Текст книги "Других версий не будет"

Автор книги: Анатолий Галкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

О размере «достояния» Барковских говорило обращение графа к своим наследникам: прошу, мол, вернуться, найти мой клад и направить все на благо России, на возрождение флота, на постройку университета в городе Уварове и трех церквей. Было ясно, что речь идет не о фамильном серебре и паре бабушкиных сережек.

Последние строчки насторожили… Стало ясно, что наследников пять человек и что граф большой оригинал и любитель криптографии. Он зашифровал место хранения клада: ключ – на обороте конверта, а основной текст на пяти записках для каждого наследника. Прочесть можно только соединив все вместе… Умный был дед: дружите, дети мои, иначе ничего вам не достанется.

Ребята, стоявшие между стеллажами обсуждали ситуацию недолго, но бурно. Это не было спором. О чем тут спорить? У графа было пять наследников и их пятеро. Значит они и есть наследники. Шифровку разделили и каждый взял свою часть. Желтый конверт вернулся в коробку. Так надежней – никто не сможет предать или обмануть. А уж летом они одновременно возьмут отпуска и вместе в город Уваров… Дальнейшее было совсем просто: они вместе расшифруют текст, найдут усадьбу в Бродниках, выкопают, разделят…

Споры начались на последнем этапе и на самую интересную тему, как тратить деньги.

Гутман с удивлением отметил, что голоса у ребят становились все более пьяные. Пока они пробирались в чужое хранилище, водка, которую они выпили до концерта, их не брала. Но при расслабляющих мечтах о сундуках с золотом она воспрянула и ударила в головы ребят.

Смешно, но их желания были примитивны. Правда, и старуха на первом этаже захотела лишь новое корыто.

В пьяном гомоне Саша различал фразы: «Куплю два магнитофона, буду записи делать и продавать…» «У меня дед на Волге живет. Купим лодку с мотором и пять спилингов…»

Ребята уже собирались уходить, когда вдруг началось страшное… Парочка за столом начала уползать поглубже в угол, Сережа Ляхов в поиске своих брюк смахнул со стола стакан с карандашами. Грохот, топот, злобные крики, удары, хрипы…

Когда захлопнулась дверь, Гутман переждал пару минут и выбрали из своего укрытия. К столу он подходил осторожно. Ему казалось, что сейчас он услышит стеснительный визг Любы Гниловой, а Сергей натянет наконец брюки и попытается дать ему, Гутману, в глаз – чтоб не поглядывал… Пока Саша никак не думал об убийстве.

Он завис над неподвижными телами.

Рана на виске Сергея не оставляла сомнений… Его кровь залила половину лица Любы, а в ее правую руку был вложен чугунный брусок, каких в архиве десятки или сотни – ими очень удобно прижимать страницы пухлых дел.

Когда Люба попыталась открыть глаза, Гутман бросился к выходу, но притормозил у первого стеллажа: желтый конверт должен быть у него!

…Позвонил Саша из уличного автомата: «В архиве убийство. Один ранен. Нужна скорая помощь…» Себя он не назвал, но этот звонок всю жизнь грел его душу. До своего отъезда в Израиль он успел услышать в курилках архива много диких версий о случившемся. Но одну фразу, сказанную врачами, передавали все: «Успели! Через двадцать минут она бы умерла…»

Утром, проснувшись на даче у Самсонова, Саша почувствовал себя гадко. Его грызла совесть.

Самсонов вчера без всяких предисловий передал ему зашифрованный листок, который, как он сказал, хранил вместе с десятком других сувениров молодости.

Потом они вкусно ели, много пили, парились в сауне, вспоминали старых знакомых, обнимались… Самсонов выглядел искренним другом. Зачем надо было записывать его страстные речи в постели с Ириной? Зачем надо было врываться в квартиру на Бобровом, шантажировать…

Через час они уже сидели с титаном на заднем сидении его «Мерседеса». Титана ждал в Москве его нефтяной бизнес, а Гутмана очередной хранитель шифра…

Подмосковные дороги бывают очень пустынны. Встречных машин не было, а перед ними маячила лишь одна черная «Волга», которая начала притормаживать и вдруг остановилась, развернувшись и перегородив дорогу.

