Текст книги "Следствие с ведьмой на подхвате (СИ)"

Автор книги: Анатолий Старов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

По вокзалу объявили об отправлении поезда. Елизавета при-жала сына к груди и осыпала поцелуями. Венедикт покорно пере-носил ласки мамы, косясь по сторонам – никто на них внимания не обращает?

Отправляясь в свое первое самостоятельное путешествие, Ве-недикт тщательно изучил маршрут своего движения. Сделать это, впрочем, было совсем не сложно, нужно было просто выучить не-сколько остановок, которые делал поезд, прежде чем прибудет на нужную станцию.

Всю дорогу Венедикт просидел на своей полке, читая прихва-ченный из дома очередной детектив. Впервые попав в поезд один, без взрослых, он очень стеснялся достать из чемодана провиант, что положила заботливая мама и поесть. Так и проехал он всю дорогу, подкрепляясь иногда печеньем.

Доброжелательные соседи по купе, узнав, что юноша едет один, приглашали его разделить с ними нехитрую дорожную еду, но Венедикт решительно отказался, сославшись, что дома он плотно поел, а ехать до его станции совсем недалеко. Вскоре соседи ос-тавили юношу в покое, и он с увлечением занялся расследованием очередного книжного преступления.

Когда еще было светло, он иногда отрывался от книги и смот-рел в окно на пролетающий мимо пейзаж. Но вскоре за окном стало темно, и смотреть стало совсем не интересно. Лишь иногда вдали виднелись огоньки окутанных тьмой деревень.

Соседи начали готовиться ко сну, и Венедикт был вынужден выйти в коридор и пристроиться на откидной скамейке. Так он и просидел на ней всю оставшуюся дорогу.

Поезд подъезжал к Орловску поздно ночью. К назначенному времени прибытия, когда послышался негромкий шелест тормозных колодок и поезд стал заметно снижать скорость, Венедикт взял свой чемодан и направился в тамбур. Проходя мимо купе проводника, он постучал и попросил заспанного проводника открыть дверь. Тот долго бурчал недовольный, что его разбудили среди ночи. Венедикт с усмешкой смотрел, как проводник долго шарил по карманам, разыскивая запропастившиеся куда-то ключи. Наконец он их нашел, лежащими на столе под смятой газетой. Бормоча недовольно что-то под нос, зашаркал в тапочках на босу ногу в тамбур. Когда поезд затормозил у вокзала, проводник открыл дверь. В тамбур ворвался свежий и, по ночному, прохладный воздух.

На платформе, плохо освещенной несколькими тусклыми лампочками, металась бабушка Анастасия в поисках прибывшего внука. В стороне, прислонившись к давно некрашеной, обшарпан-ной, стене вокзала, стоял дед Павел и спокойно курил папиросу. Спрыгнув с тамбура, Венедикт оказался в объятиях бабушки. Только он освободился от объятий бабушки, как попал в руки деда. Дед приподнял его руками и расцеловал, тыкаясь ему в лицо небритой щекой. От деда пахло табаком, свежескошенной травой и массой совсем уж незнакомых запахов.

– Внучек, – пророкотал он басом, – вырос-то ты как. Совсем юношей стал. Потяжелел ты, однако, братец. Я тебя едва от земли оторвал. Как доехал-то, нормально? – и не дожидаясь ответа внука, повер-нулся к стоящей рядом жене, – Анастасия, поехали домой, поздно уж, – берясь за чемодан Венедикта, закончил он. – Юноше пора на боковую.

В деревню добирались на старом, грохочущем на разбитой проселочной дороге, дедовом "Москвиче". Дед почти всю дорогу молчал, внимательно вглядываясь в тускло освещаемую фарами дорогу, а бабушка с неподдельным интересом расспрашивала Ве-недикта о родителях, о делах в школе.

– Могли бы и приехать твои родители, проведать стариков, – нару-шил молчание дед, вклинившись в их разговор и круто закладывая руль, чтобы не влететь в очередную ухабину. – Совсем забыли ста-риков, уж лет семь как не приезжали. Ты у нас был, когда поперек лавки еще помещался, а сейчас вон какой вымахал. Еще пару го-дочков и меня догонишь.

