Текст книги "Из грязи в... императрицы Всея Руси (СИ)"

Автор книги: Анастасия Акулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Часть 1 ==========

Пролог

5 апреля, 1684 г.

В богато обставленной комнате было так тихо, что был слышен даже малейший шорох. Согревая, в огромном камине потрескивал огонь, танцующее пламя свечей в изящных подсвечниках освещало каждый угол. Несмотря на давящую тишину, в светлой и тёплой комнате ощущались нега, покой, уют.

Эту довольно приятную картину омрачало хмурое лицо хозяина дома, который расположился в большом кресле у камина. Поза, взгляд, мимика помещика, господина фон Альвендаля, выдавали крайнее напряжение.

Он – ухоженный, строгий на вид мужчина лет тридцати. Вроде бы, совсем ещё не стар, но в глазах его таилось столько усталости, будто тот прожил очень длинную и тяжёлую жизнь.

– Господин, разрешите? – раздался где-то рядом женский голос, отвлекая от раздумий, – у вас родилась прелестная девочка.

– Уже всё? – поинтересовался он, оглянувшись.

Перед ним стояла его кормилица, Анна, бедно, но всегда безукоризненно чисто и опрятно одетая пожилая женщина с проницательными, добрыми голубыми глазами. Вместо ответа она протянула помещику свёрток с мирно спящей новорождённой девочкой.

Аккуратно взяв ребёнка на руки, фон Альвендаль долго всматривался в милое личико крохи, разрываясь между противоположными чувствами – щемящей нежностью и глубокой неприязнью.

– Сейчас весна, господин, – добавила Анна, – Вот я и подумала – может, назовём её… Мартой?

– Хорошо. Как Мария? – бесцветным голосом спросил он, всё ещё не отрывая взгляда от новорождённой. – Что же с тобой делать, дитё…

– С ней всё хорошо, – тихо ответила женщина, не сдержав слегка презрительного взгляда в сторону своего воспитанника и господина. – Она здорова. У бедняжки душа болит… Удивительно, как она перенесла роды, раз выплакала столько слёз.

– Как будто бы она не знала, что я никогда не женюсь на какой-то там служанке, – последнее слово он с омерзением выплюнул, раздражённо поведя плечами, – если не захотела избавиться от ребёнка, то пусть его сама тянет да помалкивает. По другому-то в таком случае и быть не могло!

Затем добавил:

– Подыщи Марии мужа из крестьян. Так и она счастлива будет, и девочка сиротой не останется.

Тяжело вздохнув, Анна взяла девочку на руки с грустной улыбкой.

– Знаете, господин, – тихо начала она, легонько покачивая малышку, – сейчас, конечно, много таких вот случаев, но… от вас я такого не ожидала.

– С чего бы это? – невесело усмехнулся тот, неотрывно глядя на танцующее пламя огня. – Я тоже не святой, знаешь ли. Все мы порочны. Изменить я уже ничего не могу, а бастард мне не нужен: она будет только мозолить мне глаза и позорить перед всеми. Так что вариант свадьбы её матери с кем-нибудь подходящим – лучший для всех нас.

– Возможно, – кивнув, согласилась кормилица, – самое главное, чтобы ваш грех не стал уж слишком тяжким бременем для девочки. Надеюсь, она найдёт своё счастье без вашей любви и признания её как дочери.

– Надеюсь, – прошептал помещик, оставшись наедине с собой.

Глава 1

1702 г.

– Марта! – послышался где-то рядом привычный визг. – Где ты была весь вечер? Ты замужняя баба! Мало тебе позора, который ты нам приносишь одним своим существованием?!

На пороге показалась молодая женщина лет семнадцати-восемнадцати, в каком-то балахоне, грязная настолько, что определить настоящий цвет её волос и кожи казалось делом невозможным.

Ванна – непозволительная роскошь для таких бедных крестьян – фактически рабов.

Девушка только что вернулась с прогулки. В руках она держала маленькую самодельную корзиночку, полную ягод.

– Я в лес ходила, – спокойно ответила она, обходя кричащую без причины мать и направляясь к своему уголку с широкой, но короткой лавочкой.

С секунду молча буравя дочь взглядом, женщина с руганью вышла из дому, хлопнув и без того шаткой дверью.

