Текст книги "Милашка (СИ)"
Автор книги: Анатолий Дроздов
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
7
Отослав заявку, я занялся бытом. Для начала снял себе квартиру. Общежитие меня задрало. Вечерами пьяный ор в коридоре, нередко – драки. Мужики надерутся и бузят. В коридоре – запах пота и блевотины. Вонючие муримы. Иногда я понимаю местных женщин…
За квартиру запросили сотню нулов в месяц. Но зато есть все: мебель, бытовая техника, большая кровать. Заселяйся и живи. Я собрал сумки и переехал. Одно дело сделано.
Теперь одежда. В магазинах продавались комбинезоны, костюм нужно шить на заказ. Я отправился в ателье. Заказал темно-синий китель и брюки и такой же серый комплект. Мода здесь такая. С меня сняли мерку, пообещав сшить быстро. Ну, так деньги-то какие! Двести нулов за костюм! Охренеть можно.
Я сел за сценарий. Почему-то был уверен, что заявку утвердят. Не снимали здесь таких фильмов. Я вставал, завтракал и садился за компьютер. Его тоже купил. Работа шла быстро – легко писать, когда фильм в памяти. В разгар трудов позвонила Кея.
– Монтаж фильма завершен, – сообщила мне. – Через три дня премьера. Кого-нибудь звать будешь? Сколько нужно пригласительных?
– Четыре, – сказал я. – На лучшие места.
– Для кого столько? – удивилась она. – Группа будет и так, бронеходчиц пригласили. Они придут целым орхом.
– Позову глав Дома Сонг, Сайю, Кая и Нейю. А еще Вильгу.
– Ты знаком с ними?
– Жил у них по приезду.
– Ты умеешь удивлять, Влад, – вздохнула она. – Познакомиться с богатейшими людьми страны… Чем ты их очаровал?
– Я красивый.
– Скорей, наглый! – фыркнула она. – Приезжай!
Я приехал. Кея протянула мне цветные листки.
– В ложу. Еле выпросила. И не дай богиня, если будут не они!
Я принял оскорбленный вид.
– Не играй! – засмеялась Кея. – Здесь не съемки. Я прочла твою заявку. Ее непременно утвердят. Ничего подобного здесь не снимали. Почему комедия, а не драма?
– Иногда над прошлым лучше посмеяться.
– Умен, – покачала она головой. – Кого видишь режиссером?
– Кею Дон.
Она довольно заулыбалась.
– В главной роли ты?
Я кивнул.
– Предложения по другим есть?
– На роль отца – Крег. Остальные на ваше усмотрение.
– Принимаю, – сказала она. – Как закончишь сценарий, присылай мне. Через инстанции проведу сама.
Вот и славно. Кее не откажут. Значит, будут деньги. А то потратился.
Я позвонил Нейе и попросил разрешения приехать. Договорился на вечер. Перед тем, как выезжать, надел новый костюм и начистил ботинки. Заказал такси. По дороге заскочил в коммерческий магазин. Цены в нем кусались, зато карточек не спрашивали. Я купил бутылку вина и коробку конфет. Прихватил хлеба и ветчины.
Нейя с Вильгой встретили меня у крыльца особняка. На их лицах читалось любопытство.
– Посмотри, какой красавец, Вильга! – сказала Нея. Глаза ее смеялись. – Звезда сцены. У него костюм, пошитый на заказ и еще что-то в руках.
– Это – вам, дому! – протянул я бумажный пакет. Пластиковых здесь нет. Вильга взяла пакет и заглянула.
– Он здорово потратился! – сообщила Нейе. – Вино, конфеты и ветчина. Свежий хлеб.
– Решил, что его здесь не накормят, – сообщила Нейя и шагнула ко мне. В следующий миг меня заключили в объятия. Вильга за спиной Нейи подмигнула.
– Идем, артист! – сказала Нейя, отступив. – Для начала поедим. А потом ты расскажешь старухам, как жил.
Мы прошли в дом. Стол в гостиной был накрыт. Но не так, как некогда. Никакой каши и овощных супов. Истекающая соком ветчина на блюдах, нарезанный тонкими ломтями хлеб и горячее в фарфоровых судках.
– Открывай вино! – велела Нейя Вильге. Та извлекла пробку и разлила вино. Мы выпили и набросились на еду. Тосты говорить не стали.
