Текст книги "Кто на свете всех смешнее?"

Автор книги: Анатолий Трушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Стыдливый смех

Когда смеются над тобой и по делу, а ты за компанию тоже смеешься. Это редко бывает, потому что обычно в сатирах себя никто не узнаёт и, значит, смеются не над собой.

Бизнес

От бизнеса польза всем. Сколько людей участвуют в бизнесе – всем польза! Поэтому, конечно, у нас он может привиться только через мордобой.

Вот тебе субботний случай. В пятницу началось на работе. Парторг наш... он из партии-то вышел, но все крупные праздники отмечает. А как раз только что стукнуло сорок дней кончины ГДР, буквально неделю назад. Он выставил-то три пол-литра на четверых, но нам же только завестись. Ну, и удачно так получилось – завелись.

В субботу проснулся – в голове тошнит, денег ни копейки, а выпить надо, иначе жизнь в теле не удержится.

Ну, взял утюг – я-то все равно глажусь раз в год, жены дома не было, ей в тот момент он тоже вроде бы ни к чему, – пошел на барахолку. Продал какой-то морде за пятнадцать рублей. Правда, у мужика какая-то морда лошадиная. Я как первый раз увидел его, подумал: лошадь. Еще удивился: чего это на барахолку лошадей пускают? Продал ему за пятнадцать рублей.

Походил еще немного, потолкался... Всё продают, слышь! Всё. Носки мужские, минометы, лампы перегоревшие. Как на Западе – всё есть, но дорого. Пулемет десять тысяч стоит! Совсем уже с ума посходили, да? Когда это пулемет десять тысяч стоил?

Ну, потолкался чуть, двинул к гастроному. Выхожу с барахолки – у выхода лошадь стоит, толкает мой утюг за двадцать пять какому-то лбу клыкастому.

Я подскакиваю, говорю:

 – Ты что делаешь, морда? Ему красная цена – десять рублей! Он новый стоит пять сорок. Ты его за двадцать пять пихаешь. Надо же совесть иметь!

Размахиваюсь. Ка-ак дам ему в ухо, он брык в сугроб, говорит:

 – Ты что делаешь, морда? Это же бизнес!

И смотрит на клыкастого. Клыкастый ничего не говорит, правда, ни слова. Размахивается, ка-ак двинет мне по уху. Забрал утюг за двадцать пять и ушел.

Мы лежим с лошадью в сугробе, разговариваем, есть ли польза от бизнеса.

Лошадь говорит:

 – Если по уху за пять рублей, то это еще не бизнес.

Я говорю:

 – За пять и по скуле не бизнес. А если как мы, по уху, но десять рублей чистой прибыли, то уже бизнес.

Поговорили, двинули к гастроному. У гастронома лоб клыкастый частушки поет, прихлопывает, притопывает – утюг наш толкает за тридцать пять, старается свой червонец заработать.

Но бесполезно. Мы уже решили, что не всем польза от бизнеса, и тут он все-таки толкнул какому-то профессору – тот, видно, не по утюгам учился. Может, он и не профессор – просто голова набок.

Мы клыкастому свистнули, пошли опохмеляться. Как выпили по сто шестьдесят своих граммов, так окончательно поняли: от бизнеса всем польза.

Теперь смотри. Я вечером домой вернулся – жена чего-то светится от радости.

 – Чего ты, – говорю, – чума, светишься?

Она говорит:

 – Днем вернулась, хотела погладиться – утюг исчез. Так расстроилась вся! Кинулась в магазин, они говорят: «Вы что? После войны еще ни разу не завозили». Выхожу – какой-то дурачок, голова набок, продает в точности как наш и всего за сорок пять рублей. Это нынче такая удача!

То есть от бизнеса польза всем.

Невидимка

В воскресенье знакомого встретил. Так себе знакомый, даже забыл, как его зовут. В школе учились вместе. Он химиком стал.

Ну, зашли к нему – нищета, конечно, мебели нет, посуды нет, даже этой нет... жены – одни пробирки да колбы. Сидим на кухне. Я говорю:

 – Слушай, грязи у тебя по колено, а тараканов что-то не заметно совсем.

Он говорит:

 – Есть, только их не видно. Я порошок придумал – они нюхают, и их не видно становится.

