Текст книги "Приключения на обитаемом острове"

Автор книги: Анатолий Безуглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Ну? – Смирнов нетерпеливо посмотрел на часы: скоро утренняя линейка…

– Вот я и решил подзарядить их энергией…

– Чем? – вскинул брови пионервожатый.

– Энергией, – сказал Сип и открыл книжку. – Вот, слушай. – Илья стал читать: – «…Сейчас человек стал испытывать электронное голодание…»

– Знаешь что, Илья, ты мне позже об этом расскажешь, хорошо?

– Ещё немного, – взмолился Сип. Главное, ему надо было все рассказать Смирнову, пока сведения о потасовке в спальне не дошли до него другим путём. А что они дойдут, и в невыгодном для Илюхи свете, сомневаться не приходилось. – «…Для пополнения убыли электронов рекомендуется прикреплять на ночь к рукам и ногам…» – Илья взглянул на Андрея и пояснил: – Я прикрепил и туда, и туда. «…алюминиевые пластинки, соединённые проводом с водопроводным краном или трубой». – Саввушкин опять посмотрел на недоумевающего Смирнова и закончил: – Я присоединил ребят к растяжным столбам, они металлические…

– Ну и что?

– Ничего, – пожал плечами Сип.

– Чудной ты, – усмехнулся Смирнов. Он взял книжку, прочёл вслух название: – «Мысль и движение». Подгорный.

– Профессор, – подтвердил Саввушкин. – Московский.

– Есть новые работы в этой области… Академика Микулина, – Андрей снова посмотрел на часы и вскочил: – Линейка сейчас начнётся! Если тебя интересует этот вопрос, поговорим потом…

Во время завтрака Илья поскорее проглотил кашу, залпом выпил молоко и выскочил на улицу.

Его поджидал Андрей.

– Та-ак, – произнёс он со вздохом. – Вот для чего ты с утра пораньше вёл со мной научные беседы…

Конечно же, Андрею стало известно утреннее происшествие в палатке.

– Я же хотел как лучше, – опустил глаза Илюха.

– Ну кто же так делает! – сокрушался пионервожатый. – Книги тоже с умом читать надо! Во-первых, вопрос об электронном голодании стоит прежде всего в городе, где кругом асфальт. А у нас?.. Не разобрался, значит?

– Не подумал, – вздохнул Илья.

– Не подумал… Трудился. Кстати, как ты все это устроил?

– Когда заснули…

– И никто не почувствовал? – удивился Смирнов.

– Я аккуратно. Юрка Данилов дрыгался. Спали все как убитые…

– Ладно, иди.

Сип поспешил ретироваться. Пионервожатый покачал ему вслед головой.

Саввушкин забежал в палатку и явился на свиноферму со свёртком, в котором была выстиранная и отглаженная спортивная форма. Бутсы висели через плечо на связанных шнурках.

– Привет, – подошёл он к борову.

Вася в ответ благосклонно покрутил хвостиком. Надежда школьных животноводов в последнее время раздобрел неимоверно и был сдержан в проявлении чувств. Как подобает будущему призёру.

– Здорово! – заглянул Илюха в кормокухню.

Он не сразу обратил внимание, что Маша была не в халате, а в своём нарядном платье.

– Слава богу, а то я сижу как на иголках, – поднялась Ситкина.

Саввушкин показал на часы.

– Как в аптеке, минута в минуту. – Он положил форму и бутсы на стол. – Предупреждаю, сегодня уйду раньше – матч.

– Илюша, – Ситкина сложила руки на груди, – что для тебя дороже – футбол или поездка на выставку?

Саввушкин ошалело посмотрел на бригадира. Более трудного вопроса задать было нельзя. Выставка – это, это… Нет, Илюха не знал даже, каким словом выразить своё отношение к грядущей славе. Но и футбол тоже огромный кусок Илюхиной души! Это восторг, это, в конце концов, возможные медали, которые изготовляют специально в мастерских…

– А что? – с тревогой спросил Саввушкин.

– Ты должен сегодня весь день быть с Васей: мне срочно нужно ехать в район.

– Обязательно сегодня? – сердито произнёс Илья.

– В том-то и дело. С директором совхоза.

– Ясно, – сокрушённо сказал Саввушкин. – Работаешь как вол, а когда надо каких-то три часа – возись с боровом…

– Илюшенька, – взмолилась Ситкина, – ну что я могу поделать? Вызвали по поводу выставки…

– Ты же знала, что у меня ответственный матч!

