Текст книги "Как СМЕРШ спас Москву. Герои тайной войны"

Автор книги: Анатолий Терещенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

* * *

В ночь с 23 на 24 октября 1943 года жители северо-западной окраины города Клин Калининской области (теперь Тверская) могли слышать гул одинокого самолета. Это был немецкий борт – «Юнкерс-88», с которого десантировался на парашюте неизвестный. После благополучного приземления он привел себя в порядок, переоделся и направился в город, где тут же был задержан воинским патрулем. Его доставили в горотдел НКГБ. Видя, что попался, он дал предварительные показания – назвал имя и фамилию и признался, что является агентом немецкой разведки по кличке «Гунн». При нем контрразведчики обнаружили: малогабаритную радиостанцию, фиктивные документы на имя Москвичева, удостоверение личности с отметкой о службе в должности помощника начальника АХО 4-й Ударной армии (УА), расчетные книжки, отпускное удостоверение на 10 суток в Москву, выписку из приказа по войскам 4-й УА о снятии судимости, пропуск на право беспрепятственного хождения по Москве, временные удостоверения о награждении медалями «За боевые заслуги» и «За отвагу», предписание об откомандировании в АХУ № 2 НКО СССР для дальнейшего прохождения службы, продовольственный аттестат и требование на перевозку по железной дороге.

Так как он являлся бывшим военнослужащим, довоенным уроженцем и жителем Москвы, его передали в распоряжение ГУКР СМЕРШ.

Начальник отделения 3-го отдела ГУКР СМЕРШ подполковник В.Я.Барышников с санкции руководства решил первым допросить его.

– Расскажите поподробнее, откуда вы и как попали к нам? – просверлил агента холодным взглядом Владимир Яковлевич.

«Гунн» назвал имя и фамилию, сообщил, что после окончания техникума работал, но попался на воровстве и был осужден. С началом войны был направлен искупать свою вину в штрафную роту. Потом попал в окружение, закончившееся пленением.

– Как и при каких обстоятельствах вы были завербованы немецкой разведкой? – последовал очередной вопрос.

– Находясь в лагере близ города Борисов, со мной несколько раз беседовал офицер. Ему я признался, что родом из Москвы, до войны был судим, воевал штрафником. Я понял, что мои параметры заинтересовали его. И вскоре он предложил мне пойти учиться в Борисовскую разведшколу. Я согласился, так как знал, что выпускников забрасывают в наш тыл и таким образом можно оказаться на родине и порвать с немцами, – пояснял Москвичев.

– А почему вы не пришли с повинной?

– Некогда было – сразу же задержали в Клину. Там я сразу же признался о своей принадлежности к агентуре противника и даже назвал кличку «Гунн», – робко и виновато отвечал германский агент.

– Ваша легенда?

– После 10 дней отдыха я должен довести до родственников, что устроился в АХУ, показав им соответствующий документ.

– Задание?

– Пробраться побыстрее в Москву, устроиться на работу и начать собирать разведывательные данные.

– Какого характера данные?

– О дислокации оборонных предприятий в Москве, сообщать о перемещении грузов по окружной железной дороге и их направлениях, установить формы пропусков и описать их, особенно на право хождения по столице во время воздушной тревоги и после 24.00 часов.

Контрразведчики знали, что в Борисове располагалась «Абверкоманда-103» (А-103) – позывной «Сатурн». До июля 1943 года действовала при немецкой группировке «Мите». В состав А-103 входили «абвергруппы 107, 108, 109, 110 и 113», а также Борисовская разведшкола.

Кстати, с 1942 по 1945 год в А-103 работал советский контрразведчик А.И.Козлов, которому удалось передать в Москву информацию о 127 агентах, подготовленных в этой разведшколе, и подробно осветить деятельность абверкоманды.

Но вернемся к «Гунну». На этой встрече он вкратце описал руководство Борисовской разведшколы, сообщил сведения и условности при организации радиосвязи с германской разведкой.

