Текст книги "Заур. Я тебя украду"
Автор книги: Анастасия Шерр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Растерянным взглядом проследила, как рядом паркуется то самое такси, и повернулась к водителю.
– Извините, я перепута… ла… – в зеркало заднего вида на меня глядел Заур. – Ой, это ты? Я пойду. Мне домой надо… – промямлила вмиг онемевшими губами и дёрнула ручку двери, но в ту же секунду послышался щелчок, и дверь ожидаемо не открылась. – Выпусти, – проговорила твёрдо, на что бешеный только усмехнулся и рванул с места, оставляя позади туман из снега. – Что тебе нужно? Куда мы едем? – спрашивала, наверное, раз десятый, но он всё также молчал, только иногда бросал взгляд в зеркало. Мне не нравился его взгляд. И он сам не нравился. Исходило от него что-то злое и опасное. Оно будто облаком окутывало и душило. Почти физически ощущала на своей шее ледяные, костлявые пальцы страха. А ведь я когда-то знала, каково это… Бояться до трясучки и онемения.
Внутри всё похолодело, когда он свернул с трассы на грунтовку, и машина запрыгала на кочках и ямах.
– Прошу тебя, отпусти! Я никому ничего не скажу! Чего ты хочешь? Секса хочешь, да? Так ты скажи. Я же…
– Заткнись, – прорычал яростно, сжимая пальцы на руле так, что тот заскрипел.
– Послушай, мы можем договориться, – улыбнулась ему, как улыбаются психам. – Мы можем поговорить или…
– Заткнись! – повторил более грозно, а я вжалась в спинку сидения. С тоской обернулась на огни города, что стремительно исчезали позади.
Оставалась одна надежда на электрошокер, но достать его из сумочки пока не решалась. А может, и правда, трахнет да отпустит? Но даже на это надежды оставалось мало. Больно вид у него злючий. Неужели убить решил? Но за что? За то, что я шефу пожаловаться обещала? Бред.
Он резко затормозил, так, что я впечаталась лицом в подголовник, больно ударилась носом, и тонкая струйка крови потекла на светлые джинсы. Рванула молнию сумочки, чтобы достать шокер, но не успела. Хлопнула его дверь и в тот же момент открылась с моей стороны. Схватив меня за волосы, вытащил наружу и, оттащив в сторону, швырнул на капот.
– Заур, не надо! Отпусти! Заур! – я где-то слышала, что психов нужно называть по имени, тогда они якобы в себя приходят, но, судя по тому, как он озверел, как исказилось его лицо, – совет так себе.
В свете фар что-то блеснуло. Я взвизгнула, разглядев в его руке пистолет. Обжигающе-ледяное дуло упёрлось в висок, и тело парализовало от всепоглощающего ужаса, что импульсами расползся по каждой клеточке.
– Неееет! Нееет! Не убивай! – завизжала, барахтаясь из последних сил, но он навалился на меня всем телом, прижимая к холодной поверхности. – Заур, пожалуйста! Не надо!
Мне показалось или… Или я ощутила у себя между ног его эрекцию? Будто он прижался ко мне стояком и больно давит им в промежность. Нет. Мне не показалось. Этот гребаный псих возбуждён!
– Слушай меня внимательно, шлюха долбаная! Завтра же ты увольняешься из клуба, и чтобы я больше тебя не видел! Ты поняла меня?! Смотри мне в глаза, шлюха! Смотри! – рявкнул в лицо, сжимая пальцами мои щеки до боли. – Если не уйдёшь из клуба, я вышибу тебе мозги! Поняла меня?! – дышит часто, рвано, глаза горят безумием и яростью.
– Д-д-да! Поняла! Я всё п-п-поняла! Отпусти! – заикаюсь, трясусь и даже дышать от страха не могу.
Он с силой содрал меня с капота, на мгновение зачем-то прижал к себе и, рыкнув, оскалился.
– В твоих интересах больше не попадаться мне на глаза, а то я, клянусь, раздеру тебя в клочья! – отшвырнув меня от себя прямо в снег, быстро сел в машину и, шлифанув колёсами, сорвался с места.
Я сжалась в комок, поджимая под себя ноги, закрыла лицо руками. Холодный снег обжигал ноги, обтянутые тонкими джинсами, но холода почти не чувствовала.
