Текст книги "«Левые взгляды» в политико-философских доктринах XIX-XX вв.: генезис, эволюция, делегитимация"

Автор книги: Анатолий Рясов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Размежевание коснулось и российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Значительная часть лидеров российской социал-демократии в начале ХХ в. находились в эмиграции, специфические условия которой генерировали взаимное отчуждение и во многом предопределили тактические и стратегические расхождения. Раскол на фракции большевиков и меньшевиков произошел в 1903 г. Разногласия у сторонников В.И.Ленина и Ю.О.Мартова возникли из-за неодинакового отношения к членству в партии, В.И.Ленин выдвинул тезис о необходимости принятия в партию только «профессиональных революционеров». Фактически, идейные разногласия были значительно глубже и касались, прежде всего, разных взглядов на осуществление социал-демократических программ «минимум» и «максимум».

Позиции меньшевиков отличались умеренностью, склонностью к реформизму. Основными их постулатами стали: постановка только тех задач, для которых уже созрели объективные условия; борьба за максимальное расширение состава социалистов, создание возможных блоков с другими партиями, включая либеральные; принятие всех легальных форм политической борьбы и отрицание ряда нелегальных (экспроприаций, террора)[88]88
  «Правое» крыло меньшевизма, отрицавшее любые нелегальные формы политической борьбы, включая социалистическую революцию, и выступившее исключительно за легальную деятельность, получило название «легализма» (А.Н. Потресов, П.Б. Аскерольд).


[Закрыть]; признание политического освобождения необходимым предварительным условием освобождения экономического.

Кроме того, меньшевики и большевики по-разному оценивали роль насилия, возможности ограничения демократии революционной партией, перспективы развития взаимоотношений рабочего класса с другими слоями общества. Многие меньшевики симпатизировали идеям К.Каутского и пытались превратить РСДРП в реформистскую партию западноевропейского образца. Эта европеизированная модель «демократического социализма» вызывала резкое неприятие у большевиков. Революционные призывы В.И.Ленина и его сторонников меньшевики считали преждевременными, указывая на неисчерпанность созидательных потенций либерально-демократического строя, незавершенность процесса капиталистической эволюции народного хозяйства в России, возможность дальнейшей демократизации общества в рамках развивавшегося капитализма. После Февральской революции 1917 г. и свержения монархии меньшевики выступили в поддержку Временного правительства, а некоторые члены фракции вступили в правительство.[89]89
  Против вхождения в правительство выступило только «левое» крыло меньшевизма во главе с Ю.О. Мартовым.


[Закрыть] В 1917 г. из течения внутри рабочего движения меньшевики превратились в отдельную партию, объединившую марксистов реформистского толка и получившую название Российской социал-демократической рабочей партии (объединенной) – РСДРП (о). В то же время, раскол меньшевиков в начале первой мировой войны способствовал консолидации многих из них (Л.Д.Троцкого, А.М.Коллонтай) с большевиками, которые в своей массе встали на позиции интернационализма.

В целом в начале XX в. единство «левых сил» в России уже превращалось в миф, а любые попытки консолидации в большинстве случаев заканчивались организационным расколом, усугублявшим тенденции к поляризации. Дискуссии и идеологические споры «левых» касались в первую очередь организационных и тактических вопросов. Партийное оформление большинства «левых» течений приводило к тому, что каждое решение партии стало преломляться в деятельности ее членов, а из каждого лозунга должны были проистекать конкретные деяния. И наиболее ярким примером, великолепно отобразившим практическое значение этого вопроса, стало развитие большевистской партии.

Тезис В.И.Ленина о единстве теории и практики и большевистская гомогенизация российского политического пространства

С 1917 г., после Октябрьской революции претензии на политическую и идейную монополию в сфере «левых взглядов» все больше начинали выказывать большевики.[90]90
  В 1917 г. партия оформилась как РСДРП (б), в 1918 г. с целью окончательного разрыва с социал-демократами была переименована в Российскую коммунистическую партию (большевиков) – РКП (б), в 1925 г., уже после образования СССР она стала именоваться Всесоюзной коммунистической партией (большевиков) – ВКП (б), а с 1952 г. – Коммунистической партией Советского Союза – КПСС.


