Текст книги "Те, кто рядом"

Автор книги: Анатолий Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Громадный Жек в кожаном фартуке усадил Кудрявого Листа в массивное кресло, расположенное посреди комнаты, и замкнул у него на лапках металлические зажимы. Действовал он сноровисто. Жеки, которые притащили добычу, уселись на корточки в углу комнаты и хранили благоговейное молчание. Над креслом нависала панель со множеством кнопок и светящихся лампочек. Жек-оператор щёлкнул тумблером, и комнату заполнили негромкие мелодичные звуки. Жеки закрыли морды лапами. Бисау смотрел не отрываясь. Глаза Кудрявого Листа на мгновение заволокло испугом, но он преодолел себя.

– Хотите изжарить Кудрявого Листа? Не советую. У меня невкусное мясо.

Это была его последняя шутка. Он словно уснул в кресле, а затем, на глазах повергнутого в безмолвие ужаса Бисау, начал менять очертания. Тельце Кудрявого Листа вытянулось, лапки постепенно превращались в руки, заострённая мордочка приобрела форму круглой головы. Через несколько минут в кресле уже сидел не Кудрявый Лист, а маленький Жек. Бисау отвернулся, чтобы утереть слёзы гнева и горя, а когда снова заглянул в щель, то увидел в комнате четырёх Жеков: одного огромного, в кожаном фартуке, и трёх совершенно одинаковых. Все они весело хлопали друг друга по плечам. Бисау сдавленно застонал. Он уже не мог различить среди Жеков Кудрявого Листа. До последнего мгновения он надеялся, что Жекам не удастся укомплектовать Кудрявого Листа, как не удалось укомплектовать его самого. Нет, на сей раз они справились. Теперь по правилам они должны доложить о новом пополнении отряда. Бисау затаился за углом и ждал. Вскоре трое Жеков (Жек в фартуке неотлучно находился при машине) вышли из дверей домика и направились в переулок, где за выступом притаился Бисау. Когда они проходили мимо, он жалобно окликнул: «Кудрявый Лист, эй!» Один из Жеков вздрогнул и обернулся. Бисау он не заметил. Жеки шли по улицам, громко распевая бессмысленные куплеты, выкрикивая удалые угрозы расшерстить неизвестно кого, – так они обычно вели себя на прогулке. Всё живое от них хоронилось. Улицы, без того пустынные, стали ещё пустыннее. Похвальба и вопли Жеков разносились по ним, как эхо по горам. В каморках и подвалах корчились от страха на своих циновках несчастные обитатели города. Но несгибаемые Рюмы, слыша наглые возгласы заклятых врагов, в гневе сжимали кулаки. Когда Бисау вспомнил о Рюмах, у него немного полегчало на душе.

Внезапно Жеки застыли на ровном месте, на мостовой, и начали почтительно кланяться и бормотать несуразицу, что-то похожее на «Хр-кра-бра-тра…». Бисау уже узнал всё, что требовалось, но из любопытства остался посмотреть, как Жеки попадают в обитель того, кому служат, хотя не раз наблюдал эту необычную процедуру. Прямо из камней поднялась будочка наподобие сторожевой, с квадратной дверцей. Из крохотного окошечка высунулась железная клешня и поочерёдно ощупала каждого Жека, при этом они повизгивали от удовольствия. Клешня убралась, отворилась дверца, Жеки шагнули внутрь, пригнув головы. С тихим шорохом будочка провалилась под землю. Бисау подошёл к этому месту – ни трещинки, ни следа. «Скоро мы разгадаем и эту тайну, – подумал он. – Берегись, Аморали! Чудеса техники не спасают подлых изуверов. За всё придётся ответить. И за Кудрявого Листа тоже».

Он вернулся на площадь. Несколько человечков со своими убогими посудинами толпились возле никем не охраняемого фонтанчика, но никто не решался воспользоваться отсутствием стражи – нацедить жёлтой воды бесплатно.

– О, жалкий земляной народец! – крикнул Бисау. – Во что превратили тебя годы гнёта… Вы же видите, никого нет. Подходите, пейте, если вас мучает жажда! Несите воду детям! Чего вы боитесь?! Скоро проклятым Жекам и тем, кто ими повелевает, придёт конец. Неужели вы отвыкли обходиться без пинков и затрещин?! Вы, кому в прежние времена были подвластны сокровенные тайны земли! Вы, которые взращивали чудесные плодовые деревья! Подходите, пейте! Да здравствует свобода! Смерть Бену Аморали!

