Текст книги "Из развитого в дикий – нелепые ШАГИ"

Автор книги: Анатолий Зарецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 9. Российский Общенародный Союз

После отъезда Дудеева, в деятельности фирмы настал очередной перерыв. Средств не было, а искать потребителя плитки не в сезон строительных работ было занятием бессмысленным. А уже через несколько дней я решительно хлопнул дверью кабинета своего начальника и перестал выходить на работу в РКК “Энергия”.

Прошел месяц моего неопределенного состояния, который провел в бесплодных попытках найти достойную работу.

– А где зарплата? – намекнула жена в канун новогодних праздников.

Это заявление вызвало в душе бурю эмоций. Мы привыкли жить от зарплаты до зарплаты, не имея никаких накоплений. Так жили наши родители, так жили все вокруг, так жили и мы. Да и откуда им взяться, тем накоплениям, при мизерных окладах советской поры. А потому все наши значительные покупки были сделаны исключительно в кредит. Телевизор в кредит, пианино для дочери в кредит, мебель в кредит и даже наш автомобиль “Москвич” – и тот в кредит. Если денег не хватало, можно было занять до получки у друзей, у коллег по работе и даже у соседей. Главное – вовремя отдать, тогда и в следующий раз не будет проблем взять в долг.

И вот впервые в жизни почувствовал себя неуверенно, потому что пресловутой получки ждать было неоткуда. А кто даст в долг безработному? Да и как возьмешь, если нечем отдавать? К тому же, мы все уже давно жили совсем в ином обществе, где никому нет дела, работаю где-то или нет, на какие средства живу и живу ли вообще. Социально направленное прежде общество стремительно стратифицировалось. Передо мной же реально замаячило нищенство.

Конечно же, у меня есть семья, в которой до сих пор какие-то средства к существованию получали все: мы с женой свои получки, дочь институтскую стипендию, теща пенсию. Лишь кот не получал ничего, хотя и питался с общего стола, и питался в общем-то неплохо. Рыба у него не переводилась. Но моя получка составляла половину денежного довольствия семьи. И вот теперь этой половины нет, а впереди праздники. А деньги в семье, судя по всему, заканчиваются, и случится это, скорее всего, как раз накануне. В общем, невеселой предстояла нам встреча Нового девяносто четвертого года.

– Зарплаты больше не будет, – мрачно ответил жене.

– А может, ты покаешься перед начальством и выйдешь на работу? – неуверенно спросила она.

– В чем покаюсь? В том, что мой сектор все это время полноценно работал, а у Мазо и Шинкина не знали, чем заняться, и у них разбежались люди? Можно, конечно, согласиться с Николаевым и ликвидировать мой сектор, отдать этим бездарям своих специалистов и даже самому пойти к ним в услужение. Куда же еще? Именно это мне и предложили. Нет уж. Лучше буду с Дудеевым на рынке торговать.

– Ему-то есть, чем торговать, а у тебя ни копейки от той торговли. Что ты за это время заработал? Скажи, – разбушевалась вдруг Татьяна.

– У нас период накопления капитала. Все наши средства в обороте, и половина из них по закону моя, – возмутился я.

– Вот и возьми свою половину, – предложила жена.

– Думай, что говоришь. Та половина быстро кончится. Не заметишь. Вот только, что потом делать? Другой такой шанс вряд ли представится, – ответил ей.

Новый год все-таки встретили, как обычно. Татьяна сберегла какие-то деньги на черный день. А через неделю меня вызвали в отдел кадров и рассчитали по 31 декабря включительно. Получил и двухмесячное выходное пособие. Словом, домой принес кучу денег.

– Держи, – отдал их жене, – Постарайся растянуть хотя бы до весны. Больше денег не предвидится, – сказал ей и как накаркал.

Несмотря на финансовые проблемы, сходил на нашу традиционную январскую встречу выпускников училища.

– Ну, чем занимаешься? Что у вас планируют вместо “Бурана”? – поинтересовался Саша Бондарь, с которым не виделся со времен сахарной лихорадки.

– Не в курсе. Я там больше не работаю, – ответил ему.

