Текст книги "Мастеровой (СИ)"
Автор книги: Анатолий Дроздов
Жанры:
Альтернативная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 6
Для начала Федор сделал себе чертежную доску. Револьвер хоть и прост на вид, но состоит из большого числа деталей. Каждую нужно начертить и проставить размеры – без этого в производство не запустишь. Сколотив деревянную рамку для доски, Федор накрыл ее арборитом – так здесь звали фанеру[1]. Шлифанул шкуркой и получил ровную гладкую поверхность. Из уголков сделал основание, из тонких трубок – систему рычагов, к которым прикрепил поворотный лимб с градусной сеткой и линейками под прямым углом. Проще говоря, изготовил известный всем кульман, но не стационарный, а настольный. Провозился несколько дней, благо материалы выделяли беспрепятственно – Рогов постарался.
Он же первым оценил придумку – подошел к верстаку мастерового, посмотрел, как Федор работает, хмыкнул и попросил опробовать. Кошкин посторонился. Рогов подвигал линейками, покрутил лимб и спросил:
– Угол наклона доски регулируется?
– Разумеется, – сказал Федор и показал как.
– Как просто и удобно! – восхитился офицер. – Мне такой сделаешь?
– Вот! – Федор достал из ящика верстака и протянул Рогову несколько листков. – Чертежи с размерами. Вещь простая, любой мастеровой изготовит. Если нужен больший размер, измените их. Чертежнику лучше работать за стационарной доской на штативе. Я его тоже набросал. Мне настольного хватит.
Рогов взял чертежи и унес. Через несколько дней в его кабинете появился кульман на штативе. Следом – у Куликова, а затем к Федору пришел офицер в чине подполковника.
– Эту доску, – указал на кульман, – ты придумал?
– Точно так, ваше высокоблагородие, – подтвердил Федор.
– Нужно брать патент, – сообщил офицер, – мы такой нигде не нашли[2], а чертежники оценили. Говорят: работать в удовольствие. Сам займешься?
– Некогда мне, – отказался Федор, – да и навыка не имею.
– Тогда так, – предложил подполковник. – Патент оформляем на завод. Будем выпускать эти доски. Спрос на них ожидается большой. Заводу прибыток, и тебя не обидят – награда выйдет. Тем более мы усовершенствовали твою придумку.
Он расправил лист бумаги, до того свернутый в трубку, и показал Федору рисунок. Кошкин увидел кульман на высоком чугунном основании, тяжелом даже на вид.
– Это ж сколько эта хрень весит! – присвистнул в голове Друг. – Но зато устойчивая. Русский подход: наши станки – самые тяжелые станки в мире.
– Как тебе? – спросил офицер.
– Красота! – оценил Федор.
– То-то! – улыбнулся подполковник и ушел довольный.
Федор занялся револьвером. Времени не хватало: он слегка поспешил, попросив всего месяц. С разрешения Рогова Федор стал оставаться после смены. Перекусывал прихваченным с собой пирогом или колбасой с хлебом и продолжал трудиться. Домой возвращался затемно. Процесс хоть и медленно, но шел. Цех Куликова поставлял заготовки, Федор их обрабатывал, превращая в детали. Вскоре собрал пробный образец.
– Как наган выглядит, – оценил мысленно. – Но другой. Покрасивше вышел.
– Это мы с тобой, Федя, скрестили ужа и ежа, – объяснил Друг. – Вроде бы похоже наган, а по сути – Смит и Вессон из моего мира.
– Почему он? – спросил Федор.
– Потому что у них лучшие револьверы в мире. Великолепная школа, продумана каждая деталь. Но воспроизвести модели моего времени не сумеем – точность обработки не сравнима. Нужного оборудования нет, доводить вручную – золотыми станут, а нам нужно дешево и сердито. Потому за основу взят наган: ствол, рамка, рукоять. Остальное от американцев. Не убудет с них. Тем более, что такой еще не придумали.
