Текст книги "Зойка (СИ)"

Автор книги: Анастейша Грегаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Спецкурс и лектор вымышлены полностью, все совпадения, если они есть, являются случайностью

  «Мир быстро меняется. Река времени течёт непрерывно и уносит вас вверёд. Но вам приходится тащить с собой груз воспоминаний, камнем висящий на шее. И этот камень потянет вас вниз», – голос Анастейши гудит низко, трубно, успокаивающе. Зойка качается в такт словам. Пока её не прерывает резкий стук. Это в окно. Вспомнилась шутейка о том, что чувствуешь, когда стучат в окно на четвёртом этаже.

  Должно быть, птица. Посмотреть бы, но в темноте не разберёшь. Зойка скинула наушники и свернула плейлист. Как мама это слушает? Анастейша – ведущая курса «Сама себе в помощь», несомненно, обладает разными талантами. Усыпляющим – определённо. Зомбирующим – само собой.

  Прозрения не наступило. А может оно и не наступит, если скачивать пиратский, ворованный у правообладательницы курс? Надо денег заплатить, чтобы помогало?

  Скорее всего, когда платишь деньги, лучше проникаешься этой чушью. Иначе – зря, что ли, потратился?

  Маме Зойкиной помогало и бесплатно. Просто она уже на их волне. Примерно так думалось Зойке. А ещё – больно ли птице? Что там у птиц с нервными окончаниями?

  Заорала Леська. Проснулась. Надо идти кормить. А где Серёжа? Зойка вышла в гостиную, служившую маленькой сестре комнатой. Точнее, под детскую кроватку был отведен угол, ближе к батарее. У стены диван. Справа телевизор, стол и старый ноутбук с вечно открытой крышкой. Корпус треснул, и теперь закрывать её опасно. Отвалится ещё. Так и стоит ноут, пугает недалеких маминых подруг глазком видеокамеры.

  Мама с товарками всё порываются заклеить этот глазок чем-нибудь. Пару раз Зойка открывала бесплатные наклейки из супермаркета, кусочки скотча, лейкопластырь. Зубоскалила:

  – От кого прячетесь? Боитесь, что большой брат узнаёт, какие вы пельмени покупаете? Я и так скажу – которые по акции!

  У Зойки есть идея как-нибудь засинхрить камеру с ноута со своим телефоном – была бы у них бесплатная видеоняня. Можно сидеть в своей комнате и поглядывать со смартфона на спящую Леську. Но Зойка так и не придумала как это сделать. Рассказала маме, но та не оценила. И прилепила очередной скотч.

  Леська смешно причмокивала, мусоля бутылочку. Внезапно, после очередного мозговыносящего курса от Анастейши, мама вдруг заявила, что она – женщина, личность, и тоже имеет право на сон и отдых. А ещё на свою жизнь, своё тело и что-то там ещё. Зойка привычно не стала дослушивать. Потому что значило это одно – мама перестанет кормить Леську грудью и больше не поднимется к ребенку ночью.

  В их заваленной хламом трёшке целых две спальни – Зойкина и мамина. Но Леську всё равно оставили в гостиной, как в самой теплой комнате. Мама, раньше спящая на диване – ушла к себе. Зойка, не особо смыслящая в уходе за младенцами, решила, что так, наверное, можно. Но спала теперь беспокойно. Хорошо, есть Сережа. Он добровольно поселился в гостиной на диване.

  Сережа – мамин хахаль. Слово хахаль Зойке не нравится. Какое-то оно неприличное. Как и слово ухажёр. Пожалуй, лучше – сожитель. Ведь он теперь как раз и живёт с ними вместе.

  Скорее всего, Серёжа и есть отец Леськи. Иначе, что он тут забыл? С появлением Сережи Зойке стало немного спокойнее. Хотя поначалу они ссорились. Мама игнорировала. У неё саморазвитие и третий глаз. Новая жизнь и открытие себя. Приличная работа в эти планы, интересно, входит?

