Текст книги "Крым 1941. Битва за перешейки"
Автор книги: Анатолий Юновидов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Из Крыма также эвакуировали около 700 тысяч голов скота, 2/3 из которых перегнали через Перекоп на Мариуполь и Донецк, а оставшихся переправили через Керченский пролив на Кубань. А вот эвакуация тракторного парка кончилась полной неудачей, хотя была начата абсолютно своевременно.
Около четырех тысяч тракторов было сосредоточено в Керчи для эвакуации их на Кубань. Но достаточного количества транспорта для их переправы найти так и не удалось.
В самом Крыму эвакуация предприятий была начата в июле, после того как противник вошел в район Херсон – Николаев. По решению Совета по эвакуации были вывезены Керченский металлургический завод им. Войкова, четыре симферопольских консервных завода и кожевенный завод, а также судоремонтные заводы из Керчи и Севастополя. Эти предприятия, а также сельскохозяйственный и медицинский институты удалось эвакуировать с их коллективами.
19 августа Совет по эвакуации распорядился вывезти из Крыма 85 тысяч рабочих и служащих вместе с их семьями. Около 35 тысяч планировалось вывезти по железной дороге, а остальных пароходами.
Совнарком Крыма был уже давно готов к такому решению и тут же обратился в комитет с просьбой организовать в Симферополе эвакопункт первого класса для эвакуации по железной дороге и эвакопункты второго класса для эвакуации водным путем в Севастополе, Евпатории, Феодосии и Керчи. 26 августа разрешение было получено. За два последующих месяца из Крыма было эвакуировано более 225 тысяч человек. Последнее решение об эвакуации было принято уже после прорыва Ишуньских позиций, 29 октября.
Впрочем, все это не помешало Крымскому обкому 10 сентября с шумом и помпой объявить о начале осенней посевной кампании. В силу складывающейся обстановки она не могла иметь никакой практической ценности и носила явно пропагандистский характер, что, впрочем, откровенно признавалось в информационных сообщениях, отправлявшихся из Крыма в ЦК ВКП(б). «Днями Крым приступает к севу. Решение обкома партии о проведении осеннего сева подняло боевой дух не только трудящихся деревни, но и городов, и бойцов воинских частей, расположенных в Крыму, укрепило политико-моральное состояние». Урожай, посеянный Крымским обкомом для подъема «политико-морального состояния», как нетрудно догадаться, достался немцам.
Еще одну авантюру, также очевидно направленную на подъем морального духа, обком затеял с эвакуацией партактива. Особенностью Крымской эвакуации было то, что ее собирались осуществить не в полном объеме. Крымский обком, с подачи командования 51-й армии, а позже и войск Крыма, долгое время надеялся на то, что немцев удастся не пустить хотя бы в горную часть Крыма.
Часть актива партийных и советских органов была первоначально эвакуирована из степного Крыма в район Алушты, куда было завезено около 200 тысяч тонн муки и большое количество иного продовольствия, а также предметов первой необходимости.
От кого исходила инициатива сосредоточить партхозактив в горном Крыму, неизвестно, но последствия такого решения оказались трагическими. 51-я армия отошла к Ак-Монайским позициям, Приморская – на Севастополь, и немцы почти с ходу ворвались в горную часть Крыма. Выбраться из нее удалось немногим. Более 5 тысяч коммунистов, то есть более четверти партийной организации полуострова, погибли и пропали без вести, не успев добраться до эвакопунктов. Еще три тысячи человек были вынуждены остаться на оккупированной территории. Около тысячи человек ушли в партизанские отряды. Примерно 7 тысячам удалось выбраться с полуострова самостоятельно.
Смена приоритетов (17 июля – 13 августа)
15 июля 1941 г. вышла директива № 00356 Ставки ВК «О строительстве оборонительных рубежей». 4-й пункт директивы предусматривал: «для прикрытия Черноморского побережья и недопущения десантных высадок построить полевые позиции в местах вероятных высадок десантов противника:
а) в районе Одессы на фронте Акембат, раз. Дальник, Люстдорф, Фонтанка, Сычевка, Аджиаска, Очаков, Покровка (на полуострове), Свободный Порт, Кларовка;
б) на Крымском полуострове в районе Евпатория, Николаевка, Севастополь, Балаклава, Батилиман, м. Кикехеиз, Ялта, Гурзуф, Алушта, Кучук-Узень, Капсихор, Судак, м. Меганом, Феодосия;
в) на Крымском перешейке в районе Скадовск, Перекоп, Сергеевка, Н[ово]-Дмитриевка, Геническ».