– А где же? – удивленно спросил он.

– В своей фирме.

– Да ты что? И чем же она занимается?

– Поставками товаров в Киргизию и обратно, – пошутил я.

– А обратно зачем? – рассмеялся Саша, – И что же вы поставляете, если не секрет?

– Все.

– Слушай, Толя, а к вам можно присоединиться? – подключился к нашему разговору Володя Комаров, – А то вот на пенсию выставили, а чем заняться, не знаю. Вон ребята куриными окорочками торгуют. Попросился к ним, не берут.

– Не возражаю, Володя. Только вот зарплаты пока нет, и не знаю, когда будет, – ответил ему.

– Будет же когда-нибудь. А пока поживу на пенсию, – обрадовался Комаров.

– Договорились. Будешь заместителем директора, – мгновенно установил его статус.

– Ничего себе, – удивился Валера Крашенинников, – А мне местечко не найдется?

– Развернусь, всем найдется, – оптимистично заявил ему.

– Вот это по-нашему, Толя, – обрадовался Валера, – А то вот, что удивляет. Кого из наших не спрошу, все устроились охранниками. На службе с пистолетиками бегали, и теперь кого-то охраняют. Неужели, думаю, у нас, инженеров, на большее ума не хватает? А ты, Толя, молодец. Свое дело организовал.

– Подумаешь, – перебил его Бондарь, – Мы еще раньше с Демой и с Виталькой организовали. Вот только до сих пор не знаем, чем заняться. Толика пригласили, так он не захотел с нами работать. Свою фирму сделал, – пожаловался он. Я промолчал. Не хотелось на нашей встрече рассказывать кому-либо, из-за чего мы тогда разошлись с бывшим другом.

– А у вас, кто директор? – спросил его Крашенинников.

– Предлагали Толику, а он не захотел, – выкрутился Бондарь, – Хочешь, тебя изберем. Занимайся, раз мы с Виталькой не можем.

– А я, Саша, как и вы, не знаю, что делать, – сказал Валера, – Разве что Толя поможет? – посмотрел он на меня.

– Помогу, – ответил ему, хотя еще и сам не знал, чем.

В начале февраля пришел факс от Дудеева:

“Толечка, лекарства потихоньку расходятся, но не так быстро, как думали. Как дела с плиткой? Поторопись. Нам предлагают стать учредителями совместного предприятия „Гранит“. Это карьер каиндинского гранита. Скоро в Москву приедет Табалдыев. Он тебе все расскажет”.

Вскоре позвонили от Табалдыева. Мы встретились с ним и его помощниками в вестибюле Института космических исследований. Он рассказал о планах создания СП “Гранит”, где нашей российской фирме предложили долю в тридцать пять процентов. Остальное распределялось между фирмой “Караван”, основанной на базе останков Киргизского филиала ИКИ, и, собственно, самим приватизированным карьером.

– Нас поддерживают большие люди Кыргызстана, – таинственным голосом начал Табалдыев, – В учредителях “Каравана” ученые нашего института и даже известный писатель. Планы большие, а по части гранита и другого камня очень хотели бы сотрудничать с Россией. Так что ваша с Дудеевым фирма оказалась очень кстати. Тем более, вы уже продавали наш гранит в Россию. Думаю, это наш первый карьер, но не последний.

На следующий день привез Табалдыеву комплект документов фирмы “ДуСтар”, подписал учредительные документы СП “Гранит” и выписал генеральную доверенность Дудееву. Так у нас появилось дочернее предприятие.

Недели через две узнал, что часть вырученных от продажи лекарств денег пошла в уставный капитал СП “Гранит”, а на оставшиеся закуплены блоки для отправки в саратовскую область. Генеральным директором СП “Гранит” избрали Зеленина, известного специалиста по добыче и переработке камня.

Примерно в это же время мы, наконец, смогли собраться на квартире Комарова. Кроме нас с Комаровым были Бондарь с Крашенинниковым. Там я впервые увидел документы фирмы, которую когда-то чуть, было, не возглавил. Согласившись помочь неопытным однокашникам, я, тем не менее, постарался максимально отмежеваться от дел той фирмы. Все завершилось шикарным обедом, организованным хлебосольным хозяином.