Я говорю:

 – У нас один мужик тоже выпил как следует – его три дня на работе никто не видел.

Он достает порошок какой-то, нюхает – и как корова языком слизала. Только пиджак с брюками по кухне мотается. Потом появляется, говорит:

 – Если подольше понюхать, можно исчезнуть часа на два... примерно.

Он над человеком опыты еще не проводил. Ну и, конечно, только он отлучился куда-то на секунду, я порошка себе отсыпал, сколько успел.

Вечером прихожу домой – никого нет, никто не мешает. А у нас начальник – чистокровный сукин сын, взяточник, каких на земле было мало.

Короче, раздеваюсь догола, думаю: «Сейчас отучу гадину брать взятки».

Достаю порошок. Чтобы времени с запасом было, вынюхал весь до конца. Подошел к зеркалу – чисто, нигде ничего не видно.

На улицу само собой без ключей, без часов, ничего же взять нельзя.

Только дверь захлопнул, из квартиры напротив соседка выходит. Я с непривычки, конечно, затоптался, прикрылся на всякий случай. Она – ноль внимания.

Тут лифт подходит. Зашли с ней. Я, наверное, от волнения, говорю:

 – Мне на первый.

Она нажимает на первый, оборачивается... Я уже вышел на первом, она всё стояла, смотрела в угол.

Начальник через дом живет, захожу в подъезд к нему, поднимаюсь, звоню. Жена его открывает, я раз дверь на нее и вошел.

Она:

 – Что такое? Кто там?!

Я говорю:

 – Никого там, все здесь давно.

Она:

 – Слава богу, а то я чуть не перепугалась до смерти.

Я говорю:

 – Чего пугаться? Сквозняк.

Она идет на кухню, улыбается. В дверях останавливается вдруг, говорит:

 – Откуда сквозняк-то?

А нет же никого! Я ее спрашиваю:

 – Вы с кем разговариваете?

Она:

 – С тобой.

 – А кто я такой, интересно?

 – Не знаю. – И смеется: – Ха-ха-ха, ха-ха-ха.

Я говорю:

 – Что смешного? Так с ума можно сойти.

Она рот прикрыла рукой.

Да ладно, в общем, ушла она. У них в коридоре кругом посуда редкая. Всё на взятки куплено. Я беру первый попавшийся сервиз – БЭМС об пол.

Она из кухни, он из гостиной выскакивают через секунду. Она говорит:

 – Урод косорукий.

Он спрашивает ее:

 – Тебя в какую психушку устроить?

Неловко как-то, когда двое ругаются, я пошел на кухню. Там чайник кипит вовсю, я выключил... Кипяток вылил, свежей воды набрал. Я не могу без дела, мне все время что-то делать надо.

На столе пирожное надкусанное – выбросил в мусорное ведро, а то мухи, они заразу разносят.

Ну, хозяева поговорили. Заходит она, чайник потрогала – горячий. Налила себе с заваркой, подула... попробовала – сплюнула, хотела пирожным заесть – нету. Стала кровью наливаться, я перепугался – отвечать еще за нее, – говорю:

 – Оно в мусорном ведре.

Она заглянула в ведро – пирожное сверху лежит. Успокоилась, говорит:

 – Что такое? Сама же его туда выбросила.

Да ладно, ну ее. Я вышел в коридор, взял еще один сервиз – БЭМС об пол!

Выскакивают оба. И опять. Она:

 – Когда угомонишься, змей ползучий?

Он:

 – Замолчи!..

Эта... ну, матом, в общем. А я не люблю, когда матом, нехорошо это, пошел от них в гостиную.

Он, оказывается, до скандала телевизор смотрел. «Конкурс красоты». Я переключил – «Человек и закон» идет, какой-то уголовник выступает.

На самом интересном месте входит начальник мой – Тихоруков Семен Игоревич его зовут, – переключает на «Красавиц», я тут же на «Закон», он – на «Красавиц», я – на «Закон». Он хотел опять на красавиц, а уголовник с экрана говорит:

 – Еще раз так сделаешь – ноги оторву.

Он про свое рассказывал, но получилось жутко. Начальник обомлел, потом подкрался к розетке и выдернул шнур от телевизора.