Вышедшие из «Волги» трое служивых людей с автоматами вразвалочку подошли к Мерсу, выволокли на свет божий сначала водилу, потом охранника, который все время оглядывался на шефа ища у Самсонова защиты.

После небольшой беседы водитель с охранником легли на обочину «мордой в песок» и положили руки на затылок.

Через минуту на руках Самсонова защелкнулись наручники, а на его голову был натянут мешок.

Очевидно, Гутман был лишней персоной и для него мешка и наручников сразу не заготовили. Один из автоматчиков подошел к «Волге» и начал копаться в багажнике.

Не надо было быть очень сообразительным, чтобы понять, что это похищение. Или с целью выкупа, или с целью убийства.

Быть похищенным, особенно со второй целью, Гутману очень не хотелось, а шесть лет его службы в израильском спецназе тоже даром не прошли.

Он выполз из машины с высоко поднятыми руками. Весь его скорбный вид и дрожащие коленки изображали испуганную покорность и явное непротивление злу.

Стоявший у машины автоматчик не возражал. На стоячего и мешок легче натягивать и наручники одевать. И вообще – приятно чувствовать власть даже над этим немолодым уже лохматым очкастым евреем.

Подошедший второй автоматчик позвенел наручниками и расправил их на уровне пояса, предлагая Гутману вложить в них руки.

Оба конвоира смотрели вниз, а руки будущего пленника подняты очень высоко, чуть выше их голов.

Такое положение было лишь одну долю секунды. Во вторую Саша выбросил ладони вперед, захватил головы служивых и резко с силой направил их во встречном направлении.

Они ударились лбами и мягко осели на землю…

К ближайшей роще Гутман бежал зигзагами – очень не хотелось получить пулю в спину. После такого удара ожидать от автоматчиков прицельной стрельбы не приходилось, но если те очнулись, то сдуру могли и попасть.

Саша был уже в полусотне метров от дороги, когда прозвучала первая очередь. Он успел взлететь на небольшой холмик, театрально взмахнуть руками и «замертво» свалиться, выпадая из сектора обстрела… «Сейчас эти вояки будут совещаться: оставить меня и сматываться, бежать ко мне ради контрольного выстрела…»

Гутману удалось выставить один глаз между кочкой и березкой: парни в комуфляже не опускали автоматы, но и не бежали вперед. Они ждали команды от главного, который стоял рядом и что-то кричал, зло и грозно. Одно слово – Титан… Самсонов был уже без наручников и, естественно, без мешка на голове. Вытянутая вперед рука указывала на холмик, за которым спрятался Гутман. Эта поза напоминала зовущие к победе скульптурки перед зданиями горкомов…

Саша вскочил, сделал бросок метров на двадцать и свалился за очередной холмик. Только потом он понял, что лежит посреди проселочной дороги на краю картофельного поля. Справа малой скоростью приближался грузовик с мешками покрытыми брезентом, а сзади должна была начаться погоня.

Гутман бросился к КАМАЗу, обогнул его, схватился за задний борт и вспорхнул наверх, ловко укутываясь в складки брезента…

Уже в Москве на первом же светофоре Саша оставил гостеприимный картофелевоз, отряхнулся и смешался с толпой добропорядочных граждан, спешащих на работу.

Глава 3

Гоша с тоской посмотрел на стремительно пустеющую пачку сигарет. Там оставалось всего две штуки – на двадцать минут, не больше.

Когда Егор Рюмин волновался или ждал кого-нибудь, время для него измерялось не в минутах, а в сигаретах. Однажды Лана опоздала на свидание на девять сигарет…

Гаражная дверь открылась неожиданно. Вернее, когда и Лане, и Гоше уже надоело молча ждать и тупо смотреть на старые ворота.

Все дальнейшее Гошу удивило, а Лану обидело. Мать, сопровождаемая симпатичным детективом, прошла мимо, не заговорив, не махнув рукой и даже не оглянувшись.

