Текст книги "Девятая дочь великого Риши"

Автор книги: Анастасия Медведева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 12. Время объясниться

– Ты не спрашиваешь меня, что произошло во дворце, – негромко замечаю я.

Мы сидим перед кострищем и завтракаем. Ночь миновала, и с лучами солнца к нам пришел новый день, в котором уже нет места ни моей детской наивности, ни глупости, ни слабости, ни мечтам об уютных покоях.

А еще в нем нет места тайнам и недомолвкам.

– Захотите – сами расскажете, – отзывается Чэн.

Лошадь, на которой мы вчера выбрались из Города Среди Холмов, отрывается от травы и переступает копытами.

– Они обвинили меня в использовании запрещенной духовной техники. А мне даже нечего было им ответить, – говорю я, глядя на угли.

– Именно поэтому я и хотел идти во дворец правителя окольным путем. Когда слава о вас разойдется по всем Поднебесным Землям, ее будет трудно игнорировать.

– Мне нужно научиться использовать свой дар.

– Мы можем попытаться найти для вас учителя.

Оба мы замолкаем, погружаясь в свои мысли. Кажется, мой страж размышляет о своем новом задании.

Незаметно наблюдаю за ним. Почему-то хочется, чтобы он стянул капюшон со своих мягких, вьющихся волос.

Какое странное желание.

– Эта лошадь… Откуда она у тебя?

– Я ее выиграл, – усмехается Чэн.

– Честным путем? – зачем-то уточняю я.

Мой страж всерьез задумывается.

– Если выполнение тех условий можно назвать честным путем, то да.

– А еда? – спрашиваю я, взяв лепешку. – У нас же не оставалось денег на еду.

– Кириса… Наверное, вам стоит знать, что у меня всегда есть деньги. Даже когда я говорю, что их нет.

Встретившись со мной взглядом, он широко улыбается, и я чувствую, как улыбка растягивается и на моих губах.

Он бережет меня? Поэтому не поднимает эту тему?

Отвожу взгляд и сжимаю лепешку в руках.

– Как бы то ни было, нам стоит продать эту одежду. И обувь. И заколки.

– Я думал, вам важно иметь при себе доказательство вашего статуса.

– Было важно. Но ты прав: не одежда делает меня собой… – Поймав на себе озадаченный взгляд, я с демонстративным воодушевлением добавляю: – К тому же, продав все это, мы сможем выручить кругленькую сумму!

– Это уже другой разговор, – хмыкает Чэн. – Думаю, я управлюсь за пару часов, а потом мы сможем отправиться в путь.

– У тебя осталась моя старая одежда?

Почему-то мне хочется переодеться именно в нее, но я понимаю, что это невозможно: в той комнате я четко сказала Чэну, что наши пути расходятся. С чего бы ему… Останавливаю свой внутренний монолог, во все глаза глядя на вещи, появившиеся из дорожного мешка.

– Вы не поверите, каким запасливым я могу быть!

С благодарностью приняв одежду, я отхожу в сторону. Замечаю, что вещи очищены от грязи и зашиты. Выходит, он позаботился и об этом…

Переодевшись, я возвращаюсь на поляну и с мягкой улыбкой спрашиваю:

– Надеюсь, лошадь мы оставим себе?

Чэн уже сидит верхом, готовый к возвращению в город.

– Думаю, это нужное приобретение – на случай, когда нам придется убегать так же быстро, как вчера.

Он бросает на меня испытующий взгляд, видимо, испугавшись, что это напоминание болезненно отзовется во мне.

Спокойно кивнув, я иду к кострищу. Врать не стану: я ничего не забыла. Но избегать этой темы сейчас неправильно: слишком много вопросов осталось без ответа. Вопросов, которые необходимо обсудить как можно быстрее…

– Ты ведь знал, что я не родная дочь Дэй’Лан’Чжу.

Выражение лица моего стража не меняется, но взгляд становится другим – каким-то более отстраненным и холодным.

Мы уже несколько часов идем по лесной тропе.