Ужин, видно, привезли из ресторана, Вильга так готовить не умеет. Мясной суп, жареная птица, вместо каш – вареные овощи. Все было вкусно. Некоторое время мы насыщались. Наконец, Нейя отодвинула блюдо и посмотрела на меня. Я промокнул губы салфеткой и полез в карман.
– Пригласительные на премьеру, – я положил билеты на стол. – Через три дня в театре «Бронеход». Ложа на четверых. Вам с Вильгой и Сайе с Каем.
– Угодил! – сказала Нейя, взяв билеты. – Про ваш фильм много разговоров. Мы с Вильгой собирались сходить, но попасть на премьеру не рассчитывали. На нее билетов не продают, только пригласительные. Я смогла бы достать, но не хотелось унижаться. Благодарю. А теперь рассказывай, как живешь!
Особняк Нейи я покинул к ночи. Любопытных женщин интересовало все. Как шли съемки, трудно ли было играть, как ладил с режиссером, сколько мне заплатили денег и появились ли у меня друзья. Я отвечал, как мог. Говорить лишнего не хотелось, но и молчать было нельзя. Наконец Нейя удовлетворила любопытство, и я откланялся. Договорились встретиться на премьере.
* * *
– Здравствуй, Сайя!
– Рада слышать тебя, тетя.
– Ничего, что поздно?
– Я не сплю.
– Влад пригласил нас на премьеру второй части фильма «Битва за Сахья», где сыграл одну из главных ролей. Ложа на четверых: для тебя, меня, Кая, ну, и Вильги. Черед три дня в театре «Бронеход». Придешь?
– Считаешь, нужно?
– Это национальный проект. Присутствие на премьере членов Дома Сонг укрепит его авторитет.
– Тогда буду. Как наш подопечный?
– Цветет и пахнет, как он любит говорить. Снялся в фильме, заработал денег, снял квартиру, сшил модный костюм. Рассказал, что пишет сценарий для фильма.
– Кто будет снимать?
– Кея Дон. Влад говорит: у него прекрасные отношения с режиссером.
– Быстро он освоился.
– Много работал. Мне по нраву этот парень – у него есть воля и характер. В короткий срок добился успеха. Присмотрись к нему.
– Ты о чем, тетя?
– Все о том, племянница. Пора думать о наследниках. Влад умен и очень красив.
– Возле него толпы артисток.
– Они все любят женщин. Так что поспеши, пока свободен. С выходом фильма не пробьешься.
– И не собиралась.
– Ах, Сайя! У меня есть сын, которого невозможно уговорить подарить мне внуков. Говорит, что среди родовитых нет подходящих невест. А простушку он не возьмет, потому что дети потеряют титул. Врет. Ему просто лень, закопался в своих моторах. А теперь еще и племянница. Тебе трудно сшить новое платье? Сделать прическу к премьере? А уж к Владу я тебя сама подведу.
– Хорошо, тетя!
Сайя отключила клач и положила его на тумбочку у кровати. Подложила руки под голову и уставилась в потолок. Тетя в своем репертуаре: давно хочет свести ее с мужчиной. Но у нее нет времени на эти глупости – на ее плечах Дом.
«Платье я сошью, – решила Сайя. – Прическу сделаю. На премьеру, возможно, придет кто-то из руководства страны. Я должна выглядеть, как положено. Ну, а Влад… Что мне до чужака? Да еще артиста?»
Сайя фыркнула и повернулась на бок. Сон не шел. Сайя взяла с тумбочки клач и прошлась пальцем по каталогам. Отыскала нужный и стала листать фотографии. Наконец, нашла нужную. С экрана на нее смотрел Влад. Его сняли в поместье. Влад задумчиво смотрел в объектив. Хорошо были видны голубые глаза, прямой нос, волевой подбородок и нехарактерные для мужчин слегка пухлые губы.
«Ничего он не красивый! – пришла к выводу Сайя. – Так, слегка симпатичный…»
Она положила клач и накрылась одеялом. Она долго ворочалась, пока, наконец, не уснула.
