Текст книги "Опасные игрушки"

Автор книги: Анатолий Галкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 2

На этой неделе Борзенко в очередной раз попал в полосу творческого простоя. Его в очередной раз сняли с эфира. И его очередной «шеф» что-то кричал, надувался, краснел. Он волновался намного больше, чем сам Борзенко. Попав между жерновами, «шеф» понимал, что не продержится долго, но старался продлить свое существование, угождая то одной, то другой стороне. Чудак! В битве гигантов опасно стоять на линии фронта и услужливо кланяться обоим.

Борзенко и сам бывал в таком положении. Но очень давно. Это было, пока не появился человек, который круто изменил его жизнь. Он возник вдруг и именно в тот момент, когда все отвернулись от Борзенко. Он единственный посочувствовал, поддержал и восстановил справедливость. И делал это он в то время, когда остальные или просто отмахивались или ехидно усмехались.

Почти никогда Борзенко не упоминал его имени. Он вообще старался ни с кем не говорить о своем благодетеле. Даже в своих мыслях он именовал его то Учителем, то Хозяином. Со второго года знакомства Борзенко стал называть его Игроком. И это оказалось самым точным, самым емким определением этого человека. Это было сутью его характера.

Игрок никогда не стремился к высоким должностям. Его это не интересовало. Он смотрел на все, как на шахматное поле в миллионы клеточек. Толпы безликих пешек, которыми не так уж сложно управлять. Тысячи более или менее значимых фигур, стремящихся попасть в свиту монархов. И казалось бы вершина – ферзь и король. Но всегда где-то рядом с этой огромной доской тот, кого называют шахматист. Тот, кто может убрать непослушные фигуры на самый край, кто может заменить свиту, запугать ферзя сумбурным движением пешек, подставить под шах самого короля… Это и было его целью, его страстью, его мечтой…

Борзенко хорошо понимал, что для Игрока он один из многих. Он просто орудие, рупор, рычаг. Но Борзенко знал и другое – Игрок никогда не сдавал своих. Он до конца бился за них и почти всегда побеждал. И спасенные служили ему еще большей верой и правдой…

О своем новом падении Борзенко сразу же сообщил Игроку и в ответ услышал потоки праведного гнева и сарказма по поводу ничтожных врагов, уверений, что очень скоро он все поправит, наладит, улучшит. Можно было не сомневаться, что так оно и будет – свои, преданные ему фигуры Игрок с доски не снимал…

Борзенко ждал. Он отсиживался на даче и готовился к новым боям. Он встречался с поставщиками информации, он составлял планы новых атак, он репетировал интонации: уверенность, честность, осведомленность, гнев, ехидство… Но была еще одна тема, которая никак не давалась ему в суетной текучке еженедельного эфира. Теперь он мог заняться и этим, возможно самым важным делом его жизни.

Эту парочку он пригласил на сегодня. И разговор будет предельно жесткий. Хватит! Почти месяц они водят его за нос… Правда, все, что он успел о них узнать, только подтверждало – они могли говорить правду. И Максим Вдовин и Андрей Ткач по нескольку раз бывали во Франции и именно в то самое время. Был там и некто Валентин Марков, который в девяносто первом неожиданно в Марселе исчез и по официальной версии числился утонувшим во время рыбалки. Все они проходили по разным ведомствам, но Борзенко навел справки – теперь у него везде были свои люди. Так вот, все трое действительно были тогда сослуживцами, лихими «бойцами невидимого фронта». Все сходилось… Неясно было только одно: где сейчас та штуковина, которая исчезла вместе с Марковым? Цела ли она? И была ли она вообще?

Услышав шум мотора, Борзенко взглянул на часы. Да, эти люди неисправимы. Этих шпионов легко можно было раскалывать по их точности. Кому из обычных людей, из гражданских придет в голову выходить на встречу с точностью до секунд?

Они начали беседу в английской манере: несколько слов о погоде, восхищение чистым воздухом и цветами, похвала ровному зеленому газону… У Борзенко никак не получалось начать решительный жесткий разговор. Разговор заказчика с нерадивыми исполнителями, которые, наобещав златые горы и взяв солидный аванс, теперь даже мышей не ловят.

