Текст книги "Политическая лингвистика"

Автор книги: Анатолий Чудинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Эстетическая функция особенно ярко проявляется в малых политических жанрах (лозунги, слоганы, плакаты, листовки, заголовки), в текстах, ориентированных на массового читателя, и менее характерна для максимально серьезных произведений крупных жанров (внутрипартийные документы, аналитические материалы и др.).

В реальной речевой деятельности все названные выше функции взаимодействуют, их сложно разграничить; в некоторых коммуникативных актах на первый план выходит какая-то одна функция, тогда как остальные проявляются в меньшей мере. Вместе с тем необходимо отметить, что коммуникация в политической сфере – это прежде всего средство борьбы за власть и способ осуществления политической власти. Именно успеху в борьбе за власть должны способствовать передача информации, возбуждение эмоций, побуждение к действиям, эстетическое воздействие и иные рассмотренные выше функции.

Контрольные вопросы и задания

1. Перечислите основные функции политической коммуникации.

2. Охарактеризуйте специфику проявления когнитивной функции политической коммуникации. В какой мере тексты, созданные политиком, отражают особенности его мышления?

3. В каких подсферах политической коммуникации особенно ярко проявляется коммуникативная функция? Мотивируйте свой ответ.

4. Охарактеризуйте побудительную (прагматическую) функцию политической коммуникации. В каких подсферах эта функция проявляется наиболее ярко?

5. В каких жанрах наиболее проявляется эстетическая функция политической коммуникации? В какой речи – научной или политической – эта функция проявляется в большей степени?

6. В какой степени для политической коммуникации свойственна эмоциональная функция? Должна ли речевая деятельность политика скрывать его эмоции?

7. Что такое фатическая функция языка? В какой мере эта функция свойственна политической коммуникации?

8. Проанализируйте текст одной из статей в приложении с точки зрения реализации в нем различных функций политической коммуникации.

9. Для обозначения Межрегионального движения «Единство» сначала использовалась аббревиатура МДЕ, но затем предпочли использовать название «Медведь», в котором объединяются две первые фонемы трех слов, составляющих данное название. Чем можно объяснить это предпочтение? Реализации каких функций политической коммуникации способствует использование этого названия?

10. После слияния политических движений «Единство» и «Отечество» некоторые журналисты стали называть объединенную организации «ЕдиОт», тогда как другая часть журналистов предпочла использовать прежнее обозначение «Медведь». В какой мере использование этих названий отражает политические симпатии журналистов? Мотивируйте свой ответ.

11. Политическое движение «Яблоко» получило свое название не без влияния первых букв фамилий его основоположников – Г. Явлинского, Ю. Болдырева и В. Лукина. Не считаете ли вы, что фамилии руководителей лучше было бы расположить по алфавиту? В настоящее время Болдырев и Лукин покинули названную организацию. Не считаете ли вы, что партию следовало бы переименовать?

Глава 4
Лексические характеристики политической коммуникации

Специальные исследования свидетельствуют, что даже при самом тщательном рассмотрении русских политических текстов в них по существу невозможно обнаружить какие-либо фонетические, морфологические и синтаксические явления, отсутствующие в других подсистемах русского национального языка. Чтобы быть понятыми, политики должны говорить на общедоступном языке. Поэтому в политической коммуникации отсутствуют какие-либо особые фонемы, части речи, падежи или типы предложений. На грамматическом уровне специалисты фиксируют только случаи активизации некоторых грамматических конструкций. Абсолютное большинство специфических явлений в политической речи относится к лексико-фразеологическому уровню и лексико-стилистическим явлениям. Именно эти свойства политической коммуникации и будут рассмотрены ниже.

Политическая лексика и фразеология

Содержание политической речи предопределяет использование в ней специальной группы слов (а также фразеологизмов, составных наименований) – политической лексики (парламент, депутат, глава администрации, голосование, избиратель, мэр, оппозиция, указ и т. п.). Следует различать политическую лексику и политологическую терминологию. Политологическая терминология, как и всякая терминология, в полной мере известна только специалистам, она не относится к общеупотребительному словарному фонду и используется только в научных и иных специальных текстах, ориентированных на специалистов по политологии. Политическая лексика – это тематическое объединение общеупотребительных слов, которые должны быть понятны всем (абсолютному большинству граждан).

