Текст книги "Монгол (СИ)"
Автор книги: Анастасия Шерр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Шаталась от стены до стены несколько часов кряду, а потом заскрежетала дверь. Присев на краешек кровати, обняла подушку, как бы защищаясь, и с изумлением уставилась на Батыя, который вошёл с подносом.
– Ешь, – поставил еду на кровать рядом со мной. – Стол сломала, теперь ешь так, – проворчал недовольно, но даже не взглянул на меня.
Собрав все обломки, вынес их из бункера, захлопнул дверь. Тяжело вздохнув, перевела взгляд на блюда, накрытые крышками. Такие подают в ресторанах. И пахло безумно вкусно… Желудок возмущённо заворчал, требуя пищи, и я, сглотнув слюну, подняла одну из крышек. Морепродукты с винным соусом.
– Ох, мамочки…
Удержаться не смогла. Тут же схватила вилку (почему-то пластмассовую) и набросилась на еду. Пережевав огромную креветку, запрокинула голову от наслаждения, но проглотить не смогла. Креветка застряла в горле, когда я увидела под потолком камеру видеонаблюдения.
– Какого хрена?!
Отставив поднос в сторону, поднялась с кровати и, уперев руки в бока, уставилась на красную точку. Камера активна и она меня снимала. А кто наблюдает – не секрет.
– Ты! Ты гребаный извращенец! Нравится подглядывать, да? Озабоченный вуайерист! – искренне надеялась, что он меня слышит. – Ты мерзкая тварь! Ненавижу! – схватив обеими руками поднос со всем содержимым, швырнула его в камеру, но он не долетел, и вся еда расползлась по стене грязным пятном.
Нашла обломок стула, который не заметил Батый, и запустила его. Он долетел. Камера заискрила и повисла объективом вниз, а я приготовилась к сражению с Монголом. Но время шло, а он не приходил. Не появился и Батый. Никого. Поесть так и не удалось, что расстраивало больше всего остального.
Прождав до глубокой ночи, я укуталась в одеяло и, прислонившись к стене, уснула сидя.
***
Без связи со своей пленницей Архан заскучал. Наблюдать за ней – особое удовольствие. Раньше не замечал за собой склонности к вуайеризму, но с этой девчонкой всё по-другому. Даже с её сестрой такого не было. Нет, любовь была, конечно. Одержимая, больная. Но таких странных чувств Валерия не вызывала. Когда в одно мгновение хочется приласкать, а уже в следующее – пристрелить.
Строптивая кошка расшибла камеру, и теперь Монгол мог только догадываться, чем она там занимается. Успокаивало лишь осознание, что девочка под надёжным замком, и ей оттуда не выбраться.
– Может, починить? – Батый почесал затылок, неловко переминаясь с ноги на ногу.
– Нет. Пусть сидит. Завтра утром отнесёшь ей еду и снова запрёшь.
Пора уже взяться за воспитание этой оторвы. Планы Монгола стремительно летели в пропасть, и он понимал, что детьми тут и не пахнет. Эта сумасшедшая не покорится. Придётся ломать.
– Что-то ещё, шеф?
– Да. Заводи машину. В город поедем, развлечёмся.
***
Проснулась когда стрелка часов, висящих на стене, показывала полдень. Рядом со мной исходила паром тарелка с жареным беконом и картофелем, а я испуганно завертелась, осматривая бункер. Никого…
Съев завтрак, наконец, почувствовала приятную тяжесть в желудке и блаженно откинулась на подушки. Что ж, накормили, не изнасиловали… Похоже, день задался. Хотя он ещё и не закончился… Камера по-прежнему висела под потолком, не подавала никаких признаков функционирования. Тоже неплохо. От мысли, что за мной круглосуточно наблюдает этот маньячина, бросало в дрожь.
Время шло, но Монгол не появлялся. Не пришёл он и вечером. Ни он, ни Батый… Я снова проголодалась и уже начинала нервничать. Не то чтобы сильно желала лицезреть этих сволочей, но от разных нехороших догадок становилось не по себе. А вдруг обо мне забыли? Или, может, подонков, наконец, посадили в тюрьму? Или убили… Чего мне хотелось бы больше всего, но опять же, на данный момент это не в моих интересах. А, может, Монгол просто понял, что от меня ему нет никакого толка, и оставил здесь умирать?