– Понимаешь, сегодня решается вопрос о поездке.

Илюха со злостью пнул ногой пустое ведро.

– Неужели Зойка и Верка не могут побыть на ферме без меня?

– Вера пошла к врачу: руку обварила. А Зоя одна не справится. Я понимаю, Илья. Но ради дела… Ведь это почёт и для класса…

– А я ради кого играть буду? – огрызнулся Сип.

Расстроенная Ситкина присела на табуретку.

– Ну хорошо, допустим, я не поеду. Тогда о выставке не может быть и речи…

Этого Илюха тоже допустить не мог.

– Ладно, – буркнул он, – поезжай.

– Я знала, ты… ты… – засияла Ситкина.

– Чего уж там, – отмахнулся Сип.

Надавав кучу наставлений, Ситкина почти бегом пустилась к переправе. Илья видел, как бело-синий катер отшвартовался от берега. Ветерок донёс размеренное тарахтение двигателя.

Сип со вздохом засунул свёрток и бутсы в шкафчик, чтобы не растравлять душу.

Работы было много. Убрать Васин загончик, приготовить борову еду, искупать его… Вера заявилась с перевязанной рукой. Делать она, разумеется, ничего не могла. Пришлось Сипу часть забот о подсвинках взять на себя. Трудился он усердно, как может трудиться человек, весь, без остатка, принёсший себя в жертву общему делу.

В обед они с Зоей Веревкиной сбегали в столовую.

– Мне Маша все рассказала, – сочувственно произнёс Смирнов, когда Илюха выходил из столовой, – Жаль, конечно, что так получилось. Но долг есть долг.

– Кого поставишь вместо меня? – мрачно спросил Илья.

– Наверное, Шоту. А Макарова в запас. – Пионервожатый потрепал Сипа по плечу. И подмигнул. – Постараемся выиграть, ребята ведь подзаряженные…

У Илюхи заныло в груди. Он считал, что с его отсутствием команда седьмого «А» потеряет чуть ли не половину шансов на успех.

Саввушкин поплёлся на свиноферму. И чем ближе подходило время матча, тем беспокойнее делалось Илье.

«А если кого подкуют? – с ужасом подумал он. – Разве Ванька Макаров игрок?»

Когда до начала игры оставалось минут двадцать, Сип надел футбольную форму, бутсы. Размялся. Сердце его билось тревожно.

– Зой, – подошёл он к загону с поросятами, где возилась Веревкина, – покорми Васю ровно через час. Корм я приготовил, стоит в кухне…

– Не-не-не! – в ужасе замахала руками Зоя. – Ещё напутаю чего-нибудь!

– Зой, ну прошу, – умолял Илья.

– И не проси.

Веревкина демонстративно отвернулась. Саввушкин знал, что характер у неё – кремень. Если уж решила, не отступится.

Илюха с ненавистью посмотрел на развалившегося борова. Как утлую лодчонку затягивает водоворот, так Сипа тянуло на стадион, и ничего он с собой поделать не мог.

Илья забежал на кормокухню. Часы показывали, что через две-три минуты прозвучит свисток и соперники схлестнутся в отчаянной борьбе…

– Прибегу во время перерыва, – сказал вслух Сип. – Васька поест на десять минут позже.

И, приняв это простое и мудрое решение, Илюха даже удивился, как оно сразу не пришло ему в голову. Он во весь дух пустился на стадион. Ещё издали была видна толпа зрителей, плотным кольцом окружившая поле. Илюха пробрался на скамеечку, где сидел Андрей Смирнов, покусывая травинку. Он спросил у Саввушкина:

– Все-таки пришёл? – Илья кивнул. – А на ферме порядок?

– Порядок, – ответил Сип.

Табло показывало, что счёт ещё не открыт. Сип во все глаза смотрел, что происходит на стадионе, и забыл обо всем на свете.

А ситуация на поле складывалась довольно драматически. «Бэшники» с первых же минут бросились в атаку. Особенно выделялся в их команде Легнов. Он был в очках. Однако это обстоятельство не мешало форварду противника все время угрожать воротам Стасика Криштопы.

Что творилось на «трибунах»! Стоило нападению седьмого «Б» приблизиться к штрафной площадке соперника, как зрители принимались кричать, свистеть, улюлюкать.