– Мамочка… Прости меня, мамочка… Я не хотела такой жизни… Не хотела, мам, – и закричала из последних сил, срывая голос. Закричала так, что закружилась голова, и стало больно в горле. А ответил только ветер, который, швырнув мне в лицо охапку снега, заставил замолчать.
Легла на спину, посмотрела в небо. Темно. И очень холодно. Я не чувствую, но знаю, что холодно. Начинается метель. Если сейчас закрою глаза, меня здесь просто заметёт. А Марианка? Как она будет одна? Нет… Нельзя засыпать. Нельзя. Нужно встать.
Конечности будто судорогой свело. Я закрыла глаза, сжала кулаки. Сейчас встану. Только немножко отдохну и встану. Почувствовала, как замедляется сердцебиение и становится тепло. Мне очень спокойно, и больше не хочется плакать… Но в следующее мгновение слышу вскрик дочери:
– Мамочка! Мамочка, вставай!
И рывком, со стоном от боли в окоченевшем теле поворачиваюсь набок, встаю на колени.
– Я иду, малыш. Мамочка идёт к тебе.
ГЛАВА 11
– Рано ты сегодня… – тётя Нина застыла в дверном проёме кухни, когда увидела меня, оседающую под стеной. Окоченевшая, уставшая, измученная, я едва отыскала в себе силы захлопнуть за собой дверь. – Что случилось?! – нянечка бросилась ко мне, ловко оторвала от пола, где я на полном серьёзе уже собиралась вырубиться. – Ну-ка! Давай, девочка, вставай. Пойдём-ка на диван, ну?
– Спасибо, – я опустилась на мягкий диван, где Марианка любит спать днём и… Не выдержала. Разревелась, дав волю слезам и истерике.
– Ну тихо, тихо. Что случилось, а? Тебя кто-то обидел? Что сделали?
Я обняла Марианкину мягкую игрушку, прижала её к груди, вдыхая родной запах, и закрыла глаза.
– Никто. Я просто… Устала.
– Как же! Устала она! А нос разбитый – это что, тоже от усталости, да? Знаешь что, девочка! Чем бы ты ни занималась, каким бы способом ни зарабатывала деньги, никто не имеет права бить тебя! Это неестественно! Так быть не должно! – впервые за несколько лет нашего знакомства я видела тётю Нину в такой ярости. Это был праведный гнев, да такой силы, что я даже перестала себя жалеть.
– Тёть Нин, ну вы что?.. Я просто…
– Я не хочу слышать твои оправдания! Ты не должна так возвращаться домой! Посмотри, в каком ты состоянии? Словно всю ночь тебя истязали! Это что за время такое, что девочку так бьют и мучают?! – тут тётя Нина слегка перегибала, и мне пришлось усадить её рядом с собой.
– Потише, тёть Нин. Марианку разбудите. Я не хочу, чтобы она видела меня такой…
– Ладно. Ладно, я спокойна. Но ты больше туда не пойдёшь, слышишь? Не хватало ещё, чтобы однажды так убили. Не пущу больше! Вот чуяло моё сердце, быть беде… А Мариаша вообще до поздней ночи уснуть не могла. Всё плакала. Мамочку звала.
Я закрыла глаза, снова прокручивая в голове события уходящей ночи. А ведь я могла не вернуться домой. Он мог меня убить. Я уверена, ему ничего не стоит нажать на курок и пустить мне пулю в голову. Вот так вот запросто. Просто потому, что я ему не понравилась. Или, наоборот, понравилась. Просто захотелось причинить мне боль, унизить, растоптать, запугать. И он это сделал.
– Ваша взяла. Больше туда не пойду, – потому что тогда он точно меня пристрелит. Если пули не пожалеет. А то и вовсе забьёт ногами, как скотину. Вышвырнет где-нибудь в лесу и на следующий день забудет даже моё имя. Если он вообще его знал. – Холодно как-то, тёть Нин. Окно, что ли, открыто?
– Да нет, тепло дома. Это ты вся окоченевшая. Давай-ка чаю тебе заварю горячего.
– Спасибо…
Пару минут тётя Нина гремела посудой на кухне, а затем вернулась и присела напротив.
– Ты бы это заканчивала. А то так однажды домой не вернёшься и всё. А у тебя дочка маленькая. Кому она будет нужна, кто ей поможет? В детдом заберут – это ладно. А лечение как? Ты вон сколько прошла с ней, сколько всего позади. Совсем немного осталось, говорит же тот доктор твой иностранный, что она идёт на поправку. А если с тобой что случится, то всё насмарку, понимаешь? Всё!
