Текст книги "Плерома"

Автор книги: Анатолий Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Чувствуешь? И что ты чувствуешь?

– Пошли! – Даос решительно поднялся. – Я знаю, где находится «Клуб».

Спустившись по главной аллее, они вышли к большой деревянной беседке, откуда открывался вид на Глаховский пруд, сверкавший в лучах утреннего солнца. Легкий ветерок поднимал на воде рябь. Повсюду чернели рыбацкие лодки. Небольшой прогулочный катер отходил от пристани, оставляя после себя длинный растекающийся след. Немного постояв, они свернули вправо.

Даос шел вперед уверенно, озадаченный Юрий Алексеевич семенил следом. Несколько раз он пытался завести разговор, но Даос упорно не желал вступать в диалог. Обогнули чашу пересохшего фонтана, нырнули в кусты. Долго пробирались через густые заросли, наконец оказались в придорожной канаве. Даос, приложив палец к губам, осторожно высунулся и посмотрел в сторону большого пятиэтажного здания, стоявшего на противоположной стороне улицы.

– Уф, совсем взмок, – шепотом пожаловался Юрий Алексеевич, оттягивая ворот рубахи. – И так жарища, а после этого марш-броска вообще…

Он слегка отдышался, перекатился поближе к Даосу и тоже высунул голову из канавы. У подъезда пятиэтажки стояло несколько иномарок. Людей видно не было, но откуда-то из-под земли грохотала музыка. По всей видимости, «Клуб», о котором шла речь, располагался в полуподвале. Все окна здания с первого по пятый этаж выглядели пустыми и мертвыми. Если бы не музыка и припаркованные у входа машины, можно было бы подумать, что дом абсолютно необитаем.

– Это что, и есть «Клуб»? – спросил Плотник.

Даос молча кивнул.

– Какого ж тогда черта мы перлись через весь парк?

Даос пожал плечами, не произнеся ни слова.

Хлопнула дверь, из здания вывалились несколько парней в спортивных костюмах. Постояли, о чем-то негромко переговариваясь, затем подошли к одной из машин. Постояли еще немного. Закурили. Наконец залезли в тачку и, задним ходом вырулив на дорогу, уехали.

– Ну что, – поинтересовался Юрий Алексеевич, – так и будем лежать?

– Смотри туда. – Даос указал на белый фургон без окон, стоявший на обочине, метрах в пятидесяти от «Клуба».

– И что?

– Теперь туда, – ткнул пальцем в направлении стоянки.

В одном из автомобилей Плотник заметил человека. Тот сидел неподвижно, откинувшись на спинку сиденья и слегка приспустившись вниз, так, что при беглом взгляде его силуэт полностью сливался с внутренностью салона.

– Хм… – Юрий Алексеевич почесал подбородок. – Что будем делать?

«Дошло, наконец», – подумал Даос. Что делать, он еще и сам не решил. По здравому разумению, самым правильным сейчас было бы взять ноги в руки и незаметно слинять отсюда тем же путем, каким они пришли. Черт с ним, с дипломатом. Здесь Плотник прав, Гынде надо, пускай у него голова и болит. Другой вопрос – пацаны. Если их сейчас так оставить, то не сегодня-завтра всем им посвинчивают головы. Это уж как пить дать. Ерунда, конечно. Кто они ему, чтобы так из-за них запариваться? Никто!.. А все-таки жалко…

– Надо идти, – сказал он не совсем уверенно.

– Думаешь?

Плотник сосредоточенно посапывал, закусив нижнюю губу.

– Надо, – повторил Даос. – Бог даст, пронесет. Главное, не расхолаживаться.

– А если не пронесет?

– Ну, а если не пронесет, значит, такая уж наша судьба.

Он улыбнулся:

– Не дрейфь. Ты ведь у Гынды в Центре зарегистрирован? Вот и прекрасно. «Кронос – ваш шанс победить время!» Лет через тысячу встретимся, тогда и поговорим обо всем.

– Меня твои подъёбушки уже конкретно достали! – злобно зашипел Юрий Алексеевич. – Можно подумать, ты сам не зарегистрирован.

– Да не кипятись ты так. И я, разумеется, зарегистрирован… был.

Он выдержал паузу.

– Ну что, идем?