Илюха кусал себе губы, бил по коленкам. Ему казалось, что Юрка Данилов слишком медленно бегает, что Шота абсолютно не чувствует, где можно провести мяч. А Володька, грозный защитник, обойти которого обычно очень трудно, играет сегодня из рук вон плохо.

Сип отчаянно смотрел на Андрея, сосредоточенно следящего за поединком, всем своим видом говоря: вот видишь, на скамейке запасных есть человек, который тут же исправит положение. Саввушкин впервые не участвовал в ответственном матче. И быть просто наблюдателем не привык.

Когда мяч влетел в сетку ворот седьмого «А», Илюха чуть не взвыл от огорчения.

Болельщики седьмого «Б» кидали в воздух панамки.

– Андрей, выпусти! – взмолился Сип, когда шум поутих.

Но Смирнов будто и не слышал. Изжёванная соломинка поднималась и опускалась в уголке его губ. И сколько ни пытался Илюха с ним заговорить, тренер молчал.

К середине первого тайма игра как будто выровнялась. Седьмой «А» имел даже реальную возможность сравнять счёт. Баркалая и Данилов прорвались к воротам соперника. Теперь уже болельщики их класса повскакивали с мест и требовали «шайбу». Но Юрка пробил мимо.

– Мазила, – простонал Саввушкин. – С трех метров…

Однако случилось ещё более неприятное. За минуту до перерыва Стасик опять вынул из своей сетки мяч…

Отдыхали команды на лужайке, возле стадиона. Андрей нервно ходил между лежащими и сидящими игроками и инструктировал своих подопечных.

– Ставлю задачу: сравнять счёт. «Бэшники» выдыхаются. Я уверен, что у вас во втором тайме скорость будет лучше. А скорость – это самое главное. В дополнительном же времени мы их добьём окончательно…

Илюха взволнованно шагал следом за пионервожатым.

– Держите Легнова, – говорил он. – Володька, опекай его по всему полю. А ты, Юрка, меняйся местами с Шотой. Это их собьёт с толку…

Игроки тяжело дышали. Майки у всех были мокрые. Один Стасик сидел спокойно, обхватив колени руками, и глядел на Маныч.

– А ты, Стас, уж больно сегодня невозмутим, – укорял Сип.

– Заткнись, – отмахнулся вратарь. Слова Илюхи были несправедливы. И вообще настроение дрянь. Пропустить два мяча – дело нешутейное.

Но Илья не обиделся. Ему очень хотелось, чтобы свои выиграли. Тут уж не до личных обид…

Второй тайм начался совсем не так, как хотелось бы Смирнову. Если говорить правду, команда седьмого «А» выдохлась не меньше противника. Прошло минут десять, а нападающие не могли сквитать ни одного гола.

– Андрей, ну выпусти меня! – попросил Сип. – Честное слово, забью!

Смирнов заколебался. Илюха это почувствовал. Пионервожатый сорвал свежую травинку и принялся её жевать.

– Андрей, – не унимался Илья, – Юрка еле двигается, замени…

– Да, кажется, скис, – медленно сказал тренер.

И тут, словно назло, Данилов получил пас. И откуда только прыть взялась. Он обвёл одного защитника, второго и прямо с мячом влетел в ворота.

– Ура! – вскочил с места Ваня Макаров. – Молодец!

Илюха, забыв, как полминуты назад просил убрать Юрку с поля, заорал от радости так, что у него самого заложило уши…

Маша говорила правду: по Васе можно было сверять часы. Когда подошло время есть, внутри него прозвенел невидимый звоночек, и боров подошёл к деревянному корытцу. Оно было пусто. Вася потянул пятачком в сторону кормокухни. Что он подумал, сказать трудно. Но за всю его жизнь ему впервые не подали вовремя еду.

Йоркшир-рекордист хрюкнул, недовольный, и прошёлся вдоль ограды. Пренебрежение к его персоне Васе все больше и больше не нравилось. Ко всему прочему, из соседних загонов доносился аппетитный запах и чавканье. Это раздражало ещё больше…

Шло время, а желанный корм не несли. Боров отбросил в сторону всю свою степенность и важность. В конце концов, голод – не тётка. Вася, повизгивая, нервно сновал по своему загону и со злостью швырял пятачком корыто. Однако его действия никем не были замечены.