После того как Чэн вернулся из города с мешком, полным еды и необходимых в дороге вещей, мы оба не произнесли ни слова. Почувствовав, что эта недосказанность тяготит нас обоих, я первой сделала шаг навстречу.

После паузы звучит негромкий ответ:

– Слуги в летнем дворце часто шептались у вас за спиной.

– Выходит, знали все, кроме меня.

Мой страж оборачивается ко мне:

– Это не должно быть для вас бременем: даже у правителя куча детей от наложниц, не говоря уже о рядовых дворянах. В Поднебесных Землях бастарды – это норма.

– Для меня это не бремя. Это бремя для моих сестер и моей матери.

– Вы продолжаете называть ее матерью, – замечает Чэн.

– Другой я не знаю. Насчет Нао ты, кажется, тоже сразу все понял…

– Я видел вашу сестру лишь однажды – перед самым ее отъездом во дворец Дэй’Лан’Чжу, около шести лет назад. И взгляд, который она бросила на вас, когда вы этого не видели, забыть невозможно.

Смотрю ему в глаза:

– И ты не рассказал мне об этом, потому что пожалел меня?

– Как вы это себе представляете? – склонив голову, отзывается Чэн. – Что я подхожу к десятилетнему ребенку и сообщаю, что он – ненавидимый всеми плод внебрачной связи?

Все верно, для него я была ребенком.

И до сих пор, до сих пор я ребенок для Чэна: он слишком долго наблюдал за всеми моими проказами, чтобы сейчас увидеть во мне нечто иное…

Поджимаю губы и несколько минут иду молча, пытаясь понять свои чувства.

В итоге говорю совсем о другом:

– Нао ненавидит меня, потому что считает, будто мама страдает из-за меня.

– Ваша мать страдает от того, что не ее дочь станет Святой при правителе. В ином случае ей было бы плевать на вас: живя во дворце под присмотром сестер, вы никак не влияли на ее власть.

Резко отрываюсь от своих мыслей и устремляю взгляд на Чэна. Он трактует мой порыв верно:

– Будете защищать ее?

Медленно сдуваюсь, понимая, что он прав.

– Я никогда не думала об этом с такой стороны. Титул Святой со мной никогда не обсуждался. Сестры с детства изучали основы техники работы с духовной энергией, но меня в эти вопросы не посвящали. Я думала, что у меня и вовсе нет дара, как и у большинства из них, но потом, пару лет назад, произошел тот случай с пташкой…

– Думаю, все произошло намного раньше.

– Почему? Откуда тебе знать?

– Вспомните, как и когда вас впервые строго наказали? – проигнорировав мои слова, неожиданно спрашивает мой страж.

– Восемь лет назад я убежала за пределы дворца, чем навлекла на себя гнев сестер. Тогда мою старую няню выпороли розгами в назидание мне – у меня на глазах.

– Вы сочувствовали ей?

– Конечно, сочувствовала! – обхватив себя за плечи, отвечаю я. – Мне было очень плохо. А когда она умерла в моих покоях…

– Что за история?

Как всегда – бестактно. Но, кажется, я уже привыкаю…

– После наказания няня Жунг отвела меня в покои и хотела уйти, чтобы промыть свои раны, но я попросила ее остаться со мной. Мне было страшно, и я боялась оставаться совсем одна. Она просидела со мной весь вечер и всю ночь, держа меня за руку. Но, когда я проснулась на следующий день, она была уже мертва. Сестры сказали мне, что она умерла от заражения крови и что это произошло из-за меня.

Чэн устремляет взгляд в невидимую точку прямо перед собой.

– Сколько ударов получила ваша няня?

– Пятьдесят…

– После такого не живут.

Бросаю на него озадаченный взгляд, но не успеваю ответить: перед нами резко открывается вид на холмы вдалеке и на широкую тропинку внизу.

Лес остается позади.

– Надо как-то спуститься отсюда.

Озираюсь, не понимая, как мы преодолеем этот склон с лошадью.

– Здесь есть что-то вроде протоптанной тропы, – замечает Чэн где-то справа от меня.

