Текст книги "Прапор и его группа"

Автор книги: Анатолий Гончар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шумилин остался доволен бравым видом представлявшихся офицеров и перешёл к прапорщикам. Их было меньше и долго он на них не задержался. Казалось, смотр можно было бы и заканчивать, но сегодня генерал решил не ограничиваться командным составом и пошёл дальше. Выслушав командиров отделений, он приступил к опросу рядового состава.

– Разведчик-пулемётчик первого отделения второй группы первой роты рядовой Авдеев. Жалоб и заявлений не имею, – похоже, сегодня решительно никто не хотел жаловаться.

– Разведчик-снайпер первого отделения….. рядовой Кудинов.

– Разведчик-пулемётчик первого… рядовой Тушин…

– Разведчик-автоматчик младший сержант Тришин.

– Старший разведчик второго отделения второй группы первой роты младший сержант Жарков. Жалоб и заявлений не имею, – и следом целый хор голосов, заканчивающихся одним и тем же «жалоб и заявлений не имею». И так вдоль всего строя, до последнего солдата. Наконец смотр закончен, тожественным маршем подразделения уходили с плаца. Окружные гости, глядя вслед замыкающему подразделению, медленно покидали трибуну. Боевое слаживание закончено. Пути проверяющих и проверяемых расходятся – генерал-лейтенант со своей свитой сегодня же улетает в штаб округа, а подразделения отряда вскоре загрузятся в вагоны и отправятся на войну. У каждого своя судьба и у каждого бывает своё время испытаний. Генерал-лейтенант Шумилин свои «огненные вёрсты» прошёл в 1981 году пехотным лейтенантом в Афганистане.

Перед самой отправкой Ефимова на два дня отпустили домой. Что эти два выходных в свете предстоящей разлуки? Единый миг, наполненный тёрпкой горечью расставания. Даже теперь, уже уезжая, он не мог рассказать детям всей правды, как не мог, не смел рассказать её и своим престарелым родителям.

– У нас намечаются «глобальные» учения, – вечером сидя за почти торжественно накрытым столом вполне жизнерадостно объявил он. Сидевшие тут же дети недоумённо переглянулись, а он продолжил: – Идти они будут месяца полтора. Так что какое-то время приезжать не смогу.

Неизвестно, что творилось в душе у ребятишек, а у Сергея к горлу подступил комок. Он почувствовал, что ещё одно слово и на его глазах навернутся слезы. Что бы хоть как-то отвлечься и вместе с тем что бы дети не заметили его состояния, Ефимов наклонился и занялся поглощением своего любимого, но сейчас никак не лезшего в горло салата оливье…

Глубокой ночью, когда ребятишки уже давно спали, Сергей и его супруга лежали тесно прижавшись к друг другу и всё никак не могли уснуть.

– Что мне сказать детям, когда пройдут эти полтора месяца? – Олеся нежно коснулась рукой его слегка поросшей щетиной щеки.

– Не знаю, – Сергей неопределённо вздёрнул плечи вверх. – Объясни всё так, как посчитаешь нужным.

– Тогда я скажу им правду. – Олеся тяжело вздохнула и поцеловала его в щеку. – Не лезь никуда, пожалуйста! Не лезь, ладно?!

– Олесенька, я еду старшиной роты связи. А старшины у нас на боевые задания не ходят. Так что я у тебя теперь самый мирный военный на всей планете. Буду ниже травы, тише воды, – говоря про старшин, Сергей нисколько не лукавил. То, что их (старшин рот) уже вторую командировку не пускают на боевые задания, было правдой, только правдой это была не в его случае, он-то сидеть на попе ровно не собирался.

Жена хмыкнула:

– Ты сам-то себе веришь? – с затаённой грустью улыбнулась супруга.