– Ладно тебе, старый, – перебила его бабушка. – Людям сейчас не до нас. Видишь, времена-то какие настали. Не поработаешь – жить не на что будет.

Дед что-то негромко пробурчал, но грохот заглушил его слова. Он очередной раз резко крутанул баранку.

– Вот дорога, язви ее в душу, – возмущенно прохрипел он. – И ведь не сделают эту треклятую дорогу, пока кто-нибудь не разобьется на ней.

Он что-то еще пробормотал, но из-за шума ничего не было слышно. Прошло немало времени этого испытания нервов людей и прочности машины, пока не выехали на хорошую асфальтированную дорогу. Дед увеличил скорость, и вскоре показались редкие огни спящей в столь поздний час деревни. Павел плавно притормозил и съехал с трассы на деревенскую дорогу. Еще несколько минут беспрестанной болтанки и фары осветили ворота дома. Не заглушая двигатель, дед вышел из машины, распахнул ворота и она, урча, вползла во двор. Из будки выскочила огромная лохматая собака и, гавкнув для острастки, принялась прыгать вокруг хозяина. Когда из машины вылез Венедикт, собака насторожилась, замерла и насто-роженно посмотрела на незнакомца.

– Рекс, это свой!

Словно поняв слова хозяина, пес дружелюбно завилял хвостом и, подняв голову, хрипло гавкнул несколько раз. Посчитав свою миссию охранника вполне выполненной он, гремя цепью, от-правился в будку. Высунув из лаза голову, внимательно смотрел на суматоху во дворе.

Дед загремел ключами, открывая дверь дома. Он исчез в тем-ном проломе, и через мгновение яркая электрическая лампочка вспыхнула над крыльцом.

– Входи, внучек, в дом, – бабушка подтолкнула в спину замешкав-шегося Венедикта.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

С волнением Венедикт вошел в этот старый дом. Ведь в нем родилась и провела свое детство его мама.

– Проходи внук, смелее, – с пафосом проговорил дед. – Ведь это дом твоих предков, это и твой дом Венедикт. Вот нарожаешь детей и будешь их к нам на лето привозить в деревню, на свежий воздух, молочко, творожок...

– Перестань, Паша, притомлять ребенка. Если ты еще не заметил, на улице глубокая ночь и ребенку нужно давно спать. Завтра будешь выступать, болтун старый. Грохочет тут своим басом на всю дерев-ню. Правильно я говорю, Венечка? – бабушка ласково прижала его к груди и поцеловала в макушку. – Пойдем, я покажу тебе комнату, где ты будешь жить. Ой, да что это я старая? – всполошилась не-ожиданно Анастасия, – Ты, поди, голоден, внученек?

– Нет, спасибо, бабушка, я не хочу есть.

– Тогда ладно. Может ты и прав, скоро светать начнет, а там уж зав-тракать будет пора. Пойди пока отдохни.

Бабушка провела его в небольшую, но очень уютную комнату.

– Веня, это комната твоей мамы. Здесь она спала, занималась. Про-жила здесь, пока десятилетку не закончила. А уж как поступила в институт, так и закончилось ее житье здесь. – Анастасия горестно вздохнула. – Ой, да что это я со своими разговорами к тебе пристаю. Ложись, давай, поспи. Завтра все посмотришь. Я тебе уже постелила. Туалет ты знаешь где. Все, спокойной ночи, ангел ты мой. Храни тебя Господь, – бабушка поцеловала внука в щеку и неслышно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Венедикт выключил свет и лег на кровать. Мягкая перина и большая пуховая подушка ласково взяли его в свои объятия. Через мгновение, утомленный переездом и встречей, юноша заснул.

Утром Венедикт проснулся от негромкого разговора, донося-щегося сквозь прикрытую в комнату дверь. Он встал с постели, сладко потянулся, разминая слегка затекшие мышцы, и толкнул дверь. Она охотно поддалась его усилиям. Он стоял посреди боль-шой комнаты и с интересом разглядывал обстановку комнаты. Ему было все в новинку – и старый дубовый трехстворчатый шкаф с красивыми резными дверцами, и потемневший от времени буфет, где была выставлена парадная посуда, и множество фотографий, развешанных по стенам. На них были изображены какие-то борода-тые мужчины и красивые дамы в длинных платьях. А рядом висели современные фотографии, на которых были и его родители, и сам он в разные годы жизни.