С разрешения и при содействии Куликова Федор отстрелял револьвер в тире – выпустил в мишени с сотню патронов. После чего разобрал оружие, оценил состояние деталей, и кое-что переделал. Отстрелял снова и удовлетворенно заключил: годится. Заказал заготовки по размерам, а сам занялся уменьшенной копией своей «кошки» – так Друг окрестил револьвер. Сделал быстро, благо основное отработал. Отстрелял коротыш. В этот раз большой переделки не понадобилось – пригодился прежний опыт. Сделал и еще кое-что. К концу отпущенного месяца, Федор заглянул в кабинет Рогова и без долгих предисловий выложил на стол два револьвера.
– Готово, ваше благородие!
– Наедине можно без чинов, – сказал Рогов и взял револьвер побольше.
– На наган похож, – заключил, вертя его в руках. – Но изящнее. Курок совершенно другой. Спица шире и короче, с выемкой под палец и насечкой. Взводится легко, – удивился, надавив на спицу. – Но одновременно четко.
– Спуск и автовзвод опробуйте, – предложил Федор.
– Заряжен? – поинтересовался офицер.
– Учебными патронами, – успокоил Федор. – Вместо пороха – песок.
Рогов направил револьвер в стену и несколько раз нажал на спусковой крючок.
– Мягко, – произнес удивленно. – Ага, понял. Барабан не надвигается на ствол.
– У нагана это проблема, – пояснил Федор. – Из-за этого спуск тугой.
– Но зато лучше обтюрация[3] патрона.
– А зачем она? – хмыкнул Федор. – Большинство револьверов в мире сдвига барабана не имеют. У нагана между ним и стволом существенный зазор, спрашивается: для чего? Чтоб песок в ствол попал, если уронить? Достаточно сделать зазор с волосок, чтобы только барабан не цеплял. Небольшой прорыв газов будет, но стрелок его не заметит. И на мощи выстрела не скажется.
– Как его заряжать? – спросил Рогов. – Барабан сзади прикрыт дверками.
– Кнопку на ручке сдвиньте вперед, – подсказал Федор.
Рогов сделал. Барабан оружия откинулся влево.
– У Нагана есть похожий образец[4], – сказал офицер. – Только барабан откидывается вправо.
– Но зато у него нет такой фишки.
Федор взял револьвер и нажал на ось барабана. Патроны высыпались на стол. Затем вытащил из кармана странный предмет, походивший на маленькую, круглую печать. Только там, где у печати диск с оттиском, здесь торчали патроны. Федор вставил их в гнезда барабана, нажал пальцем кнопку на рукоятке «печати» и убрал ее. Патроны остались в гнездах. Федор защелкнул барабан и вернул оружие Рогову.
– Опытный стрелок перезарядит за пару секунд, – объяснил. – Не хуже пистолета, если даже не скорее.
– Впечатляет, – согласился офицер. – Как эта штука называется? – спросил, указав на «печать».
– Скорозарядник.
– Неплохо придумал, – кивнул Рогов.
Он повертел револьвер в руках, несколько раз прицелился в стену и пощелкал курком.
– В руке лежит хорошо, палец сразу попадает на спуск. Ствол короче наганного.
– На дюйм[5], – подтвердил Федор. – Но на кучность это не влияет. На двенадцати саженях[6] не уступит нагану – проверено. Даже метче бьет за счет мягкого спуска. Более и не нужно.
– Казна с такими характеристиками не возьмет, – заметил Рогов.
– Не для них делано, – пожал Федор плечами.
Рогов отложил большой револьвер и взял маленький.
– Бульдог[7], – улыбнулся. – А удобно лег, – удивился мгновением спустя. – Эти вырезы под пальцы… Не обычно. Это ведь не щечки, а деталь из дерева?
– Точно, – подтвердил Федор. – На ручку надевается, как чулок на ногу, и закрепляется винтами.
– Сам сделал?
– Разумеется. Сходил в цех, где выделывают ложи и приклады, подобрал обрезки. Их там много оставалось, в печках жгли, ну, а тут для дела. С выступами из руки не выскользнет. Рукоять короткая, под три пальца. Револьвер предназначен для женщин и как второй для мужчин. Оружие последнего шанса. Пять патронов от нагана, потому, несмотря на короткий ствол, выстрел получается мощный, в отличие от иностранных бульдогов. У тех калибр 22[8]. Этот с десяти саженей пробивает дюймовую доску и застревает во второй. Прошьет пальто и тулуп, поразит противника. Пуля двадцать второго в шинели застрянет[9].
– Курка нет, – сказал Рогов.