Стараясь сдержать очередные непрошеные слёзы, Марта уткнулась носом в тонкую, почти как покрывало, подушку.

Для всех, с самого детства она – никто. Сколько себя помнила, она никогда не знала родительской любви и ласки, что оказалось даже тяжелей, чем просто нелёгкая жизнь в пыли и грязи, которая стала повседневной реальностью. Марту на протяжении всех восемнадцати лет её жизни преследовали презрительные взгляды, оскорбления. Один лишь только пастор Глюк, её наставник, был добр и вежлив с ней, но у него зачастую и своих забот хватало. Хоть и был он единственным, кто не брезговал ей искренне улыбнуться, даже для него она была кем-то второсортным – прачкой и кухаркой в его доме.

И она знала, почему все так презрительно на неё косятся. Она – незаконнорождённая. Это треклятое слово извечной, непреодолимой горечью жило в её груди. Это её приговор.

Казалось бы, единственный человек в этом мире, который должен был бы её понять и утешить, была её мама, крестьянка Мария. Но нет, она в каком-то плане больше других была озлоблена на дочь, виня её во всех своих проблемах и грехах. Почему? А кто ж поймёт-то?

Наверное, потому, что всегда легче обвинять других, нежели себя.

Безмолвно снося крики и побои, девушка всю жизнь только и делала, что выживала. Ведь те, кто зовётся её родителями – очень бедные люди, крестьяне, у которых часто выдавались очень тяжёлые года. Такие, когда голод становился ночным кошмаром, преследуя везде.

Тем не менее, Марта работала. Стиснув зубы и убивая в себе злобу, ненависть, боролась за жизнь. Но не за то серое, никчёмное существование, которым жила раньше, а за надежду на нормальную жизнь когда-нибудь.

Порой надежда – это всё, что нам остаётся.

Весь мир представлялся ей комом грязи и пороков, тюрьмой, проклятьем. И лишь одиноко гуляя по лесу, девушка могла хоть немного успокоиться, унять нарастающую ненависть ко всем и вся.

Когда Марте было почти восемнадцать, её буквально выпинали замуж за местного трубача, Иоганна Крузе. Он оказался неплохим человеком, но замужество не принесло девушке счастья, – напротив.

Мир без любви соткан из боли.

Одиночество – враг наш смертельный и злейший.

Давно нам даны наши маски и роли,

Нет надежды с пути свернуть ни малейшей.

Здесь не простят ни единой ошибки,

Здесь сдаться – это значит умереть.

Здесь не увидеть искренней улыбки,

Здесь каждый слеп, и не прозреть…

Случай – коварный наш кукловод

По жизни лабиринту нас ведёт,

Ведёт туда, где каждый поворот

Может не таким быть, как казался.

Девочка, которая не плакала даже в детстве, теперь тихо лила слёзы в подушку едва ли не каждый день. Жалость к себе сумела-таки надломить её, эту хрупкую, никому не нужную девушку с несгибаемой силой духа.

Глава 2

Начавшаяся два года назад война только набирала обороты, но Мариенбурга она пока не коснулась. Однако голод среди бедных ужесточился. Ради крох еды приходилось работать до потери сознания.

Проклиная сквозь зубы судьбу, Марта работала, работала, забывая обо всём. Ради кого? Сама не знала. Ради себя? Нет, зачем ей это беспросветное, безрадостное существование, эти тяжкие, унылые дни, каждая секунда которых наполнена болью и физической, и душевной? Оно ей не нужно, вот такое. Тогда почему?

Несмотря ни на что, Марта мечтала. Как маленькая девочка, не знающая реальности жестокой жизни, она мечтала… о том, чего у неё никогда не было – о семье, о любви, о достатке. О том, ради чего стоит бороться, ради чего стоит жить и умереть, о том, что наполняет нашу жизнь смыслом, светом и радостью.

И даже когда разум твердит: «Невозможно!» – сердце остаётся при своём мнении, не заботясь, правильно это, или нет.

…Тихий вечер. Марта, полуживая вернувшись с поля, принялась уже чисто автоматически, по привычке выметать из дома сор огромной грубой метёлкой.

