Текст книги "Бездна 3 (СИ)"
Автор книги: Анатолий Махавкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Пролог
Было время, когда я не мог понять мотивацию людей, выполняющих обещание, данное мертвецу. И ладно бы какому-то родному или близкому человеку, так нет – случайному знакомому, которого и увидел первый раз только вчера-сегодня. Казалось бы – обычный книжно-киношный штамп, украшающий концовку сюжета. Ну типа усталый, поросший чёрной щетиной главный герой приходит к бывшей зазнобе мимолётного знакомого, павшего в неравном бою и сообщает, де покойник любил означенную мамзель до последнего своего дыхания. Мамзель горько рыдает, главгер многозначительно молчит, переминается с ноги на ноги и наконец красиво уходит в закат.
Когда я сообщил Вобле, что желаю смотаться в Петровское, чтобы передать Насте, которая Фёдорова, информацию о том, что Паша пролюбил её всю жизнь, меня элементарно не поняли. Нет, фразу я произносил на чистейшем русском, говорил членораздельно, вот только это не отменило того факта, что Вобла сначала пощупала мой лоб, с самым озадаченным видом, а после покрутила пальцем у виска.
– Ты дурак? – спокойно спросила Вобла, придерживая мелкую на одной руке. – Зуб тебе даю, что эта самая Настя хрен вспомнит про какого-то Пашу, а если и вспомнит, то ей эти сопли будут похрену. Как пить дать – это замужняя корова, весом эдак в центнер, у неё – куча спиногрызов и муж-алконавт. Ты вообще хоть раз был в этом Петровском, видел, кто там живёт?
Я было набычился, приготовившись разродиться тирадой о пользе добрых дел, которые каждый должен совершать. Хотя бы раз в жизни. Впрочем, фонтан красноречия извергнуть не удалось. Ну вот даже тонкой струечки.
-Всё, всё, – хмыкнула Вобла и пощекотала малой животик. Та хихикнула. – Мужчина в семье – король. Да и ненавижу я, когда ты нудить начинаешь. Тебе никто не говорил, что когда ты нудишь, тебя убить охота?
– Жена говорила, – сумрачно сказал я, отлично понимая, где в этот момент находится Ольга.
– Умная женщина, – Вобла подняла вверх указательный палец. – Когда вытащим её из задницы, непременно оставлю при себе. Сам понимаешь, одна голова хорошо, а две...
– Бабы в доме – дурдом, – закончил я и Вобла показала мне язык. За прошедшие пару недель женщина немного отъелась и здорово похорошела. Даже не понмаю, почему сперва она показалась мне настолько жуткой.
Короче, мы взяли гелик, любезно подаренный нам Утюгом младшим, взяли пару крепких парней (ну, как взяли, без них нас просто не выпускали даже на посрать) и направились прямиком в Петровское. Попутно имели возможность оценить всю прелесть загородной трассы, которую издавна облюбовали перевозчики металлического проката. Думаю, что если ехали бы на чём-то, не столь прочном, на танке, скажем, то могли бы развалиться на запчасти.
Петровское, скажем откровенно и прямо не впечатляло. Домов хоть и много – попадались даже многоэтажные, но все какие-то неухоженные, точно ты смотришь на выцветший снимок сорокалетней давности.
Пришлось изрядно поднапрячься, чтобы отыскать нужную мне Настю Фёдорову. Нетрудно догадаться, что истекшее время означенная мадмуазель успела стать мадамой и напрочь сменить исходный код, то бишь фамилию. В тот момент, когда моя персональная водитель начала натурально закипать и грозить мне всевозможными карами, вплоть до изнасилования, какая-то из желающих присесть на уши пришельцам бабок, таки сумела вспомнить нынешнюю фамилию Пашиной пассии и даже сумела вменяемо объяснить, куда нужно ехать.
– Я тебя сегодня ночью изнасилую, – ворчала Вобла, пока гелик выбирался из одной колдобины и нырял в следующую, – в извращённой форме. Нет, серьёзно, ты мне за сегодняшнее торчишь, как земля колхозу.
Ожидаемо, дом Насти Волчук оказался видавшей виды одноэтажкой, со следами периодического богатства обитателей. То есть строение временами начинали приводить в порядок, а после бросали это неблагородное дело.