Чего только ни передумала, пока дверь ни открылась, и ни вошёл Батый с очередной порцией еды. Молча поставил тарелку на кровать, пошел к двери.
– Постой! Батый! Тебя же так зовут, да? Да подожди ты! – кинулась за ним, но дверь перед моим носом снова захлопнулась.
Заталкивая в себя мясо, тихо ревела, шмыгая носом и утирая слезы. Безумно хотелось помыться, пройтись. Хотя бы поспать нормально, не шарахаясь от малейшего звука и не ожидая, что вот-вот придёт насильник и снова полезет на меня. Хотелось свободы и больше никогда не увидеть страшную рожу Батыя. И, конечно же, Монгола. Хотелось просто бежать, чтобы ветер трепал мои волосы, а я дышала полной грудью.
Но всё ещё теплилась во мне надежда, что утром я проснусь в своей маленькой комнатушке с облезлыми стенами, а всё произошедшее окажется не больше, чем дурацким сном. Я тогда не знала, что сидеть в бункере мне придётся больше двух недель.
ГЛАВА 7
Не видеть этого строптивого волчонка оказалось сродни пытке. Монгол с трудом сдерживался, чтобы не ворваться к ней и не отодрать по первое число. Так, чтобы визжала. Только вот последнего хотелось без слёз и сопротивления, а от кайфа чтобы. Всё-таки прогадал он с её воспитанием. Надо было с детства девчонку к покорности приучать. Архану же казалось, что она и так будет покладистой, как её сестра.
Перевоспитывать взрослую, уже закостеневшую личность намного труднее. Придётся её помучить, пока девчонка сдастся и покорится, а этот вариант Монголу не особо нравился. Одно дело – сломать врага, посеять в его душе страх, и совсем другое – юную девочку, которая должна стать твоей женой. Почему-то именно в её глазах не хотелось видеть испуг и слёзы.
Но как бы ни было неприятно от мысли, что он поступает жестоко, Монгол продолжал мариновать девчонку взаперти. Если уж рубить хвост псу, то одним разом.
А она там ревела и бесилась. Звала Монгола, Батыя, угрожала и умоляла, а потом вдруг резко замолчала. Перестала звать на помощь и не пыталась заговорить с Батыем, когда тот приносил ей еду. Раз в три дня ходила в душ и покорно возвращалась в бункер, склонив голову. Только по ночам тихо пела, а Монгол слушал её под дверью.
Каждый раз порывался открыть долбанную дверь, но здравый смысл побеждал жалость. А позже Алина перестала петь. Замолчала совсем. Не хотела есть и пить, отказывалась ходить в душ. Иногда одаривала Батыя отстранённым взглядом и снова отворачивалась.
Когда Архан вошёл в бункер, она приоткрыла глаза и, увидев его, резко села на кровати.
– Здравствуй, Алина.
Задышала часто, рвано. На неестественно бледной коже выступил румянец.
– Здравствуй, – прохрипела осипшим голосом, прокашлялась. – Ты пришёл меня убить? – а во взгляде столько безнадёжности, как будто и правда верила, что он явился с целью лишить её жизни. Дура.
– Если бы планировал грохнуть, не переводил бы на тебя еду.
На мгновение в её глазах вспыхнула злоба, но тут же угасла. Умная девочка.
– Тогда зачем ты пришёл? – спросила осторожно.
– Это ты мне скажи, зачем я пришёл? Чтобы забрать тебя отсюда или оставить здесь ещё на две недели?
Она вскочила, но пошатнулась и осела обратно.
– Забери… Пожалуйста, – губы задрожали, и щёки заблестели от влаги.
Монголу же словно нож в кадык воткнули. Зря он девчонку здесь столько промариновал. И заскрипел зубами от раздражения. Нехорошо оно, жалость эта. Однажды уже испытывал нечто подобное. Ничего путного из этого не последует.
– Не реви, – взял её за предплечье, потянул вверх. – Вставай. А теперь смотри мне в глаза, – взяв её за лицо, заставил поднять взгляд. – Будешь послушной – больше сюда не попадёшь, – дождался, пока она кивнет, подтолкнул вперёд. – Иди наверх.
Девчонка поспешила к лестнице, то и дело оглядываясь на Монгола. Наверное, боялась, что он передумает. А он уже не изменит своего решения. Ни за что. В штанах всё колом стояло, так хотелось её отодрать. За две недели пару раз спускал в шалаву, но при этом не испытывал ничего схожего с тем кайфом, который испытал с этой малолеткой.