– Идем, – вздохнул Плотник. – Семи смертям не бывать, а одной… Может, и вправду, пронесет…

Они выбрались из канавы, отряхнулись и не спеша направились к зловещей пятиэтажке. Юрий Алексеевич изо всех сил пытался казаться беззаботным, но чем сильнее он пыжился, тем отчетливее проступала на его лице звериная сосредоточенность.

– Ты это, – пошутил Даос, – смотри не пукни от напряжения.

Юрий Алексеевич вежливо улыбнулся.

Поравнявшись с машиной, в которой сидел мужик, Даос с удивлением отметил, что тот как две капли воды похож на того, который шлялся с газетой по парку. Сходство было невероятным. Причем сходство это заключалось не столько в чертах лица, сколько в его выражении. Создавалось впечатление, будто они носили одну и ту же маску. Мужчина проводил их пристальным взглядом.

Возле железной двери, ведущей в «Клуб», они ненадолго задержались. На двери висел бумажный плакат с изображением скелетика ископаемой птицы.

– Двадцатого мая, суббота, девятнадцать ноль-ноль. Ю-dance club, – прочитал Даос, – памяти Легендарной Птицы Археоптерикс посвящается[13]13
  …памяти Легендарной Птицы Археоптерикс посвящается… – Эстамп – картина-оттиск, снимок с гравюры.
  Концептуальная история эстампа: «…Сам принцип эстампа или отпечатка можно увидеть как в первобытном искусстве, так и в процессе развития всей остальной истории искусств:
  – Палеолит; Ориньяк– Солютрейский период (35–20 тысяч лет до н. э.) – отпечатки кистей рук первобытного человека на сводах пещер;
  – XX век; Манхэттен, кафе «Планет Холливуд» – следы рук голливудских знаменитостей;
  – I век н. э.; Нерукотворный Образ, или, иначе, Спас Нерукотворный, – важнейший образец, которому следовали мастера во все времена, пока существовало древнерусское искусство, икона, созданная, по преданию, не только при жизни, но и по воле самого Иисуса Христа;
  – «Туринская Плащаница»;
  Далее можно совсем уйти от осознанной человеческой деятельности и обратиться к Природе-Матери, когда еще человек и не думал быть. Уже тогда можно встретить один из основных принципов сохранения информации – отпечаток. Достаточно вспомнить Легендарную Птицу Археоптерикс, известную нам по известняковым отпечаткам…»
(Творческая студия аудиовидеозаписи «Археоптерикс», 1997 г.)

[Закрыть] выставка концептуальной графики – Archaeopteryx lithograph. В экспозиции:

• монументальный эстамп;

• минималистическая монотипия;

• «Сады Адама»;

• Лифты.

– Лифты… – эхом отозвался Плотник, пялившийся на тот же плакат. – Какие еще лифты?

– Грузовые, наверное, – усмехнулся Даос, – не пассажирские же.

Он нажал кнопку звонка.

Долгое время ничего не происходило. Минуты через три лязгнул отодвигаемый засов, дверь приоткрылась, и на пороге возник бритый парень в темном балахоне с капюшоном.

– Чё надо? – вызывающе спросил он.

Без лишних разговоров Даос затолкнул его внутрь и вошел сам. Плотник, прошмыгнув следом, проворно закрыл дверь на щеколду.

– Где Тюка? – поинтересовался Даос, ухватив растерявшегося парня за грудки.

Парень неопределенно мотнул головой. Даос, отпихнув его в сторону, устремился вперед по темному коридору.

* * *

– Как дела у Надюхи? – спросил Плотник, пытаясь переорать грохот музыки.

– А тебе-то что? – нахмурился Даос.

Они стояли в дверях огромного танцевального зала. Юрий Алексеевич подпирал правый косяк, Даос – левый. Темноту задымленного помещения разрезали вспышки лазера. Все здесь находилось в движении. В такт музыке двигалась толпа, в такт толпе двигались клубы дыма, висевшего сверху, подобно смогу над большим промышленным городом. Метались разноцветные зайчики, пронзая дымную завесу и отскакивая от стен.

– Когда сто человек стоят рядом, – процитировал Даос, – каждый теряет свой рассудок и получает какой-то другой.

– Не стоят, – поправил его Плотник, – а прыгают и повизгивают.

– Но рассудка-то все равно нет.