А через неделю Комаров заехал за мной, и мы отправились в Болшево, чтобы подготовить перерегистрацию фирмы Бондаря. Сашу мы с собой не пригласили, но предупредили, что заедем. Провоевав полдня, мы выполнили наш план.

– Толечка, давай заедем к Сашке. Жрать охота, – взмолился Володя, не успевший позавтракать.

– Поехали ко мне. Это хоть напрямую, а к нему надо крюк делать, – предложил ему.

– Нет. Я уже не доеду. Да и посмотрю, как он живет, – настоял Комаров.

– А мне вас угощать нечем, – обрадовал нас Бондарь, – Я еще в магазин не ходил.

– Ну, ты даешь. Мы же договорились. Ты же знал, что мы приедем и будем работать как каторжные. Мы с Толей все сделали, а ты еще в магазин не ходил, – возмутился Володя, – Хоть чаем напои, – попросил он.

– У меня чай без сахара, – сообщил минут через пять Саша, – Да и заварки нет, – удивил еще больше.

– Может, и кипятка нет? – рассмеялся Комаров.

– Кипяток есть. А может, еще найду старое сливовое варенье, – обрадовал нас хозяин.

– Ладно, тащи варенье, – согласился Комаров. Увидев пустую литровую банку, на дне и стенках которой присохли остатки чего-то невнятного, я от “чая” отказался.

– Плюшкин, – рассмеялся Комаров, когда оказались на улице, – Еле банку ему кипятком отполоскал. Теперь может смело сдавать, – веселился он.

Через полчаса мы уже сидели за нашим столом. Татьяна накормила нас замечательным обедом. На столе даже появилась четвертинка. Увы, Володя был на колесах.

– Слушай, Толечка, давай сразу сделаем нотариальные копии документов, – предложил он, – Где у вас поблизости нотариальная контора?

– Есть одна, но там можно простоять полдня в очереди, – ответил ему.

– Тогда давай съездим в центр. Там есть хороший нотариус, а очередей практически не бывает. А заодно тебя кое с кем познакомлю.

Вскоре мы оказались в Комсомольском переулке в районе улицы Маросейки.

– Гусев Георгий Георгиевич, – представился энергичный пожилой мужчина, который явно был главным в странной комнате на четвертом этаже, куда привел Володя после нотариуса, размещавшегося в этом же здании.

Я огляделся. Обычное служебное помещение заурядного советского учреждения. Но прямо над входом висело странное знамя с таинственной надписью “Р.О.С.”

– Это наше партийное знамя, – пояснил Гусев, – Мы с ним ходим на демонстрации, с ним защищали Белый Дом. Врагу не сдали. Володя вот вынес его оттуда буквально перед штурмом. А мы уже выходили с Бабуриным налегке.

– А что означает ваша таинственная аббревиатура? – спросил Гусева.

– Российский Общенародный Союз, – расшифровал он.

“Ну и ну. Не хватало еще политикой заняться. Назанимался. Хватит”, – решил я.

– Напрасно ты, Анатолий, скептически относишься к политике, – вдруг сказал Гусев, словно прочел мои мысли, – Без политики ты не сделаешь свой бизнес. Тебе просто ничего не дадут сделать. Нужна твердая опора, – начал он свою агитацию, из чего заключил, что Володя рассказал ему все, что знал, обо мне.

– Крыша? – усмехнулся я.

– В какой-то степени, пока мы не у власти. А станем властью, появятся и не те еще возможности, – продолжил убеждать меня политик.

“Банда сумасшедших”, – мелькнула мысль, – “Коммунистические реваншисты”, – мгновенно определил их политические взгляды.

– Я-то, чем могу быть вам полезен? – на всякий случай спросил его.

– А как же. Мы помогаем бизнесу, бизнес помогает нам, – оперативно отреагировал “вожак”.

– Как промышленник Морозов? – в шутку спросил его.

– Как курочка Ряба, – рассмеялся он, – Вы еще снесите ваше золотое яичко. А там поговорим. Ладно, давайте за знакомство, – привычно достал он из сейфа бутылку коньяка и лимончик.

