Текст книги "Разговор с Каллиопой и Клио. История в избранных стихах и сценах"

Автор книги: Анатолий Вершинский

Род

 
Прилегла под плитою каменной,
не закрыв калитку в оградке…
После тихой кончины маминой
что-то пишет отец в тетрадке.
 
 
Долгий век достался недёшево.
Сил хватает – на помощь птицам:
щиплет булку и сыплет крошево
голубям, воробьям, синицам.
 
 
Отлучив старика от горести
просто тем, что приехал в гости,
не хочу о былом разговор вести,
да не все в нём отпеты кости.
 
 
О душевном ли равновесии
помышлять в родословном сыске?!
– Ты подростком застал репрессии.
Это дедовы братья – в списке?
 
 
Та ж фамилия, то же отчество.
Семьянины, отцы, кормильцы…
Вытер батя столешню дочиста.
– Нет, – ответил. – Однофамильцы.
 
 
Вскоре он ушёл вслед за мамою
в край, где все калитки открыты.
Не вписавшейся в память драмою
тайна рода легла под плиты.
 
 
Лишь недавно в архиве Ачинска
я обрёл в метрических книгах
сельский мир, позабытый начисто
в тектонических наших сдвигах.
 
 
В нём венчались, крестили детушек.
Умирали – обидно рано.
В нём сходились в корнях прадедушек
два чалдонских семейных клана.
 
 
Род отца избежал насилия,
а другой – не ужился с властью…
Крепко вбита наша фамилия
в грунт пути к «народному счастью».
 

2012

Память

 
По узенькому перешейку,
по гати из листвяжных слег
уходят, вытянувшись в змейку,
мужчины – двадцать человек.
 
 
– Живи, земля, и слёз не ведай:
недолог будет ратный труд.
Прощай, округа, жди с победой,
до скорой встречи, милый пруд!
 
 
А он, знакомый от рожденья,
неузнаваемо притих.
В воде мелькнули отраженья —
и снова рябь сокрыла их…
 
 
Вовек родимые подворья
не знали горших проводин.
Из двадцати вернулись двое.
А жив поныне лишь один.
 
 
И каждый год порой весенней
приходит он на старый пруд,
глядит – и двадцать отражений
из глубины к нему идут…
 

1982

Укрепрайон

 
…дело прочно,
Когда под ним струится кровь…
 

Н. А. Некрасов

 
Долгая пустошь ежами уставлена.
Дол – как терновый венец на челе.
Доты и надолбы. «Линия Сталина»…
Юный Союз, на имперской земле
цепь укреплений в лихие тридцатые
вдоль усечённых границ возведя,
в тридцать девятом столбы полосатые
сдвинул на запад по воле вождя.
К новым кордонам щиты оборонные
переместить не успела страна —
в западнорусские земли исконные
лютою бестией вторглась война…
 
 
Кровля небес – ослепительно синяя.
Мир на ухоженных минских полях.
«Линия Сталина» – людная линия,
к ней не прервётся наезженный шлях.
Память не станет безжизненным остовом,
в омут не канет, не сгинет в золе…
Схожий музей обустроен под Островом,
славной твердыней на Псковской земле.
Есть и на юге подобные крепости.
Жаль, обветшал укреплённый район
западней Киева. Верхом нелепости
видится то, что не ценится он.
 
 
Видится злым извращеньем сознания
то, что насельники южной страны
в тяжком угаре крушат изваяния
общих героев победной войны.
В братских могилах, в безвестности мертвенной,
замерли тени убитых солдат.
Как за попрание памяти жертвенной
павшие – падших живых устыдят?
Пятая… сотая статуя свалена.
Варвары топчут пустой пьедестал…
Тщетны старания: линию Сталина
потом и кровью народ начертал.
 

7–21 июня 2019

Судьба

Памяти моего отца Николая Николаевича Вершинского

 
Город Жуковский. То место, откуда
с аэродрома военной поры
шли бомбовозы на запад. От гуда
стёкла дрожали, как будто с горы
камни катились… Крылатое войско
с неба разило врага наповал.
Стала гвардейской на службе геройской
часть, где отец-сибиряк воевал…
Случай всегда в полушаге от чуда.
В эти края занесённый судьбой,
позже узнал от отца я: отсюда
в лётном полку он отправился в бой.
 