Лана почувствовала ревность и за себя, и за отца. Интересное дело: ночь на дворе, а мать идет почти под ручку с приятным мужчиной средних лет, с которым до этого час провела в закрытом гараже: прикольно, но и обидно…

Олегу Крылову было около тридцати пяти и «средних лет» он был только для Ланы. Для Любы Саблиной он выглядел молодым парнем, а бабушка Ланы и вовсе могла воспринять его как мальчишку. И все правы со своей точки зрения.

Лана заметила, что Гоша усиленно потирает руки и разминает пальцы, словно собирается сесть за рояль. Это был верный признак, что он готовит сюрприз. Возможно, приятно, но скорее ожидается ехидная шутка, прикол.

– Лана, давай узнаем, о чем они целый час говорили.

– Давай… Сейчас побегу за ними, верну в гараж и пусть все повторят.

– Не получится. Молчать будут, как партизаны… Придумай еще способ.

– Отвянь, Гоша! И без тебя тошно.

– Нет, ты придумай еще способ.

– Если ты такой умный, так сам и придумай!

– Я, однако, не умный. Я хитрый. И очень смекалистый… Пойдем в гараж.

Лана безропотно встала и пошла… В голосе Егора чувствовалась уверенность и торжество. Он явно звал ее в гараж не для страстных объятий. Или не только для этого…

Гоша долго извлекал из-под переднего сидения своей машины японский кассетник. В последний момент он отстегнул от задней стенки подголовника микрофон с усилителем.

– Теперь, Ланка, садись. Запись часовая, а в ногах правды нет. Садись и будем слушать… Если что-нибудь получилось.

Получилось очень хорошо. Почти студийная запись без шумов и помех…

Нажав на кнопку «стоп», Гоша замер, не решаясь сказать ни слова. Шутки сейчас явно не в масть, накручивать трагедию очень не хотелось. Оставалось молчать и ругать себя. И действительно, зачем его дернуло сделать эту запись. На всю жизнь Ланке занозу засадил… Это, возможно, в науке знание есть сила. А в личной жизни часто так: меньше знаешь – лучше спишь.

Лана смотрела перед собой и тоже почти не двигалась.

– Гоша, я уверена, что он не мог убить.

– Кто?

– Ну, мой отец не мог убить…моего отца… Вот, блин, влипла! Чистый мексиканский сериал. Там всегда или память теряют, или детей путают «Это мой ребенок! А это не мой ребенок!» А я, Гоша, чей ребенок?

– Ты же сама позавчера сказала, что у тебя один отец. Ты Саблина и забудь о всем остальном.

– Забыть? Не смогу я, Гоша, забыть… Если бы он нас с мамой бросил или алкоголиком был, тогда все правильно. Наплевать и забыть! А так… Он, наверное, умер еще до того, как я появилась.

– Понятно!

– Нет, я не о том. Не до того, как я родилась, а с самого начала. До того, как клеточки слились… Ой, Гоша, сделай что-нибудь, а то у меня сейчас крыша поедет. Пошути что ли…

– Пошутить? Запросто… Ты еще вчера была только Саблина. Сейчас уже почти Ляхова, а через месяц Рюминой будешь. Хочешь? Мое дело предложить…

– Вот уж точно пошутил. Нашел время предложение делать… Впрочем, я согласна. Ты только завтра повтори. Но не так, а романтично. Встанешь на одно колено, левая рука у сердца, а в правой куча белых роз…

– Размечталась! Нет, я, конечно, согласен. Могу и фрак с бабочкой надеть, но зачем?

– Хочу, чтоб красиво.

– Согласен… Лана, а давай я им морду набью.

– Кому?

– Всем! Олегу этому. Зачем приперся сегодня. Мать твою вызвал. Если бы не он, то ты и не знала бы ничего. И не волновалась бы…

– Кое-что, Гоша, мы раньше узнали, когда в шкаф прыгнули. Не стал бы ты меня раздевать мы бы вообще сейчас ничего не знали.

– Я тебя раздевал?! Да ты сама…

– Хватит шутить, Гоша… Давай найдем всех пятерых. Я правду хочу знать. Их пятеро, а убивал-то один… Завтра опять на дачу к Шишову поедем. Только открыто, не через забор.