– А зачем он здесь нужен? Это же коллективная медитация. PRODIGY – музыка неживой природы! Бежит электричество по проводам, течет газ по трубам, горит огонь, давая тепло… Это движение без мысли, чувства и остановки.

«Насчет коллективной медитации мысль интересная, – отметил про себя Даос. – Что-то здесь действительно есть. Что-то от первобытных языческих оргий. Хочешь не хочешь, а так и тянет поучаствовать в этом "празднике тела"… Не правы идеологи. Исторически человеческий язык возник вовсе не как средство общения между людьми, вызванное необходимостью совместной трудовой деятельности. Исторически он должен возникать из таких вот диких плясок, как нечто сакральное, имеющее ценность только до тех пор, пока длится этот ритуальный танец. На предметы и действия повседневного быта он распространяется гораздо позже… Смысл рождается именно в безумии, мысль и слово есть порождение отсутствия того и другого…»

Он усмехнулся, сам поражаясь тому, какая чушь лезет в голову.

– А где наши гаврики? – проорал Плотник. – Ты что, всерьез надеешься отыскать их в этом дурдоме?

– Их здесь нету, – ответил Даос, прищуривая левый глаз.

– То есть как это нету?!.

– А так вот и нету. У них же дипломат, полудурок.

– Ну?.

– Баранки гну! Ты бы поперся с дипломатом на дискотеку?

– Ничего не понимаю…

– По комнатам надо поискать, дурень, – терпеливо пояснил Даос.

– Ну, так чего ж мы тогда здесь стоим?!

– Я не знаю, это ты встал.

Юрий Алексеевич сплюнул в пол, смачно при этом выругавшись.

Покинув дискотеку, они направились дальше по коридору. То ли под действием темноты, то ли по какой другой причине на Даоса нахлынул поток бессвязных образов. Вспомнилась Надя, ее очаровательная улыбка и грустные черные глаза. Когда они разговаривали в последний раз, ему показалось, что она о чем-то догадывается. Да и как, в самом деле, можно было верить той ерунде, которую он плел, рассказывая ей о себе. Все в Глахове знают, кто такой Гында, и то, что он работает на Гынду, говорит о многом. «Бросить бы все это к чертовой матери», – подумал он, отлично понимая, что бросить это не так-то просто. Слишком привык он к такому образу жизни, слишком далеко зашел.

В мини-баре, куда они завернули, Тюки тоже не оказалось. За одним из столиков сидела шумная компания подростков, за другим – два мордоворота бандитской наружности. Опрокинув у стойки по рюмке ледяной «Столичной», Даос с Плотником двинулись дальше.

– Что ж темно-то так, – сокрушался Юрий Алексеевич. – Как у негра в заднице, честное слово.

– У тебя ствол с собой? – шепотом спросил Даос.

Где-то позади, в самом начале коридора, он уловил подозрительный шум. За грохотом музыки разобрать что-либо было довольно сложно. Может, это кипишует тот чудик, который открывал дверь, а может… Нет, вроде бы все спокойно.

– Конечно с собой, – раздраженно ответил Плотник. – Ты меня что, совсем за идиота держишь?

– Нет, – прошипел Даос, – не совсем.

– Ну, так перестань задавать идиотские вопросы.

– Хорошо. Больше не буду.

Метров через десять коридор неожиданно закончился тупиком. Они, потоптавшись на месте, совсем уж было решили вернуться (неисследованной оставалась еще южная часть помещения), когда Плотник заметил пробивающуюся снизу полоску света.

– Смотри! – Он вцепился Даосу в руку. – Ты видишь, да?..

– Вижу. – Даос напрягся. – Не слепой.

В полу находился люк. Они откинули крышку и осторожно спустились. Здесь оказался еще один коридор, гораздо уже первого, освещенный вмонтированными в стену лампочками под стеклянными колпаками. Юрий Алексеевич удивленно присвистнул:

– Ё-моё, да это прямо лабиринт какой-то.

От центрального хода в обе стороны вело множество боковых ответвлений. Грубые каменные стены, сводчатые потолки и бетонный пол вызывали подавленность и дискомфорт. Трудно было поверить, что под обычным городским зданием может располагаться нечто подобное.