  Мама Зойки и Леськи – кассирша в магазине. Есть в этом несомненные плюсы. Просрочка. Просрочку выдают персоналу. К счастью, мама хорошо готовит. По крайней мере, знает, как приготовить просроченное и не отравиться. Полезный навык. Наверное.

  Самое главное, за чем неустанно следит Зойка – наличие детской смеси. Четырехмесячную Лесю уже вроде как можно прикармливать какой-то едой – но Леся еду не ест. Зойка пробовала давать кашу, толченое в молоке печенье, яблоко – безрезультатно. Всё выплевывалось с диким ревом.

  Смеси стоили дорого, расходовались экономно – о чем Зойка страшно переживала. Но надписи на этикетке о важности расписания и вреде перекорма её, вроде как, успокаивали.

  Сережа в этом важном процессе не помогал. Полусонная Зойка, заслышав детский плач, просыпалась, скидывала с кровати босые ноги, нащупывала на холодном полу стоптанные тапки и шла на кухню. Там она как-то разводила смесь и топала к Леське. Сережа неизменно сидел рядом с кроваткой. Диван был разобран, но не застелен. Мамин сожитель так и спал, как бомж, без постельного белья и в одежде?

  Ноутбук включен. Экран мерцает слабым светом. Сережа что-то тихонько поёт.

  – Уже поздно, все спят, и тебе пора спать

  Завтра в восемь утра начнётся игра. (1)

  – Что это? Красиво, – Зойка помогла Леське, сунула в рот выпавшую бутылочку.

  – Что-то совсем светлая сегодня, там что, вода? – забеспокоился Сережа.

  – Вода. Жарко ей, вот и проснулась. Пить хочет.

  – А если есть? – испереживался Сережа.

  – Тогда надейся, что она сейчас попьет водички, наполнит желудок и до утра этого не поймет.

  – Смесь закончилась? Сбегать утром?

  – Нет, не надо. Я сама.

  – А в школу?

  – Завтра воскресенье. А ты что не спишь?

  – С Леськой сижу.

  – Завтра утром ты будешь жалеть, что не спал, – внезапно выдала Зойка. Это же из какой-то песни.(2) Знакомое что-то.

  – А что у Леськи в руках? – Зойка выхватила свои таблетки. Ей давно прописали, но она не пьёт. Спать от них хочется.

  – Ты же сама давала. Вместо погремушки. Гремит, правда, плохо, – начал оправдываться Сережа.

  Плохо гремит, потому что баночка почти полная.

  – Я давала, когда они были в пластиковую плёнку запаяны. А если крышку открутит? – Зойка забрала баночку и проверила крышку. Затянуто вроде, но всё равно опасно.

  Зойке тоже давно пора спать. Но утром она пожалела не о том, что поздно легла, а о том, что так и не смогла уговорить маму сменить замок.

  Пришла тётя Саша. По-хозяйски так сразу начала распоряжаться. Что убрать, что выкинуть, что она где поставит. Притащила с собой ковёр. Поставила его, свёрнутого рулоном, в угол. С тётей Сашей зашла соседка – тётка Зина. Зойка испугалась и побежала тормошить мать.

  – Ты что тут делаешь, тёть Саша? – мама вышла из комнаты. В потёртом халате из искусственного бархата.

  – Какая я тебе тёть Саша? – тётка скривилась. – А это кто у тебя? – она ткнула пальцем в кроватку Леськи.

  – Дочь моя. И Игната.

  – Так Игнат уже сколько у матери живет. С полгода? – тётя Саша скользнула глазами по Сергею. Тот сидел молча, наблюдая.

  – Детей дольше делают. Я тебе кошка – за месяц ребёнка выносить? Ты что пришла? – мама пробралась к углу, схватила тяжелый ковёр и бросила на дверь. – Спасибо, конечно, но забирай. Мне такую махину некуда. Сама видишь.

  – Устроили гадюшник, – тётя Саша изобразила плевок. Плюнуть по-настоящему не решилась. Мама рассердилась.

  – Шла б ты. И ковёр не забудь.

