Текст книги "Банка без наклейки"

Автор книги: Анатолий Днепров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Анатолий Днепров
Банка без наклейки

Я хорошо помню эту веселую историю. У червяка выработали условный рефлекс сокращаться под действием света. После его растерли в ступке. Получившуюся слизь сожрал другой червяк, у которого никаких рефлексов не было. И они появились. Наука, приобретенная жертвой, передалась каннибалу через желудок!

Да, я хорошо помню эту нашумевшую среди биологов историю. Не история, а просто любопытный экспериментик, этакий крохотный научный анекдот, лабораторный трюк, вроде открытия деления ядра урана-235.

– Ну и что дальше? – спросил я.

У профессора на лице появилось выражение бесстрастного академического вдохновения.

– Чувствуете намек на химическую природу памяти? С памятью живых существ всегда было много недоразумений. Никто не знал, где она находится. Ее упорно искали и вот нашли. Я нашел…

– Где же?

– Вот…

Прибор напоминал электролитическую ванну, присоединенную к генератору. Ванна была заполнена мутноватой жидкостью.

– Ячейки памяти «ин витро», а по существу, обыкновенная ячейка Бензера.

Я не знал, кто такой Бензер и что представляет собой его ячейка.

– Сейчас многие занимаются искусственным биосинтезом белков. Если вы поместите в ванну раствор рибонуклеиновой кислоты и рибосомы, то можно получить какие угодно белки. Их структура записана в молекуле РНК…

Я вспомнил журнал «Хобби». Там об этом что-то писали…

– Образно это можно представить себе так. Раньше была граммофонная запись на пластинке. В звуковом кино пользуются оптической записью. Есть магнитная на ленте. Природа записывает информацию на молекуле РНК. Она тонкая и длинная, как паутина. Вы понимаете?

Я понимал. Смутно. Не в деталях, а в принципе.

– В мозг поступают импульсные сигналы из внешнего мира. Импульсы врываются в нервную клетку, наполненную РНК. Химическая структура РНК меняется, идет нечто аналогичное звукозаписи. Это и есть материальный след памяти!

Действительно, как чудовищно просто!

– Значит, тот червяк вместе с телом своего собрата сожрал и звукозапись?

– Совершенно верно!

Профессор казался отрешенным от всего земного. Наука, только наука!

– В этом приборе я осуществляю запись сигналов на молекулах РНК.

Он самозабвенно рассказал об устройстве электронного прибора, который кодирует звук точно так же, как и слуховой аппарат человека.

– Вот и все! – завершил свой рассказ профессор. Но я знал, что это только начало!

Всегда все начинается с пустяка. С какого-нибудь червяка, или молекулы, или ядра. Масштабы объекта ни о чем не говорят.

Банки из желтого стекла, со стеклянными притертыми пробками. Они стоят рядышком, как книги на библиотечной полке, как полное собрание сочинений одного и того же автора. Все в одинаковой обложке – желтые. И заголовки на белых наклейках.

На первой банке, которую я механически вытащил из шкафа, было написано: «Начала Евклида». Я поставил ее на место и вытащил вторую. «Томас Мор. Утопия». Третья банка была наполнена «Шагреневой кожей»…

– У вас странный вкус… – растерянно пробормотал я.

– О, я в это не вмешивался! – торопливо заметил профессор. – Мое дело – РНК.

– И много этого нужно, чтобы…

– Одной пол-литровой банки хватит на все человечество! Экономная запись, не правда ли?

– Очень… Может быть, слишком…

В моем сознании возникла идиотская картина.

Аптека. В ручном отделе на полках сотни таких банок. Я прихожу и спрашиваю: «У вас есть Гете?» – «Нет, но… – Провизорша таинственно оглядывается по сторонам. Она моя знакомая, иногда отпускает снотворное без рецепта. – Но мы вчера получили немного Агаты Кристи…» – «Дайте пятьдесят граммов». Я торопливо сую ей деньги и убегаю с пузырьком.

– И это действует? – выдавил я из себя вопрос.

– Профессор восторженно кивнул головой. Он был отрешен от всего земного.

– На ком вы проверяли?

– Как всегда, на собаках, – прошептал он.

– Пустяковая операция, – пояснил профессор. – Инъекция в сонную артерию. Дальше с током крови РНК поступает в мозг…

Вы когда-нибудь видели говорящих собак? Это отвратительное, противоестественное зрелище. Особенно язык! У собак он длинный и тонкий, что очень мешает им членораздельно выражать свои мысли. При нашем появлении пес Конт заявил:

– Многие считают, что питание мясом способствует появлению атеросклероза. Это тоже неправильно…

Профессор ждал от меня восторженных восклицаний. Но я молчал. Я вспомнил, что у меня всегда были нелады с иностранным языком. Нельзя ли воспользоваться знакомством и выпросить у него граммов пять английского?

Конт облизнулся и добавил:

– Вернер стоял в тамбуре. В кармане – только что полученный диплом… Справки по телефону АЛД 3-12-15. Рукописи не возвращаются…

– Восхитительно, не правда ли? – спросил профессор и потрепал Конта по спине.

– Адмирал отправился дальше, следуя на восток… Встретилась на пути рыба размером с кита средней величины…

– Это откуда? – спросил я Конта.

Пес завилял плюшевым бесхвостым задом.

– Темные водородные флоккулы – одна из самых выдающихся черт спектрогелиограмм солнечного диска… Химик же воспринимает сумятицу…

За Конта мне ответил профессор.

– Видите ли, – он взял со стола желтую банку без наклейки. – Сюда сливали что попало…

Профессор был отрешен от всего земного. Его не волновал факт, что в банку сливали что попало.

Я посмотрел Конту прямо в глаза. Они были очень печальными. Он будто догадывался, что я о нем думаю, и хотел что-то сказать. О, он хотел просто гавкнуть, по-своему, по-простому, искренне, по-собачьи.

Увы! У него не было ни одной своей собственной мысли…