– Верно. Сначала общие темы, а потом этому Шишову прямо вопрос в лоб: убивал или нет? Это может сработать. Эффект неожиданности…

* * *

Гутман не сомневался, что ушел чисто. Преследователи потеряли его еще там, на картофельном поле. Но для страховки пришлось побегать по центру Москвы, проскакивая проходные дворы, ныряя в метро, и меняя направления движения. Погони не было точно!

Теперь можно было успокоиться и разложить все по полочкам. Были ли плюсы в его теперешнем положении? Несомненно! Добыта и уютно лежит в кармане первая шифровка из завещания графа Барковского. Далее: в него стреляли – не попали, гнались – не поймали… На этом плюсы закончились. Минусов было больше. И почти все со знаком вопроса. Кто похитил Титана – Самсонова? Или он сам себя похитил? Если он командовал стрелками на дороге и хотел убить Гутмана, почему не сделал это раньше? Вчера вечером он мог взять его в сауне тепленького и голенького. Одним ударом медного ковша…

Подходя к своему дому, Гутман решил один из важных вопросов – квартиру он менять не будет. Соседи тихие и нелюбопытные. Хозяин квартиры, хотя и видел израильский паспорт Гутмана, но смотрел пьяными глазами и не столько на документ, как на полторы сотни баксов, лежавших сверху… Опять же, есть золотое правило – не дергаться. Интуиция подсказывала, что плохо не менять квартиру, а менять ее еще хуже.

Только расположившись в своем временном жилище Гутман совершенно успокоился и начал анализировать. Жизнь научила его, что из любой безвыходной ситуации есть как минимум два выхода. «Даже если тебя проглотили – все равно у тебя есть два выхода». Или три…

Первый выход был очевиден: бросить все и вернуться в Израиль. Не сразу, а на перекладных: попутками до Брянска, электричкой до Киева, поездом до Одессы, а дальше морем через Босфор… Выход очевидный, но плохой. Последняя акция по «продаже воздуха» на земле обетованной была грандиозной и правильной. Сразу же у Гутмана появилось очень много денег и еще больше врагов. Странно, но люди совершенно не умеют расставаться со своими деньгами. Недавно спокойные и улыбчивые они вдруг становятся злыми. Они жаждут найти и растерзать того, кому сами вручили свои деньги. Короче, Гутману пришлось бежать по тропе Моисея, но в обратную сторону, через пустыню в Египет. И деньги, и враги остались в Израиле. Деньги в подвале одного из домов, враги почти в каждом доме… Возвращаться – не выход!

Гутман посмотрел на темный экран телевизора. Сейчас не было никакого смысла включать этот ящик, но интуиция заставила протянуть руку к пульту и нажать нужную кнопку в нужное время.

На экране возникла толпа у обочины. Слева машина с мигалками, а справа знакомая поляна с кочками, за которой роща и картофельное поле. Камера выхватила даже бугорок и ложбинку, где гутман залег перед последним броском. Вспомнилось все: и запах травы и свист пуль.

Диктор, тем временем, выдавал свою версию событий: «Похитители под угрозой оружия ввели охранникам большую дозу наркотиков, но те успели заметить, как Самсонов попытался бежать. В него стреляли… Сейчас вы видите множество автоматных гильз на обочине… Здесь посреди поля похитители настигли Самсонова, связали, запихнули в машину и увезли в неизвестном направлении… Введенный план «Перехват» в очередной раз не дал результатов».

Саша переключил канал: там испуганный представитель концерна Макойл обещал награду за освобождение Самсонова. Сумма выкупа ошеломляла… Еще нажатие кнопки: партийный лидер клеймил правоохранительные органы, которые «не могут или не хотят защитить народ от разгула…»

Ситуация для Гутмана складывалась трагикомическая. Комичным было то, что он знал много больше умных голов, вещавших с экрана глупости и вранье. Все остальное было трагическим. Слишком большой шум вокруг персоны Самсонова говорил об огромных ставках в игре. В инсценировку похищения очень хорошо вписывался труп Саши Гутмана. Это бы подтвердило кровожадность нападавших. А живой он никому не нужен и даже вреден.

Саше стало жалко себя. Теперь он хранитель страшной тайны. Он случайный и незапланированный свидетель. Тот, кого в любом фильме закатывают под асфальт… Теперь его будут искать все… Стоп! А почему все? Титан вполне мог сам себя похитить, используя помощь нескольких человек. А это уже не так страшно. Им пока не до него.