В ушах звенело от звуков разразившегося сражения: русские всё же напали на Мариенбург. Наивные жители этого города, воспитанные на множествах легенд о его непобедимости и нерушимости, как обычно, отправили крестьян на работы. Но мудрые полководцы говорят, что самая страшная ошибка в битве – недооценка врага.

Уже сметая с порога собранную грязь, девушка вдруг услышала топот множества ног. Отвратительно пахло гарью, дым и тьма ночи застилали глаза.

Заметив её, появившиеся из ниоткуда люди что-то прокричали на непонятном языке. Их было не меньше десяти, все они шли вразвалочку, пьяно гогоча. В душе девушки червячком зашевелился страх.

– Что, ещё одна местная? – грубо схватив девушку выше локтя, по-русски сказал один из солдат, обдав перегаром.

На этих людях была солдатская, но не шведская форма. Так… русские всё же победили?

– Отпустите! – тихо, устало и как-то измученно пискнула Марта, пытаясь выдернуть руку.

– Их всех… это… в кр-реп-пость вроде б-бы надо, – заикаясь, сказал второй, слегка пошатываясь.

– Таких, как эта? – поморщился первый, оглядев девушку, – фу, они же все блохастые, как псы!

Ни слова не поняв из вышесказанного, Марта ещё больше испугалась.

– Такой приказ был, – ответил тот, – всех мирных жителей, крестьян – туда.

– Ну раз приказ – ладно, – со вздохом согласился другой, встряхнув недоумевающую девушку, словно тряпичную куклу, и почти волоком потащил за собой в сторону взятой ими крепости.

Взвизгнув, Марта начала вырываться активней, брыкаться, кусаться, кричать. Она не могла понять, что происходит. Накатила неконтролируемая паника.

Изловчившись, девушка со злостью больно укусила руку обидчика, а тот чисто инстинктивно молниеносно скрутил её, ударив коленом по затылку так, что девушка мгновенно потеряла сознание.

– Ничего, пусть отдохнёт, – ухмыльнулся солдат.

По пути они собирали и других мирных жителей.

…

Словно пробиваясь сквозь плотную душную вату, Марта медленно приходила в себя. В голове сильно звенело из-за сильного удара, не давая нормально различать звуки.

– Очнулась? Как ты себя чувствуешь? – раздалась где-то рядом родная речь.

С трудом разлепив отяжелевшие веки, девушка окинула взглядом помещение. Всюду мелькали размытые фигуры, перед глазами всё вертелось, кружилось и опадало.

Единственное, что Марте удалось разглядеть – лицо девушки лет двадцати, двадцати пяти, обрамлённое милыми светлыми кудряшками, кое-как спрятанными под белый кружевной чепец. Её большие серые глаза лучились добротой и сострадательностью.

– Кто вы? – чуть приподнявшись с жёсткого ложа, спросила Марта.

– Вообще меня зовут Элизабет, – задумчиво ответила незнакомка, аккуратно укладывая девушку назад, – но среди русских меня уже давно зовут на здешний лад – Лизой. Как и ты, я однажды попала к ним в плен, однако мои медицинские знания помогли мне не умереть с голоду. Я стала служанкой, лекаркой и экономкой фельдмаршала, стала жить гораздо лучше, чем раньше. Да и в доме господина ко мне относятся хорошо. Вот, теперь хожу с ним в походы, лечу раненых.

– Спасибо за помощь, – поблагодарила девушка, устало закатив глаза, – меня зовут Марта. Я крестьянка.

– Да уж поняла, – усмехнулась Лиза, вставая, – пойду осмотрю всех. Отдыхай, чуть попозже загляну.

– Хорошо, – сонно ответила Марта, но Лиза уже не слышала.

Предоставленная сама себе, девушка решила не замечать лежащих совсем рядом людей, не слушать полудикий смех и не чувствовать неприятный запах крови и медикаментов, прислушавшись к своим ощущениям.

Её, как и других, захватили в плен. Наверняка их сделают подневольными какого-нибудь богатого помещика, который будет обращаться с ними, как с вещью.

