Текст книги "Второй поцелуй"
Автор книги: Анастасия Таммен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
13
Я выскочила из спальни, хлопнула дверью и сбежала вниз по лестнице на первый этаж, оставляя позади себя воспоминания, настолько яркие, что почти ощутила их кожей. Пробежала мимо ресепшена и вырвалась на улицу. Секунду спустя за мной выскочили мама и Джейми.
– Все хорошо, дорогая? – спросила мама.
– Ага-а-а, – выдохнула я.
В груди что-то болезненно кололось. Похоже, это было мое сердце, которое вновь рассыпалось на сотни осколков. Сэм подарил мне самое большое счастье, а потом нестерпимое горе, поднял на вершины наслаждения и бросил гореть в аду. Ненавижу его!
Мама положила руку мне на спину. Я сделала несколько глубоких вдохов, повернулась и обняла ее. Джейми у нее за спиной смотрел на меня нахмурившись.
– Не обращай внимания, мам. Нам пора ехать. Нельзя из графика выбиваться. Через семь дней первый выпуск сдавать, а материала нет.
– Конечно, я понимаю… Но мы же увидимся завтра?
– А папа?
– Что-нибудь придумаем. Мы так редко видимся… Если бы не разбитые стекла, которые надо заменить, я бы ездила с вами на все съемки.
– Ты бы с ума сошла от скуки.
– Ну и что? Зато была бы рядом.
Я снова обняла ее и поцеловала в щеку.
Джейми тоже попрощался, и мы с ним залезли в БМВ. Я пристегнулась и, повернувшись к открытому окну, посмотрела на маму:
– Я люблю тебя, моя девочка, – сказала она.
– И я тебя. Увидимся.
Мы проехали до конца улицы и свернули налево, к портовой части города. У домов первой береговой линии были выбиты стекла, и группки по три – пять человек со стремянками заколачивали окна фанерой или меняли стекла. В красной и коричневой черепице зияли дыры. Кровельщик Брайан, отец того самого Колина, который наградил меня луковым поцелуем, дирижировал шестью помощниками. Те латали проплешины в крышах. Рядом стояла пожарная машина и по толстым шлангам откачивала воду из подвала рыбного ресторанчика «Морской бриз». Повсюду сновали пожарники и работники коммунальной службы.
– Они похожи на муравьев, – заметил Джейми. – Так слаженно работают, как будто не чужим помогают, а общий дом восстанавливают.
– Это и есть их дом, – отозвалась я, не отрывая взгляда от людей.
Между взрослыми носились дети и помогали как могли: подносили молотки, гвозди, рукавицы, сухие полотенца тем, кто в резиновых комбинезонах выбирался из воды. Цветочница Дороти, старушка лет девяноста, в длинном цветастом балахоне и замотанная в фиолетовый шарф, угощала работников горячим чаем из термоса и каждого, какого бы он ни был возраста, гладила по голове, будто родного внука. Половину ее морщинистого лица закрывали квадратные очки, которые она, наверное, купила на волне популярности хиппи лет так шестьдесят назад.
Олдерни всегда казался мне маленьким, тесным, а его люди – назойливыми. Они даже не скрывали, что любят перемыть друг другу косточки. Безумный слух про сатанинские обряды на кухне – лишь капля в бескрайнем непересыхающем море. О том, как сильно сплетни могут повлиять на жизнь человека, я узнала благодаря Джессике – мой первой подруге. Но сейчас, глядя на то, как в час беды люди сплотились, словно восстанавливали общий дом, это интенсивное вмешательство в чужую жизнь впервые показалось мне не таким уж и плохим. Два года назад на съемках я подхватила воспаление легких и больше недели провалялась в кровати. Никто, кроме Кейт, не зашел навестить меня. Смешно было даже представить, чтобы соседи, с которыми мы едва здоровались, столкнувшись на лестнице, вдруг появились бы у меня на пороге с кружкой куриного бульона. На Олдерни же перед дверью собралась бы целая делегация с отварами, лекарства и припарками тетушки Мэй, как это, собственно, и было, когда я сломала ногу в третьем классе.
– Остановись вот там. – Я показала на парковку у супермаркета чуть в стороне от портовой части. – Ракурс отсюда хороший и мешать никому не будем. Покажем сплоченную работу, чтобы люди не подумали, что олдернийцы – ленивые попрошайки.