Веревкина, занятая на другом конце фермы поросятами, не видела его страданий.

Тогда будущий призёр решился на отчаянные меры. Он ткнулся в калиточку. Та жалобно скрипнула, но не поддалась. Вася боднул её основательнее. Принимая во внимание его солидный вес и решительность, с какой боров отстаивал своё право на еду, можно догадаться, что дверца все-таки не выдержала. А может быть, торопясь на стадион, Саввушкин не очень тщательно закрыл щеколду. Как бы там ни было, но Вася оказался на свободе. И ему пришлось заботиться о харче самому. Прежде всего он попытался проникнуть к соседям. Но это не удалось. Тогда он побрёл прочь – авось на стороне повезёт больше.

Зоя в это время возилась на кормокухне и не заметила, как любимец и надежда Маши Ситкиной покидал ферму. А путь его лежал прямёхонько к бахче, что раскинулась неподалёку.

Утолив первый голод незрелыми арбузами и дынями, Вася с удовольствием покопался в рыхлой земле. Перекопав пятачком изрядный кусок бахчи, он двинулся дальше. Сладкий, дурманящий запах кружил ему голову. Исходил он от небольших белых домиков, расположенных в саду под деревьями.

Боров потоптался возле одного из них, обнюхал деревянную стенку. То, что так вкусно и аппетитно пахло, несомненно, находилось внутри. Правда, вокруг вились какие-то маленькие рассерженные насекомые, но Вася не придал им значения. Он поддел улей пятачком, и тот опрокинулся.

Здесь произошло такое, отчего йоркшир взвыл не своим голосом. Грозно жужжа, эскадрилья пчёл налетела на непрошеного гостя, вонзая в него десятки жал. Вася бросился наутёк. Вдогонку ему нёсся потревоженный рой, продолжая жалить в спину, уши, чувствительный пятачок. Боров нёсся, не разбирая дороги…

…Страсти на стадионе накалились до предела. Перед концом второго тайма, когда счёт все ещё оставался два – один в пользу противника, Смирнов выпустил на поле Саввушкина вместо вконец выдохшегося Юры Данилова. Сип волчком вертелся на поле, бросаясь очертя голову под ноги соперников и стараясь отобрать мяч любой ценой. Это вызвало замешательство в команде «бэшников». Седьмой «А» воспрял духом. Все игроки были в штрафной площадке «бэшников». Атака следовала за атакой. Если что и спасало противника, так это вратарь.

Но, как любят говорить комментаторы, гол зрел. В последнюю минуту матча, дезорганизовав оборону противника, Илюха повёл команду на решающий штурм. Он отвлёк на себя защитников и послал мяч вдоль ворот, куда устремился Володя Гулибаба. Зрители повскакивали с мест. Над островом взревело многоголосое:

– Ша-а-айбу-у!

Володя размахнулся, чтобы послать мяч в пустые ворота с каких-нибудь двух-трех метров. И в это время откуда-то смерчем ворвался Вася. Никто ничего не успел сообразить, как вдруг Гулибаба кубарем покатился по земле. Боров от страху кинулся в сторону и под улюлюканье всего стадиона заметался по полю. От крика и испуга он совсем потерял рассудок и бросился бежать, не разбирая дороги.

Ловили его всей школой. Насмерть перепуганного борова отыскали в кукурузе. С большими трудностями Васю водворили на место. Пережитые страхи не прошли для борова даром: он нервно вздрагивал от малейшего шороха, отказывался от еды. Один глаз его заплыл.

Маша, найдя своего питомца в таком жалком состоянии, расплакалась.

– Уйди, – сказала она Сипу, когда тот хотел её успокоить. – Я-то думала, я-то тебе доверяла…

Она всхлипывала, гладила Васю. Сипу стало жалко её, жалко Васю, жалко себя. И он, как был в футбольной форме и бутсах, пошёл на берег Маныча, где просидел один до темноты.

В палатку идти не хотелось. Он опять подвёл свой класс, свою команду. Из-за него седьмой «А» вылетел из состязаний. А главное – плакала теперь поездка на выставку.

Катила свои воды река, шумели камыши. Сип с горечью думал о том, как несправедлива все-таки к нему жизнь…

И не знал он, что в эти минуты ребята решали, оставить Сипа на острове или отослать в станицу. Мнения сошлись: отослать. Даже Гулибаба на сей раз молчал. Он не мог простить своему другу верный гол. В том, что это был верняк, Гулибаба не сомневался.