Мы остановились. Металлическая дверь в зелёном заборе оказалась открыта. В проёме стояла женщина, по виду эдак в центнер весом (Вобла покосилась на меня, однако ничего не сказала) и держала на руках спиногрыза, возрастом эдак в пару годиков. Ещё двое выглядывали из-за цветастой, аля цыган-стайл юбки. Вобла тяжело вздохнула и заглушила двигатель.
– По ходу нас сдали с потрохами, – заметил Олег Тилипко, сидящий на заднем сидении. – Ну, это я к тому, что эта бабища определённо кого-то ждёт.
– И явно не погоды у моря, – Поддакнул Гриша. – Нам выйти?
– Боишься, что она его съест? – спросила Вобла и повернула голову. – Ага, а вот по ходу и ейный муженёк подтянулся. Как я тебе, балбесу и говорила. Зря мы сюда приехали.
Это я уже и сам понял. Однако признаваться в том, что облажался по полной не собирался. Как обычно. Поэтому молча вылез из машины и уставился на семейство Волчуков. М-да, а глава семьи явно уступал покойнику во всех отношениях. Ну, за исключением того факта, что до сих пор оставался жив. Жив и сильно пьян.
– Кто вы такие? – спросила хозяйка. Ни тебе здрасьте, ни добро пожаловать. – Зачем искали?
– Паша просил кое-что передать, – я с ужасом осознал, что не знаю даже какая у человека-шкафа была фамилия. Сейчас эта спросит: «Какой Паша?» и я...
– Что за Паша? – равнодушно спросила женщина и подбросила карапуза. Тот полез пальцем в нос. – Не знаю я никакого Пашу. Ошиблись вы.
Мужичонка в телогрейке на голое тело и спортивках с пузырями на коленях мутно посмотрел на меня, а после – на жену. Приподнял лохматую бровь
– Какой такой Паша? – его качнуло. – Не понял.
– Когда подрастёшь – поймёшь, – так же спокойно сказала женщина и поймав благоверного за шкирку, забросила во двор. Я заметил, что за оградами соседних домов наметилось некое движение. Ну, как если бы соседи сползались к заборам, посмотреть на происходящее. – Говорю же, ошиблись вы, зазря только ехали.
Я пощупал подбородок – щетины там не наблюдалось. Да и с закатом, куда следовало сваливать, тоже не складывалось – пасмурный полдень на дворе. Поэтому я вздохнул, передёрнул плечами и поплёлся к гелику. Открыл дверь и немедленно встретился со злорадным взглядом Воблы.
– Только не начинай, – сказал я и полез внутрь. – Сама знаешь, какой я у тебя дурак.
– Любимый, – женщина тотчас смягчилась. – Ладно, едем, балбес ты мой великодушный.
Передвигаться по Петровскому приходилось крайне аккуратно. И не только из-за огромного количества ям в асфальте, но ещё и из-за проклятущих собак. Эти облезлые твари громко лаяли и ежесекундно пытались совершить акт суицида под нашими колёсами. Как предположил Гриша, в каждой псине сохранилась часть души Анны Карениной.
– Умник, – хмыкнула Вобла и нажала на педаль тормоза. – Какого, мать её, хрена?
Какого хрена – это когда на перекрёстке стоит моя недавняя знакомая и подняв руку, видимо просит нас остановиться. Нет, как она сумела нас опередить я мог понять – не дурак. Настя стояла, опираясь на руль нового блестящего краской скутера. Очевидно дорога, по которой мы кувыркались, использовалась только залётными городскими лохами. Такими, как мы.
Я открыл дверь.
– Может сопроводить? – с тревогой спросил Олег. – Мало ли что...
– Что? – переспросила Вобла. Её тонкие брови съехались к переносице. – Сиськой его задавит? Олег, как оно твоё фамилиё – Тилипко? Вот сиди и тилипай себе помаленьку.
Я выбрался наружу и тотчас одна из четвероногих суицидниц сделала попытку укусить мои джинсы. Пришлось сделать вид, будто я ищу камень побольше, и агрессоры немедленно принялись трусливо прятаться в щелях под заборами. Лай стоял такой, будто в Петровское наведался волк.