Политическая лексика постоянно обогащается за счет политологической терминологии: например, еще полтора десятилетия назад такие слова и выражения, как консенсус, субъект Федерации, харизматический лидер, импичмент, монетизация льгот были понятны только специалистам. Сейчас эти обозначения стали общеизвестными, т. е. произошла деспециализация термина, превращение его в общеупотребительную единицу русской лексико-фразеологической системы.

Одновременно постоянно идет процесс пополнения политической лексики: новые явления в жизни страны закономерно требуют появления неологизмов. Примером могут служить такие неологизмы постсоветской эпохи, как Федеральное собрание, Федеральный округ, Федеральное агентство.

С другой стороны, многие общеупотребительные в советскую эпоху слова и выражения (исполком, советы, партком, ударник коммунистического труда) уже превращаются в специальные термины политической истории. Вместе с тем вновь актуализировались некоторые слова, которые в советскую эпоху казались связанными лишь с отдаленным прошлым нашей страны или с политической системой иных стран (губернатор, Государственная дума, департамент, мэр). Поэтому границы между политической лексикой и политологической терминологией, между политическими неологизмами и политическими архаизмами достаточно условны: мы не всегда в состоянии определить рубеж, на котором слово становится общеупотребительным или перестает быть таковым, превращается в архаизм или вновь оказывается вполне современным.

В политической речи то или иное слово может приобретать особые смысловые оттенки; нередко ведущим, основным (наименее зависящим от контекста, наиболее частотным) оказывается такое значение, которое в толковых словарях общеупотребительного языка отмечено как вторичное или совсем не зафиксировано. Например, в современной русской политической речи аграрник – это прежде всего член аграрной фракции в Государственной думе (или сторонник этой фракции), а не «специалист по аграрному вопросу» (это значение представлено как единственное в четырехтомном академическом «Словаре русского языка», изданном в 1981 г.).

Слова правый и левый в современных политических текстах характеризуют прежде всего политические взгляды, причем сторонники рыночной либеральной экономики в период перестройки считались левыми, а в последнее десятилетие прошлого века их стали называть правыми; соответственно их политические антиподы – приверженцы коммунистической идеологии – сначала в нашей стране назывались правыми, но со временем в соответствии с международной практикой стали именоваться левыми. В качестве еще одного примера можно привести прилагательные красный, коричневый, розовый и зеленый, которые в современном российском политическом дискурсе обычно характеризуют политические убеждения человека, а не предпочитаемый им цвет. Соответственно в период Гражданской войны в России основной «цветовой» оппозицией было противопоставление красных и белых.

Идеологема. Идеологема – это слово, в значение которого входит идеологический компонент. Следует различать два основных вида идеологем.

В первом случае имеется в виду слово, смысловое содержание которого неодинаково понимается сторонниками различных политических взглядов. Особенно часто эти различия связаны с эмоциональной окраской слова, на которое переносится оценка соответствующего явления. Например, в отечественной политической речи на протяжении всего прошлого века были активны идеологемы буржуазия, демократия, капитализм, коммунизм, народ, пролетариат, свобода, социализм. При этом для сторонников марксизма безусловно положительную оценку несли идеологемы социализм, коммунизм и пролетариат; соответственно отрицательно оценивались капитализм и буржуазия. У их политических оппонентов оценки социализма, коммунизма и капитализма были прямо противоположными, а слова пролетариат и буржуазия в речи антикоммунистов использовались без оценочных наслоений.

