Текст книги "Кит плывет на север"

Автор книги: Анастасия Строкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Про то, как спал Акиба

– Однажды на моем острове жил тюлень Акиба. И он был очень большой и очень неповоротливый. И жил на берегу. У него ничего не было, и он ничего не умел, а только лежал на берегу и мечтал. Особенно он любил редкие солнечные дни. Тогда он поворачивал к солнцу то один бок, то другой и представлял себя на далеком южном острове, где растут пальмы и летают большие розовые птицы с длинными шеями. Иногда он все же нырял в океан за рыбой, хотя и это ему было лень.

Сам он зла никому не делал, и против него никто зла не замышлял. Но всю свою жизнь он был для всего Острова примером лени и праздности.

– Чивик-чивик, – наставлял Топорок своего птенца, – не будешь таскать сухую траву для гнезда, не будешь хлопотать и суетиться – пропадешь! Станешь похожим на Акибу!

– Вот, – нашептывал Акчинук своему щенку, – не привыкнешь воровать еду у людей – будешь, как тюлень Акиба! Так и состаришься, не попробовав ничего вкусного!

– Слушай, сынок, – говорил Охотник сыну, – не научишься охотиться, превратишься в Акибу! А что может быть хуже!

И маленький Топорок прилежно таскал сухую траву для гнезда, и маленький Акчикук охотно воровал еду у людей. И только сын человека, Игаасих, никак не хотел охотиться, а хотел собирать на берегу камни и вырезать на них – все, что видел, все, что ему нравилось.

Охотник считал, что такое занятие – удел бездельников:

– Смотри, – говорил он сыну, – ты целый день ничего не делаешь, кроме своих камешков! Какой от них толк? И сказал Охотник, что Акиба – самый ленивый из животных, что лежит он целый день на черном песке и мечтает. – Игаасих, если ты не займешься делом, не сдобровать тебе! Станешь таким же, как Акиба!

– А разве он не счастлив? – спросил Игаасих Охотника.

– Конечно нет! – ответил тот, – как любой бездельник! И даже холодные рыбы над ним смеются!

Но Игаасих не верил отцу и по-прежнему не хотел учиться охоте.

Тогда отец сказал ему:

– Ну хорошо. Иди вечером на берег и спроси Акибу, как прошел его день. Вот он тебе и расскажет, вот ты и узнаешь, что плохо живется бездельникам!

С заходом солнца отправился Игаасих на берег черного песка. Видит, лежит на песке Акиба, звезды считает.

– Здравствуй, Акиба, – сказал Игаасих. – Как прошел твой день?

Акиба перевернулся с бока на бок и ответил:

– Мой день не прошел, мой день остался тут, со мной, – и он один раз ударил хвостом по черному песку. – Утром я увидел, как Топорок носится с травинками туда-сюда, помогает родителям достроить гнездо. А я ему снизу, с берега кричу: «Топорок-красный клюв! Спустись, поговорить надо!».

Спустился он, следит по песку, смотрит на меня.

«Я тоже хочу такой дом построить, – сказал я, – научи меня! Помоги мне!»

Он и отвечает: «Тут одно только усердие поможет. Таскай, как я, травинку за травинкой– день за днем – вот и будет тебе дом!». И улетел. Что мне оставалось делать? Решил я насобирать сухой травы. По совету Топорка. Но он летуч и прыгуч, а я с боку на бок перевернулся, а потом еще раз, а потом прополз в сторону холма с травой. Но так и не дополз. Устал и уснул.

– Уснул? – переспросил Игаасих. – А как же дом?

– Все есть, Игаасих, – ответил Акиба. – Все есть.

И он рассказал, какой прекрасный дом появился у него во сне.

– Я долго-долго бродил по берегу, а потом пошел дальше и еще дальше. И я совсем не замечал, что у меня нет лап – я двигался быстро, и каждый зверь мне улыбался, и каждая птица насвистывала веселую мелодию. И вот за песчаным берегом, за каменной аркой, за лососевой речкой я увидел холм, а в том холме – вход, а за тем входом я нашел свой дом. Я зашел туда и увидел, что в моем доме – праздник. И внутри моего дома растут деревья с большими листьями, а на деревьях сидят птицы, о которых здесь никто не слышал – с разноцветными перьями, длинными хвостами и широкими крыльями. А под деревьями – звери, о которых здесь никто не знает – ловкие, с сильными лапами и длинными усами. Звери радуются, машут хвостами. Праздник.