– Здесь бы уместнее смотрелись факелы, а не лампы, – в полной растерянности пробормотал Плотник. – Что будем делать?

– Не знаю, – чистосердечно признался Даос. – Приходить в замешательство, что еще остается делать…

Однако прийти в замешательство им не дали. Откуда-то сбоку вынырнул парнишка в синей джинсовке и, деловито подойдя к Даосу, пожал ему руку.

– Что-то вы, Сергей Николаевич, запоздали, – произнес он. – Мы уже подумали, что вы совсем не появитесь.

– Привет, Ныш. – Даос улыбнулся в ответ. – Как тут не опоздать, если вы так запрятались. Тюка где?

– Там, – парень махнул рукой, – все там. И Тюка, и Лёха с Бартом. Пойдемте, я вас провожу.

Выключив в коридоре свет, он зажег фонарик.

– Это еще зачем? – удивился Даос.

– Положено так. Свет я только для вас врубал, чтобы вам легче было отыскать вход.

– Что за перец? – зашипел Плотник, наклоняясь Даосу к уху.

– Тюкин приятель, – ответил тот. – Они вместе занимаются задвижками. Кстати, нормальный парень.

– А-а… Понятно.

Вся процессия медленно двинулась по коридору.

– Что это за бомбоубежище? – поинтересовался Даос.

– Это не бомбо-, это наше убежище, – пояснил Ныш. – Наверху располагается «Клуб», а внизу – мы. Сюда, как говорится, вход только для посвященных.

– Понятно. Значит, мы тоже попадаем под эту категорию?

– В каком-то смысле – да.

Ныш резко свернул в сторону.

«Будь я проклят, если все это не сон, – в растерянности подумал Даос, – в жизни ничего подобного не видел! Да тут заблудиться, как два пальца обоссать. Будешь потом шарахаться, пока тебя какой-нибудь Минотавр не сожрет. Впрочем, эти засранцы должны чувствовать себя здесь, как рыба в воде. Для них это родная стихия…» (Он не знал наверняка, но догадывался, откуда берутся задвижки, которые он у них покупает.)

– И давно вы забрались в это подземелье? – спросил он.

– Давно, – ответил Ныш. – Намного раньше, чем наверху появился этот дурацкий «Клуб».

– И что же, не было никаких проблем?

– Как не было, конечно были. Еще какие! Поначалу эти уроды нас отсюда вообще выставили. Правда, потом сами же и прибежали звать обратно.

Он рассмеялся.

– Подвалов-то этих никто, кроме нас, толком не знает. А тут такого понаворочено… В общем, договорились по-мирному. Они нас не трогают, а мы им, в случае чего, оказываем посильную помощь.

– В случае чего, это как? – влез с вопросом Юрий Алексеевич.

– Ну-у… мало ли, – уклончиво ответил Ныш. – Здание-то дореволюционное. Да тут, ко всему прочему, находится общегородской канализационный коллектор. Он уже лет шестьдесят как заброшен, однако время от времени что-то в него передавливает, и тогда такое зловоние поднимается, что хоть стой, хоть падай. Ни один слесарь, ни один сантехник не может понять, что почем. Ходят, плечами пожимают, а вглубь заходить боятся. Вот тогда к нам за помощью и бегут.

Ныш снова заржал.

– А иначе никак. Отсюда из-за этого и «Комитет по недрам» съехал. – Он ткнул пальцем вверх. – Тут раньше «Комитет по недрам» располагался. Все пять этажей занимал, зараза.

– Слушай, – Плотник поморщился, словно что-то припоминая, – а это не вас я сегодня ночью видел?

– В смысле?!. – Ныш резко остановился, фонарик в его руке потух.

– Вы еще из подвала возле стадиона вылезали. Что-то такое тяжелое пёрли.

– Нет, – включив фонарь, Ныш двинулся дальше, – не нас. Я ничего тяжелее стакана не поднимаю. Что я, ишак, что ли?

Они долго блуждали по темным, пропахшим плесенью коридорам. Казалось, Ныш специально запутывает следы. «В самом деле, – отметил про себя Даос, – без него нам теперь отсюда в жизни не выбраться. Знает, сучонок такой, что делает. Странно только, что ему не приходит в голову одна простая вещь. Вот возьму я его за шиворот, приставлю к башке пистолет, и выведет он меня, вместе с дипломатом, туда, куда мне потребуется. Выведет как миленький».