Перед сотрудниками СМЕРШа встал вопрос: можно ли доверять бывшему зэку?

Несмотря на внешне достигнутый контакт с Москвичевым, Барышников дал команду оперработнику, ведущему дело «Гунна», – глубже разобраться с его личностью. Требовалось драгоценное время. И оно было качественно использовано. Агенту «Гунну» поверили.

А теперь замаячила новая проблема – чем объяснить «Сатурну» почти месячное молчание. Решили инсценировать бракоразводный процесс с женой Москвичева. Именно под названием «Развод» и вошла эта радиоигра в историю советской военной контрразведки.

18 ноября из парка «Сокольники» в центр ушла первая радиограмма:

«Сатурн. Прошу извинить, что не связывался. Устраивал личные дела. Дома неприятности – жена вышла замуж. Восстанавливаю другие связи, приступаю работать. Гунн».

Пришедшая шифровка из «Сатурна» была исполнена в несколько назидательном тоне, даже с упреком, что «вы уже более месяца там»… «ожидаем вашей работы»… «все силы нужно бросить для победы над жидо-большевиками. Новая Россия ожидает этого…»

Абакумов В.С. торопил Барышникова:

– Активнее действуйте, Владимир Яковлевич, молчанка «Гунна» не в нашу пользу, надо разворачивать «Развод» в сторону вызова курьера и засыпать «Сатурн» дезой.

В «Сатурн» полетела шифровка. В ней была просьба:

«Господин капитан, вы были правы. Обстановка показала, одному работать трудно. Направьте москвича Громова Михаила, который не выговаривает букву «Р», раньше он был согласен со мной ехать. Парень надежный, знает город и имеет связи. Гунн». ( Громов – это псевдоним.  – Авт.)

С учетом обиды, немцев решили «удовлетворить» направлением якобы собранной «Гунном» разведывательной информации. В очередных двух шифровках СМЕРШ от имени агента по согласованию с Генштабом, в частности с начальником Разведупра ГШ генерал-лейтенантом Ф.Ф.Кузнецовым, выдал «ценные» материалы. В первой радиограмме речь шла о знакомстве с сотрудницей Наркомата внешней торговли. Она якобы рассказала о прибытии из Ирана четырех эшелонов с иностранным оборудованием для нужд оборонной промышленности.

Во второй шифровке была уже «конкретика» о воинских перевозках по Московской окружной железной дороге:

«Несколько раз был на окружной желдороге в Ростокино. В обе стороны идут смешанные эшелоны. 13, 15, 18, 20, 22 декабря видел 69 танков КВ, 35 – Т-34, до 500 автомашин, 3 бронемашины, 31 крупное и до 100 мелких орудий. Кроме этого, до 30 эшелонов: лесом, углем, дровами, торфом, фуражом, санями. Наблюдал по 3–4 часа в день».

В середине января сорок четвертого года «Гунн» «удовлетворил» интерес «Сатурна» о пропускном режиме в Москве, обрисовав его действия. Оперативники прекрасно понимали, что интерес представляет не то, что дарит жизнь, а то, чего от нее требуют. Барышников часто говорил своим подчиненным – как бы пустячно ни было начатое вами дело, но, коль скоро вы уже взялись за него, доводите его до совершенства. Абверовцы получили то, что хотели, чем интересовались, что, в конце концов, требовали. Военные контрразведчики довели это дело до совершенства. И как результат – соответствующая реакция противника.

В очередной шифровке «Сатурн» высоко оценил «старания» агента, признался, что полностью доверяет ему и соглашается с предложением об отправке напарника:

«Ваши последние сообщения хороши. Продолжайте таким образом. В окрестностях Москвы формируются десантные войска, постарайтесь рассмотреть количество и назначение. Напарник согласился и готовится. Привет. Капитан».