* * *
В детстве я смотрел советский мультик. Назывался он «Фильм, фильм, фильм…» Родители тогда жили дружно и заботились обо мне. Купили видеомагнитофон, приносили кассеты с записями. Они были большими и походили на книги… Так вот, о мультике. В нем смешно рассказывалось о съемках фильма. Мне нравился режиссер. В трудных ситуациях он багровел и бегал по потолку. Я смеялся и показывал на него пальцем. В финале мультика показывали премьеру. Съемочная группа сидет в фойе на скамье и трясется в ожидании реакции зрителей. Скамья под ними вибрирует…
Здесь было не так. Я сидел в кресле и смотрел фильм. Целиком я его не видел. С Кеей мы смотрели сцены с моим участием – и все. А сейчас действие захватило меня. Динамично сменялись кадры. Вот штрафники берут власть и призывают народ встать на защиту столицы. Ополченцы открывают двери складов и выводят из них бронеходы. К рубежу обороны торопливо тянут высоковольтные кабели… Люди, лица… Обреченность, но вместе с ней и решимость во взорах. И в грозовой атмосфере – неунывающий паренек. Он с охотой берется за любую работу. Помогает устанавливать рельсотрон, таскает ящики, варит старшим еду. Веселит бронеходчиц, сам постоянно улыбается.
Нет лозунгов и призывов, люди готовятся воевать. Они знают, что им не уцелеть. Великолепно сыграл Керг. Вот в доте разговаривает с партнером. Речь о Милашке.
Партнер: «У него в самом деле погибли мать и сестра?»
Керг: «Мать сдала его в детдом, не желала воспитывать мурима. Он ее никогда не знал».
Партнер: «Тогда почему он говорит о ней?»
Керг: «Ему хочется, чтоб была. У тебя ведь есть мать? Чем он хуже?»
Партнер: «Но это вранье! Ему надо сказать!»
Керг: «Говори сам! Я не буду».
Партнер: «Почему?»
Керг: «Потому что у нас с тобой есть, кого защищать. У нас дети и жены. У Милашки – никого. Он рос сиротой. На него всем было плевать – матери, власти, стране. Его морили голодом и унижали. Тем не менее, он здесь. А вот есть ли те, кто сломал ему судьбу? Те, кто звал нас вонючими муримами? Думаю, нет. Сейчас они сидят по домам и боятся высунуть нос. А он пришел за них умирать. Мне стыдно смотреть парню в глаза. А тебе?»
Партнер (смущенно): «Я ничего ему не скажу…»
Предпоследний эпизод. Смертельно раненый Керг шепчет Милашке: «Беги! Живи за нас!» Но Милашка кладет умирающего товарища на пол и встает к рельсотрону. Он видел, как упал бронеход Клейги, и теперь бьет по врагу. Один за другим валятся бронеходы врага. Милашка кричит: «Это вам за маму и сестру! За Клейгу!..» Неужели я это сыграл? Бронеход курумцев обходит дзот с тыла. Я не видел, как Кея это снимала.
– Сзади! – невольно шепчу я.
– Сзади! – внезапно начинают кричать в зале. – Оглянись!
Но Милашка посылает болванки вперед. Подобравшийся бронеход сует в дверь манипулятор. Экран заполняет ревущее пламя…
Разряд молнии выглядит иначе. Это я уговорил Кею снять огонь и придумал, как его изобразить. Набрал горючей жидкости в автомобильный насос и выдавил ее в дзот. Ассистент поджег факелом. Я знаю, как это снимали. Но сейчас меня трясет…
В дефиле врываются бронеходы Сахья. Стальная лавина несется к врагу, и тот трусливо бежит. Сахья догоняют их, бьют молниями в спины. Бронеходы курумцев падают один за другим. В зале радостно вопят зрители. Крупный план. У поверженного на землю бронехода отползает в сторону задняя дверь с нарисованным на ней сердечком. Наружу выбирается Клейга. Комбинезон ее порван, лицо ее перепачкано. Она встает и скользит взглядом по склонам холмов. Они усеяны поверженными бронеходами врага. Возле одного из дотов их особенно много. Взгляд Клейги застывает на амбразуре. Из нее сочится сизый дым. Лицо Клейги перекашивает гримаса.
– Милашка… – шепчет она.
Финальный эпизод: Клейга у мемориала. В руках у нее букетик цветов. Она кладет его монументу и выпрямляется.
– Прости нас, Милашка!
По ее щеке катится слеза. Как Кея убедила ее заплакать? Наверное, пригрозила не заплатить… Но сейчас я верю даже Клейге. Камера скользит вверх, и огромное небо заполняет экран. По нему бегут титры: «Воинам и ополченцам, женщинам и мужчинам, павшим в битве за Родину, посвящается этот фильм. Мы помним вас!». Мне знакомы эти слова. Это я их сочинил.