– Венечка, ты уже встал? – отвлек его от рассматривания голос ба-бушки. – Как тебе спалось на новом месте?

Венедикт обернулся на голос. В дверях кухни стояла баба Настя, в старом, выцветшем на ярком летнем солнце халате в круп-ный красный горошек, подпоясанная фартуком.

– Доброе утро, внучек. Это не мы с дедом тебя разбудили своими разговорами?

– Нет, бабуля, доброе утро. Я уже выспался.

– Ну и, слава Богу! Иди, умывайся, да завтракать будем. А ты фото-графии рассматривал? – бабушка подошла к нему. – Вот на этих старых фотографиях твои прабабушка и прадедушка. Это родители деда твоего. От моих родителей, к сожалению, и фотографии не ос-талось. Им не до фотографирования было. Времена были тяжелые. Ну, а на этих – ты всех знаешь, – бабушка кивнула на современные снимки. – Здесь и ты есть, и родители твои. Они, хоть и не балуют нас посещением, но фотографии присылают и письма пишут регулярно, дай Бог им здоровья. По фотографии я тебя сразу и узнала, когда нынче встречали тебя с поезда. Ну, пошли завтракать, голодный, поди?

Когда Венедикт, умытый и тщательно причесанный, вошел в кухню, у него от удивления даже челюсть отвисла. На столе стоял завтрак, состоящий из сковороды жаренной на вкуснейшем дере-венском подсолнечном масле картошки, огромной миски нарезанных крупными кусками помидоров, огурцов и репчатого лука, щедро посыпанных свежесобранными укропом и петрушкой. Посреди стола стояла огромная тарелка с тончайшими блинами, прикрытыми эмалированной крышкой, а рядом примостились две солидного вида крынки со сметаной и сливочным маслом. Такого изобилия в своем доме на завтрак он никогда не видел.

Дед уже сидел за столом и задумчиво поглядывал на жену. Увидев внука, встрепенулся, заулыбался радостно.

– Веня, садись завтракать, внучек. Я уже заждался тебя. Вы город-ские любите поспать. В деревне мы рано встаем. Нам хозяйство не дозволяет долго в постели валяться. Э... жена, – Павел вопроси-тельно взглянул на Анастасию, – а в честь прибытия к нам на отдых внука мне не положено к завтраку?.. Ну, сама понимаешь, чего.

Бабушка недовольно покосилась на мужа.

– И, с какого-такого события ты хочешь напиться, да еще с утра по-раньше? – проворчала она.

– Почему напиться? В кои века внук приехал к нам в гости, а мы встречаем его на сухую! – воспротивился дед.

– Ой, да хоть залейся этой...– в сердцах сказала бабушка и с испугом покосилась на Венедикта.

Дед Паша, услышав вымученное разрешение жены, с готовно-стью опустил руку и, как хороший иллюзионист, через мгновение поднял ее уже с темно-зеленой стеклянной бутылкой. Он поставил ее на стол и с сомнением взглянул на внука.

– Тебе сколько годов-то? – поинтересовался он.

– Четырнадцать скоро будет, – с готовностью ответил Венедикт.

– Да, ты что, дед?! Сам пей, сколько хочешь, но мальца не смей спаивать, – даже подпрыгнув на табуретке, возмутилась бабушка. – Ишь, чего удумал, старый! – грозно проговорила она. И тут же резко сменив тон и громкость, ласково проговорила: – Ешь, внучек, ешь. Не слушай этого старого дурака. Совсем на старости лет из ума выжил, – покрепчавшим голосом заключила она, испепеляюще взглянув на мужа.

Дед Паша неодобрительно покачал головой, услышав тираду жены, но промолчал, сдержавшись по причине приезда долгождан-ного внука. Он налил себе граненый стакан мутноватой жидкости и медленно, смакуя, выпил.

Венедикт, полуоткрыв рот, и бабушка внимательно наблюдали, как с каждым глотком двигался на мощной шее деда кадык.

– Алкоголик законченный, – не удержалась от комментария бабушка, – И куда она в тебя только лезет?