  – Игнат разведётся с тобой. Я поспособствую. Сейчас и не надо ничего – заявление в загс и всё. Ты и не узнаешь. Вы вместе не живёте, я свидетель. Так что: собирай свои монатки.

  – Ты мне тут не начинай, – мама попёрла напролом. – Некуда своих оболдуев девать?

  – Зина, ты свидетель, угрожают мне, – заверещала тётка Саша, отступая. Соседка покачала головой и вышла.

  – Так, хватит. Уходи, откуда пришла, – Серёжа поднялся, показал на дверь. – Уходи по-хорошему.

  – Выметайся, говорят тебе, – на повышенных тонах продолжала мама. Тётя Саша зыркнула глазами, выскочила, продолжила огрызаться из коридора.

  – И ковёр свой забирай! – мама выкинула ворсистого уродца за дверь. Уродец упал, перекрыв порог. Пришлось выталкивать ногами.

  Продолжали ругаться. Зойка зажала уши. Запела, нарочито громко и как попало.

  – Да не верещи ты! – мама прикрикнула на Зойку, захлопнула дверь и провернула хлипкий кругляш замка.

  Остаток дня Зойка провела на сайте госуслуг и форумах, выясняя, действительно ли отчим может развестись с мамой без её согласия? И что там с Леськой и её детским пособием?

  Зойку пугало, что мама сама может согласиться на развод. Она же личность, женщина и всё вот это. Игната Зойка не любит, в общем-то, терпеть не может, но не умирать же с голоду?

  – Мам, а у нашей Леськи кто в графе «отец»?

  – Как кто? Я же замужем.

  – Так ведь, – Зойка взглянула на сидящего в телефоне Серёжу. Он никак не отреагировал.

  – Мам, а Леська же нигде не прописана?

  – Да вроде нет пока.

  – Так нам ежемесячное пособие без прописки не дадут... Мам? Ну, мам! Это важно! Надо прописать Леську!

  – Ну Зой, займись. Если что надо, скажешь.

  Дождавшись понедельника, сразу после школы Зойка начала звонить в МФЦ. Дозвониться получилось ближе к вечеру. Записала всё, что ей сказали, побежала к маме.

  – Мам! Надо просто прописать Леську по месту жительства отца. А для этого идти в управляющую компанию, там брать справку...

  – Подожди, Зойка, голова трещит... – мама повязывала вокруг лба косынку. – Я йогу делаю.

  – Ясно, мам. Позвонишь Игнату? Без него никак.

  – У тебя есть телефон. Позвони отцу.

  – Он мне не отец, – Зойка отвернулась, вышла от матери. Звонить не хотелось. Написала в ватсапе. Игнат ответил. На удивление быстро понял, что от него надо. Обещал всё сделать и занести бумаги.

  Рассказала матери. Та покачала головой.

  – Зой, ты контролируй. Сама его запиши, чтоб он ничего лишнего не делал. Пусть ко времени сходит, что надо занесёт, заберёт – и всё. Объясни ему по пунктам.

  Через несколько дней Зойка подошла к матери.

  – Игнат завтра придёт.

  – Да ты что? А у меня смена...

  – Серьёзно, ма?

  – Серьезно. Ты это, сама его встреть. Хорошо? А я с утра приготовлю всё: обед, ну и...

  – Мам, почему я?

  – Ну, некогда мне. С утра с Леськой соседка посидит. А в обед ты уже придёшь. Всё на плите будет, разберёшься.

  Значит, мама бросит её.

  Утром мама шепнула:

  – Зоя. Сама не ешь.

  – А что?

  – Да так... Там... из всякого, что осталось. Мало ли...

  – Мам, как таким человека кормить? Хоть бы и Игната.

  Мама отмахнулась.

  – Да там нормально всё. Так... ну, взрослому мужику ничего не будет, даже если и пронесёт. Я всё хорошо зажарила. Ты водки подай, чтоб проспиртовало внутри.

  – Этому тебя твоя Анастейша научила?