В зале загорается свет. Я сижу в боковой ложе. Перегнувшись через барьер, смотрю в зал. Подо мной плачет женщина. Рядом вытирает слезы мужчина. Вот он спрятал платок и ударил в ладоши. Один робкий хлопок, второй, третий… Аплодисменты перерастают в овацию, люди встают.
Я смотрю на Кею. У нее бледное лицо и закушенная губа. Перекрикивая овацию, кричу ей:
– Ты гений!
Радостно улыбнувшись, она жмет мне руку. Набегает группа и начинает нас обнимать. Почему-то нас двоих. Овация не смолкает. На сцену перед экраном выходит директор студии. Это статная и красивая женщина. Она поднимает руку. Но в ответ хлопают еще громче. Женщина смеется и машет руками, дескать, сильней! Аплодисменты начинают стихать.
– Приглашаю на сцену съемочную группу фильма! – говорит директор.
Аплодисменты вспыхивают снова. Мы спускаемся в зал и поднимаемся на сцену. Выстраиваемся у экрана. Нас десять человек. Режиссер, оператор, исполнители главных ролей. Остальных решили не выводить – нас слишком много. Директор пережидает аплодисменты и начинает представление.
– Автор сценария и режиссер фильма Кея Дон.
Кея делает шаг вперед и кланяется. Аплодисменты.
– Оператор Бран Куг!
Бран становится рядом с Кеей. Аплодисменты он заслужил. Фильм снят мастерски.
– Исполнительница роли командира ополчения актриса Мия Вар…
Хорошо Мия сыграла! Ее командир – словно Жуков в «Освобождении». Такой же решительный и беспощадный.
– Исполнительница роли…
Представление идет своим чередом. Группа потихоньку перемещается вперед. Наконец, остаюсь только я.
– Исполнитель роли Милашки, молодой и талантливый актер Влад Хома.
Делаю шаг вперед и кланяюсь. Сцену накрывает овация. Из зала что-то кричат. Слов не разобрать. Директор студии поднимает руку. Аплодисменты начинают стихать.
– На премьере присутствует глава Высшего Совета достопочтенная Лейя Дум, – объявляет директор.
Ничего себе! А нам не сказали. В зале хлопают и оборачиваются к центральной ложе. Там встает немолодая женщина в военном мундире. Она делает знак, и аплодисменты стихают.
– Я хочу поблагодарить Кею Дон и съемочную группу за великолепную работу, – говорит глава. Голос у нее басовитый и звучный. – Меня трудно растрогать, но ей это удалось. Я словно вернулась в те дни…
Лея на мгновения смолкает. В зале стоит тишина. Глава Высшего Совета – одна из двух уцелевших в сражении командиров штрафников.
– Время отдаляет нас от той битвы. Хорошо, что Кея напомнила нам о подвиге погибших за Родину. Мы воздали им почести. Так казалось мне. Оказалось, что я не права. Речь о Милашке. Его нет в писке награжденных. Я хочу исправить это упущение и завтра подпишу указ о награждении Дина Рута, известного под прозвищем Милашка, Золотым Знаком воинской доблести. Посмертно.
Зал разражается овацией. Я отдал тебе долг, Милашка! Не знаю, как ты воевал и погиб, это не знает никто. Свидетелей не осталось. Но вспомнить тебя стоило. Я понимаю Лейю. Говорят, Брежнев, просмотрев фильм «17 мгновений весны», потребовал наградить разведчика – прототипа героя Штирлица. Ему объяснили: это вымышленный герой. А вот Дин был…
– Я прошу Совет столицы назвать именем Дина одну из улиц города. Думаю, он это заслужил.
Бурные аплодисменты. Ай, да Лейя! В городах нет улиц, названных в честь мужчин. Сплошь женщины. Ученые, политики, герои войны… Теперь будет Дин. И попробуй возразить! Он герой, вон в фильме показали. Традиционалы заткнутся. Умна Лейя, ох, как умна.
Глава Высшего Совета уходит. Официоз кончился. К сцене несут венки из цветов. Здесь так принято. Мне на это диковато смотреть, но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Венки ставят перед нами. На красных ленточках – текст. От кого и кому…
На сцену выбирается Тая с двумя бронеходчицами. Остальные застыли в проходе. Тая ставит венок и оборачивается к залу. Что-то хочет сказать. Публика стихает.