Выпив последний глоток, крякнул от удовольствия и, подцепив вилкой из миски большой кусок помидора с прилипшим ломтем репчатого лука, зажевал им выпитое, благостно на всех поглядывая.

– Внука бы постеснялся, паразит. Какой пример мальчонке подаешь?

Венедикт, не удержавшись, прыснул в кулак. Анастасия него-дующим взглядом смотрела на мужа, но дед, мужественно вынес взгляд жены и проигнорировав ее слова, налил себе второй стакан.

Бабушка, наложив в тарелку жареной картошки, пододвинула ее к внуку.

* * *

После необычно плотного завтрака, Бабушка принялась мыть посуду, а внук с дедом отправились осматривать большое хозяйство. Венедикт с интересом выслушивал комментарии деда о каждом животном, имеемом в большом загоне. А животных было много. Здесь были и корова, задумчиво жующая жвачку в ожидании, когда ее выгонят на пастбище, и несколько жирных свиней, жизнерадостно хрюкающих в большом теплом свинарнике, и кролики в огромной клетке, бодро уничтожающие брошенную им траву.

По двору гордо разгуливало небольшое стадо гусей. Увидев постороннего, они раскрыли огромные крылья, наклонили низко головы на длинной гибкой шее и угрожающе зашипели, словно змеи. Дед поднял с земли хворостину и отогнал их от внука. Гуси, рассерженно гогоча, недовольно крутя головами на вертикально стоящей длинной шее, неохотно отправились в дальний угол двора.

Из курятника доносилось озабоченное кудахтанье кур. Пока они стояли у загораживающей сетки, разноцветный красавец петух вывел свой гарем курей на волю. Он подозрительно покосился на Венедикта, грозно заклокотал и, разогнавшись, подпрыгнул высоко и ударился грудью в сеть. Юноша с опаской отскочил от сетки по-дальше.

– Ну, ты! – грозно прикрикнул дед, – никто не покушается на твой гарем. Сатрап, язви твою душу. Допрыгаешься у меня до похлебки.

Петух, проигнорировав угрозу деда, злобным взглядом прово-дил отходящих от сетки деда и внука.

Дед повел внука в огород. Большие плантации были отведены под помидоры, баклажаны, сладкий перец, и еще какие-то культуры, названия которых Венедикт даже не знал. А потом начались посадки уже подросшей высоченной кукурузы, подсолнечника. Они шли и шли, казалось, по бесконечному огороду пока не уткнулись в полосу непролазного кустарника, за которым виднелась широкая, полноводная река, что весело несла свои воды среди живописных берегов, щедро поросших живописными деревьями, что словно нарисованные склонили кроны над водами, любуясь своими отражениями.

Венедикт невольно залюбовался этим чудным видом истинно русской природы средней полосы России. Налюбовавшись в мол-чании, Венедикт повернулся к молчаливо стоящему Павлу.

– Дед, а что это за строение? – Венедикт махнул рукой в сторону старого, почерневшего от времени дома, стоящего недалеко от бе-рега реки у самой границы зарослей.

– А! Это наш старый дом. Его еще мой прадед построил. Раньше-то как было? Водопровода не было, а пить что-то надо, да и скотину поить, и огород поливать. Да куда ж без воды-то? Вот и строили дома у реки, поближе к воде. Это потом уж стали расширяться, дома новые понастроили. Вот и мы построились, давно уже. А этот дом мы давно забросили, вот и стоит. Все руки не доходят разобрать его. И проход к реке весь зарос. Да он нам и не нужен вовсе. У нас теперь водопровод. Чего-чего, а воды нам хватает.

– А что там, в том доме? – поинтересовался Венедикт.

– Да что там может быть доброго-то? Рухлядь всякая старая. Я, при-знаться, так давно не заглядывал туда, что уже все и позабыл.

– А можно мне посмотреть, что там?– заглядывая в глаза деда, спро-сил Венедикт.

– Дак, почему же нельзя? Смотри в свое удовольствие. Ты только того... не перецарапайся там... и не сломай себе чего-нибудь. А то мне бабка голову оторвет, – заволновался дед.

– Ладно, дедуля. Я аккуратно, – успокоил его юноша.

