Текст книги "Город в огне (СИ)"

Автор книги: Анатолий Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Медведев Анатолий Дмитриевич
Город в огне

Косточка от урюка попала в чайку, та вскрикнула и выронила рыбёшку. Хорь вытер ветошью липкие руки, лениво потянулся, поправил бандану и подставил лицо ветру. Лёгкий бриз гнал от причала предполуденную духоту, смрад тухлой рыбы и ворвани, обдувал солёной прохладой. Насытившись запахами порта, ветерок пробирался сквозь лабиринты узких улиц, смешивался со зловонием выплеснутых на мостовую помоев, гниющего на жаре мусора и конского навоза, подкреплялся миазмами сотен тысяч немытых тел и наконец приобретал непередаваемый аромат Тано – самого многолюдного и грязного города мира. А возле моря дышалось легко. Хорь сидел на досках пирса, привалившись спиной к бочке с пресной водой, и следил за погрузкой шхуны. Носильщики таскали тюки с хлопком, обливались потом и двигались всё неохотнее. – Живее, крабы! – гаркнул Кога. Хорь поморщился от зычного голоса напарника. Тот стоял под палящим солнцем возле трапа и поигрывал хлыстом. Иногда хлыст щёлкал и доставал до чей-нибудь голой спины. – Кто устал – идёт домой! Большой Па за лень не платит! – рычал Кога. Но носильщики не расходились, а только старались поскорее пробежать мимо злого надсмотрщика. Они не перетаскали и половины груза, когда к пирсу подошёл ещё один человек Большого Па. – Хорь, к боссу. Я присмотрю, – сказал он. Кога недовольно скривился, а разморённый жарой Хорь поднялся, встряхнулся и зашагал к портовым складам. Легко и бесшумно, как настоящий хорёк. Скромная контора Большого Па затерялась меж других построек. Даже не контора, а наспех сколоченный барак из двух комнат – кабинета и прихожей, где сейчас скучала пара крепких ребят. Хорь кивнул им и прошёл к хозяину. Большой Па нависал над столом, уперев в него сбитые кулаки, и хмуро изучал бумагу со столбиками цифр. Па не зря называли Большим – широкоплечий и мускулистый, на полторы головы выше Хоря и раза в два тяжелее, он одним своим видом внушал уважение городской шпане. – Ты звал меня, Па? – спросил Хорь. Па оторвался от записей, морщины на лбу разгладились, а вместо тоски в глазах появилось облегчение. Па брезгливо отодвинул бумагу на край стола, огляделся, снова взял лист и оторвал от него уголок. Плюнув на клочок, Па прилепил его к деревянной стене. – Попадёшь? Хорь плавным движением выудил из кармана метательный нож и бросил в цель. Тот мелькнул возле уха Па и с глухим стуком вошёл по центру мишени. Па даже не вздрогнул. – Есть работа, – сказал он, вытаскивая из доски нож. – Каляма из Старого Города знаешь? – Холуя кастратовского? Видал. – Пойдёшь в «Раковину», он там сидит, скажешь – я прислал. – Па положил нож на стол. – Сделаешь, что попросит. Хорь напрягся и осторожно поинтересовался: – Па, а что он попросит? – К Асти отведёт. Им нужен человек, незаметный, умелый и не с левобережья. Работа разовая, оплачивается хорошо. Хорь подошёл к столу, взял свой нож, рассеянно взвесил на руке и сказал: – Но у них же раза в три больше людей, чем в нашем прайде? Неужели... – Знаю! – перебил Па. – Просто сделай это. Ступай. – И добавил, когда Хорь уже был в дверях: – Не подведи меня. Хорь неспешно шёл по родным местам. Здоровался со знакомыми, по-хозяйски присматривался к портовым девкам, уворачивался от телег, обходил кучки навоза и лежащих прямо на мостовой курильщиков лозы. По пути сунул руку в мешок с изюмом у подобострастно оскалившегося торговца. На портовой площади прикоснулся ладонью к Белому Хвосту – столпу с криво обломанной вершиной, символу Нового Порта – мысленно попросил удачи. Когда-то на столпе сияла магическая сфера, указывая путь кораблям, но она взорвалась много лет назад во время грозы, и порт остался без маяка. Хорь миновал кварталы бедняков, вышел к центру – на территорию белых, снял с головы жёлтую бандану и повязал на шею в знак мирных намерений. Перешёл реку по большому каменному мосту, построенному ещё во времена Второй Империи, перекинулся парой слов с дежурными из центральных и направился в Старый Город. Здесь, выше по течению и ближе к дворцу дюка, жила знать, богатые торговцы, короли прайдов, их слуги и охранники, которые обитателей правобережья снисходительно называли зареченскими. Большой Па тоже иногда задумывался о переезде, да больно далеко стало бы добираться до Нового порта. Дома тут плотно теснились, тёрлись крышами, выгадывая каждую пядь земли, – так повелось ещё с тех пор, когда Тано окружала крепостная стена. Беспечные приезжие иногда терялись в этом каменном лабиринте и становились законной добычей местных. С позволения Асти, разумеется. Хорь вошёл в «Раковину». Прохлада и полумрак привлекали народ, но сейчас кабак пустовал. Калям – мрачный обрюзгший бугай в чёрной бандане – сидел за кружкой пива, отпугивая посетителей. Хорь встал напротив. – Привет, Калям. Па сказал – дело есть. Калям неторопливо допил пиво, щелчком отправил в Хоря кусочек лепёшки и процедил: – Ну пойдём, деловой. Лепёшку Хорь отбил с ленивой невозмутимостью. По пути не разговаривали – не о чем говорить успешному человеку с молокососом. По крайней мере, так считал Калям, а Хорь не любил зазнавшихся остолопов. Особняк Асти находился за кирпичной стеной. Двухэтажный дом с высокими окнами стоял посреди неухоженного сада – настоящих зарослей – только со стороны фасада и вдоль ограды зелень вытоптали охранники. Палисадник в этой части Тано – настоящая роскошь. Несмотря на богатство хозяина, здесь всё выглядело неопрятным и обшарпанным: облупившиеся стены дома, заваленный хламом двор, грязные окна. Посторонние внутрь не допускались, а бойцы Асти не утруждали себя уборкой. Встречаясь по дороге, все как на подбор плотные и угрюмые, они с подозрением посматривали на Хоря. Калям провёл его в дом и сказал: – Доставай всё лишнее из карманов. Хорь отдал метательные ножи и короткий клинок, которым резал мясо. Калям на этом не успокоился и обыскал гостя. Нашёл в рукаве нож-рыбку и побагровел. – Это что?! – Извини, забыл, – ухмыльнулся