– Я и мои девочки счастливы. Нам повезло сняться в таком замечательном фильме. Я хочу поблагодарить за это Кею Дон, – Тая мотает головой в сторону режиссера. – А еще – Влада, сыгравшего Милашку. На съемках мы подружились. По утрам Влад бегал вместе с нами. Он научил нас разминочному комплексу, сочинил замечательную речевку. Мы ей постоянно пользуемся. Сейчас и вам покажем.
Тая делает знак бронеходчицам. Те начинают притоптывать на месте.
– Бронеходчицы на марше – ух, ух, ух! У прохожего в сторонке захватило дух…
Чувствую, что краснею. Постебался, называется. Вся страна увидит дурака. Премьеру снимает телевидение. Вон камеры в проходах стоят.
– …раз, два, три! – заканчивают бронеходчицы и вскидывают кулаки. В зале хлопают и смеются. Тая подходит и обнимает меня. Подскочившая Сая целует в щеку. В зале хохочут.
Бронеходчиц сменяет делегация Дома Сонг: Сайя, Нейя и Кай. Вильга тащит пышный венок. Она ставит его ног режиссера. Кай жмет мне руку. Здесь это не приветствие, а выражение признательности. Нейя шепчет что-то на ухо Кее. Та кивает и благодарно улыбается.
Цветопад заканчивается. Группа кланяется и уходит за кулисы. Здесь они есть. «Бронеход» – театральный зал, самый роскошный в столице. В обычное время здесь идут спектакли, но в особых случаях монтируют электронный экран и показывают фильмы.
– Глава Дома Сонг приглашает нас в ресторан «Победа» отметить выход на экраны фильма, – говорит за кулисами Кея. – Там для нас снят отдельный зал.
– В «Победе»? – крутит головой Крег. – Самом дорогом ресторане столицы? Хорошо быть богатым!
– Так что, едем?
В ответ – дружный рев. Отчего б не погулять на халяву? После премьеры мы собирались зайти в ресторан, но заказывать заранее не стали из суеверия. Вдруг фильм провалится? А тут решили за нас.
Выходим на крыльцо. Там нас ждут. Нейя указывает на автобус. Семья Сонг рассаживается по машинам. Кай зовет меня в свой «мустанг». Я качаю головой – еду со своими.
Кортеж выруливает от театра и мчит по проспекту. Через десять минут замирает у красивого здания с колоннами. На фронтоне горят буквы «Победа». Выходим, поднимаемся по ступеням. У дверей встречает швейцар в парадном костюме. Он кланяется и распахивает створку. Входим в большой зал. М-да… Мрамор, колонны, лепнина… Архитектурный стиль столицы большей частью утилитарный. Преобладают прямые линии и углы. Красивых зданий немного. Это просто роскошное.
– Дворец диктатуры, – шепчет Крег. – До войны здесь проводили приемы, после отдали под ресторан. Я здесь в первый раз.
По актерам видно, что и они в первый. Что говорить про меня? Подскочившая женщина-метрдотель ведет нас к столу. Он накрыт в небольшом зале с колоннами. Белоснежная скатерть, серебряные приборы, блеск бокалов.
– Прошу, – говорит Нейя и указывает на стол.
Подбежавшие официанты помогают рассаживаться. Я оказываюсь между двух женщин. Слева Нейя, справа – Сайя. Давно не видел ее. На Сайе прелестное платье без рукавов, волосы уложены в прихотливую прическу. Чуть грима… Выглядит сногшибательно. Как я раньше не замечал?
– Вас не узнать, дому! – говорю, наклонившись к ее уху. – Сражен насмерть.
– От Кая набрался! – смеется она. – Это он сыплет комплиментами.
– Я лишь подтвердил очевидное.
Она фыркает, но по лицу видно: довольна. Официанты уставляют стол блюдами. Мое внимание переключается на них. Салаты, запеченные мясо и рыба… Оторвусь я сегодня! Надоело питаться по карточкам. Метрдотель приносит бутылку вина и показывает Нейе. Та смотрит на этикетку и кивает. Метр откупоривает бутылку и льет ей в бокал. Затем – Сайе. Мой наполняет подскочивший официант. Не я главный на этом празднике жизни, ну, и ладно.
Сайя встает.