– Закрыт кожухом, – пояснил Федор. – Для того, чтобы не цеплять спицей за карман. Ее здесь просто нет. Удобно выхватывать и немедленно стрелять. Кстати, в этом тоже не цепляется, как и мушка, – он указал на большой револьвер. – Формы-то округлые.
– Сними щечки с рукоятей, – попросил Рогов. – Хочу глянуть на внутреннее устройство.
Федор подчинился. Офицер поочередно взял револьверы и рассмотрел.
– Проще нагана, – заключил. – Боевая пружина одноперая, толкателя барабана нет. Сделаем легко.
– Так и задумывалось, – подтвердил Федор.
– Надо опробовать! – загорелся Рогов. – Сколько есть готовых образцов?
– Пять.
– Бери все. Пригласим Николая и пойдем в тир, – предложил Рогов.
Так и поступили. С полчаса офицеры увлеченно стреляли, Федор не отставал. Рядом палили заводские испытатели – им было интересно. Наконец, все закончили и рассмотрели мишени.
– Изрядно, изрядно, – подвел итоги Куликов. – Лучше нагана – на двенадцати саженях, конечно. Револьверы легкие, удобные, сами просятся в руку. Я б такой купил.
– И я тоже, – поддержал Рогов.
Федор только улыбнулся.
– Что скажете? – спросил Рогов испытателей.
– Хорошие револьверы, – сказал старший из стрелков. – На большой дистанции с наганом не сравнятся, ну, так тот для армии выделывают. Для обычных людей подойдут. Даже этот малыш, – он указал на «бульдог». – Рукоять у него короткая, но в ладони лежит как влитая. Скорозарядники так и вовсе чудо. Не хуже пистолета получается.
– Значит так, – объявил Куликов. – Возьмите револьверы и отстреляйте по две сотни патронов из каждого. Разрешение на расход боеприпаса подпишу. Посчитайте задержки и осечки: сколько у каждой модели и от чего. При поломке обращайтесь к нему, – он указал на Федора. – По завершению испытаний предоставите отчет.
– Сделаем, ваше благородие! – заверил старший из стрелков.
С поручением он справился быстро: уже назавтра принес револьверы Куликову.
– Ни одной поломки, – сообщил, выкладывая оружие на стол. – Несколько осечек по вине патронов. Мы их разобрали – наковаленки[10] оторваны. Вот отчет.
– Ваше мнение? – спросил Куликов.
– Годные машинки, – сказал испытатель. – Можно делать.
Куликов передал его слова Рогову и Федору. Затем мастеровой разобрал револьверы. Вместе рассмотрели каждую деталь.
– Износ не наблюдается, – подвел итог Рогов. – Ни наплывов, ни потертостей. Нарезы будто новые, пружины не сломались. Надо идти к начальнику завода.
– Но не с этими, – кивнул Федор на детали. – Товар нужно показать лицом. Есть соображения…
Спустя пару дней все трое явились в приемную генерала. Федор по такому случаю облачился в костюм с галстуком. Адъютант доложил о них начальнику завода и пригласил зайти в кабинет.
– С чем пожаловали, господа? – спросил генерал, когда стороны обменялись приветствиями.
– Вот, – Рогов выложил на стол перед ним две красивые деревянные шкатулки. На их крышках красовалась надпись «Тульский оружейный завод» и герб Тульского общества оружейников, выжженные в светлом дереве. – Гляньте, ваше превосходительство. Сами сделали.
Генерал открыл крышку большей шкатулки. Там в гнездах, крытых красным бархатом, лежали никелированный револьвер, скорозарядник с патронами и еще семь их отдельно.
– Ну-ка, ну-ка, – генерал достал револьвер и повертел его в руках. – А красиво сделано. В руку лег легко. Как он заряжается?
Подскочивший Федор показал. Генерал зарядил и разрядил револьвер, повертел в пальцах скорозарядник. Затем открыл меньшую шкатулку. Взял бульдог, удивленно рассмотрел ручку с выступами под пальцы, обхватил ее и пощелкал курком.
– Удобно! – хмыкнул и положил револьвер обратно. – Испытали?
– Вот отчет, – Куликов протянул ему лист бумаги. Генерал нацепил пенсне, взял его и пробежал глазами.