Укуталась в плед, пахнущий Марианкиными любимыми конфетами, и сразу стало так тепло, так уютно.
– Говорю же вам, не вернусь туда больше. Не потому, что не хочу. Не могу.
– Может, оно и к лучшему? Ты девка-то красивая, может… Может, любовника себе найдёшь, а? Ну а что? Приезжим профурсеткам за жильё да тряпки можно, а тебе нет? Всяко лучше, чем там, куда каждую ночь уезжаешь. Я вот передачу одну смотрела, они как сыр в масле катаются. Побрякушки дорогие себе скупают килограммами. А ты каждую ночь туда ездишь, еле-еле на лечение хватает.
– Я… Я подумаю, тёть Нин.
Разумеется, я думала об этом. Только быть содержанкой – это вам не на вольных хлебах в клубе отплясывать. Это постоянный контроль и отсутствие личного пространства. Я не буду принадлежать себе, потому что постоянно должна отрабатывать долг, который будет расти несоразмерно моим услугам… Это рабство, самое настоящее. И я боялась этого ничуть не меньше, чем панели или публичного дома. Это только в любимых ток-шоу тёти Нины всё радужно и прекрасно. На самом деле, быть содержанкой – значит, сидеть на цепи, как бесправное животное. Помнится мне, моя подруга Катька именно от такого содержателя смылась. Два года по разным городам заметала следы. А теперь шрамы перед каждым выступлением тонирует. Он её ножом резал. Просто потому что мог и хотел. Юлька троих детей от любовника родила. Тоже вроде как любил её неземной любовью. А потом вспомнил о жене и законнорождённых отпрысках и забыл о своей содержанке. Обвинив её в неверности, отказался от детей. А Юлька теперь известным способом им на хлеб зарабатывает.
Но теперь у меня, похоже, нет выхода… Если в ближайшее время не случится чудо и мне на голову не свалится чемодан с миллионами, то придётся сесть на поводок. О том, чтобы прекратить лечение дочери, когда мы уже приблизились к выздоровлению, речи, разумеется, не шло.
***
– Заур? У нас проблема. Жемчужина пропала! – у входа в клуб на него налетела какая-то девка. Судя по сценическому наряду, стриптизёрша. Наверное. Он на них вообще никогда не обращал внимания… До недавнего времени.
– Какая ещё жемчужина? – буркнул, толкая дверь.
– Ну Иланка наша. Жемчужина. Её так один из клиентов назвал, так и осталось… Пропала она.
При упоминании её имени внутри почему-то всё полыхнуло. Жемчужина… Шлюха она, а не жемчужина. Грязная, мерзкая шалава. Но что за гребаная реакция на неё?! Почему так? Даже имя её обжигает гортань, словно яд. А сердце как колотится при одном упоминании о ней? Он раньше вообще не знал, что у него сердце есть.
– И что?
– Ну так это… Пропала, говорю! Позавчера ушла с работы пораньше, сказала Альбинке, что приболела. Я вчера навестить её хотела, поехала к ней, а там тишина, дверь никто не открывает. Телефон отключен. С ней могло что-то случиться!
– И что? – повторил как можно равнодушнее. – Это мои проблемы? Я не нанимался следить за вами. Все вопросы и предложения иди вон вашему администратору выложи. У меня дела.
– Подожди! – девка схватила его за руку, но, встретившись с ним взглядом, испуганно отступила. – Помоги, пожалуйста. Прошу тебя. Ты же начальство, а начальство у нас всегда о девушках заботится. С ней что-то случилось, я чувствую…
– Да что с ней могло случиться? К клиенту какому-нибудь поехала. Нагуляется и вернётся, – ускорил шаг, но приставучая девка увязалась за ним.
– Иланка не ездит к клиентам! Никогда! У нас вообще девочки стараются только в клубе работать. Всё, что за пределами этих стен, для нас небезопасно. Мало ли какой изврат попадётся. Да и не смогла бы она, даже если бы захотела. У неё дочка болеет. Она ни за что не оставила бы её надолго. На работу идёт, няньку вызывает, а так всё время с ней.
Застолбенел. Словно жидким азотом окатили. И тут же в жар бросило, как в огненную пропасть.