Средствами акцентирования оценочных смыслов нередко была трансформация слов (коммуняки, дерьмократы, демокрады), снабжение слова «проясняющим» эпитетом (так называемые демократы, буржуазная демократия), употребление слов с обобщающим негативным значением (тоталитаризм, объединяющий социализм и фашизм). Этой же цели служит использование антитезы: например, вместо традиционного для советской эпохи противопоставления коммунизма и капитализма можно дифференцировать рыночную и нерыночную экономику либо свободную и тоталитарную экономику.

Понимание одного и того же слова нередко зависит от политических убеждений говорящего. Например, как российские коммунисты, так и их противники связывают свои идеалы с борьбой за счастье народа, однако марксисты обычно, говоря о народе, имели в виду только людей физического труда, а для их оппонентов народ – это все жители страны. Непримиримые оппоненты были согласны только в том, что высшая ценность – это свобода, но каждый по-своему понимал, что такое свобода и как ею пользоваться.

Второй тип идеологем – это наименования, которые используются только сторонниками определенных политических взглядов, соответствующие наименования передают специфический взгляд на соответствующую реалию. В тоталитарных государствах нередко предпринимаются попытки прямо или косвенно регламентировать использование тех или иных слов и выражений. Например, в русско-советском языке государства, которые были идеологическими союзниками СССР, назывались странами народной демократии, государствами мировой социалистической системы или социалистическим содружеством (между этими обозначениями существовали некоторые смысловые различия), а диссиденты называли эти страны советскими сателлитами. Крестьян, ведущих индивидуальное хозяйство, одни называют единоличниками, а другие – фермерами.

В речевой практике постсоветской России начали активно использоваться такие идеологемы, как человеческий фактор, общечеловеческие ценности, стратегия ускорения, новое мышление, стабилизация экономики, оптимизация бюджета, монетизация льгот, правовое государство. Подобные слова не просто вводят новые понятия или предлагают новые названия уже известным феноменам, но отражают определенные политические взгляды, способствуют идеологическому воздействию на адресата, рождению новых политических мифов. Филологи и политологи нередко называют идеологемы «орудием лжи и обмана», но следует помнить, что в действительности лгут и обманывают не слова, а авторы политических текстов.

Один из способов регламентации использования идеологем – это их толкование в словаре исключительно с позиций правящей партии. Например, человек, изучавший русский язык по изданному в 1935–1940 гг. словарю под редакцией Д.Н. Ушакова, не получал необходимых сведений о понимании слов-идеологем эмигрантами. Регламентация в использовании идеологем часто интерпретируется как проявление «новояза», средства создания некой иллюзорной действительности (по Джорджу Оруэллу). Впрочем, элементы «новояза» (под другими названиями) при желании можно обнаружить и в странах, считающихся образцом демократии. Например, в Соединенных Штатах изменение наименований некоторых политических реалий проходит в рамках кампании по борьбе за «политическую корректность». Идеологемы в том или ином виде используются во всяком обществе, а борьба против идеологем обычно имеет своей целью не их полное устранение, а замену обозначениями с иной политической окраской.

Итак, политическая лексика – это один из наиболее подвижных пластов языковой системы: одни слова и фразеологизмы уходят из активного употребления, на их место приходят другие единицы, в том числе такие, которые ранее активно использовались в общенародном языке. Эти изменения нередко обусловлены стремлением тех или иных политических сил подчеркнуть принципиальную новизну политической системы: ярким примером подобных процессов могут служить лексико-фразеологические инновации, произошедшие в России после 1917 г., когда на смену монархическим учреждениям пришли советы. В других случаях политические силы стремятся продемонстрировать преемственность традиций, в результате чего возвращаются прежние названия: подобные процессы происходили в конце прошлого века, когда многие главы регионов вновь стали губернаторами, а парламент, как и в эпоху Николая Второго, стали называть Государственной думой. С течением времени изменяется состав идеологем, но не изменяется их место в политической коммуникации.

Контрольные вопросы и задания

1. Как соотносятся понятия политическая лексика и политологическая терминология?

2. Какие специфические значения имеют прилагательные красный, белый, коричневый, розовый и зеленый в политической коммуникации?

3. Как вы понимаете следующие выражения: революция роз, революция тюльпанов, цветные революции?