Во исполнение поставленной задачи оперативниками была подготовлена и направлена абверовцам выгодная для наших войск дезинформация. А чуть позже переданы от имени «Гунна» якобы собранные им сведения о новых пропусках в Москве, о поставках по ленд-лизу от американцев самолетов, о 13-й авиадесантной бригаде, расположенной в Щелкове и ее скорой отправке на фронт.

Немцы в ответных двух радиотелеграммах сообщили о месте встречи с напарником, а потом и времени встречи. Контрразведчиками было принято решение, так как курьер знает в лицо агента, послать на встречу «Гунна», а потом отвести его на конспиративную квартиру. Во избежание всяких неприятных неожиданностей за местом встречи было установлено плотное негласное наблюдение.

31 марта 1944 года курьер Громов был задержан. Из его показаний было установлено, что он уроженец Москвы, в армию призван в марте 1942 года. За кражу продуктов в марте 1943 года был направлен в штрафную роту 64-й стрелковой дивизии 50-й армии. 6 июля 1943 года в районе Думиничи попал в плен, потом стандарт для таких, как он, – лагерь и разведшкола.

29 марта его выбросили на парашюте в районе станции Александров Ярославской железной дороги с заданием пробраться в Москву, встретиться на станции метро Северного вокзала с агентом-радистом «Гунном» и вручить ему 250 000 рублей, питание для рации, обмундирование, а затем вместе с «Гунном» он должен был продолжить работать на немцев.

Легко было на бумаге, но забыли про овраги. При задержании у Громова было изъято только 100 000 рублей, пистолет «ТТ», фиктивные документы на имя Федорова Михаила Михайловича и Первикова Михаила Константиновича. Питания для рации, 60 000 рублей и обмундирования у Громова не оказалось, так как эти вещи находились в чемодане, который при приземлении оторвался и не был найден.

4 апреля противнику сообщили:

«Напарник прибыл благополучно. Встретились 31 марта вечером. Деньги и документы доставил, чемодан потерял, два дня искал, не нашел, густой лес. На поиски думаем выехать оба. Шлем привет».

Через несколько дней отправили очередную шифровку:

«Были на месте приземления, чемодан не нашли, выпавший снег занес все следы. Потеря батарей очень беспокоит. В продаже их нет. Старых хватит ненадолго. Сколько выслали денег? Я получил 190 тысяч».

Ответ из Абвера пришел на следующий день:

«Денежная сумма правильная. Еще 60 тысяч рублей находились в чемодане. Привет».

В дальнейшем по ходу «игры» перед «Абверкомандой-103» прикрывались не только боевые действия на советско-германском фронте, но и направление главного удара союзников по антигитлеровской коалиции в рамках весенне-летней кампании «Оверлорд». Легендировались добытые сведения от офицера-моряка, знакомого Громова, о готовящихся якобы советско-британских наступательных операциях в Северной Норвегии.

В это время готовилась операция «Багратион» по освобождению Белоруссии. Заместитель начальника Генштаба генерал-полковник А.И.Антонов представил на утверждение И.В.Сталину ее план. Предполагалось, что успешное выполнение его позволит нашим войскам не только освободить белорусские земли, но и выйти на побережье Балтийского моря к границам Восточной Пруссии, рассечь войска группы армий «Центр» и создать предпосылки для ударов по германским войскам в Прибалтике. Операция готовилась в глубокой тайне – немногие знали о ее содержании. Абакумов знал, поэтому совместно с Антоновым они через радиоточку «Гунна» и ряд других стали нагнетать дезинформацию о якобы готовящейся грандиозной операции на южном фланге советско-германского фронта. Таким образом, противника постепенно вводили в глубокое заблуждение. Он клюнул и начал перебрасывать войска из Белоруссии в южные районы.

