Текст книги "Человек с гранатометом (СИ)"

Автор книги: Анатолий Патман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Докладываю, что потери батальона и приданной стрелковой роты составили четыре танка Т-26, тридцать один человек личного состава убитыми и тридцать два – ранеными. Кроме того, боевым охранением потеряны одна бронемашина БА-10, одно 45-мм противотанковое орудие и девять человек личного состава убитыми и десять – ранеными. Потери танкового взвода и приданного ему разведывательного отделения из состава тридцать второй легкотанковой бригады составили один танк Т-26, одну бронемашину БА-10, пять человек личного состава убитыми и шесть – ранеными.

Списки убитых, раненных, также особо отличившихся в ходе боевого столкновения красноармейцев и командиров прилагаются. Перечень трофейного немецкого оружия и прочего имущества будет предъявлен после их сбора и вывоза в безопасное место.

Осуществляется дальнейшая разведка сил противника и занятой ими местности. Для этого выделены три разведывательные группы. В населенный пункт Каменец для воспрепятствования занятия немецкими частями и его обороны выдвинуты танковый и стрелковый взводы.

По предварительным разведывательным данным, по состоянию на десять утра двадцать второго сентября, в районе населенного пункта Видовля уже сосредоточены следующие немецкие части – танковый батальон из состава третьей танковой дивизии, пехотный батальон с приданными артиллерийскими частями, также и другими вспомогательными частями из состава второй пехотной дивизии. При получении соответствующего приказа, наступление на укрепляющего занятые позиции противника, будет продолжено.

Командир первого батальона майор Черняховский И. Д..

Глава 11

Лес – защитник...

– Слышь, Пётр, похоже, нам уже никак не нагнать этих поляков. Слишком далеко они от нас убежали.

– Похоже, Емельян, в этом ты прав, как и в том, что пора бы нам перекусить. Время-то уже обеденное?

Говорили, ну, очень близко, почти рядом, и явно на русском языке. Этот разговор двух мужчин, судя по голосам, молодых, словно удар молнии, врезался в голову Василия, заставив того очнуться, наверное, ото сна и прийти в себя.

– Товарищ младший сержант, действительно, может, передохнём? Мочи уж нет таскаться по этому проклятому лесу. Да и эти поляки, что попались на нашем пути, действительно, наверняка, уж далеко убежали? Да и зачем нам они? По нам же вообще не стреляют?

– Что за разговорчики, боец Сидоров! И что за такие настроения, красноармеец? На невыполнение приказа толкаете? Знаете, что будет за такое в военное время?

– Так, тащ сержант, это же не я, а Пугачёв сказал, что поляки далеко убежали.

– Товарищу младшему сержанту можно, а Вам, красноармеец Сидоров, в разговоры старших по званию без их разрешения вступать нельзя. И тем более никак нельзя пререкаться с ними! Понятно?

Судя по разговору, не два, а три или даже четыре красноармейца отчего-то преследовали по лесу, наверное, напавших на них поляков. Правда, похоже, они постепенно удалялись куда-то в сторону, так как всё уже слышалось не так отчётливо. Васе захотелось привстать и окликнуть их. Но у него, к страшной его досаде и даже начавшемуся подниматься в нём страху, ничего не получилось. Словно налитое свинцом тело никак не хотело слушаться своего хозяина. Мужчина не смог не то что крикнуть хотя бы вслед бойцам, а даже произнести ни одного слова, да и глаза у него вообще не открывались.

– Опять царские порядки водите, тащ сержант? Ну что Вам неймётся? Да и недалече сами же сказали, что не война это, а освободительный поход по освобождению братских народов от польских империалистов. А ещё все мы слышали, что случился бой с германцами, так это полное недоразумение. Так сам же товарищ комбат Черняховский сказал. Мол, командование разберётся и примет необходимые меры, и боевые действия между нами и немцами будут остановлены.

