Текст книги "Бесспорной версии нет"

Автор книги: Анатолий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Ожидание

Оранжевый комбинатский «москвич» остановился около дома в половине седьмого вечера. Ираклий Кутателадзе посмотрел на водителя – смуглого худощавого парня, к которому уже успел привыкнуть. Новый водитель Андрей внешне был очень похож на комбинатского водителя, только тот любил поболтать, а этот – молчун.

Ираклий улыбнулся:

– Пойду?

– Да вы не волнуйтесь, – успокоил Андрей. – Там все в порядке.

– Тогда до свидания?

– До свидания.

Кутателадзе вышел из машины. Поднявшись на третий этаж, остановился у своей квартиры. Достал ключи. Все как обычно. Наверху раздались легкие шаги. Вчера вечером в его квартире до ночи сидел Валерий. Сегодня должен быть Феликс. К ночи он уйдет. Уйдет, потому что, как понял Ираклий, милиция считает: вряд ли «кавказец» будет взламывать его квартиру ночью. Равно как и днем, когда в ней никого нет. Сунув ключ в скважину, посмотрел на лестницу. Точно, Феликс. Невысокий, крепкий парень спустился на площадку. Улыбнулся:

– Добрый вечер, Ираклий Ясонович. Как доехали?

– Все в порядке. Идем?

– Идем.

Пропустив Феликса в квартиру, Ираклий зажег свет. Предложил чай, но Феликс отказался. Точно так же отказывался от чая Валерий. Единственное, что оба иногда соглашались делать в его квартире, – смотреть вместе с ним телевизор. И то не всегда. Впрочем, телевизор они тоже смотрели по-особому. Так, будто кроме экрана видели одновременно что-то еще.

Оглядев опустевшую квартиру, Ираклий занялся тем, чем обычно занимался последние вечера. Включил телевизор, мельком глянул на экран. Усадил в кресло Феликса, пошел на кухню. Поставил чайник, наспех попил чаю. Позвонил Манане. Разлуку с семьей он переносил с трудом, поэтому каждый вечер подолгу разговаривал с женой и сыном. В последние два дня в этих разговорах опять возникли вопросы о ремонте квартиры. Манана, сначала принявшая объяснение о ремонте спокойно, теперь уже в него не очень-то верила. Вот и сейчас, после обмена обычными новостями, разговор снова пошел о злополучном ремонте. В конце Манана сообщила: днем ей на работу звонила из Тбилиси мама Ираклия, Вера Севастьяновна. Вера Севастьяновна тоже озабочена происходящим. Успокоив Манану и поговорив с Дато, Ираклий положил трубку и тут же позвонил Иванову. С ним он тоже обязательно разговаривал по телефону каждый вечер, причем темы были самыми разными, от обычных житейских проблем до того, как он, Ираклий, должен себя вести в том или ином случае при встрече с «кавказцем».

Ночью, проводив Феликса, Ираклий забылся беспокойным сном.

Посетитель

Развернувшись, белая «восьмерка» остановилась у фургона с продуктами. Увидев ее, Иванов машинально посмотрел на часы – без десяти час, скоро обед. Сидящий за рулем человек вышел. Оглянувшись, запер дверь машины, спрятал ключ в карман. Подошел к фургону, спросил что-то у рабочих. «Обычный для такого места человек», – подумал Иванов. На вид лет сорока, одет по-молодежному: холщовая кепочка, черная кожаная куртка, джинсы. Приезжающие сюда на машинах люди, как правило, делают одно и то же: входят в заднюю дверь с сумкой в руке и вскоре, выйдя из задней же двери, уезжают. Долго такие машины на дворе не задерживаются.

Лишь когда один из рабочих кивнул в сторону пристройки, Иванов вдруг сообразил: этого, в кепочке, плотного, с короткой шеей и округлым лицом, он уже видел. Причем недавно. Вот только где? Где же, где? Кажется, в «Жемчуге». Да, точно. В «Жемчуге»!