Борзенко встал – в таком положении удобней начинать разное. Он сложил руки на груди и гордо поднял голову. Это тоже должно было помочь – поза уверенного в себе человека, хозяина положения.

– Значит так, господин. Торжественная часть закончилась, переходим к тандам… Я жду отчета. И не пытайтесь мне лапшу на уши вешать! Я прежде всего к вам обращаюсь Юрий Антонович. Это была ваша идея. Ваша информация… Шутки со мной не пройдут! У меня достаточно возможностей, чтоб…

– Ой, господин Борзенко. Только не надо нас пугать. Очень прошу… Но отчет действительно нужен. За месяц активной работы мы много чего накопали.

– Сомневаюсь. Очень сомневаюсь, – тем не менее Борзенко сел за стол и демонстративно распахнул блокнот, – Готов услышать ваши промежуточные результаты. Хотя они мало меня волнуют. Мне нужен итог. Мне нужен этот Марков и его прибор.

– Кстати, о Маркове. Мне с большим трудом удалось узнать… Понятно, что все это не бесплатно. Наши затраты отражены в финансовом отчете… Так вот, Марков жив, здоров и находится во Франции. Три года назад был странный звонок другу Маркова. Тот, вероятно был после крепкого банкета и не сразу врубился. Звонивший как-то представился, сослался на общих знакомых, запудрил мозги, вспомнил невзначай Маркова и спросил о его семье. Этот пьяный друг ляпнул, что Марина Маркова недавно вышла замуж за бизнесмена, за этого Гридина, а на другом конце трубки что-то промямлили и – гудки. И только тогда этот алкаш понял, что голос очень на самого Маркова похож… Утром доложил по всей форме. Проверили – звонок из Парижа. Подняли розыскное дело, покопошились два года и опять в архив. Померещилось, мол, спьяну.

Гости удовлетворенно переглянулись, заметив, как загорались у Борзенко глаза и как он заерзал на стуле. Юрий Антонович Ткач был специалистом в таких разговорах. Профессионал. Он перехватил инициативу и теперь будет дожимать клиента.

– И это еще не все, господин Борзенко. Есть и более важные новости… Марина, жена Маркова…

– А теперь еще и жена Гридина.

– Да… Так вот она от встречи с нами отказалась. И даже причинила господину Вдовину легкие телесные повреждения… Максим, покажи синяк… Все это косвенно доказывает, что она что-то знает… Но и это еще не все. Неделю назад она исчезла. Мы подняли всех на ноги и через систему учета авиабилетов… тоже, заметьте – не бесплатно… установили, что она улетела. Куда?

– В Париж!

– Нет, пока в Вену. Но мы прошерстили все тур бюро… Есть! Она в группе. Сложная автобусная поездка. Австрия, Италия и… Франция! Три дня в Париже! Зачем? Почему это после нашего на нее выхода она так спешно сорвалась в Париж?

– Верно, следы запутывает. Вся группа поездом, а она вдруг самолетом и в Вену. А нужен ей Париж. Ей надо с первым мужем встретиться. Посоветоваться. Возможно, прибор перепрятать…

Борзенко даже не пытался скрыть своего возбуждения и восторга. Он метался по комнате между буфетом и холодильником, вываливая на стол бутылки, пакетики, банки. Все самое лучшее. Надо немедленно закрепить успех… Он уже и забыл, что час назад собирался разгромить эту команду в пух и прах.

– Это французский коньяк, ребята. Это очень символично. Мы у цели… Вам надо срочно ехать а Париж. Лететь. Когда эта Марина будет там?

– Через неделю.

– Все! Визы я вам обеспечу. И билеты. Вы только найдите там ее, его и эту штуковину, этот прибор. Любые деньги предлагайте… Да, чуть не забыл. Я тут решил вам помочь. Мне составили справочку на этого Игоря Гридина. Очень много у него грехов. Долги есть, налоги, гад не платит. Вы смотрите – может быть потрясти его? Привлечь на нашу сторону? Даже если он ничего не знает… А вдруг знает? Муж все-таки. Хотя и второй…

Гости не прерывали монолог Борзенко, с нетерпением сжимая в руках толстые стаканы с золотистой жидкостью. Первым не выдержал Максим. Уловив паузу, он бодро вставил фразу, которая должна была перевести их сидение в нужное русло.