– Слушай, Филимон, ну что ты тут агитацию разводишь? Не хочешь выполнять боевое задание, так и скажи. А когда вернёмся, то сержант Сухоруков просто доложит куда надо, и всё на этом закончится. Мало того, что ты без приказа открыл огонь по этим полякам, и так уж готовым сдаться, вон, даже ранил одного. Так остальные его товарищи, совсем даже не поляки, а белорусы, оттого и подались в бега. Приказано комвзвода нашему отделению обследовать местность до берега реки, значит, дойдём до реки и только тогда обратно. Иначе будет невыполнение приказа, и за это нас по головке не погладят. Тем более-то, до реки осталось-то всего ничего.

– Так, я что, виноват, что ли, что тот поляк неожиданно так выскочил ко мне? И никакую агитацию я тут не разводил. Ну, стрельнул польский снайпер по гитлеровскому генералу, он что, дурак что ли, чтобы и далее тут отсиживаться? Наверняка давно уж в бега ударился и находится сейчас далеко-далеко от нас. Ведь тот пленный так и показал, что, мол, они в расстреле немецкой колонны не участвовали. Это сделали те, кто из Бреста вырвался и, похоже, что они на юг пошли, в Румынию. Кто-то из них остался и подкараулил немца. И вряд ли мы его поймаем.

– Поймаем, не поймаем? Нам приказ выполнить надо, а ты тут, Сидоров, затеял ненужные разговорчики.

Разговор всё удалялся и удалялся и скоро вообще затих. Стало тихо, наверное, словно в могиле. Правда, на этот раз Василий всё же смог открыть глаза.

Было светло. Похоже, что где-то там, за деревьями, даже светило солнышко. А вот сам Вася, к сожалению, находился в какой-то не очень глубокой яме и был наполовину засыпан песком. Он лежал чуть наискось левым боком, уже начавшим болеть. Правая рука была закинута за спину, и под ней чувствовалось что-то, похоже, что баул.

Левая рука никак не хотела слушаться. При некотором шевелении, левое плечо разболелось ещё сильнее. Но всё же мужчина, опираясь уже на правую руку, смог немного приподняться и принять сидячее положение. К счастью, песка было не так много. Самочувствие у Васи, само собой, желало лучшего.

Значит, красноармейцы решили, что польский снайпер стрельнул по гитлеровскому генералу и ударился в бега? Наверное, пусть так и будет. Незачем попаданцу светиться ещё с этим. Хрен его знает, какие там сейчас политические расклады? Могут и не понять, само собой, и люди из соответствующих органов. Лаврентий Павлович, как пить дать, примет свои меры. И даже сам товарищ Сталин не вступится. И что делать тогда бедному попаданцу? А ведь он так хотел помочь предкам!

Ведь на носу война с фашистами, а, насколько помнилось, РККА, непонятно как провоевав зимой в «финскую», и так уж спустя пару лет и то не была готова к ней. А сейчас, наверное, состояние Красной Армии, ввиду острой нехватки средств и всего нужного, да и как бы после всяких, как писали, репрессий и не очень опытного командования, ещё хуже? Хотя, на счёт репрессий отчего-то больше всего кричали и продолжают кричать именно всевозможные враги. Словно именно они и пострадали пуще всего, может быть, и за дело?

Действительно, и «финская» война ведь не за горами, где когда-то как бы и проявилось неумение воевать, прежде всего, красных командиров. Об этом в более поздние времена, помимо всяческих западных ярых пропагандистов-русофобов, всевозможных злостных антикоммунистов и отъявленных либерастов, наверное, не трубил разве что ленивый. Хотя имелись и иные точки зрения, но всё же Василий думал, что повысить уровень подготовки РККА в свете предстоящих событий совсем бы не мешало.

Что же, как там с важным фашистом, конечно, было неизвестно, но своё он точно получил, хотя бы выбыв из строя на какое-то время. Нечего замышлять всякие плохие планы на советскую страну. Поделом её врагам, и так будет всегда!