Хорь. Калям ткнул его в живот, наклонился, изо рта пахнуло пивом и гнилыми зубами. – Я не идиот. Ещё что-нибудь найду – засуну тебе в зад. Он ещё раз обыскал Хоря и только после этого провёл на второй этаж, в большой светлый зал, где обедал Асти. Тот ел персик. Сок стекал по жирному подбородку и пухлым щекам, по украшенным перстнями толстым пальцам, капал на стол и на расшитый золотом халат. – Кто это, Калям? – спросил Асти нежным голосом. Таким пела рабыня у Па, пока он не продал её какому-то барону с севера. – Умелец из Нового Порта, – коротко ответил Калям. – Вот как? Ты его проверил? – Чист. – Молодец, – похвалил Асти. Он стёр сок с лица, умыл руки в стоящей на столе пиале и вытер их об халат. – Так ты проверил его в деле? – Да, – без колебаний ответил Калям. Хорь подивился его самоуверенности, но промолчал. – Славно, славно. – Асти отодвинулся от стола, устроился поудобнее в кресле, сцепив пальцы на животе. – Он готов? Хорь хотел ответить, что неплохо бы сначала узнать о работе, но Калям ткнул его локтем и сказал: – Да. Асти одобрительно покивал, погладил безволосый подбородок, потом, задумчиво глядя в пол и будто рассуждая вслух, заговорил: – Славно. Я рад, что вижу патриота. Рад. Помогать отчизне – наш долг. Она заботится о нас. Мы не создаём императору проблем, а он защищает нас от варваров. Такое положение дел устраивает нас, но, к сожалению, не все понимают, что наша добрая воля ценна сама по себе. Такой большой город и так далеко от столицы... Император решил, что городом плохо управляют, хотя дюком у нас все довольны. Калям, спроси, доволен ли он дюком? – Рыбник прекрасный дюк, – быстро ответил Хорь, а Асти уставился на него в недоумении, будто заговорило чучело. Калям скрипнул зубами и показал Хорю кулак. – М-да. Что ж, – Асти досадливо причмокнул. – Молодёжь бестактна. Рыбник. Да, он славный дюк, но... не смог убедить в этом императора. Зря ездил. И к нам послали наместника! – Асти всплеснул руками. – Совершенная нелепость, плевок в лицо, такого не случалось лет сто! Граф Родерик не представляет, чем живёт Тано, кто есть кто в наших краях. Он здесь лишний, помеха. Его назначение – ошибка. Не хочу ссориться с императором, но всё же нужно ему намекнуть, что наместник и Тано – несовместимы. Асти поднялся, прошёл к окну и, стоя спиной к Хорю, продолжил: – Пока граф не получил цепь дюка, он никто. Незачем усугублять сверх необходимого – одно дело убить наместника императора и совсем другое – обычного человека, пусть и знатного рода. А его необходимо убить, – в мелодичном голосе Асти послышались лёгкие нотки сожаления. – Стрела лучше ножа, но охраной улиц займёмся не мы, а имперские легионеры. Ещё одна пощёчина. Большой отряд идёт сюда от границы. Они могут заметить стрелка. А метательный нож спрятать легко, только я таких затейников не держу – баловство одно. Па когда-то хвалился своим, – Асти щёлкнул пальцами. – Как его, Калям? – Его зовут Хорь, – подсказал Калям. – Я с детства хорошо бросаю, – встрял Хорь. – Тётушка Ралла говорит, что у меня редкий дар. Умею скрываться от взгляда и чувствую опасность. Мог бы стать серым охотником – убийцей магов, да наших в тайную службу не берут. Асти смотрел в окно и молчал. Про жестокость хозяина Старого Города ходили легенды, иначе кастрат не удержал бы в подчинении свой прайд. Хорю стало неуютно, хотя явной угрозы он не ощущал. – Ещё раз вякнешь без спроса – размажу, – зашептал ему в ухо Калям. Наконец Асти тихо сказал: – Может, отец и не зря вырывал языки. Большая ошибка – полагаться на чувства. В конце концов, они подводят. Калям, проводи его в комнату для гостей, пусть поживёт здесь несколько дней. И найди ему удобное место по дороге к дворцу. Легионеры выстроились вдоль улицы, лицом к толпе. На крышах домов замерли часовые – начищенные латы сверкали в лучах вечернего солнца. Хорь встал за спинами зевак, возле узкой щели между домами, в которую будет удобно улизнуть. Как и многие в задних рядах, он залез на ящик, чтобы лучше видеть дорогу. Стоящий напротив легионер лениво скользнул взглядом по Хорю и отвернулся. «Не обращайте на меня внимания, я совсем не интересен», – внушал легионерам Хорь, и они вскоре перестали его замечать. Плотная толпа мешала совсем исчезнуть – не хватило бы сил отвести глаза всем, но в этом и не было необходимости, главное, чтобы ему дали сделать один бросок. Умение становиться незаметным требовало сосредоточенности и неподвижности, только руки непроизвольно тянулись к голове – Хорь чувствовал себя голым без привычной банданы. Зато люди, не стесняясь его, обсуждали новости, причём не столько приезд наместника, сколько городские дрязги. Хорь слушал. Судя по разговорам, пока он сидел взаперти у Асти, прайды что-то не поделили. Что-то особенное. Короли всё время выясняли отношения, но всё же сотрудничали: вместе выбирали дюка, отправляли корабли за лозой, собирали деньги на борьбу с эпидемиями, следили за порядком. А сейчас Хорь и бандан-то с правобережья не видел, никто не явился поглазеть на приезд графа. Там явно что-то затевалось. Горожане делали ставки на исход противостояния и гадали, дойдёт ли до крови и вмешается ли новый наместник. Одни говорили, что он наведёт порядок, прижмёт прайды, другие отвечали, что ничего не изменится и короли сами оторвут ему голову. Хорь в споры не вступал, хотя ему и хотелось надавать по шее несогласным с городскими устоями. Наконец послышался стук копыт, и по толпе прокатилось: – Едут, едут! Показалась запряжённая цугом карета, следом скакал отряд гвардейцев. На козлах сутулился кучер в буром балахоне с натянутым по самые глаза капюшоном, а в карете сидел седовласый господин и флегматично махал народу платком. Хорь сунул руку в карман, нащупал тёплую рукоять ножа, улыбнулся. Когда карета проезжала мимо, люди Асти вытолкнули на дорогу девушку. Она взвизгнула, едва не попав под копыта, – кучер чудом успел остановить лошадей. Толпа зашумела и пришла в движение. Наместник высунулся из окна кареты посмотреть, что происходит, а кучер сидел как ни в чём не бывало, даже