По так называемым дому и родителям она не будет скучать, ибо её с ними не связывает никаких светлых воспоминаний – только беспросветная боль. Жаль только, что наставника, пастора Глюка больше не увидит – этот добрый учёный муж единственный, кто тепло относился к девушке, он же дал ей элементарные основы знаний и некоторую житейскую мудрость. Но чему быть, того не миновать…

Как вывод – мало что изменится. Тогда, наверное, и волноваться не стоит…

В таких вот размышлениях прошёл почти час. Марта и не заметила, как уснула.

Вечером, когда смеркалось, к ней заглянула Лиза.

– Марта, у меня есть небольшое предложение, – окинув девушку участливым взглядом, начала она, – видишь ли, нашему фельдмаршалу нужна ещё одна служанка – последняя сильно заболела. Умеешь готовить, стирать, сушить, убираться, гладить утюгом на углях?

Спросонья не совсем понимая, Марта кивнула.

– Замечательно, – улыбнулась Лиза, – тогда сегодня отдыхай, а завтра приступишь к своим новым обязанностям, я всё тебе подробно расскажу. Поверь, это гораздо лучше, чем, судя по всему, у тебя было раньше.

– Скорее всего. Потому, что хуже уже быть не может…

Глава 3

Лиза подняла девушку, едва начало светать. Тараторя, перечисляла её обязанности и вообще, и конкретно на сегодня, показывая, что где и как.

– Вон там стопка вещей, – уже уходя, бросила она, – Выстирай. Потом прибери в комнате господина, а после я за тобой зайду.

Покорно кивнув, девушка принялась за привычную работу. Тщательно выстирав и развесив сушиться одежду, подмела и вытерла пыль в комнате фельдмаршала, скользя незаметной тенью, как и положено прислуге. Грязь будто сама убегала из-под её ловких рук.

Забрав ведро с уже грязной водой, Марта выскользнула из комнаты, то и дело поправляя грязный платок на не менее грязной голове.

Словно из неоткуда появилась немного уставшая, но, как и прежде, улыбающаяся Лиза.

– Молодец, – похвалила она девушку, аккуратно взяв её за руку, – теперь пойдём, отмоем тебя.

– А можно? – удивилась та, так как сама она могла купаться лишь в речке или ручейке, не имея дела с мылом и мочалкой.

– Мы личные слуги знатного фельдмаршала, – пояснила Лиза, ведя её по тёмным коридорам, – нам положено быть опрятными. Мы не крестьяне. Почти…

«Хоть на том спасибо судьбе», – про себя улыбнулась Марта.

Следующий час её знакомили с назначением ванны и средств гигиены – сначала в теории, затем на практике.

Вода аж почернела от количества отмытой грязи, в то время как сама Марта чувствовала себя будто заново рождённой, новым человеком.

– Ты скоро там? – послышалось извне. – Это ещё не все твои обязанности на сегодня. Поторопись.

– Уже, – ответила та, открывая дверь.

Лиза окинула девушку оценивающим, цепким взглядом.

– А ты, оказывается, красивая, – усмехнулась она.

– Я?

– Ну кто же ещё, – ответила та, вновь ведя её куда-то, – вот здесь ещё прибери, и можешь быть свободна на сегодня.

– Спасибо, – с радостным вздохом сказала Марта, беря в руки ведро и тряпку.

Убираясь, девушка то и дело бросала взгляд на большое запылённое зеркало в углу комнаты. Протерев и его, Марта взглянула на своё отражение.

Никогда не видела себя такой. Смотрясь раньше в зеркало вод, она находила себя некрасивой, толстой, волосы – грязно-серыми лохмами, лицо – круглым, приплюснутым, некрасивым, а кожу отвратительной.

Теперь же в зеркале отразилась незнакомка. Чуть пухленькая, с формами, с прекрасной фигурой, с белоснежной, чистой кожей, с ямочками и румянцем на щёчках. «Лохмы» оказались шикарными, чёрными, как самая тёмная ночь, локонами, а дотоле пустые глаза того же цвета теперь сияли, маня задором и таинственностью.

Она была неоспоримо красива, как жемчужина, только что поднятая со дна моря.

– Никогда не думала, что могу быть такой, – хрипло прошептала девушка, кокетливо улыбнувшись новой себе.

…

Примерно так же прошли ещё несколько дней. Теперь Марта уже была в Москве, в доме фельдмаршала.