Едва только полегчало, отпустило, Василий попробовал встать на ноги, и у него это получилось. Сухой песок шурша, мелкими струйками стёк на баул и дно ямы. Часы, всё ещё работавшие, да и заведённые вновь, показывали, чуть ли, не полдень. Вытащив из-под песка тяжеленный баул и АКМ, кое-как очистив их, мужчина с большим трудом выбрался из так некстати приютившей его ямы.

Кругом шумел сосновый бор. Сквозь просветы меж вечнозелёными соснами где-то в вышине, наверное, на западе, ласково светило солнышко. К северу местность немного понижалась, да и красноармейцы направлялись, вроде, именно в ту сторону. И они же что-то говорили насчёт реки. А так как бедному, ещё не пришедшему в себя человеку страшно хотелось пить, то и следовало направиться именно туда, что он и сделал.

Действительно, в болотистой низине оказалась вполне себе приличная речка, с полностью заросшими кустарником берегами. Правда, никаких красноармейцев в том месте, куда вышел попаданец, не нашлось.

Напившись, умывшись, хоть как-то приведя себя в порядок, Вася перекусил тем, что оставалось у него в бауле. А ещё после скромного то ли завтрака, то ли обеда он принял весьма важное для него решение.

Раз уж так получилось, то, наверное, надо было бы попаданцу хоть на какое-то время заховаться куда-нибудь, чтобы осмотреться и обезопасить себя от всяких неожиданностей. А уж вещи, которые все ещё остались при нем, он уж найдёт как передать советскому командованию. Было бы желание, а повод всегда найдётся.

* * *

– Тётка Ганка! Выйдите, пожалуйста, пойдёмте со мною!

Молодая, худенькая не то женщина, не то девушка, а, может быть, даже ещё просто девчонка, не очень-то и высокая, лет так как бы около пятнадцати-шестнадцати, скромно одетая, стучалась в малюсенькое окошко захудалого домика, с не менее захудалыми воротами и прочими пристройками. Хотя, все те десяток домов, что по обе стороны всё ещё зелёной улицы небольшой деревушки, местечка, со всех сторон окружённой густым лесом, были примерно такими – одни чуть получше, другие – почти такие же.

– Что случилось, Алеся?

Через еле державшуюся калитку на улицу выпорхнула, почти выбежала женщина уже зрелых лет, тоже не очень хорошо одетая, примерно такой же комплекции, как и у девчушки. Видно было, что просьба Алеси её сильно взволновала.

– Там, у Вас в задах, у огорода, польский офицер, раненный лежит, без сознания.

– Польский офицер? Откуда же он мог тут взяться? Кажись, убегли они? Говорят же, что Советы, красные пришли? – чуть не всплеснула руками старшая.

– Пришли-то, пришли. Но тут дядя Михась только что из Каменца воротился. Люди пошли послушать его. Я тоже была там. Говорит, что красные всё ещё воюют у Бреста, но уже как бы и с немцами. Сказывал, что сцепились они отчего-то друг с другом.

– Как, у них что, одна война с поляками не успела закончиться, так уже другая с германцами началась? О, боже, боже, чего же ждать-то далее?

– Может, всё обойдётся, тётка Ганка? Дядя Михась что-то говорил, как будто по слухам, постреляли они друг в друга вчерась вечерком и ночью всласть, а потом как бы и успокоились. Сегодня, сказывал, что и не стреляли вовсе. Только копали и копали землю, по слухам, немцы в Видовле и вокруг него, да ещё в самом Бресте, а красные – под ними и Каменцем. Да ещё машин своих с пушками, всяких танков и солдат нагнали, говорит, что те, что эти, без числа. И самолетов там, в небе, появилось видимо-невидимо.

– Как бы не началось? Ладно, пойдём, посмотрим, Алеся. Только с чего ты взяла, что там лежит польский офицер?

– А у него шинелька офицерская.