4. Что такое идеологема? Объясните различия между типами идеологем.

5. К какому типу идеологем относятся слова капиталист, бизнесмен, империалисты, патриот?

6. Как повлияли социальные изменения в России конца прошлого века на состав политической лексики? Почему некоторые слова превратились в архаизмы (историзмы), тогда как некоторые архаизмы вновь вошли в состав общеупотребительной лексики?

7. Выделите политическую лексику в составе одного из газетных текстов. Проанализируйте эту лексику с точки зрения соотношения между архаизмами (историзмами), неологизмами и общеупотребительными словами.

8. Одних и тех же людей одни называют экономической элитой страны, а другие – олигархами. Чем это можно объяснить? Какие политические коннотации связаны с этими обозначениями? Относятся ли указанные наименования к числу идеологем?

9. Выявите различия в толковании идеологемы социализм в словарях советского и постсоветского периодов:

1) социализм – это: «1. Первая фаза коммунизма, общественный строй, основой производственных отношений которого является общественная собственность на средства производства в условиях диктатуры пролетариата и уничтожения эксплуататорских классов и при котором осуществляется распределение по труду. 2. Учение о построении общественного строя, идущего на смену капиталистическому. 3. Название различных буржуазных и мелкобуржуазных учений о реформе капиталистического общественного строя» (Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.Н. Ушакова. Т. IV. М., 1940).

2) социализм. – это: «1. Первая или низшая фаза коммунизма – общественный строй, который приходит на смену капитализму и характеризуется общественной собственностью на средства производства, отсутствием эксплуатации человека человеком, планируемым в масштабах всего общества товарным производством и при котором осуществляется принцип: «от каждого по его способностям, каждому по его труду». 2. Учение о построении социалистического общества. 3. С определением. Название различных мелкобуржуазных и буржуазных учений о реформе капиталистического общества на основе уравнительности или сглаживания антагонистических противоречий» (Словарь русского языка / Под ред. А.П. Евгеньевой. Изд. 2-е, испр. и доп. Т. 3. М., 1984).

3) социализм. – это: «1. В марксизме-ленинизме первая или низшая фаза коммунизма – общественный строй, который приходит на смену капитализму и характеризуется общественной собственностью на средства производства, отсутствием эксплуатации человека человеком, планируемым в масштабе всего общества товарным производством и распределительным принципом «От каждого по его способностям, каждому по его труду». 2. Общественный строй, характеризующийся отсутствием частной собственности на средства производства, всеобщей плановостью хозяйства, неэффективной экономикой, однопартийной системой политической власти, отсутствием демократических прав и свобод» (Толковый словарь современного русского языка / Под ред. Г.Н. Скляревской. М., 2001).

4) социализм – это: «социальный строй, в котором основой производственных отношений является общественная собственность на средства производства и провозглашаются принципы социальной справедливости, свободы и равенства» (Толковый словарь русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой. Изд. 4-е, доп. М., 2001).

Лексико-стилистические свойства политических текстов

Одним из следствий социальной революции, которая произошла в России на рубеже ХХ и XXI вв., стало и существенное преобразование лексики и фразеологии политического языка. Новые явления в политическом дискурсе получили описание в публикациях В.Н. Базылева, Е.А. Земской, В.Г. Костомарова, Л.П. Крысина, А.К. Михальской, А.П. Чудинова, В.Н. Шапошникова и других специалистов по политической коммуникации. В этих исследованиях отмечаются новые явления в российском политическом языке, в том числе активное использование просторечной и жаргонной лексики, экспансия заимствованных слов, широкое использование аббревиатур. Вместе с тем фиксируется, что в отличие от первых лет советской власти на современный политический язык уже практически не влияют диалекты. Рассмотрим основные группы лексики, определяющие специфику современного политического языка.