– Ну вот, – произнес наконец Ныш, – кажись, пришли.

Он, остановившись перед ржавой железной дверью, несколько раз в нее стукнул. Спустя пару минут раздался ответный стук, и дверь заскрипела, отходя в сторону. Вся компания ввалилась внутрь.

Комната, в которой они оказались, была совсем маленькой. Метра три на четыре, не больше. В центре стояли стол, покрытый цветастой клеенкой, набор разнокалиберных стульев и длинная лавка. Вдоль стен располагалось что-то вроде стеллажей, заставленных разным хламом. В дальнем углу – две канистры и огромная деревянная бочка. Освещением служило несколько керосиновых ламп, развешанных под потолком.

При их появлении сидевшие за столом парни привстали, однако по знаку Тюки, открывшего дверь, тут же уселись на место. Всех присутствующих Даос хорошо знал. Тюка и Ныш поставляли ему задвижки с вентилями (которые он, с неплохой для себя выгодой, перепродавал ЖЭКам и различным ремонтно-строительным организациям). Парни за столом были студентами. Один, Барт, компьютерщиком, а второй, кажется, Лёха, религиоведом. Пару раз он встречался с ними, когда забирал у Тюки очередную партию «железа», и еще раньше – в Реабилитационном Центре у Гынды. Словом, все здесь были свои.

– Здорово, диггеры, – поприветствовав Тюку, Даос подошел к столу и по очереди пожал руки парням.

Было заметно, что все они ужасно нервничают. Тюка изо всех сил старался казаться спокойным, но и ему было явно не по себе.

– Чего это вы под землю-то забрались? – Даос пересек комнату и уселся на один из свободных стульев. – Другого места для встречи найти не могли?

Плотник остался стоять у дверей.

– Ну, вы же сами сказали, Сергей Николаевич, что мы диггеры, – заговорил Тюка, – а где еще находиться диггерам, как не под землей?

По всей видимости, Тюка был здесь за лидера. Вернее, корчил из себя лидера, что выходило у него довольно-таки плохо.

– Но мы-то не диггеры, – произнес Даос.

– Так ведь не мы в вас нуждаемся, – Тюка издал нервный смешок, – а вы в нас.

– Хм… Это еще как сказать. Жизнь, она ведь такая забавная штука…

Он запустил руку во внутренний карман пиджака. При этом жесте парни ужасно побледнели, а Тюка даже попятился.

– Спокойно, спокойно, – Даос достал мятный леденец и ловко зашвырнул его себе в рот, – все нормально. Где дипломат?

– А где… деньги? – заикаясь, спросил Тюка. – Вы, я вижу, налегке.

– Деньги? – ухмыльнулся Даос. – А зачем они вам, деньги?

– Как зачем? – растерялся Тюка. – Мы же… договорились.

– Так оно, конечно. Только ведь на том свете деньги ни к чему.

Он громко хрустнул леденцом.

– Я… я вас не понимаю. – Губы у Тюки задрожали. – Мы же договорились. Вы же сами сказали…

На глаза ему навернулись слезы.

«Э-эх, – мысленно вздохнул Даос, – ну что ты с ними будешь делать. Это же дети. Их бы выпороть хорошенько да поставить в угол на горох. Насмотрелись детективов, понавоображали себе бог весть что… Крутые парни, мать твою так!»

– Вот что, – сказал он, нахмурившись, – хватит хлюпать, давайте поговорим спокойно, без истерик. Вляпались вы серьезно и как будете выкручиваться, это еще большой вопрос.

– Да уж! – замогильным голосом пророкотал Плотник.

– В общем, давайте начистоту. Каким образом дипломат оказался у вас? Искренне надеюсь, что к убийству Питона вы не имеете ни малейшего отношения. Потому что если я ошибаюсь, то ни я, ни Плотник, – он кивнул в сторону двери, – помочь вам уже ничем не сможем.

Повисло напряженное молчание.

– Значит, так, – порывшись в карманах, Даос достал несколько мятых бумажек, пересчитал, – здесь пятьсот баксов. Это вам лично от меня. Где дипломат?

Барт молча нырнул вниз, клеенка зашевелилась, и через секунду дипломат лег на стол. Откинув крышку, Барт сел на место.