– Как глава Дома Сонг благодарю Кею Дон и всех членов группы за прекрасный фильм. Мне было тринадцать, когда случилась война. Но я хорошо помню то время. Моя мать и тетя ушли в ополчение. Тетю ранили, а мать погибла… – голос ее дрогнул. – Потому для нас, Дома Сонг, это не просто хорошая картина. Она напоминание о тех трагических, но и славных временах…
Хорошо говорит девочка. Зря я считал ее холодным дельцом. Выходит, чувствовать умеет.
– Предлагаю почтить память погибших!
Все встают и склоняют головы – совсем как у нас.
– А теперь будем веселиться! – говорит Сайя. – Они погибли, чтобы мы жили.
Все опускаются на стулья. Наклоняюсь к плечу Сайи.
– Что положить вам, дому?
– Этим занимается официант, – фыркает она.
– В знак внимания и восхищения.
– Тогда вот этот салатик, – указывает она.
Ну, салатик, так салатик…
8
Своего отца Сайя не знала: мать родила ее от любовника. В Доме это было традицией, но не потому, что здесь не любили мужчин. Среди глав Домов подобного не водилось. Брак предполагал право собственности на семейное имущество даже в таком государстве, как Сахья. Будь у Сайи отец, после смерти матери он мог получить часть предприятий. Дом бы их потерял. Из-за какой любви?
Подростком Сайя спросила мать об отце.
– Он был очень красив, – улыбнулась та. – Ты похожа на него. В остальном… – она покачала головой. – Легкомысленный и ленивый мурим. Любил роскошь, но работать не хотел. Потому я не допустила его к дочке. Не хватало, чтоб он вырастил тебя по своему подобию. Он, впрочем, не возражал, взял деньги и исчез с глаз.
С малых лет Сайю учили: интересы Дома превыше всего. Дом владеет десятками предприятий, на них трудятся рабочие и инженеры. Они тоже род, и должны получать достойное вознаграждение. Это забота главы Дома. А еще – заказы, рынки, новейшие разработки, сырье… Мать с детства вводила дочь в круг забот. К тринадцати годам Сайя знала многое.
Гибель матери потрясла ее. Почему глава Дома записалась в ополчение и пошла в бой? Она задала этот вопрос тете.
– Ради Дома, – ответила та. – Захвати враг столицу, и мы потеряли бы все. Предприятия захватили бы курумцы. Многие бы закрыли. Мы мешали им в конкурентной борьбе. Люди потеряли бы работу. Мы сказали им это, и повели в бой. По другому было нельзя. Дом превыше всего, даже жизни.
Сайя усвоила урок и с тех пор работала ради Дома. Училась, затем начала управлять – сначала с помощью тети. Затем взяла бразды в свои руки. Отдали их без проблем – тете не нравилось быть во главе Дома.
Жизнь Сайи катилась по колее. Подъем, завтрак, отъезд из поместья. Работа в офисе. Совещания, бумаги, прием посетителей. Выезд на предприятия, встречи с руководством страны… Возвращение в поместье. Обязательная пробежка в парке, душ, сон. Назавтра то же.
Развлечений у нее было мало. Сайя посещала театры (как правило, сопровождала партнеров или поставщиков), изредка смотрела кино и читала книги. Завести интрижку с мужчиной? Для чего? Родить наследника? Так еще рано. Двадцать пять лет… Ради удовольствия? Хлопотно. Мужчины требуют внимания, они капризны и не постоянны. Так говорила мать, и Сайя это усвоила.
Разумеется, она вызывала интерес у мужчин. Богатейшая женщина страны… Сайе говорили комплименты и несли подарки. Главы Домов предлагали ей сыновей. Комплименты Сайя выслушивала, а вот подарки не принимала. Предложения Домов она обсуждала с тетей. Их мнения совпадали: браки не несут выгоду. Поэтому предложения отвергали.
На премьеру Сайя шла без охоты. Она могла посмотреть фильм и позже. Но тетя оказалась права. На премьеру пришла глава Высшего Совета. Она заметила Сайю в фойе, подозвала, и они немного поговорили. В результате Дом Сонг, считай, получил заказ. Ради этого стоило ехать…
Фильм потряс Сайю. Она видела первую часть и ждала подобного. Но вторая оказалась другой. Здесь жили люди, которые страдали и умирали, но их гибель несла светлые чувства. Фильм трогал душу.
Главным в нем оказался Милашка. Это удивляло. Не командир, не человек из власти, даже не бронеходчица. Обыкновенный мурим, каких в стране миллионы. Милашка предстал наивным и смешным, чистосердечным и отзывчивым. И сыграл его Влад.