[Закрыть] Наряду с признанием на определенном, предшествующем социалистической революции этапе необходимости тактики «левого блока» – сотрудничества с другими социалистическим партиями и организациями, большевизм отличала вера в неоспоримые преимущества революции перед реформами.[91]91
  В рядах большевиков в противоположность меньшевистскому «легализму» возникло в 1909 г. течение «отзовизм» – группа «Вперед» во главе с А.А. Богдановым, выражавшая ультрареволюционные настроения, выступавшая против легальной деятельности партии (в том числе – участия в Государственной думе) и призывавшая к немедленным революционным действиям: партизанской борьбе и экспроприациям.


[Закрыть] Партия большевиков создавалась как строго централизованная нелегальная организация, объединявшая исключительно «профессиональных революционеров».[92]92
  «Все великие политические перевороты решались энтузиазмом передовых отрядов, за которыми стихийно, полусознательно шла масса» (Ленин В.И. О внутренней и внешней политике республики. // Полное собрание сочинений. Издание пятое, М., 1963, Т. 44, с. 326). Подобные высказывания демонстрировали несомненную близость воззрений В.И. Ленина и концепций С.Г. Нечаева и П.Н. Ткачева.


[Закрыть] Главным теоретиком и вождем большевизма стал В.И.Ленин. Его экономические воззрения в целом воспроизводили марксистские модели, но ни К.Маркс, ни Ф.Энгельс не оставили подобных ленинской концепций для выработки политической стратегии и тактики пролетарской революции, а также столь развернутых схем осуществления послереволюционных социальных преобразований. Развитие марксистской теории классовой борьбы на организованном и тактическом уровне стало основной задачей в разработках В.И.Ленина. Характерной чертой ленинских работ стала попытка объединить мысль и действие, теорию и практику, тяга к тезисной манере изложения взглядов. Тезис о диалектическом единстве теории и практики был сформулирован К.Марксом[93]93
  «Теория становится материальной силой, как только она овладевает массами… Недостаточно, чтобы мысль стремилась к воплощению в действительность, сама действительность должна стремиться к мысли» (Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение. // Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения. Издание второе. М., 1958-1965, Т. 1, с. 422-423).


[Закрыть], но В.И.Ленин актуализировал новый метод исследования в историческом материализме: конкретный анализ конкретной ситуации. Каждую абстрактно-философскую категорию В.И.Ленин рассматривал исключительно с точки зрения ее действия в рамках человеческой практики. Вполне закономерно, что именно большевики, проанализировав сложившуюся в 1917 г. ситуацию, приняли решение о совершении революции. Кроме того, В.И. Ленин стал утверждать возможность построения социализма в России до образования многочисленного рабочего класса и высокого уровня развития капитализма, полагая, что формирующийся рабочий класс станет самостоятельной революционной силой и, приняв на себя руководство крестьянскими массами, обеспечит перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую: в этом проявилась большевистская трактовка «особого пути» России.

Принципиальное отличие большевиков от предыдущих «левых» течений заключалась не только в том, что, отходя от «левых взглядов» на практике, они в дальнейшем оправдывали в теории эти политические шаги как единственно возможные в той или иной конкретной ситуации, а в том, что эта позиция была провозглашена как единственно верная. После революции, несмотря на интернационалистические лозунги[94]94
  Революция в России, согласно большевистской теории, должна была стать «прологом всемирной социалистической революции, ступенькой к ней» (Ленин В.И. Прощальное письмо к швейцарским рабочим. // Полное собрание сочинений. Издание пятое, М., 1963, Т. 31. с. 92), а русский пролетариат – «авангардом международного революционного пролетариата» (Ленин В.И. Что делать? // Полное собрание сочинений. Издание пятое, М., 1963, Т. 6, с. 28).


[Закрыть], перед большевиками встала отнюдь не задача практической реализации «левых» лозунгов, а проблема выживания нового государства и его сохранения в существовавших международных условиях.[95]95
  Ориентация на сохранение государства в дальнейшем привела к формированию в России такого «правого» политического течения, как национал-большевизм, отстаивавшего в ленинском (а впоследствии – сталинском) культе государства продолжение геополитической линии и исторической миссии Российской империи.