– Давай сразу в спальню, я соскучился по тебе.
Девчонка застыла, тут же сжалась.
– Нет… – обернулась, а взгляд полон непокорности.
– Хочешь вернуться в бункер?
***
Не хотела. Готова была сделать что угодно, лишь бы не возвращаться туда. Но вот в постель к нему… Выше моих сил. Тогда это будет значить, что я проиграла, сдалась. Опустила руки, как когда-то Лерка.
Только и обратно в бункер не хотелось. Дни, проведённые там, сродни вечности пыток. Ещё немного и я сошла бы с ума.
– Не хочу в бункер…
– Тогда иди, Алина, – подтолкнул меня вперёд, сам же неотрывно следовал позади.
Сбежать не получится, уже пробовала. Сопротивляться тоже… Он просто запрёт меня в жутком подвале снова, и не факт, что в следующий раз я выйду оттуда сама.
Уже в доме тащил за руку по лестнице, а я упиралась ногами в ступеньки и тихо хныкала. Монгол же не обращал на мои слабые попытки никакого внимания. Он был похож на одержимого: страшный взгляд, полный уверенности и играющие скулы. Теперь мне стало страшно по-настоящему. Так, словно там, куда меня ведут, случится что-то необратимое. То, что изменит мою жизнь навсегда…
А что, если я забеременею? Что будет тогда? Он ведь уже давал мне понять, чего именно хочет…
– Постой! – схватилась за его руку, потянула на себя, принуждая его обратить на меня внимание. – Давай поговорим? Пожалуйста…
Наверное, мой вид был слишком жалок, потому что Монгол вздохнул, присел на ступеньку.
– Давай поговорим, – потянул меня вниз. – Только недолго. Мне сейчас не до разговоров, – и, взяв меня за руку, приложил ладонью к своей ширинке, а я ощутила внушительную твёрдость. – Видишь? Не стыдно тебе мужика голодным оставлять?
Инстинктивно дёрнулась, но, конечно же, вырваться не смогла.
– Пожалуйста, – прошептала, сгорая от стыда за саму себя, трогающую член Монгола.
Он нехотя отпустил мою руку, уперся локтями в ступеньки.
– Говори.
– Ты сказал тогда о беременности…
– Совершенно верно, – перебил меня грубо. – Я сказал и этому быть.
– Я не могу так, понимаешь? Я не готова… Это неправильно. Ты же не можешь заставить меня рожать тебе детей. Мы в двадцать первом веке живём! – перешла на крик, но сразу же осеклась. – Я не понимаю, что происходит… Почему я? Почему не та, которая захочет тебе родить и…
– Так, всё. Умолкни. Я понял твою точку зрения. Обещаю повременить с детьми. Но это только в том случае, если ты будешь послушной. А теперь вставай, – поднялся на ноги, потянул меня вверх. – Покажу тебе нашу спальню.
От последних слов подкосились ноги, и я пошатнулась, хватаясь за поручни.
– Пожалуйста…
– Алина! – рявкнул так, что, казалось, задрожал дом, а я не стала испытывать его терпение и бросилась наверх.
Не разбирая дороги из-за застилавших взор слёз, влетела в первую попавшуюся комнату и застыла на пороге. Спальня…
– Вот видишь, сама судьба тебя привела в мою комнату, – усмехнулся, прижав меня спиной к себе, и склонился к шее. – Как же ты меня заводишь, маленькая паршивка, ммм… Так бы и отымел.
Закрыв глаза, сжалась в какой-то немыслимый комочек и тихо запела. Глупо, наверное, распевать песенки, когда тебя вот-вот изнасилуют во второй раз, но только так я могла справиться с приступом паники, что накрывала девятым валом.
Монгол вдруг замер, развернул меня к себе и прижал большой палец к моим губам.
– Открой глаза.
Взглянула на него, но прежней похоти не увидела. Словно дурацкая песенка успокоила и его тоже.
– Я не хочу делать тебе больно. Не хочу принуждать тебя. И я был бы рад, если бы ты помогла мне.
– Как? – прошептала, задыхаясь от слёз, что застряли комом в горле.
– Доверься мне.