Он не стал ни опровергать её слов, ни соглашаться с её выводами, а лишь неопределённо пожал плечами. Она снова вздохнула и, уткнувшись в его плечо, расплакалась…

Через четыре дня он уже почти привычно ехал на войну. Колеса вагонов мерно постукивали на стыках рельсов, голова лежавшего на нижней полке командира роты связи Григория Михайловича Воробьёва в такт движению покачивалась, а может это только так казалось читавшему книгу и одновременно вполглаза поглядывающему на него Ефимову. Ротный сдвинулся к края полки и Сергей опасался, что тот упадёт на пол.

– Старый, – в приоткрытую дверь купе заглянул лейтенант Простов, (вторая рота ехала в соседнем вагоне), – у тебя бабок с собой много?

Ефимов оторвался от книги и отрицательно покачал головой.

– Вот блин, – сокрушённо выругался Евгений, – придётся теперь со всех бойцов собирать.

– Что случилось? – праздно поинтересовался Сергей и отложил книгу в сторону.

– Да бойцы идиоты. Зацепились там с одними. Вот… те-то претензий больше не имеют, – капитан усмехнулся, – в рог получили и смылись, а вот зеркало в потасовке разбили, да и так кое-что по мелочам. Проводница потребовала компенсацию, а бабок как назло ни у кого нет.

– Да жмутся они, – Ефимов ни сколько не сомневался, что бузотеры просто не желают платить из своего кармана. Сам же Сергей действительно взял с собой лишь пару сотен, командование обещало выплатить им энную сумму сразу по прибытии в ПВД. – Скажи, что вычтешь из получаемых денег вдвойне и они сразу же всё найдут.

– Попробую, – Простов согласился с предложением Ефимова, но при этом на его лице явственно отразилось сомнение. Он мгновение стоял у открытой двери, затем отпрянул и зачем-то закрыв её, потопал по коридору, словно нарочно печатая шаги.

Днём выяснилось, что все проблемы с проводницей утрясены, претензий нет и все друг другом довольны. Непонятно, каким образом бойцы «уболтали» её, но факт остался фактом: вчерашнее недовольство сменилось бескрайней доброжелательностью.

– Заразы, – высказался по этому поводу вновь пришедший в купе связистов Простов, впрочем прозвучало это совершенно беззлобно.

Оставшееся до промежуточной станции время ехали, лениво перебрасываясь ничего не значащими фразами. Затем была высадка из вагонов, ожидание электрички, недолгий переезд до Моздока и на бронированных «Уралах» до пункта временной дислокации отряда. Всё как всегда, всё как обычно, как каждая весенняя и осенняя замена.

Глава 3
ПВД

Вы видели когда-нибудь небо ночи, разрываемое всполохами разрывов, грохотом артиллерийской канонады и треском перегревшихся пулемётов? Нет, не видели?! Ну и не надо! Слава богу, Вас миновала чаша сия!

Первый взвод роты связи прибыл на неделю раньше второго. Теперь же, когда рота собралась вся целиком, Ефимову предстояло принять имущество и разобраться с «местными особенностями». Да и вообще надо было выяснить что к чему в специфике старшинской жизни, тем более здесь. Сергей чувствовал себя слегка не в своей тарелке – он никогда за годы своей службы не был старшиной и потому его знания об этой должности были весьма поверхностными. Но ему повезло. Меняющийся старшина – старшина контрактной службы Махмедов, совсем недавно перешедший из разведки на старшинскую должность, оказался не только братом по Афганистану, но ещё и весьма запасливым хозяином. Произведя сверку и не обнаружив существенных недостач, (не считая тех, что навешали на отряд ушлые бригадные «интенданты» и от которых, как от стихийного бедствия, было невозможно уберечься), старшины подписали акты на приём – сдачу должности и откушав специально по этому поводу приготовленный шашлык расстались, довольные друг другом. Махмедов отбыл в часть, а Ефимов остался править старшинский бал здесь – в пункте временной дислокации.

Первое боевое задание для первой роты длилось всего два дня, но все эти два дня лил дождь. Может быть именно поэтому результат всех четырёх групп оказался нулевым. Не видели, не слышали, не нашли, не заметили. Вернулись замёршие, усталые, вздрагивающие от холода и потому злые. Эту первую относительную неудачу комбат воспринял совершенно спокойно, словно именно на такой исход он и рассчитывал.