Я первой выбралась из машины и накинула куртку, не отрывая взгляда от людей. Большинство из них я знала лично и могла назвать по именам, хотя за прошедшие семь лет они сильно изменились: выросли, повзрослели, постарели. Особенно это было заметно по тому, какой хрупкой стала Дороти. Я хотела показать этих людей такими, как они есть: один на один со своей бедой, оторванные от большой земли.
– Да, Джейми, сделай так, чтобы в кадре всегда было видно море, хотя бы кусочек, – сказала я. На серой, как небо, поверхности поднимались волны и, подгоняемые ветром, налетали на пологий берег или разбивались о каменные волнорезы в портовой части.
Джейми установил камеру на штатив и принялся за работу, пока я боролась с двумя противоположными чувствами: броситься помогать олдернийцам или остаться сторонним наблюдателем, как того требовала моя профессия.
И тут я заметила папу. В желтом полукомбинезоне он тащил по каменной набережной огромный штурвал размером с колесо грузовика. Помогал ему Уоррен, его старинный приятель. Они держали его с двух сторон и пыхтели с красными от напряжения лицами.
– Подсобить им? – неуверенно спросил Джейми, переводя взгляд с меня на отца и обратно.
Я отрицательно покачала головой.
– Он не позволит. Ты приехал сюда со мной, а значит, автоматически стал врагом народа.
Джейми неодобрительно фыркнул.
– Клянусь, у меня есть провинности и похуже.
Мы снимали еще больше двух часов с разных ракурсов, но все-таки на расстоянии от общей массы людей. Ко мне стали подходить старые знакомые. Мы обнимались, и, казалось, все они рады моему приезду. Я быстро узнала, за какого из моих фермеров жительницы Олдерни хотели бы выйти замуж, их мужьям я рассказывала о работе на Би-би-си и о жизни в Лондоне. Удивительно, но никто из них не просился дать мне интервью и поплакаться на всю Англию, как острову тяжело после урагана. Разговоры проходили приблизительно одинаково: «Роуз, какими судьбами?! О да, ураган, ну, с кем не бывает, разберемся. Лучше расскажи, как ты?»
Единственным, кто ко мне не подошел, был мой папа. Несколько раз он оказывался совсем рядом, перетаскивая что-то с Уорреном, слышал, как я болтаю с его соседями и друзьями, и все больше мрачнел. Один раз он даже прикрикнул на пятнадцатилетнего Стива, который интересовался, не могла бы я устроить его работать на телестудии.
– А ну возвращайся к работе! – Папа дал Стиву подзатыльник, а потом повернулся к Джейми, продолжая избегать меня. – Если уж приехали, то постарайтесь не путаться под ногами. У нас есть дела поважнее.
«Поважнее чего, папа?» – хотелось бросить мне в ответ. Слова так и рвались с языка, но я проглотила их. Спорить с отцом не имело смысла.
В три часа, когда я собиралась взять парочку интервью, к причалу подъехал Сэм. Он выпрыгнул из своего джипа, и я непроизвольно затаила дыхание. Черные брюки, красиво обтягивающие его ноги, дополняла белая рубашка. Две верхние пуговицы он расстегнул, а рукава закатал до локтей. Резкий порыв ветра растрепал волосы. Сэм выглядел великолепно, и у меня участился пульс, хотя на краю сознания промелькнула мысль, что зря он ходит в такой холод без куртки. Сэм обошел машину, помахав двум пожарным, которые сматывали шланги у ресторана, открыл багажник и вытащил из него водонепроницаемый полукомбинезон, резиновые сапоги и оранжевые рукавицы. Было странно наблюдать, как элегантные брюки с рубашкой исчезают в желто-оранжевом обмундировании.
– Я думал, что губернаторы сидят в своих офисах и попивают чаек из фарфоровых чашек, – сказал Джейми, отрываясь от камеры. – И непременно с молоком, чтобы на белых стенках не оставалось темного налета.
– Скажешь тоже! – хмыкнула я, хотя должна была признать долю правды в его словах.
Скинув блестящие туфли, Сэм влез в резиновые сапоги выше колена и не раздумывая зашел в воду. Группа мужчин, вылавливающая из воды обломки лодок, встретила его приветственными возгласами. Один из них указал на меня, стоящую через дорогу. Сэм обернулся, и, когда наши взгляды встретились, между его темными бровями тут же залегла вертикальная складка, а губы сжались в тонкую линию.
– Джейми, давай собираться, – сказала я, отворачиваясь. – Мы здесь закончили.
Я злилась на Сэма за то, что его так откровенно раздражало мое присутствие, но еще больше я злилась на себя за то, что мне было до этого дело.
– Вообще-то, неплохо было бы снять, как губернатор, пусть даже и временный, не отсиживается где-то в тепле, а помогает местным, – мягко возразил Джейми. – Не хочется такой кадр упускать. Ты же понимаешь.
– Да, – нехотя согласилась я. – Но… Не обидишься, если я подожду в машине?
– У тебя аллергия на сексуальных губернаторов?
– Ага, внезапный приступ. И очень опасный для жизни.
14
Миссис Хиггинс взволнованно всхлипывала над плитой, когда я появилась на кухне, чтобы взять чашечку кофе после эмоционально тяжелых, пусть и коротких съемок. Оставшуюся часть дня я собиралась отсматривать материал, а для этого мне нужен был кофеин.
– Все в порядке? – заволновалась я, подходя к ней.
– Проводка, мисс де Леви! – Она взмахнула деревянной ложкой, которой помешивала бурлящий на плите томатный соус, и красные капли забрызгали мраморную столешницу, но невероятная чистюля миссис Хиггинс этого даже не заметила. – Муж сказал, что произошло короткое замыкание. Пожарные уже в пути.
– О господи, – выдохнула я. – Почему же вы еще здесь? Езжайте скорее домой.
– Я не могу! Соусу томиться как минимум полчаса, а бешамель я даже не начинала.
Я подошла и заглянула в большую кастрюлю. Густая темно-красная восхитительно пахнущая масса мерно побулькивала.
– А что вы готовите?
– Лазанью. – Миссис Хиггинс снова взмахнула ложкой, разбрызгивая соус вокруг себя.
Мои собственные кулинарные способности были довольно ограниченными. Пока я жила на Олдерни, всегда готовила мама, а в Лондоне я не умерла с голоду только благодаря доставке еды на дом. Но моим коронным и единственным блюдом, которое получалось всегда, – было открытие бутылки красного вина к мясу и белого вина к рыбе.
– Миссис Хиггинс, я все сделаю. Для меня это не составит никого труда. – Господи, я совсем завралась. Хорошо хоть, что, помимо жениха, не придумала себе ребенка. – Тем более самое сложное вы уже сделали. Я обо всем позабочусь, а вы спокойно езжайте домой.
Экономка дважды моргнула, прежде чем счастливо запричитать:
– Вы моя спасительница! – Она впихнула поварешку мне в руку и ткнула пальцем в один из шкафов. – Вон там листы для лазаньи. Главное, чтобы бешамель не вышел слишком густым, а то они не пропитаются как следует. – Миссис Хиггинс кинулась к подсобке и выскочила оттуда с пальто в руках. Накинула его и начала застегивать пуговицы прямо поверх фартука. Заметив это, чертыхнулась, чего я никогда прежде от нее не слышала.
Экономка пробежала мимо меня к черному выходу, ведущему в гараж, но через мгновение появилась снова:
– Спасибо!
Я кивнула ей на прощание и вернулась к томатному соусу. Учитывая, что заплатить за пребывание в особняке нам с Джейми точно не позволят, а отблагодарить Мэри и Роберта хотелось, я решила, что вот он, мой идеальный шанс! Не бог весть что, но хотя бы облегчу им жизнь.
Мои благие намерения начали трещать по швам где-то через полчаса. У меня все сыпалось из рук, и я никак не могла найти в шкафах подходящую форму для запекания, а белый соус бешамель повергал в панику уже одним своим названием. Мама говорила, что готовить на чужой кухне – испытание для любого повара, даже для настоящего профи. Что уж говорить обо мне, если я уточняла в интернете все, кроме того, как варить овсяную кашу?
«Истина в вине», – вспомнила я латинскую пословицу, спустилась в винный погреб, лестница в который вела из подсобки, и выбрала бутылку вина 2020 года. Оно оказалось самым молодым вином в коллекции и, как я надеялась, самым дешевым.
«Ты со всем справишься», – решила я после второго бокала. Красное терпкое вино вязало язык и разогревало кровь. Теперь адский хаос казался вполне сносным – потрясающе, во что второй день подряд мы с Сэмом превращали эту кухню, – а две круглые металлические формы для выпекания тортов – более чем подходящими для лазаньи, хотя автор одного из рецептов, который я нашла в интернете, не поленился пять раз повторить, что готовить лазанью необходимо в прямоугольной керамической форме. Умный какой нашелся!
Я взяла из шкафа кастрюльку с длинной ручкой, поставила на плиту и закинула кусок сливочного масла, весивший навскидку грамм сто. То ли я была слепой, то ли миссис Хиггинс не жаловала на кухне весы, поэтому мне приходилось надеяться на свой глазомер. Или чудо. Не успела я толком подготовиться к следующему шагу, как масло в кастрюльке растаяло и начало шипеть и пригорать. Я поспешила остудить его тремя ложками муки, но вместо обещанной рецептом однородной массы на дне лежали липкие куски теста. Влитые следом пол-литра молока тоже не спасли ситуацию. Сколько бы я ни размешивала клейкие комочки венчиком, соединяться между собой ингредиенты не желали. Проклятие!
На глаза навернулись слезы. На часах была половина шестого вечера, а в качестве ужина я могла подать разве что вино. И то пришлось бы открывать новую бутылку. Наверное, стоило сразу предупредить Мэри, что миссис Хиггинс ушла, а не тянуть до последнего. Как ни обидно это признавать, сама я с этой задачей справиться не могла.
В столовой и библиотеке никого не было, зато из гостиной доносились приглушенные голоса. Роберт сидел в глубоком кожаном кресле, Сэм и Джейми расположились на двух диванах, стоявших друг напротив друга. В большом камине тихо потрескивал огонь, а Барни вытянулся перед ним, положив морду на передние лапы.
– …Открыть модный ночной клуб, вот что нам надо, – сказал Сэм. – В порту, в одном из складских помещений, чтобы шум никому не мешал. Закажем барную стойку у Шона, выберем диванчики для VIP‐зоны, найдем хорошего осветителя и диджея. Я даже подумал, что в течение года можно давать местным возможность крутить… – класть? ставить? вертеть? – пластинки, а на лето приглашать кого-то известного. Может, даже мастер-классы организовывать с ним или с ней, что-то типа «миксуй треки, как звезда лондонской сцены». Миксуй? Надо узнать, как у них там что называется. Что скажешь?
Я хмыкнула, качая головой. Сэм был неисправим. Все разом обернулись ко мне.
– Извините, вы не видели Мэри?
– У нее мигрень, – сказал Роберт. – Она у себя, отдыхает перед ужином. Чем я могу тебе помочь?
На долю секунды я представила, как Роберт стоит посредине кухни и растерянно оглядывается по сторонам. Интересно, когда он вообще последний раз туда заходил? Единственное, в чем он, пожалуй, мог мне помочь, так это разлить вино по бокалам. От Джейми не было никакой пользы. Скорее всего, он съест все, прежде чем мы накроем на стол. А Сэма просить не хотелось. Черт, придется все-таки выкручиваться самой. На худой конец можно отварить спагетти и добавить в них томатный соус. Если мне удастся найти макароны. Паника снова стала подниматься со дна желудка.
– Все отлично! Ни о чем не беспокойтесь! – отмахнулась я и поспешила обратно.
Но не успела я пройти и трех шагов, как в холл вышел Сэм.
– Роуз, что случилось?
– Ничего. Все просто прекрасно! – не оборачиваясь, ответила я.
Мой голос предательски дрожал.
Сэм догнал меня, хотя я прибавила шагу, взял под локоть и повернул к себе. От его пальцев по моей руке даже через ткань платья распространилось тепло.
– Я тебя слишком хорошо знаю, – проговорил он с напором. – У тебя такой вид, как когда я тебя учил водить и ты поцарапала мою машину.
Я нервно хохотнула.
– Тот забор сам выскочил мне навстречу!
Сэм заснул руки в карманы брюк и выжидательно поднял брови.
– Рассказывай, что ты натворила.
– Ничего.
Я вздернула нос, развернулась и пошла в сторону кухни. За спиной раздался тяжелый вздох, а затем и приближающиеся шаги.
– Клянусь, когда-нибудь у меня кончится терпение.
– Надеюсь, что в этот момент меня не будет рядом. Не хочу видеть, как ты лопаешься от злости. Зрелище наверняка неаппетитное.
Я уже дошла до кухни, юркнула за дверь и постаралась закрыть ее, но не успела. Сэм поставил ногу в проем, а затем налег на дверь, отодвигая меня в сторону. В следующую секунду он уже стоял рядом и с шокированным выражением лица осматривал кухню.
– Роуз… Какого черта? Ты тут что, разыгрывала битву при Таутоне 22
Битва при Таутоне, состоявшаяся 29 марта 1461 года, считается крупнейшим и самым кровопролитным сражением на территории Британских островов.
[Закрыть]?
Я проследила за его взглядом, пытаясь увидеть кухню его глазами. Рабочие поверхности вокруг плиты заляпаны томатным соусом и присыпаны мукой. Двери всех шкафов распахнуты. На кухонном острове в центре комнаты громоздятся с десяток разных форм для выпечки, а рядом с ними – кастрюлька с несостоявшимся соусом бешамель. Повсюду валялись поварешки и ложки. Сливочное масло, которое я забыла убрать в холодильник, растаяло рядом с чайником и растеклось на раскрытой блестящей упаковке.
– Все не так плохо, – попыталась оправдаться я.
Сэм окинул меня недоуменным взглядом, а потом плотно закрыл за нами дверь.
– Куда подевалась миссис Хиггинс?
– Убежала домой. У них там чуть пожар не начался. Я не хотела никого беспокоить и решила сама приготовить ужин. Это ведь не так уж сложно…
Сэм заглянул в кастрюльку с молоком, в котором плавали кусочки теста.
– Прости, но что это?
– Соус бешамель, – протянула я. – Наверное. Я не уверена. Я вроде бы делала как написано в рецепте.
Глаза Сэма округлились.
– Ты никогда не готовила соус бешамель?
Он сказал с таким удивлением, что смущение уступило место гневу.
– Можно подумать, ты мастер? Вчера ты не смог донести рагу.
На это он ничего не ответил, но покачал головой, а потом взял чистую чайную ложку и зачерпнул немного булькающего томатно-мясного соуса. Распробовал его, нахмурился и кивнул на открытую бутылку.
– Ты добавила вино?
– А должна была?
– Обычно добавляют портвейн, но и красное вино сойдет.
Удивленно приоткрыв рот, я смотрела на то, как Сэм закатывает рукава белой рубашки, усердно моет руки, стряхивает их и, продолжая хмуриться, наполняет мой бокал.
– Выпей, – сказал он, протягивая бокал. – У тебя совсем измученный вид.
Я сделала глоток, смакуя терпкий вкус.
– Кстати, неплохой выбор, – добавил он и плеснул вино в кастрюлю с томатно-мясным соусом. – Это любимое вино мамы. Одна бутылка стоит пятьсот фунтов.
Я подавилась и закашлялась, прикрыв ладонью рот.
– Сколько-сколько? Извини, я не хотела…
– Я всегда поражался тому, насколько ваши вкусы похожи.
Сэм принялся закрывать шкафы, потом включил духовку и вернулся к плите. Помешал поварешкой соус и еще раз попробовал его.
– М‐м-м… – зачерпнув подливу кончиком чайной ложки, он подошел ко мне. – Попробуй.
Я слизнула соус, вглядываясь в глаза Сэма. Сейчас они напоминали мне море во время грозы: бескрайнее, темное и неуемное.
– Как будто чего-то не хватает?
– Ты права. Пармезана.
Сэм достал из холодильника треугольник сыра, отрезал большим ножом толстую корочку и забросил в кастрюлю.
– Она отдаст вкус, а потом мы ее выкинем.
Остальной сыр Сэм натер на терке, а последний кусочек размером с лесной орех протянул мне. С вином пармезан показался вкуснее обычного. Или наоборот: вино с сыром? Похоже, Сэм понимал это, потому что довольно хмыкнул, когда я на несколько мгновений прикрыла от удовольствия глаза.
Взяв две чистые кастрюли, он налил в одну молока и поставил на газ. Движения Сэма были точными и уверенными. Его профиль с выступающим подбородком и четко очерченными скулами казался невероятно мужественным, а белая рубашка красиво обрисовывала плечи и руки. Я наблюдала за Сэмом с восхищением, в котором ни за что бы ему не призналась. В груди стало тесно.
– Для соуса бешамель важно, чтобы молоко было теплым, но не кипящим, – пояснил он. – Присмотри за ним. Оно имеет дурную черту убегать. Прямо как ты.
Я пропустила шпильку мимо ушей. В другой кастрюле Сэм растопил масло и, помешивая венчиком, добавил две столовые ложки муки.
– А взвесить не надо?
– Опирайся на свои чувства, а не цифры.
Я закатила глаза на это самодовольное утверждение, но на дне образовалась равномерная масса, прямо как на сайте с рецептом.
– Где ты этому научился? – спросила я, прислонившись бедром к шкафу совсем рядом с ним.
– В Италии. Кулинарная школа стала чем-то вроде трудотерапии после нашего расставания. Нужно было время, чтобы прийти в себя.
Он сказал это совершенно нейтрально, будто это случилось не с ним, но мое сердце пропустило удар. Я вдруг представила, что Сэм страдал так же сильно, как и я. Почему-то мне всегда казалось, что ему это расставание далось куда проще, чем мне, хотя письмо, найденное в коробке из-под туфель, говорило об обратном.
– Как там молоко? – спросил он, и я вздрогнула всем телом.
На дымящейся поверхности стала образовываться пленка.
– Эм-м-м, наверное, оно готово?
Сэм ухватился за тонкую ручку кастрюльки, подхватил ее и начал переливать молоко тонким ручейком в смесь муки и масла, непрерывно размешивая венчиком. Я вытянула шею, завороженно наблюдая за его красивыми руками. Через минуту у него получилась идеальная кремовая масса.
– Не может быть, – сказала я, качая головой. – Я битых десять минут мешала, и ничего не вышло. Признавайся, ты сжульничал?
Легкая улыбка коснулась губ Сэма. Вертикальная складка между темными бровями немного разгладилась. Взяв мою свободную руку, он положил ее на венчик. По тыльной стороне ладони заплясали маленькие искры, будто бы меня лизнуло солнце. Это чувство не пропало, даже когда Сэм убрал свою руку.
– Помешивай, а я пока смажу маслом формы для запекания.
– Как скажешь, – сглотнула я. – Кстати, где вы их прячете? Я всю кухню перерыла, но ничего подходящего не нашла. Они у вас то слишком круглые, то слишком металлические, то слишком маленькие…
– Ты искала одну, а нужно было двенадцать.
Сэм широко улыбнулся. Бабочки в моем животе снова ожили. А может быть, они просто напились дорогущего вина и решили потанцевать? Кто их знает? Но мне захотелось попросить Сэма улыбаться почаще.
– Почему двенадцать? – с придыханием спросила я, пытаясь оторвать взгляд от его губ.
Открыв один из настенных шкафов, Сэм достал керамические формы десять на десять сантиметров, красные снаружи и белые внутри. Они уже попадались мне на глаза, но я их сразу же отмела за слишком малый размер.
– Мы никогда не готовим одну большую лазанью. Миссис Хиггинс делает каждому свою порцию. Возни побольше, зато гораздо эстетичнее.
Он расставил формы на кухонном острове и с какой-то невероятной скоростью наполнил их в нужном порядке всеми ингредиентами. Я только успела допить третий бокал вина, а он уже отправил их в духовку и развел руки в сторону.
– Если тебе надоест политика, ты мог бы стать поваром, – сказала я.
Сэм снова наполнил мой бокал, подбородком указал отойти от плиты и принялся приводить кухню в порядок. За считаные секунды грязные поварешки и кастрюли оказалась в посудомоечной машине.
– Кто для тебя готовит в Лондоне?
– Служба доставки, – ухмыльнулась я. – В любимых ресторанах мне нужно лишь назвать свое имя и сказать: «Как обычно».
– А почему не готовит Арун?
Я обрадовалась, что Сэм вытирал рабочую поверхность бумажным полотенцем и не видел, как я испуганно закусила нижнюю губу.
– Эм-м-м, ну, у меня ненормированный график. Никогда не знаю, во сколько вернусь с работы, поэтому сложно подгадать, к какому моменту должна быть готова еда.
– Ее всегда можно разогреть. – Сэм внимательно посмотрел на меня. – Было бы желание.
На последнем слове бабочки взмыли вверх, щекоча крылышками.
– А ты бы готовил для меня?
Сэм подошел ко мне так близко, что я могла слышать, как громко стучит его сердце.
– Каждый божий день, если бы ты была моей невестой.