1. Просторечная лексика. Заметный лексико-стилистический признак современной отечественной политической речи – это активное использование просторечной (в том числе грубопросторечной) лексики. Специалисты отмечают, что в постсоветской России значительно понизился порог приемлемости в использовании нелитературной лексики, в том числе вульгарных и бранных слов. Некоторые участники политического процесса, бравируя своей «близостью к народу», позволяют себе выражения, за которые обычных граждан по меньшей мере штрафуют.

К чрезвычайно грубым способам выражения наиболее склонны политические экстремисты, среди которых особенно выделяются несдержанностью В. Жириновский, В. Новодворская, А. Проханов и Э. Лимонов. Ср.: Эта старая Русь была на самом деле убогая, грязная, жалкая, хуже бедной Индии. Потому она и околела. Дохлое и безжизненное государство наше вдруг бомбит Чечню вдоль и поперек, бомбит Дагестан, мочит, и мочит, и мочит (Э. Лимонов); Пускай демократическая общественность подавится своим Нюрнбергским процессом и судом над КПСС. Свободу всем врагам демократии! А то ее друзья угробят подругу на два века вперед (В. Новодворская).

Вместе с тем в последние годы к использованию грубо-просторечной лексики нередко прибегают также политические деятели и журналисты, которые имеют несколько иную репутацию. Ср.: Говорят, политика – грязное дело, политика – говно и политики тоже. Но политики разные. Одних, когда опускают в говно, они, чтобы выжить, начинают походить на массу, которая вокруг, растворяются. Другие отбрыкиваются – хотя оно все равно липнет (Б. Немцов. Интервью / Коммерсант-Власть); На же тебе, падла, социализм! У народа достаточно дерьма накопилось (М. Леонтьев. TV-центр, На самом деле); А рабочему человеку трудно по одномандатному округу переговорить всех этих юристов, артистов, экономистов. Я вот вижу, как они красиво говорят, но ни хера не делают (С. Мостовщиков. Московские новости); Нацболы? Засранцы они. Да мало ли у нас таких клопов вонючих? У них одна цель – повонять и уйти (Л. Слиска, Аргументы и факты).

Резко отрицательное отношение к использованию нецензурной и грубо-просторечной лексики не должно переноситься на весь корпус слов, которые имели помету «просторечное» в словарях советской эпохи. Во-первых, в последние годы заметно сдвигаются границы между стилистическими пластами русской лексики и слова, которые еще недавно считались просторечными, могут перейти в разряд разговорных. Границы между названными разрядами иногда почти неразличимы, и словари не всегда успевают их фиксировать. В многовековой истории русского языка можно обнаружить немало случаев, когда просторечное слово становилось сначала разговорным, а затем и стилистически нейтральным.

Во-вторых, в отдельных случаях соответствующее ситуации использование некоторых просторечных по происхождению слов помогает достижению выразительности, служит специфическим средством отражения эмоционального накала или представления непримиримых противоречий. Для современной политической ситуации характерны резкие столкновения политических позиций, агрессивность поведения и бескомпромиссность в выражении собственной точки зрения. В подобных случаях использование субстандартной лексики иногда воспринимается как единственно возможный способ выражения авторской позиции.

2. Жаргонная лексика. В современной российской политической коммуникации чрезвычайно активно используется жаргонная лексика, особенно восходящая к речевой практике преступников и наркоманов. В последние годы политики и журналисты охотно используют такие жаргонизмы из криминальной сферы, как крутой, тусовка, кинуть, обуть, замочить, наехать, разборки, крышевать. Из жаргона наркоманов в политическую речь проникли такие слова, как ловить кайф, сидеть на игле, ломка, отходняк, оттягиваться. Подобное словоупотребление – это своеобразный способ сблизить мир политики и мир криминала. В цивилизованном обществе две названные сферы совершенно не должны соприкасаться, но «умом Россию не понять», и в реальной жизни нашей страны криминал и политика постоянно пересекаются и взаимодействуют. Иногда создается впечатление, что сейчас ни один стремящийся к успеху политический деятель или журналист уже не может обойтись без уголовного жаргона.