Две женщины, постарше и совсем молодая, торопливо свернули в узкий переулочек и мимо невысокой ограды из жердей быстро добежали до места. Здесь, на опушке леса, практически вплотную приткнувшегося к небольшим огородам, на пожухлой траве, как-то по-детски, свернувшись в калачик, тяжело дыша, действительно лежал молодой коренастый мужчина с испачканным и исцарапанным лицом.

Как ни странно, одет был раненный совсем не по-военному. Ничего, кроме польской офицерской шинели с жёлто-синей полосой у углов воротника и небольшой полевой сумки, тоже военного образца, может, чуть коротковатой стрижки, не выдавало в нём военного. Обычное лицо, не такое уж и красивое, правда, весьма высокое и крепко сбитое тело, наверное, сильное, раз и руки у него из-под шинели выглядывали крепкие и жилистые. Одет был он вовсе в мирную одежду – в широкие темноватые брюки и слегка видневшуюся из-под шинели сероватую куртку. На ногах у раненного были грязные ботинки, только очень большие, с слегка сбитой местами подошвой.

Пожилая женщина присела возле тяжело дышащего мужчины. Она тут же откуда-то вытащила небольшой, типа носового, платочек, аккуратно намочила краешек своей слюной и стала осторожно вытирать его лицо. Раненный, похоже, действительно был без сознания, так как он на это никак не отреагировал.

Женщина старательно продолжила начатое. Грязь и частицы застывшей, похоже, просочившейся сквозь мелкие порезы крови, постепенно очистились, и на свет выступило лицо молодого, всего лет под тридцать, мужчины.

– Тётка Ганка, это же ваш Василь! Не может быть! А говорили, что он погиб где-то под Варшавой? Хотя, не знаю, вроде и не он? С другой стороны, действительно, почти как вылитый. Очень сильно похож. Точно он!

– Василь, родной, сыночек, вернулся!

Пожилая женщина всё вытирала и вытирала лицо молодого мужчины. А с её глаз, то растекались безостановочно по лицу, то падали вниз на землю слёзы, возможно, матери, наконец-то дождавшейся сына с безжалостной к её мольбам войны.

Глава 12

Кое-что о особо важном...

Из рапорта:

Начальнику особого отдела четвёртой армии.

22 сентября 1939 года.

Как Вам уже известно, вчера, в течение 21 сентября, в районе населённого пункта Речица, северо-восточнее Брест-Литовска, произошли два неприятных и нежелательных для нас боевых столкновения с участием немецких частей. Сначала, около двух часов дня, немецкая усиленная пехотная рота попала в засаду неизвестного польского отряда, предположительно, вырвавшегося из Брестской крепости, и была полностью уничтожена. Потом, уже в районе девятнадцати часов вечера, немецкие части, силой до батальона, по неизвестной причине первыми открыли огонь по некоторым подразделениям нашей двадцать девятой и тридцать второй легкотанковых бригад. В ходе ожесточенного боя нашими частями, под общим командованием командира первого батальона майора Черняховского И. Д., противник был полностью разгромлен, а его остатки были вынуждены отступить к населённому пункту Видовля.

Согласно рапорту и дополнительным телефонным и радийным сообщениям майора Черняховского И. Д., на месте произошедших боевых столкновений противником оставлены некоторые образцы вооружения и разных видов техники немецкой армии, в том числе новейшие танки типа Т-3 и Т-4, с повреждениями различной степени, полученными в ходе боя. Кроме того, интерес для изучения могут представлять различные виды стрелкового оружия, прочего имущества и особенно, средства связи, оставленные противником. Мною был немедленно отдан приказ о доставке всех доставшихся трофеев, любой степени повреждения, и как можно быстрее, в распоряжение особого отдела бригады.

Вероятно, именно из-за первого нападения польского отряда на немецкие части, товарищу комбригу Кривошеину в течение всего светлого времени 21 сентября было отказано в доступе в Брест-Литовск для заранее оговорённой встречи с представителями немецкого командования, прежде всего, с командующим немецким девятнадцатым армейским корпусом Гейнцом Гудерианом. Как было официально заявлено нашей делегации немецким комендантом города, на тот момент генерал в Брест-Литовске отсутствовал, как стало известно нам уже чуть позднее, в связи со срочным выездом на место вышеназванного происшествия.