Когда, казалось, судьба Саввушкина была решена, в Андрее Смирнове заговорил великий педагог.

– Я считаю, надо испытать последнее средство, – сказал он ребятам, уставшим от споров. – Лишить Саввушкина работы сроком на десять дней.

– Тю! – присвистнул Ваня Макаров. – Ничего себе наказание. Санаторий!

– Посмотрим, – твёрдо сказал Андрей, – сможет ли Саввушкин спокойно отдыхать, когда все вокруг будут трудиться…

Ребятам не верилось, что это может повлиять на Сипа. Но Смирнов был последователем методов Макаренко.

Вечером, когда Сип пришёл в палатку, пионервожатый объявил ему:

– Итак, Саввушкин, с завтрашнего дня по решению нашего отряда ты лишаешься права на труд в течение десяти дней.

Илья молча кивнул. Он ещё не знал, радоваться ему, что так легко отделался, или огорчаться. Но на всякий случай поскорее юркнул в постель.

«Что ж, – решил он, – завтра пойду на рыбалку».

ТУНЕЯДЕЦ

Почему так хочется спать, когда звучит зорька? И какие сладкие те две-три минуты, когда нежишься в постели, прежде чем спустить ноги с кровати и влиться в прохладное, зябкое утро.

Илюха потянулся, выпростал из-под одеяла руки. Ночь успокоила, но не залечила настроение. Окончательно отделавшись от сна, Сип вдруг почувствовал что-то неприятное в душе и вспомнил вчерашний день… Отлетело прочь очарование пробуждения. Вставать не хотелось.

– Подъем! – кричал Шота Баркалая. Он был дежурным, и в его обязанности входило поднимать заспавшихся. – Юрка, Ванька, на зарядку! – шёл он по проходу между кроватями. – Володька, Володька, проснись! – Шота дёрнул Гулибабу за ногу. Тот замычал и с трудом разлепил веки. Илью Шота намеренно не окликнул.

Сип не придал этому значения. Но когда он вместе с ребятами вышел на улицу на зарядку, Баркалая сказал, усмехнувшись:

– Ты свободен, можешь ещё поспать.

Илья не знал, как реагировать. Решил отшутиться.

– Ничего, сделаю зарядочку, здоровее буду.

– Иди отдыхай, – серьёзно проговорил Шота. – Можешь, кстати, подзарядиться…

Сип с тоской подумал: «Начинается…» И как можно беспечнее сказал:

– Вот спасибо! Забота какая о человеке…

Но в палатку не вернулся. Присел на скамеечку, наблюдая, как ребята делают гимнастику.

Второй щелчок Илюха получил в столовой. Нагнулся под стол за упавшей ложкой, а когда поднялся, то обнаружил, что кто-то выпил его компот. Сип растерянно оглянулся, вертя в руках пустой стакан.

– Кто не работает, тот не ест, – ехидно протянул Макаров.

Саввушкин молча проглотил обиду. В нем закипала злость.

«Ладно, – решил он, – пусть смеются. Мы ещё посмотрим».

Из столовой интернатовцы разошлись по своим бригадам. Илюха поплёлся к палатке. Вокруг стояла необычайная тишина. В тени таилась утренняя прохлада. Сип присел на солнышке, отдавшись бесцельному созерцанию. Ни о чем не хотелось думать. Но когда не хочешь думать и руки ничем не заняты, в голову сами по себе лезут не очень весёлые мысли.

Саввушкину совсем не хотелось вспоминать развороченный улей, перетоптанную бахчу, проигранный матч. А о Маше и несчастном борове и говорить не приходится…

Илюха решительно поднялся, достал из-под раскладушки удочки и направился к завхозу за лопатой. Как известно, рыбалить без наживки невозможно.

Но завхоз наотрез отказался выдать лопату.

– Не положено, – сказал он, навешивая на дверь склада висячий замок. – Раз отстранили от работы, никакого инструмента не получишь.

– Мне не для работы, – сказал Сип. – Червей накопать… – Он показал удочки.

– Ступай, хлопец, ступай, – проводил его завхоз.