Глава 10. Паоло Прелец

В марте месяце начал обход строек, где, мне казалось, могла бы потребоваться мраморная плитка. Уже после первых разговоров со строительным начальством понял, что иду по ложному пути. Строители не решали этих вопросов. Зато от них получил несколько адресов организаций, где наш мрамор мог бы кого-то заинтересовать.

Первый же поход по такому адресу обнадежил.

– Какой красивый камень, – восторженно посмотрел на мой образец один из специалистов, – Действительно из Киргизии? – недоверчиво переспросил он.

– Оттуда, – подтвердил я.

– А кто изготовитель плитки?

– Местное предприятие, – ответил ему.

– Очень определенно, – рассмеялся специалист, – Вы, я так понимаю, посредник.

– Не совсем.

– А как иначе? – еще больше развеселился он.

– Наша организация учредитель российско-киргизского предприятия “Гранит”. А это продукция одного из наших карьеров, – выдал ему некую полуправду.

– Значит, ваш “Гранит” занимается мрамором? – улыбнулся веселый специалист. Я промолчал, – Что ж, камень интересный. Но, по этому кусочку мы ничего предпринимать не будем. Привезите полноразмерную плитку. Образец продукции. Тогда поговорим серьезно. А так, камень действительно замечательный, – повторил он, с явной неохотой возвращая мой кусочек.

В тот же вечер связался с Дудеевым. От него узнал, что в Саратове история с нашими блоками повторилась один в один. За блоки отказались платить, поскольку все они, якобы, с трещинами. Саша собрался туда выехать лично, чтобы разобраться с мошенниками на месте. И еще попросил установить контакты с производителями горнодобывающего оборудования, поскольку оснащение каиндинского карьера изношено до предела.

Поиски производителей горнодобывающего оборудования привели в небольшую комнату в обычном жилом доме, которую трудно назвать офисом.

– Никулишин скоро будет. Подождите в коридоре, – предложила какая-то девушка, очевидно, секретарь.

В тесном коридорчике, где с трудом разместились три стула, уже сидел посетитель, как оказалось, тоже в ожидании необязательного Никулишина.

– Анатолий Степанович, – представился незнакомец, – К Никулишину? – с улыбкой спросил он.

– К нему, – ответил после рукопожатия в честь нашего знакомства.

С опозданием на полчаса появился молодой человек, который и оказался долгожданным Никулишиным.

– Заходите, господа, – пригласил он, – Стулья берите с собой.

“Хороши господа с приставными стульями”, – мелькнула развеселившая меня мысль.

Мы пристроились у столика хозяина кабинета, сплошь заваленного бумагами. А может и не хозяина вовсе, поскольку за подобными столиками расположились еще двое, судя по их независимому виду, таких же “хозяев”, и уже знакомая секретарша, выставившая меня за дверь. Небрежно раздвинув бумаги в стороны, Никулишин освободил центр стола, на который Анатолий Степанович тут же выложил свои документы.

Полистав какие-то схемки, Никулишин сложил их стопочкой и положил на самый верх своих бумажных нагромождений:

– Ваши документы, господа, я перешлю в Италию. Они вам подберут оборудование. Как только будет ответ, дам вам знать. Как видите, я вас не задержал, – оправдал он, таким образом, свое опоздание.

– Господин Никулишин, мы с Анатолием Степановичем из разных организаций, – уточнил я, – Так что наш разговор еще впереди.

– Да-а-а? – удивился он, – Извините, Анатолий Афанасьевич. А где тогда ваши документы на карьер?

– Что за документы?

– Вот, – вытащил он стопочку Анатолия Степановича, из которой вдруг посыпались какие-то рекламные проспекты с яркой надписью “Breton”, – А это еще что такое? – с удивлением поднял он их с пола.

– Да это с выставки. Случайно попали, – засуетился, покраснев, Анатолий Степанович, – Я тут попробовал сам подобрать обрабатывающее оборудование, – пояснил он.