И как он успел ее найти? Такой шустрый.

Осторожно спускаемся, сосредоточившись на единственной цели: не соскользнуть с крутого склона. Я-то помогаю себе руками, цепляясь за траву и корни, но Чэн еще и лошадь ведет под уздцы! Поражаюсь его сноровке.

– Вот это да! – Уже внизу поднимаю голову и смотрю на то место, откуда мы спустились. – И как…

Замолкаю, узрев картину маслом: Чэн нежно гладит довольную лошадиную морду.

– Хорошая моя…

И почему мне становится немножко завидно?

Я же не хочу оказаться на месте лошади?

Отрываюсь от этого зрелища и осматриваюсь по сторонам.

– Чэн, там какая-то повозка!

– Натяните капюшон, – спокойно советует страж и делает это сам.

– Мы не будем прятаться?!

Все же не так далеко от города ушли.

– Вряд ли среди сена прячется стража Дэй’Лан’Чжу, – успокаивает меня Чэн, направляясь вперед. – К тому же повозка выглядит старой и потрепанной и явно принадлежит какому-то крестьянину.

– И как тебе это удалось увидеть?

Прикрыв глаза от солнца, я пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь, но терплю поражение.

Через двадцать минут спокойного шага мы нагоняем повозку. Она действительно старая и потрепанная, а запряженная в нее лошадь едва переставляет копыта и, кажется, вот-вот рухнет на землю.

– Вашему животному необходимо попить воды, – говорит Чэн, когда мы оказываемся рядом с хозяином повозки.

Осунувшийся мужчина лет пятидесяти, ведущий лошадь под уздцы, поднимает голову и через силу произносит:

– Нет времени на остановку, нам нужно добраться до деревни…

– Если оно упадет без сил, вы точно никуда не доберетесь, – замечает Чэн.

– Нужно… быстрее… – выталкивает слова мужчина.

– Он сейчас сам упадет! – восклицаю я.

Так и есть – ноги мужчины подкашиваются, но Чэн успевает подхватить его за локоть.

– Они оба без сил, – говорит он, – что хозяин, что животное.

И вдруг я вижу под тканью на повозке маленькую ручку.

– Чэн! Тут ребенок!

Мой страж усаживает мужчину на землю рядом с колесом.

– Думаю, они шли в ту деревню, – протягивает Чэн.

– Мы можем им помочь? – поднимаю я на него взгляд, полный надежды.

– Если вы этого хотите, – бесстрастно отвечает он.

– Хочу! – твердо заявляю я.

Глава 13. Время помогать

– Прости, подруга, это временная мера. Я обязательно сниму с тебя все это, когда мы доберемся до деревни, – произносит Чэн, впрягая в повозку нашу лошадь.

А я вглядываюсь в лицо ребенка:

– Это девочка, и у нее жар.

– Вы можете заразиться, кириса, – предупреждает Чэн, заглянув через бортик.

– Не заражусь. Я в жизни ничем не болела, – возражаю я, промокнув лоб девочки тряпкой, смоченной в воде. – Лучше затащи этого человека на сено: сам он вряд ли сможет идти – а если и сможет, то сильно нас затормозит. Ребенку срочно нужна помощь.

Неожиданно маленькая ладошка обхватывает мою. Смотрю девочке в лицо:

– Ты очнулась?

– Мама… – выдыхает та.

– У нее бред, – заключает Чэн, затем забрасывает бесчувственного мужчину на сено рядом со мной. – Ладно, поторопимся.

Всю дорогу до деревни я не отпускаю руку девочки, постоянно зовущей маму. Крестьянин, который оклемался через час поездки, кривится, услышав это обращение, и отворачивается.

– Что с ней?

– Простуда ушла глубоко внутрь. У дочки сил не хватает справиться с недугом. Я ездил в город: хотел найти хорошего лекаря – но они ломят такую цену, что мне даже на простое лекарство не хватило, не говоря уже о необходимом. Теперь успеть бы доехать до дома, чтобы жена успела проститься…

Чэн подает голос с козел:

– В вашей деревне нет травников?