Многие человечки во время его кощунственной речи, не дослушав её, бесшумно исчезли. Остались те, чья жажда была сильнее страха. Старый, дряхлый человечек, с лицом, изжёванным бедностью, приблизился и робко заговорил:

– Мы знаем, Бисау, ты мудр и бесстрашен. Ты желаешь нам добра. И ты не хочешь, чтобы нас укомплектовали. К чему же тратишь ты смелые слова на тех, кто давно смирился?

Бисау схватился руками за голову.

– Сколько жертв! – сказал он с горечью. – И ради кого? Ради таких, как вы!

– Не гневайся, вольнодумец! Долгие беды сделали нас такими. Изменится время, и к нам вернётся гордость. Ты же понимаешь.

– Новое время не придёт само по себе. За него надо бороться.

– Мы на это не способны.

Всё это Бисау знал и сам. Он уже ругал себя за то, что поддался душевной смуте и зря потревожил бедных, во всём ущемлённых земляных человечков. Однако ему не давало покоя происшествие с Кудрявым Листом, и он решил, что необходимо выбраться из города и повидать дремлющего Старца. Только у Старца он найдёт утешение, только в беседе с ним укрепит и преодолеет нагрянувшее отчаяние… Вскоре он уже подходил к городским воротам. Знакомая открылась ему картина. С десяток Жеков, стража, лежали и сидели на земле. Двое стояли у самых ворот, опираясь на свои здоровенные дубины. Собственно, ворота не нуждались в охране. Их невозможно было открыть без специального сигнала. Что это за сигнал, кем он посылается – Бисау понятия не имел. Если бы удалось узнать! Но у кого? Слабоумные Жеки обыкновенно действовали механически и, даже если бы захотели, вряд ли сумели бы объяснить секрет ворот. Бисау обратился к тем Жекам, которые стояли у створок.

– Ничего не слыхали, ребятки? – спросил он игривым тоном.

Жеки взглянули на него подозрительно.

– Чего нам слыхать? Стой, где стоишь. Иначе – капут!

– Это я понимаю, – сказал Бисау с уважением. – Вы ребята не промах… Но тут возникла надобность меня из города вышвырнуть.

– Чего?!

На разговор подтянулась ещё парочка Жеков, раздались привычные «кокнуть», «искорёжить», «содрать кожу» и прочее. Бисау улыбнулся.

– Не понимаете вы своей удачи, братва. Вы же меня знаете, я злодей Бисау. Три раза меня укомплектовывали – и всё попусту. Я всем в городе надоел. Вы меня вышвырнете, и вам от Того сразу благодарность – три мешка леденцов. Я уж с ним условился.

– Чего?!

Бисау устало вздохнул.

– Награда, говорю, вам будет колоссальная. По три мешка леденцов. А за что? Всего и делов-то – дать инвалиду пинка и вышвырнуть за ворота. Разве это не приятно?

– Приятно, приятно! – загалдели Жеки.

Бисау спокойно ждал. Он умел разговаривать с Жеками и даже понимал их. Правда, это мало что давало. Тупое упрямство служак Аморали не имело границ.

– Ну что, ребятки? – спросил он, когда Жеки угомонились. – Будете вышвыривать?

Но он их не провёл. Он и не мог их провести, ибо не своим разумом они жили. Получив тайную команду извне, Жеки с воплями на него набросились. К этому Бисау был готов и успел скрыться в ближайший переулок. Он знал, что им не положено удаляться от ворот. Сидя на корточках у стены, уверенный, что за ним откуда-нибудь следят, он протянул руку и жалобно заныл:

– Подайте голодному!

Глаза его сверкали беспощадно и грозно.

11. Вопросы и ответы

Бен Аморали допрашивал Толю Горюхина и Софу. Тут же, разумеется, присутствовал советник Балдоус. Обстановка была такая же, как и на допросе Варвары Петровны, только Аморали вместо халата облачился в длинную розовую рубаху, перепоясанную кожаным ремешком. Балдоус, как всегда, настаивал на применении пытки. Бен Аморали возражал. Он сказал, что сердечная доброта не позволяет ему ни с того ни с сего подвергать таких хорошеньких мальчика и девочку пыткам. Толя слушал их пререкания с презрительной миной. Софа с любопытством рассматривала убранство палаты. Особенно её заинтересовали лепные украшения потолка.