Ребёнок? У неё есть ребёнок?
– Я занят! – рявкнул на девицу, и та отскочила в сторону. Сам же быстрым шагом зашёл в туалет, плеснул в лицо ледяной водой. И что, что есть ребёнок? Это его проблема, что ли? Да плевать и на неё, и на ребёнка её! – Она же не могла замёрзнуть? Там до города рукой подать, – понял, что разговаривает сам с собой, когда кто-то вышел из кабинки и встал рядом, открыв воду. Повернулся, потерянно взглянул на бармена. Тот опасливо поздоровался, сполоснул руки, промокнул их бумажным полотенцем и ушёл, прикрыв за собой дверь.
Заур вернулся к своему отражению, скрипнул зубами. Что с ним вообще происходит? Почему эта девка не выходит из головы? Избавился и хорошо же, так нет. Стоит в сортире, со своим отражением болтает. Финиш.
А что, если, и правда, замёрзла там? Не то чтобы ему было жаль какую-то шлюху, они каждый день гибнут, сами такую судьбу себе выбрали. Но девчонка что-то про ребёнка сказала. Болеет, что ли. И чего он не дослушал до конца? Может, проверить инфу? А зачем? Чем он поможет этому ребёнку, если Илана действительно исчезла?
Уперевшись в раковину, долго смотрел в зеркало. Надо съездить, проверить то место, где он её оставил. Не знал зачем, но хотел. Наверное, чтобы просто убедиться, что её там нет, что не он виноват в её исчезновении. Ну да. Именно за этим. Зачем же ещё?
И сразу отпустит. Он просто никогда не убивал женщин, и этот дискомфорт вполне понятен. Одно дело – когда твои руки замазаны в крови таких же уродов, как сам; совсем другое – когда от твоей руки погибает баба. Какой бы она ни была.
ГЛАВА 12
На снегу, где она упала, остались следы, в том числе и крови. Заур нахмурился, присел.
Кровь… Откуда кровь?
Он уехал, а на неё напали? Трасса вроде пустая была, но как знать… Может, попутку ловила? Или что? Откуда кровь эта взялась?
Сам не заметил, как занервничал. Опять. Может, и правда, сходить к психологу? Может, с ним что-то не так, или это первая стадия какой-нибудь шизы? Смешно. Судя по тому, как он ведёт себя в последнее время, уже последняя стадия, и никакие транквилизаторы ему не помогут. Впору усмирительную рубашку надевать.
Коснулся пальцами алого пятна, расплывшегося на идеально белом снегу, и словно озарением всплыло воспоминание с того вечера. Она ударилась. Он затормозил, а она врезалась лицом в подголовник. Потом Заур уже мало что видел и вполне мог не заметить кровь на её лице. На него тогда будто нашло что-то. Словно рассудок помутился.
Сначала чуть не одурел от её запаха, которым, казалось, пропитался весь салон. Странно и дико для Заура, но она пахла не как все шлюхи. Запах других он не выносил, буквально чувствуя, как от них воняет толпой мужиков, передрючивших их во все щели. А Илана пахла чем-то ванильным. Он с детства любит ваниль. Бабушка всегда пекла булочки с ванилью. До сих пор их вкус чувствует. А потом ещё взгляд её затравленный, и финиш. Поплыло всё перед глазами. Швырнул её на капот и представил, как сдирает с неё штаны, хватает её за ноги, силой разводит их в стороны и, вклинившись между них, проталкивает в неё член. Почти почувствовал это. Ощутил физически. Всё тело судорогой свело, словно осатанел.
И взбесился. На себя, на неё, на это ненормальное притяжение. Очнулся, когда уже приехал домой. Но даже если бы это случилось раньше, всё равно не вернулся бы за ней. Избавиться и вычеркнуть всё! Чтобы не было никакого соблазна. Чтобы запах её забыть и глаза эти большие. Губы её, что так призывно шевелились, когда она что-то говорила ему. Слов он, разумеется, не разобрал, но видел её слёзы, понимал, что боится и просит отпустить.
Всё. Вычеркнул.
Так с чего же он теперь отыскивает её следы? Совесть-то давно уже нечиста. И не должно быть ему никакого дела до этой девки.
Выругавшись, завёл двигатель и рванул с места. Её здесь нет. Значит, не замёрзла. Остальное – не Заура проблемы. Пусть о ней её клиенты парятся или родственники, которые позволили ей стать шлюхой. А ему нет дела и быть не должно.