Первоначально разведчики прибыли в ПВД в полном унынии, но горячая баня и отличный плов на ужин вполне восполнили потраченные силы и вернули хорошее расположение духа.

Вечером почти все офицеры рот разведки и роты связи собрались в офицерском кубрике первой палатки второй роты. Было тесно, но дружно потиснулись и места хватило всем. Нашлось местечко и для старшего прапорщика Ефимова.

– …А Мурызёв мой, – смеясь, рассказывал лейтенант Копылов, – на заднице по склону метров тридцать. Думал: ну всё, переломается. Какое там, встал, отряхнулся, стоит ржёт, ждёт, когда мы к нему вниз спустимся.

По лицу Ефимова скользнула горькая улыбка: приехавшие в первую свою командировку парни ещё не успели ощутить обжигающего лицо и холодящего спину дуновения войны. Всё было внове, всё было «по приколу».

– Что-нибудь вообще «интересное» видели? – капитан Свиридов, судя по всему, пришёл сюда не только байки послушать, но обогатиться хоть какой-то информацией. Для него это была вторая командировка и он хорошо понимал, что в жизни, а точнее для сохранения жизни может пригодиться любая мелочь.

– Да, бойцы у меня… – Семён Полесьев всё время оставался серьёзным и может именно поэтому на фоне всех остальных группников казался более взрослым, – бойцам показалось, – чувствовалось, что ему не очень хочется об этом рассказывать, словно он опасался, что над ним посмеются, – что дымок кверху пошёл. Мы как раз на небольшой хребетик выползли…

– Но с вами же майор Пташек шёл. Он что, не заметил?

– Я же говорю, только бойцы из головняка видели. Они начали выходить на взгорок, видят: белесая струя вверх, будто дым от костерка и тут же несколько мгновений рваными клочками. Как будто этот костерок спешно притушили.

– Да ты бы замкомбату доложил, – предложение Копылова было не лишено смысла, но Полесьев лишь усмехнулся:

– Кислицын и мне-то не сразу сказал. Мы уже на засаду уселись. Но утром, когда на эвакуацию пошли, я как раз через этот участок группу повёл – и ничего, никаких следов. Хотя, конечно, всю ночь шел дождь, следы смыть могло, да и замёрзли мы как цуцики – внимательность не та. Но шли-то прямо по тому месту, где тройке Кислицына дым привиделся.

– Да это сто пудов замаскированный подземный схрон, – Копылов Жорка полнился энтузиазмом, – надо доложить. В следующее БЗ вверх дном там всё перевернём и отыщем, – и повторился: – Надо доложить.

– Не спеши, не всё так легко и быстро. А если не найдём? – остудил его пыл задумчиво уставившийся в карту капитан Свиридов. Когда она оказалась в его руках, никто и не заметил. – Сможешь показать? – Артём посмотрел на Полесьева и кивнул в сторону карты.

– Я даже координаты снял, – Семён перегнулся через стол и аккуратно ткнул в карту пальцем, – вот.

– Да вы себе координаты запишите, – подал голос до того сидевший молча Ефимов, – и голову не ломайте. Если когда мимо пойдёте глянете. Только с миноискателем, а то мало ли что.

– Старый, ты, пожалуй, прав. Аллё, Евгений, – Свиридов окликнул прикорнувшего в уголочке Простова, – достань-ка из тумбочки мою тетрадь.

– Зачем? – непонимающе вытаращился тот, похоже смысл происходящего ускользнул от него в туманной дымке сна.

– Доставай, блин, тетеря сонная, – капитан полез в карман и вытащил гелиевую ручку. – Диктуй координаты, – скомандовал он Полесьеву, когда тетрадь наконец-то перекочевала на стол.

– Сейчас к себе сбегаю, они у меня в блокноте записаны, – он начал вставать.

– Сиди, – остановил его полностью взявший инициативу в свои руки Свиридов. – Кривошеев! – окликнул он бойца из своей группы.