1–5 октября 2018

В ожидании героя

 
Юные нуждаются в кумирах.
С детства у читателей в чести
фэнтези, где немощных и сирых
сильные стараются спасти.
 
 
Маясь от назойливого стука
дождика ночного у крыльца,
вместо сказки лучше перечту-ка
записи покойного отца…
 
 
Скромному курсанту лётной школы,
лишь по сводкам знавшему врага,
в сорок третьем славный и тяжёлый
выпал жребий – Курская дуга.
 
 
Полк их, силу вражью перевесив,
стал подобен мстящему клинку.
Где судьбу испытывал Маресьев?
В этом истребительном полку!
 
 
Сдюжил, свыкся с болью от протезов…
Накрепко запомнил мой отец
то, как, тройку «Фокке-Вульфов» срезав,
ас пошёл снижаться наконец.
 
 
До аэродрома незадолго
кончился бензин, и верный «Ла —
пятый» на одном лишь чувстве долга
долетел! Судьба не подвела.
 
 
И качали лётчики пилота
за его отвагу и талант.
И гордился этим отчего-то
мой отец, механик-практикант…
 
 
Персонажи сказочные круты,
я за добрый вымысел – горой,
но зовёт на подвиги не дутый,
не воображаемый герой.
 

13–16 октября 2018

«Место захоронения неизвестно…»

 
Помянем дедушку Петра
победною весной!
Не виноваты доктора:
война тому виной,
что канул дедушка во мрак
в числе других больных
в могиле, общей, как барак
брюшнотифозный их.
 
 
У смерти логика своя:
нагрянула война —
и значит, каждая семья
отдать ей дань должна.
На поле брани пасть могли б
отец мой и дядья.
Но дед один за всех погиб…
до фронта не дойдя.
 
 
Не годный к службе строевой,
сражался не в бою —
как трудармеец рядовой
он принял смерть свою.
Залили хлоркой дедов прах
в одной из тысяч ям…
На чьих мы топчемся костях,
никто не скажет нам.
 

3 марта 2020

Колокола Хатыни

 
Даже если бы скорбный звон
заглушило парадным гулом,
был бы мною распознан он
по сведённым от боли скулам.
 
 
Даже если бы ожил прах
палачей, порождённых адом,
их размёл на семи б ветрах
гнев идущих со мною рядом.
 
 
Не усматривая врагов
в чужеземце и чужеверце,
здесь и двух не ступлю шагов,
 

не споткнувшись о чьё-то сердце…

15–19 июня 2018

Быль о кедровой бочке. 1947 год

Светлой памяти моей бабушки, Анны Васильевны

Дмитриевой, урождённой Хижненко

1

 
Как с японской войны воротился солдат,
разрыдались от радости сёстры,
и заплакала мать, и свой траурный плат
поменяла на праздничный пёстрый.
 
 
Уж не чаяла сына дождаться, а то б
разве стала реветь, как белуга?
Он в болотах маньчжурских едва не утоп;
застудился и слёг от недуга.
 
 
Продержали парнишку без малого год
за дверьми госпитальной палаты,
подлечили, надеясь на добрый исход…
Помирать отпустили до хаты.
 
 
Только смерти сказала хозяйка избы:
«Не отдам вслед за мужем сыночка!
Не нужны мне гробы, что растут, как грибы,
а нужна мне кедровая бочка».
 

2

 
Поляна красива:
полынь и крапива,
чабрец, зверобой и пустырник;
спорыш-бескорыстник
и тысячелистник,
седой, как черниговский лирник;
 
 
невесты-ромашки
с ватагою кашки,
что клевером в книгах зовётся;
душица и мята —
для сына и брата.
Живая вода – из колодца!
 

3

 
Кто открыл хуторянке способности трав?
Не её ли батьки́ с Поднепровья?
Иль орловка-свекровь, кошенину собрав,
речь вела о поправке здоровья?
 