Дайте-ка подумать… Довериться тому, кто тебя похитил, изнасиловал, травил собаками, запер на две недели в бункере? Да запросто! Особенно, если учесть, что выхода у меня другого попросту не было.
– Давай, иди сюда, – повёл к огромной кровати, которая показалась мне местом казни, а я входила на неё, как на плаху. – Плохо не будет, обещаю. Это нужно снять, – усадив на постель, потянул футболку вверх и, сняв её, надавил на плечи, принуждая лечь. Шумно выдохнул, рассматривая мою грудь, соски которой превратились в горошины. Взгляд его постепенно темнел.
Рассматривала его, как в замедленной съёмке, такого огромного, мощного, разрисованного странными татуировками. Будто и не человек он вовсе. Подавляя слабое сопротивление, развёл мои ноги в стороны и устроился между ними, а его горячий язык обжёг мне кожу груди, которую Монгол алчно накрыл своими губами. Его пальцы коснулись промежности, и я тихо всхлипнула, отворачиваясь. Только бы это поскорее закончилось. Пусть уже начинает, пусть всё пройдет быстро.
Но Монгол не торопился, как в прошлый раз. Он растягивал пытку, словно наслаждался ею и моей реакцией.
– Тшшш… Не бойся, малютка. Не бойся… – каждое слово сопровождалось звуками поцелуев, которыми он покрывал моё тело без разбора. Облизывал и втягивал губами соски, ласкал пальцами клитор, чуть касаясь нежной мякоти, и довольно заурчал, когда я стала влажной. – Вот видишь, как хорошо. Ты такая отзывчивая девочка…
Не знаю, кому было хорошо, но точно не мне. Я боялась так неистово, так жутко, что тряслась в его руках, как в лихорадке. Я знала, что это неправильно. Это насилие. Так не должно быть. Но моё тело говорило ему, что я согласна.
Когда его крупная головка стала в меня протискиваться, тоненько запищала, пытаясь столкнуть с себя бугая, но он лишь крепче вжал меня в постель и продолжил вторгаться. Правда, был аккуратен, и боли я пока не ощущала. Только небольшой дискомфорт, когда он вошёл полностью.
– Прислушайся к себе, волчонок. Скажи мне, тебе ведь сейчас не больно, мм? – мягко толкнулся вперёд, а я от страха зажмурилась. Но он оказался прав. Больно, и правда, не было.
– Нет, – наконец, взглянула на него и обомлела. Страшный, почти дикий взгляд Монгола поверг меня в шок. Только сейчас я поняла, что он на самом деле сдерживается, чтобы не причинить мне боль.
– Обними меня ножками, – кусая губы так сильно, что во рту появился металлический привкус крови, выполнила его приказ и застонала, когда Монгол вошёл в меня до основания. – Теперь двигайся мне навстречу, – и снова толкнулся, на сей раз уже более настойчиво.
Я подалась вперёд, добровольно насаживаясь на его член и, сгорая от стыда и обиды, запрокинула голову вверх.
– На меня смотри! – повысил голос, а толчки стали более частыми и сильными. – Двигайся! Давай, вот так! – взяв меня за бёдра, с лёгкостью вонзался в моё лоно, а я застонала от странного чувства.
– Больно… – прошептала одними губами, а Монгол остановился. Внимательно на меня посмотрел, чуть качнул бёдрами, а когда я застонала и сжала его там, внутри, своими мышцами, довольно зарычал.
– Это не больно, волчонок. Это приятно, – усмехнулся, опуская руку между нами и, коснувшись клитора, чуть надавил на него. Живот снова пронзило той странной болью, а в следующий момент тело словно взорвалось на миллионы осколков. Вскрикнув от испуга, схватилась за его шею, пытаясь взобраться выше, а в идеале слезть с его члена, но Монгол тихо засмеялся и прижал меня к себе. – Не бойся. Всё хорошо, – и толкнувшись глубже, резко освободил меня. Горячая струя оросила мой живот, а до ушей донёсся его глухой стон.
ГЛАВА 8
Заворочалась, закинула на него руку и, уткнувшись носом в грудь Архана, засопела. Он усмехнулся, наблюдая за девчонкой. Свеженькая, чистая. Всё, как он хотел. Строптивая, правда, но это лечится. И вроде бы всё идёт по плану, но в то же время, чего-то не хватает. Словно что-то не продумал. Но ведь у него, у Монгола, так не бывает. Всё четко, всё, как надо. Наверное, просто устал. Вот Алину приручит, заодно и отдохнёт.