Постепенно девушка привыкла к новой жизни, к новым обязанностям и к новому обществу.

Пришлось начать изучать русский язык – ведь здесь ей придётся прожить всю свою жизнь.

Язык почему-то ей очень понравился своим звучанием. Он ей давался легко настолько, что уже за первую неделю она выучила несколько необходимых слов и фраз.

Этот солнечный день изменил многое.

Близился вечер. Девушка, выстирав бельё, по обыкновению направилась прибирать комнату фельдмаршала. Бесшумно проскользнув в неё, она уже хотела приняться за работу, как вдруг заметила гостя, вальяжно расположившегося напротив господина.

Это был молодой, ухоженный и довольно симпатичный мужчина лет тридцати, с тёмно-каштановыми волосами, бледной кожей, хитрющими карими глазами и со змеиной улыбкой на красиво очерченных губах.

Богатство его одежд, вооружения, многочисленных колец поражало взор.

Таких, кажется, называют «хозяин жизни».

В его глазах виднелся недюжинный ум, хитрость, дальновидность. Было в них что-то такое, что и привлекало, и отталкивало одновременно. Он сидел в профиль к девушке, нахмурившись и что-то увлечённо обсуждая с фельдмаршалом.

Пожав плечами, Марта принялась за работу. Какое ей дело до гостей господина?

– Он даже собирался как-то жениться на ней! – эмоционально воскликнул гость, презрительно фыркнув, – нашей императрицей может стать публичная женщина?!

– Успокойтесь, – спокойно ответил седовласый фельдмаршал Шереметьев, – Вы же знаете нашего царя лучше, чем кто бы то ни было. Не удивлюсь, если он вообще никогда не захочет жениться, довольствуясь множеством фавориток. Эта ваша Монс – лишь одна из них.

Гость как-то слегка поник.

– Не уверен, – мрачно сказал он, ещё больше насупившись, – она словно приворожила его. Столько лет он уже в неё влюблён! И, наверное, только он ещё не ведает о змеиной сущности этой женщины.

– Не преувеличивайте, – скривился фельдмаршал, – наш царь вовсе не слеп. Если она такова, как о ней говорят, он точно на ней не женится, ведь он терпеть не может сочетания расчётливости и лести в фаворитках, это все знают. И вообще, не пристало нам с вами говорить об этом.

Гость немного устало вздохнул.

– Она может быть его игрушкой, на это можно закрыть глаза, – ответил он, – однако законной жене даётся немалая власть. Причём, прежде всего над волей царя, если она любима им. В таком случае настанет время перемен для всех нас. Пётр и так всегда благоволил к немцам и другим иностранцам, а уж если эта Монс станет его женой…

Задумавшись, фельдмаршал кивнул.

– Возможно, вы правы, – сказал он, – в таком случае, если вы уж так сильно не хотите этого, то… Знаете, как говорят? Клин клином вышибают.

– Пробовал, – слегка раздражённо ответил гость. – Ни одна не добилась большего, чем минутного внимания. Они – пустые куклы. А Монс – искушённая интригами, властная, женственная и хитрая дама, знающая толк в людях, во лжи и в лести. Где, спрашивается, найти ту, которая могла бы заставить его забыть её, увидеть её истинное лицо?!

Всё это время Марта старалась не прислушиваться к разговору, так как понимала лишь отдельные слова. Задумавшись, девушка не глядя протирала большую стеклянную вазу, как вдруг та невзначай выскользнула из её рук, с шумом разбиваясь на тысячи осколков…

Собеседники как по сигналу посмотрели на неё.

– Извините, – зардевшись, негромко произнесла девушка с лёгким акцентом и бросилась собирать осколки.

Мгновение стояла тишина.

– Как тебя зовут? – услышала она вдруг заинтересованный голос гостя. Он в упор, оценивающе оглядывал девушку, словно товар на базаре.

– Марта, – уже чуть громче ответила она, недоумевая, зачем это вдруг понадобилось.

По губам незнакомца вновь скользнула змеиная улыбка.