– Ну и что вы тут подобрали? – с интересом раскрыл проспекты Никулишин, – Типичная мастерская. Это вам не подойдет, господа, при таком-то карьере, – убежденно заметил он, – Приезжайте с Анатолием Афанасьевичем на выставку “ИнтерКамень”. Скоро будет в Сокольниках. Мы вам сразу все и подберем. Прямо на выставке. А вы, Анатолий Афанасьевич, обязательно привезите с собой вот такие схемки, – показал он мне, судя по всему, разрезы карьера.

– Вам, в какую сторону? – спросил Анатолий Степанович, когда мы, наконец, оказались на улице.

– На Ярославку, – ответил ему.

– Да-а-а? – обрадовался он, – По пути, значит. А я в Болшево живу. Вот вышел на пенсию. Помогаю брату сделать карьер на Украине, а при нем мастерскую. А то, видите ли, “вам это не подойдет, господа”. Нам все подойдет. Мы с братом господа от сохи. Я, правда, в армию сбежал. До подполковника дослужился. А брат всю жизнь в деревне. Что у него за жизнь. Особенно сейчас. Был я у него в отпуске. Полный развал сельского хозяйства. Вот и нашли мы с ним заброшенный карьер. Затопленный, правда, еще с войны. Вот только, где денег взять, чтобы все там восстановить? – рассказал мне свою историю Анатолий Степанович.

Пока ехали в автобусе, полистал его проспекты, возвращенные Никулишиным. С удивлением вглядывался в чистенькие цеха с красивым оборудованием, лихо режущим и полирующим камень. Небо и земля, в сравнении с тем, что видел на Московском камнеобрабатывающем заводе. На всякий случай списал реквизиты производителя понравившегося оборудования.

На выставку в Сокольниках мы попали с Комаровым. А за неделю до того встретили поезд из Бишкека, в котором мне привезли “образец” мраморной плитки. Прямо с вокзала мы с Володей направились к специалисту по камню.

– Ну, наконец, – обрадовался тот, взяв в руки нашу плитку. Он повертел ее, рассматривая со всех сторон. Затем достал из кармана ключ и зачем-то поцарапал им обратную сторону плитки. А потом принялся за измерения. Судя по всему, настроение его с каждым промером становилось все хуже и хуже.

– Ну, как? – не выдержал Комаров, внимательно следивший за манипуляциями специалиста.

– Плохо, – огорченно махнул он рукой, – Такой камень и такое изготовление. И это образец. Чего тогда ждать от серийной продукции.

– Это серийная продукция, – успокоил его, – Взята из первого попавшегося ящика.

– Хоть что-то положительное, – продолжил сокрушаться специалист, – Сколько вы за него хотите? – вдруг спросил он. Я не был готов к обсуждению цены и молчал, – Ну, что же вы молчите? – напряженно ждал он ответа.

– Пятьдесят, – назвал я, наконец, первую попавшуюся цифру.

– Нет, ребята. Больше сорока пяти не дадим. Да и то только из-за камня. Разница диагоналей больше нормы. Плитка на плоскости пляшет. Полировка вообще жуть. Как плохая хозяйка грязной тряпкой прошлась. Нам придется всю вашу продукцию дорабатывать по месту. Нет. Больше сорока пяти не дадим. Согласны? – спросил он. Я кивнул, – Отлично. Значит, за тысячу квадратов сорок пять тысяч долларов. Правильно?

Я лишь ошалело кивнул головой, поскольку полагал, что предложил цену в рублях за одну плитку, и теперь мучительно прикидывал, сколько плиток приходится на квадратный метр поверхности. Названные специалистом сорок пять тысяч долларов не укладывались в голове. А на меня с удивлением смотрел обалдевший от неслыханной суммы Комаров.

– Саша, во сколько нам обойдется квадрат мраморной плитки? – спросил вечером по телефону Дудеева.

– По семь долларов, – ответил он, – Но, это без доставки. А с доставкой уложиться бы в десятку. Так что проси двадцать долларов за квадрат. Меньше пятнадцати не соглашайся, – проинструктировал он.

– Саша, а по сорок пять продавать?

– Да ты что? – удивился партнер, – Это же, как импортный камень.

– А он у нас и есть импортный. Только вот качество не в дугу, – и рассказал Саше о претензиях специалиста.