– Доброе утро, – потрепал её за нос, прижал к себе крепче, уже догадываясь, какой будет её реакция.
Девчонка открыла глаза, тут же зажмурилась от яркого солнечного света и вскрикнула, когда поняла, что лежит в его объятиях. Попыталась вырваться, но Монгол лишь изогнул губы в усмешке.
– Давай без резких движений. Спокойно, – надавил ей на спину, принуждая лечь обратно. Обратил внимание, как девчонка дёрнулась, словно от удара током. Захотелось отходить её ремнём. Прям по худощавой заднице.
– Отпусти! – прошипела, упираясь руками в его рёбра.
– Уймись, Алина! – строгого окрика хватило, чтобы девчонка обмякла. – Вот так. Умница малышка, – сгрёб в охапку, поднимаясь вместе с ней.
Алина пискнула и испуганно обхватила его шею руками, когда направился к двери.
– Мама… Мамочка! Куда? Пусти! – не знала, что делать – держаться за шею Монгола или прикрывать обнаженную грудь.
– Каждое утро я хожу плавать на озеро. Ты теперь будешь ходить со мной, – поцеловал её в щёку, а Алина зло выдохнула и, скрестив руки на груди, отвернулась. Капризный ребёнок, блядь. – Ничего, привыкнешь. Это полезно для здоровья.
– Трахаться с тобой тоже полезно для здоровья? – враждебно зыркнула и ойкнула, когда слегка тряхнул её.
– Конечно. А ещё, очень приятно. Скоро убедишься в этом.
Фыркнула и оглянулась по сторонам, когда Архан ступил за порог дома.
– Я раздетая!
– Я тоже. Не бойся, здесь никого нет, и в ближайшие пять часов не появится ни один живой человек. А меня стесняться не нужно. Теперь я твой муж. Привыкай.
Посмотрела на него, как на сумасшедшего, разве что пальцем у виска не покрутила. Нет, всё-таки стерва живёт в каждой бабе. Даже в такой невинной.
Остаток пути Алина молчала, лишь иногда испуганно оглядывалась вокруг, а когда Монгол вышел с ней на берег озера, напряглась.
***
– Не бойся, волчонок. Я буду держать тебя. Не отпущу.
Не знаю, к чему он это сказал, но подумала я не о воде. Набрала в лёгкие побольше воздуха, а уже в следующее мгновение ощутила ледяные объятия воды. Сердце трепыхнулось от страха, и я крепче вцепилась в Монгола. Выбора особо не было, пришлось обнять его за шею и обхватить ногами.
Приготовилась выныривать, но Монгол почему-то не торопился. Открыла глаза под водой и потормошила его за плечо, но он ухмыльнулся и потянул меня вниз. Дикий ужас прошёлся по всем конечностям, обездвиживая, словно парализуя, и я, оттолкнувшись от психопата, засучила ногами, пытаясь выплыть самостоятельно. И тут же, как и ожидалось, пошла на дно.
Монгол схватил меня за руку, дёрнул на себя и приблизил своё лицо к моему. Да он же ненормальный! Я тону, а он решил скоротать время до того, как захлебнусь за поцелуями?! Отвернулась, подняв голову наверх, всей душой желая увидеть солнышко, ещё хотя бы разочек… Голова уже кружилась от нехватки воздуха, а я кусала губы, лишь бы не открыть рот.
Монгол больно сжал пальцами моё лицо, прижался губами к моим губам и вдохнул в меня воздух. Сразу же потянул наверх, а когда я, наконец, увидела ярко-синее небо, слёзы сами полились из глаз.
– Тшшш, всё, волчонок. Всё, – прижимался своим лицом к моему, а я думала лишь о том, как хорошо дышать и какая мокрая у него борода. – Я не собирался тебя топить, глупая. Я хотел показать, что ты можешь мне доверять. Смотри на меня, – заглянул в глаза, удерживая за подбородок. – Со мной ты в безопасности.
И я почему-то верила ему. Ну, наверное, потому, что если бы у него было желание убить меня, то он уже сделал бы это. А ещё, я видела в его раскосых карих глазах твёрдость. Он уверен в своих словах. Хотя, кто его знает, чего там эти психи себе думают. Может, в следующее мгновение он снова заставит меня «нырять» и случайно утопит.