– Я покупаю у вас эту подневольную, фельдмаршал, – с лицом сытого кота добавил незнакомец, – и, пожалуй, попробую последовать вашему совету. Ещё раз…

– Думаете, она сможет…

– Иначе бы и не пробовал, – ухмыльнулся гость, – девушка красива, как ангел. Так сколько за неё? Не продешевите. Эта, думаю, вполне может стоить дорого…

…Вот так Марта стала служанкой одного из богатейших людей, хотя и не поняла сути того разговора. Её новым хозяином оказался не кто иной, как Александр Данилович Меншиков, ближайший друг и сподвижник государя, имеющий на него сильное и неоспоримое влияние.

«Хотя, впрочем, навряд ли это многое изменит, – думала Марта, собрав скудные пожитки, – как была крестьянкой, так ею и останусь. Видно, это – мой крест. Как, впрочем, и многих других».

Однако немного беспокоил вопрос: зачем вообще понадобилось её вдруг продавать? Ладно, само узнается.

Завидев огромный дворец ещё издалека, девушка не сдержала восхищённого вздоха, высовываясь из окошка кареты.

Меншиков, соизволивший сесть напротив, не отводил от неё лукавого, изучающего взгляда.

– Нравится? – спросил он, изображая подобие улыбки.

– Очень! – искренне, с придыханием ответила девушка.

– Говоришь по-русски?

– Почти нет.

На этом разговор оборвался. Однако пристальный, изучающий взгляд Александра Даниловича никуда не пропал, нервируя и без того испуганную девушку.

Однако, прибыв во дворец, она забыла обо всём…

Никогда, НИКОГДА она не видела ничего подобного! Осторожно ступая, словно боясь повредить отполированный до зеркального блеска пол, Марта всей душой восхищалась даже мелочами, каждая из которых казалась произведением искусства.

– Как… красиво! – выдохнула она, восхищённо улыбнувшись.

– Всё это дело рук мастеров, – удовлетворённо ответил Меншиков, всё так же внимательно наблюдая за девушкой.

Из-за угла показалась женщина лет тридцати и, судя по одежде, среднего сословия.

Поклонившись светлейшему, она окинула недоумённым взглядом Марту.

– Катерина, – обратился князь к вошедшей. – Эта девушка – Марта. С сегодняшнего дня она – моя личная служанка. В её обязанности входит только убирать комнату, приносить еду и гладить одежду. Всё поняла?

– Да, – с ноткой зависти в голосе ответила женщина, – мне устроить её и показать всё?

Царственно кивнув, Меньщиков направился к себе в кабинет.

– Пошли, – сухо приказала Катерина девушке, бесцеремонно схватив её за руку и потащив вглубь шикарного дворца.

Марте ничего не оставалось, кроме как следовать за ней.

Женщина привела её в маленькую, бедную, но чистую и светлую комнату, где совсем рядом стояли две шаткие кровати.

– Твоя та, что слева, – пояснила Катерина, – другая – поварихи Маши. Она женщина добрая, вдвое старше тебя. Не смей её как-либо обижать! Ах, да… сейчас марш убираться, а потом, как закончишь, выдам тебе хорошую одежду. Так как ты личная служанка такого богатого человека, то должна и выглядеть соответствующе.

– Хорошо, – как-то немного мрачно отозвалась Марта, покорно беря в руки большое ведро, стоявшее в углу комнаты.

…

За полгода, проведённые здесь, девушка успела от и до изучить так поразивший её дворец и многое узнать о человеке, которому вынуждена была служить.

Девушка ушам своим не поверила, когда ей сказали, что он, этот гордый, лукавый господин – сын конюха. Был в нём какой-то такой светский лоск, выдававший высокое положение. Однако факт остаётся фактом: он был бедняком, однако, волею случая повстречав государя, постепенно возвысился до этих невиданных высот. Будучи настоящим баловнем судьбы, Александр, однако же, имел множество замечательных качеств и настоящих заслуг, благодаря которым и достиг всего этого.

Также Марта познакомилась со своей соседкой, поварихой Марией, «тётей Машей», как её все называли. Та оказалась толстенькой женщиной лет пятидесяти, по-своему умной, чуткой и доброй. Она встретила Марту ласково и приветливо, ненавязчиво расспросив её о прошлом. Как-то само собой она полностью рассказала этой женщине всё, касаясь даже самого сокровенного, и сразу стало немного легче на душе.