– Ну? – сказала Настя. Думаю, лет десять назад это была очень красивая женщину. И красоту до конца не смогли испортить ни лишний вес, ни семейная жизнь с мужем-алконавтом в жопе мира.
– Что: ну? – переспросил я. – Резко вспомнила?
– И не забывала, – почти прошептала женщина и по пухлым щекам вдруг ручьями побежали слёзы. – А сегодня он ещё и снился. Сказал, чтобы гостей ждала. Тебя описал, подробно так.
Тут я несколько оторопел. Ну то есть вот совершенно взял и впал в ступор. Потом разгрёб кучу бессмысленных вопросов, деловито булькающих в черепе и выловил один: если Паша сумел подать о себе весточку из Бездны, то в чём тогда смысл моего приезда? О том, что он любит и помнит Анастасию, покойник мог спокойно сказать ей и сам.
Или жмурики тоже умеют стесняться? Ладно, просили – выполняем.
– Паша просил передать, что всю жизнь он любил только тебя. – Всё. Собственно, и сказать-то мне больше нечего.
Настя внезапно вцепилась в рукав моей куртки и посмотрела прямо в глаза.
– Что с ним случилось? Что-то плохое, да? Он умер?
– Погиб, – кажется, в горле что-то застряло. – Как герой погиб.
Настя быстро закивала головой, так что слёзы полетели во все стороны. Потом отпустила рукав.
– Чувствовала, – еле слышно сказала женщина. – Весь месяц в груди кололо. Так по дурному с ним разбежались...Всю жизнь жалела и жалеть буду. Если бы всё вспять!
Я представил Пашу, в виде пьяненького мужичка, которого видел сегодня. Потом представил похудевшую Настю, с модельной причёской за рулём шикарной тачки. Представлялось одинаково. Хрен его знает, как оно могло повернуться, если бы эти дворе не разбежались.
– Постой, – выдавила Настя сквозь всхлипы, в тот момент, когда я уже пошёл к гелику. – Паша во сне просил тебе кое-что передать. Сказал, когда вернёшься – береги себя. Сказал, что от тебя слишком много зависит.
– Вернёшься, выходит, – заметила Вобла, осторожно объезжая Настю, которая продолжала плакать, ткнувшись лбом в руль скутера. – Выходит, там уже всё знают и готовятся.
– Кто знает? – поинтересовался Гриша. – К чему готовятся? Может и нам приготовиться? Степаныч последние пару дней, как рыба об лёд...
– Да, готовиться вам к хренам рты позашивать, чтобы в чужие разговоры не впирались. А ты чего молчишь? Что думаешь?
Я ничего не думал, просто смотрел, как с неба сыплются снежинки. Сначала – немного, потом – всё больше. После короткой передышки, зима вновь вступала в свои права. Правда, там, куда мы собирались, не было ни зимы, ни лета.
И времени до возвращения оставалось всё меньше.
Чёрт побери, я уже дважды посещал Бездну и оба раза благополучно вернулся. Я получил такие силы и возможности, о которых обычный человек может только мечтать. Со мной в Бездну пойдут такие же, как я, а кроме того ещё и куча опытных бойцов с самым современным оружием и защитой. Мы знали большую часть опасностей и тварей верхних уровней Бездны.
А мне было страшно, до усрачки.
И чем ближе срок отправления, тем страшнее становилось
Часть 1
Глава 1
Снегопад, который предыдущие пару дней очевидно собирался с духом, наконец-то собрался, да так, что казалось -где-то наверху Матушка-Гусыня решила-таки нахрен избавиться от всех своих спальных принадлежностей. Короче, валило так, что проехать по дороге казалось чем-то нереальным, а узбеки, чистившие дорожки перед особняком и в саду, наконец-то научились правильно выговаривать все матерные слова и выражения. Да и как мне показалось, даже изобрели пару-другую новых.
Казалось бы, в такую погоду лучше всего сидеть дома, попивать кофе или чего покрепче и пялиться то ли в телек, то ли в окно. Ну, ещё как вариант, вставать на лыжи, в прямом либо в переносном смысле. Ведь, если ты пацан, который-таки пришёл к успеху, то запросто можешь отвалить в тёплые края, изображая элитную утку из вип-курятника.