– Я хочу на берег… Пожалуйста, – зубы отбивали чечётку, а тело била крупная дрожь.
– Хорошо, – успокаивающе погладил своей ручищей меня по спине, мягко поцеловал в щёку, чем непременно вызвал бы моё изумление… Если бы я хоть что-то соображала в этот момент. – Сейчас пойдём домой.
Выбравшись из озера, поставил меня на песок, но не отпустил.
– Так всё! На меня смотри! – тон стал строже, холоднее. – Прекрати дрожать. Думай о хорошем.
Трудно, знаете ли, думать о хорошем, когда ты в руках насильника-психопата. Отвернувшись от него, позорно заревела, проклиная тот день, когда меня угораздило устроиться на работу в бандитское логово. Нужно было после выпуска из детдома сразу же бежать куда-нибудь. Да и неважно куда, лишь бы подальше от этого полоумного. Но разве могла я заподозрить, что моя жизнь уже давно мне не принадлежит?
Монгол гладил меня по голове, как ребёнка, а я осознавала, что этот человек единственный, кто может поделиться со мной кислородом под водой. И виной этому он же.
– Ну всё, хватит сырость разводить. Пойдём завтракать.
А завтрак ожидал нас на столе. Исходящие паром тарелки, полные всяких деликатесов сразу же привлекли моё внимание. Есть хотелось так, что, будь там просроченная тушенка, я, ни минуты не раздумывая, всё слопала бы. Несколько дней практически впроголодь уже давали о себе знать, ещё немного и начнёт ветром уносить.
Но кто каждый раз привозит еду? Батый? Да, скорее всего он. Появляется здесь по приказу хозяина и тут же испаряется.
На всякий случай запоминала разные мелочи. К примеру, мне казалась полезной информация о времени приезда-отъезда Батыя. Кто знает, возможно, когда-нибудь мне это пригодится. Например, для побега из дома психопата.
– Приятного аппетита, – надев лишь одни домашние штаны, Монгол свалился на стул.
Запахнув на себе теплый, махровый халат, села за стол и, наплевав на все правила приличия (а их в такой ситуации уже быть не должно), принялась за еду.
***
Запрокинув голову вверх, она насаживалась на его член с грацией наездницы, а Архан вдалбливался в неё, как озверелый, и ненавидел себя за слабость к этой шлюхе. Сминал руками её красивые, полные груди, сжимал бёдра, оставляя на белоснежном теле синяки, и рычал от кайфа, когда она кончала, сжимая мышцами его плоть. А потом опрокидывал её на спину, наваливался сверху и вдалбливал в постель так, что трещали ножки кровати. Она извивалась, кричала под ним и клялась в любви, а Монгол, упираясь руками в спинку кровати, кончал в неё в надежде, что в этот раз забеременеет. Он хотел привязать эту гулящую кошку ребенком. До банальности смешно и жалко, будучи бродягой с крутым нравом желать от шлюхи детей. А он хотел.
– Ты сегодня злой… Что-то случилось? Мной недоволен? – допытывалась, заглядывая ему в лицо.
– Тобой доволен. И буду доволен до тех пор, пока налево не посмотришь.
– Ну мы же договорились, что я больше не занимаюсь… Этим.
– Тогда всё нормально, – уложил её снова себе на грудь, но Лера опять приподняла голову.
– Тогда что? Почему ты расстроен? Расскажи, – касалась губами его тела, опускаясь всё ниже, лаская и играя язычком, как умела только она. – А я утешу тебя… – и жаркий её шёпот тонул где-то в районе его паха, а потом страстный минет заставлял его забывать собственное имя и хотеть только одного – снова трахать её. А потом ещё и ещё. Дозы хотелось всё чаще и больше, пока он не стал законченным наркоманом.
Глядя сейчас на спящую Алину, вспоминал её сестру: лицо, повадки, смех и слёзы. Абсолютно разные. Лишь в его воображении осталась мечта, которую он холил и лелеял всё эти годы. Но она так и осталась мечтой, со временем угасшей и ставшей эфемерной, ненастоящей. Больше не хотелось воссоздать вторую Лерку. Зачем? Нахрена ему копия шлюхи, если есть примерная девочка? Она, конечно, не идеальна, но при должном воспитании он сможет вылепить из неё то, что нужно. Идеальную жену. Ту, которая будет достойна его. Ту, которая будет шлюхой лишь в постели со своим мужем.