По имевшимся у нас предварительным данным, в районе населённого пункта Речица, примерно после восемнадцати часов вечера, неизвестным польским снайпером было совершено удачное покушение именно на генерала Гейнца Гудериана. Согласно некоторым агентурным сведениям, полученным из Брест-Литовска, глубокой ночью ещё двадцать первого сентября, генерал, не приходя в сознание после полученных им тяжёлых ранений, скончался. Нами организована дополнительная и более тщательная проверка этих сведений.

Предположительно, именно это покушение и спровоцировало почти одновременные боевые столкновения между частями немецкого девятнадцатого армейского корпуса и нашей двадцать девятой легкотанковой бригады, прежде всего, в районе Речицы, а затем, примерно через полчаса, и Брест-Литовска. Хотя, не стоит исключить и того варианта, что немецкое командование, в первую очередь, просто хотело отбросить наши части подальше от города.

Докладываю, что командиром первого батальона майором Черняховским И. Д., немедленно после боевого столкновения и на утро следующего дня, были организованы поисковые операции в близлежащем лесном массиве, откуда, согласно показаниям пленных, предположительно мог вести огонь польский снайпер. Поисковым группам удалось выявить его позицию и там, к сожалению, были найдены только две винтовочные гильзы, несомненно, польского производства. Предположительно, все остальные вещественные доказательства с места происшествия, согласно показаниям пленных, оружие польского производства и вещи, брошенные неизвестным снайпером, в том числе, как будто, и документы на имя неизвестного польского офицера, уже находятся у немцев, и их состав и содержание установить не удалось.

Кроме того, в этом лесном массиве красноармейцами из состава тридцать второй танковой бригады пленён польский военнослужащий, который показал, что их пехотная часть, организованная из местных резервистов, отношения к засаде не имеет. По некоторым данным, в нападении на немецкую смешанную колонну действительно участвовали подразделения, вырвавшиеся из Брестской крепости. Приняты меры по их поиску, для стабилизации обстановки в нашем тылу.

К сожалению, в районе севернее и северо-восточнее Брест-Литовска частям нашей бригады пришлось отойти на два километра к востоку от ранее занятых позиций и занять оборону по всей линии соприкосновения. В течение ночи с двадцать первого на двадцать второе сентября кратковременные боевые столкновения между нашими отдельными подразделениями и некоторыми частями противника продолжились и остановились только к примерно десяти часам утра.

В настоящее время боевых столкновений нет, и части бригады прочно удерживают занимаемые позиции. По некоторым агентурным данным, в район Брест-Литовска противник срочно подтягивает свои резервы. В свою очередь, ожидаем прибытия подкреплений и к нам. Некоторые подразделения тридцать второй легкотанковой бригады уже заняли позиции восточнее Брест-Литовска, во втором эшелоне от линии соприкосновения с противником.

Командование бригады готово ко всяким неожиданностям и ждёт результатов переговоров между представителями нашего и немецкого командования, с тем, чтобы продолжить выполнение ранее поставленной задачи по занятию Брест-Литовска и прилегающих к городу районов, отходящих в зону нашей ответственности.

Кроме того, довожу до Вашего сведения об одном неожиданном и чрезвычайно важном происшествии, случившемся на ныне подконтрольной нам территории, с участием личного состава двадцать девятой легкотанковой бригады.

Сегодня, двадцать второго сентября, около десяти часов утра, в городе Пружаны ко мне обратился сержант Васильев А. В., как раз и прибывший с района населённого пункта Речица. Он сразу же, в отсутствии посторонних свидетелей, предъявил мне два свёртка, завёрнутые в его запасную одежду. Первый из них оказался около метра в длину и сантиметров сорок в ширину. Он являлся довольно тяжёлым, весил до пятнадцати килограммов веса. Второй свёрток был объёмным, примерно в два раза меньше первого по размерам и легче, до десяти килограммов веса.