И мне, как человеку знакомому с этими вашими заграницами лишь по телевизионным передачам, весьма хотелось посетить какие-нибудь Египты-Турции, да сказочные Бали. Короче, отправиться туда, где тепло-светло и у мух нет зубов.
Да и чтобы тебя никто не вынуждал отправиться в гости к чёртовой матери.
А меня именно что вынуждали, как заметил Теодор Емельянович, стоило ему прознать о моих ночных гостьях. Ибо зачастил оные, явившись не один, не два и не три раза. Честно, меня уже начинало дёргать, когда я в очередной раз слышал жалобные голоса за дверью, призывавшие вернуться и спасти несчастных мадамов.
Хм, может в Египте что-нибудь да изменится?
Хотя вряд ли. Теодор напомнил мне о судьбе Аль-Хазреда и поинтересовался, не желаю ли я написать второй том Некрономикона. Ну, перед тем, как у меня съедет крыша и я прикончу всех, к кому хоть мало-мальски прилично отношусь. Своих родных, например.
Родственники, ещё и вы, охо-хо...Ну в смысле, тесть и тёща, которые настойчиво интересовались, почему Олечка никак не выходит с ними на связь, когда она собирается возвращаться из кругосветки и не прикопал ли я их любимое чадо где-то за городом в лесополосе? То есть ещё пара недель и придётся предпринимать какие-нибудь меры. Нет, Самойлов уже предложил выход, но тесть с тёщей были в общем-то неплохими людьми, и я не желал им преждевременной смерти.
Короче, неприятности медленно подкрадывались со всех сторон, так что я уже мог отчётливо наблюдать, как мелькают за деревьями их серые хвосты, да пылают жёлтым злобные глазки. И самым отвратительным было то, что все проблемы решало именно моё возвращение в Бездну. Ну в смысле, решало в любом случае. То ли я находил Ольгу и всех остальных, вытаскивал наружу и мы все жили долго и счастливо, то ли я благополучно загибался и это дерьмо мне становилось абсолютно побоку.
Правда, здравый смысл вполголоса подсказывал, что если я спасу Олю, то придётся думать, как мы станем уживаться с ней и Воблой, но я пытался успокоить этот самый смысл тем, что проблемы нужно решать по мере их возникновения. А там глядишь – помру и считай, вообще легко отделался.
Одно хорошо, в этот раз всеми проблемами подготовки занимался Теодор Емельянович, а уж он-то, как заслуженный бездноходчик отлично знал, что нас может ожидать и как от этого защититься. Однако, не станем кривить душой: и я, и Теодор великолепно знали, что Бездна способна изменяться. Иногда – прямо на глазах. И тогда все заготовленные заранее защитные средства годились лишь для того, чтобы неотвратимая гибель происходила с некими фееричными свистоперделками.
Ну и кроме всего прочего, наш молодой экстримал, Утюг младший, твёрдо вознамерился поучаствовать в грядущей авантюре. А ейный папаша, который в прошлый раз сумел оградить придурка от идиотского поступка, успел отправиться то ли в лучший, то ли в худший мир. Фёдор источал столько оптимизма, что от него было впору заряжать кучу аккумуляторов. Ну, а всякий здравомыслящий человек, поглядев бы на это, сразу понял: всё непременно пойдёт через жопу.
Нет, серьёзно, а почему всё должно проходить как-то по-другому? Ну, если два предыдущих раза оно шло именно через это самое место?
В принципе, насколько я знал, всё и все были готовы выступать. Заковкой оставалось лишь место проникновения в Бездну. Мы успели съездить в поле, откуда стартовали в самый первый раз. Теодор шаманил с лозиной, колдовал со всякими хитрыми научными штуками и даже пытался рыть землю специально привезённым экскаватором. Мы сумели обнаружить расплющенные обломки машин и останки какого-то несчастного водителя. На этом ценные находки закончились.
В подвале театра оказалось ещё интереснее. Ну скажем сразу: его не было совсем. Мало того, никто из работников театра вообще не мог вспомнить о существовании каких-то помещений в этом месте. О недавнем ремонте, о вооружённых людях, которые наведались к ним в гости. И люди не притворялись, а реально не помнили, точно кто-то основательно подчистил их память.