Я обратно вставил. Уголовник как раз говорит:

 – Я тебя предупреждал, поганый твой род, ты не послушал умного человека, теперь смотри на небо в последний раз.

Понятно, что совпадение, но все равно как-то не по себе. Начальник к аптечке кинулся, там у него йод, спирт, таблетки всякие.

Пока он полстакана валерьянки накапывал, я до следующего сервиза добрался – БЭМС его об пол!

Хозяева – в коридор, я – в гостиную.

А валерьянка, я вам скажу, плохо помогает от нервов, я налил ему полстакана спирта, остаток на кресло пролился... на сиденье.

Ну, входит он – щека расцарапана, глаз один подбит, другой дергается; схватил стакан, всё до дна выпил и... начал руками воздух ловить и задел люстру чешскую. А жена в дверях стоит со скалкой, говорит:

 – Опять скажешь, что не ты?!

И скалкой его пару раз осалила. Он всё воздух ловит, показывает ей, чтобы закусить дала, синеть начал. Она кинулась на кухню, несет ему пирожное надкусанное.

Тут по телевизору «Последние новости» начались. Диктор появился – я звук убрал и говорю:

 – Добрый вечер, товарищи. Мы уже сообщали вам, что Тихоруков Семен Игоревич изобличен вчера как злостный взяточник. Доказательства неопровержимы. Сегодня состоялся заочный суд над ним. Преступник приговорен к смертной казни через повешение.

Он снова руками замахал, потом обмер и затих. Она обрадовалась.

Я тогда говорю:

 – С конфискацией имущества.

Тут и она обмерла. Я телевизор выключил, собрался уже домой идти, он вдруг говорит:

 – Что это было?

Она:

 – Сквозняк, наверное.

Он:

 – Откуда сквозняк?

Она:

 – Ты с кем разговариваешь?

Он:

 – С тобой.

Она:

 – А кто я такая, интересно?

Он говорит:

 – Дура ты, вот кто.

И садится в кресло. Посидел, чувствует – мокро что-то. Поднялся. Ощупывает себя.

Она принюхалась, говорит:

 – Умник, спиртом под себя ходишь? Это как же надо пить, чтобы организм не успевал перерабатывать? Смотреть на тебя не хочу. Больше, – говорит, – никогда не прикасайся ко мне даже пальцем.

И отвернулась от него.

Черт меня дернул, я тут же размахиваюсь – хлоп ее ладонью по... ну... Ну, не важно.

Она поворачивается к мужу, бледная вся, говорит:

 – По борделям зарубежным соскучился, да? Так я тебе вот что скажу: пока ты там болтался, я тут тоже время зря не теряла.

А я не люблю эти подробности... пикантные, пошел себе.

В коридоре еще один сервиз симпатичный – БЭМС об пол. Никто не выскочил.

До дома спокойно добрался. Вхожу в подъезд – опять соседка лифт ждет. Зашел с ней. Думаю: «Дай сейчас нарочно разыграю». Говорю:

 – Мне на двенадцатый.

Она спокойно нажимает на двенадцатый, поворачивается... спрашивает:

 – Что в таком виде-то?

Смотрю – весь я здесь! С головы до ног. Когда проступило всё – не знаю. Может, и по улице так шел. Молчать неприлично уже, отвечаю:

 – С маскарада еду.

Она:

 – Что же без жены?

Я:

 – У ней костюма нет.

Она:

 – Такой костюм у всех есть.

Тут лифт остановился. А я же без ключей! Еще успел испугаться: вдруг жены дома нет. Зря только испугался – вот она на площадке стоит, беспокоится. И тоже зря беспокоится, потому что вот он и я – выхожу из лифта. Вернее, мы вдвоем с соседкой.

На следующий день с начальником встретились как братья, как близнецы – у обоих щеки поцарапаны и по одному глазу прикрыто.

Но как был он сукин сын, так и остался, слупил с меня сто рублей.

Столько претерпел я, и всё зря! Значит, химия взяточников не берет! Не знаю теперь, чем их можно вывести, теряю надежду.

Правда, вчера на улице одного знакомого встретил. Так себе знакомый, учился со мной в параллельном классе, сейчас завхоз в институте ядерной физики.