Персональная ответственность за возведение рубежей на Крымском перешейке и на побережье Крымского полуострова возлагалась на командира 9-го стрелкового корпуса. Строительство рубежей предписывалось начать немедленно и закончить не позднее 30 июля 1941 г. (ЦАМО РФ, ф. 48а, оп. 3408, д. 4, д. 43–45). В жизнь эта директива была проведена лишь частично, причем строительство укреплений на перешейке шло с наибольшими задержками.
По-прежнему продолжалось совершенствование противодесантной обороны, которую уже развернули и в районе перешейков. Теперь корпус (при живейшем одобрении командования флота, постоянно обнаруживавшего очередные намерения противника высадить десант в Крыму) занимался обеспечением морских секторов Перекопских, Чонгарских позиций и Арабатской стрелки. Там создавалась система инженерных заграждений, а позднее стали строиться пулеметные и артиллерийские ДОТы. Позднее к оборонительным работам были привлечены и флотские инженеры.
17 июля положение войск на Южном фронте резко ухудшилось. Части 9-й армии оставили Кишинев, а 19 июля начали отход за Днестр. После этого командование войсками Крыма впервые проявило интерес к Перекопскому перешейку.
Командующий войсками генерал-лейтенант Батов в сопровождении командира 106-й СД полковника Первушина выехал на Перекопский перешеек. Посещение Перекопа произвело на командиров неприятное впечатление. В ровной степи, без каких-либо естественных укрытий, ничто не защищало даже от огня стрелкового оружия. Как сказал Батову впервые увидевший местность полковник Первушин, «если тут придется воевать, солдату приткнуться негде».
Перекопский перешеек, соединяющий Крым с материком, имеет ширину от 8 до 23 километров при длине около 30 километров. Тут проходят шоссейная дорога к Каховской переправе через Днепр и железная дорога Джанкой – Херсон. Самое узкое место находится на севере, у деревни Перекоп, где еще в старину перешеек был перегорожен так называемым турецким, или Перекопским, валом – старинной земляной насыпью. Несколько южнее его расположен небольшой поселок Армянск. На юге перешеек достигает 15 километров в ширину, и здесь находятся пять довольно крупных озер. Дефиле между ними получило название Ишуньских позиций – по имени близлежащей деревни. С востока Перекоп омывает Сиваш, с запада – Каркинитский и Перекопский заливы Черного моря. Как и на севере Крыма, местность здесь равнинная. Она трудна для наступающих войск, но для ее обороны все равно были нужны укрепления.
Из укреплений же на Перекопе командующему удалось обнаружить только турецкий вал, старую крепость Ор-Калу и старые белогвардейские окопы, возведенные оборонявшимися здесь в 1920 году войсками Врангеля.
Командующий пришел к выводу, что для уверенной обороны Перекопа необходимы как минимум три линии обороны: в районе турецкого вала, вторая линия обороны и тыловой рубеж в районе Ишуни. Как вспоминал позднее сам Батов, «о степи за Ишунью мы пока не решались и думать из-за недостатка сил».
Планировалось усилить Перекопский вал противотанковыми препятствиями, а также превратить в опорный пункт совхоз «Червоный Чабан», находившийся несколько впереди. Второй рубеж, который решено было оборудовать на линии Будановка – Филатовка, должен был пока состоять только из траншей и окопов; также решено было начать укреплять район Ишуньского Пятиозёрья.
Первый вариант плана инженерного обеспечения обороны Крыма, разрабатывавшийся начальником инженерной службы 9-го ОСК подполковником Аболяевым в соответствии с полученными указаниями Ставки, был закончен только 27 июля 1941 г.