– Я, – в проемё из-под полога отделяющего офицерский и солдатский кубрики показалось слегка помятое подушкой лицо старшего разведчика Кривошеева.

– Где у тебя блокнот? – капитан повернулся лицом к Полесьеву.

– Кровать сразу от входа налево, – начал объяснять бойцу лейтенант, – на стене на гвоздях разгрузка висит, в правом кармашке небольшой блокнотик, тащи сюда.

– Понял? – на всякий случай уточнил Простов, на что боец кивнул и, скорчив не слишком довольную рожу, скрылся за пологом…

Через пару минут Кривошеев принес требуемое, координаты были переписаны и листочки были распиханы по карманам, где большая половина присутствующих тут же поспешила их забыть, вторая, меньшая половина, хотя и держала их в своей памяти, но слишком всерьёз их не воспринимала. Простов, веривший не больше других в возможность нахождения по данным координатам схрона, все же не исключал такую возможность, про себя решив при надлежащем случае досконально обследовать указанное место. И никто из сидевших в кубрике разведчиков даже не мог предположить, что сегодня утром под ногами Полесьева валялся Герой Российской Федерации, стоило только нагнуться и поднять. Или он валялся под ногами шедшего с группой Пташека?

– Я почти уверен, что проходя мимо, русские что-то заметили, – сидевший напротив Басаева чеченец по имени Ваха виновато потупил взор, словно в этом была именного его вина. Хотя отчасти именно так оно и было. Он не уследил, не сразу заметил, что Мусса разогревает тушёнку, но виновник наказан и нечего теперь обсуждать прошлое. Про едва не выдавший их местонахождение дымок Ваха решил Басаеву не рассказывать, что– бы не навлечь гнев и на свою голову.

– Ты уверен? – Басаев не выказал и тени волнения. Он оставался бесстрастен.

– Нет, но всё же я бы предпочёл не рисковать, не сегодня так завтра, но спецы вспомнят об этом месте. Я даже не уверен в том, что они, пройдя мимо, не сделали этого нарочно. Возможно, посчитали свои силы недостаточными.

– Если так, то снимаемся немедленно, – уточнять действия своих подчинённых Басаев не стал. Они и без того знали, что надлежит сделать. Расставить вокруг мины, установить на основной и запасной входы фугасы. Поставить их на растяжки, срабатывающие при открывании дверей, много времени не требовалось, всё было подготовлено заранее. И потому, когда минирующие закончили своё дело, Басаев с телохранителями ушел не далее соседнего хребта. Догнать их особого труда не составило.

Собравшаяся вместе банда продолжила свой путь, до следующего оборудованного убежища.

Разбор полетов в роте связи начался на следующий день – с утра. Командир роты прохаживался перед строем вернувшихся вчера с задания радистов-разведчиков и потрясал оборванной гарнитурой.

– Это какая б…оевая единица тащит радиостанцию за провода гарнитуры? – красноречивый взгляд и ещё более красноречивое размахивание свободной рукой. – А я знаю какая. Да половина вас – у…родов так и делают. Масляков, почему с тобой не было связи шесть часов подряд?

– Там местность…

– Что местность? А бегущую волну пробовал? В конце концов тонами… – капитан махнул рукой. – А у тебя, Мещеряков, что случилось, почему с тобой не было связи всю предыдущую ночь? Тоже хребты помешали? А ты, Семёнов, чего ржешь, думаешь у тебя намного лучше? Прокол на проколе. Словно вас ничему и не учили. Глядя на вас сам уверуешь в три устоявшихся правила армейской связи: связи нет, только что была, сейчас будет. Если ещё раз хоть одна б…оевая единица порвёт гарнитуру, вся рота будет после БЗ не отдыхать, а копать зиндан. Ясно?

– Так точно, – нестройно ответили радисты.

– Не слышу!

– Так точно! – получилось чуть громче и не многим лучше. Но ротный удовлетворился и этим. А у старшины были свои заботы. У большинства радистов РР были старыми, не выдерживающими никакой критики. Сейчас они лежали на плацу. Из них были вытащены радиостанции и все прочие вещи. Так что видны были во всей красе.