Завтра зайду к нему.

Птичий рынок

Извините, это птичий рынок? Здесь всякую живность продают-покупают?.. Спасибо!

Иди сюда, вот здесь встанем, здесь самый народ ходит. На́ тебе кроссворд, отгадывай пока.

Женщина, не нужно вам?.. Как что? А вот мужчина сорока с небольшим... Почему подросток? Где вы видели лысых подростков?.. Будете кормить как следует – может быть, он еще под два метра вымахает... Интересно, почему же таких бесплатно надо отдавать?.. В какую нагрузку? Шли бы вы, женщина, своей дорогой. Идите, идите... От такой слышу!

Дура какая-то, набросилась ни с того ни с сего.

Женщина, посмотрите, какой мужчина тихий. Не нужно вам?.. Боря, повернись к свету... Прошу сто рублей. Себе в убыток, да совсем времени нет стоять здесь. А уж такой тихий, знаете! Иной раз думаешь: не помер ли?..

Нет, врать не буду, связей у него никаких нет, достать тоже ничего не достанет. Да кто из них сейчас что может?..

Ну конечно, походите еще поприценяйтесь. Только вряд ли дешевле найдете. Или такую дрянь подсунут – потом всю жизнь плакать будете. У меня соседка на той неделе за сорок рублей взяла у цыган высокого, плотного. А он только и знает, что есть да спать. Ест и ест с утра до ночи. А так ни помочь чем, ни развеселить как следует.

Что-то все мимо идут. Может, место поменять?.. Дай-ка я тебе хоть щеки румянами помажу. Стой спокойно.

Женщина, вот спортивного типа мужчина! Всего девяносто рублей!.. Пощупать? Ну, пощупайте... Да вы не мните, вы щупайте. Потом кому я его продам помятого?

Что вас не устраивает?.. В очках? Так он только днем в очках, на ночь он их снимает. А вам с какой целью?.. Ну, не хотите – не говорите... Он из-под очков орлом смотрит... Темперамент?.. Ну, как вам сказать?.. Четверть века назад он меня выкрал!.. Сейчас?.. Сейчас что же ему меня красть? Да вам с какой целью, женщина?.. Господи, еле-еле душа в теле, а всё туда же.

Замерз?.. Потопай, руками помаши. А плакать не надо. На жалость меня больше не возьмешь... Что значит – «не продавай»? Сам довел до этого... И не проси, не канючь. Дети здесь ни при чем. Дети взрослые, всё поймут...

Да я и пожалею, у меня силы уже не те, чтобы прокормить тебя... Почему я все равно лучше не найду? Ерунду-то не городи. Хуже я не найду.

Женщина с козлом, проходите, проходите. Что вы его поставили на самой дороге, места вам мало?.. А то! Моего не видно!.. Я не кричу, я вам спокойно говорю.

Берете, женщина? Берите, он не капризный, ест, что дадут, а то и пропустит день.

Что ты делаешь?.. Что ты делаешь, а?!.. Ты зачем ноги колесом согнул?.. Ты зачем глаза закатываешь? Дурачком прикинулся. У тебя дети взрослые, а ты стоишь слюни пускаешь! Зря стараешься, тебя и так за умного никто не примет... Ну вреди, вреди, всю жизнь вредил.

Бабушка, не надо ему милостыню подавать, это он улыбается так. Заберите мелочь, заберите.

Что, деточка?.. Восемьдесят стоит. А тебе зачем?.. Выкупить, на свободу выпустить? Он, деточка, погибнет на свободе, не приспособлен ни к чему.

Женщина, за семьдесят не возьмете?.. От своего не знаете как избавиться?..

Что ли мне к комиссионному поближе встать?..

Замолчи, я сказала, не трави душу! Что ты «верой и правдой»? Что «у нас всё впереди»? Ты еще про золотые горы расскажи. Прибавить ему обещали, молчи уж, не доводи меня.

Женщина, вас спрашивают: почем козел?.. Меня?.. Мой вот этот... Про этого и спрашиваете?.. Семьдесят. Семьдесят!.. Дорого?.. Так это рынок, милая моя... «Совсем уж обнаглели»? А вырастить его? А одеть? А обуть? А в люди вывести?.. Такого же при входе за пятьдесят продают? Что же вы не взяли? Сэкономили бы двадцатку.