Командующий войсками Южного фронта генерал армии Тюленев своей директивой отклонил представленный план. В соответствии с требованием Ставки ВГК командование фронтом предложило вести инженерную подготовку с учетом вероятности изолированной обороны Крыма, снова сделав упор на защиту высадочных районов. Предложенный Батовым вариант защиты полуострова был признан недостаточным и предусматривающим лишь противопехотную оборону Крыма в виде слабых и разрозненных отдельных оборонительных пунктов, без учета танковых атак, артиллерийских ударов и ударов авиации.
При этом особое внимание командованием фронта все-таки обращалось на укрепление северного рубежа полуострова: Перекоп – Геническ, который был признан слабо подготовленным.
Для руководства работами разрешалось сформировать одно управление военно-полевого строительства, привлечь с помощью республиканских властей инженерно-технический состав, местное население, транспорт и материальные ресурсы.
В начале августа 1941 г. новый план обороны Крыма был утвержден. Он предусматривал строительство двух полос обороны на севере – Перекопской и Чонгарской, а на юге – Ишуньской. Северная позиция рассматривалась как основная. На ее укрепление были направлены все усилия военных и гражданских руководителей республики.
Однако генерал-лейтенант Батов полагал, что и новый план обороны не соответствует возможностям обороняющих Крым войск, и счел нужным 4 августа подать Тюленеву «докладную записку по вопросам организации обороны Крыма».
В записке командир 9-го ОСК обращал внимание командующего фронтом на то, что «последняя обстановка, складывающаяся в настоящее время на фронте, ставит вопрос организации обороны Крыма как изолированной обороны».
В такой ситуации сил, выделенных для обороны полуострова, становилось явно недостаточно для выполнения поставленных Ставкой задач, так как «расчет инженерных работ с учетом упорной и активной обороны перешейков силами не менее двух дивизий построен на четыре стрелковые дивизии, которые образуют круговую оборону полуострова».
Вместо необходимых при подобной оборонительной тактике шести стрелковых дивизий Батов имел в своем распоряжении всего две и одну кавалерийскую, которая была «сформирована по особым штатам сокращенного состава» и состояла из трех кавполков общей численностью 3000 сабель, а также одного бронедивизиона плавающих танков Т-40.
Командир корпуса справедливо полагал, что имеющиеся в его распоряжении войска «полностью задачу по обороне Крыма не решат как активную оборону, а будут представлять отдельные мелкие группы прикрытия, растянутые по всему побережью на широком фронте, и то только на вероятных направлениях».
Батов высказывался примерно как и Жуков: он тоже считал, что «широкие равнинные пространства Крыма представляют собой хорошие аэродромы для высадки парашютных десантов пр[отивника в массовом к[оличест]ве на всей его территории, а это также требует значительного количества войск для обеспечения всего этого пространства».
Для борьбы с десантами на местах были сформированы 33 истребительных батальона. Два полка 48-й КД, сменившей после начала войны 32-ю, должны были играть роль подвижной ударной группы. Третий полк дивизии обеспечивал стратегически важный Чонгарский мост и район Джанкоя, являвшегося крупным железнодорожным узлом.
Кроме аэродромов потенциальных, к которым была отнесена вся степная часть Крыма, на полуострове имелись еще 35 аэродромов настоящих. Из них только четверть охранялась хорошо вооруженными и обученными специальными караульными авиачастями, остальные находились под наблюдением все тех же истребительных батальонов, что не обеспечивало должного уровня охраны.
Большие расстояния мешали войскам прикрытия быстро добраться до любой точки полуострова, где мог высадиться десант. Правда, высаживаться в голой степи значительным силам противника не имело смысла, так как их там было легко обнаружить, окружить и уничтожить.
Однако командование корпуса, действуя в духе жестких требований Ставки, не считало такую возможность маловероятной.
Для быстрой ликвидации любого высадившегося десанта «хотя бы до полка», по расчетам Батова, требовалась подвижная механизированная группа или кавдивизия обычного штата с танковым полком.
Симферополь, являясь «центром управления и базой снабжения Крымского полуострова», почти не имел зенитной артиллерии. Такая же ситуация была и в Джанкое. Для прикрытия этих объектов требовалось не меньше двух зенитных дивизионов.