Илюха разозлился. Пришлось наковырять червей примитивным способом – палочкой. Занятие нудное и утомительное. Кое-как справившись с ним, Саввушкин направился к реке, на заветное место. Но порыбалить не удалось. Ченцов то ли устроил учения для команды, то ли проверял после ремонта мотор. Катер «Грозный» метался вдоль берега взад и вперёд, распугав всю рыбу.

Чуть не лопнув от досады, Сип вернулся в палатку и провалялся до обеда на койке с «Робинзоном Крузо» в руках. Книжку он знал почти наизусть и больше рассматривал картинки, которые, кстати сказать, тоже были им давно уже изучены до мельчайших подробностей.

В другое время он бы с большим удовольствием поспал. Под ласковый шёпот тополей, играющих на ветру листьями, под тихие вздохи Маныча. Но спать, как назло, не хотелось. Время тянулось медленно, словно Земля замедлила вращение. Первый день принудительной свободы, можно сказать, прошёл в полном безделье.

Вечером собрались все ребята. Пришли девчонки. Кроме Маши – она не отходила от своего питомца, залечивая его психическую травму нежными, неотступными заботами.

Затеяли лапту. Илюха хотел присоединиться, но его не приняли.

– Устанешь, – сказал под общий смех Данилов. – А тебе переутомляться нельзя.

Сип с независимым видом пошёл прочь. Зашёл в палатку и лёг на постель. Слышать весёлые голоса однокашников было завидно, но Сип решил не сдаваться.

После отбоя он намеренно громко стал рассказывать Володе, как здорово провёл день. Но это не произвело впечатления. Шота заговорил о том, что в этом году ожидается невиданный урожай винограда. Юра похвастался делами на конюшне.

– Воронка объездили? – спросил Стасик Криштопа.

– Послезавтра думаем, – откликнулся Данилов. И завёл рассказ о том, какой это необыкновенный жеребец. И хотя все уже раз десять слышали, что Воронок произошёл от знаменитой Звёздочки буденновской породы, давшей совхозу несколько скакунов, бравших призы в районе и области, всем было интересно. Юра умел рассказывать увлекательно. Он знал уйму историй про лучших отечественных и зарубежных лошадей. Отец Данилова, совхозный агроном, большой поклонник конного спорта и отличный наездник, собрал хорошую библиотеку по этому вопросу, и Юра много прочитал.

Потом перешли на мастерские. Стасик поделился радостью: не сегодня завтра на остров привезут токарный станок.

– А как переправят через Маныч? – поинтересовался Шота.

– На катере, наверное, – сказал Юра.

– Не выдержит, – засомневался кто-то.

– Выдержит, – авторитетно заявил Данилов.

– А как ставить его на катер? – спросил Гулибаба.

– Перевернётся, факт, – поддержали Володю.

– У него же трюма нет.

– Остойчивость нарушится.

– Не остойчивость, а устойчивость. Грамотей!

– Сам ты грамотей! Именно остойчивость. По-научному значит непереворачиваемость.

– Я думаю, повезём на пароме, – высказал предположение Стасик.

Вокруг этой проблемы разгорелся спор.

Сип тихо вздохнул. Не очень весело быть посторонним…

Следующий день прошёл ещё более тоскливо. Илюха поиграл в городки. Один, без соперников. Это оказалось не очень интересно. Потом он решил погонять в футбол. Мяч ему выдали без всяких – не работа. Сип до одури носился по стадиону. Крутил финты, обводил самого себя, бил по пустым воротам. Единственным свидетелем его успехов был Коляшка, внук тёти Глаши. Илья хотел привлечь его к игре, но ничего не получилось. Трехлетний карапуз от своего первого удара упал и разревелся. Сип с трудом успокоил его и отвёл к поварихе.

После обеда, прихватив ласты и маску, Саввушкин пошёл на реку. Нырял он до тех пор, пока не посинел. И все же никакого удовольствия от этого занятия не получил: не было ни зрителей, ни партнёров.

Вечером, прислушиваясь к оживлённой беседе товарищей, Илюха с тоской думал о том, что впереди опять полное одиночество и безделье, от которого у него начала появляться оскомина.

И с утра его потянуло на люди. Оставаться один он не мог. Сип отправился с Володей, чтобы хотя бы просто поглядеть на чужую работу. Но пасека – не лучшее место для наблюдений. Вокруг гудели, звенели сотни пчёл. Илюха устроился от Гулибабы на приличном расстоянии. Разумеется, разговор с другом от этого не получился. Да Саввушкин, честно говоря, боялся даже лишнее слово сказать: как бы не привлечь внимание опасных насекомых.