Эта версия настолько понравиласт Гутману, что остальные варианты он даже рассматривать не стал. Он всегда верил интуиции, а она в данный момент весело подмигивала и, согнув правую руку в локте, изображала несколько неприличный, но уже полюбившийся народу победный жест.

Итак, завтра надо добыть очередной листок, в котором старческой графской рукой нанесены ряды цифр.

Завтра предстоит встреча с депутатом Андреем Шишовым. Если он уехал к избирателям, то придется организовать свидание с его женой Маргаритой. А если и она уехала, то надо пообщаться со шкафами и столами на их даче.

* * *

Самоуверенность никогда не приводит к добру.

Еще два дня назад Олег Крылов был счастлив. Оставаясь один в офисе «Совы», он заполучил для своего детективного агенства исключительно выгодного клиента. Клиентку Маргариту Шишову, которая отвалила огромный аванс за пустяковое, казалось, дело. Надо было найти шалунишку, пытавшегося глупым маловразумительным письмом напугать ее мужа.

Вчера Олег понял, что рано радоваться. Сначала бомба под кроватью депутата и взорванный дуб, потом гаражная исповедь о старом убийстве, где замешан клиент и четверо его друзей, одного из которых вчера же и похищают. И еще – неожиданное появление в Москве главного свидетеля. Ну что этому Гутману не жилось в Израиле? Солнце, море, фиги-финики на каждом шагу…

Всего за один день пустяковое дело о записке с угрозами превратилось в нечто опасное, огромное и непонятное. Пока непонятное.

Сегодня утром Олег разбросал заявки на установку новых фигурантов дела. Приятели, все еще работавшие на государевой службе в картотеках, архивах и других нужных для частного сыщика местах, помогали охотно, хотя и не бескорыстно. Еще несколько лет назад они работали на сторону с большой опаской, понимая, что из вознаграждение есть неприкрытая взятка. Но в последнее время все успокоились и решили, что это есть их законный дополнительный заработок. У всех рядовых сотрудников был свой маленький бизнес, у их руководителей – побольше, а у генералов самый большой.

Уже завтра у Олега появятся справочки, сводочки, выписки. Уже завтра Олег будет знать, если не все, то очень многое о пятерке из архива, о старом следственном деле, об их теперешних заслугах, об их фирмах и семьях, о неком Гутмане, вернувшемся из Израиля и даже о милой парочке Лане и Гоше.

Для себя Олег запланировал два важных дела. В первой половине дня он собирался «окучить» архив. Надо найти словоохотливых старожил, познакомиться, расположить к себе…

Стандартная работа по добыванию источников информации. В свое время Олег даже курсовую написал по методам вербовки и установлению доверительных отношений. При защите этой работы еще возник спор. Преподаватель заметил, что курсант Крылов умаляет идеологическую основу сотрудничества и вводит ненаучные термины: «задушевная беседа… обаяние оперработника… работа под простачка…»

Странно, но последние пятнадцать лет Олег часто продолжал спор с суровым подполковником, поставившим ему троечку за ту курсовую… Скажем, вопросы под простачка или под дурачка. Остановите прохожего и с умным видом спросите: «Как проехать к улице Х». Ответ будет коротким и не всегда точным. А если вы глупо улыбнетесь, похлопаете глазами и произнесете: «Ой, совсем я запутался, уже час плутаю. Мне вот такая странная улица очень нужна…» Уверен, что вам и план нарисуют, ориентиры покажут, и в конце концов проводят до места. Не зря говорят, что дуракам везет. Если ты умный и хочешь, чтоб тебе повезло, то будь дураком или прикинься им.

Второе дело на сегодня – встретиться с другом «Совы» муровским генералом Дибичем и узнать правду о похищении Самсонова. Телевидение передает об этом почти каждый час. Информации много, но нужна правда. Еще Грибоедов говорил: «Все врут календари!» Очевидно в те времена это были зачатки средств массовой информации.

Олег уже собирался уходить. Он даже открыл входную дверь, когда его остановил телефонный звонок.