Забыл о ней и больше не вспомнит!
Но как только на трассу выехал, руль крутанул и к ней поехал. И что за проклятье, он даже адрес её запомнил! Всего раз услышал и запомнил.
– Дурак. Идиот, – выдохнул, набирая скорость и ненавидя себя за эту слабость долбаную. Ну почему он не помешался на другой, на нормальной женщине? На худой конец, на какой-нибудь модели или актрисе. Почему именно шлюха, почему?! Нет, нужно было её пристрелить. Да и плевать, что женщина. Не он, так кто-нибудь другой рано или поздно это сделает. Зато избавился бы от проклятья. От отравы этой, что кровь пропитала.
Может, он так и сделает. Чуть позже. Если это не пройдёт. Сейчас только убедится, что Илана дома и всё.
Подъехал к её дому, припарковался напротив подъезда и, открыв дверь, тут же её захлопнул. Это уже слишком. Не будет он никуда идти, никого искать не станет. Сорвавшись с места, едва не сбил какую-то бабку с сумками, а та, подняв кверху костыль, угрожающе завопила ему вслед.
Нервно усмехнулся и, вдавив педаль газа до упора, вылетел со двора и с грохотом въехал в зад какой-то «девятке».
– Эй, парень, ты куда летишь? Не видишь, что тут парковка? – пожилой мужик развёл руками и попятился, когда Заур вылез из салона.
– Скажи, сколько должен, отец? Я всё оплачу, – а про себя подумал, что однажды так влетит в какой-нибудь грузовик и его потёкшие от страсти к шлюхе мозги так и останутся на капоте любимого внедорожника.
А ведь он всегда заботился о своей машине и холил её, как любимую женщину. Всегда аккуратно водил, всегда был внимателен и собран. Что стало с ним?
***
Два дня спустя
Вышла из лифта, нырнула в сумку за ключами, поставив пакет с продуктами на пол. Устало выдохнула, тепло улыбнувшись уснувшей в коляске крохе. Та сладко причмокивала и улыбалась какому-то сну. Хорошо, что сон весёлый. Хорошо, что ничего не болит и нет температуры. Да, меня радовали вот такие простые вещи. Матери вообще многого не нужно. Лишь бы ребёнок был счастлив и здоров.
Тут же сердце сжалось от страха. Пока деньги на продукты и лекарства есть, я немного поднакопила за последние месяцы. Но что делать дальше, честно говоря, не знала. За два дня на пять собеседований сходила, и везде одно и то же: «Мы вам обязательно позвоним». Уже и забыла, каково это… Слышать фразу, после которой становится ясно: ты нахрен никому не нужна со своими проблемами, ребёнком и временной пропиской.
Вставив ключ в замочную скважину, провернула два раза и замерла, увидев на глянцевой поверхности чью-то тень. Огромная, устрашающая… Кто-то стоял прямо за моей спиной, рядом с дочкой. Резко повернулась, задохнулась от неожиданности. Лёгкие опалило вмиг накалившимся воздухом, и я покачнулась, чувствуя, как слабеют ноги.
– Заур? – шагнула к коляске, закрывая от него Марианну. Эх… На пару секунд опоздала! И как он узнал мой адрес? Хотя разве для этих есть что-нибудь неосуществимое? Возможности плюс безнаказанность, вот и творят, что хотят. – Что ты здесь делаешь? Я ведь согласилась с твоими требованиями. В клуб не иду. Зачем ты пришёл? – голос задрожал. Там, в снегу, на пустой трассе, я боялась только за себя, а сейчас ещё и кроха рядом. Опустила взгляд на его руки – оружия нет. Пока нет. Но что стоит ему вытащить его и направить на нас?
– Я знаю, что ты всё сделала, как я сказал. Я не за этим пришёл. Не для того, чтобы пугать тебя, – он опустил взгляд на Марианну, а та принялась посасывать большой палец. Хорошо, что не проснулась от его голоса.
– А зачем? – ещё один маленький шажочек в сторону, закрывая собой малышку.
– Твоя подруга сказала, что ты исчезла.
– Я отключила телефон, чтобы не задавали лишних вопросов. Ты ведь этого хотел, – взглянула ему в лицо.
– Я не знал, что у тебя есть ребёнок.