Ефимов прошелся вдоль строя, разглядывая имущество своего личного состава. Да, зрелище было не для слабонервных, и если со старыми горками ещё можно было как-то мириться, то отдельные лежавшие на камнях рюкзаки после первого же боевого задания пришли в полную негодность. Ещё раз с пристальным вниманием осмотрев их, Сергей пришёл к выводу, что четыре рейдовых рюкзака по любому надо менять. И поставив задачу на устранение найденных недостатков, он решительно направился в стоявшую на отшибе палатку тыловиков. Ему предстояло любыми способами выцыганить у начвеща и получить на складе четыре новых РРки.

Заполучить удалось шесть…

Глава 4
Засада

На этот раз на боевое задание собирались сразу пять групп: две – лейтенанта Полесьева и капитана Стёпшина из первой роты и ещё три из второй – лейтенантов Лыкова, Простова и капитана Свиридова. На первое для группы лейтенанта Лыкова задание с ним вместе шёл замкомандира роты старший лейтенант Водопьянов, с Простовым-командир роты капитан Никишин. С Полесьевым, выходившим на второе задание и с обоими капитанами, приехавшими уже во вторую свою командировку, старших-контролирующих-проверяющих не было. Семён радовался и огорчался этому одновременно. С одной стороны это давало ощущение свободы, возможность почувствовать себя командиром по-настоящему, (ходившие старшими обычно в руководство группой не вмешивались, но ощущения собственной воли не было), с другой – на сердце неимоверно начинала давить ответственность. Но первое чувство, а именно ощущение себя как полноправного командира, было гораздо сильнее.

– Товарищ подполковник! – постучав в деревянную дверь командирской палатки, Ефимов вошел вовнутрь. После солнечного света горевшая в помещении лампочка казалась жалким огарком. При виде старшины роты связи командир отряда мысленно усмехнулся. Он уже понял, зачем к нему заявился этот неугомонный старший прапорщик. А он-то уже рассчитывал, что тот смирился с несбыточностью своих желаний. – Разрешите с группами?!

– Пока нет, – тон Трясунова был категоричен.

– Товарищ подполковник, Вы же… – начал было Ефимов, но сидевший за столом комбат поднял руку вверх, останавливая того на полуслове.

– На днях вторая рота уезжает в Н-ский населённый пункт. Съездишь на недельку-другую, если, конечно, командир роты тебя отпустит. А там всё на усмотрение капитана Никишина и майора Пташека.

– Спасибо, – Сергей понял, что большего на этот момент от Трясунова ему добиться не получится. Впрочем, Ефимов был доволен. Уговорить своего ротного он сумеет, а уж командир второй роты, в коллективе которой Сергей провёл большую часть времени на боевом слаживании, препятствовать его стремлению не станет, что же касается майора Пташека, то и у того вопросов по этому поводу возникнуть было не должно. Сергей жалел только об одном, что предстоящее боевое задание обходилось без его участия.

Группу Полесьева десантировали крайней. Теперь ему и его разведчикам предстояло, сойдя с дороги, петляющей и переползающей с одного хребта на хребет, двигаясь почти строго на север, уйти в глубину леса на один квадрат, а затем, поменяв направление на девяносто градусов, вести поиск в сторону ближайшего населённого пункта, чтобы на вторые сутки в паре километров от его окраины организовать засаду. Почему именно там – не знал никто.

– Чи, – подняв руку, Семён остановил группу.

– Связь с «Центром», – Полесьев повернулся лицом к старшему радисту рядовому Маслякову. – Передавай: произвёл десантирование по координатам Х… У… Начинаю движение в район разведки. – Лейтенант замолчал, ёще несколько мгновений смотрел на поспешно начавшего разворачивать радиостанцию Маслякова, а затем, поманив пальцем присевшего на одно колено Кислицына – младшего, шепнул: – Алексея ко мне. В темпе.

Андрей молча поднялся, сделал шаг вперёд и передал приказание по цепочке.