В первой декаде августа оборонительные работы в районе перешейков наконец начались. Правда, сил для организации этаких работ в распоряжении командования войсками Крыма имелось пока не много. 9-й корпус не располагал органами и частями оборонительного строительства. Поэтому основная тяжесть работ по инженерной подготовке полуострова к обороне легла на плечи местных руководителей, которые уже успели поучаствовать и в противодесантной обороне полуострова.
Еще 7 июля 1941 г. крымские обком партии и Совет народных комиссаров издали директиву, где потребовали от руководителей Крыма развернуть по всей территории оборонительное строительство. В директиве говорилось: «Обком ВКП(б) и СНК Крымской АССР считают необходимым, в соответствии с задачами, поставленными Государственным комитетом обороны, немедленно привести в оборонное состояние все города, рабочие поселки, села, колхозы, совхозы, промышленные предприятия силами и средствами местного населения. Вокруг городов и крупных населенных пунктов создать пояса инженерных укреплений (окопы, препятствия против пехоты и танков)».
Из ресурсов народного хозяйства Крыма для строительства и установки проволочных заграждений было выделено 500 тыс. кольев, 1406 т колючей и 534 т гладкой проволоки. Для строительства огневых точек было предоставлено 3866 куб. м лесоматериалов и 108 т цемента.
После утверждения планов оборонительного строительства Керченский горком партии направил на Перекоп группу инженеров для установки противотанковых заграждений.
На Керченском металлургическом комбинате им. Войкова в спешном порядке было организовано массовое производство двухметровых стальных надолбов, которые устанавливались в специально отрытых траншеях на северной позиции и заливались бетоном.
На строительстве укреплений было задействовано около 40 тысяч жителей Крыма, в основном женщин и подростков.
В оборудовании оборонительных позиций на перешейке оказало помощь и командование главной базы флота. Группа минёров главстаршины Мосякина, используя выделенные базой морские мины, минировала Сиваш и Перекоп. Обладающие большой мощностью мины вместе со специально подготовленными фугасами оснащались электродетонаторами и устройствами проводного подрыва, после чего устанавливались в предполье обороняемых позиций.
Южный фронт выделил для оборонительных работ первое из четырех созданных решением его Военного совета управлений военно-полевого строительства. Его возглавил генерал-майор Новиков. Позднее из-под Одессы сюда было переброшено и 2-е УПВС полковника Шурыгина.
Однако строительство укреплений, центр тяжести которого наконец начал смещаться на перешейки, не означало изменения общего плана обороны Крыма. Для обороны возводимых на Перекопе весьма скромных укреплений не выделялось стрелковых частей.
Наоборот, один из батальонов 106-й СД по требованию командования ЧФ был отправлен в Скадовск для охраны объектов под Николаевым.
Этому были свои причины. Командование ЧФ ввиду неопределенности позиции Ставки по Крыму, не выделившей пока полуостров из ряда других оборонительных рубежей, выработало свое собственное виденье его обороны, сильно переоценивая значение Одессы для обороны Крыма.
13 августа Командующий Черноморским флотом доложил Главнокомандующему Юго-Западного направления Будённому и народному комиссару ВМФ Кузнецову свои соображения о значении удержания Одессы в руках Красной армии. В них Октябрьский прямо связывал возникновение «смертельной угрозы Крыму» с оголением левого фланга полуострова в результате потери города и просил перебросить в Одессу еще 3 стрелковых дивизии.
Однако начало боев за Одессу уже сыграло свою положительную роль в оценке Ставкой становившейся все более очевидной необходимости защищать Крым с суши. Двух стрелковых дивизий Приморской армии и поддерживающей их одной кавалерийской не хватило даже для того, чтобы занять весь периметр обороны города. Для прикрытия Одессы с восточного направления пришлось создавать сводную группу комбрига Монахова, формируя для нее полки из моряков и пограничников.
Весь же Крымский полуостров в это время прикрывался еще меньшим количеством войск – всего двумя стрелковыми дивизиями. Становилось ясно, что сил 9-го стрелкового корпуса для обороны Крыма явно недостаточно.
После обсуждения предложений командующего флотом в Ставке нарком ВМФ сообщил командующему ЧФ, что в переброске дивизий в Одессу отказано, а принято решение о выделении трех дивизий на Перекопский перешеек и о создании в Крыму отдельной армии.