Словно почувствовав его присутствие, девчонка заворочалась и открыла глаза. Без единого звука отползла к спинке кровати, натянула простынь до подбородка. Её наивность подкупает. Неужели рассчитывает защититься от Монгола тряпкой?
– Добрый вечер. Выспалась? – шагнул к ней, присел на край кровати и, сложив руки в замок, скользнул взглядом вниз. – Опусти простынь.
Алина облизнула пересохшие губы, вцепилась пальцами в единственную преграду и замотала головой.
– Не буду.
– Это твоя любимая фраза, я знаю, – усмехнулся, взялся за край раздражающей тряпки и резко дёрнул.
Алина вскрикнула, прикрылась руками.
– Ну, хватит. Мы же договаривались. Или ты бросаешь свои слова на ветер, а? – прищурился, наклоняясь к ней. – Обманула меня, что будешь слушаться, да?
– Нет… – вздохнула, опустила руки, открывая взору Монгола свою грудь.
– Вот видишь, это не так страшно, – протянул руку и, коснувшись пальцами соска, выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. – Я тебе говорил, что ты очень красивая девочка?
Опустив взгляд вниз, молчала и даже не дышала. О том, что девчонка ещё жива, свидетельствовала лишь мелкая дрожь, пробирающая его тело. И Архана начинал раздражать этот её неоправданный страх.
– Хватит дрожать! Посмотри на меня! – приказал строго, и девчонка не осмелилась ослушаться. – А теперь объясни, почему ты меня боишься? Что такого я сделал тебе, что ты от меня шарахаешься, как от огня?
Девчонка взглянула на него, как на умалишённого, что-то пробормотала себе под нос. Да, кстати, надо бы отучить этого строптивого волчонка ругаться, как портовый грузчик.
– Я жду ответ, Алина, – повторил с нажимом.
– А ты сам не понимаешь, что насилие и издевательства – это прямой путь к моральному уничтожению жертвы?
Ну, надо же, какие мы умные, блядь. Лауреата нобелевской премии заимел в жены, не иначе.
– То, что ты называешь издевательствами, всего лишь взращивание в тебе достойной жены. Способ превратить кусачего волчонка в женщину, воспитанную и умную.
– То есть, насилие ты не отрицаешь, да? – прищурилась, подалась вперёд, напрочь забыв о своей наготе. Монгол ухмыльнулся, резко дёрнул её на себя и, преодолевая сопротивление, сжал в руках обнажённое тело.
– Ты привыкнешь, строптивая моя. Сама ещё попросишь, чтобы выебал, и не раз. Вот увидишь.
Она рыкнула, вырываясь из его рук.
– К насилию невозможно привыкнуть! Слышишь, ты, больной психопат?! Невозможно! Я ни за что не попрошу тебя об этом! Никогда! – и ослабла, когда стиснул её талию крепче, буквально ломая физически и морально.
– Это твоя судьба, Алина. Быть моей. И ты будешь, – заломив её руки за спину, удерживал за запястья одной рукой, а второй жадно сминал её ягодицы. – Всё вот это – моё! Моё! – прорычал ей в губы, голодно их смял в жестком поцелуе, судя по её трепыханиям, болезненном.
Если даже ему придётся сломать девчонку, он это сделает. Больше ни одна сука его не предаст. Никогда. А если это произойдёт, он убьёт подлую тварь, и рука больше не дрогнет. На куски порвёт!
Оторвался от Алины, лишь когда она заревела, не в силах вырваться из его захвата.
– Тебе никуда от меня не деться. Либо ты покоришься, либо умрёшь.
***
Его слова заставили сердце покрыться студёным инеем тихого ужаса. Больше не хотелось бороться… Мной завладело лишь одно желание – забиться в какой-нибудь угол и выть там от тоски и жуткого страха.
– Так вот, что случилось с Лерой, – прошептала тихо, ощущая кожей его ярость. – Она не покорилась, и её постигло второе «либо»? Но ведь она тебя любила… Я точно это знаю. Она любила!
Лицо Монгола перекосилось от злости, а глаза налились бешенством. Как у безумного…
– Разве я не запретил тебе вспоминать её имя? Ты сама провоцируешь меня на наказание. Уверена, что тебе это нужно? – говорил негромко, но столько яда в его словах, что я буквально ощутила во рту горечь от них.