– Прекрасно, – Даос всучил деньги Тюке, стоявшему столбом посреди комнаты, – будем считать эту проблему решенной. Теперь осталось дело за малым. Как эта штука к вам попала?

Снова молчание. Тюка, пробормотав что-то невнятное, уставился в пол.

– Это… я нашел, – дрожащим голосом признался Лёха. – Но, честное слово, я понятия не имел, чье оно… А тот мужик… Я подумал, он пьяный!

– Вы кому-нибудь показывали дипломат, с кем-нибудь говорили об этом?

– Нет! – хором ответили Тюка и Ныш.

– Нет, – эхом отозвался Барт. – Лёха сразу примчался ко мне, а от меня мы прямым ходом двинули к Тюке.

– Точно?

– Точно! – Все закивали головами.

Даос задумчиво почесал подбородок. В том, что парни говорят правду, он не сомневался. Слишком они были напуганы, чтобы врать. Да и в любом случае сдавать их Гынде не было ни смысла, ни необходимости. Самое главное, что подробностей этой истории никто не знает.

– Итак, дело обстоит следующим образом, – заговорил он, продолжая хмуриться. – Мужик, которого ухлопали сегодня утром, работал на одного очень серьезного человека. И этому человеку ужасно не понравилось то, что произошло. Я подчеркиваю – ужасно! А шутить этот человек не любит, потому как он на самом деле очень серьезный. Улавливаете, о чем речь?

Дружное кивание головами.

– Я, конечно, вам верю, но беда в том, что от меня в данной ситуации почти ничего не зависит. Максимум, что я могу для вас сделать, это вообразить, будто нашей сегодняшней встречи никогда не было. Вы оставили дипломат в условленном месте, а сами на встречу не явились.

Он выдержал многозначительную паузу.

– Если после нашего разговора вас увидит в городе хотя бы одна собака… – Даос саркастически усмехнулся. – Имейте в виду, что мы далеко не единственные, кто вас сейчас разыскивает.

– Но мы же ничего не делали! – с отчаянием в голосе воскликнул Тюка.

– Сожалею, но это уже никого не интересует.

Даос подошел к столу. Несколько секунд разглядывал содержимое дипломата, затем захлопнул крышку и передал его Плотнику.

– Раньше надо было соображать, – ядовито отозвался тот.

– Сергей Николаевич, – раздался голос из дальнего угла.

Говорил Ныш. С некоторым удивлением Даос отметил, что он оставался совершенно спокойным, тогда как на остальных парнях лица не было.

– Вы действительно так о нас переживаете?

Даос недоуменно поднял брови.

– Просто я не совсем понимаю, откуда ваш «очень серьезный человек» мог узнать о нашем существовании и почему нас сейчас кто-то разыскивает. Ведь, если я правильно понимаю, по телефону Тюка разговаривал с вами, а значит никто, кроме вас…

– Все верно, – перебил его Даос, – но неужели вы думаете, что я мог поехать на эту встречу, не получив благословения того, на кого работаю?

– На какой срок мы должны исчезнуть из города? – все так же бесстрастно осведомился Ныш.

Даос усмехнулся. Реакция паренька ему очень понравилась.

– Чем дольше вас здесь не будет, – с улыбкой произнес он, – тем лучше. И чем меньше вы станете болтать, тем опять-таки будет лучше.

– Понятно, – кивнул Ныш, – спасибо за проявленное великодушие.

В последней фразе прозвучала откровенная ирония.

– Ну, раз всем все понятно, – невозмутимо подытожил Даос, – гасите лампы – и на выход. Мне ваше подземелье уже порядком осточертело.

Он развернулся на сто восемьдесят градусов и шагнул к двери.

Обратный путь оказался намного короче. Путать следы теперь не было необходимости. Во-первых, Даос с Плотником и так уже были сбиты с толку, а во-вторых, в свете произошедших событий их положение коренным образом изменилось. Из прощелыг, преследующих собственную выгоду, они превратились в благодетелей и защитников. Первым по коридору шел Тюка. За ним – Лёха с Бартом. Даос и Плотник посередине, а Ныш замыкал шествие. У всех (кроме, разумеется, Даоса и Юрия Алексеевича) оказались небольшие карманные фонарики, которыми и освещали дорогу.