– Коньяк-то совсем согрелся. Предлагаю за успех. А он у нас почти в кармане… Кстати, о кармане. Господин Борзенко, можно ли сегодня получить на текущие расходы и эти… командировочные?

– Завтра. Завтра все у вас будет.

– Тогда – за успех! За прибор!

* * *

Уже два часа автобус скользил по широкой альпийской автостраде. Город вальсов остался далеко позади, а вместе с ним дождь, сумрак, нервозность и усталость первого дня.

За окном мелькали картинки, которые завораживали и, вместе с тем, оставляли впечатление нереальности. Казалось, что все это огромная декорация, непрерывная гигантская картина художника – примитивиста с ненатурально яркими красками и контрастными линиями. Как на базарных рисованных коврах с барскими усадьбами, клумбами и лебедями в пруду.

То, что за обочинами не было видно куч мусора, остовов старых трактиров, колючей проволоки на столбах вокруг самопальных огородиков – все это было нормально. Это ожидалось.

Естественными были и дальше Альпы. Горы – они что на Кавказе, что в Австрии. Ни прибавить, ни убавить.

А вот предгорья… Все холмы и поляны были как английский газон, как футбольное поле перед игрой. Никаких проселков с колдобинами и следами объездов вокруг грязных ям, никаких перелесков, буераков, оврагов с зарослями лопуха и чертополоха… Наша земля часто похожа на лицо прыщавого и давно небритого бомжа. А здесь физиономия денди – гладкая, ухоженная, под легким гримом и с запахом кремов и лосьонов.

А места, где живут эти австрийцы. Трудно подобрать наше слово для этих населенных пунктов. Не городок, не село… Скорее всего это деревня. Но представьте маленькую ладненькую кирху с высоченным шпилем и десяток домов вокруг нее. Двух – трехэтажных, ярких, под черепичной крышей и с обязательными шапками красных цветов на внешней стороне подоконников. Голубые ели, ровные живые изгороди, газоны с тропинками из серого природного камня… Вот вам и деревня. А где заборы из горбыля? Где черные срубы колодцев? Где огороды и заросли старых яблонь? Где скотный двор, где МТС, наконец? Ведь стригут же они чем-то эти холмы и склоны…

Во второй половине дня они уже мчались по равнинам Италии. К ужину их разместили под Венецией, в городке Лидо де Изоло, в одной из множества полупустых гостиниц, плотной вереницей тянувшихся вдоль пляжа.

Почти весь день они просидели в автобусных креслах, но выходить на улицу и, тем более, бродить по пустынному пляжу Марина отказалась. Варя даже не стала ее уговаривать.

О том ночном звонке они больше не говорили. Может быть зря… Варваре все время казалось, что Марина только об этом и думает. В автобусе она пересела подальше от окна. На остановках она старалась держаться центре группы и напряженно всматривалась в незнакомых людей, в проезжавшие мимо машины. И сейчас она с испугом услышала предложение погулять по ночному городку…

– Значит так, Марина. Давай сегодня посидим взаперти, но устроим психологическую разгрузку. А так ты завтра и на гондоле не поплывешь – вокруг перевернется. А послезавтра в Колизей с тобой не зайдешь – вдруг камень сверху… Опасаться надо чего-то конкретного. Нет пока оснований…

– Варя, это они вчера звонили?

– Они… Но звонок из Москвы был.

– Женский голос?

– Да, молодой голос и она… Ты знаешь, Марина, я только сейчас почувствовала – она боялась. Она угрожала, изображала блатную девку, но – боялась. Как на экзамене в театральный. Все говорят правильно, с выражением, а внутри все дрожит.

– Она, может быть, и боялась. Но она же не одна. Их много, Варя. Были и мужские звонки, и письма, и те, что во дворе меня схватили.

– Но они же все в Москве. Звонок-то оттуда был.

– Они узнали, где мы… Как они узнали?

– Десятки способов, Марина, сотни… Савенков это сейчас выясняет. Я вчера успела ему позвонить.