«Блатная феня» так часто звучит даже из уст государственных служащих и лидеров крупнейших политических партий, широко известных в стране журналистов и бизнесменов, что может показаться, что некоторые жаргонные слова превращаются то ли в политические термины, то ли в публицистические «штампы».

Ср.: Как Руцкой пытался закозлить генерала ФСБ Суржикова (Н. Варсегов); Мы считаем наезды на Ковпака в подконтрольной Росселю прессе политическим заказом (В. Коршунов); В центре Екатеринбурга продолжает твориться предвыборный беспредел (С. Сыпачев); В.А. Гусинский славен своим искусством разводить на бабки, а для успеха разводок иногда надо пренебрегать строгими требованиями эстетической цельности действа (М. Соколов); Жириновский, не выбирая, как всегда, выражений, «мочил» Примакова, вспоминая его работу в службе внешней разведки и Министерстве иностранных дел (А. Вартанов).

Использование уголовного жаргона позволяет подчеркнуть естественность и общепонятность преступного слова, а вместе с тем и преступных порядков, преступного поведения, преступного мировосприятия. Использование подобной лексики – явление вполне традиционное для русской речи и отражает определенные векторы национального сознания. В какой еще стране «тюремные песни» стали столь заметным жанром фольклора? В каком другом государстве фраза «В детстве я рос хулиганом» стала почти общим местом в мемуарах крупнейших политиков? Где еще в мире едва ли не ежегодно проводятся амнистии? В каком еще обществе в парламент постоянно избирают людей с уголовным прошлым, а бывшие депутаты и министры нередко оказываются на скамье подсудимых? Для русского самосознания преступник – это не обязательно враг общества; во многих случаях это смелый человек, решившийся от отчаяния нарушить несправедливые законы, а заключенный – возможная жертва ошибки. Вместе с тем очевидно значительное усиление частотности и продуктивности криминальной метафоры именно на данном этапе развития русского политического дискурса.

Жаргонная лексика пронизана концептуальными векторами тревожности, опасности, агрессивности, противоестественности существующего положения дел, резкого противопоставления «своих» и «чужих», что, видимо, отвечает потребностям современной политической речи. Можно предположить: одна из причин активизации воздействия жаргонов – это реальное обострение криминальной обстановки, что отражается в народном сознании: давно замечено, что находящиеся в центре общественного сознания явления становятся источником экспансии. Вместе с тем активное использование в речи криминального жаргона (как и едва ли не смакование в средствах массовой информации картин реальных преступлений), несомненно, влияет на общественную оценку ситуации в стране, внушает мысль о том, что общество действительно пронизано криминальными связями и отношениями, что в России преступление – это норма, а подобные умонастроения опосредованно могут сказываться на уровне преступности в обществе.

Следует, однако, отметить, что далеко не всякое использование жаргонизмов в политической речи заслуживает несомненного осуждения. Использование подобных слов нередко позволяет коротко и точно обозначить явление, для которого пока не создано стилистически нейтрального однословного обозначения. Примером может служить выражение отмывать деньги, которое обозначает обращение в узаконенный доход тех денег, которые были получены незаконным путем. Ср.: Американцы… Посмотрите, что они сделали. Прибалтику отделили, и Прибалтика торгует с Кавказом. Мы содержим Прибалтику, а они отмывают наркоденьги, и оружие оттуда идет на Кавказ (В.В.Жириновский). Показательно, что некоторые слова жаргонного происхождения уже включены в современные словари литературного языка.

С другой стороны, в отдельных случаях использование жаргонизмов способствует достижению выразительности, помогает выразить эмоциональное отношение к проблеме. Показательно, что даже президент России позволил себе на встрече с лидером Великобритании цитировать высказывание о «козлах» и говорит о необходимости «мочить» террористов «в сортире». Все это позволяет сделать вывод о том, что в настоящее время жаргонизмы превратились в такое выразительное средство, использование которого вполне допустимо в определенных контекстуальных условиях. Критерием здесь должны служить чувство меры, уместность и языковой вкус автора.