  – Жизнь научила, – мама начала злиться. – И если Игнат в погреб захочет заглянуть, не отговаривай. Пусть слазит и принесёт нам чего-нибудь. Сама не ходи – холодно, скользко. Леська после пяти спит как убитая – но ты ребёнка всё равно одного не бросай. Игнат добежит туда-сюда, недалеко. А то есть нечего. Всё, я ушла. В школу не проспи. Соседка через полчаса придёт.

  Тётя Зина, соседка, так-то, хорошая тётка. У неё котёнок был раньше. Миленький такой. Сдох отчего-то. Зойка с ним раньше играла. Расстроилась, конечно, сильно. Она в детстве очень просила котёнка. Даже придумала себе воображаемого. Назвала Пушком.

  Уже выходя из комнаты, мама добавила:

   – А, Зой, и будь с Игнатом поласковей. Не огрызайся, как обычно.

  «А Серёжа что?» – хотела спросить Зойка, но заснула.

  Серёжа остался дома. С одной стороны, Зойке будет легче, что она не одна. С другой стороны, как их друг другу представить? Ну, пусть сами разбираются.

  Зойка услышала, как проворачивается ключ. Замерла. Конечно, у Игната есть ключи. Он же с ними здесь жил до рождения Леськи. И у него есть, и у тётки Саши.

  – Ну привет, Зоя.

  – Привет Игнат, а это...

  Серёжа сидел безучастно. У кроватки Леськи. Игнат спросил не про него. Про другое.

  – Матери нет?

  – На смене, – промычала Зойка. – Проходи.

  – Скоро будет?

  – Скоро, – Зойка сглотнула подступивший к горлу комок. Она соврала. Вдруг Игнат решит дождаться? С другой стороны, пусть лучше думает, что мама скоро придёт.

  – Ты документы принёс?

  – Принёс, пришлось, правда, за ними... – он начал рассказывать, что и как. Зойка слушала, накрывая на стол.

  – Мать готовила?

  Зойка кивнула. Игнат понюхал.

  – Мама твоя умеет готовить. А аромат какой. Специй не многовато ли, нет? Хоть не из просрочки? Жить буду, а? – Игнат подмигнул.

  – Будешь, – не то подтвердила, не то спросила Зойка, ставя на стол рюмку. Внезапно Серёжа подорвался с места, подсел. Зойка достала вторую рюмку, налила.

  – Это что, Зоя? – спросил Игнат.

  – Это мне. Тоже выпью, за компанию, – Серёжа потянулся за закуской, но передумал, брать не стал.

  Сидели в тишине. Зойка вертела в голове фразы. Про мать Игната спросить? Или уже молчать дальше? Взгляд скользнул по ноутбуку. Стеклянный глазок опять кто-то заклеил пластырем.

  – А ты... – Игнат потянулся к Зойке, она отшатнулась, выпалила:

  – Как Светлана Ивановна?

  – Уже лучше. Да у неё в последнее время...

  И начался рассказ про то, что и как со здоровьем у матери Игната. Серёжа слушал молча. Игнат опрокинул рюмку. Зоя налила ещё раз.

  – Как жаркое? Вкусно?

  – Вполне. Очень хорошо.

  – Ещё налить?

  – Спасибо, Зоя, – Игнат встал из-за стола. Отряхнул руки и одежду от крошек. – Мать так и не дождались.

  – Скоро будет. Леська же, – пробормотала скороговоркой Зойка.

  – Кормить надо?

  Зойка не ответила, Игнат взял куртку и пошёл к двери.

  – В погреб зайти хочу. Вам взять оттуда, занести что-нибудь?

  В общем-то, Зойка бы не отказалась от овощей, от картошки там, или от варенья. Но это всё тётка заготавливает. А с ней связываться. Будет потом банки считать. Когда Зойка сокращает дорогу из школы домой, смотрит в сторону погребов, облизывается. Но держится.

  – Не надо, Игнат. У нас всё есть.

  Отчим вышел. Серёжа взглянул на дверь. Потом резко поднялся.