 
Или сватья-чалдонка по долгу свойствá
рассказала о средстве старинном?..
В чистой бочке запáрила травы вдова —
воспари́ла надежда над сыном!
 
 
Вдалеке от больниц, в деревеньке лесной
я дивлюсь рукотворному чуду:
растворяет хворобу настой травяной,
изымает из тела остуду.
 
 
Ради сына, чью плоть истомила война,
долго травница кланялась лугу.
Ну а душу его отмолила она
в дальней церкви, одной на округу.
 

26–31 мая 2016

Земля́чки

 
Как много вместилось в неделю
и лет, и событий, и стран!
И снова льняную куделю
прядёт подмосковный туман.
Знакомый простор перед нами,
но каждый обыденный штрих
мы видим другими глазами —
вернее, глазами других.
 
 
Глазами девчонок-землячек,
которых почёл за ясырь
жестокий и сильный захватчик,
окинем российскую ширь,
пределы степной Украины,
края белорусской земли:
сквозь мёртвые рвы и руины
невольничьи шляхи прошли…
 
 
Спасители пленных славянок
невест увозили в Брюссель.
Но помнился им полустанок
за тридевять смежных земель,
и снились белёные хаты
в цветастых фламандских домах,
и красками были богаты
виденья сквозь слёзы впотьмах.
 
 
Стране ясноглазого Тиля,
дотоле неведомой им,
они патриотов растили,
но песням учили – своим.
Спасибо, чужая землица,
за то, что умела беречь
их стать, их открытые лица,
их вольную сельскую речь.
 

1987, 2016

Цвет на карте

 
Саксонская весна. Шестнадцатое марта.
Преддверие больших германских перемен.
И года не пройдёт, а северная карта
успеет полинять, как старый гобелен…
 
 
Мне вспомнились холмы и замки Будишина[9]9
  Будиши́н (нем. Баутцен) – город в Восточной Германии, культурный центр славянского народа лужичан.


[Закрыть],
несуетный уклад укромных площадей,
где серенький Трабант, бедняцкая машина,
сподручнее Тойот зажиточных людей.
 
 
Промозглая с утра весенняя погодка
ерошила вихры, трепала пиджаки.
И, угольным дымком попыхивая кротко,
глядели на меня, прищурясь, чердаки.
 
 
Я в лавку забегал в стремлении простецком
погреться у огня в железном камельке,
вымучивал вопрос на ломаном немецком,
чтоб выслушать ответ на русском языке.
 
 
На этих площадях ещё не позабыли
недальнее родство, двоюродную речь
и, может, потому от копоти и пыли
отеческую речь сумели уберечь.
 
 
…Когда грядущий век в деляческом азарте
по-новому скроит лоскут материка,
отыщется ли цвет на вылинявшей карте
для этого, душе родного, уголка?
 

Сентябрь – октябрь 1990

Вещи

1

 
В чулане жилья городского,
отвыкшие жить напоказ,
соседствуют шина с подковой,
с электроплитой – керогаз.
 
 
Со сбитой по обух литовкой —
обрезки сосновых досок,
с пропахшею клеем спецовкой —
сведённый косою брусок.
 
 
Какого уклада в предвестье
судьба вековая свела
кричащие краски предместья
и вещие знаки села?
 
 
…На месте фабричной слободки,
месившей столетнюю грязь,
за срок, небывало короткий,
бетонная башня взнеслась.
 
 
Покрыла по замыслу зодчих
ее величавая сень
четыре квартала рабочих
и дворики двух деревень.
 
 
Охочи до нового быта,
снесли по закутам жильцы
свои примуса и корыта,
свои чугуны и ставцы…
 

2

 
На каждый предмет обихода,
который на что-нибудь гож,
так быстро меняется мода,
что скоро в чулан не войдёшь.
 
 
И вот на семейном совете,
вчерашние куклы забыв,
заводят хозяйские дети
все тот же нехитрый мотив.
 
 
Что время спровадить на свалку
и ветхую плотничью снасть,
и сбитую косу, и прялку,
с годами отвыкшую прясть.
 