– Вот и ладно, полюбопытствуй. А я пошел тогда, надо хлев попра-вить. Крыша слегка прохудилась, в дождь кое-где подкапывает, надо бы ее перекрыть, – пояснил он.

– Я совсем ненадолго задержусь. Посмотрю только и домой, помо-гать тебе крышу ремонтировать.

– Это хорошо, что поможешь. Столько дел по хозяйству, на все рук не никак хватает, – дед сокрушенно махнул рукой и спешно напра-вился по тропинке к своему дому.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда дед удалился на значительное расстояние, Венедикт, ухватившись за металлическую скобу, выполняющую когда-то, в лучшие для себя времена, роль дверной ручки, потянул на себя дверь. Старые, заржавевшие петли заскрипели и очень неохотно поддались усилиям юноши. Упершись в землю, Венедикт с трудом распахнул ее настежь.

С трепетом вошел он в этот старый дом. Сколько поколений его предков прожили в нем. Здесь когда-то звучали голоса людей, бурлили нешуточные страсти. А сейчас здесь царило запустение, дом выглядел сиротливо, жалостливо. У Венедикта даже тоскливо сжалось сердце.

Войдя в дом, он с любопытством огляделся. Его окутал запах пыли, от которого у Венедикта начали подрагивать ноздри и не-произвольно скривились губы – сухо и кисло пахло пылью, крыси-ными экскрементами и еще чем-то совершенно незнакомым.

У самой двери на полу, покрытом толстым слоем мусора, стояло огромное запыленное зеркало в массивной деревянной раме, покрытой замысловатой резьбой. Венедикт, мельком взглянув на него, отвернулся. Зеркало его не заинтересовало, ему хотелось найти чего-нибудь более интересное. Он внимательно всмотрелся в ца-ривший полумрак. Давно немытые небольшие окна очень неохотно пропускали свет в комнату.

В доме было несколько комнат. Комната, в которой сейчас стоял Венедикт, была, судя по всему, самой большой. Вдалеке были видны слепые провалы дверей, ведущих в другие комнаты. Венедикт решил сначала осмотреть эту комнату. А уж потом, если хватит времени, проверить и другие.

Он медленно пошел посреди огромной комнаты, чтобы в по-лумраке случайно не наткнуться на что-нибудь, чтобы ненароком не потревожить огромных жирных пауков, раскинувших свои сети между старыми, сломанными стульями, какими-то коробками с не-известно каким скарбом. Сети были густо усеяны высохшими тру-пами насекомых, имеющих неосторожность попасть паукам на обед.

В доме стояла полная тишина, ничего не было слышно, кроме его собственного учащенного дыхания, да где-то одиноко жужжала муха, вероятно попавшая в одну из построенных пауками ловушек..

Неожиданно его слух уловил тихий шорох. Он в испуге от-прыгнул, когда увидел, как на середину комнаты медленно выползла огромная жирная крыса. Она взглянула на оторопевшего юношу красненькими глазками, отвернулась равнодушно, и, сев посреди комнаты на задние лапы, начала тщательно мыть мордочку, смешно обтирая ее лапками. Так же не торопясь, тщательно вылизала живот.

Венедикт как завороженный стоял неподвижно, с любопытст-вом наблюдая за ее действиями. В городе при всем своем желании такого не увидишь, чтобы вот так запросто совершенно дикая крыса на твоих глазах спокойно приводила себя в порядок. Наконец, крыса умылась и, бросив на него презрительный взгляд, медленно побрела куда-то под груду мусора, таща за собой длинный голый хвост.

Венедикт зашевелился, разминая тело после долгого оцепене-ния. Постоял недолго, вновь переживая волнение от этой неожи-данной встречи, и осторожно ступая по скрипучим полам дома, от-правился дальше. Он быстро окинул взглядом кучи хлама, надеясь найти что-нибудь интересное. Его внимание привлек торчащий из кучи мусора кусок трубы. Что-то было необычное в нем.

Он потянул его на себя и к своей неописуемой радости увидел, что это не обычная труба, а ствол старой ржавой винтовки. Венедикт вытащил весь ствол и очень огорчился, увидев, что деревянный приклад отсутствовал, не было и затвора. Он заворожено смотрел на кусок ржавого железа. Этот кусок сейчас был бесполезен, а несколько десятков лет назад это было грозное оружие. И сколько жизней, возможно, унесло оно? Страшно представить.