– Снизу позвонила… Без меня.

– А зачем тебя лишний раз пугать. Ты и так…

– Ладно… Так как они могли узнать?

– Я думаю, через твоего мужа. Игорь, конечно, не сам им сказал. Но он последние дни мотался за визами, за билетами, за путевками… Наверняка на его работе многие знали. По домашнему телефону мог что-нибудь сказать. Проследить могли… Да мало ли. Просто могли вычислить, а по тур фирмам уточнить.

– Возможно… Но это говорит еще и о том, что это не шутники, не хулиганы, не завистники. Я надеялась, что это они. Узнали телефон, адрес и тешатся. Удовольствие себе доставляют… Нет, здесь профессионалы – следить, подслушивать, вычислят… Почему бы им не прилететь сюда? Теперь они весь наш маршрут знают…

– Ну уж ты слишком… Главное, Марина, ты сама знаешь, что незачем за тобой так плотно работать. Ты не шпионка, не бандитка. Банки ты не грабила. Нет никаких оснований за тобой следить.

– Есть.

– Что?!

– Есть основания… Я, Варя, не все вам тогда рассказала… Давай, правда, к морю пойдем. Сегодня ничего не будет. Они, если и прилетят за мной, то не сюда, а во Францию. Мы там уже через неделю будем?

Весь городок состоял из одной длинной улицы. Он располагался на полуострове, на косе, прикрывавшей с моря Венецианский залив.

Магазины были открыты, хотя покупателей почти не было. Но было много гуляющих. Они лишь разглядывали местные сувениры, выбирали, сопоставляли цены и отходили, надеясь завтра купить все это в самой Венеции и подешевле… Цветное стекло с острова Мурано, местная керамика, буранские кружева, карнавальные маски всех размеров, веера, пластмассовые Давиды и Цезари…

Для разговора Варвара прикупила банку жареного арахиса и десять бутылочек с разными ликерами. Десять, но маленьких – не больше рюмки.

На пляже было не так темно, не так страшно и не так пустынно. Несколько групп по пять – шесть человек даже пытались купаться. Варя сразу решила, что это наши. Возможно даже сибирские. И действительно, вскоре ветерок донес знакомые тостовые возгласы и другие междометия…

По пляжу во все стороны разбегались чистенькие деревянные помосты. Одна из таких тропинок вела на волнорез, защищавший детский пляж. Издали он был похож на случайную цепочку небольших скал. Это не обычные бетонные глыбы, превращающие берег в часть портового причала.

На конце этого скалистого мола была, очевидно, площадка. Во всяком случае, беседка и несколько кресел там умещалось. Самое место для разговора. Море спокойное – ни прибоя, ни брызг…

– Ты знаешь, Варя, почему я решилась пойти?

– Ты что-то про Францию говорила.

– Нет, не то… Я не могла говорить об этом в гостиничном номере. Муж меня так приучил. Первый муж, Валентин. Он очень дотошный был в этом плане. Знал, как могут слушать. В деталях знал. Марков у меня технарь был.

– Не знала.

– Да, он не агентурист. Поэтому мы и не ездили надолго. Несколько месяцев – и назад. Доведет какой-нибудь прибор в Москве, а здесь устанавливает, проверяет… Он называл это – полевые испытания.

– А что это за прибор? Охрана, прослушка?

– Нет, здесь что-то более сложное и… секретное. Я поняла, что и в Москве об этом мало кто знал. Валентин говорил, что возглавляет единственный в мире отдел, состоящий из одного сотрудника – его самого. Такая, мол, конспирация… И еще он однажды сказал, что о его приборе знают всего двое. И работать они могут только вместе. Потому что – он, Валя, знает «как это работает», а еще один большой генерал знает «зачем это нужно».

– И все же, Марина, что это за техника? Не атомная же бомба?

– Не знаю… Он почти все время с медиками работал… Вначале он пытался лай – детектор усовершенствовать…

– Детектор лжи?

– Да… но тогда их почти перестали использовать.

– Почему?