Мужчина переводит взгляд на свою лошадь, которая идет следом, привязанная к повозке, и опускает голову.

– Травник-то был. Но его забрали к себе господа. За талант им приглянулся, – неохотно бурчит он.

– Господа? Какие господа? – интересуюсь я.

Крестьянин хочет ответить, но Чэн опережает его:

– Моя подруга не из этих мест, она не знает здешних порядков.

Теперь мужчина глядит на меня со смесью враждебности и легкой озадаченности:

– А… Издалека, наверное, едет…

– С самого края Поднебесных Земель, – подтверждает Чэн.

– Господа – это верные подданные нашего правителя, – говорит крестьянин. – Совет местного дворянства поручил им собирать налоги и следить за землями.

– А почему вы не обратились к ним за помощью? – спрашиваю я, погладив девочку по голове. – Если они забрали себе травника, то должны были отправить к вам кого-то вместо него.

Отец ребенка хмурится:

– А ты действительно с границ Поднебесных Земель?

– Да, – хлопаю я ресницами.

– Им плевать на мои нужды, – холодно бросает он, – на нужды всех людей. И никто у них не болеет – им просто нравится, что в поместье есть свой лекарь.

Опускаю взгляд на девочку, воздерживаясь от комментария.

Но, если такие «господа» сплошь и рядом, неудивительно, что те бедные люди из поселения близ Города Среди Холмов выглядели такими отчаявшимися.

В летнем дворце всегда была еда и всегда была вода. Мы не испытывали никаких лишений. И не знали, каково испытывать их.

А также не знали, что кто-то может их испытывать.

Какими же слепыми мы были!

Или слепой была только я?

– Мы поговорим с вашими господами, – негромко обещаю я.

– Кир… – Чэн резко оборачивается ко мне, но вовремя замолкает.

– Меня зовут Аи, – поднимаю я взгляд на мужчину, – и я даю тебе слово – твоя дочь выживет.

– Кир… Дэй… Аи! – в итоге выдавливает из себя Чэн. – Это несколько выходит за рамки наших полномочий.

Внимательно наблюдая за реакцией мужчины, вижу, что мои слова его не впечатляют. Он не готов довериться незнакомой парочке, с чего-то решившей подбросить его до его же деревни.

Но я не намерена сдаваться.

Не выпуская детской ладошки из своей руки, перебираюсь на самый край повозки и, приподнявшись на коленях, шепчу Чэну на ухо:

– Мое имя может послужить нам хорошую службу. Вряд ли мама рискнет объявить на всю страну, что я вне закона. Это сильно ударит по ее репутации, а ты сам говорил, что она дорожит своим влиянием в Поднебесных Землях.

– Сейчас это может нам помочь, – тихо отзывается Чэн, не поворачивая головы, – но, когда вы уедете, все вернется на круги своя: сюда прибудут люди Дэй’Лан’Чжу и сведут на нет все ваши старания. Лучше приберечь ваше имя для более серьезных случаев.

– Но ты планировал открывать мое происхождение всем! Везде, где мы будем останавливаться!

– Сообщить, кто вы такая, простому люду после того, как мы действительно кому-то поможем, – одно дело, – все-таки оборачивается ко мне мой страж. – А использовать имя для давления на дворян – совсем другое. Чувствуете разницу?

– И что ты предлагаешь делать? – немного сдуваюсь я.

– Для начала давайте доберемся до его деревни. Я здесь никогда не был и не знаю, какие могут возникнуть проблемы.

Чэн вновь переводит взгляд на дорогу, а я усаживаюсь на сено спиной к нему.

– А во дворце матери… Там ты тоже никогда не был?

– Почему вы спрашиваете?

– Ты нашел темницу довольно быстро. Я просидела в ней меньше пары часов. И убегали мы, обходя все посты охраны.

– Вы стали такой наблюдательной, кириса, – тихо произносит он, – или это моя персона вдруг так сильно заинтересовала вас?

Глажу пальцем маленькую ладошку в своей руке.