– Вот если бы мы его сами делали. А так хвалиться нечем. Продавай, пока предлагают, а то передумают, – с радостным смехом согласился он.

Никулишина нашли сразу. Гигантские планшеты итальянской фирмы “Benetti”, отображавшие процесс добычи каменных блоков, были заметны издалека. Именно оттуда доносился и знакомый голос самого Никулишина, шумно пояснявшего что-то небольшой группке посетителей выставки.

Едва освободившись, представитель фирмы сходу переключился на меня.

– Проходите, располагайтесь, господин Зарецкий, – пригласил он нас с Комаровым за свой столик, – Принесли документы на карьер?

– Нет.

– А почему? – разочарованно спросил Никулишин.

– Из Киргизии ответили, что наш камень есть в общесоюзном каталоге, а карьер все давным-давно знают, как облупленный. Представители “Benetti” и “Pellegrini” уже не раз облазили все его закоулки.

– Ну, хорошо. Я там, к сожалению, не был. Давайте подождем господина Чихава. Может, он там был.

– А кто такой господин Чихава?

– Зять господина Бенетти.

– Надо же. Зять. Только фамилия у этого зятя подозрительно грузинская, – заметил Комаров.

– А он и есть грузин.

– Что грузин, так это наверняка, а вот насколько зять, и зять ли вообще? – усомнился я.

– Говорит, зять. А там, кто его знает.

– А живет он где? В Грузии или в Италии?

– Говорит, в Италии. Ну, да нам какая разница, если он официальный представитель фирмы, – успокоил Никулишин.

А через полчаса мы уже бодро беседовали с господином Чихава. Как ни странно, специалистом он оказался знающим, и очень скоро подобрал подходящий комплект горнодобывающего оборудования. Однако, когда он подсчитал и объявил его ориентировочную стоимость, мне стало плохо. Похоже, Саша сгоряча выбрал эту фирму. Такие суммы “Граниту” не потянуть.

Я не стал разочаровывать господина Чихава. Пусть считает нас состоятельными клиентами. Сообщив ему, что перешлю все материалы в Киргизию, из чистого любопытства переключился на камнеобрабатывающее оборудование фирмы “BRA”, которую, как оказалось, тоже представлял многостаночник Чихава.

– А господину Бра он случайно не зять? – потихоньку спросил Никулишина, когда Чихава куда-то вышел. От внезапного приступа смеха бедняга Никулишин чуть не упал со стула.

– “BRA” это не фамилия, а сокращенное название фирмы, – пояснил он, придя в себя, – А там кто его знает, может и зять, – добавил он и снова рассмеялся.

Отсмеявшись и приняв деловой вид, ушел, наконец, в подсобное помещение за господином Чихава.

За час “зять” профессионально подобрал оборудование для производства мраморной и гранитной плитки. Кроме перечня оборудования с указанием стоимости каждого станка и обоих комплектов в целом, Чихава выдал нам с Комаровым по пачке красочно оформленных фирменных буклетов. Получили мы и традиционные выставочные сувениры: блокноты и шариковые ручки с эмблемами представляемых им фирм.

– А это ваш журнал, – преподнес он дополнительно еще и по экземпляру журнала “Империя камня”, – Здесь есть статьи о нашем оборудовании. Почитайте на досуге.

В общем, та встреча на выставке стала для меня переломной. И хотя с господином Чихава наши пути больше так и не пересеклись, именно он невольно оказался человеком, с легкой руки которого я по-иному взглянул на древнейшую отрасль человеческой деятельности, до тех пор занимавшую меня постольку-поскольку.

Побродив с полчаса, ничего интересного больше не обнаружили. Та выставка была еще довольно скромной в сравнении с подобными грандиозными экспозициями последующих лет.

– Занятное производство, – высказал свое мнение Комаров, когда мы покинули выставочный павильон.

– На картинках, – ответил ему, – А в натуре шумное и грязное.

– Может, это только наше такое, – предположил Володя.

– Вряд ли, – не согласился с ним, хотя рассказ господина Чихава о машиностроительных точностях обработки камня, честно говоря, поразил.