Человек двинулся в его сторону. Идет вразвалочку, на окна не смотрит. Вот хлопнула дверь, человек вошел в пристройку. Сделал два шага. Звуки в коридоре стихли. Осматривается. «Кавказец»? Нет, «кавказец», по описаниям очевидцев, выше ростом. Да и открытый для всеобщего обозрения приезд на белой «восьмерке» не в манере того. Но Иванов не сомневался – этот человек пришел именно к нему.

Через секунду в дверь постучали.

– Да! – отозвался Иванов. – Войдите!

Дверь приоткрылась, человек спросил:

– Баграт Элизбарович?

– Баграт Элизбарович.

Мужчина вошел. Постоял перед столом. Снял кепочку, сел. Настороженно повел головой, сказал:

– Можно вас попросить запереть дверь?

– Зачем?

– Есть разговор. Не хотелось бы, чтоб мешали.

Оперативная группа видела вошедшего. Этого достаточно. Подумав об этом, Иванов подошел к двери, повернул ключ. Вернулся, сел:

– Слушаю вас.

Человек изобразил улыбку:

– Меня зовут Михаил. Фамилия Голдаев. Думаю, вы меня видели. В «Жемчуге».

– Допустим, видел.

– Баграт Элизбарович, мне очень неловко, что я пришел к вам. К незнакомому человеку.

– Ничего страшного.

– Но у меня нет другого выхода.

Голдаев достал записную книжку. Подцепил ногтем клочок бумажки, положил перед Ивановым:

– Вот.

На неровном клочке была выведена цифра восемьдесят. Насколько Иванов понимал в расчетах лобовиков, восемьдесят означало, что выдавший бумажку остался должен Голдаеву восемьдесят тысяч рублей. Чуть ниже стояла дата: 29.01. Двадцать девятое января. Вексель лобовика. Подписи нет – чтобы не оставлять улик.

– Объяснить, что это? – спросил Голдаев.

– Капуста. Но не моя.

– Верно, не ваша. Это Шестопалова.

«Интересно, – подумал Иванов. – Шестопалов уверял, что у него нет и физически не может быть карточных долгов».

– Капуста Шестопалова, а идете почему-то ко мне.

Голдаев положил на стол визитную карточку Чубиева.

– Вот. Ваша визитная карточка. Я пришел к вам, потому что знаю только ваш адрес. Услугу я оплачу. Поймите меня правильно. Шестопалов меня избегает. Адресов и телефонов его знакомых, кроме вашего, я не знаю. А мне нужно хотя бы его предупредить. Повторяю, если вы мне поможете, услугу я оплачу.

Иванов изобразил раздумье. Посмотрел на Голдаева:

– Оплатите?

– Да. Три процента. Естественно, если долг будет отдан. Устроит?

Сейчас надо вести себя естественно. Так, как вел бы себя Чубиев.

– Я пока еще не знаю, что вам нужно.

– Шестопалов отдал мне только двадцать штук. Сегодня я ему позвонил, но он отказался даже говорить. Больше я с ним дела иметь не хочу. Поэтому прошу вас ему передать: с сегодняшнего дня я включаю счетчик. Аварийку[16]16
  Включить счетчик – прибавлять в определенные отрезки времени дополнительную сумму к просроченному карточному долгу. Аварийный счет – счет удвоенный или утроенный.


[Закрыть].

Иванов посмотрел на Голдаева. Взгляд у того непроницаемый, с прищуром.

– Понятно. И какой счет вашей аварийки?

– Двести в день. Срок месяц. Ну а потом… Потом пусть не жалуется.

– Если он отдаст долг, что я получу? Три процента от шестидесяти тысяч? Или от всей суммы?

– Естественно, от всей суммы. – Оторвав клочок бумажки, Голдаев вывел на нем: три процента. – Вот расписка. Деньги ваши, если отдаст.

Повертев бумажку, Иванов спрятал ее в карман:

– Хорошо. Попробую что-то сделать. Кстати, когда он вам отдал двадцать штук? Если точно?

– Сейчас… Если точно… двадцать первого февраля.

«Двадцать первого февраля. В этот день был ограблен Гарибов. Палин чуть раньше, пятнадцатого. Два налета принесли «кавказцу» сорок тысяч…»

Голдаев набросал на перекидном календаре семь цифр:

– Мой телефон. Если что-то выясните, позвоните. С десяти до шести. Договорились?