  – Пойду провожу.

  Зоя посмотрела на нетронутую рюмку.

  Как прошло? – спросила вернувшаяся вечером мать.

  – Нормально. Вот документы, – Зойка протянула замызганную пластиковую папку. Мама отмахнулась.

  – И что дальше?

  Уже записалась. Вроде теперь всё на руках.

  – С Игнатом придётся идти?

  – Не знаю пока. Надеюсь, нет. Мам, а что ты такое готовила?

  – Ты не ела?

  – Нет. Выбросила. Очень острое.

  – Леська себя хорошо вела?

  – Да, нормально.

  – И скоро деньги дадут?

  – Мам...

  – Ну да, не в деньгах счастье, – мама начала раздеваться, подцепила повешенный на дверной ручке халат. – Вот Анастейша говорит, что нужно уметь радоваться мелочам, видеть в безобразном прекрасное... Найти в негативном опыте для себя источник силы! Какая она мудрая женщина!

  – Мама, а тебе обязательно нужно ей неустанно восторгаться? – Зойка что-то вспомнила, повторила. – Неустанно восторгаться...

  – Милая, – мама уже вышла, переодевшись в свой драный бархат, – вот если бы ты сама послушала и вникла!

  – Да знаю я, – Зойка залезла на диван, чтобы чуток возвышаться над мамой.

  – Ты должен быть открытым всему миру. (3)

  – Да, милая, именно, – закивала мама.

  – Ты должен быть веселым и счастливым. (4)

  – Конечно! И это так естественно, если подумать! – мама заулыбалась.

  – Ты должен ими неустанно восторгаться. (5)

  – Ну это... искренний процесс, – мама не успела развить мысль, Зойка в голосину завыла, прыгая на старом, ненадёжном на пружины, диване.

  – Кто вы? Я вас не знаю! Идите на... (6)

  – Зоя! – мама побагровела, но Зойку уже было не остановить. Она прыгала, мотала головой, и выкрикивала наугад песенные строчки.

  И тут проснулась Леська. Тоже сразу заголосила. А потом и мама.

  – Наказание вы мое! Уйду, и как хотите! Живите, как хотите. Или подыхайте! – маму прорвало, Леська испугалась ещё больше.

  Зойка спрыгнула с дивана, побежала к кроватке, отталкивая маму.

  – Давай я!

  – Я пока здесь мать. Я, – мама отодвинула Зойку, взяла на руки Леську. – Я сама.

  Сама она была целый один вечер. Один час даже. Но это уже много. Хотя этот час разве заменит всю Зойкину жизнь.

  Но час посидели спокойно. Мама играла с Леськой, и вдруг заметила в простынях баночку с таблетками.

  – Ты что, это Леське даёшь?

  – Я совсем дура по-твоему, ма?

  – Ты как-то съела весь аспирин в доме. Мне назло.

  Зойка не стала уточнять, что, с одной стороны, вроде и знала, что от аспирина не умирают, с другой стороны – что-то такое хотелось сделать. Ну а вдруг?

  – Это вместо погремушки.

  Мама встряхнула баночку.

  – Ну да, гремит хорошо, – проверила крышку. – Но лучше уберём. И, Зоя, чем всю эту фарму есть, лучше Анастейшу послушай. Помогает она.

  Анастейша учит, что надо уметь любить и прощать. Но прощать не бездумно – а проживать, принимать и перерабатывать негативный опыт. Наверняка эти гуру друг у друга воруют идеи для своих психотренингов – думается Зойке.

   А к ним вдруг пришли из полиции. Вежливый сотрудник разулся у порога, осмотрелся, хмыкнул. Мама, к счастью, была дома. Серёжи, опять же, к счастью, не было.

  А у них что – разруха, не дом, а складская помойка. Уж сколько Зойка разгребала. Не выходило по феншую.

  Оказывается, пропал Игнат. Его мать и сестра заявили. А вот жена ни сном, ни духом.

  – Некогда мне. Работа, дети. Младшая совсем кроха.

