Текст книги "Черчилль. Полная биография. «Я легко довольствуюсь самым лучшим»"

Автор книги: Анатолий Уткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Черчилль не верил, что немцы секретно строят дредноуты в обход официально принятых законов о флоте, и думал, что в 1912 году (“наиболее опасным году”, как уверяли адмиралы) у Великобритании еще будет значительное превосходство на море. Но им был признан факт того, чего в Англии не ощущали примерно 100 лет – возникновения угрозы национальной безопасности страны.

С какой целью Германия строит свой великий военно-морской флот? Может ли Британия спокойно смотреть на это строительство? Черчилль говорил, что Германия ошибается, видя в Англии пацифистское общество, не способное больше платить за свое мировое влияние. Агрессивная германская политика привела к тому, что три величайшие державы на земле оказались антагонизированными. Две из них – Франция и Россия – сомкнули свои ряды, чтобы выстоять против Германии на полях наземных сражений, а третья держава – Британия – не согласилась отдать лидерство в военно-морских вооружениях. Часто бывшие врагами и воевавшими между собой Британия, Россия и Франция ощутили общность судеб. У них появился общий противник, у них появились основания для сближения.

Фиксируя изменения в английской политике, канцлер германской империи Бетман-Гольвег записал в своем дневнике: “В 1909 году Англия твердо встала на сторону Франции и России, преследуя свою традиционную политику противостояния сильнейшей континентальной державе; реализация Германией военно-морской программы изменила направление английской политики… Англия стала видеть угрозу в укреплении германского флота и в нарушении статус-кво. Сильные слова были сказаны с обеих сторон. Атмосфера стала холодной и горизонт заполнили тучи недоверия”.

Продвигаясь к участию в главных делах государства, Черчилль открыто искал больших задач. Его административные возможности были уже продемонстрированы, но противники обвиняли его в неуравновешенности, ставили в вину “нестабильность”, что затрудняло допуск его к высшим должностям. И все же Черчилль нашел выход. Точнее, он нашел поклонника своего таланта, который стремительно занимал руководящее место в либеральной партии. В апреле 1908 года этот покровитель – Герберт Асквит сменил умирающего Кемпбелл-Баннермана на посту премьер-министра. Он поднялся на вершину английской политики, пройдя большую дорогу. Асквит,-полагает Ллойд Джордж, -”завоевал пост премьера исключительно благодаря блестящим талантам и большим заслугам. Ни один премьер-министр в истории за исключением Гладстона и Дизраэли не обладал более глубоким умом. У Асквита не было ни титула, ни богатства, которые могли бы ему помочь в его карьере.” Добавим, что Асквит был оптимистом по натуре, его знаменитая фраза “Подождите и вы убедитесь” отражала его уверенность в себе и оптимистический темперамент. Быстрый интеллект и способность убедительно сгруппировать свои мысли делали его эффективным политическим борцом.

Последовала общая перегруппировка, новое поколение вышло на политическую арену. Ллойд Джордж занял место Асквита – стал министром финансов, а Черчилль занял прежний пост своего уэльского друга, стал президентом Государственного совета по торговле. Этот пост не совсем нравился Черчиллю (ему ближе была внешняя и военная политика), но он стал министром и членом одного из наиболее блестящих британских правительств двадцатого века. Это правительство включало в себя Эдварда Грея как министра иностранных дел, Ричарда Холдейна (реформировавшего армию) как военного министра, Реджинальда Маккенна в качестве военно-морского министра, Джона Морли как главу министерства по делам Индии. Выделялся Холдейн, человек кипучей энергии и всегдашней благожелательности. Равно талантливый и как адвокат, и как деловой человек, признанный лучшим британским военным министром после Кардвелла. (Наступит критическое время и он организует британский экспедиционный корпус во Франции, сформирует территориальную армию, создаст кадетский корпус, разработает организацию генерального штаба).