Нет, семьдесят без одежды... Зачем вы говорите, что без одежды ничего не останется?.. Ну, думайте, а то мне уходить пора... За семьдесят пять со всей одеждой?.. Берите.

Прощай, Боря. Вспоминай иногда. Это на нем рабочий костюм. Выходной есть... этот же. Ну а что? Он не военный, ему не надо переходить на зимнюю форму, на летнюю, можно круглый год ходить в одном. Куда вы, женщина?.. Надо же, почти сторговались...

Боря, посмотри, сколько времени... Шесть скоро?.. Наверное, сегодня ничего уж не получится. Расходятся все.

Женщина, проходите. Что вы на него так горько смотрите? Отвадите мне всех... Покупаете? А цену не спросили... Все равно?.. Двести?.. Двести пятьдесят?.. Нет, я не к тому, что мало... Триста?.. Да вы успокойтесь, женщина. Идите сюда. А то народ собирается.

Что же вы такого увидели в нем особенного?.. Ну вот сами говорите – «обмылок», а таких денег не жалеете... Лучше без денег, да не одной?.. Конечно. Да тоже ведь какой попадется. Нет, конечно, одной еще хуже. Богатство богатством, а внимание, ласку не купишь. Ему вот скажи: надо для семьи с крыши прыгнуть – он ведь прыгнет, не задумается... Что вы говорите?.. Четыреста?.. Да я не к тому веду. Вот вы сказали «обмылок». Это он сейчас такой стал, а молодой был!.. Он ведь меня выкрал! Правда. Никого не побоялся. И тогда здоровья не было, а все-таки метров сорок на руках нес. Может, тогда уже и надорвался... Не продается он, женщина. Нет, ни за пятьсот, ни за семьсот. Вы уж извините.

Что ты улыбаешься стоишь? Обрадовался. Пошли домой. Ну что же ты?.. Идти не можешь? Гос-споди, мама! Земля тебе пухом, предупреждала ты меня.

Ну, иди на руки! Прижмись. Согрелся?.. Спит уже. Ну и ладно, ну и ничего.

Бомж

Бомж один ночью забрался к олигарху... в сейф и заснул там.

Утром секретарша приходит, видит – из сейфа торчат ноги... упала в обморок.

Потом пришла жена олигарха, смотрит – из сейфа торчат ноги мужские и секретаршины, застеснялась и ушла.

Потом пришла теща олигарха, хотела занять у него до пенсии, видит – сейф открыт, вокруг трупы, начала кричать не своим голосом.

На голос прибежали дети олигарха, поняли, что бабушка сошла с ума, сказали: «Мы сегодня в школу не пойдем», – и убежали купаться на реку, у них во дворе своя река текла.

Теще надоело кричать не своим голосом, она пошла на кухню выпить чего-нибудь, чтобы нервы поправить. Выпила водки... триста граммов, думает: «Скучно одной», – и вызвала милицию.

Олигарх приходит сам к себе на работу – сейф нараспашку, секретарша на полу в обнимку с бомжом, – закрыл сейф, пошел посмотреть, кто на кухне ненормативным матом ругается.

Пришел – там теща... забралась на стол, танцует, а в дверь милиция ломится. Он пошел открыть дверь.

Бомж выспался, стал собирать в доме пустые бутылки.

Секретарша очнулась, пошла куда глаза глядят.

Через минуту олигарх с милицией входят на кухню – там теща, жена, секретарша, все пьяные в дым.

Спрашивают их:

 – Звонили насчет ограбления?

 – Звонили.

 – Кто?

 – Конь в пальто!

Милиционеры поняли, что денег не дадут, уехали к себе.

Олигарх сел завтракать, для аппетита выпил двести граммов с тещей, потом двести граммов с женой, потом как следует с секретаршей и забыл, что к нему должны приехать японцы, заключить контракт на миллиард.

Тут японцы приехали. Один старый, другой молодой... оба японцы. Прошли на пьяную кухню. Там молодой японец обомлел, старый японец сказал:

 – У русских так принято. Если большое дело, то надо сильно выпить и чтобы были разгульные девицы.