– Договорились. Позвоню.

Голдаев встал, натянул кепочку:

– Пойду.

Открыв дверь, Иванов выпустил его. Через секунду раздался телефонный звонок. Сняв трубку, услышал голос Игоря Вязова – оперуполномоченного, сидящего в соседней комнате:

– Борис Эрнестович, у вас порядок?

– Порядок. – Иванов следил, как Голдаев за окном садится в машину. Номер видите?

– Вижу.

– Позвоните на ближайшие посты ГАИ. Пусть остановят машину… ну, скажем, за нарушение правил дорожного движения. Проверят. И тут же отпустят. Тут же. Так, чтобы он ни о чем не догадался.

– Понял.

Белая «восьмерка», развернувшись, выехала на улицу. Вряд ли приход Голдаева – проверка. Не похоже. Кому и зачем его проверять? Но если это не проверка…

Через полчаса Иванов снял трубку, набрал номер Гарибовой:

– Нам нужно увидеться по важному делу. Вы сейчас свободны?

– Что, прийти к вам?

– Нет. Я подъеду к вашему дому на машине. Минут через пятнадцать. У меня светло-голубая «Нива». Выходите и сразу садитесь.

Дополнительные сведения

Ждал он недолго. Выйдя из подъезда, Гарибова села рядом с ним. Поздоровавшись, он тут же включил двигатель:

– Давайте отъедем.

Проехав два квартала, остановил машину:

– Светлана Николаевна, в день, когда вас ограбили, вы спрашивали у кого-нибудь совета: стоит ли вам обращаться в милицию?

Сидит молча. Значит, вопрос ее озадачил. Шевельнулась:

– Это имеет значение?

– Имеет. От этого будет зависеть, найдем мы грабителя или нет.

– От того, спрашивала ли я у кого-нибудь совета?

– Да. Спрашивали ли вы у кого-нибудь совета?

Вообще-то, по его расчетам, скрывать ей было особенно нечего.

– Спрашивала. Но я обещала этому человеку не говорить об этом.

– И все же настоятельно прошу: назовите его.

– …Это Шестопалов.

– Шестопалов? Тогда еще один вопрос. Почему обратились именно к нему?

– Он никогда не даст плохого совета. И потом… Леша был единственным, к кому я могла обратиться. В тот момент.

– Вы ему позвонили? Или сразу поехали?

– Сначала позвонила.

– Первая?

– Конечно. Понимаете, я была просто вне себя. Готова на все.

– И Шестопалов это понял?

– Конечно. По моему голосу. Сразу спросил, что случилось.

– Потом вы поехали к нему?

– Да. Поехала и все рассказала. Леша посоветовал обратиться в милицию.

– Вы общались с Шестопаловым после этой встречи?

– Общалась.

– И что Шестопалов?

– Ничего особенного. Поинтересовался, что произошло в милиции. Расспрашивал: кто вы, как выглядите, как себя вели? Вообще, что вы за человек.

– О чем еще вы говорили?

– Алексей попросил ваш телефон. Сказал: хочет помочь милиции найти бандита. Я дала. Ведь тайны в этом нет.

– Нет.

– Ну вот. Дальше вы знаете.

– Шестопалов советовал, что можно сообщать милиции, а что нельзя?

– В первый раз, когда я должна была пойти к вам, сказал, чтобы я поостерегалась говорить про карты. Объяснил: милиция может не так понять. Ну а во второй, когда я рассказала про вас, посоветовал: надо все объяснить.

– Ясно. – Иванов тронул машину с места. Проехав по пустому переулку, остановился у подъезда Гарибовой. Попросил: – Светлана Николаевна… Лучше не говорить Шестопалову о нашей встрече. Хорошо?

Гарибова опустила голову, тихо ответила:

– Я ничего ему не скажу. Обещаю.

– Вот и отлично. Спасибо.

Подождал, пока женщина войдет в подъезд, и поехал в министерство.

Шанс

Выслушав рассказ Иванова, начальник управления уточнил:

– Я правильно понял: вы считаете, «кавказец» и Шестопалов действуют сообща?