“Как знать, может, действительно их станки работают иначе”, – подумал, вспомнив прецизионные алмазные пилы одного из станков.

– Толечка, нам весь комплект не нужен. Только перфораторы и строчники. Да и то я не думал, что они такие дорогие, – ответил Дудеев на мое сообщение по итогам выставки.

На этом все разговоры о переоснащении карьера надолго прекратились. Я сложил материалы фирмы “Benetti” в папку и поставил ее на нижнюю полку книжного шкафа, в самый дальний угол.

И лишь материалы фирмы “BRA” по-прежнему лежали на моем рабочем столе. И не просто лежали. Казалось, они гипнотизировали, завораживая не меньше, чем когда-то научно-техническая литература по интересующим меня вопросам ракетной техники.

Просматривая буклеты, совсем забыл о презентованном журнале. Но, как-то раз обнаружил его и раскрыл. С первой страницы на меня улыбаясь смотрел Юрий Иванович Сычев, как оказалось, еще и главный редактор журнала. Прочел и его передовицу, размещенную тут же, под портретом. Она ошеломила. Из нее узнал, что камнеобработка – единственная отрасль страны, которая стремительно развивается в условиях общего спада производства. Что ж, это было заметно и без его слов.

Всякий раз, попадая в административное здание камнеобрабатывающего завода, видел гигантские очереди потенциальных покупателей его продукции. Да и изредка попадая в центр Москвы, всякий раз замечал, как менялся облик облицовываемых камнем зданий города, новых и старых. “Пожалуй, Юрий Иванович нисколько не преувеличивает”, – подумал тогда.

В том же журнале неожиданно встретил рекламу фирмы “Breton”. Ее станки меня поразили. Они были заметно совершенней, чем у “BRA”. И я вспомнил слова господина Чихава: “Качество продукции зависит от трех факторов – от качества самого камня, от способов его добычи и переработки”.

Что ж, даже плохо обработанная, наша мраморная плитка сразу заинтересовала покупателя, причем, только из-за камня. Значит, первое условие в принципе выполнимо. Теперь хотя бы ясно, что наше СП “Гранит” должно со временем приобрести тот карьер и наладить там качественную добычу блоков – выполнить второе условие.

И тогда останется решающий третий фактор. А это значит, что следует забыть о контактах с “BRA” и срочно запросить каталог и цены самого современного оборудования фирмы “Breton” – мирового лидера в этой области.

Я даже не представлял, зачем это мне сейчас, когда на нашем счете лишь смешной уставный капитал, но все же сформулировал запрос на английском языке и отправил его факсом. “Дело сделано”, – облегченно вздохнул и принялся за расчеты.

Их результаты потрясли. Даже в первом приближении было очевидным, что камнеобработка – высокорентабельное производство. Уже в первый год работы, предприятие легко окупит все затраты на его создание, а начиная со второго года сможет ежегодно строить по такому же заводу, причем, исключительно за счет собственных средств. Типичная саморазвивающаяся система, в которой самым эффективным звеном оказалось производство мраморной плитки. Именно с него следовало и начать. Казалось, вот она – золотая жила.

Но в том же журнале прочел, что в России всего четыре промышленно значимых мраморных карьера: два на Урале, один на Алтае и один в Саянах. Значит, карьер в Киргизии может стать пятым. Но, это пока не наш карьер. Да и производительности его явно не хватит, даже для обеспечения скромного производства.

И снова выручил журнал. Неожиданно увидел коротенькое сообщение, в котором акционерное общество “Алтаймрамор” объявляло о поиске партнеров. Был там и телефонный номер, по которому можно связаться с его представителем в Москве.

– Воронков Владимир Яковлевич, – представился тот, когда все-таки решился позвонить по указанному в объявлении номеру, – Да, действительно ищем. Подъезжайте, поговорим, – предложил он и сообщил адрес своего представительства у Белорусского вокзала.

На ту встречу мы поехали с Комаровым.

– Толя, зачем я тебе там нужен? – спросил Володя, когда предложил ему съездить со мной к потенциальным партнерам, – Какой от меня толк? Я же ничего не знаю.