Особенное место занял сэр Эдуард Грей. У него были большие поклонники (они-то и позволили ему занять в формировании внешней политики столь независимое место). У него были и критики. Один из них – Ллойд Джордж писал: “Его прекрасные манеры и сдержанность создавали впечатление “сильного, молчаливого человека”, того кто так нравился поколению, воспитанному на Карлейле с его культом героев… Люди подобные Грею, не имеют представления о тяжелом труде простых смертных. Они считают, что тяжелый труд – занятие не для них. Люди из этого класса, достигшие вершин славы подобно Пальмерстону, Рендольфу Черчиллю, Солсбери и Бальфуру бросились в требовавшую от них значительного труда политическую борьбу и пробили себе дорогу сами, нанося удары и получая их по пути к карьере; тем самым они закалили свой характер. Сэр Эдуард Грей занял положение генерала, не участвуя никогда в боях в качестве солдата; это плохая подготовка для подлинной опасности. Все было хорошо, пока мы имели дело со спокойными временами, и все, что оставалось делать Грею, было сохранение военного облика на парадах. Другое дело, когда ему пришлось столкнуться с величайшей и губительнейшей дипломатической борьбой между народами. Политические конфликты в карьере государственного деятеля являются столь же необходимым дисциплинирующим средством, как война для военного; они закаляют политика на случай опасности”.

Войдя в богатый талантами кабинет Асквита, Черчилль жил напряженной жизнью. Для релаксации он в поместье матери Солсбери-Холле устроил себе “небесный летний дом” на вершине огромного дерева. Теперь речи репетировались речи перед птицами и листвой. Его мать была первой в высшем обществе, купившей игрушку двадцатого века – автомобиль. Страна на глазах стала уменьшаться до величины двух-трехдневного переезда.

Переменив политическую окраску, Черчилль должен был изменить и место избрания в палату общин. Таковым в 1908 году стал округ Данди, опора шотландского либерализма. Впервые Черчилль близко знакомится с округом, где велика была доля рабочего класса.

Уинстон Черчилль пересек рубеж тридцати годов и логичным было ожидать от него женитьбы. Но в этом вопросе он не был так успешен, как во всех прочих своих начинаниях. Не будет несправедливостью сказать, что Черчилль не блистал в женском обществе. Он был способен писать романтические письма, но беседа “ни о чем” была его слабым местом. Трижды ему отказывали в руке.

Он был слишком сосредоточен на самом себе и неудивительно, что неудачи воспринимались им обостренно. Дочь премьера – Виолетта Асквит вспоминает об их первой встрече. “Долгое время он сидел погруженным в свои абстракции. Он повернулся, пристально посмотрел на меня и спросил, сколько мне лет . Я ответила, что девятнадцать. “А мне, – сказал он почти в отчаянии, – уже тридцать два”. После паузы он сказал задумчиво: “И все же я моложе любого министра, кто что – нибудь да значит”. А затем добавил яростно: “Проклятое безжалостное время! Мы прокляты, потому что не вечны. Каким ужасно коротким является отведенное нам время, в которое мы должны все вместить!” Виолетта вечером бросилась к отцу со словами, что впервые в жизни видела живого гения. Асквит хмыкнул: “Уинстон безусловно согласился бы с тобой”.

Черчилль размышлял о различиях между собой и братом – Джеком Черчиллем: “Он полная противоположность мне, он понимает женщин полностью, сразу же устанавливает с ними контакт, но он абсолютно зависим от женского влияния на мир и гармонию своего духа. В то же время я глуп и неловок в этом отношении и, соответственно, полагаясь лишь на себя, являюсь как бы самодостаточным. Столь разные пути ведут нас обоих к одинаковому результату, к одиночеству”.

На уик-энд той недели, когда он был назначен на свой министерский пост, Уинстон Черчилль отбыл в Солсбери-Холл. Одной из приглашенных была некая Клементина Хозьер, происходившая из семьи известного офицера армии. По воспоминаниям Клементины, когда Уинстон был ей представлен, “он не вымолвил ни слова. Он не пригласил меня на танец, не пригласил вместе отужинать. Я, конечно, многое слышала о нем, но ничего хорошего. Мне говорили, что он упрямый, всегда возражает и т.п. Но в данном случае он просто стоял и смотрел прямо на меня”.

Через четыре дня Черчилль пишет: “Я возвратился сюда на ночь и день, чтобы “поцеловать руку” и не отказать себе в этом волнующем часе удовольствия написать вам о том, как понравился мне наш долгий разговор в воскресенье и что за удовольствие было встретить девушку с такими интеллектуальными качествами, с таким большим запасом благородных чувств. Я надеюсь, что мы встретимся снова и узнаем друг друга лучше, и понравимся друг другу больше”.