– Считаю. Во всяком случае, пока все за это.

– Заманчиво. – Наступила пауза, во время которой шеф, постукивая шариковой ручкой по столу, несколько раз перевернул ее в руке. – Но сомнительно.

– Почему?

– Во-первых, Шестопалов никогда не будет связываться с убийством милиционера.

– Об убийстве милиционера Шестопалов мог и не знать. «Кавказцу» нужно было оружие – он его добыл.

– Хорошо, допустим, мог не знать. Но, насколько я понял, доказательств связи Шестопалова и «кавказца» у нас нет. Только домыслы.

– Доказательства можно добыть.

– Каким образом?

– Нащупав их связь.

– Связь… Думаете, это так просто?

– Не просто. Но почему бы не предположить, что связь у них самая элементарная?

– Например?

– Скажем, телефонная? Конечно, по домашнему или рабочему телефонам Шестопалов говорить с «кавказцем» не будет. Но он вполне может воспользоваться уличным телефоном-автоматом.

Шеф снова покрутил ручку. Отложил ее:

– Уличным телефоном-автоматом… Допустим и это. Дальше?

– Снимем разговор на видеопленку. Естественно, такую съемку надо вести при понятых. По движению губ докажем, кому он звонил.

– Пожалуй, годится. Только Шестопалов может вообще не выйти на связь. А?

– Выйдет. Ему нужны деньги. И потом эту связь можно ускорить. Засадой в НИИ «Дорстрой» и на квартире Шестопалова занимается Савельев. Он инструктировал Шестопалова, постоянно поддерживает с ним контакт. Вот пусть и скажет сегодня: засады, как не оправдавшие себя, снимаются. Шестопалову это сразу развяжет руки. Мне кажется, он давно бы уже дал наводку «кавказцу», если бы не боялся наших засад.

Генерал что-то пометил в блокноте:

– Ладно. Так и будем действовать. Вы по-прежнему считаете, что Шестопалов будет «разгонять» кого-то из своих знакомых?

– Только так. Причем в самое ближайшее время. На этих знакомых нам и нужно ориентироваться.

– Ну а… насчет других засад? У вас и на мясокомбинате?

– Я должен оставаться на месте. Из-за Голдаева. Ну а Кутателадзе… Не забывайте – Кутателадзе ведь тоже знакомый Шестопалова.

Испытание

Рабочий день на мясокомбинате начался как обычно. С утра Ираклий Кутателадзе подписал стопку принесенных секретаршей приказов, провел летучку, сделал несколько нужных телефонных звонков. Где-то около одиннадцати секретарша, как всегда, принесла чай. В это время позвонили из цеха первичной обработки продукции. Начальник цеха Кузин сообщил о ЧП средней тяжести – часть только что поступившего от поставщиков сырья не соответствует стандарту. Выругав про себя поставщиков, Ираклий бросил: «Сейчас буду» – и, отдав необходимые указания секретарше, отправился в цех первичной обработки. Лишь на середине пути вспомнил: он опять забыл предупредить опергруппу о выходе из кабинета. С досадой подумал: «Борис рассердится». Действительно, что стоило взять трубку и сказать по телефону: «Выхожу». Впрочем, ничего страшного не произойдет. Позвонит из цеха.

Возле кабинета начальника цеха Кузина, в небольшой приемной, всегда грудилась очередь. Допуском людей в кабинет руководила молоденькая секретарша Инна. Как давно уже заметил Кутателадзе, Инна и сама являлась приманкой для молодых инженеров и мастеров, во всяком случае, они то и дело заходили в приемную по самым разным поводам. Еще в коридоре Ираклий услышал голос начальника цеха, звучавший на повышенных тонах. Бросив толпившимся в приемной: «Добрый день», – вошел в кабинет. При его появлении невысокий кругленький Кузин возмущенно показал на стоявшего рядом со скучным видом представителя поставщиков:

– Полюбуйтесь, Ираклий Ясонович. Видели? Где совесть? Главное, выбрали момент. С ножом к горлу.

После длительной перепалки и прямых звонков поставщикам инцидент в конце концов был улажен. Их представитель ушел. Кузин сел за стол, вытирая платком лицо.