– Ни одной поломки? – удивился.
– Точно так! – доложил Рогов.
– Прямь не верится. Отчего же так?
– Грамотный подбор сталей, – доложил Федор, – правильная закалка и подгонка деталей.
Генерал вопросительно уставился на него.
– Мастеровой Кошкин, – поспешил Куликов. – Он придумал и сделал револьверы. Сам, один.
– Молодец! – похвалил генерал. – Постой! Слышал эту фамилию. Доски для черчения твои?
– Так точно, ваше превосходительство! – вытянулся Федор.
– Ишь какой бравый! – улыбнулся генерал. – Отбывал воинскую повинность?
– Унтер-офицер запаса.
– Похвально, – генерал посмотрел на офицеров. – Ваши соображения, господа? Понимаю, что не с подарками пришли.
– Предлагаем выделывать револьверы в моем цеху, – сообщил Куликов. – Станки, мастеровые – все имеется. Поставлять будем в оружейные лавки.
– Расчет стоимости провели?
– Вот! – Куликов протянул ему второй листок.
Генерал взял и пробежал глазами.
– Дешевле нагана? – обронил удивленно. – Да еще настолько?
– Это у простой модели с воронением, – пояснил Куликов. – Вот такой дороже встанет, – он указал на шкатулку. – Подарочное исполнение.
Генерал снял пенсне и задумчиво прошелся по кабинету.
– Что ж, попробуем, – сказал, встав напротив офицеров. – Изготовьте для начала по пятьсот штук каждого. Далее поглядим. И еще. Револьверы нужно как-то называть. Есть соображения?
– Револьвер Тульский – малый и большой, – ответил Рогов. Этот вопрос они с Федором обсудили.
– Не годится! – покрутил головой генерал. – Слишком длинно. Нужно проще. Скажем, револьвер Кошкина, нумер два и нумер один. Как вам?
– Хорошо звучит! – поспешил Куликов.
– И изобретатель не обижен, – хмыкнул генерал. – Его досками чертежники не нахвалятся, заказы на них пошли. Патент на револьверы будем брать на завод – здесь их делали, но и Кошкина не обидим. Чего хочешь за изобретение? – спросил у Федора.
– Гривенник за каждый проданный револьвер, – ответил мастеровой.
– Скромно, – оценил генерал. – Гривенника будет мало, а вот два – в самый раз. Еще тысяча рублей за доски. Вас же, господа, – он посмотрел на офицеров, – представлю к орденам Святого Владимира четвертой степени. За ревность к службе и успехи в ее исполнении.
– Благодарим, ваше превосходительство! – в один голос ответили офицеры.
– И еще, – добавил генерал. – Сделайте мне еще пару… нет, три таких комплекта, – он указал на шкатулки. – Губернатору подарю, он оружие любит, военному министру отвезу, ну, еще кому. Не все ж ружья подносить. Пусть знает, что на Тульском не только лишь наганы, но и свои револьверы делают.
– Поздравляю, господа! – сказал Куликов, когда они вышли из приемной. – Получилось. Под хорошее настроение попали.
– Мог не разрешить выпуск? – удивился Федор.
– Это нет, – махнул рукой Куликов. – Александр Владимирович о заводе печется. Понимает, что прибыток нужен. Револьверы для того в самый раз. Винтовки более не заказывают, здесь можно развернуться. Но не будь он в настроении, остался ты бы с гривенником, мы – без представлений к орденам. А сегодня расщедрился. Теперь важно оправдать аванс. Михаил, с тебя лекала для деталей.
– Сегодня же прикажу заняться, – кивнул Рогов. – Федор, дашь слесарям образцы, объяснишь, что и как. Сам сделаешь эталоны для копиров.
– Непременно, – кивнул Кошкин.
– Хорошо б отметить это дело, – потер руки Куликов, – но спешить не будем. Как отладим производственный процесс, не ранее.
– Ресторан за мной, – сказал Федор. – Приглашаю.
– Ты у нас теперь богатый, – улыбнулся Куликов. – Невесту не нашел?
– Когда мне? – отмахнулся Федор. – Сначала револьверы от рассвета до заката, а теперь новая напасть – к экзаменам готовиться.