Возвращаться нехорошо, но и верить в приметы большой грех.

Уже протягивая руку к трубке Олег подумал: «Только бы не клиентка. Если она, то жди новых неприятностей».

Подумал и зря. Сглазил! Накаркал! Звонила именно Маргарита Шишова и тон ее первых слов предвещал нечто большее, чем очередная бомба под кроватью:

– Немедленно приезжайте, Олег! Я очень боюсь. Он ходит где-то рядом.

– Что случилось, Маргарита Семеновна?

– Я видела тень в окне. За шторой ходил…силуэт.

– Вы хотите сказать, что у вас на участке кто-то есть?

– Конечно на участке. Я же видела силуэт не за забором, а за окном.

– И что делал этот силуэт?

– Сначала ходил, а потом начал вскрывать дверь.

– А вы?

– Я убежала наверх и вот звоню вам.

– Понятно… Запритесь и ждите меня.

– Запритесь? На втором этаже нет замков… Похоже, что лестница скрипит. Сейчас я его встречу табуреткой по башке…

Последние слова Маргарита Семеновна произнесла шепотом. Трубка легла на стол и все замерло…

Меньше, чем через минуту послышался скрип двери, за ним воинственный вопль, а потом грохот. Даже два грохота: сначала звонко полетела на пол табуретка, потом глухо шлепнулось тело.

Только в первые секунды Олег надеялся, что повержен на пол нападавший незнакомец. Но ожидаемого победоносного крика Маргариты не последовало и она не бросилась к телефону срочно сообщить об успешном отражении атаки.

Телефонную трубку поднял кто-то другой. Поднял, послушал, подышал и положил на рычаг.

На третьем коротком гудке Олег сорвался и полетел через ступеньки вниз, к машине, которая уже через минуту мчала его к кольцевой, а затем дальше – к дачному поселку Внуково.

Олег свалился в заросли малины. Сверху, с забора кусты казались ласковыми и пушистыми. Но в мире так много обманчивого! Руки и правую щеку обожгло царапинами.

Хорошо бы подобраться к дому конспиративно, проползая в тени навозной кучи и люпиновых зарослей, но, кто знает, что происходит внутри особняка. Возможно, клиентку еще можно спасти и счет идет не на минуты, а на секунды.

Вырвавшись из малиновых колючек Олег рывком в пять прыжков достиг крыльца.

Газовый пистолет, неотличимо похожий на «Макарова», болтался под мышкой. В помещении это не самое хорошее оружие, но для психологического устрашения сгодится.

Олег сжал в руке швейцарский армейский нож и приоткрыл дверь.

Из гостиной доносилось мелодичное мычание. Не вопль, не стоны, а именно мычание, да еще на два голоса. Низкий мужской голос задавал ритм, в который вплеталась пронзительная женская мелодия.

Открыв дверь пошире, Олег проскользнул в холл и заглянул в гостиную.

После его появления на пороге мычание моментально прекратилось. В центре комнаты за столом неподвижно сидели и мотали головами две фигуры. Двинуться они не могли по понятным причинам: широким скотчем они, наподобие баулов в аэропортах, были притянуты к дорогим дубовым креслам депутатам Шишова.

Нижняя часть лица пленников была перевязана шарфами, под которыми угадывались бугры кляпов.

Две пары знакомых глаз умоляюще смотрели на Олега.

Обычно первой спасают женщину, но в данном случае целесообразней было освободить Гошу: какая никакая, а мужская сила. Не убойная сила, но может пригодиться.

Убирая кляп, Олег прошептал: «Тихо. И без лирики – только факты».

Гоша кивнул, для разминки подвигал нижней челюстью и начал невнятное повествование:

– Мы решили посетить гражданина Шишова, исключительно в мирных целях. О жизни хотели поговорить… Заходим мы к нему…

– Через калитку?

– Через забор, конечно… Заходим и тишина. Мы постучали, покричали – никого, а дверь открыта…

– Дальше и побыстрее!

– Дальше все элементарно. Вхожу, получаю удар в челюсть, падаю и вырубаюсь… Нет, вырубаюсь и падаю. Очнулся в кресле…

– Нападающего видел?