[Закрыть] Начиная с 20 х гг. ХХ в. большевистская элита стремилась найти компромисс между идеологической парадигмой социализма и одновременно – задачей прорыва международной изоляции и установления межгосударственных связей (а нередко – взаимовыгодных политических и экономических контактов) с теми, кого сами большевики долгое время квалифицировали как враждебную силу.[96]96
  В этом контексте любопытным представляется мнение И. Валлерстайна, указавшего на поразительное сходство тезиса социалиста В.И. Ленина о самоопределении наций с концепцией либерала В. Вильсона, причем цели у обеих доктрин были одни и те же: создание собственного национального пространства и одновременно – стремление интегрировать периферию в оформлявшуюся миросистему. (Подробно см.: Валлерстайн И. После либерализма. М., 2003). Фактически, именно в этот период начало осуществляться идеологическое слияние консерватизма, либерализма и социализма в контексте нациестроительства.


[Закрыть] Перспективы мировой революции начинали представляться сомнительными, функции Коминтерна постепенно сужались до защиты внешнеполитических интересов большевистского государства, коммунистическая теория превращалась в государственную идеологию, ее сущность стала определяться насущной потребностью и зачастую выходить за рамки спектра «левых взглядов», эволюционируя вместе с политикой Советской России (в качестве примера таких социальных экспериментов, подкреплявшихся теорией, можно привести «военный коммунизм», «новую экономическую политику» и пр.). «Левый» и «правый» уклон от курса партии, стал подвергаться большевиками резкой критике. Так, В.И. Ленин выступил против позиции «левых коммунистов» (Н.И.Бухарина, А.М.Коллонтай), критиковавших Брестский мир и настаивавших на необходимости продолжения войны с империализмом. Намеренное «размывание» большевиками границ между революционной теорией и государственной идеологией способствовало дальнейшей трансформации «левых взглядов». Многие положения теории В.И.Ленина были беспрецедентны для «левой традиции»: «Социализм немыслим без крупнокапиталистической техники, построенной по последнему слову новейшей науки, без планомерной государственной организации, подчиняющей десятки миллионов людей строжайшему соблюдению единой нормы в деле производства и распределения продуктов».[97]97
  Ленин В.И. О «левом» ребячестве и мелкобуржуазности. // Полное собрание сочинений. Издание пятое, М., 1963, Т. 36, с. 300.


[Закрыть] Подобная стратегия заключала в себе роковое противоречие: согласно ей строительство социализма постепенно начало превращаться в процесс, благодаря которому периферийные государства намеривались «догнать» центральные зоны капиталистической мироэкономики.

Однако ленинские взгляды на партию большевиков в течение многих лет не подвергались серьезным изменениям. Руководящей силой в государстве, согласно теории В.И.Ленина, должно было стать не пролетарское меньшинство населения и даже не партия, построенная на принципах централизма и строжайшей дисциплины, а ее олигархическая верхушка: «Всем известно, что… классами руководят обычно и в большинстве случаев… политические партии; – что политические партии в виде общего правила управляются более или менее устойчивыми группами наиболее авторитетных, влиятельных, опытных, выбираемых на самые ответственные должности лиц, называемых вождями. Все это азбука».[98]98
  Ленин В.И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме. // Полное собрание сочинений. Издание пятое, М., 1963, Т. 41, с. 24.


[Закрыть] Приходу партии к власти придавалось поистине мессианское значение. Фетишизация партии и принцип вождизма стали основополагающими в трудах В.И.Ленина, а Советы постепенно превращались во вспомогательный орган партии.[99]99
  В своем «Письме к съезду» – своеобразном политическом завещании, В.И. Ленин не упоминал о Советах (см. Ленин В.И. Письмо к съезду // Полное собрание сочинений. Издание пятое, М., 1963, Т. 45, с. 345-346).