Венедикт был так увлечен рассматриванием найденного со-кровища, что совсем не обратил внимания на негромкий шорох, раздавшийся за его спиной. Юноша не видел, как затуманилось старое, запыленное зеркало, и из него, слегка согнувшись, мягко ступая, в старый дом шагнула девушка. Встав напротив двери, она заслонила собой свет. Заметив, что в комнате значительно потем-нело, Венедикт почувствовал присутствие постороннего человека в помещении. Он резко обернулся и увидел у дверей стройную де-вушку, приблизительно одного с ним возраста.

– Ты кто и как тебя как зовут? – быстро оправившись от неожиданной встречи, спросил юноша.

– Я девушка, – усмехнувшись, приятным голосом сказала незнакомка, – а зовут меня Василисой, а тебя?

– Меня Венедиктом. Ты как здесь очутилась? – поинтересовался юноша.

– Я шла по берегу реки и увидела открытую дверь. Я здесь часто гуляю, но первый раз вижу, что кто-то открыл этот старый дом. Мне стало интересно, кто это залез в этот давно заброшенный дом? Я смотрю, одет ты не по-нашему, деревенскому. Ты приехал из го-рода?

– Да. Я приехал на каникулы к бабушке и дедушке. А ты здесь жи-вешь?

Венедикту показалось, что девушка смутилась. Может ему только так показалось.

– Да, я местная, деревенская, – спустя секундную паузу, ответила Василиса.

Венедикт с сожалением посмотрел на свою неожиданную на-ходку, огорченно вздохнул и положил ствол винтовки на кучу му-сора, решив, что рассмотрит ее подробно позднее, когда будет здесь один, без свидетелей.

Они вышли из дома, и Венедикт смог при дневном свете рас-смотреть свою новую знакомую. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Длинный цветастый сарафан безуспешно скрывал все достоинства стройной девичьей фигуры. Длинные черные волосы свободно спускались ниже плеч, почти до пояса. Необычно ярко зеленые глаза смотрели на Венедикта пытливо и с некоторой на-стороженностью.

Когда он встретился с ней взглядом, ему стало не по себе. Если бы его спросили, почему, он бы не ответил. Но в душе его расцвели светлые чувства ожидания чего-то волнующего, нового, еще неизведанного им.

– Венедикт, ты не хочешь прогуляться по окрестностям деревни? – нарушила возникшую паузу Василиса. – Я тебе показала бы наши достопримечательности. Места у нас очень красивые. Здесь замеча-тельно и зимой и летом.

– Я очень хочу, но сейчас у меня совсем нет времени, мне нужно идти домой. Я обещал помочь дедушке отремонтировать хлев. Давай встретимся позднее? Скажем вечером, часов в восемь?

– Ты найдешь меня в конце улицы, когда освободишься. Можешь прийти и раньше. Я всегда свободна.

– Хорошо, до встречи. – Венедикт приветственно взмахнул рукой и, не оглядываясь, побежал помогать деду ремонтировать крышу хле-ва.

После ужина Венедикт, предупредив бабушку, что пойдет прогуляться по деревне, впервые за время пребывания в деревне вышел со двора на улицу.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Улица была по-деревенски широкой. Вдоль заборов шли ши-рокие тротуары. Тротуары были обустроены в зависимости от дос-татка его хозяина. У хозяев зажиточных они были залиты бетоном, у тех, кто победнее, выложены кирпичом. А у совсем уж бедных, просто чисто выметенная хорошо утрамбованная земля. А между тротуаром и проезжей дорогой тянулись широкие палисадники, ко-торые хозяева использовали по своему усмотрению. Кто сажал овощи, кто цветы выращивал. А некоторые использовали их для разведения плодовых деревьев. Были и такие, кто не использовал палисадники для хозяйственных нужд, полностью отдав самой природе право распоряжаться землей по своему усмотрению. И природа сполна использовала предоставленную возможность, раз-местив там густые заросли кустарника, украсив их частыми посад-ками лиственных деревьев.