– А что ты вообще обо мне знаешь?
Он кивнул какой-то своей мысли, снова окинул взглядом малышку. Как бы я её ни закрывала, он всё равно смотрел туда.
– Твоя подруга сказала, что она болеет.
– А тебе-то что?
– Я хотел спросить… Тебе нужны деньги? Есть другие варианты работы?
Я мысленно хмыкнула. Ну надо же, вину свою, что ли, почувствовал? Я бы поверила в это, если бы не знала бандитов.
– Допустим, нет, что дальше? С чего такая забота, Заур? Совесть замучила? Или боишься, что я пожалуюсь твоему шефу? Я ведь исчезла, как ты и просил, а теперь ты приходишь и задаешь мне странные вопросы. Моя главная проблема – не отсутствие денег или безработица. До твоего появления в клубе у меня всё было. Уходи, пожалуйста. И больше не появляйся здесь. А я свои проблемы решу сама, как делала это всегда, – и пока он думал над ответом, взяла пакет, толкнула в квартиру коляску и, больше не взглянув на него, захлопнула дверь.
Выдохнула уже в прихожей, обессиленно опускаясь на полку для обуви. Прислушалась – тихо. Может, ушёл? Ну а что ещё ему тут делать? Совесть свою чёрную очистил, да свалил.
Встав на носочки и взглянув в глазок, обомлела. Заур всё ещё стоял под дверью, опустив голову, будто о чём-то размышляя.
– Уходи… Пожалуйста, уходи, – прошептала одними губами, а он, подавшись вперёд, положил руку на дверь. Я этого не видела, я вообще ничего не видела, кроме верхней части его лица. Но почувствовала, когда ручка двери ударила меня током.
Может, вызвать полицию? А что я им скажу? Что мужик, у которого работала проституткой, стоит у меня под дверью? Смешно. Даже представила, куда пошлют меня менты.
Проверила замки, тихо разделась и, достав Марианну из коляски, унесла её в спальню. Пусть стоит. Я не выйду из дома до завтрашнего дня. Ему надоест, и он свалит.
Задрожали губы, и нутро сжалось от обиды. Даже если он сейчас достанет ствол и снесёт мне замки, даже если вломится в наш с дочкой дом и станет во всеуслышание нас убивать, никто даже не попытается ему помешать. Мы одни. Совсем одни.
Укрыв Марианну одеялом, на ватных ногах вышла в прихожую, чтобы проверить, не ушёл ли он. Не ушёл. Всё так же стоит, склонив голову и уперевшись в дверь. Дрожащей рукой достала из куртки телефон, открыла список контактов. Быстро пролистала его, но нужный номер не нашла… Я не сохранила его.
– Уходи, пожалуйста, уходи. Исчезни, – осела под дверью, обнимая себя руками. Если он ворвётся в квартиру, пусть сразу же меня найдёт. Чтобы к дочери не притронулся. Пусть делает со мной, что хочет, лишь бы её не тронул.
Не знаю, сколько так просидела, чувствуя его за своей спиной. Казалось, даже его дыхание ощущала на затылке. Когда в подъезде зазвонил телефон, вздрогнула и услышала хриплое:
– Да.
А потом быстрые шаги вниз по лестнице и невероятное облегчение, и одновременно бессилие, от которого я готова была валиться с ног.
ГЛАВА 13
Дочка сонно потирает заспанные глазки, зевает и с недовольством смотрит на кашу. Делаю глоток кофе и улыбаюсь в чашку, уже зная, каким будет её следующий вопрос.
– Мамочка, а можно мне конфетку? – кроха вскидывает на меня взгляд, полный мольбы. Как мало ей для счастья нужно… Но непутёвая мать и этого дать не может.
Безработная шлюха. Умора просто.
– Маленькая моя, а давай ты для начала съешь гречку? – заправляю ей за ушко непослушный светлый локон и борюсь с желанием наброситься на мелочь с поцелуями.
– Не хочу глечку! Не вкусно! – малышка дует губы, состроив мордашку кота из любимого мультика.
– Вот сердцеедка маленькая. Хорошо! Куплю я тебе конфетки. Но попозже. А сейчас ешь кашу, – не сдержала улыбку.
– Лааадно, – протянула неохотно, взяла ложку. – А яблочки купишь?