Сплошной аэродром (23 августа – 1 сентября)
Несмотря на создание в начале августа нового плана обороны Крыма, борьба с воздушно-десантным нападением противника по-прежнему являлась одной из основных задач командования войск Крыма. Однако по мере приближения немецких войск к полуострову отношение советского командования к возможности высадки противником воздушных десантов постепенно становилось все более спокойным.
Принятый 23 августа «план борьбы с воздушно-десантным нападением на территории Крыма» делал основной акцент в борьбе с возможными десантными операциями на использование истребительной авиации и истребительных батальонов.
Несмотря на то что в плане по-прежнему говорилось: «борьба с воздушными десантами должна вестись одновременно в воздухе, на земле и на море всеми средствами войсковых частей и мирного населения как днем, так и ночью», организовывалась это борьба теперь совсем иначе, нежели в первые месяцы войны.
Руководство ПВО Крыма, несмотря на оперативное подчинение Черноморского флота армейскому командованию, было возложено командующим на начальника ПВО Черноморского флота, который имел свое отделение при штабе 51-й армии «для руководства наземных войсковых соединений всеми имеющимися в их распоряжении средствами». Общее руководство всеми средствами ПВО Крымского участка осуществлял флагманский командный пункт ПВО ЧФ.
В авиации же единоначалия вводить не стали. Командующим ВВС армии и командующему ВВС ЧФ были установлены зоны действия их авиации.
Весь Крымский полуостров был разделен на девять районов, оборона которых возлагалась на дислоцированные в них соединения и части, истребительные отряды и части береговой обороны Черноморского флота. Ответственность за организацию обороны районов возлагалась на командиров частей, которые должны были в случае высадки воздушных или морских десантов организовать противодействие высадке и оборону занимаемой территории, привлекая к ней местное население.
Основное внимание по-прежнему уделялось отражению воздушных десантов. При этом, чтобы увеличить запас времени для получения возможности уничтожения части десанта еще в воздухе и для переброски частей на угрожаемые участки, значительно усиливалась система ВНОС. Для этого, в дополнение к уже существующим постам, развертывались дополнительные в северо-западной и северо-восточной частях Крыма (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 24).
Для повышения надежности и гарантированного обнаружения самолетов с десантом еще на подлете система оповещения делалась тройной. Сеть постов ВНОС Черноморского флота дублировалась сетью войсковых постов, постов истребительных батальонов и дружин, которые объединялись под общим командованием отдела ПВО 51-й армии, имевшего главный пост в Симферополе. Одновременно с его оповещением вся информация должна была также сообщаться в главный пост Черноморского флота. Истребительная авиация должна была оповещаться напрямую с постов всех уровней, а указания получать с главных постов армии и флота.
Для облегчения действий постов ВНОС и «лучшей организации наблюдения за налетом противника на наши города» запрещались полеты любых видов авиации, кроме истребительной, в районах восьми километров от Симферополя, Джанкоя, Сарабуза и Армянска. Севастополь в этот список почему-то не попал.
Места возможной высадки десанта должны были окаймляться подожженной ветошью, паклей, соломой и прочими горючими материалами, что служило указанием для нанесения бомбовых и штурмовых ударов. Подобная мера, в силу того что противник мог, воспользовавшись дымовыми сигналами, легко ввести авиацию в заблуждение, являлась крайней и могла применяться лишь по указанию командира войскового соединения, в зоне ответственности которого противник высадил десант (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 26).
Вся система постов ПВО связывалась проволочной связью и, на случай ее нарушения ударами авиации противника или действиями его диверсантов, дублировалась по радио на волне оповещения. Кроме того, устанавливались зрительные сигналы в виде пропитанных бензином вех, которые должны были зажигаться по направлению движения противника. В отличие от использования импровизированных горящих сигналов, использование стандартных вех в ночных условиях являлось обязательным.
В дневных условиях направление на десант указывалось двумя пятиметровыми белыми полотнищами, которые должны были выкладываться острым углом в направлении десанта. Такие полотнища имелись в каждой роте всех войсковых частей и во всех истребительных батальонах полуострова. Также для наведения на противника широко использовались кодированные карты, использованию которых обучался состав всех постов ВНОС.