Самойлов взбесился и начал требовать, чтобы хоть одного мудня оставили с ним наедине часика эдак на два. Тогда, дескать, память восстановится. Однако Теодор, постукивая пальцем по кончику носа, возразил, что в данном перфомансе нет ни единого смысла. Повелители Бездны старательно устраняли все крысиные ходы, через которые назойливые людишки упорно стремились проникнуть в чистилище. Очень надёжно устраняли.
– Ну и какой в этом смысл? – спросил я, умело скрывая радость от того, что наш вояж вновь откладывается. – Им же вроде как нужно заманить к себе, как можно больше лошар, вроде нас?
– Ну, я бы не стал относить прошедших Бездну к неудачникам, – Теодор поморщился. – А касательно вопроса...Быть может, тут имеет место работа некоего автоматического механизма защиты, устраняющего бреши, сразу после их обнаружения.
– Антивирусник, короче, – констатировал я. – Ну или файерволл.
– Херарволл, – угрюмо буркнул Самойлов, рассматривая стену коридора, где ещё пару недель назад имелся проход. – Херня-хернёй! Одно хорошо: больше я в это гавно ни ногой. Ещё после предыдущей ходки все кошмары не отсмотрел.
– Не гони, Семёныч! – фыркнул Олег, который с напарником продолжал оттаптывать мне пятки. – Тебе и кошмары?
– Не гони – это ты своей мамаше скажешь. – Самойлов набычился, и Олег тотчас попятился назад. – Когда она тебя за дурость из дома погонит ссаными тряпками, ёп-та. А ну, пошёл отсюда, пока я тебе жопу на писюн не нахлобучил!
Короче, оба прежних варианта благополучно накрылись медным тазом, так что Теодор принялся всерьёз размышлять, как сподручнее всего добраться до Соловецкого монастыря. По слухам, в подземелье под означенным монастырём имелся ещё один ход в Бездну. В перспективе рисовалась огромная куча проблем с доступом в закрытую для посторонних зону, но как говорил Емельянович, в нашем мире не имелось ни единой проблемы, которую нельзя решить с помощью денег. И если проблему нельзя решить с помощью денег, значит требуются очень большие деньги. А этих самых дензнаков покойный Утюг успел заработать столько, что не то что куры отказывались их клевать, но и бегемоты лопать не могли.
В любом случае я рассчитывал хотя бы неделю пожить в относительном покое, смотаться на моря и не думать о предстоящих бедах-несчастьях. Как обычно все мои мечтания и чаяния оказались безжалостно погребены под известным женским половым органом.
Я едва успел проснуться и лежал в кровати, глядя в огромное окно на верхушки деревьев, накрытые большущими снежными шапками. Воблы рядом не было, но как раз этому я не удивлялся. Обычно, к тому времени, как я только начинал продирать глаза, женщина успевала переделать кучу важных, неважных и даже ненужных дел.
В башке ворочались всякие дурацкие мысли о том, как можно избежать предстоящего похода. Ну, как это бывало в детстве, когда ожидается контрольная, а ты в материале плаваешь, точно жаба в болоте. И ты мечтаешь, что в школе приключится пожар, или заболеет учительница, или, блин, в конце концов, тебя выкрадут пришельцы для опытов. Кстати, иногда мечты сбывались и контрольную отменяли. Нет, а почему сейчас это не может сработать?
Вот, скажем, сейчас откроется дверь, войдёт офигевшая Вобла и скажет: так и так, все пропавшие в Бездне, внезапно объявились рядом с домом и нам уже никуда не надо лезть.
Дверь открылась и вошла Вобла. Выглядела женщина какой-то взъерошенной, точно забыла расчесаться после душа. И на лице застыло странное выражение, как если бы удалось попробовать Евино яблоко, а оно внезапно оказалось со вкусом шоколадки Алёнка. Так, я даже привстал в предвкушении: сейчас сообщат важную новость, и она меня несомненно пора...