[Закрыть] Среди большевиков этому мало кто противостоял, одной из таких попыток было образование группы «рабочая оппозиция» (во главе с А.М.Коллонтай), выступившей за возврат к первоначальным лозунгам большевиков и выдвинувшей требования права дискуссий, свободы критики партийной верхушки, оторвавшейся от рабочих; эти выступления были резко осуждены В.И. Лениным. Вместе с тем, в конце жизни В.И.Ленин был все больше обеспокоен тем, что решающее политическое влияние переходило к новой силе – государственному аппарату и чиновничеству. Последние работы В.И.Ленина стали отчаянной попыткой найти формы возрождения политической активности народных масс, которая могла бы искоренить бюрократизм нового Советского государства и восстановить утраченные после Октябрьской революции единство и демократию. Однако это во многом напоминало борьбу теряющей власть правящей элиты с соперниками, приобретавшими все большую политическую силу.

Последним крупным «левым» теоретиком в России стал Л.Д.Троцкий. С 1903 г. он выступал с позиций меньшевизма, и только после Февральской революции примкнул к большевикам. В дальнейшем Л.Д.Троцкий высказывался против коалиций с эсерами и меньшевиками, за авангардную роль большевистской партии, за создание жестко централизованного государства. Концепцию Л.Д.Троцкого отличала установка на авторитаризм и подавление легальной оппозиции. С 1905 г. он начал разрабатывать теорию «перманентной революции», стоящей выше национально-государственных рамок и перерастающей в мировую. Троцкистский интернационализм отличался последовательностью, не связав себя ни с одной страной, троцкизм остался деэтнизированной теорией, отрицавшей «социалистическое» нациестроительство.[100]100
  Еще в 20-х гг. ХХ в. Л.Д. Троцкий пришел к выводу, что «национальное государство пережило себя – как рама для развития производительных сил, как база для классовой борьбы и тем самым как государственная форма диктатуры пролетариата», а «спасение русской революции – в перенесении ее на всю Европу» (Троцкий Л.Д. Программа мира. // К истории русской революции. М., 1990, с.140-141).


[Закрыть] В 20-е гг. ХХ в. Л.Д.Троцкий и его сторонники начали все больше выступать против бюрократии и привилегий в государственном аппарате и среди партийных чиновников, к которым уходила власть. Эти идейные разногласия закончились высылкой Л.Д.Троцкого за границу в 1929 г. Фактически, вся дальнейшая теоретическая и практическая деятельность Л.Д.Троцкого была посвящена борьбе за освобождение международного рабочего движения от бюрократического господства, с тем, чтобы пролетариат вновь мог приступить к свержению капитализма в мировом масштабе. Опровергая большевистские судебные процессы, обвинявшие его в массе политических убийств, Л.Д.Троцкий пришел к выводу, что для развития социализма в СССР необходима новая революция. Он стал первым марксистом, выдвинувшим развернутую теорию критики бюрократизации государства рабочих.

С 1922 г. в СССР все больше возрастало влияние Генерального секретаря Центрального комитета партии, пост которого занимал И.В. Сталин. Сам И.В.Сталин не был крупным теоретиком марксизма. Более того, во время его правления марксизм в России фактически перестал развиваться как научная теория.[101]101
  По выражению П. Андерсона, «к тому времени как правление Сталина достигло своего апогея, марксизм в России практически был сведен к формальному упоминанию» (Андерсон П. Размышления о западном марксизме. М., 1991. с. 31).


[Закрыть] При постепенном развитии разветвленной бюрократической системы, партийная идеология, проникнутая апологетикой вождизма и принципами строгой централизации, все больше стала напоминать консерватизм. Теоретические разработки К.Маркса и В.И.Ленина были догматизированы И.В.Сталиным в таких компилятивных работах, как, например, «Вопросы ленинизма»[102]102
  Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М., 1932.


[Закрыть], а в дальнейшем нашли свое единственное воплощение в официальной доктрине «марксизма-ленинизма». Антиимпериалистическая фразеология все больше обуславливалась стремлением партийной элиты к самоутверждению и идеологической трансформации мира (что позднее получило непосредственное осуществление в экспорте советской модели в страны Восточной Европы и превращении СССР в форпост мирового коммунизма).