В ходе дальнейшего исследования предъявленного, в присутствии только самого предъявителя, в первом свёртке, под слоем личной запасной одежды сержанта и комплекта военной маскировочной формы зеленовато-пятнистого вида неизвестного происхождения, мною было обнаружено:

– неизвестный ранее вид оружия, около метра длины, с круглым, диаметром 40 миллиметров, с расширяющимся в конце, стволом;

– две специальные матерчатые сумки, в одной из них найден, предположительно, неизрасходованный длинный снаряд к указанному вначале оружию;

– короткий, предположительно, автоматический карабин калибра 7,62 миллиметра, неизвестного ранее вида, с деревянным прикладом и изогнутым магазином из неизвестного материала, в котором обнаружено двадцать три патрона промежуточного, между пистолетными и винтовочными патронами, типа.

Во втором свёртке, под слоем запасной одежды сержанта и другого комплекта военной маскировочной формы, была обнаружена большая прямоугольная сумка из тонкой и прочной ткани неизвестного вида.

Выяснилось, что сержант Васильев А. В., в составе флангового боевого охранения нашей бригады под командованием лейтенанта Петрова И. Н., как раз во время между пятнадцатью и восемнадцатью часами дня, находился в районе населенного пункта Речица. Он и весь личный состав боевого охранения там, у рощи «Круглая», наткнулись на уничтоженные неизвестно кем немецкие танки в количестве трёх единиц, автомашины – четыре единицы. Предположительно, в этом месте произошло боевое столкновение польских и немецких частей, в ходе которого немецкая смешанная механизированная группа была полностью уничтожена. В ходе обследования местности боевым охранением также было обнаружено и около шести десятков трупов немецких военнослужащих. Рапорт сержанта Васильев А. В. с полным описанием всего произошедшего прилагается.

Как сообщил товарищ Васильев, предъявленные мне вещи он нашёл в полевом окопе, находящемся среди кустов, примерно в трёхстах метрах от уничтоженной техники, на месте предполагаемой запасной позиции поляков, устроивших засаду немецкой смешанной колонне. Кроме него и лейтенанта Петрова И. Н., никто из личного состава боевого охранения ни одну из найденных вещей не видел, так как они сразу же были завернуты в обнаруженную в окопе польскую военную форму в количестве двух единиц. Потом он, как было доложено, дополнительно завернул два получившихся свёртка в свою одежду. Именно в таком виде они и были предъявлены – сначала, во время доклада при встрече по пути с танковым батальоном, командиру первого батальона майору Черняховскому И. Д., а потом и мне.

Тут же сержантом Васильевым А. В. мне дополнительно было предъявлено пять гильз промежуточного типа, как раз к этому автоматическому карабину, как объяснил он сам, найденные им, и как раз в вышеуказанном полевом окопе. Кроме того, сержант Васильев А. В. сообщил, что танки, согласно мнению и лейтенанта Петрова И. Н., несомненно, были подбиты из неизвестного вида оружия, так как следов иных противотанковых средств на прилегающей местности ими не были выявлены. Он предположил, что, как будто из-за некоторых особенностей повреждений немецкой бронетехники, они нанесены им именно из трубчатого противотанкового средства.

Предполагаю, что все предъявленные мне образцы могут иметь особо секретный характер. Поэтому мною было принято решение все вещественные материалы дальше не исследовать и отправить по инстанции Вам, для принятия соответствующего решения.

Как доложил сержант Васильев А. В., им и лейтенантом Петровым И. Н. содержимое предъявленной сумки также не проверялось и вещи оттуда, кроме книги с названием «Эффект истребителя. Сталинский сокол во главе СССР», не доставались. Эта книга ими тоже не открывалась. С сержанта Васильева А. В. была немедленно взята письменная подписка о неразглашении секретных сведений и приняты меры по его отправке в Ваше распоряжение, вместе со всеми вещественными материалами, в сопровождении прежней и выбранной мною дополнительной охраны.