вожжи держал одной рукой. Хорь уставился на его узкую ладонь и замер как кролик перед удавом. Страх парализовал его, спина мигом вспотела, сердце бешено застучало. Он теперь и думать не смел о броске. Хорь осторожно разжал пальцы на ноже, так и не достав его из кармана. «Меня здесь нет! Меня здесь нет!» – лишь эта мысль колотилась в виски в такт пульсу – Хорь никогда ещё так сильно не желал, чтобы о нём забыли. Карета тронулась, проехали гвардейцы, и только тогда Хорь понял, что всё это время не дышал. Он втянул в себя воздух и утёр взмокший лоб. Сзади кто-то выругался, Хоря за пояс сдёрнули с ящика, тут же врезали по почкам. Удавка обхватила шею, и Хорь быстро потерял сознание. Очнулся он со связанными руками и мешком на голове, воздуха не хватало, болели шея и поясница. Хоря несли на плече и костерили за трусость. Он узнал голос Каляма. – Урод, гнойный прыщ! – Калям пыхтел и рычал сквозь зубы. – Размазать бы его там же, да хозяин сам захочет наказать. Другие голоса отвечали Каляму, но сквозь мешок слова проникали ещё хуже воздуха. Хоря несли долго, он успел полностью прийти в себя. Наконец его сбросили на землю – он еле успел сгруппироваться, приняв удар на плечо и бедро, но тут же получил пару пинков в бок. – Ну хватит, хватит, – громко сказал кто-то, – оставь его. Мешок сдёрнули, и Хорь увидел дом Асти и нескольких мужчин в чёрных банданах. Калям наклонился к Хорю и с надрывом спросил: – Почему? Просто ответь, почему?! – Кучер. Он ненастоящий, – прохрипел Хорь. – У него пальцы... Таких рук не может быть. – Какой кучер? Какие руки? – простонал Калям. – Послушай меня, – Хорь попытался сесть, но Калям тычком повалил его. – Да послушай меня, дурак! У меня отец подводы с рыбой водил. Я помню его руки, крепкие и в мозолях все. А у этого пальцы тонкие, кожа гладкая и холёная, а лошадей он остановил так, как отцу и не снилось. Карета просто замерла! Не кучер это, а маг. Он заставил... – Что ты мелешь? Какой маг тебе на козлы сядет? – Маг это, точно говорю. Опасный. Я почувствовал, я умею. Прямо до кишок пробрало. Он бы и меня, и тебя... Калям не дослушал и снова пнул Хоря. – Да я этого кучера сюда притащу и при тебе размажу, – процедил Калям. – Тряпка! Ты даже не попытался! Ты хоть знаешь, что хозяин за тебя отдал? Он схватил Хоря за волосы и поволок в дом, а потом вниз по лестнице в подвал. Хорь хотел вывернуться и заставить забыть о себе, но удар под дых выбил воздух из лёгких, а боль спутала мысли. Кто-то из подручных зажёг фонарь, другой открыл камеру, в нос ударила вонь. Калям втащил Хоря, под ногами захрустело, в стороны с писком бросились крысы. В центре камеры стояли плаха с вонзённым в неё тесаком, остывшая жаровня, стол с пыточными инструментами; на полу повсюду валялись обломки костей и целые фаланги пальцев. У стены на цепях висели дубовые колодки, а из пола торчали ножные кандалы. Хорь наконец сосредоточился, навёл морок, но тюремщиков было слишком много, а сил осталось слишком мало. Лишь пара человек недоуменно переглянулась. Один из них присел, поднял кандалы, но замер, потом растерянно почесал переносицу и пошёл проверять жаровню. В полутьме никто не заметил, что ноги Хоря остались свободными. – Хозяин у дюка, подождёшь его тут, – бросил Калям. – И я не дурак. Все вышли. Фонарь унесли, дверь закрыли на засов. В темноте тут же послышался крысиный писк и шорохи. Тело Хоря болело, но обошлось без переломов – Калям побоялся калечить его до прихода Асти. Хорь подёргал колодки – руки и шея зажаты досками, цепи крепкие – знай болтайся, жди палачей. Хорошо, что ноги свободны – можно отодвинуться от холодной стены. Ждать Асти Хорь не собирался – лучше удавиться, чем терпеть пытки. Живыми отсюда не уходили. Он задрал правую ногу и зацепился ей за цепь, которая держала колодки. Подтянул левую и, обдирая плечи и затылок о стену, прокрутился вместе колодками вокруг цепи, как ворот у колодца. Потом ещё раз и ещё. Цепь перекручивалась, собиралась петлями, с каждым разом Хорь поднимался всё выше, а сделать новый оборот становилось всё труднее. Наконец ноги перестали доставать до пола, и обессилевший узник повис у холодной стены. Собранные в кольца звенья цепи тихонько пели, пытались раскрутиться и перекашивали колодки, а те давили на шею и мешали дышать. Оставалось расслабить руки и постараться задохнуться, только Хорь никак не мог решиться на это. Стоило ему затихнуть, как острые коготки заскребли по голени. Крысы, пища и царапаясь, наперегонки взбирались по человеку, видимо, стремясь добраться до ушей или пальцев. Ноги потяжелели, Хорь закричал, задёргался, цепи заскрипели, справа что-то хрустнуло, не выдержав напряжения плотно свёрнутых звеньев, и Хорь полетел вниз. Вторая цепь раскручивалась, Хоря мотало и било об стену, колодки громыхали о камень, пока совсем не развалились, и Хорь рухнул на пол. Крысы тут же разбежались. Из коридора послышались торопливые шаги. Хорь бросился к центру камеры, опрокинул жаровню, судорожно зашарил вокруг. Стукнул засов, скрипнула дверь, охранник внёс в камеру фонарь, и в его свете блеснуло лезвие воткнутого в плаху тесака. Хорь схватил его, одним движением вырвал и метнул в охранника. Тесак был тяжёл и неудобен, но Хорь на спор и не такое кидал. Тесак вошёл в грудь человеку, чуть ниже шеи. Тот молча повалился, фонарь выпал из руки. Хорь бросился вперёд, но не успел его подхватить: фонарь разбился, масло разлилось, забрызгало ноги охранника и вспыхнуло. Хорь хотел сбить пламя, но только сам перепачкался в крови и масле. Подёргал тесак, а тот застрял в рёбрах, и из-за масла ладонь соскальзывала с рукоятки. Хорь быстро обыскал карманы у трупа, забрал пару монет и кинжал, а окованную железом дубинку оставил. Огонь уже охватил мёртвое тело до пояса, клубы тяжёлого дыма поползли по коридору, запахло палёными волосами. Хорь зажал рот рукавом и поспешил к выходу. На улицу Хорь выбрался через открытое окно. На небе уже сияли звёзды. Заросли в саду он преодолел на четвереньках. Ему повезло – у стены никого не оказалось. Он вогнал кинжал в щель в