Сайя помнила его замкнутым и настороженным. Тот Влад не хотел идти на контакт. Он избил Лейгу, Сайе он не доверял. Оставалось понять, какой из этих мужчин настоящий. Тот, кого она знала раньше, или другой, который на экране. Второй ей нравился больше. Вот с ним – Сайя чувствовала это – у нее могло что-нибудь получиться. Почему они такие разные? Влад или гениальный актер – в это не верилось – или она в нем чего-то не разглядела. Эта мысль несла досаду: Сайя считала, что разбирается в людях. Выходит, не всегда?
Потому Сайя позволила посадить Влада подле себя. Ей хотелось разобраться. И он снова поразил. Вел себя с ней, как с равной. Предлагал ей еду и вино. Шутил. А потом как-то перетащил на себя общее внимание. Для начала рассказал о съемках. Да так, что все хохотали. Затем стал рассказывать смешные истории – он знал их невероятное множество. Все вновь смеялись.
– Он всегда такой? – спросила, не сдержавшись, Сайя у Кеи.
– Да, – улыбнулась та. – Это помогало на съемках. Когда в группе есть такой человек, хорошее настроение обеспечено. Работать легко. А он еще и поет. Да, Влад?
Ее сосед за столом, не обращая внимания, что речь идет о нем, в это время активно жевал. Услыхав вопрос, он вытер губы салфеткой и посмотрел на Кею.
– Что-то спеть?
– Да! – кивнула режиссер, и ее поддержали актеры.
– Здесь есть музыкальные инструменты?
– Сейчас принесут, – сказала Нейя и посмотрела на метрдотеля.
Та поклонилась и вышла. Спустя короткое время она появилась обратно. За ней шли музыканты с инструментами. «Победа» содержала оркестр, метрдотель забрала его со сцены. Влад подошел к музыкантам. На духовые инструменты он не обратил внимания, а вот струнными заинтересовался. В итоге выбрал большой рик с шестью струнами. Инструмент имел усилитель звука. В оркестре его подключали к колонкам, но он мог звучать и отдельно. Взяв рик, Влад пробежал пальцами по струнам. Хмыкнул и стал подстраивать звук. Завершив, повернулся к столу.
– В стране, где я жил, много песен о войне. Она давно кончилась, но мы ее не забыли. Одну из песен я перевел на язык сахья и кое-что изменил в тексте. Разрешите?
Сайя кивнула. Влад взял аккорд.
– Здесь птицы не поют,
Деревья не растут,
И только мы, к плечу плечо
Врастаем в землю тут.
Горит и кружится планета,
Над нашей Родиною дым,
И, значит, нам нужна одна победа,
Одна на всех – мы за ценой не постоим.
Одна на всех – мы за ценой не постоим[11]11
Слова и музыка Булата Окуджавы. Изменены автором.
[Закрыть].
После первых же звуков его голоса Сайя ощутила, как у нее сжалось сердце. Видно, это почувствовали и другие, потому что в зале установилась тишина. А Влад пел и играл. И во всем этом: непривычном звучании струн, странных словах, бархатном, но одновременно сильном голосе певца было нечто завораживающее. Гости за столом, музыканты и официанты, затаив дыхание, смотрели на Влада. А тот вдруг резко ударил по струнам.
– Нас ждет огонь смертельный,
Ну что ж, дружок, прощальный вздох.
Гремя броней, уходит в бой отдельный,
Молниеносный, бронеходный орх.
Молниеносный, бронеходный орх…
У Сайи защипало глаза. Она бросила взгляд на тетю. По ее щеке бежала слеза. Кея вытирала глаза платочком.
– И вот закончен бой,
Подруги нет со мной,
Мы за Отчизну жизни не жалели.
Звучит приказ: «Вперед!»
И старый бронеход
Опять бежит навстречу новой цели.
Летят от нас курумцы как комета,
И мы сейчас им снова поддадим.
Нам всем нужна одна победа,
Одна на всех – мы за ценой не постоим.
Одна на всех – мы ценой не постоим…
И вновь удар по струнам.
– Нас ждет огонь смертельный,
Ну что ж, дружок, прощальный вздох.
Гремя броней, уходит в бой отдельный,
Молниеносный, бронеходный орх.