– Подобный стиль характерен для планеты Дель-Донго, – поведала она Толе, словно они пришли на экскурсию. – Это таинственная планета. Экспедиции не смогли обнаружить там гуманоидную жизнь, хотя следы её встречаются на каждом шагу.

Толя про себя восхитился её самообладанием.

– Думаешь, эти типы с той планеты?

– Думать можно что угодно. Необходимы доказательства. Если они покинули по какой-то причине Дель-Донго и прибыли сюда – то на чём? И потом, архитектура заброшенных городов Дель-Донго предполагает мирную цивилизацию, а здесь случай маниакального узурпаторства… С другой стороны, Толя, есть признаки, свидетельствующие о том, что захватили планету всё-таки пришельцы. Возьми хотя бы их технические возможности. Все эти летающие шары с направленным излучением парализующего свойства, системы связи – и рядом первобытные существа с дубинами. Как-то не вяжется. Жаль, что я не смогу снестись с кораблём.

– А почему твои товарищи сами тебя не разыскали? Или…

– Полагаю, город имеет непреодолимую для наших силовых полей защиту. Могу предположить…

– Хватит! – взревел Балдоус. – О великий Аморали, разве ты не видишь: эти маленькие негодяйчики издеваются над нами!

– Каким образом?

– Они делают вид, что им не страшно. Разве это не вызов твоему могуществу?

– Мудрейший Балдоус, – насмешливо заметил Аморали, – иногда ты опускаешься до уровня обыкновенного Жека. Причём последнее время это происходит всё чаще. Задумайся над этим, мой тебе совет.

Балдоус задумался. Подумав, сказал:

– Предлагаю применить все пытки одновременно!

Бен Аморали добродушно улыбнулся:

– Видите, ребятки, с какими неважными, хотя и злобными помощниками приходится работать. Ты, мальчик, не находишь это забавным?

– У меня по истории была четвёрка, – ответил Толя. – Но я помню: чем реакционнее режим, тем глупее бывали правители. Они всегда пытались восполнить недостаток ума бессмысленной жестокостью.

– Видишь, Балдоус! – радостно воскликнул Аморали. – Прислушайся к словам юного философа. В них есть горькая правда.

Балдоус свирепо крутнул желваками скул.

– Хотел бы я послушать, как он запоёт, когда ему прижгут пятки калёным железом.

– До этого, надеюсь, не дойдёт, – благодушно заметил Аморали. – Ведь не дойдёт, детки?! Нам и нужно-то от вас немного. Сущие пустяки. Доложите нам с дядюшкой Балдоусом, зачем вы прибыли в город, кто вас послал – и вы свободны. Я сам провожу вас до городских ворот и на прощание угощу пряниками, каких вы ещё не едали. Ну, кто первый?!

– Он придурочный? – спросил Толя у девочки.

– Сто раз просила тебя, Анатолий, не употреблять жаргонных выражений! – осудила его Софа.

– Не хотите отвечать? – мягко поинтересовался Аморали.

Толя посмотрел на него в упор, и Аморали воровато отвёл взгляд.

– О чём говорить? – сказал Толя. – Отпустите сначала Софу и Варвару Петровну, а потом спрашивайте. И пускай ваш советник не вертится, как червяк на крючке. Он действует мне на нервы.

Балдоуса от злости бил колотун.

– О великий Аморали, прошу тебя, дай мне мерзавцев на полчаса, и ты увидишь!

Софа повнимательнее пригляделась к Балдоусу.

– Любопытный экземпляр. Нарушение центров торможения, повышенная возбудимость сигнальной системы с уклоном в слабоумие. Видимо, трудноизлечим. Необходимы лабораторные данные.

– Обыкновенный дебил, – авторитетно подтвердил Толя.

Балдоус со стонами забегал по комнате. Аморали оживился.

– Глядите, как вы растормошили моего дорогого Балдоуса. Давненько ему не говорили правды в глаза. Боюсь, он вам этого не простит. У Балдоуса, дети, голубиная душа, но он очень коварен. Вряд ли я сумею теперь обеспечить зашу безопасность. Что делать, ума не приложу!

– Взрослый, умный человек, – возмутилась Софа, – а кривляетесь, как обезьянка. Стыдно!

– Стыд, милая девочка, понятие условное. Для сильных не существует ни стыда, ни добродетели. Их закон – сила.

– А кто вам сказал, что вы сильный?

