Текст книги "Монологи эпохи. Факты и факты"

Автор книги: Анатолий Вассерман

Соавторы: Нурали Латыпов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Человек – это звучит дорого Ценность человека растёт по мере падения цены вещей

Вторую Мировую называют Войной Моторов. Но моторы не рождаются и не лечатся сами собою. Результаты войны изрядно зависели от работников, создающих технику на заводах и ремонтирующих её в полевых условиях.

Немцы в расчёте на традиционно высокое мастерство создали непревзойдённую ремонтную службу. Даже система учёта потерь техники исходила из того, что танк остаётся на балансе, пока цела хотя бы табличка с заводским номером: остальное к ней прикрутят и приварят в мастерской.

Зато СССР несравненно лучше отладил серийное производство – в расчёте на неопытных рабочих.

Великий конструктор артиллерии Василий Гаврилович Грабин с началом войны радикально изменил устройство своих пушек – устранил едва ли не все технологические операции, требующие высокого индивидуального мастерства. В результате горьковский завод имени Сталина увеличил выпуск в восемнадцать раз: одних трёхдюймовок ЗиС-три там за войну выпустили сотню тысяч.

Тридцатьчетвёрка военных лет явно грубее первых образцов. Щели в люках моторного отделения так выросли, что немецкие пехотинцы ухитрялись, пропустив танк над собой и прыгнув на него сзади, без особого труда заливать туда бензин прямо из канистры. Немалая часть броневых деталей – прежде всего башня – из катаной стала литой: пришлось заметно нарастить толщину (и, значит, вес), чтобы сохранить прежнюю снарядостойкость. Разве что воздушный и масляный фильтр усовершенствовались – и то лишь потому, что изначальные варианты были вовсе неработоспособны.

До войны наша боевая техника рассчитывалась на неторопливый выпуск и тщательный ремонт. Едва ли не вся продукция военных лет по служебным характеристикам похуже. Зато её стало несравненно больше, чем у немцев. Мы их завалили – вопреки расхожему мнению – не трупами бойцов, а техникой.

Боевые потери в Красной Армии всего на десятую долю больше, чем в Вермахте и его союзниках. Вдобавок советские лагеря для военнопленных – в отличие от немецких – соответствовали международным нормам. Мы не мстили за массовую гибель наших пленных от голода, болезней и непосильного труда. Основная часть захваченных нами врагов вернулась домой. Поэтому суммарные потери наших военнослужащих чуть ли не наполовину выше вражеских.

А вот британские и американские торговые моряки довольно долго заваливали врага своими телами. Средства борьбы с германскими подводными лодками и самолётами сформировались лишь через пару лет после начала полномасштабной войны. До того «волчьи стаи» гросс-адмирала Карла Дёница и «кондоры» рейхсмаршала Германа Гёринга охотились за транспортами почти беспрепятственно. Американцы ответили индустриальным способом. Уже к концу тысяча девятьсот сорок второго от закладки до спуска на воду транспортного судна серии Liberty проходило всего шесть недель. Восемнадцать верфей с тысячами субподрядчиков выпускали в день по три транспортника или танкера. Немцы не успевали их топить.

Вторая Мировая знаменовала разрыв со старинной ремесленной традицией бережного отношения к вещам. Сейчас старый подход бытует разве что в самых нищих уголках планеты, где ручная работа ремонтников всё ещё дёшева.

Зато та же война ярко проявила роль умелого человека.

Легендарную линию Мажино – лучшую в мире систему укреплений – германская пехота прошла насквозь за двое суток практически без потерь. Немцы ещё к концу Первой Мировой выработали технологию прорыва таких систем.

Советская армия перед войной имела больше техники, чем германская. Но её не умели быстро и массированно перебрасывать на направление удара, и предвоенные запасы погибли по частям. Только через пару лет боёв войска научились маневрировать. Тогда и стали регулярны наши успехи.

Британцы в Северной Африке потратили около года (и сменили троих командующих), чтобы научиться не отступать перед Роммелем, имея трёхкратный перевес в силах на направлении немецкого удара – хотя обычно такой перевес достаточен для успешного наступления.