Вопреки его недавнему публичному заявлению, подземелье Даосу чем-то даже понравилось. Нервозность, охватившая его во время поисков «Клуба», сменилась уверенностью и спокойствием. Не было больше и дискомфорта, который он поначалу испытывал, глядя на мрачные сырые стены. И хотя ощущение нависшей опасности не исчезло полностью, теперь Даос был настроен гораздо более оптимистично.

– Что думаете делать? – Он обернулся к Нышу.

– Еще не знаю, – ответил тот. – За всех говорить не буду, а я, скорее всего, сяду на поезд или автобус, и сегодня же ноги моей в Глахове не будет.

– Нервничаешь?

– Нет. – Ныш покачал головой. – Чего мне нервничать? С одной стороны, я ведь понимаю, что все далеко не так трагично, как вы нам представили. А с другой…

Он вздохнул.

– А с другой стороны, именно такой встряски мне, наверное, и не хватало.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Даос.

– Жизнь (…про кота я говорю. Такая сволочь!..) я имею в виду. Свою беспонтовую, никому не нужную жизнь. Уж кто-кто, а вы-то, Сергей Николаевич, должны понимать подобные вещи.

– Интересно, – усмехнулся Даос, – за кого ты меня принимаешь?

– За Сергея Николаевича Липутина, – невозмутимо ответил Ныш, – за кого же еще вас можно принять?

– Что-то ты темнишь. Какая встряска? И с какой это стати я должен тебя понимать?

– Не знаю, – двусмысленно ответил Ныш, – почему-то мне так кажется.

Некоторое время Даос шел молча. Не без интереса он отметил, что Ныш чем-то напомнил ему его самого, лет десять назад. Такой же самоуверенный, такой же вдумчивый и подчеркнуто загадочный. С одной стороны, было ясно, что Ныш работает на публику, пытаясь произвести впечатление, а с другой… А с другой стороны, он действительно соответствовал тому образу, который пытался представить.

Даос улыбнулся. «Ну вот, – подумал он, – даже манера мыслить и изъясняться у нас в чем-то схожа. С одной стороны, конечно…»

– Тихо! Всем тихо! – раздался голос Тюки.

Фонарики разом потухли, все окружающее провалилось во тьму. Даос, пошарив руками, наткнулся на Плотника. Юрий Алексеевич напряженно сопел, прижимая дипломат к груди.

– Что случилось? – спросил Даос, обращаясь сразу ко всем.

Каким-то внутренним чутьем он понял, что они находятся возле того самого люка, через который спускались из «Клуба» в подземелье. Постепенно, когда глаза привыкли к темноте, он начал различать едва заметную полоску света слева от себя. Сверху доносился приглушенный шум. Не музыка, а что-то совершенно иное. Какие-то крики, гвалт, словно наверху завязалась нешуточная свара.

– Что происходит? – повторил он свой вопрос, догадываясь, что подтвердились его худшие предчувствия.

– Не знаю, – засипел в ответ Тюка, – похоже на облаву.

В голосе его не было ни страха, ни растерянности. Скорее досада и раздражение.

– Какая еще, на хрен, облава? – подал голос Плотник. – Вы это… дурочку не валяйте.

Тюка, опустив крышку люка, в которую упирался головой, зажег фонарик и присел на ступеньку.

– Объясняю популярно. Наверх сейчас нельзя, так как наверху орудуют люди в масках.

– Какие еще люди? – заверещал Плотник. – Что ты тут нам впариваешь?!

– ОМОН или ФСБ, не знаю, – невозмутимо ответил Тюка.

Его недавняя неуверенность улетучилась, в голосе звучали командные нотки. Он снова почувствовал себя лидером.

– Насколько я понимаю, – вмешался Даос, – отсюда есть и другой выход.

– Есть, – согласился Тюка.

«Еще бы его не оказалось, – усмехнулся про себя Даос. – Судя по тому, какой ты спокойный, иначе и быть не могло».

– Ну, так пойдемте скорее, – сердито буркнул Юрий Алексеевич, – пока эти уроды сюда не вломились.

– Не вломятся, – заверил его Тюка, – уж сюда-то точно не вломятся. В принципе, мы можем никуда не ходить. До обеда перекантуемся здесь, а когда все уляжется, выберемся нормальным ходом, как белые люди.