 
Устав от ребячьей докуки,
с детьми соглашается мать.
Но вновь опускаются руки,
не зная, с чего им начать.
 
 
В скоплении ржавых жестянок,
в тряпье и обрезках досок
то встретится батькин рубанок,
то сестрин мелькнёт туесок.
 
 
И старое тёткино сито.
И матушкины кружева…
Извечные мелочи быта,
которыми память жива.
 

1992

Сады

 
Есть ли что на свете краше
рукотворной красоты?
Вековое чудо наше —
монастырские сады!
 
 
Забредя в обитель, вдруг ты
видишь, глядючи окрест,
экзотические фрукты,
ягоды из южных мест.
 
 
В Соловках растят арбузы,
а в Сибири – виноград
и не видят в том обузы
инок Нил и брат Кондрат.
 
 
И крестом в нездешних кущах
светлый старец Иоанн
осеняет всех живущих
и усопших прихожан.
 
 
В этой жизни скоротечной
знатный был садовник он:
вертоград любви сердечной
в наших душах им взращён!
 
 
Не избыть земной заботы
у небесного крыльца:
садоводческой работы
много в Царствии Отца.
 
 
Что представлю, обмирая
от болезни, от беды?
Чудотворный образ рая —
монастырские сады.
 

Валаам – Соловки – Печоры

9–10 июня 2017, 3–4 апреля 2020

Хранители Нотр-Дам-де-Пари

 
Как стражники в бессменном карауле,
с высот собора, изо всех углов,
следят за мной замшелые гаргульи —
драконье войско, стая в сто голов.
 
 
И слышу я глухие их упрёки:
«Доколе слыть чудовищами нам?
Не монстры мы – всего лишь водостоки,
в сезон дождей спасающие храм».
 
 
Собор веками скапливал, как улей,
и воск утрат, и мёд удач людских.
Не страх живыми делает гаргулий,
а непохожесть каждой – на других…
 
 
Я прочь иду. Навстречу, вдоль ограды,
шагают автоматчики, храня
спокойствие Парижа; их отряды
тревожат, но и радуют меня.
 
 
От сырости вечерней сводит спину,
а весело! И верится, как встарь,
что выстоит собор. И я не сгину…
Ударь в колокола, горбун-звонарь!
 

Париж – Москва

12–18 октября 2016

Ад земной

 
Разумеется, Данте велик
и Вергилий, его проводник,
именит, но едва ль достоверно
описание Ада – Инферно,
чьи подземные гроты они
обошли в стародавние дни.
 
 
Там искусны мучения плоти:
там гневливые тонут в болоте,
а убийцы – в кипящей крови,
там Иуда и Брут – визави
с пожирающим их сатаною.
Ад питается плотью земною?
 
 
Но куда же уходит, греша,
христианка дурная – душа?
Разлучённая с миром греховным
подвергается мукам духовным,
обречённая вечно страдать
за отказ принимать благодать.
 
 
Послесмертие это и надо
обозначить под именем Ада.
А трясину кровавых болот,
где снедает нас ужас, как плод
поедают садовые слизни,
назовём преисподнею жизни…
 

28–29 февраля 2020

Шестая

И когда Он снял шестую печать…

произошло великое землетрясение,

и солнце стало мрачно как власяница,

и луна сделалась как кровь. И звезды небесные

пали на землю… И небо скрылось, свившись

как свиток…

И увидел я Ангела, сходящего с неба,

который имел ключ от бездны…

Отк. 6:12–14; 21:1

 
«Не думаю, что вправе писать об этой роте[10]10
  29 февраля – 1 марта 2000 г. 6-я рота 2-го батальона 104-го гвардейского парашютно-десантного полка 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии (Псковской) вела неравный бой с отрядом чеченских боевиков под Аргуном в Чечне, на рубеже Улус-Керт – Сельментаузен, удерживая высоту 776. В живых осталось только шесть бойцов…


[Закрыть]», —
по списку павших взором растерянным скользя,
вы скажете без фальши и всё-таки соврёте,
ведь совесть выше права, и промолчать нельзя…