– Ну, гляди, – улыбнулся Куликов. – Станешь дворянином, от супруг наших не уйдешь. Невесту живо подберут. У них есть подруги, а у тех – дочки незамужние.
– Дворянки что ли? – уточнил Федор и, получив кивок, пожал плечами: – Я им не пара.
– Эх, Федор, Федор! – вздохнул Рогов. – Думаешь, раз дворянка, так богатая и чванливая? Бесприданниц среди них полно, а таких замуж не берут. Многие умны и образованы, но сидят в девках. Кто побойчее идет в учителя или помогает докторам в больницах. Зарабатывают свой кусок. Такая и за мастерового выйдет, за тебя – так точно. По сравнению с ними ты богач, да и человек хороший. Что в дворянстве, если голодаешь и одеть нечего?
– Довелось испытать? – не удержался Федор.
– На пенсию отца жили, – нехотя ответил Рогов. – А она не велика. Копейки считали. Хорошо, что мне, как сыну офицера, обучение в реальном училище за казенный кошт вышло. В России два дворянства, Федор. Одним жизнь все на блюдечке подносит: титул, положение, богатство. Это Осененные. Другим приходится трудиться. Офицеры, инженеры, чиновники, ученые – многие из них. Приходилось иметь дело с Осененными?
– Нет! – поспешил Федор. – На службе видел, да и то издалека.
– Повезло. Мразь редкостная.
– Михаил! – воскликнул Куликов.
– Не волнуйся! – отмахнулся Рогов. – Федор – человек свой, я его хорошо узнал. Как и ты, впрочем. Ну, а то, что Осененные – мразь, не преувеличение. Сколько выслушал от них, когда к Але сватался! Нищий, худородный, не на ту облизываюсь. И приданого не выделили, хотя маменька жены его оставила. Прикарманили, подлецы. В крохотной квартирке жили, пока в начальники не выбился.
– Ну, зато стимул был, – улыбнулся Куликов. – И теперь имеется. В генералы не откажешься?
– Тьфу! – сплюнул Рогов.
Куликов захохотал.
– Зря, – сказал, отсмеявшись. – Если Кошкин будет с нами, непременно выйдем. Так ведь, Федор?
– Непременно, ваше благородие! – подыграл Федор, сделав важный вид.
– Что-то новое придумал? – заинтересовался Куликов.
– Есть соображения, – напустил туману Федор. – Но подумать надо. Для начала разберусь с экзаменами.
– Это правильно, – согласился Куликов. – Поспешать не стоит. Попривыкнут, перестанут ценить. Скажут: «А за что вам ордена и чины? Недавно получали».
– Меркантильный ты какой! – покрутил головой Рогов.
– В генералы хочу, – улыбнулся Куликов. – На худой конец – в полковники. Я хоть и не знал нужды сызмальства – отец зарабатывал хорошо, но происхожу из мещан. Мои дети должны получить дворянство[11]. Это плохо?
– Нет, – кивнул Рогов. – Но сие от Федора зависит.
– Ну, а что Федор? – отмахнулся Куликов. – Он все понял, хоть и не подает виду. Не глупее нас с тобой. Будет нас держаться, станет офицером. Не в больших чинах, но дворянином, пусть даже личным. Так ведь?
– Да, – ответил Федор.
* * *
Разрешение на частный сыск Хоффман имел, но им не занимался. То есть не следил за неверными женами и мужьями, не искал пропавших детей, не помогал несправедливо обвиненным обелить свое имя. Все это не приносило доход – такой, о каком он грезил. Сын чиновника средней руки, Карл получил отличное образование. Гимназия, Московский университет… Последний, впрочем, Хоффман не закончил – бросил после смерти отца. Не потому, что не мог платить за обучение – деньги наскребли бы. Просто счел ненужным. Повторять судьбу отца он не хотел. Изо дня в день ходить на службу, кланяться начальству, через тридцать лет выбиться в коллежские советники[12]? Да еще за весьма скромное жалованье? Извините покорно.