Полесьев, пользуясь относительно хорошо проглядываемым пространством, некоторое время наблюдал, как медленно, или ему, возможно, так лишь казалось, передаётся его команда. Затем огорчённо покачал головой и отвернулся. Увы, в его группе иного внутригруппового сообщения не было. Выделенные им «Акведуки» нуждались в серьёзном ремонте. А отремонтировать их своими силами не представлялось ни малейшей возможности, оставалась лишь надежда, что в ближайшее время удастся разжиться трофейными «Кенвудами».

– Алексей, – глядя на подошедшего сержанта, группник, решив ещё раз уточнить задачу, достал из разгрузки карту, – смотри, сейчас мы вот здесь.

– Как и планировалось, – с безразличием взглянув на карту буркнул Кислицын.

– Ну да, – согласно кивнул Полесьев, – километр на север, затем строго на восток по азимуту девяносто градусов.

– Тут не ошибешься. Можно без компаса, – в голосе Кислицына послышалась легкая насмешка, – с хребта на хребет скакать придётся, а они тут все с севера на юг идут.

– В принципе да, – опять вынужденно согласился группник. Впрочем всё это они обсуждали ещё вчера, и к чему Семён решил повторить «пройденное», было непонятно. Может оттого, что душу терзали сомнения и неясное беспокойство?

Стукнулась о металл радиостанции тангента. Полесьев, хотевший ещё что-то добавить, рассерженно повернулся в сторону старшего радиста и погрозил ему кулаком. На что закончивший сеанс радиосвязи Масляков виновато развёл руками и, щелкнув тумблером включения, доложил:

– Передал, товарищ лейтенант.

– Хорошо, – решивший пока не устраивать разноса Семён, одобрительно покивав головой, скомандовал: – Сворачивай радиостанцию, – и уже Кислицыну, – через две минуты начинаем движение.

Тот в свою очередь кивнул и поспешил вернуться в авангард группы, что бы занять своё место в походно-боевом порядке.

Алексей поднялся по склону и слегка прибавив шаг увеличил дистанции. Деревья на левом склоне этого хребта, местами вырубленные, росли не слишком часто, и потому следовало слегка увеличить расстояние, разделяющее идущих друг за другом разведчиков. Пройдя таким образом пару сотен метров, Кислицын приблизился к зарослям орешника и теперь был вынужден замедлить шаг, чтобы подождать идущего следом Тушина. Дождавшись его, Алексей показал «внимательнее» и, отгибая ветви, осторожно вошёл в густую тень кустарника. Полог зелёных листьев сомкнулся над его головой, и старший Кислицын невольно поёжился, он не любил, когда окружающее пространство вокруг него сужалось до радиуса в несколько метров. Но на этот раз ему повезло: кустарник закончился довольно быстро, и почти сразу Алексей наткнулся на огромную, до краёв заполненную водой воронку. А чуть дальше склон, до того относительно пологий, вдруг превращался во многометровый обрыв, тянувшийся на несколько сотен метров. Чтобы обойти его, пришлось взять правее.

Уже выбравшись на вершину хребта, сержант глянул вниз и его брови в недоумении взлетели вверх. Вся лежавшая под обрывом низина была заполнена поваленными, переломанными и перемешанными в какой-то невообразимой каше деревьями. Присмотревшись, он понял, что и сам обрыв нес ощущение новизны, будто образовался совсем недавно. Впрочем, так оно и было, но что могло вызвать подобный катаклизм? Брошенная бомба? Невозможно. Ведь тут был явный провал в земной поверхности. Разве что от взрыва обрушился свод огромной, скрытой под землёй и поросшей столетними деревьями пещеры? Возможно, именно это и произошло, во всяком случае было очень похоже, что здесь схлопнулась подземная полость, образовав огромную впадину с перемолотыми на её дне деревьями. Наверное, придя сюда в другое, мирное время, Алексей бы с удовольствием полазил по образовавшимся завалам, рассматривая обнажившиеся из-за смещения земных пластов глыбы и выступившие на поверхности камни. Но не теперь. Бросив взгляд на то место внизу, где древесные стволы навалились особенно густо, Кислицын отвлекся от посторонних мыслей и, взяв ещё правее, начал переваливать по другую строну хребтины…