– Все дворцовые постройки схожи, но Дэй’Лан’Чжу лично проследила, чтобы ее дом отличался от остальных. Мне Фуа говорила.

– Что вы этим хотите сказать?

– Что ты знал, куда идти.

– Я был во дворце Дэй’Лан’Чжу в детстве, – отвечает Чэн, – и был в темнице, где держали вас.

Молча глядя на спящую девочку, вспоминаю рассказ моего стража о его прошлом. И реплику старца, зачитывавшего свиток: Чэн – это только прозвище…

Сколького еще я не знаю о своем спутнике?

– Ты… был в страже с самого детства? – спрашиваю наобум.

– Я тренировался с самого детства. – Он оглядывается на меня. – И давайте уже сменим тему. Не люблю вспоминать прошлое.

– Я тоже… теперь, – отзываюсь я, встретив взгляд мужчины, сидящего на другом краю повозки.

– Ваш спутник – воин, – вдруг говорит тот.

– С чего вы взяли? – улыбаюсь я.

– У него меч из-под плаща торчит. А лицо скрыто глубоким капюшоном – явно не хочет, чтобы его узнали! – фыркает крестьянин.

М-да… стоит задуматься над стратегией «инкогнито» в небольших деревушках.

Обратив внимание на телосложение нашего случайного спутника, я догадываюсь:

– Вы тоже когда-то были воином?

– Призывали в армию, было дело, – холодно отвечает он, отводя взгляд.

Он явно не хочет об этом говорить. И вообще не любит незнакомцев. Но холодность может быть спровоцирована болезнью дочери.

Возможно, он просто прячет чувства глубоко в себе.

Нао показала мне, как хорошо можно скрывать агрессию внутри. А сестры в летнем дворце… Вероятно, они тоже хорошо скрывали свои истинные чувства. Но я не могу их винить, если все дело было в обиде за мать.

Однако если причина в зависти к моим способностям… Сжимаю ладошку девочки и перемещаю ее, опустив голову, на свой лоб. Если все это из-за моих способностей, то так поступать неправильно.

– Почему вы хотите помочь моей дочери? – сухо спрашивает мужчина напротив.

– Просто потому что у меня есть такое желание. И я не хочу его сдерживать, – улыбаюсь ему, склоняя голову.

– Это странно, – бросает мне собеседник.

Я не отвечаю. Жар у девочки спадает. Может, это и странно. Но, если я могу помочь, я буду помогать.

Таков теперь мой путь.

А что касается Чэна…

– У вас найдется какая-нибудь плотная ткань, чтобы обернуть ею меч? – спрашиваю я нашего спутника. – И мужская одежда попроще – такая, чтобы не бросалась в глаза?

– Так и знал, что вы от кого-то прячетесь, – качает головой тот.

– Мы не прячемся. Мы просто не хотим, чтобы нас нашли сейчас.

– И в чем разница? – хмыкает мужчина.

– В свободе.

А затем склоняюсь над малышкой, потому что та открывает глаза.

Глава 14. Время осознать возможности

– Создатель! Я не верю своим глазам! – Большеглазая женщина, худая, но очень красивая, выбегает нам навстречу, когда телега останавливается у небольшого дома. – Нин!

– Мама! – радостно отзывается девочка и хочет спрыгнуть с телеги, но отец не позволяет – сам спускает ее на руках.

– Ты нашел лекаря, Бо? Нам помогли? – проливая слезы над румяным ребенком, сыплет вопросами мать, но муж лишь косится в нашу сторону и не спешит отвечать.

– Приготовь ужин, Луи, но прежде… Принеси мои старые вещи, нам нужно помочь этому молодому человеку. Он попал в передрягу, – просит он и как ни в чем не бывало уходит к сараю.

– Конечно! Сейчас все сделаю! – улыбаясь от счастья, отвечает женщина.

А мы с Чэном переглядываемся.

– Меч лучше убери пока в сарай, – говорит Бо моему стражу. – У нас не воруют. Но заподозрить чего могут – увидь кто твое оружие.