– Очень много неточностей. Врала она… Ты представь, Варя, сажают двоих на детектор и спрашивают: «Вы изменяли жене?» Один из них лет двадцать назад кого-нибудь в танце прижал крепче чем следовало, в шейку ее поцеловал. И все! Он считает это изменой. Боится разоблачения, дрожит. Он на вопрос отвечает «нет», а детектор отмечает – «врет». А на другом и клейма ставить негде. Но он считает это шуткой, развлечением, баловством. В душе-то я ей не изменял. И он твердо отвечает «нет», а детектор говорит – «правда»… Вот Валентин и пытался это поправить. Хотел разобраться, что у испытуемых на самом деле в голове твориться.

– Мысли читать?

– Вроде того.

– Получилось?

– Не знаю, Варя. С этого времени он перестал со мной о работе говорить.

– Скажи, Марина, А последний раз он тоже поехал… на полевые испытания. С ним был какой-нибудь прибор.

– Не знаю… Тогда не знала. Сейчас уверена, что был.

– Почему?

– По этим звонкам… Первый раз звонил мужчина. Спокойный, вежливый. Он сказал, что хочет поговорить о моем бывшем муже, о его бегстве… Я помню почти дословно. Он сказал: «Мне надо осмотреть все его вещи. Мне обязательно надо найти одну штуковину, что была с ним».

– Что ж ты, Марина, в Москве – то молчала.

– Испугалась… Потом пошли звонки с угрозами. О «штуковине» никто уже и не спрашивал…

Глава 3

Олег Крылов влетел в кабинет Савенкова и, аккуратно прикрыв дверь, встал в центре, скрестив руки на груди. Он мог бы позвонить еще час назад и сообщить об этом. Но это была не просто новость, не просто информация. Это то, что перевернет всю их работу, то, о чем они, великие сыщики, вчера еще даже и думать не могли. И ему захотелось сказать об этом глядя «шефу» прямо в глаза, увидеть его реакцию.

Савенков встал и манерно поклонился:

– Не могу сидеть перед Наполеоном. Докладывай. Что, поймал Кутузова? Выиграл Ватерлоо?

– Поймал! Выиграл! Дурака мы, Игорь Михайлович.

– Частично согласен. Ты только, Олег, не обобщай. О себе говори…

– Очень важная новость!

– У меня тоже.

– Моя важная. Спорить могу.

– А моя, Олег, короче. Вчера вечером был звонок в Вену. Варвара сама трубку взяла.

– Угрожали?

– Да.

– Звонок из Москвы. Да? В восемь сорок пять вечера. Да? Женский голос. Да?

– Да… Откуда знаешь? Тебе, Олег, что – тоже Варвара звонила.

– Нет… Но я знаю. Я даже знаю кто звонил в Вену. Я рядом был.

Выслушав последнюю фразу, Савенков сел и начал тщательно осматривать стены своего кабинета. Основные усилия были направлены на сохранение умного выражения лица… Пауза была великолепна. Именно это и хотел увидеть Олег.

– Мне продолжать, Игорь Михайлович?

– Конечно… Похоже, что твоя новость действительно более важная…

– Начну с вывода. Брать его надо, Игорь Михайлович. Немедленно брать!

– Кого?

– Игоря Гридина. Нашего дорогого клиента. Брать по подозрению в подготовке к убийству своей Марины, едущей в настоящее время по Европе с нашей Варварой…

– Олег, ты вначале что-то о дураках говорил?

– Говорил.

– Так в отношении меня ты был прав… Сейчас я чувствую себя именно им – полным, круглым и набитым… Давай, Олег, подробности.

– Подробности… Вчера я был у Гридина дома. Поменял магнитофон, взял очередное письмо, потрепались… Смотрю, он на часы поглядывает. Я вежливо удалился и стал ждать внизу. Решил за ним посмотреть.

– Зачем?

– Интуиция… Он пешком вышел к Чистым прудам. Там у Грибоедова ждала она.

– Кто?

– Оксана. Но это я потом узнал… Так вот, у них радостная встреча и идут они в здание на углу бульвара и Мясницкой.

– Почта?

– Да. А на втором этаже международные телефоны. Оформили что-то и вдвоем в одну кабину. Я мимо прошмыгнул – трубку держала Оксана. А время было…

– Двадцать сорок пять.