Полесьев не торопился, по его расчётам к месту засады они по любому попадали не позднее четырнадцати часов завтрашнего дня. Поэтому едва солнце начало клониться к горизонту, он стал присматривать наиболее пригодное для ночёвки местечко. В итоге ночь группа провела, организовав засаду на извилине очередного хребта, одного из множества встававших на их пути. Какое-то время лейтенант потратил на осмотр позиции и прилегающих к ней подступов, затем устраивал собственную днёвку, ужинал. После чего ещё раз обошёл посты охранения и лишь потом, вернувшись к радистам, лёг спать. Но сразу уснуть не удалось. Масляков, не давая заснуть, монотонно бубнил в микрофон, в очередной раз передавая «У нас всё в норме», но наконец усталость взяла своё: не дослушав окончания радиосеанса, Семён погрузился в сон.

Дважды за ночь его будили, один раз он просыпался сам, чтобы обойти посты охранения. Наконец ночная тишина, прерываемая лишь отдаленным хорканьем кабанов, неторопливо перетекла в шелест ветвей и писк просыпающихся птиц – наступило солнечное утро. Свежий воздух, пробравшийся в спальник, бодрил, заставляя Полесьева слегка поёжиться и проснуться.

Переход второго дня дался его группе гораздо тяжелее. То ли начала сказываться накопившаяся за предыдущий день усталость, то ли стали выше встающие на их пути хребты. Полесьев, запланировавший быть на месте организации засады не многим позднее полудня, ошибся в своих расчётах. Ошибся, как ошибается почти любой, впервые вынужденный передвигаться в незнакомой и гористой местности. К месту засады на строго определённом участке асфальтовой дороги, соединяющей два населённых пункта, они выбрались за час до наступления темного времени суток и спешно её организовали.

Увы, стояние в этой точке успеха не принесло. И кто должен был как по часам пройти по этому участку, так и осталось неизвестным. Тем не менее, просидев в засаде ночь, задачу они так или иначе выполнили и утром группа получила приказ вести поиск в квадрате, почти вплотную примыкающему к ближайшему населённому пункту.

– Полчаса на сборы, – отдав команду «готовиться к движению», Семён достал паёк и принялся завтракать.

– Товарищ лейтенант, – из-за спины послышался голос сержанта Кислицына.

– Да?! – отозвался группник и, поспешно проглотив кусок рисовой каши, повернулся лицом к подошедшему сержанту.

– Там за поворотом сожженный УАЗик, – Алексей показал в сторону дороги, и что бы пояснить, откуда у него такие сведения, добавил: – МОНку снимали и заметили. Вчера-то вечером, когда ставили, уже темнело, сквозь листву не разглядели. УАЗик на обочину съехал в куст. Может, в группировке ждали, что грохнувшие его сегодня ночью снова выйдут, вот нас и послали?

– Может быть, – задумчиво согласился Полесьев, – вполне может быть, – повторил он снова и, усмехнувшись, добавил: – Но значит, теперь уже не ждут. Через, – лейтенант взглянул на часы, – двадцать минут снимается и уходим. Да кстати, раз уж ты пришёл, смотри сюда, – и лейтенант вытащил из разгрузки карту…

…В принципе поиск можно было считать успешным. Группа обнаружила две совсем недавно посещавшиеся базы, близ одной из которых был найден тайник с двумя тщательно упакованными от сырости автоматами, а близ другой зарытый в землю пластмассовый бак для мусора, полностью забитый новыми комплектами камуфлированной формы. Но вживую боевиков группа так и не встретила. И снова была ночная засада, и снова поиск, на это раз не принёсший результатов, и уже под вечер очередная команда из центра: «Выдвигаться в район эвакуации» и координаты. Едва взглянув на цифры, Полесьев понял: это жопа.

– Старших троек ко мне! – приказал он, мысленно матюгаясь, достал карту, усевшись у ствола дерева расстелил её на колене и принялся рассматривать.