Также такие подписки о неразглашении секретных сведений были взяты с экипажа бронеавтомобиля БА-10 и личного состава стрелкового отделения, прибывших вместе с сержантом, в количестве семи человек. Все они в качестве охраны сержанта Васильева А. В. были отправлены в Ваше распоряжение.

Приняты меры по немедленному отзыву и возвращению уцелевшего во время боевого столкновения личного состава боевого охранения в распоряжение особого отдела бригады, для продолжения расследования и недопущения утечки секретных сведений.

В случае появления дополнительных сведений по этим и другим интересующим Вас вопросам они немедленно будут доведены до Вас всеми имеющимися в распоряжении особого отдела двадцать девятой легкотанковой бригады средствами связи.

Начальник особого отдела двадцать девятой легкотанковой бригады...

Глава 13

Не один?

Было тихо. Василий чувствовал, что вполне нормально выспался. Но ему никак не хотелось вставать и, главное, сильно было желание досмотреть тот сон, что только что ему приснился. Ведь там он, прибывший поздно вечерком в родительский дом, отчего-то уже рано с утра проснулся, но не только никак не хотел вставать, а даже и открыть глаза. А мать, кажется, сидела рядом с давно отсутствовавшим, наконец вернувшимся в родной дом сыном и нежно глядела на него?

Похоже, желание это, как никак, немедленно сбылось. Мужчина тут же увидел во сне свою маму – невысокую, сухонькую старушку, с исхудавшим, морщинистым лицом, с натруженными руками, но всё ещё живую. Она просто спокойно сидела на табуретке у железной, сетчатой кровати и молча смотрела на него.

– Мама, ты за меня не беспокойся! Вот видишь, я всё ещё живой. А они, эти фашисты, сволочи, гады, от меня ещё поплачут. Дай мне только как-нибудь добраться до товарища Сталина, и я ему всё расскажу, тогда они точно получат за всё, за все свои злодеяния, по полной. Мало точно не покажется. У, сво-о-лочи!

– Василь, сыночак, жывы!

Что-то голос, хоть и, само собой, явно женский, конечно, взрослый, но никак не старческий и как-то живой и явственный, и совсем рядом?

– Живой, мама, живой! Правда, меня малость зацепило, но это ничего! Ты же сама прекрасно знаешь, что на мне всё быстро, как на собаке, заживёт!

– Сыночак, вярнувся! О, божа, дай жа яму силы, каб ен хутчэй паправився!

Похоже, мать молилась богу, но как-то не совсем ясно понятными словами, и, может, даже немного не русскими. Васёк удивился – похоже, что он разговаривал с кем-то не во сне, а даже как бы и наяву. Наверное, пора проснуться? Он открыл глаза и действительно увидел чуть сбоку, почти над собой исхудавшее лицо, но, к сожалению, не своей мамы, а не очень-то и старой женщины, никак не морщинистое, совсем как у матери, но в более раннем, чем во сне, возрасте. Она тоже сидела на табуретке, уже у деревянной кровати и что-то, почти неслышно, шептала про себя.

– Сынок, дзякуй богу, ачуняв! Як ты сябе адчуваешь?

Сынок? Он что, уже перенёсся в другое место и попал к собственной матери, только отчего-то разговаривавшей с ним как-то немного по-иному, даже не на русском языке?

– Мама, всё хорошо. Как видишь, я очнулся. Успокойся. Я живой, правда, мне немного плохо. Кажется, мне малость попало.