Однако в постулатах И.В.Сталина следует выделить курс на форсированную индустриализацию и политику жесткого централизованного управления экономикой, а также оригинальный тезис о возможности построения социализма в отдельной стране. Эта идея, ставшая своеобразной сталинской версией «особого пути» России и выдвинутая в противовес концепции «перманентной революции» Л.Д. Троцкого, обещала мир и вызвала поддержку масс. Фактически, этот тезис И.В.Сталина шел вразрез с традиционной для марксизма теорией мировой социалистической революции и превращал СССР в одно из государств мира, а КПСС – в специфическую форму правящей элиты, стремившейся уберечь от всякой реформы существовавшие властные отношения.[103]103
  Во время правления И.В. Сталина сам термин «левые взгляды» неоднократно подвергался перманентной трансформации. Это происходило по мере выдвижения политических обвинений противникам Генерального секретаря ЦК: так, идеи троцкизма, изначально определенные как «левая оппозиция», уже через несколько лет стали «центристскими», а позднее были переименованы в «правотроцкистский заговор».


[Закрыть] Впрочем, сам И.В.Сталин, трактовал тезис о возможности построения социализма в отдельной стране как развитие «марксистско-ленинской» философии. Более того, сталинский «ленинизм» объявлялся не только «самым левым», но и «единственным левым течением в мировом рабочем движении».[104]104
  Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М., 1932, с. 484.


[Закрыть] Примечательно, что основу для подобных аргументов И.В.Сталина составил тезис о диалектическом взаимодействии теории и практики: «Конечно, теория становится беспредметной, если она не связывается с революционной практикой, точно так же, как и практика становится слепой, если она не освещает себе дорогу теорией. Но теория может превратиться в величайшую силу рабочего движения, если она складывается в неразрывной связи с революционной практикой, ибо она, и только она, может дать движению уверенность, силу ориентировки и понимание внутренней связи окружающих событий».[105]105
  Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М., 1932, с. 20.


[Закрыть] Те или иные цитаты В.И.Ленина стали перманентно реинтерпретироваться в зависимости от политической ситуации.

Так или иначе, если теоретические разработки И.В. Сталина допустимо включать в «левую мысль», то говорить о ее развитии последующими партийными руководителями (Н.С.Хрущевым, Л.И.Брежневым и пр.) едва ли представляется правомерным. Сочинения классиков «левой мысли» становились не более чем средством легитимации правящей элиты, обращавшейся к философской традиции исключительно с целью теоретического оправдания тех или иных политических шагов. Послесталинские деятели в лице лидеров партии все меньше обращали внимание на марксистскую теорию, превратив ее, в конце концов, в несколько ритуальных формул, догм и фраз.

* * *

После начавшегося в середине 80-х гг. ХХ в. курса на либерализацию, сохранявшего социалистическую риторику при фактическом пересмотре ряда основополагающих пунктов коммунистической доктрины, были девальвированы и сами термины «левые», «правые» и «центристские взгляды». Отсутствие серьезных теоретических концепций к концу ХХ в. привело к настоящему терминологическому хаосу в политической жизни России. «Левые взгляды» в этом смысле не стали исключением, к ним себя начали причислять самые разнородные общественно-политические течения[106]106
  Каталоги современных российских «левых» партий и организаций см. на сайтах http://www.libelli.ru/links/oppositi/a-o.htm, 15.12.03 и http://www.broadleft.org., 20.12.03.


[Закрыть], представлявшие собой не единый спектр, а скорее – совокупность политических конкурентов. Четкая верификация «псевдолевых» политических образований стала едва ли возможной. Появление избыточного, превышающего разумные пределы количества политических партий и организаций, повторявших друг друга и представлявших зачастую интересы лишь своего руководства, способствовало идеологическому распылению «левой мысли» и серьезно девальвировало «левые ценности». Кроме того, большевистские установки были отождествлены значительной частью населения с социалистическими моделями в целом, а «левые взгляды» нередко стали ассоциироваться в первую очередь с официальной идеологией коммунистической партии Российской Федерации, стержнем которой стал государственный национализм и защита интересов государства в международных отношениях – ценности, исконно не являвшиеся приоритетными для «левых».[107]107
  См. www.kprf.ru


[Закрыть] Леворадикальные и анархистские организации, в силу своей разрозненности и существования в виде немногочисленных философских кружков и замкнутых группировок, перестали играть серьезную роль в политических процессах.[108]108
  См. Левые в России: от умеренных до экстремистов. М., 1997.