Промаявшись так с полчаса, Илюха покинул пасеку. Следующим объектом на его пути была конюшня.

Из денника как раз выводили Воронка. Вычищенный, лоснящийся жеребец, чёрный, без единого светлого пятнышка, вращал налитыми кровью глазами, храпел, приседал. Юра Данилов, в ковбойке, обтягивающих штанах и сапогах, успокаивал его, поглаживая по густой блестящей гриве. Двое ребят из десятого класса сдерживали Воронка с двух сторон. А третий, на старой школьной кобыле с пышным названием Розочка, обхаживал неука. Лошади принюхивались. Воронок немного успокоился, унял дрожь.

– Давай седло, – негромко сказал Юра.

Макаров с высоким светловолосым парнем уже тащили из конюшни потники, седло.

– Может, ещё погоняем? – неуверенно предложил верховой, что был на Розочке.

– Не стоит, – сказал Юра. – Бузить не будет.

Сип смотрел на Данилова с нескрываемой завистью. Вообще-то Саввушкин предпочитал мотоцикл. Но сейчас бы многое отдал, чтобы быть на Юрином месте.

Жеребец спокойно взял удила.

– Пошёл, – громко скомандовал Данилов и ловко вскочил в седло.

Илюха невольно затаил дыхание. Воронок слегка присел, попятился задом.

– Это тебе не боров! – крикнул Ваня Макаров. И Илюха понял, что это относится к нему.

Ребята, помогавшие обуздать жеребца, засмеялись. И не только потому, что происшествие с Васей было ещ„ свежо в памяти. Судя по всему, самый ответственный, напряжённый момент был позади. Воронок оказался укрощённым. Надо было расслабиться самим.

Саввушкин обиделся. Настроение у него было испорчено. Интерес к тому, что делают другие, угас.

Но это оказалось не единственным огорчением за день. После полдника по острову разнеслась весть: паром доставил на пристань токарный станок. К переправе ринулось почти все население Пионерского. Прибежал и Сип. Видя, как ребята сгружают тяжёлую махину с парома, с каким весёлым, зажигательным гиканьем катят станок по брёвнам к мастерским под звонкую команду Андрея Смирнова, Илюха по-настоящему понял всю тяжесть наказания, которое наложили на него товарищи. Вместо того чтобы быть в первых рядах, радостно суетиться вокруг долгожданного станка, он был вынужден довольствоваться ролью наблюдателя.

Сип долго не мог уснуть в эту ночь.

На четвёртый день он не выдержал. Илья не был лентяем. С самых малых лет привык он помогать по хозяйству, что-нибудь мастерить с отцом. Да и на острове он раньше работал за двоих. Сип измучился от безделья. Энергия пожирала его. Презрев самолюбие, он решил пойти на поклон к ребятам. Самым удобным ему казалось заявиться на свою основную, любимую работу. В мастерские.

Зайдя в прохладный сарай, Илья без всякого предисловия Спросил:

– Ну, где ваша сенокосилка?

Ему никто не ответил. Ребята возились под движком.

– Подай ключ семь на десять, – попросил Стасик Криштопа одного из мальчишек.

Сип ринулся к верстаку и схватил нужный ключ.

– Положи на место, – строго сказал Стас.

– Я хочу помочь, – миролюбиво сказал Сип.

– Жора, возьми у Сипа ключ, – сказал Криштопа и отвернулся.

Илья швырнул ключ на верстак и вышел, сгорая от стыда и злости.

– Ну хорошо, – бормотал он на ходу, – поищу себе работу в другом месте…

Недалеко от центральной улицы пигалица из второго класса подметала дорожку между домиками.

«Вот и работа», – мелькнуло у Сипа в голове.

– Дай-ка я подмету, – сказал он девочке, берясь за черенок метлы. – А ты пока поиграй в куклы.

– Тебе нельзя, – серьёзно сказала девочка.

– Цыц, козявка! – Сип дёрнул метлу посильнее, но девочка вцепилась в неё как клещ. – Да я ж тебя… – Сип сделал страшную гримасу.

– А я буду кричать, – бесстрашно ответила пигалица.

Илья оттолкнул от себя метлу и пошёл прочь. Но вернулся: девчонка крепко задела его за живое. Он решил взять хитростью.