Венедикт не прошел и половины улицы, как навстречу ему вышли со двора трое местных ребят. Возраста они были приблизи-тельно такого же, как и он. Венедикт спокойно отнесся к появлению местных ребят, а вот аборигены, увидев его, весьма возбудились. Один из них, видимо предводитель небольшой компании, засунув руки глубоко в карманы, сплюнул смачно на тротуар и вразвалочку направился к Венедикту. Тот остановился и спокойно стал поджидать парня.

– Эй, ты, городской, может, дашь закурить? – процедил парень сквозь стиснутые зубы. Его серые глаза зло сузились, превратившись в узкие щелочки. Светлые, окончательно выгоревшие на солнце, брови грозно сошлись на переносице. Все его лицо, щедро украшенное веснушками, выражало решимость разобраться, не отлагая, с приезжим пижоном. Он подошел вплотную к Венедикту, и резко сделал движение правого плеча вперед.

– Извини, не курю, – ответил Венедикт, легко увернувшись от толчка.

Парень деланно удивленно взглянул на Венедикта.

– Ты чего еще и не куришь? Ребята, – он обернулся к своим дружкам, – представляете, а городской фраер еще и не курит. Давайте проверим, что у него в карманах? Может, и сигареты найдем?

Венедикт усмехнулся. Надо же! Первый раз вышел на улицу и встретился с местной шпаной. За свое здоровье и, тем более, за жизнь он не переживал. На тренировках он и с большим количеством успешно справлялся. Но не хотелось бы драться с местными ребятами, да еще в первые дни пребывания на родине мамы.

– Ребята, давайте не будем драться. Драки я не боюсь, но мне со-вершенно не хочется вас бить, – доброжелательным голосом прого-ворил Венедикт, внимательно наблюдая за реакцией аборигенов.

Один из стоящих в стороне парней, высокий, грузный малый, не вняв предложению приезжего нахала о мирном сосуществовании, отодвинул предводителя, и пошел косолапо на Венедикта, широко размахивая руками. Замахнувшись кулаком, парень сделал шаг вперед, намереваясь от души врезать этому самонадеянному наглецу по скуле.

Струкачев, легко уклонившись от удара, перехватил летящую на него руку и сделал такое молниеносное движение, что никто даже не успел ничего заметить. Невольные зрители только увидели взлетевшее вверх тело, нелепо размахивающее руками и ногами.

Парень с утробным звуком упал на тротуар, подняв тучу пыли. Прошло несколько томительных мгновений, в течение которых трое юношей смотрели на поверженного верзилу, пока парень за-шевелился и неуклюже стал подниматься с земли, весь перемазанный грязью, с прилипшими к одежде травинками и окурками. Он, сплюнул в злобе. Его темно карие глаза засверкали в бешенстве, начали наливаться кровью и сузились в щелочки. Полные губы сжались плотно, превратившись в тонкую полоску.

Он не спеша закатал рукава выцветшей на солнце футболки и, издав хриплый боевой клич, надо полагать, для поднятия своего морального духа, бросился, было, снова в бой, но предводитель ок-ликнул его грозно и тот неожиданно подчинился, слегка прихрамы-вая, неохотно отошел в сторону. Не спуская с Венедикта глаз, в ко-торых полыхал огонь неудовлетворенного мщения, начал небрежно отряхивать одежду, бурча недовольно что-то себе под нос.

– Ты чего, спортсмен что ли? – вполне мирным голосом спросил предводитель, поворачиваясь к Венедикту.

– Да так, занимаюсь немного, – усмехаясь, сказал Венедикт, с инте-ресом рассматривая ребят.

– Так бы и сказал, – недовольно пробормотал верзила. – А то сразу драться, – изрек он, подходя.

– Я вас предупредил, что драться со мной не стоит.

Предводитель протянул руку Венедикту.

– Будем считать, что мы познакомились. Это так, проверка на вши-вость. Ритуал у нас такой. Меня зовут Витька, верзилу, который пытался с тобой драться – Сашкой. А третьего тоже зовут Сашкой. Чтобы их не путать, мы зовем его Саша Архангельский.

– Меня зовут Венедикт. А почему Архангельский? Это его фамилия? – поинтересовался юноша.