Акиба улыбнулся и посмотрел в сторону холма – туда, где был его дом.

– Только ты никому не говори про мой дом! Нельзя этого никому говорить!

Игаасих пообещал молчать. Однако по пути домой он подобрал камень и вырезал все, что рассказал ему Акиба.

– Ну что, Игаасих, – спросил Охотник сына, – убедился, что нет ничего хуже, чем жизнь бездельника Акибы?

– Нет, – ответил Игаасих, – не убедился.

– Так что же он тебе сказал? – разволновался Охотник.

– Что сказал, то сказал. А только он велел никому не передавать его слов.

На это Охотник разозлился и пригрозил, что если Игаасих не расскажет ему все, как есть, то утром же он пойдет на берег и убьет Акибу, и из шкуры сделает мешок.

Игаасих расстроился и протянул Охотнику свой камень:

– Вот. Больше я ничего не могу сказать.

Охотник посмотрел на рисунок и топнул правой ногой:

– Иди, – говорит, – спать.

А сам отправился на поиски холма, который нарисовал Игаасих. И пошел за песчаный берег, за каменную арку, за лососевую речку и нашел этот холм. Внутри холма тепло и уютно – лучше дома и пожелать нельзя! Только нет в доме праздника, и деревья с большими листьями не растут, и не сидят на деревьях птицы, и не радуются под деревьями животные, не машут хвостами.

– Так даже лучше! – подумал Охотник. – Ни к чему мне все это в доме. Дом это дом. Не должно там быть деревьев и животных! А как все мне будут завидовать! А как все будут говорить: «Вот ведь разжился Охотник таким большим теплым домом!»

Утром он показал Игаасиху новый дом.

– Но это же дом Акибы! – воскликнул Игаасих.

– Нет, – ответил Охотник. – Дом принадлежит тому, кто его занял, а не тому, кто его придумал! Акиба – лентяй и бездельник! Вот пойди к нему вечером, спроси, как прошел его день, и убедишься, что нет жизни хуже, чем у него!

Делать нечего, пришел Игаасих вечером на берег черного песка к тюленю Акибе:

– Здравствуй, Акиба! Как прошел твой день?

– Этот день не прошел. Этот день остался со мной, – сказал Акиба, ударил хвостом по песку и перевернулся с боку на бок. – Утром я был таким голодным, каким еще никогда не был ни один тюлень. Смотрю – Акчинук бежит, вкусное жует. Я его остановил:

– Акчинук, – говорю, – так вкусно пахнет твоя еда! Я такой ни разу не пробовал, а очень хочется. Помоги мне найти такую же, научи меня!

– Да все просто, – ответил мне Акчинук. – Подкрадываешься к жилищу людей и так тихонько – клац – в зубы еду и бежать!

– Как же я побегу! – удивился я. – У меня и лап-то нет!

– Ну тогда охоться, как можешь, за рыбой, – посоветовал мне Акчинук, – целый день охоться, к вечеру, глядишь, и поймаешь самую вкусную!

Рассказал Акиба, что собрался он охотиться до позднего вечера, чтобы из всех рыб выловить самую вкусную. Нырнул в океан, поймал мелкую рыбку и устал. Вынырнул, лег на валун. Уснул.

– Как же это? – удивился Игаасих. – Ты так ничего толком и не поймал?

– Что ты! – хлопнул себя по животу Акиба. – Я не только удачно поохотился, но и устроил целый пир! Знаешь, где? На холме, под которым мой дом! Правда, в самом доме кто-то уже поселился. Но я не расстроился. Потому что дом принадлежит не тому, кто его занял, а тому, кто устроил в нем праздник.

И рассказал Акиба, что во сне он был необычайно ловок и силен, и нырнул в океан, и увидел там вождя лососей, а у вождя лососей глаз из золота.

Акиба за ним – нырк, лосось – от него, да как понесется прочь, только и видно, как вода перед ним расступается. Но Акиба решил выследить вождя лососей до его укромного убежища – до самого лососиного города. Ни рыбаки, ни птицы, ни животные не знали, где находится этот город. И кто ни пытался выслеживать золотоглазого вождя лососей, никому это до сих пор не удавалось: такой он быстрый – не догнать. А там, в желанном для рыбаков и морских зверей городе, водятся самые жирные, самые вкусные лососи, каких нигде больше нет.

И только владыке земли и морей Агугуму известно, откуда взялись у Акибы такие сила и скорость, но он догнал вождя лососей и узнал, где находится его город. Золотоглазый лосось умолял Акибу никому не рассказывать, как попасть в город. А за это принес ему целую сеть морских угощений, да еще и вытащил свой золотой глаз:

– На вот, Акиба. В благодарность за молчание.

– Не нужен мне твой глаз. Вставь его обратно – сказал Акиба. – Лучше еще еды дай. Я хочу друзей позвать.

Так, с полными сетями, вернулся Акиба на берег. На радостях он устроил целый пир: всех тюленей позвал, и Топорок прилетел, и Акчинук тут как тут был. Но на все вопросы Акиба молчал:

– Угощайтесь на здоровье, только ничего не выведывайте! Все равно не скажу!

Игаасих слушал и не верил:

– Это же сон!

– Может, и сон. А только есть я больше не хочу, – ответил Акиба и перевернулся на другой бок.

Игаасих вздохнул и отправился домой.

– Эй! Игаасих! – крикнул ему вдогонку Акиба. – Никому про город лососей ни слова!

Игаасих пообещал молчать, но по дороге домой подобрал камень и вырезал все, что рассказал ему Акиба.

Дома Охотник встретил сына словами:

– Ну что, бездельник Игаасих, узнал у бездельника Акибы, как тяжела и печальна его жизнь?

– И совсем это не так! – ответил Игаасих.

– Это еще почему? Что сказал тебе этот ленивый обманщик?

– Что сказал, то сказал, – прошептал Игаасих. – Это его тайна. Это не моя.

– Какая такая тайна? – возмутился Охотник. – Говори немедленно, а не то утром я пойду на берег и убью твоего Акибу, и друга его, Акчинука, убью, и сделаю из них мешок и шапку.

Делать нечего, пришлось Игаасиху отдать свой камень. Охотник посмотрел на рисунок и топнул левой ногой:

– Иди, – говорит, – спать.

А сам отправился за своим каяком – к океану, проверить, правду ли рассказал Акиба, правду ли нарисовал Игаасих.

Утром Игаасих пришел на берег, к Акибе. Но Акиба даже не посмотрел в его сторону.

– Что такое случилось? – спросил Игаасих.

Акиба, не глядя на Игаасиха, ответил:

– Очень плохой сон я видел. Совсем не к добру. Вышло из моря чудовище – рыбья голова: справа – глаз, слева – такая чернющая чернота, что смотреть страшно. Кажется, что затянет она, эта темень, всего целиком – с ластами и усами – не найдешь потом, не отыщешь.

Само чудовище огромное, из воды выглядывает, на Остров смотрит, высматривает. Чешуя его – вся красная, а хвост спрятан под водой. И страшнее всего, что чудище это вернется – не просто так оно на Остров глядело, что-то надо ему. Боюсь я, Игаасих, сегодня заснуть. Попрошу я сегодня двух топорков всю ночь держать мне веки, чтобы они не закрыли глаза, чтобы не явилось мне чудище. Всему Острову плохо будет, если оно явится!

Игаасих ринулся домой, даже не попрощавшись с Акибой. Дома он принялся искать то, что принадлежало вождю лососей, то, за чем он еще вернется сегодня ночью – золотой глаз. Везде искал Игаасих – в мешках, в одежде, среди сетей и плавуна – нигде не было глаза.

«Как же так!» – подумал Игаасих, схватил свой камень, на котором он вырезал подводное приключение Акибы, и швырнул его в стену. От удара из щели в стене вывалилась ракушка, а из ракушки выкатился золотой глаз. Игаасих взял глаз, завернул его в шкуру морского зверя и пошел обратно к Акибе:

– Не надо сегодня не спать, Акиба, – сказал он. – Сегодня надо уснуть глубоко-глубоко и приплыть к вождю лососей и отдать ему вот это, – Игаасих протянул Акибе сверток.

– Хорошо, – обрадовался Акиба и отпустил топорков по гнездам. Он очень не любил не спать.

Игаасих посидел еще немного рядом с Акибой и пошел – за берег, за деревню, за холм, где его никто не найдет, ничего не скажет.

Акиба по-прежнему будет спать и мечтать, Охотник будет жить в своем новом доме. Игаасих будет собирать камни – большие, маленькие, круглые, плоские, с трещинками и без, будет вырезать на них все, что придумает и увидит. И, кажется, что ничего не меняется, но когда оглянешься через время, непременно увидишь, что все стало другим!

* * *

Кит был очень рад, что мамору рассказал ему этот сон про Акибу. Он и сам толком не мог понять, почему он так переживал за своего зеленого путешественника. Но ему хотелось, чтобы мамору увидел еще несколько снов и чтобы непременно узнал предназначенный ему остров.

– Полный вперед! – заголосил Кит. – Курс прямо на север!

В этот день они плыли и разговаривали – ни о чем, просто так, как будто только что познакомились. И даже ничего, что за весь день они не встретили по пути ни одного острова. Иногда бывает здорово заново встретить друг друга.

Ночью, когда звезды уже осветили океан, Кит увидел что-то странное в воде. Оно барахталось и кричало.

– Эй, мамору, посмотри-ка, – прошептал Кит и повернулся в сторону непонятного существа.

– Поплыли туда скорей! – заволновался мамору и задергал кисточкой на хвосте. – Мне кажется, оно тонет!

– Косяк касаток, мамору! Ты прав!

Они направились по лунной водяной дороге и вскоре оказались на месте.

– Давай, взбирайся на меня! – сказал Кит существу.

– Взбирайся на него! – повторил мамору.

Соскальзывая и царапаясь, существо все-таки взобралось на спину Кита. Оно было похоже на мокрый моток шерсти и тяжело дышало. «Тысяча акул! – подумал Кит. – Как же мне повезло, что я умею дышать и под водой, и над водой! Тысяча акул!»

– Ну, рассказывай, – сказал мамору незнакомцу.

Незнакомец оказался Диким Лесным Котом – с огромными усами и глазами цвета луны. Он дрожал и что-то бубнил. Из всего мамору смог разобрать только то, что Кота отнесло течением.

– Все хорошо, – успокаивал мамору Кота.

– Все плохо, – ответил Кот.

– Но ведь ты остался жив! – мамору с удивлением посмотрел на Кота. – Ты должен радоваться!

– Мне нечему радоваться, – сказал на это Кот. – Я теперь не знаю, куда мне деваться. Когда тебя никто нигде не ждет, тогда тебе и деваться некуда.

– Как это понимать? – поинтересовался Кит. – Что там у вас происходит на борту?

– Да вот, – сказал мамору. – Кот плачет и не знает, куда ему теперь деваться.

– Все потому, – сквозь слезы пробормотал Кот, – что я разозлился на Мыша и сказал, что больше не хочу его видеть, взял бревно и пустился вплавь – на другой остров.

– Морская собака! А кто такой этот Мыш? – спросил Кит.

– Мой друг, – ответил Кот. – Вернее, тот, кто был моим другом. А теперь, наверное, он и слышать обо мне не захочет. Все началось давно – со дня нашего знакомства. Я лежал в лесу под кривой березой, отдыхал. А Мыш шел за ветками для дома и споткнулся об мой хвост. Так и подружились. Но он все время ругал меня за то, что я любил ничего не делать. А я злился, что он такой суетливый.

– Суетливый? – переспросил мамору.

– Именно! – воскликнул Кот. – Каждую минуту он был чем-то занят: готовил что-то вкусное, а потом угощал меня, строил дом, а потом звал меня прятаться от дождя, изучал лесные тропы, а потом предупреждал меня об опасности.

– Ничего себе Мыш! – удивился мамору.

– А ты, Дикий Лесной Кот, – донесся до них голос Кита, – и в самом деле ленив, как стадо тюленей!

«Похож на Акибу, – подумал мамору. – Но нет, Акиба все-таки совсем другой. Просто совсем!»

– Я знаю, – вздохнул Кот. – Я такой ленивый, что, когда Мыш попросил меня принести ему с берега ракушек для крыши, я разозлился, взял бревно и пустился вплавь – к другому острову. Я думал, там мне будет спокойнее. Но это не так.

Кит остановился и спросил:

– Где твой остров, Дикий Лесной Кот? Я отвезу тебя домой.

– Мой остров маленький и круглый. И на нем много-много кривых берез.

– Это нам по пути, – уверенно сказал Кит и поплыл дальше.

– А если Мыш больше не захочет меня знать? Что мне делать? Может, и не стоит возвращаться?

– Нет уж! – возразил мамору. – Мы отвезем тебя на твой остров, и ты встретишься с Мышем!

– И насобираешь ему ракушек! – добавил Кит.

Дикий Лесной Кот вздохнул и свернулся клубком, подцепив когтем ракушку со спины Кита. Он о чем-то думал и ждал. Вскоре они приблизились к Острову Кривых Берез.

Кот собрал десять самых красивых ракушек – разных форм и цветов. Вдвоем с мамору они отправились к дому Мыша. Но дома его не было. И тогда они стали ходить по лесу и кричать: «Мыыыыш! Мыыыыш!». Но никто не отзывался. Отчаявшись, Кот решил проводить мамору обратно к берегу, где ждал Кит. И тут, вдалеке, они увидели неяркий огонек, а вскоре разглядели фигурку Мыша. Он шел, как будто из последних сих, и ветер доносил его еле слышное: «Кооот! Кооот!». К кончику его хвоста был привязан старый светящийся груздь.

Дикий Лесной Кот со всего духа рванул к Мышу, так что за ним взвилась песчаная дымка. Они встали друг напротив друга. Мыш поднял хвост высоко-высоко над головой, и гриб осветил его черные радостные глаза. Мамору увидел, как в лапки Мыша одна за другой посыпались разноцветные ракушки. Больше мамору ничего не видел. Не спеша, он побрел к Киту.

– Ну что, спросил Кит, – нашлись?

– Нашлись! – улыбнулся мамору.

И они отправились дальше, к Острову Белых Камней.

Мамору еще немного подумал о Диком Лесном Коте и его друге и уснул. Во сне к нему пришел сон о том, как на Острове появился Песец. И еще один сон.

Как на Острове появился песец

Вода была такой спокойной, что почти гладкой. Охотники – их было одиннадцать – решили отправиться за морским зверем – «аглахом». Вооружившись гарпунами, они сели – каждый в свой каяк и поплыли подальше от берега. Там, подальше от берега, всегда водилось много морского зверя. Уши у аглаха маленькие, и весь он покрыт шерстью.

Рыбаки двигались долгой медленной линией. Деревянные козырьки, раскрашенные в синий, зеленый, черный, пестрели на их головах, как птицы. Наконец, рыбак по имени Атту – тот, кто шел впереди всех, поднял гарпун высоко над головой: «Аглах тут! Пора разделиться!». Рыбаки всегда охотились по двое, трое или вчетвером – не больше. Так наверняка можно было поймать хитрого ушастого зверя.

Четыре охотника собрались там, где добычу заметил Атту, другие четверо направились чуть дальше – за всплеском воды. И только трое последних никак не могли решить, где им лучше поджидать аглаха, спорили. Остальные охотники уже набивали каяки добычей, а эти трое так и стояли, не сдвинувшись с места.

– Эй вы! – крикнул Атту трем незадачливым охотникам. – Лучше вам отправиться домой и не распугивать зверя и рыбу!

– Вот как! – возмутился первый из троих охотников.

– Да мы столько зверя поймаем! Столько рыбы наловим! – закричал второй.

– На трех каяках не увезти! – добавил третий.

Но Атту только рассмеялся на это и принялся дальше выслеживать добычу.

Три охотника решили отправиться дальше остальных – туда, где, думали они, их ждет удача.

– Вы же пропадете!

– Вернитесь!

– Скоро стемнеет! – кричали им вслед.

Три каяка, покачиваясь на волнах, вскоре превратились в едва различимые точки и совсем исчезли.

– Вот, – подумали остальные охотники, – нас стало меньше.

– Каждый выбирает свое, – сказал Атту.

Солнце упало в воду, а трое охотников так ничего и не поймали.

– Агугум бережет от нас зверя, – сказал первый.

– Да что зверь! Домой бы живыми вернуться! – сказал второй.

– Э, нет! Может, Агугум зверя и бережет, а только я свою добычу не упущу! – сказал третий.

Зверя они не поймали, зато выловили ночную бессонную рыбу. Большая, с голубой чешуей, с четырьмя плавниками, больше похожими на лапы, и черными хитрыми глазами – такими хитрыми, что, казалось, либо ты победишь эту рыбину, либо она одурачит тебя и оставит ни с чем. Первый охотник положил добычу в свой каяк:

– Так надежнее. Я буду следить, чтобы с такой редкой добычей ничего не случилось.

К ночи они оказались у маленького острова.

– Здесь и заночуем, – сказал первый.

– А утром обратно. В этот раз океан против нас, – сказал второй.

Третий что-то подумал, но ничего не сказал.

Утром, когда солнце вынырнуло из воды, первый охотник обнаружил, что от рыбы в голубой чешуе остались туловище и хвост, а голову кто-то съел: одни кости белеют.

– Кто ночью забрался в мой каяк? Кто съел рыбью голову? – возмутился охотник.

Но те, двое, только пожали плечами.