– Я сам это говорю. Попробуйте опровергнуть.

– Попробуем! – сказал Толя. – Дайте только срок.

Наступило гнетущее молчание. Даже Балдоус притих. Он знал, что, оскорбив Бена Аморали, никто ещё не остался в живых. Его молчание означало только одно: он подыскивает самый необычный способ расправы. В сердце Балдоуса шевельнулось что-то вроде сочувствия к задиристым детишкам. «Утопил бы он их – и нечего мудрить! – подумал Балдоус. – Так нет же, обязательно ему надо потешиться, на то он и великий. Ишь как ощерился!..»

Бен Аморали и впрямь улыбался самой своей доброжелательной улыбкой. Но так и не дождавшись ответной улыбки от Толи и Софы, он заявил:

– Ладно, детки, не желаете отвечать – и не надо. Я и так знаю, зачем вы пожаловали. Вас послал этот выживший из ума старец, который прячется от меня в пустыне. А-я-яй, а ведь он обрёк вас на верную гибель… Впрочем, как я тебя понял, мальчик, ты намерен спасти свою учительницу и эту прелестницу?

– Да, намерен.

– Ты очень этого хочешь?

– Какая разница – очень или не очень. Хочу, и точка!

– Разница есть. Сейчас я тебе её объясню. Я бы отпустил вас всех просто так, до того вы мне полюбились. Но к сожалению, не волен это сделать. Ведь это только видимость, что я управляю городом. Всё гораздо сложнее. Даже к советам Балдоуса я вынужден прислушиваться, иначе в один прекрасный день он устроит военный переворот и займёт моё место. Значит, я должен его ублажать. А его мнение вы слышали. Он настаивает на пытках. Ну, допустим, с Балдоусом я бы смог договориться. В конце концов, подарили бы ему что-нибудь сообща. Он подарки любит. Любишь подарки, Балдоус?

– Люблю!

– Но есть, кроме Балдоуса, кое-кто, кому не понравится, что злоумышленники и диверсанты, пойманные с поличным, отделались у нас лёгким испугом… Однако есть выход из этого трудного положения. Все проблемы может решить турнирный поединок с Тем. Я думаю, ты согласишься на это маленькое испытание.

Балдоус цинично захохотал, хлопая в ладоши. По залу пронеслись горестные звуки, пришедшие неизвестно откуда.

– Ну как, мальчуган, тебе нравится моё предложение?

– А если он откажется? – спросила Софа.

– Балдоус, что будет, если сей непобедимый юноша откажется от поединка?

– Ничего особенного, – глубокомысленно заметил Балдоус. – И в том и в другом случае Тот раздавит строптивого мальчугана как лягушку, чего уж скрывать.

Бен Аморали изобразил сочувственную улыбку.

– Увы, и такой исход не исключён.

– Вы дикари! – воскликнула Софа. – Но вряд ли это спасёт вас от расплаты.

– Подожди, Софа! – Толя обернулся к Аморали. – Послушайте, что скажет обыкновенный мальчик. Вы задумали какую-то подлую хитрость и предвкушаете кровавую потеху. Но я принимаю вызов, каким бы страшным зверем не оказался ваш Тот… Я недавно в вашей стране, но видел достаточно. Я горжусь знакомством с храбрыми Рюмами. Я плачу от жалости к обездоленным земляным человечкам. Я полюбил мудрых и весёлых обитателей пустыни. Мне есть за что сражаться. Вы, создавшие из города темницу, мне ненавистны. Я мальчик, и у меня немного сил, но за мной моя Земля с её героями и тружениками. Она поможет мне!

– Как?! – захохотал Балдоус. – Уж не веришь ли ты в чудеса, юный дурачок?

– Вам этого всё равно не понять. Короче, я готов!

Софа вытянулась на цыпочках и поцеловала Толю в щёку.

– Спасибо! – сказал Толя. – Я запомню твой поцелуй.

Бен Аморали вдруг разозлился.

– Ты выпулил много никчёмных слов, мальчуган. Думаю, твоя спесь поубавится, когда увидишь перед собой Того. А ты его скоро увидишь. Послезавтра.

– Отлично! Чего тянуть с хорошим делом. Вероятно, мы будем драться дубинками?

Бен Аморали подмигнул Балдоусу и торжественно объявил:

– Выбор оружия – это твоё право, остроумное дитя.