Мать Черчилля размышляла в эти дни о том, кому сопутствует фортуна: “Сегодня на подъеме “естественные” джентльмены. Люди прощают им недостаток осведомленности в отношении правил поведения, которые, в конечном счете, являются лишь условностями, если человек, который идет своим путем, умен и имеет то, что французы превосходно определяют как “вежливость сердца”. Эта вежливость сердца была в данном случае услышана. В церкви Святой Маргариты Вестминстера 12 сентября 1908 года Черчилль сочетался браком с Клементиной Хозьер, ставшей на всю жизнь его верным и умным другом. Редкий случай в биографии человека, живущего политикой – их любовь пережила полвека самых разных испытаний. Как Черчилль написал много позднее : “Я женился и с тех пор жил счастливо”.

* * *

Социальные проблемы стали новым полем деятельности для Черчилля. Он вырос в иной Англии, он был огражден от эксплуатации, нищеты и сопровождающих ее бедствий. Но у него было воображение и ему претило пассивное отношение к любой проблеме. Два года в Совете по торговле не были пустой тратой времени. Черчилль не произвел социальной революции, но провел в парламенте серию актов по установлению минимальной заработной платы для неорганизованных в профсоюзы рабочих, по созданию системы страхования по безработице, которая охватывала более двух миллионов рабочих в строительстве и торговле, наиболее уязвимых в случаях экономического спада. В политике вперед устремились массовые профсоюзы. Им противодействовали консерваторы, опирающиеся на палату лордов. Черчилль потребовал “честной и равной для всех конституции”, создание которой будет возможно лишь тогда, когда “вето верхней палаты будет разбито вдребезги”. Потомок герцогов сражался против своего класса, уповая не на узкие привилегии класса, а на совокупную мощь и благосостояние страны.

* * *

На похоронах Эдуарда Седьмого в 1910 году в Лондоне собрался весь цвет западной аристократии, которая уже никогда не соберется вместе. Колоссальный венок привез кайзер Вильгельм Второй. Во главе траурной процессии за гробом вели любимую лошадь покойного короля и любимого пса Цезаря. За ними следовал новый король Георг У в маршальской форме, короли Норвегии, Греции, Испании, Дании, Бельгии, Португалии, царь болгарский, брат российского императора Михаил, эрцгерцог Фердинанд австрийский, наследник оттоманского престола, бывший президент США Т.Рузвельт. Никогда больше девять королей не соберутся вместе. “Закат Европы”, – скажет позднее Шпенглер. Черчилль был частью этого мира. По воспитанию и мироощущению он был врагом всех вариаций социалистических идей. Ультразападное, фаустовское видение мира оттеняло его отношением к коллективистским ценностям: “Социализм желает растоптать богатство. Либерализм стремиться ликвидировать бедность. Социализм желает сокрушить частные интересы – либерализм сохраняет их в единственном возможном виде, путем примирения их с общественным правом… Социализм атакует капитал, либерализм атакует монополию”.

Назначенный на один из важнейших постов в государстве – пост министра внутренних дел – Черчилль был озабочен тюремной реформой. (Этому способствовала виденная им пьеса Голсуорси “Справедливость”. Встреча с драматургом во многом определила его позицию в приобретавшем национальную важность вопросе). Общенациональный престиж Черчилля подвергся, однако, жестокому удару во время забастовки шахтеров в Тонипанди, когда он бросил против забастовщиков полицию и армейские подразделения. В 1911 году в ходе забастовки железнодорожников Черчилль мобилизовал 50 тысяч солдат, разместив их в стратегических пунктах железнодорожной системы страны. Офицерам был отдан приказ действовать исходя из военной целесообразности. Солдаты убили двух рабочих и будущий лейбористский премьер-министр Макдональд выступил с яростной критикой министра внутренних дел. Ллойд Джордж указал на ненужную драматизацию событий – он коснулся неистребимой черты характера Черчилля.

Черчилль подвергся разносу со стороны левой прессы. Его изображали беспринципным кавалерийским офицером, готовым вытащить саблю из ножен по любому поводу. Именно в эти годы пресса и часть политиков (как лейбористы, так и консерваторы) создали тот образ Черчилля, который мешал его возвышению на национальной арене в 30-е годы. В тени остались его административные и законодательные действия, такие как реформа мест заключения, введение системы штрафов вместо небольших сроков заключения.