– И яблочки куплю, и мандарины, куда же я денусь? – поцеловала дочку в лоб, скрыв за улыбкой накатившую грусть.
Денег на лекарства хватит на пару недель, а вот с продуктами засада… Будь я одна, могла бы хоть год одной гречкой питаться. Не привыкать. А вот с Марианкой так не получится. Она же ребёнок, да и витамины нам ой как нужны.
Достала с полки мобильный, нажала на кнопку включения. Раз не могу устроиться на нормальную работу, придётся искать заработок по старым каналам. Лучше быть шлюхой, чем видеть, как твой ребёнок голодает. В клуб вернуться я не могла по понятным причинам. Этот Заур больной на всю голову, знает, где я живу. Про дочку знает. Нельзя так рисковать. Вчера он агрессивным не казался, но я хорошо запомнила его лицо в ту ночь… На зверя похож был. В какое-то мгновение подумала, что он нажмёт на курок. Это страшно. Очень страшно. Я могла оставить свою дочь одну. А вокруг жестокие, равнодушные люди. Марианне не пришлось бы даже на удочерение надеяться. Кому нужен больной ребёнок?
Катя на звонок не ответила, и я нахмурилась. Странно как-то… Давно её не слышала. Как я телефон включила, так сто сообщений сразу пришло. Звонили все девочки. И Юлька, и даже Альбина. А Катя – ни разу. Хотя мы дружили.
– Юль, привет. Это я…
– Иланка! Ты? Ты где была? Мы тут уже Зауру плешь проели, что ты исчезла, а этот гад даже пальцем не шевельнул! – Тут хмыкаю про себя. О, Заур шевельнул! Ещё как шевельнул… – Ты как? Где? Что произошло?
Я вздохнула, потёрла переносицу. Слишком много вопросов, на которые мне пока сложно ответить.
– Да… болела просто, вот и отключила телефон… Юль, давай потом всё обсудим, ладно? Мне сейчас помощь твоя нужна. Ты помнишь моего постоянного клиента? Ну того, которого девчонки Банкиром прозвали?
– Кто же Банкира не помнит? Ты знаешь, он вчера как раз о тебе спрашивал. Расстроился, что тебя нет. Даже других не захотел. Так и ушёл, бедняга.
– А ты не могла бы передать ему мой номер, когда зайдёт в следующий раз? Мне очень нужно с ним поговорить.
– Да не вопрос. Ты только не пропадай больше, ладно? И это… Катюха в больнице. Её те уроды, с которыми она из клуба уехала, избили. – Я прижала ладонь к губам. – Я вчера у неё была, она вся синяя. Одна сплошная гематома.
Поросята. Грёбаные поросята, которых должна была развлекать я.
– В какой она больнице?
– В центральной. Травматология.
– Ладно… Спасибо, Юль. И про Банкира не забудь, ладно?
– Не вопрос, возвращайся скорее, а то мы с девочками тут на износ работаем.
Я что-то невнятно промычала и сбросила вызов. Возвращаться в клуб, конечно, не вариант. После того, что произошло с Катькой – тем более. Меня тогда просто пронесло. А если бы в тот вечер не пришёл Альберт, то сейчас вместо Катьки я бы валялась в травматологии.
Оставив дочку с тёть Ниной, решила навестить Катю. Я хорошо знала, каково это – не иметь никого рядом, никого, кто бы пришёл на помощь.
Вышла из квартиры, достала ключ, чтобы запереть дверь, и тут же напряглась, ощутив чьё-то присутствие. И мурашки, пробежавшие по коже, подсказали, кто там, за спиной. Только в его присутствии я чувствовала себя, словно в руках маньяка-потрошителя. Но не это снова…
– Здравствуй, – глухо прозвучал голос Заура, подтверждая мои догадки.
– Что тебе нужно? – не поворачиваясь, быстро заперла дверь, спрятала ключи в карман куртки и принялась копошиться в сумке, будто что-то отыскивая. На самом деле мне не хотелось смотреть на него. Не хотелось и чувствовать его взгляд на себе. Я буквально кожей ощущала, как он смотрит своими тёмными глазами, переворачивая мне нутро.
– Ты оставляешь ребёнка одного? – как обычно, проигнорировал мой вопрос, приблизился. Шагов не слышала, но поняла это по его голосу, что зазвучал намного ближе. Почти над моей головой.