– Теодор нашёл проход, – сообщила Вобла и села на край кровати. – Говорит, что совсем рядом с городом. Правда, проблем обещает – выше крыши.
– Мэ-э, – сказал я и с трудом пропихнул чёрствый кусочек слюны в пересохшее горло. Попытался откашляться. – Мэ-э.
– Это и всё, что ты можешь сказать? – с нескрываемой иронией поинтересовалась Вобла. – Ни тебе криков: «Ура!», ни радостных возгласов: «Наконец-то, сколько можно было ждать!» Или ты от восторга слов подобрать не можешь?
– Могу, – я наконец-то сумел откашляться и сел на кровати. – Только все они какие-то, слегка матерные. Чувства переполняют, сама понимаешь.
– Ну, как не понимать! – женщина пожала плечами, встала с кровати и достала из шкафа штаны и толстовку. Бросила мне. – Слава богу уже поняла, с кем живу. И должна тебе сказать: ты – первый трус, с которым я имею отношения. И кстати, не собираюсь тебя бросать. Повезло тебе, в этом. Как обычно, кстати.
– М-да, – я принялся влезать в одежду и обнаружил мелкую дрожь в пальцах. Вроде и не пил ничего вчера. – Повезло – это факт. Нет, ну кому ещё так повезло в жизни, чтобы уже третий раз отправляться в преисподнюю?
– Чистилище, – поправили меня и даже собственноручно расчесали. – Иди, рожицу умой и зубки почисти. А по поводу везения...Это ты, дорогой, совсем охренел от счастья. Забыл, сколько народу оттуда не вернулось? Забыл, где и в каких условиях бока отлёживаешь? Некоторые, между прочим, всю свою жизнь в дерьме булькают и света белого не видят.
– Себя что ли имеешь в виду? – не дожидаясь ответа, каким бы он ни был, я торопливо выскользнул из спальни. – Везунчик я, мать моя женщина!
На улице стоял хороший такой мороз, и я хотел было накинуть куртку, но спутница сказала, что идти не далеко, да и вообще, нехрен мне валять дурака, мол здоровья у балбеса – на сотню хватит, а вирусы при одном только моём виде, должны сраться от ужаса. Ну, тут она, как всегда была абсолютно права. Ещё при Диане, светлая ей память, Станиславовне, анализы показали, что бактерии, вирусы и прочие глисты не приживаются в моём улучшенном организме.
Представляете какая будет потеря для всего человечества, если такое совершенное существо тупо и бесполезно подохнет в недрах чёртовой обители? А мог бы послужить науке!
Вобла внимательно изучила белые облачка пара, которыми сопровождались мои рассуждения и заметила, что за время нашего совместного проживания ни разу не заметила за сожителем тяги пожертвовать собой на алтаре научных изысканий во благо человечества. Впрочем, она могла и не обратить внимания на подобные поползновения.
Мы быстрым шагом прошли по аллее от нашего домика до хозяйских хором. Едва заметный ветерок лениво сшибал с деревьев снежинки, в небе неторопливо плыли белые облака, а солнце изо всех сил делало вид, будто пытается согреть наш мир. Получалось у светила так себе.
– Вот посмотришь на всё это, – я повёл рукой, – и такое желание жить возникает, да?
– Ты ныть ещё долго собираешься? – уточнила Вобла и вошла в автоматически распахнувшиеся двери. Повеяло приятным теплом. – Сразу скажу: если ты меня под землёй станешь заколёбывать – лично придушу, даром, что люблю. Ясно?
– Ясно, – я вошёл следом. – Эх, умеешь ты так: и порадовать и смешать с известной субстанцией.
– А с вами, мужиками, по-другому и нельзя, – Вобла пожала руки паре крепких парней в костюмах. Вроде уже встречал их прежде. Впрочем, разве всю охрану упомнишь? – Дашь вам послабление, глянь, уже на плечи забрался и ноги свесил. И хорошо, если только на плечи забрался, а не на голову
Я нечто подобное уже слышал, правда, в адрес прекрасной половину. Впрочем, оспаривать озвученный тезис не стал – себе дороже. Поэтому просто молча пошёл следом за охранником, который повёл нас почему-то не левую половину особняка, где обитал Теодор, а в подвал. Туда можно было спуститься на лифте, но провожатый пошёл по винтовой лестнице, по которой я, кстати, ни разу до этого не ходил.
– Куда это мы? – поинтересовалась Вобла, спускаясь аккурат за проводником. – Что-то я не припомню этой крысиной норы.
– Так никто не помнит, – донеслось снизу. – Пётр Степанович приказал построить этот ход ещё тогда, когда у него приключился конфликт интересов с Сундуком, ну с Владиленом Иннокентьевичем. Имелись веские опасения, что на особняк могут напасть, поэтому предусмотрительно заготовили несколько тайных ходов наружу.
– Тамплиеры, мля, – я оступился и едва не приложил ноской ботинка Воблу по голове. Боюсь, ей бы это не понравилось. – Так что, мы тайно покидаем это гостеприимное место?
– В душе не е...у, – весело откликнулся провожатый. – Моё дело маленькое: приказали доставить вас в арсенал, есть тут такой, а после валить на все четыре стороны.
Как для потайного хода местных тамплиеров, всё оказалось вполне пристойно и даже современно; с широким коридором, яркими светодиодными лампами на высоком потолке и даже специальным дуболомом в стенной нише. Дуболом покосился на нас, после чего продолжил тыкать сосиской пальца в экран телефона.
– Совсем распоясались, – озвучила Вобла мои неодобрительные мысли. – А ежели на нас какой супостат нападёт?
– Кто? – удивился провожатый. – Пётр Степанович, светлая ему память, умудрился под корень извести всех своих деловых партнёров. Главное, чтобы Фёдор Петрович продолжал держать ситуацию под контролем и всё будет чики-пики.
Забавная была у нашего сусанина речь: вроде разговаривает, как интеллигент и вдруг вставляет нечто эдакое.
– Чудной у тебя базар, – сказал я, не сумев подобрать лучшей формы для вопроса. Вобла только хмыкнула.
– А это, чтобы у собеседника когнитивный диссонанс вызвать, – проводник остановился и что-то нажал на стене. – А пока он раздупляется, можно его и пёрышком пощекотать.
– Ох уж эти бандюки-интеллектуалы! – Вобла покачала головой. – Запомни, дружок, пока ты станешь эти свои психологические экзерсисы крутить, тебя и самого шлёпнуть могут. Да и не все поймут, что ты вообще за шнягу им плетёшь. Это только мы обращаем внимание да дурацкие вопросы задаём.
Кусок стены отъехал в сторону, и мы вошли в большое квадратное помещение, стены которого состояли из шкафов, хранящих оружие. В центре помещения стоял чёрный овальный столик с парой мониторов и кофемашиной. Кроме этих предметов мебели, здесь обнаружились и ещё два: задумчивый Теодор и возбуждённый Лавруша. Лавруша весьма напоминал Пятачка, сразу после того, как тому удалось увидеть помочи Кристофера Робина
– Ну всё, адьёс, – сказал наш проводник и вышел. Стена стала на место.
– Господи, сколько на свете болтунов! Вздохнула Вобла и опустила свой тощий зад в красное кресло. – Если помечтать...Ах, разрешили бы мне укорачивать идиотам языки, глядишь и нервы бы стали спокойнее. Эй, парни, мы пришли, если что.
Я пожал руки Теодору и Лаврентьеву, очень сильно надеясь, что ладони не успели вспотеть. Сами понимаете, переход с морозной улицы в тепло, вот и получается такое. И вовсе не оттого, что я немного чего-то опасаюсь. Пожав руки, я сел в кресло рядом с Воблой. Теодор посмотрел на часы и поморщился.
– Чего ждём? – я постарался, чтобы мой голос прозвучал как можно увереннее, но под конец фразы этот гад едва не превратился в писк. Вобла протянула руку и крепко сжала мои пальцы в своих.
– Фёдор Петрович задерживается, – проблеял Лавруша. – А без него велено не начинать.
– Не велено, значит? – тонкие губы женщины сложились в саркастической улыбке. – Барин велел его обождать.
– Это – точно, – донёсся весёлый голос из-за наших спин. – А барин, чертяка, суров, может и плетей дать на конюшне.