кладке, подтянулся и, обламывая ногти, перелез через стену. Из дома как раз донеслись первые крики. В городе было непривычно тихо. Тёплыми ночами в Тано гуляли и веселились до утра, но сейчас город будто вымер, редкие прохожие жались к домам, прятались в тенях от бегущего Хоря. Тано затаился словно зверь, почуявший охотников. Хорь добежал до моста по пустым улицам. Тот был освещён кострами возле берегов, а середина едва просматривалась, и оттуда слышался гул голосов. Патруль центральных остановил Хоря, но патрульные признали его и пропустили. – Что происходит? – спросил их Хорь. – А ты не знаешь? Корабль с лозой делят. Общая сходка в вашем порту. – И вы идёте? – Мы – нет. Мы сторожим мост. Ох и много здесь собралось сторожей – сотни три белоголовых заняли середину моста, перегородили его телегами, приготовились к драке. Керик – маг центральных – скромно сидел у парапета и читал книгу при свете волшебного фонарика. Хорю так ничего толком и не рассказали, лишь посоветовали спешить – у Па каждый человек на счету. По пути Хорь завернул домой, рассовал по карманам новый комплект ножей, повязал на голову кусок жёлтой ткани и лишь потом побежал в порт. Торговые ряды на площади были сдвинуты в сторону, и теперь здесь колыхалось целое море голов – разноцветные банданы яркими пятнами мелькали в свете факелов. К желтоголовым присоединились несколько прайдов из предместий, а их разбавляли простоволосые рабочие и городские бездельники – кандидаты в прайд. Никто не повязал бандану на шею – значит, дело плохо. Короли собрались возле Белого Хвоста, а Большой Па возвышался над всеми. Хорь стал протискиваться к ним. Вот уже Па заметил его, позвал жестом, но тут людское море зашумело и отхлынуло от противоположного края площади, оттеснив и сдавив Хоря. На той стороне, над выходившими на площадь улицами, заметались сполохи. Реки факелов текли сразу из нескольких переулков, трепетали над зелёными и красными банданами. На площадь выходили прайд Нового Города, самый многочисленный в Тано, и прайд Восточного Порта – естественный конкурент Большого Па. Первым шагал Борода – массивный вожак новгородцев, лысый, но с торчащей вперёд бородой-лопатой. Он вёл под уздцы лошадку со скромной старушкой в седле. Тётушка Ралла когда-то помогла сыну стать королём прайда, помогала и сейчас. Одно её присутствие заставило отпрянуть защитников порта. К прайдам редко прибивались маги – по пальцам одной руки можно было пересчитать всех умелых, и среди них тётушку Раллу уважали больше всех. Уважали и боялись. Люди тесными рядами встали на площади, только посередине будто просека пролегла, разделила их на два разноцветных лагеря. Они недобро глядели на друг на друга и тихо переругивались. Пока ругань не перешла в ор, Борода крикнул: – Ну, где ты, предатель? И вы, тупые прилипалы? Думаете, некому навестить ваши логова? – Не гони, плешивый! – зычно отозвался Па. – Я никого не предавал! Он двигался сквозь свою армию, раздвигая толпу могучими руками. Зяба, король Восточного Порта, поддержал Бороду: – Не предавал?! А кто корабль к себе увёл? Корабль наш! – Не твой, а общий! – возразил Па, протискиваясь ближе. – Хватит товар у вас разгружать. Обломишься! – Общий?! – Зяба побагровел и ударил себя в грудь кулаком. – Ещё со старшим Асти уговор был! Что ты им обещал? И сколько тебе к рукам прилипло, ворюга? Тебе и твоим уродам? Гомон прокатился над площадью, заглушив перепалку вожаков. Самые горячие обнажили клинки, наставили копья, орали, плевались в соперников, норовя попасть в глаза. – Успокойтесь, мальчики, мы не ссориться пришли, а поговорить, – несмотря на шум, тихий голос тётушки Раллы услышали все, будто она прошептала эти слова каждому на ухо. Многие носили защитные амулеты, и перекрыть их совокупную мощь дорогого стоило. Тут же наступила та особая тишина, когда сотни людей стараются даже не дышать, а тётушка Ралла, уже обычным голосом, спросила Большого Па: – Так где, говоришь, наша лоза? Па успел выйти в первые ряды и указал на ближайшее здание склада. – Здесь. Всё здесь. Только она не ваша. Тётушка внимательно посмотрела на него, подумала и решила: – Ты говоришь правду, она там. Но ошибаешься... Едва слышно тренькнула тетива, тётушка Ралла охнула, схватилась за грудь и выпрямилась в седле. Сквозь пальцы заструилась кровь. На тётушку и раньше покушались, но всякий раз злодей умирал прежде, чем успевал ударить. Бывало, несостоявшийся убийца сам себя душил или разбивал голову о стену, в назидание другим. Тётушка прекрасно чувствовала опасность, Хорь ей в этом и в подмётки не годился. Удивительно, что на сей раз она ничего не почуяла. Тётушка Ралла повалилась набок, Борода подхватил её, не дав упасть на землю. Тело матери дёрнулось последний раз у него на руках и обмякло, зелёный платок свалился с головы, и седые волосы заструились до самой земли. – Кто?! – проревел Борода, обводя площадь безумным взглядом. – Убейте их всех! Прайды ринулись друг на друга. Они дрались беспорядочно, но яростно, жгли глаза факелами, рвали шеи зубами. Задние ряды напирали, передние вгрызались в противника, и здесь уже решал стилет, а не меч или копьё. Кольчуг никто не носил, хотя стёганки иногда встречались, и ближний бой сразу превратился в кровавую кашу. Хорь не стал ввязываться в рукопашную, вместо этого он протолкался к ближайшему зданию, подпрыгнул, ухватился за торчащую балку, подтянулся и залез на крышу. За ним полезли и другие. Хорь пробежал по покатой кровле, увидел, как с той стороны появилась голова в зелёной бандане, и на ходу метнул нож. Зелёный открыл рот в крике, и нож вошёл точно между зубов. Голова, с торчащей вместо языка рукояткой, скрылась за краем. Хорь быстро побросал все ножи, выцеливая самых крепких новгородцев. Ни разу не промахнулся. Сверху было отлично видно, как вся площадь кипела, ходила волнами и пенилась кровью. В середине побоища Большой Па размахивал огромной дубиной, скорее похожей на ствол дерева, чем на оружие, круша всех, кто подошёл слишком близко. В забравшихся на крышу желтоголовых полетели стрелы и камни, а