  – Когда в последний раз видели?

  Мама ответила, что давно. А Зойка задумалась – есть ли смысл врать? Соседи ведь могли видеть. Да и вдруг Серёжу найдут и спросят. А они заранее не договаривались. Зойка рассказала, что недавно заходил ненадолго.

  – Что он делал? Может быть, пил?

  – А что это пил? Мы, по вашему, алкаши какие? – начала заводиться мама.

  – Ничего такого не имел в виду, гражданочка. Живете не вместе?

  – Он за матерью ухаживает. Приболела она.

  – Что-то узнаете, сообщите.

  Мама обещала, что сообщит. И визитку заткнула за божничку.

  Божничка эта Зойку радовала. Рядом стояли иконки и статуэтка Будды. Наверное, на всякий случай.

  Время тянулось медленно. Зима не заканчивалась, Игнат не находился. Уже и мать его престарелая звонила. И опять забегала заполошная тётка Саша. Зойка не впустила – не стала открывать. Думала – скандал будет. Тётка долго шумела, к соседям заходила ругаться. Но мать всё-таки не дождалась. Ушла. Вдруг к ней на работу? – испугалась было Зоя. Потом махнула – не её проблемы. Игната они не прячут. Леська теперь по всем правилам оформлена, прописана в квартире. А значит, никуда они не денутся, и тётка ничего не придумает.

  А потом сообщили, что Игната нашли замёрзшего в канализационном люке. Недалеко от погребов. Место там безлюдное – могли и до весны не найти.

  Сколько он там пролежал? Если с момента заявления о пропаже считать – то две недели.

  Зойка же смекнула – в погреба он шёл в тот самый день, сразу от них.

  Сотрудник рассказал, что, их муж и отчим, видимо, упал в открытый люк. Ударился, сознание потерял. А кто-то сердобольный заметил крышку люка открытую и на место поставил. Хотя – следов попыток выбраться не нашли. Мог быть пьяным. Мог сильно зашибиться. Упасть в люк – не преступление. Подохнуть там, как собака беспризорная, – тоже. Про собаку это уже тётя добавила. Всё скулила ходила, что это они – Зойка с матерью, Игната довели до такой жизни, что он уже ног не чуял, и что под этими ногами – не видел.

  Пыталась тётка выгнать их из квартиры – и такое устроила! Хотела мать свою старую тащить, как собственницу. И полицию вызывать. Тут, на счастье, соседка же и заступилась. А потом и мама пришла. Начала кричать на весь подъезд, что она законная жена, что у неё маленький ребёночек остался на руках, и ребёночек этот в квартире прописан!

  Зойка нервничала. Помнила и про мамин ужин, и про то, как Серёжа внезапно из-за стола за Игнатом сорвался. Кто люк задвинул? Вдруг кто-то специально?

  А что тётка? Не нравится ей с двумя детьми в однушке. Хоть милым отпрыскам уже под двадцать годиков.

  Заболело где-то, должно быть, в сердце. Затянуло как-то тревожно. А вдруг кто спросит, всё-таки, про тот день? Посчитают как-нибудь. Тело это замерзшее исследуют. И узнают. Или про ужин, или про водку. Или...

  Анастейша Зойке никогда не помогала. Хоть мама и молится на неё, как на икону. Взяла Зойка в руки телефон свой битый, выдохнула:

  – Окей, Гугл. Хочу помолиться Богу.

  Ссылки всё были дурацкие. Зойка прокрутила до главной христианской молитвы. Без молитвы, значит, с Богом никак не соединиться.

  А прикольно бы было, если б Гугл до неба разросся и напрямую с небожителями соединял. С каким хочешь – хоть с Джа, хоть с Буддой, хоть с Гарудой. (7)

  Открыла. Прочитала. Закрыла. Не поможет. Пошла в гостиную, к Леське.

  Мама уже спала в своей комнате. Дверь оставила приоткрытой, но слышно было, как она слабо храпит. Леська тоже посапывала в кроватке. А рядом сидел Сережа.