– Все мы проходим через трудности, девонька, – пкачав головой, ответила та, – такова уж наша крестьянская доля…

– Не грустить, тётя Маша! – путая спряжение, ободряюще улыбнулась девушка.

Теперь она изменилась и внешне – могла ухаживать за собой и носить простоватые, но красивые, удобные и опрятные платья.

«Приятно перестать бояться своего отражения», – думала она.

В этом доме со слугами обращались очень хорошо. Хозяин не брезговал, как другие, разговаривать с ними, хвалить за хорошую работу, что не могло не радовать. Он не перегружал их, следя лишь за добросовестностью и качеством работы. Её, Марту, вообще практически баловал. И было это весьма подозрительно… Как и его доброта к слугам вообще – ведь он столько лет является главным богачом столицы!

– Человек, хоть когда-то познавший на себе тяготы бедной, вечно полуголодной жизни, всегда поймёт людей, которые испытали то же самое, вне зависимости от того, как высоко взлетел впоследствии этот самый человек, – сказала как-то тётя Маша, беседуя с Мартой.

Девушка не переживала из-за таких изменений в своей жизни. Сейчас ей жилось гораздо лучше, чем было раньше. Теперь у неё была возможность мечтать, надеяться… На что? Она и сама не до конца понимала. На семью, на уют, на любовь…

Надо бы быть осторожней с желаниями… ведь иногда они могут сбываться! Причём, чаще всего – весьма неожиданным образом!

Глава 5

«На этот раз он меня точно прибьёт! – тихо стуча зубами, подумал Александр, нервно раскачиваясь на шатком табурете у окна. – Как я мог быть так неосторожен? Почему мне всё время мало богатства?!»

Он уже и забыл, каково это – бояться. Единственным человеком, которого он когда либо боялся, был… его лучший друг. Тот самый, которым он дорожил, которого оберегал, которому вроде бы и доверял, но от него же и скрывал многое.

К примеру то, что иногда немного обворовывал его казну. Царскую казну.

И другом этим был не кто иной, как царь Пётр Алексеевич, который в этот раз может и не простить его, забыв и о дружбе, и о прошлых заслугах Меньщикова перед государством и перед самим Петром.

Самое главное – как можно было так глупо попасться?!

Марта в это время уверенно направлялась к покоям господина, неся в одной руке только что выстиранное, высушенное и выглаженное постельное бельё, а в другой – ведро, тряпку и веник с совком.

Тихо войдя, девушка начала убираться. Всё было как обычно, но Меньщиков вдруг сказал:

– Уйди.

«Может, послышалось?» – нахмурившись, подумала девушка.

– Что?

– Уйди! – чуть громче повторил тот, бросив на неё злой взгляд.

Только сейчас, посмотрев на господина, девушка заметила, как сильно он бледен, то, как он раскачивается на табурете, стуча зубами.

Явно боится чего-то. Как приговорённый перед казнью.

– Господин… вам нездоровится? – осторожно спросила девушка.

– Я сказал: ПРОЧЬ!!! – вскочив, взревел тот, метая громы и молнии диким, яростным взглядом.

Испугавшись, девушка бросилась прочь, забыв свои орудия труда.

Зажмурившись, она хотела убежать к себе, но… с размахом натолкнулась на кого-то, идущего ей навстречу. При этом, кажется, отдавив несчастному ноги.

– Ой! Простите, пожалуйста! – извинилась она, отскочив.

– Ничего, – с усмешкой ответил незнакомец красивым баритоном.

Не удержавшись, девушка подняла голову, с интересом разглядывая его.

На вид этому мужчине было где-то около тридцати лет. Одет он был в простой чёрный камзол без украшений и наворотов, который, однако, был из дорогой ткани и на нём выглядел как-то даже дорого, изысканно. В этом широкоплечем, явно очень сильном мужчине чувствовалась какая-то скрытая угроза. Немного хищные черты его лица поражали правильностью, гармоничностью.

Загорелый, с кудрявыми чёрными волосами, красивый… Но больше всего запомнился взгляд. Тёмно-синие глаза, в которых прямо виднелась неповторимая, несгибаемая сила воли этого удивительного человека. В них плясали смешинки и отблески пламени свеч.