– Будешь слушать и запоминать. Дипломаты на любую встречу ходят исключительно парами. Так легче восстановить детали переговоров, – поучал своего заместителя, – Главное, делай умный вид и побольше молчи. Подключайся к разговору лишь, когда твердо знаешь предмет.

Воронков принял нас в пустом кабинете, где кроме четырех столов и двух стульев ничего не было. На одном из столов лежали три небольшие плиточки мрамора невнятного серого цвета. “Не густо”, – подумал я.

– Алтайский? – деловито спросил Володя, взяв одну из плиточек. Воронков молча кивнул, – А где ваши образцы продукции? По такой плиточке нельзя оценить ее качество, – отметил он и, достав из кармана ключ, начал бодро царапать обратную сторону плитки, совсем как признанный специалист по камню.

– Ну, как? – спросил Воронков, с интересом следивший за манипуляциями Комарова.

– Нормально, – выдал свое заключение “специалист”, – А где все-таки ваши образцы продукции? – повторил он свой вопрос.

– Наша продукция блоки. Их сюда не затащишь. А так, хотим сделать завод в Бийске, но пока не тянем. Вот ищем партнеров, – пояснил Воронков отсутствие у него полноразмерной плитки.

Даже не включаясь в разговор, интуитивно понял, что партнерства с “Алтаймрамором” не получится. От нас ждали денег, а не совместной работы. Да и мрамор, который нам показали, по декоративным качествам существенно уступал Киргизскому. Тем не менее, мы обменялись адресами и выразили обоюдное желание объединить усилия.

Воронкову, похоже, понравился наш “специалист по камню” Комаров, а Володе просто польстило это признание. Они расстались друзьями. Я же сохранил нейтралитет, поскольку не увидел реальной базы для сотрудничества.

А вечером позвонил некто Паоло Прелец, представитель фирмы “Breton”, и предложил встретиться в его номере в гостинице “Рэдиссон Славянская”.

Ровно в назначенный час я был у двери в номер Паоло. Едва постучал, дверь открылась, и оттуда вышел Анатолий Степанович с незнакомцем нашего возраста.

– Анатолий Афанасьевич, – радостно бросился он ко мне, – Надо же. Ходим по одним и тем же тропам. И вы, я так понял, к Паоло?

– Так точно, – ответил подполковнику-пенсионеру, не стремясь продолжать разговор накануне важной для меня встречи.

– Паоло Прелец, – представился меж тем незнакомец, – Прошу ко мне, Анатолий. Извините, у меня мало времени, – открыл он дверь, предлагая мне пройти первым.

– Увидимся, – махнул я Анатолию Степановичу и прошел в номер.

Обменявшись визитками, приступили к разговору. Уже через пять минут почувствовал, что господин Прелец вряд ли понимает меня до конца.

И не потому, что мешал языковой барьер – Паоло неплохо говорил по-русски – а потому, что, мне показалось, он плохо знал предмет переговоров. Меня это удивило и огорчило одновременно. Ведь так хотелось поговорить со специалистом фирмы, о которой уже сложилось соответствующее представление.

Кончилось тем, что я набросал на листочке эскиз размещения оборудования, о котором мы месяц назад говорили с господином Чихава. Паоло меж тем смотрел на мои рисунки с большим интересом и лишь уточнял некоторые позиции, пытаясь, очевидно, понять, для чего они.

– Можно, я оставлю себе эти рисунки? – неожиданно попросил он, – Извините, Анатолий, через пять минут придет следующий клиент, и мы не сможем больше говорить. Я передам их специалистам “Breton”, они посмотрят и пришлют вам все материалы, которые вы просите.

Мне ничего не оставалось, кроме как удовлетворить его просьбу и согласиться с предложением, хотя и был крайне разочарован. Похоже, Паоло это заметил:

– Вы извините, Анатолий. Я только недавно поступил на “Breton”. А до этого много лет работал в обувной промышленности. Продавал обувь в разные страны, включая Советский Союз. Так что пока эта техника для меня новая. Но, я все передам. А сейчас жду очень важную персону, – намекнул “молодой специалист”.