– Точно… Дальше я их до дома довел. Переулок в районе Сухаревки… Установил квартиру, нашел на черной лестнице телефонный щит и… подключился.

– Рисковый ты парень, Олег… Просто стоял и слушал?

– Зачем? У меня все с собой было. Полный кейс техники. Вчера подключился, сегодня снял… Что, Игорь Михайлович, будем слушать? Только одно место из разговора. Итак: Гридин и Оксана.

Говоря это, Олег вытащил средних размеров диктофон с подключенным к нему устройством чуть больше спичечного коробча. Он действительно подготовил ту, самую важную часть записи – разговор начался на полуфразе:

– …как же ты спала одна?

– Плохо! Не хочу я так больше. Мог бы и остаться.

– Не мог. Я и так домой в полночь заявился… Телефоны под контролем. Представь, в час ночи звонок, а я трубку не снял. И начнет эта «Сова» раскручивать: где был, почему… И консьержка. Она так глазами и зыркает. Все запоминает, зараза.

– Я понимаю… Но когда?

– Скоро. Сейчас уже скоро.

– Игорек, а мы не можем заранее документы подать? ЗАГС-то рядом…

– Ты в своем уме!? Это при живой-то жене.

– Так кончай с ней скорее.

– Вот приедет, сразу и решу. Сейчас у меня уже почти есть алиби.

– Что?

– Ну, никто на меня не должен подумать… теперь и эта «Сова» подтвердит, что были угрозы.

– А здорово я с ней вчера говорила.

– Ты, Оксанка, молодец. Грозно так, твердо, решительно. Просто Мата Хари.

– Это кто?

– Красавица такая была. Шпионка.

– Тю, шпионка… Я актриса!

Олег выключил запись и торжествующе посмотрел на Савенкова.

– Что скажете, Игорь Михайлович? Каков гусь?.. Звонила она ему на мобильный телефон. Причем, не на тот, номер который мы знаем.

Савенков молчал. Он неотрывно смотрел на замолкший диктофон. Первый шок от этой кардинально меняющей все информации быстро прошел. Он начал анализировать, сопоставлять, планировать…

В этих размышлениях очень мешала обида. Досада, что такая простая версия даже не пришла в голову. Если бы вчера Олег предложил последить за Гридиным, Савенков непременно притормозил бы его. И привел бы десятки доводов, почему муж Марины не может быть причастен к угрозам.

Савенкову и сейчас хотелось раскритиковать эту версию, показать ее слабые места. И он сделал бы это, но – на краю стола ему ехидно улыбался диктофон. Это был факт, доказательство. Неопровержимое и неубойное.

– Олег, но звонков-то было много. Женский голос – понятно, Оксана. А мужские? Марина сказала, что было минимум два мужских голоса. Сам-то он не мог жене звонить.

– Сам не мог. Но он же сказал, что у него все готово. Есть алиби и, возможно, исполнители. Они и звонили.

– А зачем тогда убийце светиться? Зачем гнаться за ней, за руку хватать, сумкой в глаз получать?

– Не знаю. Да и не важно это сейчас. Брать срочно надо этого Гридина… Ключи от его квартиры у нас есть?

– Есть, Олег, есть. Марина оставила их Варваре, а та передала мне. На крайний случай.

– Во, сейчас он как раз и есть, Игорь Михайлович. Самый крайний. Крайнее не бывает.

– Олег, а почему Гридин не хотел просто развестись?

– Элементарно, шеф. Жадность. Жаба его заела. Доходы пошли слабенькие. Все, что он до сих пор наворовал, пошло на квартиру, дачу и две машины. Вот и подумайте, Игорь Михайлович, при разводе что жене оставлять? Каменные хоромы в Загорянке или шестикомнатную у Покровских ворот? «Чероки» или «Вольво»? Вот Гридин терзался, томился и вдруг решился.

– Или Оксана подсказала… Ее, кстати, хорошо бы установить.

– Сделано, шеф… Хорошо везде иметь друзей – ребята должны были к ней участкового направить. Под благовидным предлогом.