со своей стороны стали подавать широкие доски и целые прилавки вместо щитов, наверх полезли лучники. Хорь понял, что здесь справятся без него и побежал обратно. Спрыгнул вниз, заметил Когу, своего напарника, помчался к нему. Тот стоял возле кучи оружия и раздавал его добровольцам из простоволосых. Они дрались тут же, рядом с Когой, с прорвавшимися откуда-то сбоку новгородцами, а Кога орал, подгоняя их как привык: – Шевелитесь, крабы! Кто выживет – Большой Па к себе возьмёт. Хорь хотел набрать ножей в этой куче, но вдруг страх пронзил его, он помимо воли развернулся и бросился прочь от схватки. Ноги сами понесли к морю. Склад, с крыши которого Хорь спрыгнул, тот самый, куда сложили лозу, охватили языки пламени. Огонь занялся резко и сильно, будто дракон выдохнул. Дым повалил из всех щелей, а ночной бриз сдувал его на площадь. Многоголосый вопль ярости вырвался из сотен глоток – пропадал годовой запас лозы, которая ценилась чуть ли не на вес золота. Того, кто устроил поджог, готовы были растерзать на месте, но слишком много факелов горело в руках – попробуй, сыщи виноватого. Хорь отбежал на безопасное расстояние, оглянулся и замер. Плотный дым стелился по земле, окутывая площадь, забирался в проулки и тянул лапы к звёздам. Редкие огни факелов проглядывали сквозь марево и гасли один за другим. В них уже не было нужды – пожар разогнал темноту. Центр площади скрылся в дыму, а на видимой Хорю, ближней стороне, бой закончился. Клубы дыма перекатывались через неё, то скрывая, то вновь являя, как вдохнувшие сладкой отравы люди захлёбываются от счастья. Кто-то бросил оружие, другие ещё атаковали, но делали это бестолково и под общий хохот. Кога помахал Хорю, разбежался и рыбкой нырнул в огонь. Зрители решили, что это отличная шутка, показывали пальцами и валились на землю от смеха. Никто не бежал за Хорем, люди задыхались, гибли в огне, а над площадью царил чудесный дым и раскаты кашляющего смеха. Пал перекинулся на соседние дома, с бешеной скоростью окружая площадь. Он заглатывал их как обжора пирожки, летел по стенам, с крыши на крышу, взрывал окна осколками стёкол, слизывал двери. Словно громадное рыжее чудище вырвалось на волю и теперь резвилось и дышало пламенем. Его игра ужасала и завораживала. Островерхим айсбергом в океане дыма плыла громада Белого Хвоста, всполохи играли на матовых стенах, и Хорю показалось, что на самой макушке раскинула руки тёмная фигура, будто собираясь броситься вниз. Что-то царапнуло щиколотку Хоря, вывело из оцепенения. Под ногами метались сотни крыс, они серым ковром покрывали улицу, спеша на шум прибоя. Хорь бросился за ними. Каких-то случайно расшвырял по дороге, других раздавил. Так, в окружении крыс, он выбежал на берег. Здесь не было ни одного человека. Все жители заранее убрались из портового района, подальше от объявленной сходки. Только в море застыли несколько судов, но они не рисковали приближаться к пирсам. Ближе всех стоял большой корабль, что привёз с южных островов весёлую лозу. Команда облепила рангоут, наблюдая за пожаром. На воду зачем-то стали спускать шлюпку. Только она коснулась волн, как в центре палубы возник человек в буром балахоне, поднял руки, и корабль вспыхнул. Корабельный маг из братства Шторма, нанятый прайдами, чтобы уходить от имперских патрулей, топнул, и огонь вокруг него мигом задуло. Бурый исчез, тут же появился за спиной мага, обхватил левой рукой его голову, а правой перерезал горло. Люди на корабле не смеялись, как те, на площади, они метались, прыгали в воду, счастливчики плыли к берегу, а Бурый вновь пропал, и куда он перенёсся, Хорь не видел. Корабль горел ярко, но соперничать с бушевавшим на берегу пламенем не мог. Там полыхал уже весь квартал, дым затмил звёзды, и в его клубах еле просматривался Белый Хвост – жар никак не мог совладать с упрямым символом Нового Порта. Хорь пятился вдоль линии прибоя, кричал что-то невразумительное, и сам не замечал этого. Море лизало пятки, потом подсунуло под ноги доску, Хорь споткнулся и упал. Волна накрыла его с головой и привела в чувство. Потрясённый Хорь поднялся на четвереньки, выплюнул воду и уставился мутным взором на огонь. Все друзья Хоря, все, кого он знал и уважал, погибли. А пожар набрал силу и готовился спалить родной город, забрасывал искрами всё новые здания. Без прайдов Тано обречён – Хорь знал, что горожане не справятся со стихией без твёрдой руки королей. Если только не придёт помощь с другого берега реки. Хорь вскочил и побежал по кромке воды к мосту, мимо вытащенных на ночь лодок и снастей. Он по дуге обогнул портовой квартал, оставив пожар слева и сзади, и выскочил на пограничную с центральными улицу. Здесь встречались люди. Они испуганно смотрели на приближающиеся языки пламени, бестолково суетились, выносили вещи, и никто не бежал за вёдрами. Ничего – думал Хорь – скоро мост, там белые, они помогут. Надо только сообщить им, что некому повести людей, заставить их бороться всем вместе, а не спасаться поодиночке. Выход к мосту оказался блокирован готовившимся к бою отрядом легионеров. Хорь окончательно перестал понимать, что происходит в городе. Имперцы построились в несколько рядов по ширине моста, прикрылись прямоугольными щитами и двинулись вперёд. Навстречу им вышел Керик. Легионеры метнули в него дротики, но маг небрежным движением руки отвёл их в сторону. – Право, господа, не стоит, – сказал он. – Нас в три раза больше, да и я могу... Что он может, Керик не договорил. Одна из теней возле опоры моста ожила, обернулась человеком и перемахнула через парапет. Тёмная одежда, руки и лицо вымазаны сажей, быстрые движения – так выглядели серые убийцы магов, служившие императору. Серый бесшумно пронёсся за спиной Керика и сиганул в воду с другой стороны моста. Никто и среагировать не успел, как маг захрипел и рухнул с торчащим из спины клинком. И только тогда с середины моста раздались крики и ругань. – Хорро! – будто в ответ проревели легионеры и пошли в атаку. Несколько стрел и камней ударились о щиты, но не причинили вреда, вслед за ними покатилась