– Здесь не воруют в принципе? – спрашивает Чэн, следуя за ним. – Или только у вас?

– Какой проницательный! – сухо фыркает хозяин, но я больше не чувствую в нем ни холодности, ни недоверчивости.

Он ворчит по привычке.

Перевожу взгляд на Нин, бегающую во дворе.

– Вы же поняли это? – Негромкий голос Чэна вынуждает меня обернуться.

– Что именно?

– Вы хотели помочь этой девочке. И теперь она носится по двору, как здоровая.

– Но она не здорова, – качаю я головой. – Мы, возможно, отсрочили лечение, но оно все так же требуется.

– Вы помогли ей своим даром. Вы же это осознаете?

– Я… не знаю, что и думать.

Ребенок и вправду ожил. Но я не уверена, что это моя заслуга. Возможно, нам просто удалось сбить жар и…

– Ваша няня… – вдруг произносит Чэн. – Мы так о ней и не договорили.

– Что еще ты хочешь про нее услышать? – сдержанно спрашиваю я.

– Не услышать, а пояснить вам: ваша старая няня не смогла бы выдержать пятидесяти ударов розгами. И уж тем более она не смогла бы довести вас до покоев и просидеть с вами всю ночь.

Резко разворачиваюсь к нему:

– О чем ты?!

– Сколько ей было? Шестьдесят? Семьдесят лет? Вы себе можете представить, что значит получить подобное наказание в таком возрасте? Не только тело стареет, кириса. Сердце тоже слабеет к этим годам. И тут два варианта: либо ваша старая няня была нечеловечески стойкой к потрясениям такого рода, либо вы поддерживали ее силы.

Прикладываю ладонь к груди:

– Я?!

– А когда вы уснули и отпустили ее руку, она спокойно ушла. Ведь именно после смерти няни начались покушения, верно? Если бы вас хотели убить за побег из дворца, наказали бы не вашу прислугу, а вас, – встретившись со мной взглядом, заканчивает страж.

Стою как громом пораженная и пытаюсь осознать все, что он сказал.

– Вот, держите, – мягко произносит Луи, подходя к нам и вручая Чэну стопку вещей. – Спасибо за помощь. Благодаря вам муж с дочерью успели к ужину. Наша лошадь уже совсем выдохлась. Не хотите ли остаться и поесть с нами?

– Эти люди переночуют у нас, – бросает ей Бо, проходя мимо.

– Даже так! – улыбается женщина. – Мой муж редко кого приглашает. Должно быть, вы ему очень понравились.

Смотрю на Нин, затем на Бо. Он изредка поглядывает на дочь то недоверчиво, то сосредоточенно, как человек, который не хочет заражать свое сердце надеждой.

– Нин несколько раз рвало во время поездки, – тихо говорю я Луи, – а еще у нее был сильный приступ кашля с мокротой. Ей не стоит переохлаждаться и переутомляться.

Женщина тут же разворачивается к ребенку, чтобы остановить ее.

– А еще, – подает голос Чэн, – позвольте Нин поспать этой ночью рядом с Аи. Даже если моя просьба кажется вам странной.

– Что? – удивленно переспрашивает Луи.

Я и сама во все глаза смотрю на Чэна.

– Позволь ей, – неожиданно вторит ему Бо, отрываясь от своих дел, но не подходя ближе.

Совершенно очевидно, что он все это время следил за нашим разговором.

Луи переводит изумленный взгляд с меня на дочь, затем на Бо и Чэна. Но в итоге соглашается, не решаясь спорить с мужем.

– Зачем ты это сделал? – спрашиваю у Чэна, когда тот переодевается в сарае.

Я стою снаружи и наблюдаю, как Луи чистит овощи для ужина.

– Вашу няню было не спасти. А ребенка, полного энергии и желания жить, спасти можно.

– Ты думаешь, я способна на подобное? – обняв себя за плечи, спрашиваю я.

Чэн выходит ко мне в крестьянской одежде.

– Я хочу провести эксперимент.

Я свожу брови:

– Эксперимент? С человеческой жизнью?!