В этот момент раздался телефонный звонок. Олег жестом фокусника хлопнул в ладоши и ласково поднял трубку. Несколько минут он кому-то поддакивал, хмыкал, что-то записывал, благодарил.

– Порядок, Игорь Михайлович… Удивительное совпадение. В соседнем доме кража случилась. Нужны свидетели. Вот она и попалась, голубушка. Фоменко Оксана Макаровна, двадцати двух лет он роду. Приехала из Полтавы. Квартиру для нее еще в прошлом году снял некий друг – понятно, кто. Все официально. Участковый даже договор видел. Через фирму «Огни Москвы».

– Да, Олег. Макнул ты меня сегодня. По всем статьям… Отличная работа!

– Ваша школа, Игорь Михайлович.

– Едем… Только, что мы будем говорить нашему клиенту? За Варвару он заплатил, включая командировочные. Задаток мы от него получили… Впрочем, он просил найти тех, кто угрожал его жене. Мы нашли! Работа выполнена.

Свет в квартире Гридина горел, телевизор за дверью вопил, но на звонок никто не откликался.

Они спустились вниз. Еще раз посмотрели на окна пятого этажа и переглянулись, надеясь на поддержку.

Савенков понял, что в этой ситуации решение принимать ему.

– Может быть у него там Оксана, – предположил он. – Но ее бы консьержка заметила.

– Так может она и заметила? Мы же ее спросили: «Дома ли Гридин?» А про его гостей мы не спрашивали.

Они опять рванулись в подъезд и попытались разговорить старушку с острым взглядом.

– Мамаша, не можем никак до нашего друга достучаться. Спит, наверное.

– Как же, спит… Гости у него. Три часа назад двое к нему пришли.

– И не выходили?

– Я свой пост не покидала. Не приучена.

– А черная лестница у вас есть?

– Есть. Но через нее войти нельзя. Там засов крепкий.

– Это войти нельзя. А выйти?

Бабуся молчала и хлопала глазами. Вопрос был несколько сложный для нее. До сих пор от нее требовали не впускать посторонних. Не впускать! И тут засов свою функцию выполнял…

– Понятно, мамаша. Это я так спросил, для интереса… А вы этих гостей запомнили?

– Что, запомнила? Я их записала. Вот… Петров и Сидоров.

– А лица их запомнили?

– А то нет? Нормальные такие лица. Не молодые. Но и не старые. Средние лица. Не худые, не толстые. Глаза, нос… Один даже улыбнулся…

– Понятно. Это они и есть. Наши друзья. Должно быть громко разговаривают, не слышат. Мы поднимемся – еще раз позвоним…

Дверь открылась сразу. Из трех замков заперт был лишь один.

Уже с порога было ясно, что они не зря вломились к Гридину.

В квартире было то, что бывает после быстрого и демонстративного обыска. В каждой из шести комнат практически не было свободного места. Некуда было ступить. Весь пол, все диваны, кровати, кресла – все завалено одеждой, ящиками, коробками, вазочками, бутылочками, флакончиками. Вероятно начинали с дальних комнат и постепенно отступали к выходу, заваливая все вокруг дорогим барахлом.

Савенков, перепрыгивая через завалы, проник на кухню. И почти сразу оттуда раздался его вскрик, его взволнованный зовущий возглас. Он был одновременно и испуганный и торжествующий.

Олег поспешил на зов руководства.

На кухне было и более просторно, и более пристойно. Правда, все шкафы были открыты, но вещи на своих местах.

Савенков стоял в центре, за массивным стулом с витиеватой резьбой на спинке. Перед этим троном на почти белом полу из искусственного мрамора просто притягивала глаз небольшая лужа. Маленькая, с ладошку. Цвет она имела темно-красный… Рядом с этой кляксой было множество выпуклых капелек, которые выстраивались в цепочку и вели в коридор.

Олег проследил кровавую дорожку до самой двери, которая вела на черную лестницу. Он шел осторожно, полусогнувшись, стараясь не раздавить ни одной капли. Когда он завершил эту работу и выпрямился, на него прямо на уровне глаз на свеже – струганной дверной панели смотрел ярко-красный отпечаток ладони..