Моряки союзников геройствовали не самоубийственно: в конвоях была система спасения экипажей. Спасали и сбитых над морем лётчиков. Легенды о самурайском духе, воспринятые без анализа, помешали японцам создать нечто подобное. В битве при атолле Полпути (Midway) в июне тысяча девятьсот сорок второго утонули сотни лучших пилотов с первоклассным боевым опытом. Япония в дальнейшем так и не возродила мощь своей авиации.

В мирное время ценность человека не столь очевидна. О ней можно судить скорее по косвенным признакам. Так, анекдот с ключевой фразой «Этих детей отмывать будем или новых сделаем?» мог появиться, только когда десяток родов в одной семье из общепринятой нормы стал редчайшим исключением – идея производства людей «с запасом» теперь воспринимается как антигуманная. Нынешние успехи медицины в поддержании жизнедеятельности – и даже активности – тяжелейших инвалидов и безнадёжных больных наглядно показывают не только совершенство науки, но и общепринятую веру в необходимость любых затрат ради каждой жизни.

По мере совершенствования технологий падает цена материальных благ. Соответственно относительно дорожают блага нематериальные. Жизни каждого человека придаёт ценность прогресс всего человечества.

Подземные заготовки Создание метрополитена требует предусмотрительности

На перегоне между станциями «Щукинская» и «Тушинская» Таганско-Пресненской линии внимательный глаз замечает станцию «Волоколамская».

Недавно это название передано строящейся станции Арбатско-Покровской линии – между будущими «Мякинино» и «Митино». Новая станция откроется на пересечении линии с Волоколамским шоссе.

Существующую же станцию, наверное, переименуют в «Спартаковскую». ЛУКойл готов занять часть Тушинского аэродрома стадионом для своей команды. Тогда и выходы доделают. Сейчас лестничные тоннели частично прорыты, но до поверхности не доходят. Ведь станцию построили прямо под Тушинским аэродромом – вместе со всем Краснопресненским радиусом метро. Тогда предполагали, что в скором будущем аэродром закроют, а на освободившейся ровной площадке соорудят большой жилой массив.

Сейчас подобный массив – только со зданиями лучшего качества – занял часть другого московского аэродрома: Центрального на Ходынском поле, между станциями «Динамо» и «Аэропорт» Замоскворецкой линии. Строгие правила воздушной безопасности в столице давно не позволяют использовать лётное поле по назначению. От былой небесной практики остались только Центральный аэровокзал да улицы, названные в честь великих авиаторов.

Осталось ещё конструкторское бюро Александра Сергеевича Яковлева неподалёку – хотя и по другую сторону улицы: Ленинградский проспект, шестьдесят восемь. Перед войной и во время неё Яковлев был не только личным консультантом Джугашвили по авиации, но и заместителем по опытным работам народного комиссара авиационной промышленности. Ходынское поле тогда ещё годилось для испытаний лёгких самолётов. Служебное положение позволило конструктору разместиться поблизости от места испытаний. Сейчас завод «Молния», находящийся позади здания КБ, демонтирован, помещения цехов превращены в телесъёмочные студии. Яковлевская фирма уже давно не создаёт столько новых машин, чтобы полноценно загружать производственную базу. Поэтому конструкторы при необходимости ездят на другие заводы.

Тушинский аэродром всё ещё не застроен. Транспортная досягаемость района слишком мала. Рядом с Ходынкой – две крупных магистрали: Ленинградский проспект и Хорошёвское шоссе. Обе сейчас реконструируются. И две линии метро – Замоскворецкая и Таганско-Пресненская. До Тушинского же аэродрома доходят пока только Таганско-Пресненская линия и Волоколамское шоссе. Они обслуживают ещё и соседнее Строгино, и изрядный кусок заМКАДья – Митино и недавно появившееся Куркино. Метро и шоссе перегружены далеко за предел проектных возможностей. Если застроить ещё и аэродром – добраться до изрядной части северо-запада Москвы будет вовсе невозможно.

Когда пассажиропоток из Строгина и Митина перетечёт на ответвления от достраиваемого Краснопресненского проспекта и новый участок Арбатско-Покровской линии, старые пути частично разгрузятся. Можно будет возить жильцов будущих домов на аэродроме. Значит, и станцию запустят.