29 мая агенты передали в «Сатурн»:

«Последние пять дней по несколько часов в Ростокино наблюдали за движением по окружной железной дороге. Видели: бронепоезд, 144 разных орудий, 127 тяжелых и средних танков. 181 эшелон с боеприпасами и 25 эшелонов с разным грузом».

Ответ разведцентра начинался с вопроса: куда направляются эшелоны? Агенты, естественно, отвечали – на юг! 6 июня 1944 года началась высадка союзников на северо-западном побережье Франции в Нормандии.

С целью закрепления у противника авторитета «Гунна» в «Сатурн» была отправлена информация о приобретении агентом дачи и открытии им слесарной мастерской в Москве. Абверовцы расценили такие действия своего агента как расширение его разведывательных возможностей. Смершевцы через него же – «Гунна», в свою очередь, запросили у противника денег и радистку. Для показа роста работоспособности агентурной группы контрразведчики отправили несколько шифровок с «хорошо причесанной» туфтой.

22 июня 1944 года:

«Знакомый из Щелкова сообщил, что парашютно-десантная бригада № 13 на прошлой неделе переброшена под Ленинград».

11 июля 1944 года:

«Знакомая Громова рассказала, что парашютно-десантные бригады №№ 19 и 20, находившиеся в Дмитровке, переброшены куда-то на юг».

А тем временем в полную силу включились наши войска в Белорусскую наступательную операцию «Багратион», проходившую с 23 июня по 29 августа 1944 года. За счет ослабления пассивных участков фронта было создано решающее превосходство в силах и средствах на направлениях главных ударов. Командование группы армий «Центр» не ожидало такого напора. В обороне противника образовались огромные бреши, в которые двинулись советские танковые и кавалерийские соединения. В разгроме гитлеровских войск в Белоруссии большую роль сыграли партизаны. Свою лепту в эту «промежуточную» победу внесли и сотрудники СМЕРШа.

К осени «Сатурн» созрел для направления «Гунну» и его напарнику двух курьеров – Холостова и Воронова соответственно в форме капитана и старшего лейтенанта. Они были задержаны военным патрулем на Белорусском вокзале и препровождены в ГУКР СМЕРШ. Это были опытные немецкие шпионы, награжденные за свои вылазки через линию фронта в тыл наших войск боевыми наградами рейха.

У задержанных изъяли 300 000 рублей, ордена Красного Знамени и Красной Звезды, золотое кольцо, золотую брошь, питание для рации, фиктивные документы, 218 чистых бланков с угловыми штампами и гербовыми печатями частей и соединений Красной Армии.

Естественно, Лубянка сообщила о прибытии курьеров и поблагодарила «Сатурн»:

«Господин капитан, помощь получили, сердечно благодарим за работу и внимание… Курьеры выехали сегодня…»

Если бы узнал начальник «Сатурна» капитан Фурман, что его опытные агенты поехали не на задание в глубь России, а отконвоированы во внутреннюю тюрьму Лубянки, наверняка бы застрелился.

Но руководство «Абверкоманды-103» продолжало верить группе «Гунна». Так, 5 января 1945 года была принята такая шифровка:

«Вы оба награждены наградами «За храбрость» второй степени серебром и повышены в звании. Поздравляю вас и желаю дальнейших успехов. Старайтесь во что бы то ни стало установить крупную связь при железных дорогах, промышленности и армии. С приветом, капитан».

Последнюю шифровку ГУКР СМЕРШ отправил в «Сатурн» 15 марта 1945 года с сетованием на плохую связь. Ответа уже не получили – фронт приближался к Берлину.

Всего за период радиоигры противнику было передано 69 радиограмм, получено – 23.

Генерал-лейтенант Абакумов В.С. лично ходатайствовал перед руководством советского правительства о прекращении по делу Москвичева следствия и награждении перевербованного агента немецкой разведки. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 июля 1944 года он был награжден орденом Красной Звезды. Громов получил 15 лет ИТР, а два агента «Сатурна» – Холостов и Воронов – решением Особого совещания при НКВД СССР приговорены к ВМН – расстрелу.