– Вот что, белый человек, – осадил его Даос, – времени перекантовываться нету ни у вас, ни у нас. Вас, кстати, это касается в гораздо большей степени. Так что хватит умничать. Давайте, вперед и с (…басней…) песней.

Тюка, заметно помрачнев, поднялся и с явным недовольством побрел обратно в катакомбы. Вся процессия устремилась следом.

– Час от часу не легче, – вполголоса проворчал Юрий Алексеевич.

– Я думал, все будет гораздо хуже, – напомнил ему Даос, – или ты уже забыл чудаков, ошивавшихся перед «Клубом»?

В самом деле, не окажись этого подземелья и проходи встреча наверху, в «Клубе», как изначально предполагалось, и вся эта кутерьма могла закончиться совершенно по-другому. Или их обоих забарабали бы, или пристрелили, это уж как пить дать. Учитывая специфику их деятельности, последнее, кстати, гораздо более вероятно. Впрочем, ничего еще не закончилось. Еще успеют и забарабать, и пристрелить…

Очень скоро стены коридора заметно сузились, потянуло канализационной вонью. Во влажной темноте, разрезаемой вспышками фонариков, было слышно, как чертыхается Плотник. Несколько раз они проходили через большие квадратные комнаты с множеством узких продолговатых проемов в стенах. Судя по хлюпанью под ногами, это было что-то вроде гигантских грязевиков. Оставалось только удивляться, как Тюка умудряется ориентироваться в этом запутанном переплетении коридоров, коллекторов и комнат. Даос уже давно потерял всякое представление о том, где они находятся. По его мнению, с одинаковой степенью вероятности они могли вылезти как с противоположной стороны пятиэтажки, так и на другом конце парка или даже города. Здравый смысл уступал место иррациональным представлениям о времени и пространстве.

В его голову лезли ассоциации с лабиринтами древнеегипетской цивилизации. И если б не тошнотворная вонь, вполне можно было бы вообразить, что они перенеслись на несколько тысячелетий назад. «По крайней мере, – рассуждал он, – я бы, наверное, нисколько не удивился, окажись на этих стенах петроглифы или криптограммы. До сих пор не могу поверить в реальность происходящего. "Люди не желают задумываться над тем, – вспомнилась совершенно неожиданно цитата из Тагеса[14]14
  …вспомнилась совершенно неожиданно цитата из Тагеса… – Тагес (Таг) – этрусское божество, сын Гения, внук Юпитера. Мальчик по внешнему виду и мудрец по уму. Явился людям неожиданно: пахарь, работавший в поле близ города Тарквиний, увидел выскочившего из борозды Тагеса. На крик крестьянина сбежались этруски. Тагес обучил их искусству жрецов-гадателей. Поучения Тагеса были записаны в пророческие книги этрусков и переданы потомкам.


[Закрыть], – что треть жизни проводят во сне…"»

– Ныш, – позвал он, – долго нам еще здесь плутать? У меня уже крыша съезжать начинает.

Ему никто не ответил. Даос, почувствовав недоброе, обернулся. Позади никого не было.

– Вот черт!

Резко развернувшись, он шагнул вперед, с размаху налетев на бетонный выступ. Произошло что-то невероятное. Он стоял в темноте в полном одиночестве и только сейчас начал отдавать себе в этом отчет. Не было больше ни тусклого мельтешащего света фонариков, ни хлюпанья ног по илистому полу. Не было вообще ничего! Даос, не помня себя от ужаса, истошно завопил.

Вопль его унесся в пустоту, отскакивая эхом от стен. Он кинулся вперед, но тут же налетел на другой каменный выступ, да так, что едва не расшиб себе лоб. В области солнечного сплетения болезненно заныло. Даос вспомнил, что у него нет с собой ни спичек, ни зажигалки – все осталось в машине. Он привалился спиной к шершавой бетонной поверхности и медленно опустился на пол. Дрожащей рукой нащупал рукоятку пистолета под пиджаком. Достал оружие, издав при этом сдавленный смешок. Единственное, на что пистолет мог сейчас сгодиться, это пустить себе пулю в лоб. Или в рот. Или в ухо… Это, как говорится, дело вкуса.

«Все, – промелькнула мысль, – теперь-то мне точно крышка!..»