– Только в зеркале. Мы в креслах сидим, а он за спиной по шкафам шарит. Огромный такой, черный и в очках.

– Почему черный? Негр что-ли?

– Черный не в том смысле. Вроде чеченец, но без усов и в очках.

– Где он сейчас?

– Наверху. Десять минут назад поднялся…

олег помнил, что наверху два окна выходящих на одну сторону. Прямой штурм рискован: или на пулю можно нарваться, или упустить противника.

Прихватив Лану и все, что напоминало веревки, Олег выскочил на крыльцо и, прижимаясь к стене дома, добрался до нужной точки. Наверху справа и слева окна второго этажа, а впереди высокая пышная клумба.

Лана стояла рядом, держа наготове три распущенных галстука депутата Шишова и легкий шарфик его жены.

Олег размял пальцы и приготовился к прыжку. Две минуты прошло и сейчас Гоша начнет изображать толпу.

И действительно в этот момент внутри дома раздался грохот и дикие крики на разные голоса: «Сержант Иванов, осмотреть подвал… Петров и Сидоров, срочно на второй этаж… Автоматы с предохранителя снять, товарищ майор?.. Непременно! И гранаты прихватите…»

Гоша продолжал орать в том же духе. При этом он еще топал, швыряя кресла и бал по подносу, как шаман в бубен.

Мышеловка сработала: окно спальни на втором этаже открылось и оттуда вылетел некто.

Прыгавший почти по колено ушел в рыхлую влажную землю. Равновесие он не потерял, а лишь присел и чуть наклонился вперед, упираясь правой рукой в гвоздики, а левой в куст пиона… Встать он не успел. Ошеломляющим броском Олег накрыл противника, заломив руки за спину и вдавив лицо недавнего гражданина Израиля в унавоженную российскую почву…

Лишним галстуком непонятно для чего Лана завязала Гутману глаза. Возможно, это была месть за кляп.

Ведя задержанного вдоль стены дома Олег отчетливо услышал душераздирающие крики из гостиной: «Взвод лейтенанта Васильева, занять оборону! Гранатометы к бою! Без моей команды не стрелять…»

В гостиной Гутмана усадили в кресло, на котором еще совсем недавно отдыхал Гоша, и на всякий случай зафиксировали его остатками скотча.

Олег принес из кабинета бумагу и разложил ее на столе – допрос должен быть по всей форме. Потом он вдруг вспомнил самое главное и рванулся наверх.

В спальне на широкой кровати мирон спала Маргарита. Именно спала – пульс ровный хорошего наполнения. Но спала она так, что никакие попытки Олега разбудить не увенчались успехом.

Пока Олег был наверху Лана внимательно и с явным злорадством разглядывала человека, связанного французскими галстуками по рукам и ногам. Она ждала стандартных угроз, виденных ею в фильмах. Обычно в таких ситуациях бандиты скалят зубы и произносят хриплым голосом что-то вроде: «Что, сволочи, взяли? Теперь вы все покойники!»

Но пойманный налетчик мило улыбнулся и произнес совсем неожиданное:

– Ты очень, Света, похожа на своего отца.

– На какого?

Вопрос вырвался у Ланы машинально. Она смутилась и стала рассматривать разбросанные по столу вещи – содержимое карманов бандита. Впрочем, уже после первой фразы, сказанной Гутманом она перестала воспринимать его как криминальную личность. оН, конечно, вмазал Гоше в челюсть, но в остальном они равны. У всех, кроме Олега, незаконное проникновение в чужое жилище для решения личных вопросов… Кроме того этот налетчик знает ее отца. Одного из них…

Олег приступил к допросу не очень надеясь на успех:

– Вы задержаны, гражданин, за проникновение в частный дом, за нападение на хозяйку и ее гостей, за причинение материального ущерба. Все это очень серьезно.

– Ой, только не надо меня пугать. Маргарита проспит еще два часа и проснется как огурчик. Еще лучше, чем была.

– Чем вы ее отравили?