– Командир, – обратил на себя внимание подошедший Неверов, из-за стволов деревьев вынырнул Кислицын, вслед за ними появились младший сержант Жарков и младший сержант Тришин.

– Получен приказ на эвакуацию, – вроде бы хорошая новость, но сказано это было таким тоном, что все сразу почувствовали, что это писец. – Смотрите сюда: мы здесь, – веточка ткнулась в карту и пошла в сторону запада, – а машины прибудут вот сюда.

Присевший подле командира Кислицын даже присвистнул.

– Ни хрена себе! – глядя на карту, было понятно, что тот, кто определял район эвакуации, с местными условиями были знаком плохо или же ему было плевать на то что да как. Приказал, а там пусть выполняют. Откуда именно пришла такая команда, из отряда или из Ханкалы, теперь было неважно. Ясно было одно: никто её отменять не станет и эвакуационная техника дальше указанных координат не пойдёт.

– Ваши предложения? – группник постарался придать своему голосу утраченную бодрость.

– Командир, мы не успеем, – Неверов задумчиво провёл пальцем по карте.

– Если бы успевали, я бы вас не собирал, – огрызнулся Полесьев, и все вдруг поняли, что решение он уже принял, а их вызвал лишь для того, что бы утвердиться в этом решении. – Если мы пойдём как положено, то меньше чем за два дня не дойдём, а у нас, – он поднял к лицу руку с часами, – в запасе пять часов. Потом стемнеет.

– Пойдём по дороге?! – то ли предложил, то ли уточнил молчавший до этого младший сержант Жарков.

– Да, – коротко ответил группник и, качнув головой, продолжил: – Не вижу другого выхода. Идем по дороге, дистанция между людьми двадцать метров, между тройками– сорок. Каждый контролирует своё направление. Любое сомнение – сразу доклад. Любая остановка – рассредоточение. Любое движение – оружие с предохранителя и доклад. В случае нападения действуем по обстановке, но согласно отработанным схемам. Всё понятно?

– Да чего уж… – конечно, Семён не ждал особых возражений, но и не рассчитывал на то, что их не будет вовсе. Можно было, конечно, плюнуть, пойти по лесу, естественно, явиться в точку эвакуации через сутки и получить полный разнос, а можно было рискнуть, идти по дороге и успеть. Лейтенант Полесьев решил рискнуть. Что здесь сыграло большую роль: боязнь разноса или желание сегодня же оказаться в теплой постели? Скорее всё же первое… Переночевать ещё одну ночь в лесу не составляло труда.

Группа растянулась едва ли не на полкилометра. Впереди как всегда – сержант Кислицын, за ним пулемётчик Авдеев, следом разведчик-автоматчик Кулик, с отрывом от него метров в тридцать-сорок двигалась первая тройка ядра – сержант Неверов, рядовой Ткаченко, Кислицын – младший, за ним командир группы, старший радист рядовой Масляков, второй радист рядовой Субехин, дальше вторая тройка ядра во главе с младшим сержантом Тришиным, а затем, никак не желая отставать на определённые командиром сорок метров, замыкающая группу тыловая тройка – первый пулемётчик Тушин, второй разведчик-снайпер Кудинов, крайним шёл младший сержант Жарков – старший тройки. Двигались, внимательно вглядываясь в окружающие дорогу кустарники и растущие за ними деревья. Несмотря на накопившуюся усталость, спецназовцы постепенно наращивали скорость своего движения. Вскоре Полесьев понял, что группа двигается чересчур быстро, но останавливать и давать команду замедлить скорость не стал. Но когда впереди показался обрыв нависающих над дорогой остатков подковообразной возвышенности, головной дозор сам собой перешёл к привычному неторопливому шагу. Глиняные откосы этого хребетика, больше всего напоминавшие крутые скаты речного берега, как нельзя лучше подходили для организации засады. Подняв ствол, Кислицын– старший невольно поставил большой палец на предохранитель и плавно опустил его вниз. Не останавливаясь, он повернул голову и через плечо бросил идущему следом пулемётчику: