Текст книги "Летающая тетушка"

Автор книги: Анатолий Приставкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава десятая, в которой тетушка придумала, как спасти лес и папу тоже

Наутро, дождавшись, пока мама уйдет в магазин, тетушка попросила выйти в сад, чтобы посекретничать. Она поднялась чуть выше деревьев, чтобы убедиться, что нас никто не может слышать, потом приземлилась на свою любимую скамеечку перед цветником с белыми розами и объявила:

– У папы болит душа.

– Что болит? – не поняли мы с братом.

– Душа. Вы знаете, что такое душа?

– Нет, – отвечали мы с братом.

– А совесть? Понятнее? – И тетушка поджала тонкие губы.

По поводу совести мы тоже не все поняли, но расстраивать тетушку не стали. Вчера Димок дразнил чужую собаку, и она цапнула его за палец. Так вот у него ничего не болело, кроме пальца, а про собаку мы, конечно, промолчали.

– Ваш папа мучается, – между тем продолжала тетушка. – А мучается оттого, что не знает, как ему поступить. Не строить свою дорогу он не может. Ваша мама права, это его работа. Но и строить дорогу он не может. Или не хочет. Вы заметили, что бульдозер на опушке стоит без дела. А ведь его завезли не вчера. Поэтому мы должны помочь папе сделать так, чтобы бульдозер вообще исчез с опушки леса и не пугал посетителей. А дальше ваш папа пусть решит, как ему поступить.

Тетушка сказала и стала что-то высматривать в траве. Нагнулась, взяла на ладонь мохнатую гусеницу, которую мы могли нечаянно раздавить в траве, и пересадила, поднявшись чуточку над землей, на стволик дерева. Потом, обращаясь к нам, поинтересовалась, а как бы мы, Мартин и Димок, поступили на месте папы. Димок сказал, что он бы сломал бульдозер. Но тетушка резонно заметила, что тогда пришлют другой бульдозер. И дело вовсе не в технике, а в водителе, который ею управляет.

Тогда я предложил найти водителя, который управляет бульдозером, и попросить его не разрушать Веселый Бор.

– А он вас послушает? – спросила тетушка очень серьезно.

– Если хороший человек, то послушает.

– А если плохой?

– Нужно на него посмотреть, и тогда мы решим, какой он человек, – так решили мы с тетушкой.

После этих слов привязали к тетушке бечеву и направились к Веселому Бору на велосипедах. Тетушка в своем нарядном ярко-зеленом платье реяла над нами, будто флаг у наступающей армии. На опушке леса, около бульдозера, мы встали. Звенели кузнечики в траве, сверкали слюдяными крыльями стрекозы, свиристели птицы. Тетушка присела с лета прямо на железную крышу кабины и осмотрелась.

– Я вижу человека, который отдыхает под кустом, – объявила она, озирая окрестности. Сверху ей, конечно, все было видно. – Не его ли мы ищем?

Мы пошли в указанном направлении и увидели человека. Прикрыв лицо соломенной шляпой, он мирно дремал под деревом.

– Извините, – обратился к нему Димок, наклоняясь к шляпе, – не вы ли будете водителем бульдозера?

Человек под шляпой вздохнул и ответил хрипло:

– Ну, я.

– А почему вы спите? – спросили мы с Димком уже хором.

– Нет. Я не сплю, – отвечал человек, но шляпы не поднял. – Кстати, меня зовут Петер.

– А что вы тут, Петер, делаете, если вы не спите?

– Я размышляю.

– А о чем вы размышляете?

– Я размышляю о том, что хорошо бы увести мою машину подальше от леса, который зовется Веселый Бор.

– Почему же вы тогда лежите и не уводите машину? Ваш бульдозер, между прочим, пугает не только людей, но и животных.

– Он даже меня пугает, – сознался Петер и приподнял на секунду шляпу. У него оказались молодое лицо и голубые глаза. – Извините, – добавил он. – Но я скрываюсь под шляпой, потому что мне стыдно, что я водитель этого страшного бульдозера.

– Но вы еще не сделали ничего плохого! – воскликнули мы с Димком.

– Сделал, – со вздохом отвечал голубоглазый Петер. – А кто же привел сюда эту махину, как не я?

– Но вам за это уже стыдно, не правда ли? – спросили мы вразнобой с Димком. – Тогда вставайте, мы пойдем к тетушке Доре, пусть она на вас посмотрит. – Мы думаем, что она вас простит.

Тетушка Дора продолжала сидеть на кабине машины и встретила нас строгим вопросом:

– Это он? Да?

– Он, – отвечали мы. – Его зовут Петер, и ему стыдно.

– Но он понимает, что будет, если он тронет Веселый Бор?

– Я не стану трогать Веселого Бора, – сказал Петер, и голубые глаза его наполнились слезами.

Тетушка медленно опустилась на землю и заглянула Петеру в лицо.

– Да, – решила она, поджимая губы. – Он, наверное, хороший человек. А значит, он сейчас уведет свое страшилище. Ведь вы уведете его?

– Уведу, – сказал голубоглазый Петер. – Но мне это должен приказать мой начальник.

– А кто ваш начальник?

Человек посмотрел на нас с Димком и вздохнул. Он снова закрыл лицо шляпой, так ему было стыдно, и до нас глухо донеслось:

– Он тоже хороший человек, поверьте.

– Но как его найти?

– Зачем его искать? Он же папа этих братьев!

Тетушка посмотрела на нас, на голубоглазого Петера и велела ехать домой. А водителю уже сверху крикнула, свешивая голову, что он может не закрывать лица, потому что не только мы, но и другие люди поверят, что он никогда не тронет Веселого Бора. А вот когда уверимся, что мы вместе с водителем Петером этот Веселый Бор спасли, мы попросим его покатать нас на крыше своей железной машины. Вот это будет настоящий праздник.

Глава одиннадцатая, в которой глава строительной фирмы выступает против полетов

Но до праздника было еще далеко. На следующий день выступил по радио сам глава фирмы мистер Адамс. Он как раз был начальником нашего папы, а его фирма именовалась довольно пространно: «Дороги, которые мы выбираем». Сокращенно ДКМВ.

Так вот, мистер Адамс поведал слушателям, какая это будет гладкая и красивая дорога через лес. По этой дороге к нам хлынет поток туристов, жаждущих узреть все достопримечательности нашего города. А это прибыль, это зажиточность, это, в конце концов, работа для нашей молодежи. Новые заправки, новые мастерские для ремонта, ночные клубы, и новые кафе, и новые туристские центры. Вот что такое современная дорога, которая связывает нас с миром.

– Но некоторые жители, – продолжил мистер Адамс после паузы свое эмоциональное выступление, – явно не в ладах с прогрессом. Они почему-то решили, что наступила эра каких-то эфемерных полетов, а значит, ни машины, ни дороги им больше не понадобятся. Но простите, ведь пока никто из горожан не летает и неизвестно, когда полетит, кроме разве одной странной тетушки по имени Дора, летательные способности которой еще никем не подтверждены. Мало нам проблем с заезжими шарлатанами, прорицателями, сектантами и всякого рода фокусниками, делающими деньги из воздуха. Теперь объявилась неведомо откуда эта самая летучая тетушка, и доверчивые жители нашего замечательного города сразу поверили в новое чудо, не без помощи здешней прессы, которая никогда не отличалась своей объективностью. Им вдруг показалось, что они смогут летать, как означенная тетушка. Отвергая дороги, а значит, автомобили, они забывают главное, что жизнь – это движение, как утверждал великий Толстой, а без движения жизнь прекратится. Люди не могут не передвигаться, таковы законы цивилизации. Дороги связывают континенты, и страны, и города. Но и внутри города, как бы мал он ни был, кому-то нужно попасть в магазин, кому-то на службу, или на занятия, или на стадион, или еще куда. Или наши мечтатели хотят снова вернуться к лошадям, которые возили некогда со скоростью пешехода наших бабушек и дедушек в позапрошлом веке? Но это дико. Это абсурдно и смешно. Так же смешно, как представить в своих фантазиях город будущего, в котором все станут летать. Ну, допустим, допустим, это произошло, хотя ни я, ни мои коллеги в это, конечно, не верят. А как, простите, будет регулироваться движение в таком городе? Кто проложит воздушные трассы для летающих жителей, и какие светофоры для этого нужны? Или вы думаете, что городская полиция и автоинспекция тоже станут летать, чтобы ловить воздушных, простите за каламбур, лихачей? Да и кто будет отвечать за жизнь гражданина, если что-то с ним случится и он, не дай Бог, зацепится за электрические провода или просто не рассчитает и рухнет с небес на землю? А что будет с детьми, которые не умеют себя как следует вести на земле, не то что в воздухе? А еще добавлю, я не могу представить город, в котором не нужны будут лестницы и подъезды, а только балконы да крыши для того, чтобы попасть в свои квартиры. Все это, повторяю, не более чем фантазии недалеких людей. А тем, кто смотрит дальше, я скажу: нам с вами по пути в будущее, куда нас поведет сверкающая на солнце дорога. И мы с нее не свернем… – пауза. – Я призываю горожан моего родного города образумиться, прийти в себя и настроиться на деловой лад. А чтобы мои слова обрели реальное значение, я предлагаю в ближайшее воскресенье всем имеющим авто проехать по центральным улицам и площади на своей машине. В знак солидарности с компанией вы можете приклеить на стекло нашу эмблему ДКМВ, что означает, вы это сами знаете: дороги, которые мы с вами вместе выбираем. И выбираем, и строим! А в двенадцать дня на центральной площади города всем прибывшим на авто с нашей эмблемой мы вручим памятные подарки от фирмы: набор дорожных карт, бесплатные талоны для заправки горючим, талоны на бесплатный гарантийный ремонт и многое другое. А лучший из лучших водителей получит ключи от новой машины, которая, как мы надеемся, первой проедет по новой, построенной нами дороге. Мы в вас верим и ждем, дорогие мои земляки!

Глава двенадцатая, из которой вытекает, что тетушка страстно обожает футбол

Выступления папиного шефа тетушка, конечно, не слышала, она полеживала в саду на уровне нижних веток яблони, возле своих любимых белых роз и перечитывала любимую старую книгу. Тетушка уверяет, что некоторые свои книги она читает по многу раз, и чем чаще читает, тем они больше ей нравятся. Вот в такой момент и прибежал наш друг из городской газеты «Мы сами с усами» мистер Томас и, размахивая длинными руками, словно мельница крыльями, стал пересказывать выступление папиного шефа. Тетушка сразу все поняла. Но была при этом, как всегда, спокойна и обстоятельна. Ее нисколько не задело сравнение с заезжими шарлатанами, а вот слова по поводу лошадей, которые возили наших бабушек и дедушек, пришлись ей даже по душе.

– Отчего бы нам и правда не вернуться к лошадям! – воскликнула она громко. – Я как раз читала мемуары одного маркиза, который путешествовал из Парижа в Марсель на лошадях, и как это было по-человечески! Он глазел не на дорожные рекламы, а на природу, и он слышал не рычание мотора, а пение птиц, а вместо бензина вдыхал ароматы лугов и запах моря… Что бы мог написать современный автотурист вместо этого?

– Вот вам и весь мой ответ мистеру шефу, – спокойно произнесла со своей высоты тетушка Дора. Потом добавила: – А за детей пусть не волнуется. Они еще поучат летать и нас, и самого мистера Адамса с его конторой.

– Но мистер Адамс собирается устроить парад автомашин! – воскликнул репортер растерянно. – У них для этого большие деньги!

– У них денег много, это правда, – подтвердила тетушка. – У них еще есть всякая бездушная железная техника… Бульдозеры, краны, экскаваторы… Когда я на нее смотрю, мне делается не по себе. Зато у нас с вами много друзей, которых не купишь ни за какие деньги.

Тетушка спустилась на землю и попросила меня и Димка присесть рядышком на скамейке. Мы в это время собирали в саду сухие листья в черные пластиковые мешки и слышали весь разговор.

– Дружочки мои, – так обратилась к нам тетушка, – вы помните, как мы с вами летали в Веселый Бор и видели там одного хорошего человека по имени Петер?

– Да. Помним, – отвечали с братом.

– Он не хотел строить дорогу через Веселый Бор, правильно?

– Да, – опять подтвердили мы. – Он правда хороший человек!

– Вот это и рассердило господина шефа, – сказала тетушка, поджимая губы. – Он понял, что если такие хорошие люди, как Петер, не станут строить дорогу, то его вся техника заржавеет, а его контора никому не будет нужна. Значит, – добавила тетушка и посмотрела многозначительно на нас, – кому должны помочь?

– Пе-те-р-у! – воскликнули мы с Димком.

А репортер Томас добавил:

– И другим хорошим людям.

– Ну, вот и решили, – заключила тетушка так, будто остальное было понятно без слов. – А что вы, кстати, собирались делать в воскресенье? – поинтересовалась она.

– Да, в общем, ничего особенного, – отвечал я. – У нас намечался футбол с соседней школой.

– Обожаю футбол, – подхватила тетушка. – Но не люблю, когда мажут по воротам. Я тогда свищу в два пальца: «Мазила!» А вы? – спросила она мистера Томаса.

– Да я, в общем, как настроюсь… – произнес смущенный мистер Томас. – Я обычно кричу: «Судью на мыло!»

– Вы сильно кричите, да?

– Во все горло, – сознался он.

– Обожаю, когда кричат во все горло, – сказала удовлетворенно тетушка. И, посмотрев на нас, повторила, что не любит, когда мажут по воротам.

Мы с Димком заверили, что будем играть как надо, хотя не представляли болеющую на стадионе тетушку, да к тому же свистящую в два пальца.

– Так где мы будем проводить матч? – спросила загадочно тетушка.

– Где?

– Ну, разве вы не поняли, что матч мы будем проводить на центральной площади города?.. Да, да. И ровно в двенадцать часов. Так и передайте своим дружкам. А еще передайте, что в этот день мы отдаем улицы детям. Я думаю, вы так и озаглавите статью? – спросила она мистера Томаса.

Тот подтвердил, что статья будет называться «Отдадим улицы детям!».

Вообще, я забыл сказать, что после моей лекции и экскурсии у тетушки вся школа разбилась на три секции: «Стрижей», «Ежей» и «Ершей». Первые бросились изучать древнегреческие мифы, литературу эпохи Возрождения, теорию полета птиц и насекомых и так далее, мечтая поскорей овладеть искусством полета. Вторые и третьи тоже хотели летать, но они посчитали, что главное для всех нас – это защищать тетушку от врагов и просто настырных и надоедливых посетителей. «Ежи» увлеклись культом восточных культур, а «Ерши» к тому же системой обороны дзюдо.

– Вот пусть все «Стрижи», «Чижи» и прочие выезжают, на чем захотят, – сказала тетушка. – На велосипедах, на самокатах и на роликах.

– А родители? – спросили мы с братом и мистер Томас.

– Родители тоже. Мы устроим для них соревнование на велосипедах и самокатах. Ключей от призовой автомашины у меня нет, поэтому призом будет букет белых роз.

Тетушка в знак окончания разговора снова улеглась с книжкой в руках, чуть поднявшись над нами, но не очень высоко. Несколько листьев упало на ее платье.

– А вот футбольный матч, который мы устроим на центральной площади, – сказала она обыденным тоном, – я буду судить сама.

На следующий же день городская газета оповестила всех жителей о нововведении, когда воскресная улица будет принадлежать только детям, о необычных соревнованиях для родителей, но, главное, оно было набрано самым крупным шрифтом:

СПЕШИТЕ НА ФУТБОЛЬНЫЙ ДЕТСКИЙ МАТЧ, ЕГО БУДЕТ СУДИТЬ ТЕТУШКА ДОРА!!!

Ниже на дружеском шарже была изображена сама тетушка Дора, распластавшаяся в полете над футбольным полем, со свистком во рту и с футбольным мячом в руках.

После такого объявления уже никакие машины не смогли появиться в городе. Да и сам голубоглазый бульдозерист Петер, надев праздничный темно-синий костюм, явился на площадь, чтобы поболеть за нашу команду.

Не стану описывать, как преобразился наш город, когда его площади, улицы и бульвары заполнили нарядно одетые ребятишки и их непривычно торжественные родители. Власти сделали вид, что это их не касается, ведь никто не нарушал общего порядка и правил уличного движения, и нигде не написано, что малыши не могут играть в свои игры, если захотят, прямо посреди улицы. А городские полицейские, которым нечего стало делать, вышли с духовым оркестром и играли на площади старинные вальсы. А раз так, то никакие машины никуда проехать не смогли. Они стояли на приколе в гаражах и на обочинах, и от этого никому не было плохо.

Вот такая история. А что делал и как вел себя в это время глава фирмы, именуемой ДКМВ, мистер Адамс, это никому не известно. Утверждают, что он ждал на центральной площади до последнего, а когда кто-то из прогуливающихся нечаянно задал ему вопрос, не планируется ли это мероприятие с детьми проводить каждое воскресенье, с досадой отмахнулся и ушел в бар пить пиво. Но заказал от огорчения водку и с каждой рюмкой повторял, что эта тетка его разорила.

Футбол же прошел при небывалом скоплении народа, будто играли не две школы, а ведущие команды Италии или Испании. Тетушка летала над полем со свистком во рту, почти так, как изображалась на картинке, мне даже временами казалось, что я слышу над головой свист в два пальца и ее ворчливый голос: «Мазила! Мазила! Ну, кто так бьет?!» После таких слов я сильно разозлился и забил противнику целых два мяча. Правда, никто, оказывается, не слышал ее реплик, а мне, наверное, в азарте игры это могло просто почудиться. Но зато явственно слышал, как орал во все горло репортер Томас: «Судью на мыло!» Он же потом утверждал, что «Стрижи» из нашей команды во время бега чуточку подлетывали, как это делают молодые, едва оперившиеся птенцы.

Глава тринадцатая, где папа сознается в своей ошибке

В этот день папа вернулся необычно рано. Поставил в уголке прихожей свой заслуженный, потертый портфель и прилег прямо в костюме и галстуке на диван. Мы с Димком готовили уроки в соседней комнате, но все видели и очень удивились. Папа никогда не позволял себе в костюме и галстуке ложиться на диван. И мы поняли: что-то произошло. Но что?

Димок сказал:

– Папа, как всегда, переработал и заболел.

– Но почему тогда он не мерит температуру и не идет к врачу? – шепотом спросил я. – На диван в одежде и галстуке ложатся, когда сильно переживают. Я вот тоже, когда получил в прошлом году двойку по истории, пришел и лег. И не раздевался даже. Только ботинки снял.

– Ботинки тебе снимал, между прочим, я, – напомнил Димок. – Но ты ведь говорил, что у тебя болит голова.

– Голова тоже, – сознался я. – Но отчего она болела-то? Оттого, что я сильно переживал. И папа переживает.

А папа между тем пролежал на диване с закрытыми глазами вплоть до ужина, а за столом объявил, что его можно поздравить: он больше не работает в строительной фирме.

– Тебя уволили из-за тетушки? – сразу спросила мама.

– Меня уволили из-за меня, – отвечал он, глядя в тарелку.

– Ты не сумел сделать работу? Да?

– Да. Я не сделал того, что от меня требовали. И мне сказали, что я могу не приходить.

– Твой шеф на тебя кричал? Нет? – спросила взволнованно мама.

– Нет. Он не кричал. Он повторял, что у нас такая семейка, включая тетушку, из-за которой он может разориться.

– А что от тебя требовали?

– И ты, и дети знают, что от меня требовали. Они хотели, чтобы я отдал распоряжение, чтобы рубили лес.

– Веселый Бор? Но ты же сам утверждал, что это необходимо для города и никакой опасности в этом проекте нет, – напомнила мама.

Папа сильно покраснел и долго молчал. Но все-таки, глядя в тарелку, признался, что он ошибался.

– Ты не ошибался, – поправила мама. – Ты боялся своего шефа. Не так ли?

– Я боялся не за себя, а за вас.

Последние слова папа произнес совсем негромко, но мы из нашей комнаты, где готовили уроки, слышали все до единого словца.

– Что же теперь будет? – тревожно спросила мама.

– Со мной?

– Я спрашиваю, – повторила мама, – что будет с Веселым Бором? Его ведь все равно убьют?

Мама именно так и выразилась, сказав слово «убьют». При нас с братом она выражалась гораздо мягче. Но нам важно было услышать, что ответит папа. А он молчал.

– Мы сохраним наш Бор? Или не сохраним? – повторила нервно мама. – А если нет, то зачем нужна такая жертва? Нас выгонят из дома за неуплату рассрочки, а тебе придется идти на биржу для безработных…

Неизвестно, что ответил бы папа на этот раз, но тут вмешалась тетушка. Оказывается, она давно и бесшумно спустилась в столовую на ужин и еще на лестнице услышала последние слова.

– Это нужно для всех нас! – вот как она заявила, поджимая губы. – Да, да. И для меня тоже. Но еще наших детей, чтобы Мартин и Димок знали, что их папа тоже хороший человек. А значит, он будет летать.

– Да не хочу я летать! – возразил сердито папа. – Вот еще придумали. Я просто хочу честно делать свое дело.

Но тетя не обратила никакого внимания на его реплику. Она строго, как учительница, посмотрела на папу, потом на маму и уже громче произнесла, присаживаясь за стол:

– Дети, не делайте вид, что вы ничего не слышите. Идите немедленно за стол. Этот разговор ничуть не секретный и касается всей семьи. И вас тоже.

Мы с Димком сразу же вышли к столу. Мы знали, что тетю Дору сердить нельзя и притворяться нельзя. Она заранее все знает. И про Веселый Бор знает. И надо скорей услышать, что она скажет.

И когда мы появились и сели, тетушка Дора удовлетворенно оглядела стол и приступила к разговору.

– А теперь по порядку, – сказала она. – Веселый Бор мы не отдадим. Я уверена, что мы его не потеряем. А вот папу могли потерять. Да нет, он бы никуда не делся, – поправилась тетушка и посмотрела на папу, который, насупившись, молчал, – но это был бы уже не он, понимаете?

– Мы понимаем! – ответили мы с Димком. – Но мы знали, что папа не такой.

– Да. Это правда. Он не умеет лгать, – вставила молчавшая до сих пор мама и стала усиленно сморкаться в платок.

– Я тоже верила, что папа все поймет, – подтвердила тетушка. – Если мы спасем Веселый Бор, то мы спасем и наш дом. И семью. Вот что вы должны понимать. – Она посмотрела за окно, где в сумерках еще светились, как на экране, ее любимые белые розы. – Ну, разве можно здесь оставаться жить, если они (они! Понятно кто!) все убьют… И розы, и птиц, и – лес?! – воскликнула она.

Тетушка встала из-за стола и, прежде чем подняться к себе наверх, чуть спокойнее, обращаясь теперь ко мне с братом, произнесла:

– Главное, ваш папа этого не может не знать, все будет решаться как раз завтра на опушке Веселого Бора. Поэтому нам надо отдохнуть и набраться сил. Доброй ночи.

И она, не касаясь перил, легко взлетела на верхнюю площадку и оттуда помахала на прощание белой рукой.

Мы с братом сразу увидели, что тетушка в боевом настроении, а значит, завтра все будет хорошо. Но папа с мамой были погружены в свои тревожные мысли и совсем не разделяли тетушкин оптимизм. И нам стало их жалко-жалко. Так жалко, что мы не смогли долго заснуть.