Тут теща еще выпила и стала понимать по-японски. Говорит:

 – Кто разгульная? Я разгульная?! Сам ты – сукин сын.

Японец начал кланяться, чтобы замять скандал. Олигарх тоже стал кланяться. А хорошо кланяться умеют только японцы. Олигарх с третьего раза лбом ударился об пол, обернулся... чуть волком не стал, но не стал, только посерел очень.

Жена видит – он серый сидит, вызвала «cкорую помощь».

Помощь приехала, но врачи не знали, что японцы – это японцы, думали: «Все наши, но двое выпили больше, чем могли». Промыли японцам желудки – у тех все равно глаза косые. Увезли их в Склифосовского.

В Склифосовского у японцев нервы не выдержали, они стали требовать, чтобы им вернули острова.

Но наши сказали:

 – Вы в Склифосовского, а не в Кащенко.

Чуть не дошло до войны. Там, глядишь, другие страны ввязались бы. Чего не ввязаться-то?

А всё из-за бомжей. Надо нам что-то делать... с нищетой в стране.

Загадка Моны Лизы

Я в милицейском училище учусь на следователя. Скоро буду все преступления раскрывать.

Майор сказал: наша школа по раскрытию преступлений лучшая в мире. А сейчас у нас в училище вообще такие ребята подобрались – все преподаватели за головы хватаются.

Майор вчера на занятиях достает картину Леонардо да Винчи. Итальянский художник. Картина называется «Мона Лиза. Оригинал».

Там – женщина, улыбается, но как-то странно. Пятьсот лет не могут разгадать, чего она улыбается.

Майор говорит: «Вот вам сорок пять минут. Кто не разгадает, тот не милиционер».

У нас все разгадали! Восемь человек. Восемь разгадок получилось.

Ну, первый вариант самый простой. Даже странно, что столько лет не могли догадаться. Леонардо да Винчи запретил ей улыбаться, а сам начал строить рожи, кривляться, поэтому улыбка у нее получилась ненормальная.

Второй вариант. На улице весна, видно по картине. То есть Мона Лиза перезимовала, выжила. Скоро зелень пойдет, молодая крапива, со своего огорода что-нибудь, овощ всякий. А сейчас у нее сил мало осталось – не поймешь, улыбается она или плачет.

Третий вариант. Все хранили деньги в банках. И тут дефолт. А Мона Лиза хранила в чулке. Теперь сидит улыбается.

Четвертый вариант. Муж у Моны Лизы вот-вот должен прийти с работы. Может быть, даже пришел, стоит за спиной у Леонардо да Винчи, думает: «Чего она улыбается как-то странно?»

А очень просто всё – она нашла у него загашник и все монеты перепрятала. Сидит, смотрит на мужа, улыбается. Он смотрит на нее – тоже улыбается. Но чего он улыбается, вообще никогда никто не разгадает.

Пятый вариант. Мону Лизу пригласили на бал, где все будут много танцевать. Но Моне Лизе нельзя в этот день много танцевать, у нее нетанцевальный день. Но тут!.. Мона Лиза сообразила, чем надо воспользоваться, чтобы весь вечер быть свободной в своих движениях, и загадочно улыбнулась.

Шестой вариант. Мужу Моны Лизы увеличили оклад в десять раз, чтобы он перестал брать взятки, и другим увеличили, но Мона Лиза живет лучше других: и вилла побольше, и дети учатся за границей. Все спрашивают ее: «Откуда у вас деньги? Муж же теперь взяток не берет». Она ни слова никому, только один раз – достали уже: «Не берет, не берет», – один раз только улыбнулась, а Леонардо да Винчи тут как тут.

Седьмой вариант. Мона Лиза так смотрит, как будто знает чего-то, чего другие не знают. Как будто она не с нами, а где-то. Кайф поймала, улетела куда-то и балдеет там. Колется она, однозначно.

Восьмой вариант. Муж у ней не пьет, не курит, не бьет ее, дети учатся на «пятерки» и «четверки», соседка – не сволочь, сосед – не пристает, квартира трехкомнатная. Чего еще? Просто мы никогда таких женщин не видели, у которых все в порядке, вот нам и кажется, что у нее улыбка какая-то странная.

Это мы все странные, а у нее улыбка нормальная.