– Хуже вы точно не сделаете, это очевидно. А нам нужно разобраться, что у вас за способности и как они работают. Пока мы не нашли вам учителя, этот метод – единственная возможность.

– Какой метод?

– Проб и ошибок.

Мы оба замолкаем.

Не знаю, правильно ли возлагать на меня подобные надежды. Иногда я не понимаю Чэна. Сколь многого он от меня ждет?

– Эта одежда, безусловно, подходит для похода по деревням. Но есть проблема.

– Какая? – отстраненно отзываюсь я, не отводя глаз от Нин.

– Мой меч. Мне просто некуда его деть.

Вновь перевожу взгляд на Чэна. Взлохмаченные темные волосы, не придавленные капюшоном, большие глаза, полные загадок, острые скулы и губы, на которых застыла не то улыбка, не то усмешка. Простая одежда, оттеняющая его яркую внешность, делает моего стража еще необычнее. Или это только мне так кажется?

– Бо! Кто этот красавчик? – звучит голос из-за ворот.

– Луи! У вас гости? – звучит второй.

Поворачиваю голову и смотрю на нескольких женщин, очевидно, возвращающихся с работ на полях.

– Это мой троюродный племянник Чэн, – выходит к воротам Бо. – Они с сестрой только приехали и устали с дороги, так что проходите мимо.

– Вы теперь моя сестра, – опустив ладонь мне на голову, хмыкает Чэн.

– Я не хочу быть твоей сестрой!

Пытаюсь сбросить его руку, но у меня не получается.

– Мы обязательно зайдем завтра, прежде чем уйти на работу! – весело обещает девушка, поглядывая в нашу сторону.

– И познакомимся с ним поближе! – явно флиртуя, сулит вторая.

– До свидания, Чэн! – кричит третья.

И четвертая… и пятая…

– Они, что, все решили с тобой попрощаться? – бормочу, не сводя глаз с нескончаемого потока представительниц женского пола, демонстрирующих интерес к Чэну.

– Они такие милые! – хмыкает тот.

Бо подходит, сурово глядя на нас:

– Вы теперь брат и сестра, так что ведите себя соответственно. Чэн, раз я назвал вас своими родственниками, ты в ответе за все, что тут может произойти по вашей вине.

– Я понял, – спокойно кивает страж, – проблем не будет.

Смотрю то на одного, то на другого. Бо тоже вроде спокоен. Но что за война взглядов?

– Пойдемте в дом. Покажу, где будете спать, – бросает Бо и отворачивается от нас.

– Что все это значит? – шепчу я Чэну.

– Что он прекрасно понял, что мы можем доставить проблемы, – отзывается тот, уважительно и настороженно смотря в спину хозяину.

– Он служил в армии.

– Это понятно. Другой вопрос, где он служил.

Гостеприимство Луи сложно переоценить: она перестелила в комнате дочери белье, принесла лучшие одеяла, нагрела воды, чтобы мы могли помыться с дороги, затем накормила нас и отправила отдыхать. Мы с Нин устраиваемся на ее кровати. Чэн ложится на полу, как можно дальше от нас, объяснив, что ничто не должно повлиять на ход эксперимента. Я стараюсь не думать о его ожиданиях: он явно переоценивает меня. Заснуть удается не сразу, но мерное сопение Нин, за вечер привыкшей называть меня сестренкой Аи, в конце концов меня усыпляет.

Когда я просыпаюсь, ни Нин в кровати, ни Чэна на полу уже нет. Умывшись в тазу с водой, оставленном еще с вечера в углу, выхожу из комнаты и иду прямо во двор, откуда доносятся звуки.

– Это невероятно! – шамкает старушка, держащая палец на пульсе Нин. И, задрав нательную рубашку девочки, прислоняет ухо к обнаженному животу. – Она здорова, Луи.

– Ты уверена, Луа? – взволнованно спрашивает мама Нин, стискивая руку Бо.

– Муж научил меня слушать болезнь. Теперь его уже нет, и он не может проверить меня. Но точно знаю: ваша девочка не больна.