Ага, а вот и Утюг младшенький подтянулся. Вместе с Самойловым, который последнее время настойчиво изменял своей прежней привычке общаться с призраками. Видимо по той причине, что сумел пообщаться с настоящими. Теперь Виктор Семёнович говорил очень мало, только по делу и почти не матерился. Даже интересно: что такое с ним приключилось в Бездне? Думаю, что этого никто и никогда не узнает.
– Опаздываешь, – Теодор пожал Фёдору руку и показал циферблат часов. – На целых десять минут, если что.
– Что есть десять минут, по сравнению с вечностью? – Фёдор похлопал Лаврентьева по плечу и подошёл к нам. Задержал мою ладонь в своей. – Ты как, чувствуешь это адреналиновый вал, а?
– Чует, чует. Он у него скоро через штаны проступит, – хмыкнула Вобла. – Давайте уже приступать к делу. Терпеть не могу, когда начинают тянуть кота за яйца, да ещё и с таким наслаждением.
– Ну да, не сладко означенному котику, – согласился Фёдор и присел на край стола. Савельев продолжал стоять у входа. Если судить по перекошенной физиономии, Виктор Семёнович страдал то ли от больного зуба, то ли от сильнейшего похмелья. Даром, что не пил вот уже лет двадцать. – Для уже посвящённых могу сказать, что сроки сдвинулись. Поэтому мы, между прочим и задержались. Требовалось срочно отдать кое-какие указания.
– Сд-сдвинулись в к-какую сторону? – от волнения Лаврентьев принялся заикаться.
– В самую что ни на есть лучшую! – Утюжок щёлкнул пальцами и улыбнулся. – Выступаем сегодня, через два часа.
– Волюнтаризм, – Теодор неодобрительно покачал головой, а я ощутил, что сердце внезапно рухнуло в желудок и полетело ещё глубже. Как через два часа? – Ничего ещё толком не готово, а ведь предстоит не обычная прогулка за город с пикничком. Ты хоть немного понимаешь, куда мы все направляемся?
Они принялись играть в гляделки, а я всё пытался уговорить свой кровяной насос подняться хоть крошечку повыше и в конце концов прекратить крушить мои несчастные рёбра. Странное дело, но Теодору не удалось заставить Фёдора опустить или хотя бы отвести взгляд. Впрочем, Утюг был парнем весьма легкомысленным и запросто мог воспринимать происходящее, точно некую особую игру. Ну, если так, нам – точно хана.
– Представляю, – вот сейчас Фёдор казался абсолютно серьёзным. – Или думаешь, что эти ваши все рассказы я просто пропустил мимо ушей?
– А так оно всё и было, – едва слышно хмыкнула Вобла.
– Я отлично понимаю, насколько всё это опасно и как важна предварительная подготовка, – продолжил Фёдор. Самойлов переступал с ноги на ногу, точно ему требовалось срочно отлучиться по неотложным делам. – И пусть я не был в этой самой вашей Бездне, но мне довелось сделать шесть запилов на пятитысячники, так что я знаю, насколько важно, как следует подготовиться.
– Тогда я решительно не понимаю, в чём суть сего форс-мажора? – в голосе Теодора звучало недоумение. – Планировали же на послезавтра?
Ну да, действительно, планировали же! А план – это наше всё. Я вспомнил, чем закончились предыдущие, тщательно спланированные походы и решил не вмешиваться в разговор. Тем более, что я ни хрена не понимал в сути происходящего. Ну, кроме того факта, что макать в дерьмо нас начнут уже через пару сраных часов.
– Ты что-нибудь вообще понимаешь? – это был скорее риторический вопрос, ибо вобла и так догадывалась, что у меня творится в башке. – Честно говоря, я – ни хера. Ясно одно: п...дец начинается через два часа.
– Ну прям с языка сняла, – соврал я, ибо ни черта подобного озвучивать не собирался.
– Челнокова дёрнули в столицу, – на лице Фёдора цвела такая улыбка, как будто он, по меньшей мере, выиграл джек-пот в казино. – Замещаете его, как обычно, полкан Берёза. А этот по стопроцентной инфе станет три дня беспробудно бухать. Стало быть, всё хозяйство повесят на Ляпина, а с ним...