– Перестаньте издеваться, – вмешалась Софа. – Вы прекрасно знаете, что нам не из чего выбирать… Последний раз предупреждаю: если хоть один волос упадёт с головы этого мальчика, вам несдобровать!

Аморали вторично подмигнул Балдоусу и хихикнул:

– Шустрая девчонка! Хорошая жена будет у Того, как ты полагаешь, Балдоус?

Софа смерила обоих взглядом, полным уничтожающего презрения. Бен Аморали хлопнул в ладоши, примчался дежурный Жек.

– Отведи этих волчат в подземелье, да присматривай за ними хорошенько. Они маленькие, а зубки у них остренькие. Ничего, скоро мы их обточим.

Оставшись вдвоём с главным советником, Аморали долго молчал, прохаживаясь взад-вперёд по комнате. Балдоус следил за ним преданным взглядом.

– Не нравится мне это! – выдавил наконец Аморали.

– Что именно, о великий?!

– Уж больно гонору у них много.

– Дети! – сказал Балдоус. – Разума-то нет.

Аморали задумчиво взглянул на советника – в глубоко посаженных его глазах полыхнул опасный огонь.

– Зачем их прислали в город, Балдоус? Мы ведь этого так и не узнали. Как попал к нам мальчишка с Земли? Не люблю я этих тайн. У меня от них зубы ноют.

– Пытать надо было, пытать!

– Эх, Балдоус, сильно ошибётся тот, кто примет тебя за мудреца. Мальчишка знает не больше нашего. А девчонка и подавно.

– Как это?

– За каждым их шагом я следил, каждое слово слышал. Они оба действуют вслепую, и в этом для нас главная опасность… Козни проклятого старца! Пока он жив, не смогу спать спокойно. И чувствую я, Балдоус, что скоро предстоят нам великие сражения. Мы перепашем пустыню и выкурим злодеев из нор. Эх, ещё бы годик мне нужен, чтобы окончательно собраться с силами!

Балдоус низко поклонился, ничего не поняв из речей вождя.

– Ступай к Тому, Балдоус, и предупреди его о весёлой потехе.

Балдоус с такой резвостью бросился выполнять поручение, что крепко приложился лбом о дверной косяк.

– Кто такой Тот? – спросил Толя у Гру-Гру, когда их привели в камеру.

Гру-Гру вздрогнул и прижал палец к губам.

– Почему ты спрашиваешь о Нём?

– У меня с Ним поединок назначен, – беспечно сообщил мальчик. – На днях или раньше.

– Если это так, – загрустил Гру-Гру, – то тебе очень мало осталось жить. Только до поединка.

– Может, и дольше протяну. До старости.

Гру-Гру неожиданно вскочил и подбежал к дверному окошечку. Оно было плотно прикрыто.

– Надо бежать! – зашептал он горячо. – Чего бы это ни стоило, надо бежать! В этом шанс на спасение.

Варвара Петровна тоже вдруг разволновалась, хотя до этого вела себя подозрительно спокойно, словно знала что-то такое, чего другие не знали.

– Да кто он в самом деле, этот ваш Тот? И что ещё за дурацкий поединок? Толя, Гру-Гру, будьте любезны ответить.

Гру-Гру снова опасливо покосился на дверь.

– Тот – это страх, которым держат город в повиновении. У него нет имени, поэтому страх огромен. Перед Тем трепещут все – от мала до велика.

– И ты трепещешь? – полюбопытствовал Толя.

– И я. Жители пустыни, ты знаешь, неробкий народ. Но если бы мне сказали: «Что ты предпочитаешь, Гру-Гру: умереть или сразиться с Тем?» – я бы выбрал смерть. Вот что такое Тот.

– Мистическое состояние разума. Отличная тема для всепланетного эксперимента, – подытожила Софа.

Варвара Петровна посмотрела на девочку с уважением.

– Вот что, дети, – произнесла она тоном наставницы. – Никаких поединков и никаких вообще глупостей больше не будет. Сегодня мы покинем тюрьму и этот ужасный город!

Толя переглянулся с Софой и сделал печальную гримасу: жалко, мол, учительницу, не выдержала тягот заточения.

– Перестань гримасничать, Горюхин! – одёрнула учительница. – Иначе придётся, как в лучшие времена, выставить тебя за дверь.

– Варвара Петровна!

– Ах, ты не веришь? – Загадочно усмехнувшись, Варвара Петровна подошла к двери и постучала. Отворилось окошечко, и в нём возникла мохнатая угрюмая рожа.

– Чего ещё? Как дам!

И тут все обитатели камеры стали свидетелями чуда. Варвара Петровна вдруг залепетала, почти запела мелодичным голоском, будто апрельский ручеёк зажурчал:

– Жекочка, милый Жекочка, самый красивый, самый умный на свете, да кто же это превратил добродушного Жекочку в злого надсмотрщика? Да кто посмел это сделать?! Ах ты, бедная лапушка, открывай поскорее дверь, и мы приласкаем одинокого Жекочку и почешем ему пушистый красивый животик!..

По мере того как учительница, сладко причмокивая, изливала эти глупейшие, вздорные слова, морда Жека теряла угрюмость и всё более приобретала осмысленное и даже благостное выражение.

– Жекушечка любезный, братец наш угнетённый, – уже с оттенком трагизма вещала Варвара Петровна, – надсмеялись над ним, над горемыкой! А вот мы ему поможем, и спасём, и защитим, и примем в свою компанию… Открывай же быстрее, ненаглядный дружок!

– Сейчас, сейчас! – буркнул Жек, не скалясь, по обыкновению, а просветлённо улыбаясь. Жек вошёл в камеру и спросил совершенно нормальным голосом: – Чем могу помочь, друзья?

Толя остолбенел, Гру-Гру мяукнул, а Софа сказала:

– Твоя учительница, Анатолий, великий экспериментатор. Простите, Варвара Петровна, что я сказала о вас в третьем лице. Это от волнения.

– Но как же так?! – всё ещё не верил Толя собственным глазам.

Ему ответил Жек, и слова его были горьки:

– Я буду краток, потому что недолго время просветления… Все мы, одичалые Жеки, жертвы чудовищного насилия. Никто не родился таким, каким вы его видите. Среди нас есть и Рюмы, и земляные человечки, и жители пустыни. А я прежде жил в горах и знал много радостных дней… Все мы прошли процесс укомплектования и стали послушными рабами Бена Аморали. Мы вершим жуткие дела, не давая себе в этом отчёта. С каждым днём нас становится всё больше, и новые Жеки свирепее прежних… Эта женщина, – он склонился перед Варварой Петровной, – нашла способ на короткие мгновения освобождать наш разум из мрака бреда. О, как тяжело и горько погружаться в бездну, где вокруг одни нетопыри…

– Кто такой Тот? – спросил Толя.

Жек пожал плечами.

– Каждый из нас однажды разговаривал с ним, но никто его не видел.

– Зачем понадобился этот неслыханно жестокий опыт? – Взгляд девочки, задавшей вопрос, был полон сострадания.

– Кто-то задумал захватить абсолютную власть над нашей страной.

– Как бежать отсюда? – заторопился Гру-Гру.

– В одном из переходов есть подземный ход, который ведёт за пределы города. Сам я по нему не ходил, но у меня есть чертёж. Вот он, возьмите.

– Понимают ли Жеки друг друга?

– Плохо. Но во всех заложен инстинкт преследования.

– Что можем мы сделать для вас?!

– Вы можете, вы можете, вы можете… – забормотал Жек, болезненно морщась. По телу его прошли судороги. Он согнулся и упал на пол, Толя еле успел подставить ему под голову руку.

– Ах! – воскликнула учительница, не в силах смотреть на мучения несчастного Жека. – Это всё моя вина!

Жек некоторое время лежал на полу неподвижно, потом сел, ошалело моргая.

– Что?! – прорычал он. – Кого ухлопать?!

Его стремительное перерождение и одичание было ужасно. Он резко вскочил на ноги и помчался к двери. Щёлкнул с той стороны замок. Послышался издевательский хохот. И – тишина!

Уныние охватило узников. Никому не хотелось говорить. Всё было понятно без слов. Учительница тайком смахнула слёзы. Софа достала зеркальце и приводила в порядок свои пышные волосы. Затянувшееся молчание нарушил Гру-Гру:

– Что ж, дорогие пришельцы, надо решать. Всё это, конечно, печально, но нечего распускать нюни. Пора устроить маленький красивый побег. Я засёк, через какие интервалы у них меняется охрана. Этот Жек уйдёт через пять минут. Вы, Варвара Петровна, расколдуете нового Жека, и он выпустит нас. А там – вот он чертёжик! – мы запросто доберёмся до подземного хода. Дальше положимся на удачу… Другого выхода нет!

Толя заговорил с необычной сосредоточенностью:

– Гру-Гру абсолюно прав: вам надо бежать, и немедленно. Тебе, Софа, хорошо бы попасть на свой корабль. Вам, Варвара Петровна, на Землю. Ну, а тебе, Гру-Гру, естественно, в пустыню. Все вы будете вестниками беды.

– А ты сам, Толенька, что собираешься делать? – В ярко-серых очах Софы скакнула холодная искра. – Ты останешься здесь? С нами не побежишь?

– Разумеется, – просто ответил мальчик. – У меня же поединок назначен.

Разъярённый его упрямством, Гру-Гру трижды перекатился через голову и затих в углу, окунув голову в лапы. Что-то он там бормотал невнятное по поводу Толиного безрассудства и плачевного состояния его ума, но быстро успокоился и вернулся на топчан.

– Послушай, Толяныч, – обратился он к мальчику, как обращаются к тяжело и безнадёжно больному, – можно было понять, когда ты сидел в камере из принципа, но оставаться здесь для поединка с Тем – это значит обречь себя на верную и бессмысленную смерть. Кому от этого польза? Твоим друзьям? Тебе? Нет и нет! Это всего лишь развлечение для подлых надсмотрщиков и их гнусных хозяев. Забава для проклятого Аморали! Если бы хоть знать, кто такой Тот, тогда…

– А я знаю! – сказал мальчик.

Варвара Петровна впервые в жизни от удивления открыла рот. Толя ей улыбнулся успокаивающе.

– Это – робот! Обыкновенный робот, никем иным он быть не может.

– Браво! – Софа захлопала в ладоши. – Конечно, робот. Как это я сама не сообразила? По всем косвенным данным – это робот. Ты умница, Толя, и я тебя сейчас поцелую.

– А вот это уже лишнее, – сказал Толя и покраснел.

Гру-Гру после недолгого замешательства проворчал:

– Ну и что же, что робот? Пусть будет робот. Что это меняет? Тебе какая разница: прикончит тебя робот или живое существо?

– Робот можно отключить!

– Как ты его отключишь, несчастный?!

На этот вопрос Толя не мог ответить. Но всё-таки постепенно он сумел убедить друзей, что его предложение самое разумное. Действительно, Гру-Гру следовало поспешить за помощью в пустыню, Варваре Петровне – на Землю, а Софе – на корабль. Однако, хотя все с этим согласились, никто не двинулся с места. Софа объяснила, что корабль им не поможет, потому что космический устав запрещает вмешиваться в дела иных цивилизаций без специального разрешения Галактического совета, и за то, что она самовольничает, ей ещё ой как влетит. Варвара Петровна с приятной улыбкой заметила, что и рада бы вернуться на Землю и позвонить в милицию, но, к сожалению, не имеет представления, как это сделать. Продолжая препираться, они всё повышали и повышали голоса и наконец так раскричались, что распахнулось окошечко, и в нём появился волосатый лик.

– Чего орёте? – сказал Жек добродушно. – Скоро всех под ноготь. Чтобы не орали!

Гру-Гру швырнул в Жека поленом.

– Щекотно! Давай ещё! – загоготал Жек и захлопнул окошечко.

– Как вам не стыдно, Гру-Гру! – попеняла Варвара Петровна. – Вы же знаете теперь, кто такие Жеки. Они такие же, как мы с вами, только несчастные.

– Никак не могу привыкнуть! – буркнул Гру-Гру. – Жек – он и есть Жек. Волосатик безмозглый.

И тут Толя почувствовал странное тепло чуть повыше колена. Сунул руку в карман и вытащил диск, который дал ему старик в пещере. Диск раскалился так, что чуть не обжигал пальцы. По его вогнутой поверхности метались живые блики. Диск был включён.

– Я слушаю! – сказал Толя.

Раздалось шипение настройки, характерное потрескивание контактов – и в камере зазвучал голос, который Толя сразу узнал:

«Хорошо, что слушаешь, мальчуган. Привет тебе и твоим друзьям!»

Толя торжествующе взглянул на Варвару Петровну, словно она в чём-то его подозревала, а он её опроверг. Поднёс диск к губам.

– Что я должен делать? Посоветуйте!

«Не волнуйся, ты всё делаешь правильно. Мы не ошиблись в тебе. Дело теперь за малым».

– За чем за малым? Чтобы мне погибнуть? «Ну уж так сразу и погибнуть! Поживёшь ещё…»

«Не очень-то он любезен, – подумал Толя. – А что ему, сидит в пещере, в полной безопасности и руководит».

– Значит, никаких особых приказов для меня нет?

«Тут ещё кто-то хочет с тобой поговорить… – В диске мельтешение искр и, как луч света, взволнованный голос: – Толя, Толя! Это я, Глен! Ты слышишь меня?!»

Толя обрадовался ему, точно брату.

– Да, да, Глен! Я очень хорошо тебя слышу! Как поживаешь?

«Хорошо поживаю, очень хорошо! А ты?»

– И я очень хорошо. В камере не сыро и есть с кем поговорить… Скоро у меня поединок…

Голос Глена прерывался от возбуждения: «Я всё знаю, Толя. Мы наблюдаем. Ничего не бойся. Всё случится, как должно случиться!»

– С чего ты взял, что я боюсь? На Земле и не такое бывало. Жаль, что ты не увидишь поединок. Тот – это робот?

«Никто не знает, Толя… Время связи кончается. Передаю микрофон учителю. Прощай, Толя!»

Торжественный голос старца:

«Теперь последнее, мальчуган. Гру-Гру пусть бежит во что бы то ни стало. Без него мы не найдём подземный ход. Ты понял?»

– Да. Скажите мне, пожалуйста…

Диск потух.

– С кем ты разговаривал, Горюхин? – требовательно спросила Варвара Петровна. – Мне не понравился голос этого человека. Слишком он какой-то всеведущий.

– Я разговаривал с пустыней, Варвара Петровна. Ну, дорогой Гру-Гру, тебе пора. Ты ведь всё сам слышал?

Медвежонок кивнул.

– Варвара Петровна, прошу вас!

Учительница, как и в первый раз, тихонько постучала в дверь. Окошко отворилось, возникла морда Жека, необычайно свирепая. Варвара Петровна не мешкая начала свои заклинания:

– Голубчик ты наш миленький, обездоленный наш братец!..

Жек слушал с любопытством, но свирепое выражение не сходило с его морды. Когда Варвара Петровна попросила отомкнуть дверь, он обиженно хмыкнул:

– Так бы сразу и сказали, и нечего шаманить!

– Что?! – Варвара Петровна всплеснула руками.

– А то, – ответил Жек, уже войдя в камеру. – Нечего время терять на разглагольствования. Собрались бежать – бегите. Давно пора.

– Кто ты? – спросил Толя.

– Здорово, Толяныч! – ухмыльнулся Жек. – Не узнаёшь? Трудно, конечно, узнать в этом обличье. Я Кудрявый Лист. А вы, Варвара Петровна, разве не помните пушистого зверька, который заманил вас в яму? Ох, посмеялся я тогда от души! Но теперь мне не до смеха. Имею дело с таким сбродом, что уши вянут… Ты чего рот открыл, Толяныч? Галка влетит.

– Но как же?

– А вот так же. Тело удалось укомплектовать, но душу Кудрявого Листа им вовек не достать. Не по зубам орешек. Ничего, я им ещё устрою – и Тому и Этому!

– Кудрявый Лист, но как же они тебя не раскусили?

– Я придуриваюсь… Я ведь и раньше любил придуриваться… Гру-Гру, ты готов?

– Да. Может, и ты со мной, девочка!

– Я остаюсь.

– Они все упрямые, как пни, – пояснил Кудрявый Лист медвежонку. – Я и сам раньше был таким. О, каким я был весёлым гордецом! Жизнь пообтесала.

Толя подскочил к преображённому Кудрявому Листу, прижался к его мохнатой груди.

– Дружище, потерпи немного! Мы их одолеем. К тебе вернётся прежний облик.

Кудрявый Лист мечтательно произнёс:

– Хорошо бы. Кудрявый Лист один, а волосатых Жеков в городе полным-полно.

– Но они тоже жертвы.

– Мне от этого не легче, – сухо отрезал Кудрявый Лист. – Кстати, Толяныч! Я узнал кое-что. Тот – неутомим. Страшное дело предстоит тебе, брат!

– Справлюсь как-нибудь!

По очереди они обняли Гру-Гру и пожелали ему удачи. Кудрявый Лист пообещал проводить его до подземного входа и затворить люк, чтобы никто ничего не заподозрил.

С уходом медвежонка в камеру проникла печаль.