3. Иноязычная лексика. В отечественном политическом дискурсе доля заимствованных слов издавна была выше, чем во многих других социальных сферах. Традиционно в русском политическом языке было особенно много интернационализмов – слов, имеющих древнегреческие и латинские корни и имеющих аналоги во многих языках (революция, демократия, олигархия, социализм и др.).

В современной политической речи продолжается процесс заимствования иноязычных слов, что диктуется как потребностями общества, так и политической ситуацией. Современная Россия все больше ориентируется на мировые политические стандарты и общечеловеческие ценности. Для обозначения многих подобных явлений в русском языке не существовало исконных слов, а поэтому вполне закономерным становится использование интернациональных обозначений.

Рассмотрим в качестве примера небольшой отрывок из выступления Сергея Кириенко: Согласитесь, на территории каждого региона есть федеральные службы, начиная от силовых структур, и заканчивая такими структурами, как казначейство, налоговая инспекция, служба по несостоятельности и банкротству, антимонопольные комитеты и так далее. Сегодня они стали, по факту, если не приватизированы, то регионализированы, т. е. ими командуют губернаторы.

Значительная часть заимствованных слов уже давно воспринимается нашими соотечественниками как вполне привычные и не вызывающие раздражения. Некоторым исключением являются только новейшие заимствования из английского языка (секьюрити, рэкет, лоббизм, мессеж, триллер, блок-бастер, киллер, пиар и др.). Специалисты отмечают, что в последние годы происходит неконтролируемый и необоснованный процесс насыщения русского языка английскими заимствованиями. Чрезмерное использование варваризмов способно привести к определенной трансформации языковой картины мира. Новые слова нередко преобразуют эмоциональную оценку тех или иных реалий, что приводит к изменению представления носителей языка об окружающей действительности. Такое положение начинает все больше тревожить общество, все чаще предлагается остановить «американоманию» и вернуться к традиционным российским ценностям. Своего рода знаком национального возрождения нередко представляется и стилистически уместное использование преимущественно русских по происхождению слов.

Русский язык в течение всей своей истории был языком открытым для заимствований, наш народ всегда умел отобрать действительно нужное и отбросить то, что не соответствовало его потребностям. Поэтому многие специалисты считают, что нет смысла бороться с отдельными заимствованными словами, что подлинный патриотизм проявляется вовсе не в способах отбора лексики. Вместе с тем неумеренность в использовании заимствований часто воспринимается как показатель низкой речевой культуры и неспособности пользоваться всеми богатствами родного языка.

4. Сложносокращенные слова. Специалисты еще в начале прошлого века отмечали активное использование сложносокращенных слов как яркую черту политического языка послереволюционной эпохи: эта часть лексики стала яркой приметой «советского» языка, хотя истоки данного явления возникли значительно раньше Октябрьской революции. В первые годы советской власти использование аббревиатур было своего рода модой, которая затем на много десятилетий переросла в привычку. Показательно, что немало сложносокращенных советизмов ушло в небытие вместе с реалиями, для обозначения которых эти слова использовались (КПСС, ЦК, КГБ, облисполком, партком и др.).

Специальные подсчеты показывают, что в современных текстах используется не больше аббревиатур, чем в текстах советской эпохи. Отличительной чертой постсоветского периода стало не количественное, а качественное изменение состава сложносокращенных слов. Новая реальность потребовала обновления наименований политических реалий, и важным источником обогащения лексикона вновь стала аббревиация. Наши современники познакомились с такими обозначениями, как РФ, ГКЧП, ЛДПР, УрФО, ГОУ ВПО, ООО,

СПИД, РАО ЕЭС, МЧС и множеством подобных. Мы уже начали привыкать даже к английской аббревиатуре PR и ее производным в русском языке (пиариться, пиарщик и др.). Вместе с тем новые аббревиатуры непривычны для наших граждан, непонятность подобных неологизмов становится своего рода символом непонятности новой жизни. В результате высказывается мнение о каком-то «нашествии» неологизмов-аббревиатур и в очередной раз раздаются призывы спасать родной язык и саму отчизну.