Достройка станции посреди действующей линии – не исключение.

На Люблинской линии «Дубровку» открыли через пару лет после «Крестьянской заставы» и «Кожуховской», между которыми она стоит. Эскалаторный ход попал в геологически сложную структуру. Потребовалось усиленное крепление – и по ходу работы, и окончательное. Проходка затянулась.

«Шаболовская» на Калужско-Рижской линии заработала через восемнадцать лет после обрамляющих её «Октябрьской» и «Ленинского проспекта». До того не было в районе достаточного пассажиропотока.

«Горьковскую» (ныне «Тверскую») построили через рекордный сорок один год после соседних «Площади Свердлова» (ныне «Театральной») и «Маяковской» – ради пересадки на «Пушкинскую», а потом ещё и на «Чеховскую». Пересадка предусмотрена ещё в начале проектирования Замоскворецкой линии. Ведь перед любой станцией тоннели расходятся в стороны, чтобы освободить место для центрального перрона. Да ещё приподнимаются: тормозить легче на подъёме, а разгоняться на спуске. Всё это надо подготовить заранее: под землёй готовые рельсы не сдвинуть в сторону. Проектировщики Горьковского радиуса – от «Сокола» до «Площади Свердлова» – в середине тысяча девятьсот тридцатых решили: когда-нибудь на пересечении улицы Горького с Бульварным кольцом пройдёт ещё линия и появится станция.

На Замоскворецкой есть ещё заделы: «Бега» между «Динамо» и «Белорусской», «Москворецкая» в Зарядье между «Театральной» и «Новокузнецкой», «Вишняковский переулок» между «Новокузнецкой» и «Павелецкой».

На Арбатско-Покровской линии между «Площадью Революции» и «Курской» задуманы сразу две станции: «Маросейка» с пересадкой на «Китай-город» и «Покровские ворота». На западном участке строятся ещё две. «Славянский бульвар» между «Парком победы» и «Кунцевской» откроют уже в две тысячи девятом. «Крылатское» и «Строгино» обрамляют будущее «Троице-Лыково»: оно дождётся плотной застройки одноимённого района.

Вводимую в две тысячи девятом станцию «Технопарк» на Замоскворецкой линии, между «Автозаводской» и «Коломенской», можно было не предусматривать заранее: участок открытый. Под землёй же строить – а тем более перестраивать – несравненно сложнее, чем на поверхности. Метростроевцы должны заглядывать на десятилетия вперёд. Надеюсь, когда-нибудь они обучат такой дальновидности многих других управленцев и организаторов.

Столичный нефтезаменитель Почему «Московская недвижимость всегда в цене»

Чековый инвестиционный фонд с таким названием давно сгинул из виду в экономических передрягах тысяча девятьсот девяностых. Но его рекламный лозунг «Московская недвижимость всегда в цене» мы поминаем до сих пор. Особо прочувствованно – когда в очередной раз убеждаемся: ни текущих доходов, ни ипотечных кредитов не хватит даже на весьма скромное улучшение жилищных обстоятельств.

Некоторые причины квартирной дороговизны, увы, неизбывны.

На каждом из тысячи квадратных километров российской столицы только официальных жителей добрый десяток тысяч. Если же учесть и незарегистрированных, концентрация выходит примерно вдвое больше. Спрос на жильё многократно превышает предложение. И цена – согласно законам экономики – не обращает внимания на себестоимость.

В ближайшие годы поток приезжих вряд ли иссякнет – не говоря уж о том, чтобы пойти вспять. Ведь Москва заметно превосходит по уровню жизни любые другие места России. Даже северная столица – Санкт-Петербург – отстаёт по основным экономическим показателям (в расчёте на душу населения) едва ли не вдвое. А уж для глухих посёлков образ, видимый в телевизионном окошке, остаётся недосягаемой мечтой.

Степень нашей централизации баснословна. Российское хозяйство разрушается оттоком в центр самых активных. Инфраструктура же Москвы столь перегружена, что за ростом города не поспевают самые радикальные реконструкции дорожной сети, электрохозяйства, канализации. С каждым днём осложняется взаимодействие людей и бизнесов – главное, что притягивает в мегаполисы. Того и гляди, легендарный рост столичной экономики заглохнет.