В университете Карл свел знакомство со студентами из Осененных. Ровней они его не считали, но услугами пользовались. Платили хорошо. Расторопный Карл мог многое. Например, добыть для утех девочку или мальчика – это как кому нравилось. Причем, сделать так, чтоб никто об этом не узнал. Когда нужда в утехе пропадала, дети исчезали – о них более не слышали. Осененные в России были на особом положении, например, не подлежали общему суду. У них имелся свой, имперский. Но проступки Осененных он судил строго. Неудачная война с японцами привела к революции в стране. Чтобы сбить волнения, император издал манифест. В России появились многие свободы, в том числе – печати. Осененные попали в фокус внимания репортеров. Любовью в обществе они не пользовались. Стоило кому-то из князей залететь в скандал, как о том доносили императору, а он давал указание разобраться. Не терпел, чтоб порочили имя его ближников. Если суд подтверждал вину, наказание следовало тут же. Провинившегося могли исключить из гвардии и направить служить в армейский полк – в какую-нибудь Кушку. Да еще запретить въезд в европейские города империи. Пострадать мог и род штрафника – например, потерять положение при дворе. Потому отцы семейств не жалели денег, чтобы скрыть художества отпрысков. На услуги Хоффмана имелся спрос, и оплачивали их хорошо. Шантажом он не занимался, упаси, Боже! Самый краткий путь к могиле. Даже в случае удачи деньги ты получишь только раз. Ну, а дальше? Репутация потеряна, а она дорогого стоит.
Случались деликатные дела. Как-то ему намекнули: у рода появился нежелательный наследник. Выскочил, словно черт из табакерки. Был бы хоть приличный человек, ну, а так бастард. Жил себе в Париже, и никто о нем не знал, а со смертью князя объявился. И не просто так, а с завещанием, из которого следовало, что покойный оставил состояние ему. Род только клювом щелкнул. Бастард, вступив в наследство, укатил в Париж, оставив безутешных родственников в печали. И вот что делать?
– Он, вдобавок, содомит, – сообщил Карлу глава рода.
– Фу, мерзость! – сморщился Хоффман, который, впрочем, не удивился – заднеприводных среди Осененных хватало.
– Род позорит, – поддержал князь. – Накажи его Господь!
– Нужно вознести молитву, – предложил Карл. – По великой милости своей Господь может внять.
– Ничего бы не пожалел, – сообщил глава рода.
– Сколько, например? – поинтересовался Хоффман.
– Десять тысяч, – сказал князь. – Нет, пятнадцать. Только, чтобы все решили: наказал Господь.
– Помолюсь за вас, – пообещал Карл.
В тот же вечер ему на дом принесли пакет. Вскрыв его, Хоффман обнаружил 15 тысяч рублей в двух пачках и короткую записку: «На молитвы». Через день он выехал в Париж. Найти наследника не составило труда: тот был хорошо известен в определенных кругах. Карл пришел в ресторан, где собирались мужчины известной репутации, где скромно устроился за столиком в углу. Молодого, симпатичного гостя заметили. Здесь любили новичков, Карл об этом знал – наводил справки. К нему подходили с предложением угостить, Хоффман отказывался. Наконец, на него обратил внимание объект. Подойдя, присел на свободный стул.
– Впервые в Париже? – спросил по-русски.
– Как вы догадались? – делано удивился Карл.
– Костюм пошит в России, – улыбнулся бастард. – Здесь таких не носят. Держитесь сковано. Земляк виден издалека. Приехали развеяться?
– Да, – «признался» Карл. – Мне подсказали этот ресторан. Только вон те, – он кивнул в сторону французов, – мне не нравятся. Потасканные какие-то.
– Что есть, то есть, – улыбнулся бастард. – Мне компанию составите?
– С удовольствием, – согласился Карл. – Но не здесь. Не хочу, чтобы растрепали. Не дай Бог дойдет до России. Родители у меня строгие.
– Понимаю, – закивал бастард. – Приходите завтра, как стемнеет, на Рю-де-ля-Пэ. Там у меня квартирка. Запоминайте адрес…
Карл расплатился и ушел. В назначенный день и час он позвонил в дверь нужной квартиры. Открыл ему бастард, одетый в халат.
– Прислугу отослал, – сообщил гостю. – Консьержу дал денег и попросил сидеть в своей комнате. Он к этому привычен. Не беспокойтесь об огласке. Как, кстати, вас зовут?
– Сергей Иванович, – сообщил Карл. – Можно по имени и на «ты».
– Проходи, Сергей! – улыбнулся бастард.