телега. Легионеры разошлись, пропустили её и снова сомкнули ряды. За телегой неслись бойцы центрального прайда, но они не успели ворваться в брешь, налетели на строй имперцев, а те заученно заработали мечами. Дружно и ловко, как машина для превращения врага в фарш. Прайд дрался отчаянно, желая отомстить за смерть своего мага, белые банданы краснели от крови, но одной только ярости не хватало для победы, и белоголовые гибли, а легионеры наступали, давили щитами, в глазах у них горел азарт, уверенность в собственных силах и в своих товарищах. На узком мосту перевес в количестве сторицей компенсировался выучкой. – Это что же? Твари... Какие твари! – сказал кто-то неподалёку от Хоря. В лодке у берега сидел седобородый старик и смотрел на схватку. Весло в его руках дёргалось и ходило из стороны в сторону, будто отбивая удары. А в это время на другом берегу перестаивался второй отряд легионеров. Они так же перекрыли мост щитами и пошли навстречу первому, играючи преодолевая сопротивление. Хорь с отчаянием следил за боем – надежда на помощь центральных растаяла. Оставалось уповать на прайды Старого Города, только их кто-то должен был позвать. Кто-то, кто носит бандану. Ведь те могут и не прийти спасать чужую территорию без официального приглашения, а им самим пожар не страшен. Имперцев они раздавят – верил Хорь – не пожалеют себя. Ради Тано. Хорь не думал, что сделает с ним Асти, он просто прыгнул в лодку к старику. – Греби, дед. Греби на тот берег! Дед беспомощно оглянулся, помешкал, но опустил весло в воду и погрёб. Он всё время смотрел на бой и тихо упрашивал: – Как же ты? Помоги им. Нельзя так! Я сам тридцать лет в бандане. Как ты. Ты ведь можешь. А Хорь всё повторял: – Греби, дед, греби. – Твари... Старик замолчал, слёзы блестели на его щеках, а легионеры на мосту методично вырезали белый прайд. Лодка ткнулась носом в левый берег, Хорь спрыгнул на землю, отбежал и прислонился к стене двухэтажного дома. Старик тоже сошёл и побрёл к мосту. Он что-то нечленораздельно выкрикнул, поднял над головой весло и накинулся на легионеров. Один из них преградил старику путь, отобрал весло, сбил с ног, а потом поднял, развернул спиной и отвесил пинок. Другие имперцы посмеивались и не вмешивались. – Мам, что там? – из окна над головой Хоря послышался детский голос. – Ты чего здесь? Иди спать! – сердито ответила мать, а немного спустя негромко добавила: – Наконец-то этих бандитов перебьют. Хорь остолбенел. Как же так, последних защитников моста давили щитами, в нескольких десятках шагов на берегу сидел и рыдал дед, а кто-то радовался устроенной имперцами бойне? Это же не бандиты гибли, а один из старейших прайдов – гордость Тано! Из другого окна отозвался мужской голос: – Хвала императору. Кажется, наместник всё-таки очистит город от швали. Страшные слова, страшнее резни в порту. Это не родной город Хоря, а какой-то дурной сон. От этих голосов смердит хуже, чем от падали. Хорь хотел было добраться до мерзавцев, но плюнул и побежал к дворцу дюка. Калям говорил, что Асти там. Так много, как этой ночью, Хорь с детства не бегал. По Старому Городу шастали патрули легионеров. Если кто из прайдов и пытался отстоять свою землю, то у них ничего не получилось – Хорь заметил несколько трупов. Сам он пробирался дворами и по крышам, и только звериное чутьё спасало его от встречи с солдатами. К дворцу дюка имперцы побоялись подходить – здесь гуляли ребята в чёрных банданах. Хорь обрадовался им как родным, подбежал, сбивчиво рассказал про ужас на том берегу. Хоря выслушали и пропустили, дали провожатого. Стало понятно, почему легионеры так легко заняли половину города. На дворцовой площади горели десятки костров – здесь собрались все прайды левобережья, а черноголовых было больше всех. К Хорю вышел Калям и сходу врезал по рёбрам. – Что, урод, сам пришёл? – спросил Калям. – Испугался, что найду? – Калям, ублюдок, иди ты... – Хорь с трудом втянул в себя воздух. – Веди к Асти. На нашем берегу королей больше нет. Я один из всего прайда остался. – Даже так? – усмехнулся Калям. – Опять зассал? Ну пойдём, расскажешь, вместе поржём. Он обыскал Хоря, связал руки его же поясом, впился в ключицу пальцами-сосисками и повёл во дворец. Там пировали. За главным столом развалился Рыбник – пухлый, лупоглазый торговец, купивший место дюка. Он пьяно уставился на блюдо со сладостями и ни на кого не обращал внимания. Справа от дюка сидел Асти, а слева расположился крепкий белобрысый парень. В зале царил полумрак, чтобы короли и их сотники могли сквозь окна любоваться сполохами на том берегу. Асти заметил вошедших и спросил: – Что там, Калям? – Вот, поймали, – подтолкнул тот Хоря. – Не поймали, а сам пришёл! – огрызнулся Хорь и обратился к набольшим: – Что вы тут сидите?! На том берегу все прайды погибли! Город горит! – Если погибли – значит, так надо, – бросил Горти – король центральных. Пока легионеры брали мост, он развлекался. – Твоих людей тоже перебили! Не жалко, да?! – Врёшь! Кто перебил? Там же Керик! – Убили его, серый убил. А легионеры остальных покрошили. Горти поверил Хорю, ударил кулаком по столу и вскочил. – Асти, мы так не договаривались! Что происходит?! Асти безмятежно покачал бокал с вином, полюбовался сквозь него на зарево и ответил: – Люди погибли... Люди делают ошибки, подставляют других, умирают. Мне жаль твоих людей, но во всяком плане бывают издержки. Центурион решил погеройствовать, – Асти скорбно покачал головой. – Славный подвиг для воина, но отвратительный поступок для гостя... Горти рывком перевернул свой стол, посуда зазвенела, по полу покатились фрукты. – Асти! Это твой тупой план! Там половина моего прайда полегла! Асти глядел в окно и, казалось, не замечал этой вспышки гнева. Вместо ответа, он спросил: – А что же произошло с остальными королями? Не могли же легионеры всех разогнать? Я слышал, Борода объявлял общий сбор? Калям? Калям ткнул Хоря в бок и рявкнул: – Говори! Хорь поведал, что случилось в порту. Похоже, рассказ забавлял Асти, он даже негромко засмеялся, узнав о пожаре на складе с