В дверь заглянула Инна:

– Ираклий Ясонович, к вам посетитель.

– Что еще за посетитель?

– Говорит, искал вас по всему заводу. Он от промкооперации, из Кабардино-Балкарии. Вот он, за мной стоит.

– Ну, пожалуйста. Пусть проходит.

Инна отодвинулась. Высокий человек лет тридцати, войдя, осторожно прикрыл дверь.

Темные усы. Темные волосы челкой на лоб. Маленькие немигающие глаза. Синий спортивный костюм с эмблемой «Адидас» над левым карманом куртки. У Ираклия сразу же мелькнуло: этого человека он где-то видел. Стоп. Это же «кавказец»! И сразу ощутил ход собственного сердца. Правая рука гостя – в кармане куртки. Непонятно только, как «гость» его нашел. А собственно, что тут находить? Ведь он сказал секретарше, куда пойдет.

– Слушаю. – Ираклий не услышал собственного вопроса. Помедлив, повторил громче: – Слушаю вас.

Человек улыбнулся, но так, будто кто-то силой заставил его это сделать:

– Вы Ираклий Ясонович?

– Я Ираклий Ясонович. – Отметил: Кузин продолжает вытирать пот. Ясно, он и понятия не имеет, кто вошел в кабинет.

– Понимаете, я приехал к вам в командировку. Издалека, из Кабардино-Балкарии. Ну и нам с вами надо поговорить. Я от поставщиков, вопросы у меня серьезные.

Не вовремя он вышел из своего кабинета. Да еще забыл об этом предупредить. Если бы это случилось в его кабинете, «кавказец» давно уже был бы схвачен. Впрочем, может, это все-таки не «кавказец»?

– Пожалуйста, садитесь. Поговорим.

– Да, но… – Человек настороженно посмотрел на Кузина. – Понимаете, разговор у меня особый. Хотелось бы поговорить наедине.

Ираклию вдруг показалось – он весь мокрый. Собственно, чего он испугался? Вспомнились слова Бориса: «В любом случае веди себя так, как ведешь всегда. В любом случае». Надо взять себя в руки. Помедлив, спокойно сказал:

– Тогда пройдем в мой кабинет. Если наедине.

«Все правильно. Надо увести его в свой кабинет.

Опергруппа там рядом, за стенкой». Так как человек продолжал смотреть с некоторым сомнением, добавил:

– В моем кабинете мы сможем поговорить спокойно.

Но тут, спрятав платок, Кузин пошел к двери:

– Ираклий Ясонович, у меня как раз дела в цехе. Говорите, сколько угодно. – И вышел.

Как только они остались одни, человек вытащил правую руку из кармана. Пистолет. «Кавказец»! Теперь в этом нет никакого сомнения. Рука остановила пистолет на уровне живота Ираклия. Странно, живот будто обварило. Он никогда не стоял вот так, под пистолетом.

Человек усмехнулся:

– Ираклий Ясонович, разговор будет простой. Если сделаете что не так, тут же стреляю. Тут же. Понимаете? Выстрела никто не услышит. Уйти я успею. Поэтому делать будете только то, что скажу. Поняли? Или повторить? Ираклий Ясонович?

«Спокойней. Слышишь, Ираклий, спокойней. Слышишь, Ираклий, спокойней. «Кавказец» обладает многими несомненными преимуществами перед тобой. Он вооружен. Физически намного сильнее. Он не знает жалости. За его плечами кровавая расправа. Но ведь преимущества есть и у тебя. Неужели ты глупее его? Слабее духом? Постарайся превзойти его в этом. Да, тебе сейчас не сладко. Но это и хорошо. Ты ведь и должен показать, что струсил. Иначе он поймет – его здесь ждут. Вот и покажи, что тобой овладел страх…»

Ствол пистолета чуть двинулся.

– Эй, директор! Заснул? Во-первых, открой дверь. Чуть-чуть. И скажи девахе, чтоб никого не пускала – у тебя важный разговор. Понял?