Для оповещения о высадке десанта по проводным средствам связи и радио был установлен единый сигнал «Буря». При получении этого сигнала начальники участков, соседних с тем, с которого он был подан, были обязаны, не ожидая приказа вышестоящего командования, «немедленно содействовать всеми средствами уничтожению высадившегося противника» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 28).
Для уничтожения самолетов с десантом на подлете должна была привлекаться вся истребительная авиация, находящаяся на полуострове, а на всех аэродромах создавались специальные дежурные подразделения круглосуточной боевой готовности.
Так как наиболее удобным временем для высадки десантов являлась ночь, для противодействия возможным десантам были выделены специальные ночные аэродромы, на которых запрещались любые дневные полеты, чтобы и наземный персонал находился в максимальной готовности к обеспечению ночных действий выделенных подразделений.
Для сохранения максимальной боеспособности авиации в условиях возможного нанесения противником ударов по аэродромам все самолеты располагались рассредоточенно в капонирах и других заглублённых в землю укрытиях, которые тщательно маскировались.
На случай высадки десанта противником непосредственно на аэродром и иных попыток его захвата на каждом аэродроме оборудовались позиции для круговой обороны, которая в случаях необходимости должна была осуществляться «с привлечением всего личного состава».
На ложных аэродромах, предназначенных для отвлечения внимания бомбардировочной авиации противника, в обязательном порядке устраивались ловушки, делающие невозможным десантирование на них посадочным способом.
Для уничтожения одиночных самолетов и мелких групп авиации противника устраивались маленькие аэродромы-засады, предназначенные для быстрого вылета на перехват одного звена истребителей. Такие аэродромы имели прямую телефонную связь с ближайшими постами ВНОС, и истребители с них оперативно поднимались в воздух при обнаружении самолетов-разведчиков или мелких групп бомбардировщиков. Для более эффективного использования машин и в связи со сложностью ночных действий с маленьких площадок, на ночь эти звенья перелетали на основной аэродром.
Отражение массовых налетов авиации противника производилось только по приказу командира истребительного полка, прикрывающего угрожаемый район. При этом самостоятельно командир мог ввести в бой только дежурную эскадрилью. Более крупные силы могли быть введены в бой только по распоряжению командующего ВВС (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 27).
Однако такая чрезмерная заорганизованность делала практически невозможным ведение широкомасштабных боевых действий. Поэтому несколько позже, ввиду приближения линии фронта к границам Крыма, было разрешено децентрализованное управление боем. 1 сентября командующий 51-й армией приказал «ввод в действие средств борьбы производить по инициативе частных начальников» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 66).
Решение на вылет, определение состава группы истребительной авиации и расчет встречи с противником для истребительной авиации ЧФ теперь надлежало производить командиру 62-го ИАП, а для истребительной авиации армии – командирам частей. Для истребительной авиации, приданной пунктам ПВО, подобные решения принимали начальники этих пунктов. И только в особых случаях эти решения принимал командующий ВВС армии. Он же осуществлял и боевое управление всей авиацией Крыма при совместном ударе по противнику (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 67).
Однако, несмотря на все эти обоснованные и взвешенные меры, полностью избавиться от последствий противодесантной истерии так и не удалось. Командующий 51-й армией генерал-полковник Кузнецов исходил из того, что «центр Крыма – это сплошной аэродром, что точно известно врагу».
Из страха перед угрозой десантирования посадочным способом и из недоверия к собственной системе оповещения начальник штаба 51-й армии генерал-майор Иванов требовал летные поля всех аэродромов «в свободное от полетов время днем и ночью загромождать автомашинами, тракторами и повозками».
Из местного населения, помимо истребительных батальонов, в каждом населенном пункте дополнительно организовывались дружины по уничтожению десанта. Эти дружины должны были нести круглосуточную сторожевую службу, организуя наблюдательные посты на чердаках, крышах и деревьях. В задачу этих дружин также входило создание препятствий на местности, пригодной для высадки посадочных десантов.
В степной части Крыма выполнить подобную задачу, конечно, было невозможно, но дружины сосредотачивались на подходящих участках, наиболее близких к населенным пунктам и важным дорогам. Они перекапывали поля, ставили сломанную технику и даже стога соломы, закрепленные кольями.