Единственный выход – не только для столицы, но и для страны в целом – децентрализация, пусть и вопреки российским традициям. Увы, децентрализационные шаги пока редки и робки. Зато сопротивление им чаще всего дружно и активно. Вспомните хотя бы массовое негодование по поводу переезда Конституционного суда к берегам Невы. А любые региональные налоговые льготы – не говоря уж о создании свободных экономических зон – с порога объявляются всего лишь инструментами казнокрадства. Хотя ясно: без таких льгот новые хозяйственные центры вряд ли сравняются по темпам развития с главным российским мегаполисом. Если пустить дело на самотёк, Москва никак не сможет избавиться от роли единственного центра российского экономического роста – пусть даже самим горожанам эта роль давно надоела.

Итак, основная часть превышения цены квартир над себестоимостью порождена стратегической причиной – централизацией российской экономики. Следовательно, в ближайшие годы радикальных улучшений не ожидается.

Но есть и причина тактическая – спекулятивная. В периоды неустойчивости экономики многие стараются вывести средства из производства и вложить в стабильные ценности. Уже более десятилетия неустойчивость проистекает в основном из-за океана. А при Обаме стало очевидно: мир поразил не просто кризис, а очередная Великая Депрессия. Доллар уже не самое надёжное прибежище горячих денег. Нужны другие резервы для долгосрочного хранения.

На мировом рынке главная инвестиционная ценность – нефть. По оценкам многих экспертов, реальный спрос уже давно определяет менее половины цены «чёрного золота» – остальное порождено спекулятивными вложениями свободных средств в надежде на то, что нефть и впредь будет дорожать. Даже вторжение в Ирак организовано – вопреки расхожему мнению – не ради доступа к тамошней дешёвой нефти, а как раз ради приостановки одного из мощнейших нефтепромыслов мира. Спрос на нефть вырос – и доллары отдавали за неё всё охотнее. Не зря основные капиталы семей организаторов вторжения – президента Буша и вице-президента Чейни – вложены в нефтеторговлю.

На внутрироссийском рынке биржевая торговля нефтью практически отсутствует. А уж рынок ценных бумаг у нас пока и подавно куда слабее уровня, соответствующего нынешнему изобилию свободных средств у частных инвесторов. Приходится искать деньгам менее организованные приложения.

По меньшей мере четверть новопостроенных московских квартир заселяют не их владельцы, а временные – чаще всего краткосрочные – наниматели. Ещё почти столько же, по некоторым оценкам, вовсе не заселяется по меньшей мере год после сдачи домов в эксплуатацию – то есть хозяева просто ждут их подорожания, чтобы перепродать повыгоднее. Выходит, значительная доля многолетнего ажиотажного спроса на столичное жильё порождена не реальной потребностью в проживании, а стремлением выгодно пристроить деньги.

Даже эксперты пока не в состоянии определить, какая доля цены московской недвижимости порождена спекуляцией. По аналогии с неплохо исследованным нефтяным рынком можно лишь предположить: в отсутствие ажиотажа квартиры могли бы подешеветь по меньшей мере на четверть.

В ожидании этого счастливого момента лучше не сидеть сложа руки. Надо децентрализовать российскую экономику, улучшать порядок землеотвода, наращивать строительство – словом, делать всё, чтобы независимо от заокеанских политических передряг наше собственное хозяйство развивалось успешно и соответственно жильё дешевело. Но это уже задача для наших собственных президента, правительства и парламента.

Множество вер Единственность религии логически недопустима

Сам я, как известно многим, атеист. Тем не менее часто поминаю бога, цитирую священные писания. Потому что совершенно независимо от того, как я отношусь к самой идее бога, священные писания всех родов во все времена пишут люди неглупые – к глупым просто никто не прислушается. Соответственно мысли там тоже, как правило, умные и интересные. А потому и цитировать эти мысли я могу, не особо опасаясь за их содержательность. По крайней мере, в тексте, прошедшем через много веков и привлекающем многие миллионы читателей, ошибок скорее всего никак не больше, чем в моём личном творчестве.