лозой. Нахмурился, только когда услышал о Буром. А Грач – нанятый Асти маг – наоборот, оживился, фыркнул презрительно: – Помню его, видел на собраниях. Это Ардан – красный пёс императора. Огневик, как и я. Бездарь и выскочка. Только такой может в тайную службу пойти. – Что он тут делает? – спросил Асти. – Да забудьте про него! В каменном городе нечему гореть! – взревел Горти. – Асти, дай мне людей! Я верну мост. У меня здесь две сотни, этого мало. Если легионеры... – Если легионеры не согласятся умирать, – перебил Асти, – что тогда? – А Грач на что? Пусть поможет! – Там нечему гореть, – передразнил Грач. – Но это не столь важно. Несмотря на то, что серые работают парами, и оба уже растратили силы на Раллу и Керика, мне бы не хотелось проверять, осталось ли у них хоть что-то, чтобы напасть на меня по дороге к мосту. – Трус! – Горти сплюнул. – Дуэль? – иронично поинтересовался маг. – Да таких, как ты... – Хватит! – Асти недовольно поморщился. – В тебе говорят эмоции – это вредно для здоровья. – Асти поставил бокал на стол. – Итак, что мы имеем? Вместо ослабленных и разругавшихся королей Заречья, их прайды полностью уничтожены. Так даже лучше – мы найдём, кем их заменить. Однако вмешательство имперцев всё меняет. Они перешли черту, и их придётся наказать. Легионеры заняли центр, на их стороне маг и пара серых. Грач, сколько им нужно времени на восстановление? – День-два. – Значит, к полудню надо всё закончить. И, надеюсь, больше сюрпризов не будет. Поэтому, господа, выступаем немедленно. Поднимайте город. Черни говорите, что это легионеры подожгли Тано. И пусть чернь идёт в первых рядах – кровь объединит их и лишит разума, они всех сметут. Заодно и людей сохраните. – Сохрани-те? – вкрадчиво спросил один из королей. – А ты? – А я останусь здесь. Чтобы вы знали, куда бежать за помощью. Да, кстати, когда найдёте Ардана – сообщите. Грач решит эту проблему. Защиту от серых я ему обеспечу. Грач одобрительно кивнул. – Асти, тебе не кажется, что ты много на себя берёшь? – спросил другой король. – Не кажется. Всё, ругаться завтра будем, сейчас на это нет времени. – Асти хлопнул в ладоши. – Ну, быстро-быстро. Нам нужен мост. – Да не нужен мост! – воскликнул Хорь. – Переплыть на лодках и сразу тушить. К утру половина города сгорит! – Паренёк-то туповат, – Асти мелодично рассмеялся. – Пусть горит – бездомные злее будут. А знаете, мне всё больше нравятся народные волнения, они вдохновляют. На них и наместника спишем. В следующий раз император трижды подумает, прежде чем кого-то посылать к нам. Короли быстро обсудили, кто за что отвечает, и вышли. С улицы донеслись команды, и вскоре часть лагеря снялась. Асти же решил развлечься и велел позвать лекаря с инструментами. Сам подошёл к Хорю, придирчиво осмотрел со всех сторон и сказал: – Калям, привяжи его к столу. Лицом вверх, я хочу, чтобы он видел, что я с ним делаю. Хорь извернулся и впился зубами в плечо Каляма, попытался вырваться, но тот был сильнее и хорошо переносил боль. Он схватил Хоря за шкирку, поднял и швырнул на стол, прижал своей ручищей. – Кусается. Рот заткнуть? – Нет, так он не сможет кричать. – Асти повернулся к сидящим за столом. – Принесите верёвку. И кто-нибудь... Где-то вдали полыхнуло, донёсся грохот, в лагере закричали люди. Грач вскочил и воскликнул: – Ого! Вот это разряд! Это Ардан, больше некому. Всё-таки решился на камнях работать. – Маг прислушался к себе. – Сюда идёт. А тут я. – Он рассмеялся и потёр руки. – Глупец, потратил силы на мясо, теперь он пуст. Пойду, встречу дурака. А вам, господа, советую пройти к окну – не каждый день можно увидеть дуэль таких магов. Грач вышел, все остальные, кроме пьяного дюка, подошли к окнам и на время забыли про Хоря. Только Калям стоял над ним и прижимал к столу. На дворцовую площадь выбежали несколько десятков человек. На некоторых дымилась одежда, многие шатались и падали. Потом показался Ардан. В том же буром балахоне, он спокойно шёл сквозь лагерь, и никто не смел встать у него на пути. Только раз кто-то выпустил стрелу, но она развернулась в полёте и вонзилась стрелку в лоб. Пламя костров выгибалось, тянулось к Ардану языками, когда тот проходил мимо. Он ласково потрепал ближайшее, словно игривого пса. Грач встал на улице напротив окна, картинно вскинул руку. Поток белого огня ударил с пальцев, обхватил имперского мага, скрыл в сверкающем коконе. Зрители щурились от яркого света и прикрывали глаза руками. Когда поток ослаб, оказалось, что Ардан идёт с прежней скоростью. Пламя расступалось перед ним, разделялось на ручейки и втекало под капюшон, в рукава и под полы балахона. Похоже, что Ардан просто впитывал чужую магию. Грач понял, что зря тратит время, хотел опустить руку, но не смог. Он задёргался, схватился другой рукой за запястье, а огонь всё вырывался из пальцев, высасывал силы и отдавал их Ардану. Истощённый Грач испустил скорбный вопль и упал на колени. Ардан подошёл вплотную, обхватил голову Грача ладонями и заставил посмотреть себе в глаза. Что-то коротко спросил, но что именно, не было слышно. Грач ответил, последние искры его магии втянулись в рукава Ардана, и тот свернул Грачу шею. Асти, стоявший ближе всех к окну, протянул: – Вот тебе и выскочка... Никто кроме Хоря не заметил, как дюк мигом протрезвел, выпрямился и скомандовал: – Давай. – Что? – недоуменно спросил Асти и обернулся. Белобрысый парень, который до этого сидел рядом с дюком, выхватил кинжал и ударил Асти под рёбра. Тот тонко взвыл, сделал шаг назад и навалился на стекло, а оно лопнуло, и король чёрного прайда выпал в окно с водопадом осколков. – Ах ты, тварь! – заорал Калям, выпустил Хоря и бросился к белобрысому, а тот метнулся в сторону. Калям словно споткнулся на ходу и, пробежав по инерции несколько шагов со стрелой в спине, выпал в окно вслед за хозяином. Дюк отбросил небольшой арбалет и закричал: – Охрана! Хорь ужом сполз вниз, юркнул под стол, уже откуда услышал топот сапог и звон мечей. Раздался негромкий хлопок, и знакомая волна безотчётного ужаса накатила на Хоря. Он услышал, как дюк истошно