– Тебя беспокоит мой ребёнок? – постаралась, чтобы голос звучал ровнее, хотя внутри всё завибрировало от напряжения.
– Вечером пойдёшь со мной. Я заплачу, – произносит так, словно заставляет себя это сказать. В какие грёбаные игры он со мной играет?
Тут уже не выдержала, резко повернулась к нему.
– Что?
– Я приеду за тобой. Вечером. Будь готова. Если нужны деньги на няньку, я дам, – полез в карман, вытащил кошелёк. – Только договорись с нянькой на всю ночь.
Я попятилась назад чисто на автомате, завела руку за спину и вцепилась пальцами в ручку, забыв, что сама же только что заперла дверь. Одно его движение в мою сторону, и в груди начинает поднимать голову паника.
– Не бойся. Я просто хочу… Ты хочешь хорошо заработать? – он сейчас был мало похож на того урода, что прижимал к моему виску дуло пистолета. Но я всё ещё помнила, на что он способен.
– Заработать? – переспросила, продолжая дёргать ручку.
– Да. Я заплачу за ночь со мной.
Я на секунду застываю, позабыв даже о страхе, губы дёргаются в истерическом смешке. Чего он сказал? Ночь с ним? Серьёзно?
У мужика явно с головой проблемы, если он думает, что я соглашусь после всего. Да ни за какие деньги в мире!
Качаю головой, глядя на его пальцы, до побелевших костяшек сжимающие портмоне. Больной. Долбаный псих.
Получается, он изначально хотел меня? Поэтому и преследовал, угрожал? Ему нравится загонять женщину, как дичь. Нравится ломать и видеть, как она соглашается на всё что угодно только из страха перед ним. Гребаные бандюки уже от скуки маются.
Нахожу в себе силы улыбнуться и пройти мимо него с высоко поднятой головой. Может, я и жалкая шлюха, но перед ним не склонюсь и своего страха ему больше не покажу. Хватит!
– Илана! – рычит мне вслед, а пока спускаюсь по лестнице, произносит какое-то слово на своём языке. Я уверена, это ругательство. Да и плевать. Он сам падаль, получающая удовольствие от женских слёз.
***
Она отказала ему. Никому до него не отказывала, а ему отказала. Видать, с ним действительно что-то не так, если даже шлюхи посылают куда подальше.
Засмеялся, прислоняясь горячим лбом к холодной стене подъезда. Наверное, у него жар. И лихорадка. Подцепил какую-нибудь заразу в том проклятом притоне.
Когда это прекратится? Самое кошмарное, что происходило с ним за всю жизнь. Были и тяжёлые ранения, и засады, из которых невесть как выкарабкивался живым. Сто раз ходил по лезвию туда-сюда, рискуя вскрыться. И ни разу ничего подобного. Если в случае с внешним врагом он знал: поможет оружие или тактический ход; то что делать с врагом внутренним, тем, который живёт в нём, – Заур понятия не имел. Как побороть самого себя?
Смешно и банально, он уже искал решение проблемы в интернете и даже записался к психологу. К последнему, правда, не пошёл, опасаясь, что прознает кто-нибудь из клана и Хаджиев-старший отправит его лечить башку. Как долбаного, неуверенного в себе подростка, у которого только-только заиграли гормоны. Ответы на свои вопросы, разумеется, так и не нашёл. Это же всё индивидуально. Все эти чувства, странности. У каждого человека свои тараканы, от которых избавиться в состоянии только он сам. У него не получалось. Не получалось не думать о ней. Не получалось не идти к ней. Ноги сами несли. А разум… Разум, казалось, его покинул на веки вечные.
– Ходят тут всякие нерусские. Пол только своими ножищами пачкают, – донеслось до ушей, и Заур повернулся к старухе, тащащей на поводке трясущуюся, костлявую собачонку. Животное чем-то напоминало свою хозяйку, пару раз тявкнуло, видимо, отрабатывая свои два грамма корма, и скрылось в соседней квартире.
– Нету твоей девки дома! – рявкнула злобная старуха уже из-за двери. – Как ночь наступает, так она ребёнка бросает и по мужикам бежит! Они ей дороже, чем дочка-инвалидка!
Заура передёрнуло. Аж ток по нервам, словно по оголённым проводам прошёлся. Дёрнулся было к двери бабки, но вовремя себя одёрнул. Не пристало ему со старухами воевать. Хватит и того, что Илана его шугается.