Но как атеист я могу себе позволить высказывать и вещи, которые люди религиозные не особо стремятся обдумывать. По разным причинам. Вряд ли здесь уместно эти причины обсуждать, а тем более осуждать: вера – дело тонкое, сложное и для многих необходимое.

Я же хочу сейчас сосредоточиться на одной подробности. Как вы только что слышали, я предпочитаю говорить не «священное писание», а «священные писания». Поскольку за историю человечества писаний, признанных священными, накоплено великое множество. Причём, невзирая на весь многотысячелетний опыт разнообразия учений, адепты почти каждой веры полагают именно её верной, а все остальные, мягко говоря, сомнительными.

Более того, едва ли не любой вероучитель вообще открытым текстом заявляет, что всё сказанное до него – бесспорная ложь или по крайней мере, как выразился пророк Мухаммад Абдуллахович Курейшин, далёкое заблуждение, а истину открывает только он. Тот же Мухаммад вообще провозгласил себя последним пророком – то есть не только всё сказанное до него содержит серьёзные ошибки, но и всё, что смогут сказать после него, тоже заведомо ошибочно.

Между тем само понятие бога включает в себя бесконечность. Даже если конечна сотворённая Вселенная, то бесконечен сам её творец и в состоянии, будь на то его воля, породить ещё множество иных вселенных. Например, в традиционной иудейской формуле «барух ато адонай элохейну мелех ха олам» – дословно «благословен господь бог наш, владыка вселенных». Правда, филологи полагают, что форма «олам» может всё-таки означать и единственную Вселенную. Но более традиционный перевод указывает на множественность.

Сам же божественный творец – в отличие от всех своих творений – бесконечен по определению. Даже в политеистических религиях, где каждый бог имеет ограниченную зону ответственности, не ограничиваются ни его возможности в избранной им специальности, ни число самих богов. И в совокупности они составляют всё ту же бесконечность.

Человек же заведомо конечен. Опять-таки это признают все религии. Даже если возможности развития человечества в целом бесконечны, каждый человек составляет лишь бесконечно малую долю этих возможностей.

Что же получается? Даже если бог раскроет перед человеком всю свою бесчисленную и бесконечную мудрость, человек в силу своей небожественной ограниченности постигнет лишь бесконечно малую долю этой мудрости. А это значит, что другой человек, перед которым бог также раскроет всю свою мудрость, тоже постигнет лишь бесконечно малую её долю.

Более того, постижения, доступные разным людям, могут вообще не перекрываться, а охватывать совершенно разные аспекты одного и того же бога. Как в известной притче о слепцах, пытавшихся на ощупь познать слона. Как вы помните, один из них счёл слона похожим на тумбу, другой – на верёвку, третий – на змею и так далее. Христианское понятие троицы отражает лишь бесконечно малую долю возможностей бесконечного разнообразия единого бога.

Итак, само определение бога приводит к логическому выводу: если бог действительно существует и действительно открывается людям, божественных откровений может быть бесконечно много. Все они в равной степени истинны, поскольку опираются на одного и того же бога. Но все они различны.

Соответственно выходит, что всякий серьёзно относящийся к понятию бога – такому, каким оно определено в религии – просто обязан признать неизбежность существования бесконечного множества религий – равно истинных, равно душеспасительных и вообще во всём равных друг другу.

При этом я, естественно, не могу утверждать, что все уже существующие религии равно истинны. Ведь нельзя гарантировать, что все их творцы без единого исключения восприняли божественное откровение пусть и не в полной мере, то хотя бы без существенных искажений.

Более того, невозможно даже быть уверенным, что истинна хоть одна религия. Даже если бог действительно существует, он вовсе не обязан открываться людям в какой бы то ни было форме, в каком бы то ни было виде и по каким бы то ни было соображениям. Соответственно теоретически может даже быть так, что бог один, а несмотря на это ни одной истинной религии нет вообще.

Это всё логически возможно. Более того, логика предоставляет каждому носителю каждой веры неограниченное право сомневаться в истинности других вер. Но никто не вправе однозначно утверждать, что все веры, кроме его собственной, ложны. И соответственно никто не вправе предпринимать против носителей других вер какие бы то ни было насильственные действия.

Терроризм под религиозными лозунгами – оскорбление самой идеи бога.