завопил: – Нет! Это мой сын! – Это наркоторговец, капитан корабля, – заявил кто-то глубоким голосом. Хоря от него бросило в дрожь. – Да, – подтвердил дюк, – но это мой сын! Нам надо было войти в доверие к королям, и он им стал. А сейчас всё хорошо. Ведь всё хорошо, правда? Ардан медлил с ответом, и дюк продолжил: – Мы с императором договорились, что мой сын будет следить за морской торговлей. А как он будет это делать, если умрёт? Император дал слово, ты же не можешь?.. Ардан с ноткой неудовольствия ответил: – Ладно. Сдаётся мне, что я ещё пожалею об этом, но слово императора – закон. – Вот и замечательно! А сейчас пойдём, я провожу тебя к графу, он ждёт в дальнем крыле. Я не дал его убить, пообещал Асти, что утром устрою сюрприз, – дюк нервно хихикнул. Они вышли, Хоря отпустил нагоняемый Арданом ужас. Улучив момент, Хорь выбрался из-под стола и через разбитое окно выскочил на улицу. Перед дворцом кипело сражение, впрочем, с предсказуемым исходом. Обезглавленные и деморализованные прайды бежали, а легионеры добивали отставших. Хорь смешался с бегущими и затерялся в переулках. Утренняя заря осветила Тано. Пожары утихли – горожане остановили пал, справились без королей, не дали огню пожрать всё. Им помогли легионеры и Ардан – маг отлично управлял пламенем. Большая часть города не пострадала – выгорели только припортовые кварталы. Хорь до самого вечера прятался в чужом подвале и лишь в сумерках собрался с духом и вышел на улицу. Бандану Хорь не решился надеть. После победы над огненной стихией люди веселились и танцевали, а Хорь брёл сквозь них и не узнавал свой город. Нигде ни одной банданы. Зато повсюду имперские патрули и дворцовые стражники с гербом дюка на груди. Девушки дарили им цветы, а мужчины обнимали, хлопали по плечам и угощали вином. Хорь не желал этого видеть – имперцы надругались над Тано, а Тано, вместо того, чтобы восстать, праздновал своё унижение как последняя потаскуха. Хорь добрался до Нового Порта. Квартал оскалился обугленными стенами, кое-где ещё курился дым. Смрад палёного мяса перекрыл всегдашнее городское зловоние. Над портовой площадью кружила густая стая ворон, оглашая округу своим гомоном, и от них попрятались привычные для Хоря чайки. Белый Хвост закоптился до неузнаваемости, но так же гордо пронзал небо. Чёрным обелиском он возвышался посреди пепелища, над могилой всего того, что было смыслом жизни Хоря. А вместо траурной музыки из города доносились звуки карнавала. Усталый оборванец остановился рядом и спросил: – Любуешься? Айда с нами, там ещё куча всего! Хорь огляделся. Патрули легионеров не хотели дышать гарью, и здесь везде бродили мародёры. Они весело перекрикивались, хвастались находками, тащили мешки, любую рухлядь, один даже нёс обгоревший сапог. Хорь не ответил оборванцу, молча развернулся и ушёл. Тано не скорбел по прайдам. Вопреки всему, он радовался. Город предал Хоря, и в его душе Тано выгорел дотла. До последнего человека. Остались только нелюди. Город давно скрылся за горизонтом. Хорь двое суток не ел, и придорожная таверна оказалась очень кстати. Трактирщик налил Хорю разведённого вина, поставил миску с едой и пожаловался: – Представляешь? С полудня никого. Все в город ушли, на праздник. Ты оттуда? Правду говорят, что наместник уедет? – Не знаю, – безразлично ответил Хорь. Трактирщик подумал и сказал: – Конечно, правда. Вот дюк всех и угощает. А у меня харчи портятся. Таверна действительно пустовала, Хорь ужинал в одиночестве. Трактирщик болтал, не требуя ответа. Вдруг страх парализовал Хоря, ледяными пальцами сдавил сердце, заставил безмолвно вопить: «Меня нет! Меня здесь нет!». Трактирщик уставился туда, где сидел Хорь, протёр глаза и помотал головой. Входная дверь скрипнула, повеяло гарью. Хорь сидел спиной к входу и не видел, кто вошёл. – Эй, хозяин! Дай что-нибудь простое в дорогу, – мимо Хоря прошёл Ардан в пропитанном дымом балахоне. Из бурого тот стал почти чёрным, и Хорь подумал, что, наверное, он когда-то был красным. – Что желаешь? – спросил трактирщик у Ардана. – Я всё ем, лишь бы поскорее, – ответил маг и опустился на скамейку. Хорь не смел пошевелиться. – Ты выглядишь уставшим, – сообщил трактирщик, собирая снедь и всё время озираясь. – Заночевать не хочешь? – Спешу. Дел полно, – буркнул Ардан. – Чем занимаешься? – Крыс гоняю, – нехотя ответил маг. – Нужная работа, – одобрил трактирщик. – В Тано много крыс. Ардан устало провёл рукой по лицу. – Было много. Сейчас меньше. – Снова заведутся, – заверил трактирщик. – Может, всё-таки заночуешь? Говорят, кто много работает, должен много отдыхать. – Врут. Не помню я уже, когда отдыхал. Хорь сидел совершенно неподвижно с полной ложкой у рта. Трактирщик резал и складывал в котомку сыр, хлеб и копчёное мясо. Его коптили совсем недавно, оно одуряюще пахло, а Хорь тут же вспомнил вонь пожарища и еле подавил тошноту. – Ты сегодня второй такой уставший, – сказал Ардану трактирщик. – Тут ещё один был. Кажется... Вышел? Ардан покосился по сторонам, прикрыл один глаз ладонью, взглянул прямо на Хоря. Спросил участливо: – Столько трудов ради ужина? – Маг бросил золотой трактирщику. – За меня и того парня. – Не надо, у меня есть деньги, – тихо сказал Хорь. В кармане оставались две монеты, которые Хорь забрал у убитого в доме Асти охранника. Как же давно это было! – Гордый, – усмехнулся Ардан. Хорь положил деньги на стол – медяк и серебро, а вконец сбитый с толку трактирщик выпучил глаза на внезапно найденного гостя и взял медяк. Ардан повесил на плечо котомку с едой, отмахнулся от трактирщика, кинувшегося отсчитывать сдачу, и вышел. Только запах гари остался. Хорь сгорбился над миской. На душе было гадко и пусто. – Трактирщик, продай мне свой нож? – попросил он. – Зачем он тебе? – удивился тот. – Вон он как сточен. – Продай, – повторил Хорь и подвинул к трактирщику серебряную монету. – Ладно, держи, – ответил трактирщик и вручил Хорю нож. Хорь взвесил его на руке. Нож был тяжёл и неудобен, но Хорь на спор и не такие кидал. – Прощай, трактирщик, – сказал Хорь и вышел вслед за магом.