В роскошно обставленной гостиной он указал на стол, уставленный бутылками и блюдами с закусками.
– Выпьем?
– Позже, – отказался Карл. – Для начала ванна. Будем мыть друг друга.
– А ты знаешь толк! – шутливо погрозил ему пальцем бастард. – В ресторане притворялся. Согласен. Раздевайся! Я приготовлю ванну.
Пока он этим занимался, Карл скинул одежду, оставшись нагишом. Бастард, заглянув в комнату, одобрительно хмыкнул и попытался обнять.
– После ванны, – сказал Хоффман и выскользнул из рук.
– Чистюля! – засмеялся бастард. – Ладно, идем.
В ванной он сбросил с себя халат и полез в воду.
– Присоединяйся! – позвал Карла.
– Для начала я помою тебя, – отказался Хоффман, подошел к ванне и погладил ногу бастарда. Тот блаженно улыбнулся. Это стало последним в его жизни. Карл сжал пальцы на щиколотке потенциального любовника и резко дернул на себя. Голова бастарда скрылась под водой и обратно не появилась. Карл немного подождал и вышел из ванной. В результате он не сомневался. О таком способе утопления он прочел в забавной книжонке. Дело было в Англии. Там жиголо женился на богатых дамах, после чего благополучно их топил вот таким способом. Следов на телах не оставалось, полиция констатировала несчастный случай, безутешный вдовец получал наследство. Так и жил бы припеваючи, но увлекся. Одна утонувшая жена – не проблема, две – удивительно, три вызывают подозрения. Попался въедливый сыщик, который доказал вину убийцы.[13]
О себе Карл не беспокоился. Жертва сделала все, чтоб о нем не узнали. Он оделся и покинул квартиру, не забыв захлопнуть замок. Тот был модный, французский. Назавтра Карл уехал из Парижа. По прибытию в Москву, его пригласил к себе глава рода.
– Бог внял нашим молитвам, – сообщил гостю. – Читали французские газеты?
– Не успел, ваше сиятельство, – повинился Карл. – Лишь вчера вернулся из деревни. У тетки гостил.
Глава рода пристально посмотрел на него.
– Нечестивец утонул в ванной, – сообщил. – Несчастный случай, как считает французская полиция. Никогда не слышал о таком.
– Я молился, – сказал Карл. – И Господь внял.
– Бывает, – кивнул аристократ. – Я доволен, господин Хоффман. Вы полезный человек. Только помните: молятся наедине. Посторонним знать не нужно.
– Разумеется, – подтвердил Хоффман.
– Прощайте, – сказал князь – Помните мои слова!
Обещание Карл сдержал, а вот глава рода с кем-то поделился. Карла стали приглашать в гости, где сообщали о проблемах. Хоффман их решал – тем или иным способом. В разборки между родами не встревал – чревато. Сегодня враждуют, завтра могут примириться в знак чего ликвидируют обидчика. Карл оброс связями – имел их в полиции и преступном мире. Деньги все любили одинаково. Обзавелся и подручными. Жизнь ему нравилась. Приятно ощущать себя нужным и полезным, получая за это солидный гонорар. Жил Хоффман на широкую ногу. Снимал роскошную квартиру в центре Москвы, имел собственный выезд и прислугу. Регулярно выезжал на отдых в Ниццу и прочие популярные места. Там, к слову, находил клиентов: репутация в определенных кругах приносила плоды.
Поручение Юсупова показалось простым. Велика сложность найти человека? Так виделось поначалу. Карл изучил отчеты полиции и пришел к выводу, что та старалась. Ни одной зацепки. Он нанял людей, поручив тем просмотреть газеты – от столичных до провинциальных. Князь дал хорошую наводку: человек, заимевший душу из другого мира, должен себя проявить. Ничего. Шли недели, месяцы, результата не было. Хоффман посылал отчеты, и, хотя князь молчал, чувствовал себя неуютно. Бог с ними, деньгами, если потребуют, вернет, но вот репутация пострадает. До сих пор осечек у Карла не случалось.
Утро он начинал с пролистывания газет – их ему несли пачками. Пробегал глазами заголовки, читал привлекшие внимание статьи. Хоть бы что!