– Понял. – Губы сказали это сами. Помедлив, Ираклий взялся за ручку двери. Тут же услышал шепот:

– Только панику поднимать не вздумай. Сам понимаешь, трупов, кроме тебя, будет вагон. Уяснил?

– Уяснил.

– Давай. Учти, я стою рядом. Ну?

Ираклий приоткрыл дверь. Все, как обычно. Легкий шум, стоят люди. Инна разговаривает с молодым мастером. Кажется, фамилия этого мастера Соловьев. Да, Соловьев.

Инна посмотрела вопросительно:

– Слушаю, Ираклий Ясонович.

– Не пускай никого. Хорошо, Инночка? У меня серьезный разговор.

– Даже Сергея Ильича?

– Даже Сергея Ильича. Но он придет не скоро.

– Все поняла. Никто не войдет.

Закрыл дверь. Повернулся:

– Что еще?

– Еще… – «Кавказец» показал глазами. – Поверни ключ. Быстро.

Ираклий повернул ключ. Спросил, не поднимая головы:

– Дальше?

– Дальше садись за стол. Телефон не трогать. И вообще, сидеть тихо. Никаких лишних движений.

Подождав, пока Ираклий сядет, «кавказец» подошел к единственному в кабинете окну. Встал боком, посмотрел вниз. Отсюда, со второго этажа, ему хорошо видны все подходы к цеху. Повернулся. Так же боком отошел от окна. Сел. Рука с пистолетом лежит на столе. Ствол – чуть в сторону. Опять ухмыльнулся:

– Ираклий Ясонович, долго мучить вас я не буду. Мне нужны деньги. Двадцать тысяч рублей. Думаю, у вас найдется такая небольшая сумма. Найдется? Причем деньги нужны быстро. До часу дня.

«Надо тянуть время. Чем дольше меня не будет в кабинете, тем больше надежды на опергруппу. Они начнут искать». Только Ираклий подумал об этом, раздался звонок.

«Кавказец» положил руку на телефон:

– Поняли? Деньги нужны до часу дня.

Телефон продолжал звонить. Аппарат здесь один, на Инну выхода нет. Похоже, это опергруппа. Ищут.

– Поняли, Ираклий Ясонович?

– Где я найду такую сумму?

– Не знаю. Это ваше дело. К часу, последний срок – к половине второго, я должен получить деньги. В противном случае пострадаете не только вы. Пострадает ваша мама.

– Мама? – Это вырвалось само собой. При чем здесь мама? Что, они действуют одновременно здесь и в Тбилиси? Почему мама?

– Если до полвторого вы не отдадите деньги, мой товарищ вынужден будет войти в вашу квартиру. И сильно повредить вам.

– В какую мою квартиру? В Тбилиси?

– Зачем в Тбилиси? В Москве.

Наконец телефон замолчал. Ираклий услышал стук в висках. Почему вдруг возник разговор о маме?

– Но… мама живет в Тбилиси.

– Не знаю, где она живет. Сейчас она в Москве.

– Глупость. Ее в Москве нет. – И тут по глазам пришельца Ираклий понял: мама действительно в Москве.

«Кавказец» пожал плечами, снял трубку:

– Не верите, наберите свой номер телефона. Не хотите? Тогда давайте я. Но предупреждаю: говорите с ней только по-русски. Иначе я прерву разговор.

Набрал номер, прислушался к гудкам. Услышав отзыв, протянул трубку:

– Она у телефона. Только по-русски. И коротко.

Ираклий прижал трубку к уху. В мембране мамин голос. Как бухает в голове. С ним они могут делать что угодно. Но с ней… Он не может этого даже представить. Мама – и они.

– Алло? Мама? Это ты?

– Ираклий… Ираклий, как я волнуюсь…

– Ты откуда? – Он спросил по-русски, хотя мама говорила по-грузински. Казалось, все проваливается. Летит куда-то…

– Из Тбилиси… Утренним самолетом… Я ведь знала: никакого ремонта… Ираклий, зачем ты меня мучаешь? Зачем?

– Как ты попала в квартиру?

– Что значит как? У меня же ключи.

– Ключи?

– Ты что, забыл? Вы же сами дали мне ключи.

Да, он вспомнил.

– Ираклий, ну разве так можно? Я вся извелась.