Целый мир в твоих нереальных глазах,

Мир необычайный, полный чудес,

Ты сам – будто сон, виденье из грёз,

Может ты ангел, сошедший с небес?

Что же со мной? Что вдруг случилось,

Когда с тобой меня столкнула судьба?

Помнится, даже сердце не билось…

Что же, что случилось тогда?

Как всего одно мгновенье

Изменило меня, сделало другой?

Хотя, возможно, неуместно удивленье, -

Всё это было предначертано судьбой…

Он так же пристально, чуть насмешливо смотрел на неё…

«Наверное, неприлично так долго разглядывать незнакомого мужчину», – опомнилась она наконец.

Порозовев и присев в торопливом реверансе, девушка поспешила дальше.

– Как тебя зовут? – донеслось ей вслед.

– Марта, – ответила девушка, не в силах сдержать лёгкой улыбки.

И побежала к себе, пытаясь унять бешено , словно пойманная птица, бьющееся сердце…

…

Ещё секунду он заинтересованно смотрел ей вслед…

Вокруг него всегда крутилось множество прекраснейших женщин, и каждой требовалось время, чтобы завлечь его в свои сети. Что же вот так сразу его зацепило в этой девушке?

Бесспорно, она красива. Шикарные чёрные волосы, к которым так и хочется прикоснуться; чёрные, как самая тёмная ночь, глаза; идеальная белая кожа, лёгкий румянец, замечательная фигура… Однако среди его фавориток были те, которые явно превосходили её красотой. Но есть в ней что-то… Что-то неумолимо манящее, таинственное, гордо-насмешливое, женственное и светлое. Царь и сам не понял, как всё это сказал один лишь взгляд. Он всегда относился скептически к некой безумной влюблённости, которую считают почти что волшебной. Но иначе как очарованием он не мог назвать одолевшие его чувства. Всего один взгляд этих сверкающих звёзд-глаз заволокли сознание приятной дымкой, разгоняя мысли, будто крепкое вино.

Ну что ж… он всегда получал от жизни всё, что хотел. Так будет и в этот раз.

С немного коварной ухмылкой Пётр уверенно направился к Меншикову, чтобы задать тому очередную порцию заслуженной трёпки.

…

– Что? – Марта буквально не поверила своим ушам, – как… как же так?! Я ведь…

– Это ты новому хозяину скажешь, – едва ли не захлёбываясь ядом зависти, перебила её Катерина. – Если, конечно, осмелишься.

– Но…

– Никаких «но»! – прикрикнула на неё женщина, – Ты что, совсем сдурела, девка?! Теперь ты подневольная государя! Он сам, лично тебя купил у нашего господина! Да ты петь от счастья должна!

– Ой ли? – зло ухмыльнулась только что вошедшая тётя Маша, – петь от счастья, значит, должна? А для какой такой цели он её вдруг купил, подумала? Дураку ясно!

С секунду они молча буравили друг друга злыми взглядами.

– Да коли и так, – фыркнула та, уже уходя, – она навряд ли достойна такой милости… Оборванка – она оборванка и есть!

Закусив губу, Марта пыталась вникнуть в суть этого диалога. Некоторые слова ей ещё плоховато давались.

– О чём это вы, тётя Маша? – спросила она, присев на краешек шаткой кровати.

– Ни о чём, девонька. Ты пока не думай об этом, – вздохнув, отмахнулась та, и тут же перевела тему. – Знаешь, трудно будет расстаться с тобой. Привыкла, привязалась к тебе я.

– Даст Бог – свидимся, – тепло улыбнулась девушка, – Не пойму только, почему я перехожу из рук в руки постоянно.

– Красивая ты, Марта, – вновь вздохнула та, теребя в руках какой-то платок, – очень красивая. И… необычная. Знаешь, только в твоих руках обернуть это для себя благом или проклятием. Главное – никогда не забывай о добродетели и женской гордости – пусть они станут твоей путеводною звездой. Будь счастлива.

– И ты, – тихо ответила девушка.

Глава 6

Она стала одной из камеристок царевны Натальи, сестры Петра. Та оказалась красивой, ухоженной и неглупой женщиной тридцати лет, которая была довольно добра к слугам, хотя и держала дистанцию.