Молниеносный, бронеходный орх…
Влад закончил петь и передал рик музыканту. Улыбнулся шмыгающей носами публике:
– Как-то так.
– Влад, ты скотина! – вскочила Кея. – Почему не спел это на съемках? Мы б включили песню в фильм. Какой эпизод пропал!
Артисты загомонили.
– Это не моя музыка и слова, – сказал Влад. – Их написал замечательный поэт из моей страны. Он давно умер, а эта песня вошла в фильм. Его часто показывают в День Победы. У нас он тоже есть. Не сердись, Кея!
Режиссер кивнула, но лицо ее осталось недовольным. Сайя мысленно согласилась с ней: песня украсила бы фильм.
– Пой еще! – приказала Кея.
Сайя покосилась на нее, но смолчала. За столом главная не режиссер, но сама Сайя просить Влада не хотела. Он пожал плечами и вновь взял рик.
– Звезды поднимаются выше,
Свет уже не сводит с ума.
Если ты меня не услышишь,
Значит, наступила зима.
Небо, загрустив, наклонилось,
В сумерки, укутав дома,
Больше ничего не случилось,
Просто наступила зима.
В тот день, когда ты мне приснилась,
Я мечтал до утра.
И на город тихо опустилась
Зима, зима, зима…[12]12
Слова и музыка А. Шевченко. Изменены автором.
[Закрыть]
Влад закончил петь и поклонился слушателям. Все зааплодировали.
– Это ты тоже не пел! – обличительно сказала Кея. – Почему?
– Потому что напротив сидит замечательная девушка, – Влад глянул на Сайю. – Мне захотелось спеть специально для нее.
Все вновь зааплодировали, даже музыканты. Нейя шутливо погрозила Владу пальцем.
– Не приставай к племяннице. Сайя у нас девушка строгая. Глава Дома.
– Для меня это не имеет значения. Я вижу перед собой красивую женщину. А чья она глава мне без разницы.
Это было дерзко. В зале все притихли. Сайя попыталась рассердиться, но почувствовала, что не может. И не хочет.
– Тогда спой еще! – предложила Владу.
Тот кивнул и пробежался пальцами по струнам.
Сайя слушала, замерев. Красивая мелодия и необыкновенные слова заворожили ее. Певец тосковал о предстоящей разлуке с любимой и не мог решиться ее покинуть. Ее красота стала для него наваждением. Это так трогательно!
Видимо, нечто подобное ощутили и другие. Когда Влад умолк, в зале установилась тишина. Влад пожал плечами и вернул инструмент музыканту.
– А вот это ты споешь в новом фильме! – вдруг воскликнула Кея. – И не вздумай отговариваться!
Этот возглас будто снял оцепенение. Все вдруг загомонили и захлопали.
– Спою, – кивнул Влад. – Если Сайя разрешит. Песню я посвятил ей.
Глаза его смеялись. Сайя улыбнулась в ответ.
– Разрешаю, – сказала весело. – Что за фильм?
– Влад работает над сценарием, – сообщила Кея. – Комедия из времен диктатуры.
– Интересно, – согласилась Сайя. – Кто в ролях?
– В главной – Влад, – сказала Кея. – Остальные под вопросом. Я еще не видела сценарий. Найдем роль для Крега, – она указала на немолодого мужчину с густой сединой в волосах. Тот в ответ радостно улыбнулся, – Возможно, и для других. Снимать будет Бран. Не хочу терять такую группу.
– Там есть любовь? – пискнула молодая артистка.
– Море, – сообщила Кея. – Но только необычная. Ты, к примеру, будешь целовать женщину, а на самом деле это переодетый мужчина.
За столом захохотали. Ситуация всех развеселила. Влад опустился на стул рядом с Сайей.
– Вина? – спросил, склонившись к ней.
– Немного, – согласилась Сайя.
Он взял бутылку и плеснул ей в бокал. Затем – себе.
– За искусство, которое сближает! – предложив, подняв бокал.
Тост немедленно поддержали. Вокруг засновали официанты. Музыканты ушли. Но перед этим один из них, немолодой и явно старший в оркестре, подошел к Владу.
– Тофин, – сказал, поклонившись, – мне понравились ваши песни и исполнение. Предлагаю выступать с нами. Вы, ведь, актер?
– Вроде, – улыбнулся Влад.
– Он сыграл главную роль в фильме «Битва за Сахья», – сообщила Сайя. – Мы отмечаем премьеру.