– Да нет. Он приехал к нам в деревню на каникулы из Архангельска. Кличка это его, одним словом. Он у нас уже не первый год отдыхает, – Виктор усмехнулся. – Сашка уже практически своим стал, деревенским. А ты что, недавно к нам приехал? Я что-то не видел тебя раньше.

– Да, я вчера только приехал на каникулы к своим родственникам, но уже успел познакомиться с местной девушкой, – не сдержавшись, похвастался Венедикт.

– С какой девушкой? – заинтересовался Сашка, уже приведший себя в относительный порядок и теперь стоявший рядом и внимательно слушавший беседу новых знакомых.

– Ее зовут Василисой, она красивая, достаточно высокая, почти с меня ростом, стройная, у нее черные длинные волосы и пронзи-тельные зеленые глаза.

Ребята вопросительно переглянулись.

– Венедикт, ты ничего не путаешь? – поинтересовался Виктор. – У нас в деревне мы всех местных девчонок знаем. Среди них нет описанной тобой девушки. Может она приезжая?

– Не знаю, – Венедикт недоуменно пожал плечами. – Она сказала, что местная. Я как раз сейчас иду к ней на свидание.

Парни сально захихикали.

– Смотри, чтобы после твоего свидания тебе жениться на ней не пришлось.

– Не придется, – задумчиво произнес Венедикт, которого стала не-отступно одолевать мысль, почему девушка сказала ему неправду.

– Ладно, Венедикт, иди на свидание. Мы еще встретимся с тобой. На рыбалку сходим, в футбол погоняем, – произнес Виктор, протягивая руку для прощания.

– С удовольствием схожу с вами на рыбалку. Я еще ни разу не ловил рыбу. Да и футбол погоняю с удовольствием.

– Ну, вот и прекрасно! Давай, беги на свиданку. До встречи.

Венедикт, попрощавшись с новыми друзьями, отправился дальше, искать Василису. Он прошел до самой реки, но так ее и не встретил. Постояв у реки около часа, полюбовавшись вечерним за-катом и основательно продрогнув от вечерней свежести, исходящей из сонной реки, Венедикт, немного разочарованный несостоявшимся свиданием, легкой трусцой побежал домой, так и не дождавшись, девушки.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Венедикт, слегка запыхавшись, вбежал в дом. Бабушка была на кухне. Ее лицо было недовольным долгим отсутствием внука, но глаза, щедро окруженные сеточкой старческих морщинок, выдавали радость и гордость за своего внука. Бабушка поставила чайник на плиту и, строго глядя на внука, попросила позвать деда на ужин.

Они сидели за большим столом, ели вкусные щи, приготов-ленные в большой русской печи, которая стояла в летней кухне.

– Паша, – ты не знаешь, куда делось зеркало из нашей комнаты? – наливая компот из сухофруктов в стаканы, обратилась бабушка к мужу.

Дед ошеломленно смотрел на жену.

– Какое зеркало, Анастасия? – отставляя пустую тарелку, спросил он.

– Какое, какое, – недовольно заворчала бабушка, – а то, ты не знаешь, какое? У нас что, зеркал много? У нас всего одно и есть. То, что висело в нашей комнате.

– Ваше пропавшее зеркало достаточно большое и у него массивная деревянная резная рама, правильно? – вмешался Венедикт в разговор.

Бабушка и дедушка с удивлением посмотрели на внука.

– Правильно. А где ты его видел? Ты же еще не был у нас в комнате, – спросила бабушка.

– Я видел описанное мною зеркало в старом доме, куда я заходил ненадолго с разрешения дедушки, – ответил Венедикт.

Бабушка с неудовольствием взглянула на мужа.

– Но этого не может быть, – пробормотал дед, не понимая, что про-изошло и не обращая внимания на неудовольствие жены. – Оно же висит у нас в комнате уже много лет.

– Паша, сходи и посмотри, если внук говорит, значит, так оно и есть, – голосом, не терпящем возражения, сказала Анастасия. – Может действительно зеркало стоит в старом доме? Но я ничего не могу понять. Ведь утром зеркало висело в нашей комнате. Я перед ним причесывалась. Не сошла же я с ума? Дед, ты сегодня утром видел зеркало?