…В то утро он листал газеты, как вдруг в глаза бросилось рекламное объявление. Большое, оно занимало четверть полосы. «Замечательный револьвер Кошкина! – гласил текст. – Легкий спуск, сильный бой, мгновенное заряжание. Таких вы еще не видели! Большой выбор в лавке Красильникова у Кузнецкого моста! Есть вороненые подешевле и никелированные в коробках из ореха». Текст иллюстрировали рисунки, изображавшие чудо-револьвер.
Хоффман заинтересовался. Прочитав объявление, отложил газету, пытаясь понять, что зацепило внимание. Револьвер? Их он не уважал, предпочитая «браунинг». Фамилия изобретателя? Она была русской, что само по себе удивительно. Револьверы с пистолетами в оружейных лавках несли имена иностранцев. Нет, не то. Где-то он ее встречал…
Хоффман полез в ящик стола и достал рабочие блокноты. Занимаясь делом, он вел записи – полезная привычка. Пролистал страницы – есть! Был такой мастеровой, работал на заводе Мальцева, близ которого убили Юсупова. Допрошен полицией, подозрения не вызвал, но помощник пристава наказал за ним следить – дерзко себя вел. Городовому было лень, и он велел Кошкину убраться с глаз. Что тот и сделал, взяв расчет. Обычная история, потому и не привлекла внимания. Но сейчас… Фамилия не редкая, ну, а вдруг? Карл позвонил в колокольчик.
– Съездишь по этому адресу, – сказал лакею, набросав несколько слов на листке. – Найдешь там Пивоварова Игната, привезешь ко мне. Это – на извозчика, – он протянул полтину.
Спустя час Игнат переступил порог кабинета сыщика. Был он невысок, жилист и имел невзрачную внешность. Только Карл, да и сам Игнат знали про недюжинную силу, таившуюся в руках этого неприметного мещанина – в прошлом каторжника и убийцы. А еще он имел живой ум и хорошо соображал. Карл познакомился с ним несколько лет назад, оценил и привлек в помощники.
– Съездишь в Тулу, – сказал Карл Игнату. – На оружейном заводе появился изобретатель по фамилии Кошкин. Разузнай, кто таков, откуда взялся? Нет ли в его личности каких-то странностей? Это – на расходы, – он протянул помощнику несколько банкнот.
Игнат молча взял их и вышел. Вернулся через два дня. Новости, которые он принес, привели Хоффмана в возбуждение.
– Едем в Тулу! – сообщил помощнику. – Чем займемся, объясню дорогой. Если дело выгорит, получишь тысячу рублей.
– Спроворим! – осклабился Игнат, показав в оскале щербатый рот.
[1] Изобрели в России. Огнеслав Степанович Костович – автор многих изобретений в различных областях техники. Изобретатель многих других ценных практически используемых усовершенствований в самых разных отраслях техники. Первым подал заявку на изобретение бензинового ДВС с электрическим зажиганием (14 мая 1888 года) и первым получил на него патент, в том числе в США и в Великобритании.
[2] Известный изобретатель Франц Кульман к тому времени еще не получил патент на свое изобретение.
[3] Обтюрация – обеспечение герметизации канала ствола оружия. У нагана достигалась надвиганием барабана на ствол.
[4] Модель с откидным барабаном Наган презентовал в 1910 году. Популярной она не стала, поскольку сохранила прежние неудачные решения.
[5] То есть 85 миллиметров. К слову, наганы с таким стволом выпускались в СССР для высшего командного состава РККА. Показали отличную кучность на расстоянии в 25 метров, но в серию не пошли, так как по тогдашним представлениям стрелять требовалось на 50. Спрашивается, нафига? Револьвер, как и пистолет, – оружие ближнего боя.
[6] 12 саженей – 25,56 метра.
[7] Бульдогами называли в России револьверы с коротким стволом.
[8] Калибр 22 – это 5,6 мм, знакомый нам патрон от «мелкашки» кольцевого воспламенения.
[9] По воспоминаниям одного участника событий декабря 1905 года он расстрелял барабан из иностранного «бульдога» в грудь конного полицейского с расстояния в два десятка метров. Пули застряли в шинели полицейского, не нанеся тому вреда.
[10] Наковаленка – деталь в гнезде для капсюля.
[11] Потомственное дворянство в Российской империи даровалось в чине от полковника.