Ловлю на себе взгляд Чэна, стоящего неподалеку и следящего за беседой.

Я действительно это сделала? Или это лишь совпадение?

Бо ведет старушку к воротам.

– Спасибо, Луа. Мы будем тебе должны.

Я чуть не вздрагиваю, когда Луи берет мою ладонь в свои.

– Не знаю, кто вы, но благодарю небеса за то, что они послали нам вас!

Женщина плачет.

Ее слезы и ее благодарность настолько искренни, что мне становится не по себе.

– Простите, но мы ничего не делали, госпожа Луи!

– Муж рассказал мне, что вы не выпускали руку Нин, пока она не очнулась, – взглянув на румяную дочку, веселящуюся во дворе, шепчет та. – Создатель тому свидетель – мы в долгу перед вами!

– Идемте, племянник с племянницей, – ровным тоном произносит Бо, подходя к нам и стараясь не смотреть на заплаканную жену.

Ничего не понимаю, но иду за ним в сарай.

– Вот! – кивнув на какой-то странный, почти плоский продолговатый деревянным короб, бросает он. – Из тончайших досок. Идеально по размерам, я выверял. И это… для вашей брони и вещей в пути. – Бо небрежно указывает на другой короб, большой и вместительный. Он сплетен из соломы и оснащен лямками для рук.

Чэн прикасается к первому коробу:

– Какая умелая работа! Вы даже свежие доски затемнили, чтобы новизна в глаза не бросалась.

– Его можно носить на плечах, как коромысло. Или на соломенном коробе – на спине. Тот выдержит, я его туго сплел, – будто нехотя откликается мужчина.

– О чем вы? – любопытствую я.

Но Чэн лишь перекладывает меч в первый короб (или лучше назвать это ящиком?) и закидывает его себе на плечи.

– Действительно удобно. – Он перекидывает ящик на одно плечо. – А если шея устанет, можно и на одном понести.

Выглядит он как обыкновенный селянин с каким-то грузом – вообще ничего подозрительного. Так вот в чем суть.

– В общем, можно приноровиться, – бурчит Бо. – В любом случае это лучше, чем обматывать острие тряпкой.

– Согласен. Моя сестрица так далека от военных дел! – хмыкает Чэн, вновь потрепав меня по волосам.

Я возмущенно надуваюсь, но быстро сдуваюсь, заметив ухмылку на лице Бо.

Он был рад сделать для нас что-то полезное, пусть характер и не позволяет ему показать это в полной мере.

– Бо! Чэн, Аи! – зовет Луи. – Идите завтракать!

– О том, что произошло с Нин, лучше никому не рассказывать, – негромко говорит мой телохранитель в спину старому вояке.

– Не учи ученого, – отзывается тот.

– Но вы должны знать, кто вам помог.

Напряженно смотрю на Чэна. Он противоречит себе. Чего он добивается?

– Когда мы уйдем, это не обязательно будет держать в тайне, – продолжает мой страж. – Вам помогла девятая дочь великого Риши – кириса Дэй’Аи, которая нынче путешествует инкогнито.

Мужчина вздрагивает, а затем резко оборачивается на меня.

– Я… понял вас, господин, – произносит он и быстро выходит из сарая.

– Почему именно сейчас сказал? – спрашиваю я у Чэна. – И почему запретил распространяться об этом до нашего отъезда?

– Потому что в этой деревне много больных, кириса, и, если они все выстроятся к вам в очередь, вы можете просто не справиться.

– Все настолько плохо?

– Я прогулялся по улицам этого поселения. Оно не богатое, но и не бедное – люди здесь могут позволить себе иметь хозяйство. Но в таких местах здоровье человека важнее всего – ведь твой доход напрямую зависит от того, сколько ты сделал своими руками. Болеть здесь никак нельзя. А господа забрали у селян единственного травника.

– Я хочу посмотреть на них. На местных жителей этого места, – негромко говорю я, опустив голову; а затем устремляю взгляд на Нин, бегающую по двору, и сосредоточенно добавляю: – И на их господ…