.

Шенн медленно доплыл до берега, где его дожидались росомахи, пока еще неспособные осознать произошедшее в атолле. Что случилось с Торвальдом? Что побудило его бросить Шен-на и животных на острове, на том самом острове, который он назвал отправной точкой для обнаружения на Колдуне аборигенов? Или все россказни Торвальд сочинил для того, чтобы скрыть свои, безусловно, безумные намерения, о которых знал только он один? Но у Шенна не имелось никаких доказательств того, что Торвальд не в своем уме. Разве что медальон да утверждение самого Торвальда о том, что эту резную штуковину он обнаружил именно здесь.

Шенн выбрался из воды на четвереньках и лег на прогретый песок, чтобы отдышаться. Прохладный ветерок носился над его измученным телом. Над ним склонился Тагги и облизал ему лицо, затем, тихо поскуливая, уютно устроился рядом. Над ними с пронзительными яростными криками носились птицы с кожаными крыльями, недовольные тем, что незваные гости потревожили их гнездовье. Шенна обильно вытошнило водой, затем он долго откашливался, потом сел и осмотрелся вокруг.

Море за атоллом было совершенно пусто. По-видимому, Торвальд обогнул южную точку этой земли и подошел к проходу между рифами; возможно, теперь он уже прошел через него. Даже не одевшись, Шенн взобрался на склон, часть которого он преодолел ползком и на четвереньках.

Он снова достиг крестовидной площадки и поднялся во весь рост. Солнечные лучи отражались в воде, заставляя его зажмуриться, так сильно сверкали волны. Но, подняв ладонь козырьком к глазам, Шенн снова увидел каноэ, уже за пределами рифа; оно двигалось прочь вдоль цепочки островов, а не обратно к берегу, как он ожидал. Торвальд продолжал свои поиски. Но чего? Существующей реальности или мечты, возникшей в его повредившихся мозгах?

Шенн сел. Он страдал от голода, ибо приключение в атолле высосало из него все соки. И теперь он был пленником. И он и росомахи стали пленниками острова размером в пол-длины разведлагеря, разрушенного трогами. Насколько он понимал, из питья у них оставалась затхлая солоноватая вода, скопившаяся после дождя в выбоине в скале, которая может очень скоро испариться от жаркого солнца, светившего теперь ему прямо в макушку. А между ним и берегом раскинулось море, в котором водятся жуткие чудовища с раздвоенными хвостами. Шенн с ужасом вспомнил умирающего монстра и поежился от страха.

Торвальд же сейчас в пути, но не к следующему острову в цепочке других, кажущемуся небольшой забавной шишечкой, торчащей из воды, а к тому, что находится далеко за ней. И он спешит, как спешат на какую-то встречу. Где и с кем?

Шенн поднялся и еще раз посмотрел вниз на берег, чтобы окончательно удостовериться в том, что офицер не намеревается возвращаться. Ясно то, что Торвальд действует по своему усмотрению, а с его опытом и физической силой он выживет. И он оставил Шенна живым и отчасти свободным в этой омываемой со всех сторон водой тюрьме.