– Убьёшь меня, как убил её? Что ж, я от тебя другого и не ожидала, – вскрикнула от того, как резко и быстро он опрокинул меня на кровать, и закрыла глаза, когда его рука потянулась к моему горлу.
– Повтори, что ты сказала?
От страха больше не могла произнести и слова. Снова перед взором возникло лицо моей мертвой сестренки, и чудовищная рана, зияющая на её лебединой шее чернотой. К горлу подступила тошнота, но тут же исчезла, когда пальцы Монгола сжали мою шею, тем самым прекращая доступ кислорода в легкие.
– Повтори! – гаркнул так, что на тумбочке задребезжал пустой стакан.
– Убий… ца… – прохрипела, хватаясь за его запястье, раздирая кожу до кровавых ран и суча ногами. В глазах потемнело и я, слабо трепыхнувшись ещё раз, закрыла глаза. Вот и всё, Алина… Тебя постигла судьба твоей сестры.
Может, так даже лучше. Он всё равно не оставил бы меня в живых.
***
Остановился в последний момент. Когда девчонка уже отрубилась, и замедлилось сердцебиение. Он хотел причинить ей боль, этой дуре малолетней. Чтобы больше не смела напоминать о гребаной суке и обвинять его, Монгола, в её смерти.
– Эй! – встряхнул её и отбросил от себя, когда закашлялась и с шумом вдохнула. – Твоя сестра была шлюхой. Она еблась со всеми подряд, не разбирая морд и хуёв. Не я её толкнул на эту дорожку, не я её грохнул и выбросил в канаву, как собаку. Она сама решила свою судьбу. И если я ещё раз услышу от тебя что-то подобное, утоплю, как котёнка, усекла? – бросив на неё простынь, ушёл от греха подальше. Ещё одно её слово, и он не выдержит. Свернёт нахуй эту тонкую шейку.
ГЛАВА 9
Сошёл с ринга, отстранённо разглядывая окровавленные кулаки. Противника уносили медики, а толпа испуганно притихла, переваривая жуткое побоище.
– Ты был прав. Действительно успокаивает. Правда, ненадолго.
Марат хмыкнул.
– Я вообще, знаешь ли, удивлён, что ты, тот, чья жизнь распланирована до мелочей на десять лет вперёд, вдруг вышел из себя. Что-то пошло не по плану?
– Да, блядь. Не по плану. И всё из-за девки сопливой.
– Так нахрена она тебе сдалась?
Монгол задумался. А, и правда, нахрена? Ответ тут же пришёл сам собой. Нужна. И не важно, нахрена. Просто нужна. Наверное, сдвиг по фазе пошёл ещё тогда, когда он увидел мелкую впервые.
Впервые в жизни Монгол кого-то пожалел. Он смотрел на труп Лерки, в её застывшие глаза, и нутро переворачивалось от боли. Как же он любил эту суку, как сох по ней. А потом увидел малышку. Она не плакала. Ни слезинки не проронила. Просто стояла и смотрела ему в глаза. В её взгляде было столько ненависти, столько обиды, что даже его, прожжённого уже тогда мужика, покоробило. Всколыхнулась жалость, да такая, что ещё месяц чувствовал горечь, вспоминая тот взгляд мелкой девчонки. Наверное, именно это и стало первопричиной его заботы о ней. Они оба пережили боль. Оба потеряли.
– Сдалась, брат. Я её для себя вырастил. Когда Лерка умерла, я удочерить её хотел. А потом подумал…
– Что младшая сестра заменит старшую, – закончил за него Варвар, потянулся за водой. – Только младшая оказалась другой, да?
– Да.
– И тебе это не нравится?
– Наоборот. Я рад, что в ней есть стержень, что не такая, как Лерка. Она была бы идеальной женой, если бы не строптивость эта, блядская, да упрямство, как у быка, – опрокинул в себя обжигающую жидкость и, закрыв глаза, отдался теплу, что заполнило тело. – Хорошая водка.
– Знаешь, Ар, – Марат поднялся со стула и, размяв плечи, повернулся к рингу, где его уже ожидал соперник. – Если в ней есть стержень, то и упрямство никуда не деть. Если только вырвать со стержнем. Но тогда она разве не станет такой, как её сестра? Получается, тупик. Если оставить стержень и позволить ей иногда качать права…