Черчилль справедливо указывал, что рабочая молодежь жестоко наказывается за то, за что студенты Кембриджа и Оксфорда получают лишь легкое порицание. Было создано специальное законодательство для молодежи от шестнадцати до двадцати одного года. Но эти успехи были приглушены и не получали национального признания, в то время как явное (в случае, скажем, с ухудшением положения в Ирландии) отсутствие у Черчилля тактического искусства, недостаточная гибкость, излишняя горячность, стремление к искусственному драматизму были прискорбно оттенены. В глазах многих он стал не ответственным реформатором, а преисполненным горячности эгоцентриком, беспечным, бесшабашным, безответственным.

Но в глазах других он был растущей величиной национальной политики. Уже в 1908 году Э.Грей заметил, что “Уинстон очень скоро будет неспособен – ввиду особой активности своего ума – быть кем бы то ни было, кроме как премьер-министром”. Он считал Черчилля почти гением, но видел и слабое место: “Его беда в том, что фразы правят им, а не он фразами”.

В 1908-1913 годы крепнет его дружба с Ллойд Джорджем, великим политиком своего времени. Вместе они готовили программу борьбы с безработицей и другие социальные реформы. Благодаря Ллойд Джорджу Черчилль был принят и защищен в самых высоких советах Британской империи. В эти годы Черчилль говорил, что Ллойд Джордж “может заговорить птицу на ветке”. Происходило сближение с Эдуардом Греем. Если Ллойд Джордж был свидетелем Черчилля при заключении брака в 1908 году, то Грей стал крестным отцом его сына в 1911 году. Нередко после напряженного дня (особенно в период агадирского кризиса 1911 года) оба политика отправлялись в бассейн, где (по словам Грея) “он охлаждал свой темперамент, а я освежал свой дух”.

Недоброжелатели указывали на бюст Наполеона, поставленный Черчиллем на письменном столе. Возможно самый влиятельный член кабинета Асквита Морли сказал Черчиллю, что карьера Наполеона успехом не завершилось. Тот ответил, что перспектива завершить дни на Святой Елене его только воодушевляет.

* * *

Гарольд Макмиллан, младший современник Черчилля вспоминает об этом времени: “Большинство из нас, молодых людей в школах и университетах полагали, что и во внешней, и во внутренней политике мир еще долго будет идти по своей старой дороге. Мы были оптимистами и надеялись на постоянный прогресс в направлении реализации все более полного счастья человечества. Если даже мы испытывали скептицизм, тревожась по поводу проявлений германского шовинизма, никто из нас не имел ни малейшего представления о кошмарном мире, в который нам вскоре пришлось погрузиться”.

Последними придя к дележу колоний, экспансионисты в Германии постарались исправить эту “несправедливость”. Противясь закреплению французов в Марокко, Берлин в июле 1911 года послал канонерскую лодку в марокканский порт Агадир, что повлекло за собой целую цепь событий. Итальянцы, воспользовавшись взаимонейтрализацией Парижа и Берлина, захватили у турок Триполи. Это детонировало взрыв на Балканах среди противостоящих Турции стран. Последовали балканские войны 1912 – 1913 годов, увеличившие влияние Сербии. Мировая держава Австро-Венгрия начала опасаться усиления Сербии на Балканах. Союз России и Сербии создал в отношениях между Россией и Австро-Венгрией взрывоопасную обстановку. Германия не желала ослабления влияния Австро-Венгрии. В Берлине начали серьезно размышлять о насильственном разрешении конфликта.

События 1911 года оказали влияние и на Англию. Теперь, с высоты прошедшего века видно, как происходила трансформация взглядов крупнейших политиков британской политической арены, в частности, у двух самых молодых и талантливых – Дэвида Ллойд Джорджа и Уинстона Черчилля. В дни кризиса, вызванного агадирской провокацией немцев, Ллойд Джордж сказал банкирам Сити в Мэншн-Хаузе: “Если нам навяжут такое положение при котором мир может быть сохранен только лишь посредством ослабления позиций Британии, завоеванных в течении столетий героизмом и усилиями многих англичан, если интересы Англии окажутся затронутыми в жизненно важных сферах, как если бы она ничего не значила в общем совете наций, тогда я хочу сказать абсолютно определенно, что мир за такую цену стал бы нестерпимым унижением для столь великой страны, как наша”.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Черчилль. Полная биография. «Я легко довольствуюсь самым лучшим»"