В случае обнаружения высаживающегося десанта дружины должны были вступить в бой с противником, стараясь продержаться хотя бы до прибытия истребительных батальонов, в задачу которых входило вести бой с противником до подхода ближайших регулярных частей (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 28).
Однако начавшиеся боевые действия показали: несмотря на то что борьба с воздушными десантами являлась одной из основных задач, поставленных перед армией, подготовка наземных войск к отражению ударов авиации противника находится на низком уровне. Наиболее плохо подготовленными оказались стрелковые части. Занятые строительством оборонительных сооружений, они уделяли недостаточно времени организации собственной противовоздушной обороны. Бойцы не знали силуэтов своих и чужих самолетов, опознавательных знаков и сигналов, использующихся собственной авиацией, и были незнакомы даже с основами тактики отражения воздушных налетов.
Ружейно-пулеметный огонь по низколетящим самолетам противника на уровне подразделений организовывался плохо и часто велся с расстояний, на которых являлся малоэффективным. Немецкие самолеты опознавались неуверенно и часто не обстреливались даже при проходе над боевыми позициями на малых высотах. Из-за трудностей с опознанием на средних и больших высотах, наоборот, свои самолеты часто принимались за немецкие.
Чтобы по возможности не повредить свои машины, бойцы, плохо зная их отличительные признаки, часто ориентировались не по типу самолетов, а по направлению, с которого они заходят. Немецкие летчики быстро заметили эту особенность и стали заходить на позиции советских войск с тыловой стороны. Такие удары давали наилучшие результаты и были связаны для противника с наименьшим риском.
Много шуму наделал случай, произошедший 20 сентября, когда 4 немецких истребителя на бреющем полете, зайдя с тыла оборонительных позиций и внезапно проштурмовав наши войска, не только не были сбиты, но даже не были обстреляны.
У зенитной артиллерии тоже имелись проблемы с опознаванием самолетов противника. Так, 16 сентября во время ведения боя с бомбардировщиками противника снарядом своей же зенитной артиллерии был сбит истребитель ЛаГГ-3.
21 сентября приказом командующего армией командиры всех наземных частей и соединений были обязаны в 5-дневный срок размножить и изучить со всем личным составом силуэты самолетов своей и вражеской авиации. Был введен постоянный контроль со стороны начальников штабов за знанием войсками действующих опознавательных сигналов своей авиации. С подразделениями всех родов войск в стрелковых дивизиях были проведены занятия по борьбе с низколетящими самолетами противника. Принятые меры дали свой результат. Авиация противника стала действовать более осмотрительно и осторожно, а войска стали нести меньшие потери от ее штурмовых ударов.
В то же время имевшие солидный боевой опыт немецкие части умели защищаться от ударов с воздуха значительно лучше советских. При нанесении по ним штурмовых ударов у всех видов советской авиации возникали значительные трудности. В донесениях армейского и флотского командования часто отмечалось, что «наши самолеты, летая в районы расположения войск противника на бомбометание, сопровождение и разведку, не наносят удары по противнику огнем, истребители не штурмуют, бомбардировщики не ведут пулеметного огня по войскам противника на дорогах и в полосе маршрута, не деморализуют тыловые пути подвоза у противника огнем своих пулеметов» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 125).
Решить проблему оказалось довольно сложно. Сократить число «холостых полетов» чисто приказным порядком не получилось. Помимо хорошей подготовленности немецких частей к отражению налетов низколетящей авиации огнем стрелкового оружия, эффективно штурмовать части противника мешала и недостаточная подготовленность наших летчиков к подобным действиям.
Поэтому командованию армейской и флотской авиацией пришлось учить весь летный состав «индивидуальному прицеливанию и точной наводке». Дополнительная подготовка в этом направлении требовала времени, поэтому для текущей боевой работы на время, пока большая часть летного состава осваивала методы штурмовки противника, были выделены «отдельные экипажи охотников – мастеров летного дела для действия в тылу с целью парализовать работу тыла, разрушать пути сообщения, изматывать войска противника» (ЦАМО РФ, ф. 406, оп. 9837, д. 2, л. 126).