* * *

Об одной малоизвестной радиоигре под кодовым названием «Бандура», организатором которой был начальник управления КР СМЕРШ 2-го Прибалтийского фронта, в последующем руководитель факультета во время моей учебы в ВШ КГБ СССР генерал-лейтенант Н.И.Железников, и пойдет речь в этом повествовании.

Ранней весной 1944 года советской военной контрразведкой в Ленинском районе Калининской области была задержана группа агентов Абвера с радиостанцией. Радист сразу же согласился работать на нового «хозяина».

Сразу после приземления радист, дабы успокоить немцев, вышел на связь с центром и сообщил о благополучном приземлении группы. Через несколько дней он вновь отправил шифровку, в которой особо подчеркнул надежность документов «прикрытия» – «документы дважды проверяли – они выдержали проверку. Просим выслать оставшийся груз…»

Противник оказался дисциплинированным – через два дня с самолета в обусловленном районе было выброшено 4 тюка с продовольствием, запасными батареями для радиостанции и взрывчаткой. Продовольствие они раздали сельчанам, остальное передали военным контрразведчикам…

Радиоигра «Бандура» велась силами Управления КР СМЕРШ 2-го Прибалтийского фронта. Курировал от ГУКР СМЕРШ агентурно-оперативные мероприятия по игре заместитель В.С.Абакумова генерал-лейтенант Бабич Исай Яковлевич.

Просматривая почту, Абакумов ознакомился с документом, адресованным ему лично. В нем говорилось:

...

Сов. секретно

«Начальнику Главного Управления контрразведки Наркомата обороны СМЕРШ, Комиссару Государственной безопасности 2-го ранга

тов. Абакумову.

В ночь со 2 на 3 марта с.г. в Ленинском районе Калининской области с самолета противника была выброшена группа парашютистов в количестве 4 человек. Выброшенные диверсанты 5 марта явились в деревню Ганино, где заявили, что являются вражескими агентами.

Бойцами наблюдательного поста 32-го отдельного батальона внешнего наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) 5 марта с.г. парашютисты были задержаны, обезврежены и переданы в отдел СМЕРШ 2-го корпуса ПВО.

Задержанными оказались:

1. старший группы диверсантов Михайлов Н.Е., кличка «Волков»,

2. радист группы Платонов Н.В., кличка «Веселов»,

3. разведчики-диверсанты Партыко М.Г. и Виноградов И.Г.

Для связи с немцами агенты имели портативную коротковолновую дуплексную радиостанцию радиусом действия в 300 километров и питание к ней на один месяц при условии работы до 30–40 минут в сутки. Для шифровки радиограмм имеется цифровой лозунг – 29411, 35892, 14863, 26049.

Ключ составляется из двух групп (пяти произвольных чисел). Например, первая группа 35280, вторая составляется из остальных цифр до десяти по порядку – 14679. Шифрокод состоит из русского алфавита с набором чисел: А-3, Б-34, В-4, Г-24, Д-27, Ж-17… На случай провала установлен сигнал ЩБИ и три знака вопроса.

Допросом арестованных установлено, что они в конце февраля окончили школу диверсантов в местечке Вяцати (Латвийская ССР). Школа зашифрована под воинскую часть «Фельдпост № 24». В ночь на 3 марта группа была переброшена с Рижского аэродрома на советскую территорию с задачей организовать диверсионные формирования из скрывающихся дезертиров Красной Армии, местного населения, враждебно настроенного к советской власти, и через них совершать диверсионные акты на участках железных дорог Великие Луки – Торопец – Андреаполь – Торжок – Калинин, а также обстреливать автотранспорт на шоссейных дорогах этих же участков. Вербовка в составе диверсионных групп должна производиться путем подкупа деньгами, продуктами питания, табаком, водкой и прочим.