– Не отравил, а усыпил. Вот баллончик на столе лежит. Чу4десное импортное средство. Спецсредство… Теперь о гостях. Они такие же гости, как и я. И тоже незаконно проникли. Я хоть через калитку, а они через забор… Простите, молодой человек, я вам челюсть не сломал? Нет? Я так и думал. Просто легкий нокаут. Спортивный удар… Вот имущество мы с вами действительно испортили. Вы так шустро бросились на меня, Олег, что клумба, мягко говоря, испорчена… Вы, Лана, тоже по ней потоптались, когда вязали меня этими чудесными галстуками.

Последние фразы заставили Олега задуматься. Гутман вел себя исключительно спокойно, давая понять, что знает нечто, делающее его положение не безнадежным.

– Как вы узнали мое имя?

– Пустяки, Олег. Прослушать телефон в сельской местности сейчас может и ребенок… Кстати, Маргарита Семеновна сделала правильный выбор. Детективное агентство «Сова» очень на хорошем счету, а Олег Крылов в нем восходящая звезда… Кстати, как здоровье вашего шефа Савенкова Игоря Михайловича.

– Спасибо, хорошо… Он на даче.

– Дача, надеюсь, не на восток от Москвы. Там сейчас торф горит.

– Нет, он на юго-западе… Не отвлекайтесь, задержанный! Назовите себя.

– Зачем вам это надо, Олег? Вы же мой израильский паспорт в руках крутите… Хорошо, я Гутман Александр Моисеевич.

Минуту все молчали пока Лана не вскочила и не защебетала, бегая вокруг стола:

– Я почти сразу догадалась. Очень точное описание: худой, высокий, с типичным израильским лицом. И толстые очки… Гоша, это он, тот единственный свидетель из архива.

Олег в связи со вновь открывшимися обстоятельствами переориентировал доброе с Гутмана на Светлану. Действительно, она ничего не должна была знать ни о архиве, ни о Саше из Израиля. Люба Саблина ничего не должна была ей говорить. Она сама вчера предупредила: «Только, Олег, ничего не говори детям». Под детьми она, разумеется, имела ввиду и Лану, и Гошу.

– Стоп, Лана. Откуда ты это знаешь?

– Что?

– Все это. Про архив, про свидетеля, при израильское лицо. Это мама тебе сказала?

– Да… Вернее, не совсем мама, или так – мама, но не совсем мне. Это она вам говорила… Вы, Олег, может быть и хороший сыщик, но не заметить под сиденьем работающий магнитофон может только полный баклан… Микрофон так вообще у вас на плече лежал. Верно, Гоша? Ты что молчишь, как хомяк?

С «детьми» все стало ясно и Олег опять повернулся к Гутману. Несомненно, что его появление здесь связано с той архивной историей, с желтым конвертом. При допросе важно убедить противника, что следователь и так все знает и чистосердечные показания есть чистая формальность. Раз все известно, то почему бы и не говорить свободно.

Олег попытался применить эту тактику:

– Так вот, Гутман, нам все известно. И про желтый конверт, и про завещание, и про ключ к шифру. Мы даже знаем, зачем вы проникли сюда… Но зачем вы бомбу подсунули?

– Бомбу? Куда я подсунул?

– Под кровать.

– Кому?

– Шишову. И, разумеется, его жене. Кровать у них оющая…

– Ты что, Олег, очумел? Бомба это не по моей части. Я не Арафат палестинский, не шахид…

Этот высокоинтеллектуальный диалог прервал телефонный звонок. Его никто не ждал и поднимать трубку никто не собирался, но все замерли и ждали. После шестого перезвона включился автоответчик: «Вы позвонили депутату Шишову…»

Когда отзвучала торжественная заставка, автоответчик начал записывать звонкий женский голос:

– Ритка, привет! Это Ира Лабода. Ты сядь, если стоишь! Я такое сейчас расскажу – закачаешься! Слушай. Звонит мне сейчас Юра Воловик. Он моего муженька хотел застать, но на меня нарвался. Голос нервный, прямо истерический. Тут я его и расколола… Мы всегда знали, что Юра кот мартовский! Но уж очень скрытно работал. А тут сам сознался… Представляешь, он сегодня в обед берет секретаршу директора, сажает в свою машину и едет к себе домой. Зачем! Поработать! Он мне так и сказал: «Мы с ней час над документами работали». Это он под кровать документы положил и они над ними работали…