[Закрыть] Теоретические дискуссии среди «левых», если и имели место, то исключительно в маргинальных и малотиражных изданиях, практически не попадая в фокус общественного мнения. В этих условиях огромный потенциал для заполнения возникшего идеологического вакуума обнаружили доктрины неолиберализма.

3. Трансформация «левых взглядов» на Арабском Востоке

Условия идеологического оформления спектра «левых взглядов» в арабском мире существенно отличались как от европейской, так и от российской социально-политической ситуации. Становление «левой мысли» было затруднено тем, что в конце XIX в. – первой половине ХХ в. арабские страны, многие из которых пережили несколько веков османского владычества, подверглись европейской колониальной экспансии. Развитие арабских стран было в значительной степени подчинено внешнему рынку, что меняло принципы функционирования национальных экономик и способствовало форсированной урбанизации, коммерциализации хозяйства, росту товарно-денежных отношений, трансформации коллективной племенной собственности в систему крупного частного землевладения, упадку натурального хозяйства, обезземеливанию крестьянства, прогрессировавшей имущественной и статусной поляризации общества, углублению этно-конфессиональных противоречий. Процесс перехода от интегрированного, преимущественно сельского, общества к дифференцированному индустриальному порождал новые типы производства и постепенно трансформировал традиционные социальные отношения и институты.

Включение арабских стран в орбиту мирового рынка оказало прямое воздействие и на развитие общественно-политической мысли. Значительную часть философских и социологических разработок арабских философов пронизывал антиколониальный пафос. Предпосылки появления «левых взглядов» на Арабском Востоке появились только в начале ХХ в., этот вектор развития общественно-политической мысли оформлялся преимущественно как часть неоднородного идейного комплекса – антиколониального движения, что и предопределило его специфику. Если в России основу консолидации «левых» составили антиконсерватизм и народничество, то на Арабском Востоке эти функции выполняли антиколониализм и национальное возрождение. Традиция стала главным институционным и духовным фактором, способствовавшим социальной и национальной консолидации, противостояния процессу «вестернизации» – наложению европейской колониальной логики на арабскую реальность.[109]109
  Четкую связь статусной дифференциации с этно-конфессиональным фактором отмечал классик «антиколониальной мысли» Ф. Фанон: «Отнюдь не заводы и не счета в банке характеризуют «руководящий класс». Руководящие – это, прежде всего, те, кто откуда-то пришел, те, кто не похож на автохтонов, другие» (Fanon F. Les damnés de la terre. P., 1961, р. 32-33).


[Закрыть]

В арабском обществе отсутствовала четко выраженная политическая дифференциация, и на начальном этапе «антиколониальная мысль» скрепляла идеологической печатью самые различные политические течения, а программные заявления арабских либералов во многом совпадали с требованиями зарождавшихся «левых»: основной целью антиколониально настроенной интеллигенции была независимость каждой арабской страны как необходимый шаг на пути к политической модернизации. Но в дальнейшем поиск некапиталистического пути развития был продиктован в первую очередь тем, что либеральная демократия в сознании многих арабских теоретиков все больше ассоциировалась с колониальными порядками[110]110
  По мнению тунисского социолога А. Мемми, колонизатор не мог иметь «левых взглядов» по определению: либо он «левый», тогда он обязательно уехал бы из колонии, либо он колонизатор, которому присущи такие неотъемлемые черты, как расизм и фашизм (Memmi A. Portrait du colonisé précédé de Portrait du colonisateur. P., 2001, p. 65-69, р. 79-80).


[Закрыть], и это во многом предопределило непопулярность концепций либерализма, согласно которым политическое развитие Арабского Востока оказывалось возможным исключительно в фарватере Запада. В то же время значительная часть консервативных сил стала той местной элитой, на которую опирались колониальные силы, а местные органы власти зачастую играли вспомогательную роль «сателлитов» при колониальном аппарате правления, что способствовало делегитимации и консервативной идеологии в глазах многих арабских интеллектуалов. Неприятие существовавших социально-экономических условий вполне закономерно порождало особый интерес к вопросам государственной власти и альтернативным политическим моделям.