– Ты о чем?

– О чем! Он не понимает. Что у вас с Мананой? Вы что, разъехались? Разошлись? Говори правду. Ика! Умоляю. Мать нельзя обмануть, слышишь. Не молчи. Ираклий!

«Кавказец» поднял пистолет. Хватит.

– Мама, я тебя очень прошу, успокойся.

– Но, Ираклий…

– Мама, у нас все в порядке. Я тебе потом объясню. Сейчас я не могу говорить.

– Ика…

Гудки. «Кавказец» нажал на рычаг:

– Убедились?

– Убедился.

Теперь ему все было ясно. Поговорив вчера с Мананой, мама подумала: у них нелады. И наутро вылетела. Это на нее похоже. У мамы это называется «спасать семью».

– Ираклий Ясонович, теперь вы понимаете? Я не шучу.

– Да. Понимаю.

Что он говорит. Он полностью потерял контроль над собой. Если бы не мама… Если бы не мама, он действовал бы по заранее разработанному с Борисом сценарию. Сначала прикинулся, что у него вообще нет таких денег. Потом попытался бы всячески снизить сумму. Потом сказал бы, что попробует занять деньги у друга. Директора шашлычной. И позвонил бы по телефону опергруппы. О том, что этот номер специально заимствован у одной из шашлычных, не знает никто. Даже справочная служба. Если «кавказец» вздумал бы вдруг спросить об этом номере по 09, ему подтвердили бы: да, это шашлычная.

«Кавказец» пригнулся:

– Ираклий Ясонович, очнитесь. Давайте подумаем, как быстрее получить деньги. Они у вас в сберкассе?

– Да. То есть в сберкассе у меня мало…

Опять в голове заметалось: «Мама…» Ведь днем дежурство у его квартиры снимается. Допустим, «кавказец» будет задержан. Но ведь мама – в его квартире. Получается, он, Ираклий Кутателадзе, должен подставить маму, свою маму, под пистолет убийцы. Как этому помешать? Если бы он был согласен откупиться, где взять двадцать тысяч рублей? Да еще до часу дня? Хорошо, пусть он смог бы их достать, эти двадцать тысяч. Двадцать тысяч…

Некоторое время Ираклий сидел, повторяя про себя эту цифру. Нет. Если бы он только сделал это… Если бы передал двадцать тысяч в обмен на жизнь мамы… и при этом отпустил «кавказца» и его напарника с миром, он стал бы предателем. Обычным предателем. И предал бы не только Бориса. Предал бы всех, кого «кавказец» смог бы потом убить и ограбить. Предал бы себя. И именно мама, которая сейчас, сама того не подозревая, может вот-вот погибнуть, никогда не простила бы ему этого. Никогда. Вдруг сообразил: он будет проводить разработанный Борисом план. Будет. Только в конце вместо телефона опергруппы наберет номер Бориса. Тот должен понять. Должен. По тону голоса. По паузе. Он, Борис, Боря Иванов, его друг, должен понять все. Без всяких слов.

Ираклий поднял глаза на «кавказца». Тот смотрит настороженно.

– Ираклий Ясонович, вам не жаль свою маму? Или, вы думаете, мой товарищ ее пожалеет?

– Нет… Я так не думаю… Но понимаете… Двадцать тысяч… Огромная сумма…

– Побойтесь Бога, Ираклий Ясонович. Разве для вас это сумма? Вообще, что для вас двадцать тысяч? Так, дунуть. И нет их.

Все правильно. Если «кавказец» знает о его выигрышах в «Жемчуге», то правильно считает, что ему, Ираклию Кутателадзе, действительно ничего не стоит отдать двадцать тысяч.

Пистолет опять чуть шевельнулся.

– Давайте не будем, Ираклий Ясонович, сердить друг друга. Разойдемся с миром. Вы отдаете деньги, я ухожу. И никогда больше на вашем горизонте не появлюсь. Здесь полная гарантия.

– Все же… двадцать тысяч. Может быть, я действительно мог бы их сейчас набрать. Но чуть меньше. Двадцать тысяч, честное слово, просто не наберу. Скажем, десять? Хорошо?