– Слушай, – Сип достал из кармана яркий пластмассовый поплавок. – Вот эта дорожка моя, а поплавок твой. Идёт? – Девочка как зачарованная смотрела на цветную безделушку. – Ну, давай! А то передумаю, – нетерпеливо сказал Сип.

Пигалица оглянулась. Никого. Уж больно велик соблазн. Её рука с метлой потянулась было к Сипу. Но в последнюю секунду долг победил.

– Нет, Сип, в другой раз. Хорошо? – Девочка вздохнула. – Когда тебе будет можно. – И, чтобы отогнать искушение, она стала мести как заводная.

– Тьфу ты! – сплюнул Сип от досады.

Он повернулся и нос к носу столкнулся с Ваней Макаровым. Тот высунул язык, на всякий случай отступил на несколько шагов и пропел:

 
Я Чарли безработный,
Хожу всегда голодный.
Окурки подбираю
И песни распеваю…
 

Сип замахнулся на него. Макаров дал стрекача.

Илья пошёл на свиноферму. Маша должна его понять, должна выручить, как это делала не раз.

Ситкина мыла Васю. Он лежал на боку и похрюкивал от удовольствия. Завидев Сипа, Маша демонстративно отвернулась. Илья постоял возле загончика, покашлял. Никакого внимания.

– Маш, – несмело сказал Сип.

Ситкина молчала.

– Маш, поставь меня на поросят. Как друга прошу…

Маша похлопала своего питомца по розовому боку. Он медленно поднялся. Она окатила Васю из ведра.

– Хоть на уборку, а? – сделал последнюю попытку Сип.

Боров недобро посмотрел на него красным глазом и хрюкнул.

– Ну, пусть! – не выдержал Саввушкин. – Вы ещё пожалеете!

Илья, не оглядываясь, пошёл от свинофермы.

Маша посмотрела на его ссутуленную спину и вздохнула. Сипа было жаль. Но она не могла поступиться своими принципами…

Ноги сами принесли Илюху в контору хозяйства. И, поднимаясь по скрипучим ступеням, он подумал, что теперь остался единственный человек, который может изменить его мучительное, унизительное положение, – Андрей Смирнов.

Пионервожатый что-то писал. За фанерной перегородкой стучала пишущая машинка. Между каждым стуком пролегала большая пауза. Печатали неумело, одним пальцем. Наверное, кто-нибудь из учеников. Чтобы в соседней комнате не услышали его слов, Сип нагнулся к Андрею и прошептал в самое ухо:

– Я больше не могу.

Смирнов удивлённо вскинул на него глаза.

– Что? – спросил он почему-то тоже шёпотом.

– Ходить без дела. Короче, быть тунеядцем…

Пионервожатый смотрел на Илюху, и по его лицу пробегали волны различных чувств.

– Так-так, – прошептал пионервожатый. – Начинаешь осознавать, что такое ответственность?

– Начинаю, – покорно ответил Сип.

– Это хорошо.

За стеной прекратили печатать. Илюха ещё сильнее понизил голос:

– Все издеваются…

– Что? – переспросил Смирнов.

– Каждый издевается, – сказал ему на ухо Сип.

– Надо уметь достойно нести наказание, – назидательно произнёс Андрей. Последнее признание Саввушкина несколько огорчило его. Если дело только в этом, цель ещё не достигнута.

– Я несу. Но хватит, наверное?

– Нервы сдают? Я думал, ты настоящий казак… – усмехнулся Смирнов.

– И ты тоже смеёшься, – мрачно заметил Илья.

– Я говорю серьёзно.

За перегородкой раздались смешки. Может быть, это не относилось к тому, что происходило в комнате, но Саввушкин принял их на свой счёт.

– Вот что, Андрей, – сказал он решительно, – или давай работу, или… – Илья замолчал. Он сам не знал, чем пригрозить.

– Что или? – рассердился пионервожатый. Совсем не того ждал он от Саввушкина. Было бы непедагогично уступить строптивцу.

– Ничего, – буркнул Сип. В соседней комнате грянул дружный смех. – Короче, будет работа?

– По истечении срока наказания, – сказал пионервожатый.

Саввушкин махнул рукой и пошёл к двери. На пороге он обернулся.

– Вы ещё увидите! – Сип сверкнул глазами и выбежал за дверь.