* * *

Человек – это действительно самое интересное, загадочное, достойное внимания… На этой банальной мысли Варвара поймала себя, когда, находясь в самом центре Венеции на площади Сан Марко, почти неотрывно смотрела на молодую экскурсоводшу. Итальянка весело щебетала об апостолах, ангелах, крылатом льве и бронзовых конях, привезенных из Византии. Она говорила вдохновенно, живо реагировала на вопросы, смеялась.

Странно… Вокруг дворцы, колонны, каналы, мосты, гондолы. Надо бы оглядываться и впитывать все это в себя. Пьянеть от названий: Дворец _________, Мост Вздохов, причал Санта Кроче… Но Варя знала, что запомнится не это. Не только это. Кроме куполов и арок, кроме множества мрачных готических и пышных барочных фасадов будут вспоминаться люди: лица, глаза, фигуры… Стареющий гондольер, прикорнувший в тени моста… Соседка по уличному кафе с пуделем на руках… Усатый дородный продавец на рыбном рынке… И вот эта молодая итальянка, которая очень старается на ломаном русском языке влюбить нас в свой город. А где-то недалеко у нас есть квартирка в местной пятиэтажке, дети, муж. Вечером они пекут пиццу, поют или ругаются, читают книги, считают, сколько лир осталось до очередной зарплаты…

Только по дороге в Рим Варвара отвлеклась от всего и попыталась осмыслить вчерашний разговор с Мариной. Она даже припомнила, как это делает Савенков, как он анализирует, сопоставляет факты, строит версии… Варя достала блокнот и начала рисовать квадратики и связи между ними. Ей казалось, что весь лист будет заполнен. Но, вписав всего четыре действующих лица, она остановилась. Действительно, есть сама Марина, есть два ее мужа и есть «угрожатели», возле которых Варя поставила две большие буквы СС, имея ввиду слово «спецслужбы». Стрелки связей тоже мало что давали – все как-то связаны, все знают друг друга. Разве что, первый муж, Валя Марков не знал и не мог знать второго… Или знал?

Это был первый вопрос, который задала себе Варвара. С этого момента началась бурная аналитическая работа. Она только успевала переворачивать листы блокнота, которые мгновенно заполнялись вопросами. Она задавала их и себе, но, прежде всего, Марине… Обстоятельства гибели Маркова? Точное место? Дата? Свидетели? Где была Марина? Их последняя встреча?.. Кто вел следствие? О чем спрашивали?..

Их поселили в городке Анцио, что на берегу моря много южнее Рима. Они приехали поздним вечером, долго плутая по спящим улочкам в поисках гостиницы, оказавшейся на самом краю городка. Завтра их ждал Неаполь, Помпеи, остров Капри… Но к концу поездки Марине передался азарт и волнение, с которым Варвара заполняла листочки блокнота. Видя, что каждая строчка заканчивается огромным вопросительным знаком, Марина поняла, что сегодня на сон им останется мало времени.

В начале позднего ужина им подали традиционную в здешних местах закуску. Есть можно, но на вкус – месиво из переваренных макарон с томатным соусом.

Они оказались за одним столом с Любой. Ее поведение немножко раздражало и одновременно забавляло. Свою работу она знала. Никаких претензий к ней, как к сопровождающей группы, не могло быть. План по экскурсиям соблюдался. Все размещались, кормились, пользовались удобствами в точном соответствии… Жаловаться не на что. Разве что, на тон, на манеру общения. Но это неуловимо.

Опытная Люба считала, что туристы очень опасные субъекты. Они всегда готовы затеять склоку. А это будет нервировать ее, уставшую от этих постоянных поездок… Она действовала так, как учили ее старые экскурсоводы, и так, как поступают опытные учителя начальных классов – с первого дня показать свою силу, независимость, превосходство с одновременным выявлением и нейтрализацией возможных смутьянов.

Возможно Люба была и права. Но, будучи профессиональным сыщиком, Варвара машинально отмечала фактики, которые не замечали другие. Как, например, после дополнительных поездок «за свой счет» она уединяется с местным экскурсоводом и делит собранные только что деньги на две кучки… И как, например, уговорив группу закупить как можно больше вина именно в этом погребке, получает в конце свои комиссионные от хозяина.