Язык не очень-то и хотел слушаться. Только проговорив все слова одним залпом, точнее, пробормотав, но достаточно отчётливо, попаданец вдруг понял, что сказал всё это не совсем своей матери. Да, нависшая над ним худенькая, явно не очень высокая женщина в старой, поношенной одежде не совсем привычного ему покроя, несомненно смахивала на его маму. Но всё же это была не она, а какая-то чужая, пусть и сильно похожая женщина. Да и Вася, кажется, лежал в не самой шикарной постели, накрытый как бы и не с домотканым одеялом, и не совсем дома? Хотя, откуда он мог находиться дома, если последними, что он помнил, были постаревшие избы небольшой деревушки, неподалеку от опушки леса, где он как раз и стоял, точнее, пытался справиться со слабостью и головокружением, опираясь на ствол подвернувшейся сосёнки?

Да и, кажись, ведь он совсем недавно как бы и находился где-то в Западной Белоруссии и даже в далёком-далёком тридцать девятом году! А его дом остался так далеко, что отсюда, с узкой деревянной кровати, точно было не видать.

Убранство небольшой комнаты или, возможно, даже дома оставляло желать много лучшего. Небольшие окошечка, деревянные бревенчатые стены и печка, такая здоровая деревенская печка, совсем как у них дома в детстве, само собой, нехитрый скарб, развешанный на стенах, говорили совсем не о достатке, а как бы даже и о нищете, по крайней мере, по понятиям уже двадцать первого века. Кроме деревянной кровати, кстати, единственной, в комнате имелся ещё здоровый сундук и штук пять грубо сколоченных табуреток.

Да, не очень богато жила хозяйка дома, так похожая на мать попаданца.

Кажется, что и женщина, судя по её вмиг изменившемуся и побледневшему, да ещё ставшему таким жалким лицу, поняло что-то, одно ей ведомое? Наверное, то, что она отчего-то приняла чужого мужчину за собственного сына? Или как-то смирилась с его смертью?

Хозяйка дома вдруг резко выпрямилась, нет, никак не отшатнулась, просто разогнулась, встав прямо перед Васей.

– Ты не Василь. Ты – иншы. Божа, ну за што мне такое пакаранне? Василь, сыночак, дзе ж ты? Божа, вярни мне яго, кали ласка. Сыночак, вярнися! – проговорила женщина как-то обречённо и заплакала.

Хоть и слова, произносимые женщиной, были ему не очень знакомы, но Вася понял. Отчего бы не понять, язык-то, хоть и не русский, но, кажется, вполне себе белорусский? Хотя, ну что мог сказать бедный попаданец ей в успокоение? Что он как раз и тот, неведомый ему Василь? Или как-то по-другому успокоить навзрыд плачущую женщину?

– Я тоже Василий. Мне очень жаль. Но, к сожалению, война.

– Василь?

– Да, Василь. Я пришёл издалёка, и туда так далеко, что мне обратно уже никак не вернуться. И у меня здесь никого нет. Вообще, никого, никого. Я совсем один.

Мужчина и сам не понял, что на него нашло, когда он опять же залпом проговорил эти слова. Тут уже женщина удивлённо вскинулась на него, долго-долго смотрела непонятным взглядом и под конец проговорила:

– Бог дав мне адзинага сына. Мужа Михася забили германцы, кали ен, сыночак, быв яшчэ маленьким. Больш у мяне никога няма. Значыць, ты кажаш, што и у цябе никога няма?

Что же мог сказать ей в ответ попаданец? Ведь он и на самом деле здесь и сейчас являлся круглым сиротой, и таким, что и даже представить невозможно.

– Да, у меня здесь тоже никого нет. Все умерли. Я остался один.

– Ты – Василь? – Недоверчиво спросила женщина. Вася просто кивнул в знак согласия. Ведь он нисколько не врал и, видимо, она это поняла.

– У цябе – зброя, ты – чырвоны и ваявав, ци то з паляками? – Кивок головы, уже в знак отрицания.

– Ци то з германцами? И яны паранили цябе? – Опять кивок в знак согласия. – А адкуль жа у цябе пасведчанне паляка?

– Я выполнял особое задание, оттого так и получилось. Большее рассказать никак не могу. Нельзя!