Однако надо было отправляться в путь – к своему берегу. Они радовались, что скоро, наконец, будут дома, расскажут про свое путешествие, покажут необычную рыбу – хоть и без головы, а необычную. Но не все получилось так, как задумали охотники. К закату северный ветер отнес их каяки еще дальше – к большому Острову, похожему на кита. Снова пришлось им дожидаться утра в незнакомом месте. На этот раз второй охотник взял рыбу в голубой чешуе себе:

– Я теперь послежу за добычей! От вас никакого толку!

На рассвете второй охотник обнаружил, что от рыбы в голубой чешуе остался только хвост:

– Кто украл мою рыбину? Кто съел ее по самый хвост? – разозлился он.

Но те, двое, только пожали плечами.

В тот день северный ветер стал еще сильнее, и охотники решили переждать бурю на большом Острове. Там они и расположились на ночлег.

Но первый охотник втайне от всех только делал вид, что спал. И правый глаз его следил за всем.

Но второй охотник втайне от всех только делал вид, что спал. И левый глаз его следил за всем.

Третий охотник тоже не спал.

К рассвету, когда буря утихла, они узнали тайну исчезновения рыбы.

– Я тебе! – закричал первый охотник и схватил плавун.

– Ну-ка положи нашу рыбу! – закричал второй.

Так они разозлились на третьего, что сломали его каяк, а сами уплыли – подальше от него – поближе к дому. А на прощание кинули ему косточки рыбы в голубой чешуе:

– На вот! – крикнул первый.

– Вот тебе! – крикнул второй.

Их каяки быстро скрылись в тумане, а охотник остался один с рыбьим скелетом на незнакомом пустом Острове.

– Я просто хотел есть! Я был голодный! – охотник бежал по берегу и махал руками. Но ему никто не ответил.

«Что же мне теперь делать?» – подумал он, сел на песок и посмотрел на небо. И ничего не увидел, потому что небо было в тумане. «Хоть бы зверь какой-то пробежал». Но ничем не мог Остров порадовать своего гостя: на нем тогда не обитали ни люди, ни животные.

Долго сидел охотник, перебирал рыбьи кости, пока не решил их зарыть: «Красивая была рыба. Нельзя ее так оставить, а то морской тоён навсегда отвадит от меня охотничью удачу. И я больше ничего не поймаю и буду голодать».

Он зарыл рыбьи кости, присыпал песком и пошел собирать сухую траву и плавун, чтобы сделать дом. День за днем он собирал плавун и строил свое подземное жилище – «улягамах». Солнце ныряло в океан и выныривало обратно, месяц сменял луну, и луна сменяла месяц, и шел дождь, и выпал снег. А охотник все жил на Острове: ловил рыбу, а от непогоды прятался в теплом подземелье. Эта зима показалась ему самой долгой из всех прожитых зим. Он вспоминал свой дом и представлял, как вся деревня веселится на празднике зимы, как под удары бубна по лестнице из рыбьих пузырей пытаются пройти отчаянные смельчаки. «Я бы, конечно, прошел. В этот раз точно бы прошел», – подумал он. «Но где я, а где лестница…». Так тянулась зима. Тянулась, тянулась и однажды закончилась.

Снег растаял, и охотник пришел на берег, на то самое место, где он похоронил рыбу в голубой чешуе. «Ну здравствуй, рыба! – сказал он. – Ты там одна лежишь, и я тут один. А зима уже все. Нет больше зимы, рыба».

Вдруг он увидел, как песок на рыбьей могиле зашевелился, и из него показался коготь, а потом и лапа – вся в голубой шерсти. За лапой вылезла другая когтистая лапа, они разрыли песок, и охотник увидел голову зверя – ушастого и усатого.

– Ты кто такой? – спросил охотник.

– Я – Акчинук-голубая-шерсть, – ответил зверь. – Я из рыбы пророс. Вытащи меня целиком.

Охотник вытащил Акчинука, поставил на землю. Акчинук отряхивается, шевелит ушами.

– Я еще не умею ходить. Научи меня.

Делать нечего, встал охотник на четвереньки и принялся учить Акчинука ходить – нога за ногой, лапа за лапой. Так прошли они по берегу до дома охотника и обратно. «Ну что же, что не человек, – подумал охотник. – Все равно я уже не один».

Акчинук оказался хитрым зверем – все время таскал еду у охотника, но зато и никуда далеко от него не уходил. Охотник привык к такому характеру Акчинука и стал прятать свою еду подальше. Но для хитрого зверя в голубой шерсти всегда оставлял кусочек.