– Ираклий Ясонович. Жадность, знаете, как она губит людей? Хорошо, я сейчас возьму десять тысяч. Но ведь я приду потом. Чтобы забрать остаток.

– Но в самом деле… Десять тысяч – все-таки реально. Ну хорошо, пятнадцать тысяч. Идет?

Кажется, «кавказец» клюнул. Теперь только бы не сбиться. Вести ту же линию. Все, как было разработано с Борисом.

– Может быть, пятнадцати вам хватит? Все-таки такая огромная сумма?

– Ну и жадюга же вы, Ираклий Ясонович… Что вам пять тысяч?

– Поймите сами. У меня самого таких денег в наличии нет. Обстоятельства. Надо брать в долг. А как я попрошу такую сумму? Надо ведь как-то объяснить. Просто так никто не даст.

– Это не проблема. Скажите, срочно нужны деньги на «Волгу». Представилась возможность купить.

– Просто не знаю… Правда, я мог бы позвонить одному другу. Только надо придумать другой предлог.

– Придумывайте, – согласился «кавказец». – Только что за друг?

– Один мой друг. У него всегда есть деньги.

– Деньги, это хорошо. – «Кавказец» долго молчал. Повторил: – Деньги, это хорошо. Только откуда я знаю, может, вы собираетесь звонить в милицию?

– Почему в милицию? Я позвоню своему другу.

– Куда вы позвоните своему другу? Где он работает?

– Он заведует производственным объединением стеклотары. Если вы не верите, можете позвонить в справочную. И спросить, как позвонить в третье МПТО «Стеклотара».

– Как его зовут, вашего друга? Имя, отчество, фамилия?

– Чубиев. Баграт Элизбарович Чубиев.

Помедлив, «кавказец» выдавил:

– Хорошо. Давайте-ка его телефон. Напишите на бумажке. Проверим.

Оторвав листок календаря, Ираклий набросал телефон.

«Кавказец» набрал 09:

– Пожалуйста, телефон МПТО «Стеклотара». Стекло-тара. МПТО номер три.

Выслушав ответ, положил трубку. Тронул лоб:

– Ладно, звоните вашему другу. Только без фокусов. Говорите коротко. Нужны деньги. И все. Деньги пусть привозит сюда. Для него я – ваш родственник. Племянник. И пусть поторопится. Времени мало. – Сам набрал номер, протянул трубку.

Ираклий взял трубку. Гудки. Наконец щелкнуло. Голос Бориса:

– Алло! Слушаю вас.

Только бы Борис его понял. Только бы понял!

– Багратик? Здравствуй, это я, Ираклий.

– Ираклий? – Голос Бориса чуть замешкался. – Ты… откуда?

– С работы. Понимаешь, Багратик, у меня большое несчастье. Какое, объясню потом. Мне срочно нужны деньги. Очень срочно.

– Сколько тебе нужно?

– Двадцать тысяч.

– Ого! А что случилось-то?

Ясно, Борис подстраховывается – на случай, если «кавказец» слышит ответы.

– С мамой… несчастье.

Он нарочно чуть выделил «с мамой».

Борис испугался:

– Что с твоей мамой? Что-нибудь серьезное?

– Да, очень.

– Что, это недавно выяснилось? Я никогда не слышал, что она у тебя больна…

– Это выяснилось только сегодня. Баграт, умоляю, привези деньги. За мной не встанет, ты же знаешь.

– Н-ну… хорошо. Попробую.

– Не «попробую». Деньги нужны срочно. До часу дня.

– Почему такая спешка? Что, поезд отходит?

– Багратик, отходит. Срочно вези деньги. Пойми, мама для меня дороже всего.

– Хорошо, Ираклий. Но… я это делаю только ради твоей мамы…

– Спасибо, Багратик. Я знал, ты не подведешь.

– Подожди благодарить. Куда везти деньги? На комбинат?

– Да. Только я буду ждать не у себя в кабинете. У нас есть цех первичной обработки. Я сейчас там. В кабинете начальника цеха. Приходи прямо туда. С деньгами.

– Хорошо. Сейчас буду.

– Спасибо, Баграт. Жду.