По показаниям старшего группы Михайлова установлено, что перед вылетом в Советский Союз немцы рекомендовали ему в проведении работы опираться на местное население деревень Базуево, Тимошкино, Васьково Ленинского района Калининской области, так как, по заявлению противника, жители этих деревень лояльно относятся к немцам, там оставлено на оседание много их людей. Конкретных фамилий немцы не называли.

Следствием установлено, что после приземления в советском тылу группа вышла по радио на связь со своим центром. 4 марта по своей инициативе диверсанты вызвали в район своей дислокации немецкий самолет, с которого было сброшено дополнительное питание и вооружение. Задержанные парашютисты со всем имуществом, деньгами и следственным материалом нами переданы в отдел контрразведки СМЕРШ 2-го Прибалтийского фронта для оперативного использования.

Начальник отдела контрразведки СМЕРШ Северного фронта ПВО полковник Локтев. 13 марта 1944 года.

Абакумов прочитал документ с интересом, хотя уже знал, что его подчиненные активно подключились к разработке этих пришельцев с неба. Вообще за время работы в органах он научился различать за скромным набором привычных слуху понятий, определений, терминов оперативных донесений детали разработанной противником стратегии и выстраивания своих контрмер. Этот материал заинтересовал его своей перспективой дальнейшего развития.

Он нажал кнопку на столе. Вошел адъютант.

– Бабича ко мне.

Через пять минут, коротко постучав, в кабинет вошел генерал-лейтенант.

– Добрый день, Виктор Семенович.

– Здравствуй, Исай Яковлевич. – Хозяин кабинета вышел из-за стола и пожал руку подчиненному, предложил присесть. – Вы уже начали работать с парашютистами из Калининской области?

– Да, Железников доложил, что радист под нашим контролем уже передал первую радиограмму в центр, – ответил Бабич.

– А как с ответом? Немцы ничего не заподозрили?

– Нет, ответ пришел. Они даже извинились за неточно сброшенный груз.

– Нашли?

– Да, лежал в полкилометра от места приземления парашютистов.

– Что там?

– Взрывчатка, запасное питание для рации – батареи, продукты, боеприпасы.

– Какие планы?

– Поиграем… Железников направил свои соображения. Будем просить у немцев подкрепления: денег, оружия, курьеров.

– Вытягивайте агентуру, пусть людей шлют. Оружие и продукты тоже пригодятся, – улыбнулся Абакумов.

– Четверка уже назвала более тридцати своих однокурсников по разведшколе.

– Какие документы прикрытия у них были? Меня интересует качество. – Виктор Семенович прищурил глаза и внимательно посмотрел на заместителя.

– Воинские удостоверения высшего класса подделки. Патруль не обнаружит изъянов. Делали мастера высокого класса. По данным нашей зафронтовой агентуры, абверовцы отыскивают среди военнопленных красноармейцев художников-графиков, граверов, резчиков и прочих специалистов и направляют их в специальные лаборатории, занимающиеся изготовлением фальшивых документов, наград, печатей для агентуры, – докладывал генерал-лейтенант.

– Говорите, добротные документы… А что заставило хорошо экипированную группу сдаться? – Виктор Семенович снова внимательно посмотрел на подчиненного.

– У меня тоже возникал этот вопрос, но когда ознакомился с материалами допросов, понял, – мужики перешли логично обоснованно: кончается война не в пользу немцев, они не уголовники, не дезертиры. Да и выбросили их не совсем точно. Может, выйди они к другим деревням, и повели бы себя по-другому.

– Это вы про какие деревни?

– Базуево… Тимошкино… Васьково…

– Там в сорок первом году были немцы, – напомнил Абакумов. – Могли оставить агентуру.

– В этих селах скрывались дезертиры, сбитые в банды. Эту мразь мы вычистили после ухода немцев.

– Но могли не всю, – заметил Абакумов.

– По лесам, может, и бродят…