  – Не спится?

  – Не спится.

  – И мне не спится. (8)

  Зойка заметила рядом с диваном начатую бутылку водки.

  – Тебе б не спиться... Серёжа, ты в тот день, когда за Игнатом пошёл...

  – Точно хочешь услышать?

  Зойка не стала отвечать. Раньше ей хотелось думать, что Игната кто-нибудь, например, побьёт. За всё хорошее. Или они с мамой, внезапно, как по-волшебству, станут жить очень хорошо, и никакой Игнат не будет нужен. И как-нибудь он шурх – испарится. Но сейчас, правда, Игната в колодце насмерть замёрзшего нашли. Зойка опять спросила:

  – Это ты бутылку открыл?

  – Твоя мама. А я так – для запаха.

  – А мне можно?

  – Нет. Ты же ещё совсем малышка.

  Это Леська малышка, а Зойка, считай, взрослая.

  – Серёжа, что ты здесь делаешь?

  – Зачем ты спрашиваешь?

  – Ну, – Зойка задумалась. – Не может же быть, что ты любишь мою маму? Как её вообще можно любить? Она же ку-ку.

  Серёжа тоже немного помолчал, потом осторожно положил ладонь на бортик кроватки.

  – Заглянул ей в лицо... и сломал себе ноги.(9)

  Утром Зойка достала старые альбомы. Нашла фотографию отца, подошла к матери.

  – Мам, почему вы с папой разошлись?

  – Я на работу опаздываю, – кажется, мама не поняла вопроса. Шуровала сухой тушью по лысым ресницам. Наконец-то, посмотрела на Зойку:

  – С твоим отцом?

  – Он пил? Бил тебя? Или умер, как Игнат?

  – Почему сразу или пил, или бил? На другие варианты фантазии не хватает?

  – Ну да, пил и бил не вариант, вон Игната мы терпели.

  – Кто это мы? А что у тебя в руках? – мама выдернула снимок. – Так это же... – она рассмеялась, потом посмотрела на Зойку. – А ты помнишь? Ничего почти, да? Ты же совсем маленькая была... – она ещё раз взглянула на фото. – Хороший был парень. Пел тебе песенки всякие.

  – Мам...

  – Всё, я убегаю. В школу не опоздай, но соседку дождись. Деньги ей отдай, – мама замешкалась, – там не хватает немного, объясни, что я потом донесу. Анастейша приезжает, я билет купила, – мама побежала к двери, нырнула в пухан, быстро обулась. – В последний ряд, правда. Но ничего.

  – Мам... – Зойка побежала за ней. Остановилась у закрывшейся двери.

  Мама верит в Анастейшу. А Зойка в справедливость. Во что-то надо верить.

  Вечером опять сидели вдвоём с Серёжей у Леськиной кроватки. Мама ещё не спала, но к ним не выходила. Слушала мантры и сочиняла вопросы – вдруг получится спросить совета у Анастейши. Зойка бы тоже насочиняла, но лень связываться.

  Серёжа внезапно поднялся, наклонился над Леськой, слегка прикоснулся губами к спящей крошке и пошёл к двери.

  – Серёжа, ты куда? – Зойка побежала за ним.

  Остановились у порога. – Ты вернёшься?

  Молчание затягивалось. Зойке пришлось сказать:

  – Ладно, не отвечай. Спасибо тебе.

  Она осторожно провернула дверной замок. Серёжа улыбнулся и вышел. Мама крикнула из своей комнаты.

  – Ты что-то сказала, Зоя?

  – Ничего, мам. Ничего, – Зойка посмотрела в темный коридор, шепнула.

  – Прощай, – и закрыла дверь.

  –

  (1)(2) – из песни «Игра» группы Кино

  (3)-(6) – из песни Пушного «Кто вы?»

  (7) – познания о религии почерпнуты Зойкой из песни «Я верю» Ляписа Трубецкого

  (8) – из песни «18 берёз» – Чиж & Co

  (9) – из песни «Рождён, чтобы бежать», Чиж & Co