Текст книги "Полярные чувства"

Автор книги: Анастасия Дока

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4

Едва дверь за Иваном закрылась, Александра включила старенький ноутбук, взглянула на фотографию с шифром, любезно оставленную другом, и, взяв лист и цветные ручки приготовилась записывать свои мысли. Это был ее метод работы – рассуждения на бумаге. Акценты создавали цветные чернила. Факты чаще всего она записывала оттенками зеленого. Каждому оттенку соответствовала своя степень уверенности: неоспоримый факт обретал сочный зеленый цвет, факт, требующий дополнительной проверки – салатовый, а интуитивно ложный становился цветом зеленого чая. Имена, названия так же имели свои оттенки. К примеру, женские чаще всего становились янтарными или тыквенными, а мужские – медными или ванильными. Акценты создавались на отдельных словах, числах, приметах преступника, на индивидуальных чертах свидетелей и потерпевших. Именно по этой причине она предпочитала работать или дома, или в кабинете своего агентства. Лишь здесь имелась столь широкая цветовая палитра, а без нее она не чувствовала спокойствия. Когда приходилось работать на иных условиях, Селиверстова нервничала, ведь ей приходилось спешно заменять оттенки своей личной иерархии на имеющиеся.

Необходимо заметить, что цвет в жизни Александры вообще играл одну из главных ролей. Он поднимал настроение, вдохновлял, успокаивал, помогал сосредоточиться, согревал, но мог и напугать. Ее эмоциональное состояние полностью отражалось на цветовых предпочтениях. И касалось это не только расследований, но и в целом ее жизни. У нее, к слову, даже носки – ее тайная страсть – обладали широкой цветовой палитрой. Например, ощущая раздражение, Александра надевала носки цвета хаки или темно-оливкового, а злясь, предпочитала выбирать между терракотой и жженой умброй.

Селиверстова начала с так называемого шифра Цезаря – одного из самых древних и не слишком сложных для расшифровки. Принцип его работы был прост: использовался сдвиг буквы алфавита на фиксированное число позиций. Например, сдвиг на два превращал букву «а» в букву «в», при этом знаки препинания и цифры оставались без изменений. Количество сдвигов равнялось количеству букв алфавита, таким образом шифр получался циклическим и можно было просчитать все возможные варианты. Так, словосочетание «Добрый день» со сдвигом всего на одну букву преобразовывалось в «Епвськ ееоэ». Однако «У№ее<ыkihы:ie81k17ыi51,31vу1№apa7kу:ika8ex№ый[1k1в.» не подходил ни под один из тридцати трех позиций. Во-первых, было совершенно непонятно значение цифр, а во-вторых, путаницу создавали двоеточие, квадратная скобка и знаки номера и уменьшения.

Это какая-то завуалированная математическая формула? Жертва или сам преступник связаны с точной наукой?

Селиверстова неоново-желтым цветом выделила первое предположение и взялась за следующую расшифровку. Линейный шифр Хилла, основанный на линейной алгебре не подошел из-за тех же цифр и знаков. То же последовало и при подстановке с помощью шифровки Атбаш.

А1Z26 дала хоть что-то мало-мальски понятное: «81k17ыi5» преобразовалось в «undefined», что переводится как «не определено».

Что не определено? Что ты хотел донести до нас этим посланием?

Александра вспомнила о недавно купленной плитке шоколада, с улыбкой разорвала обертку и, жадно вонзившись в пористые кубики, продолжила разбираться с шифром.

А что, если использовать одновременно и английский и русский алфавит?

Но к ее огорчению, это не принесло ожидаемых результатов: снова ни одна из расшифровок не подошла. Селиверстова взяла новый лист, убрала цифры и знаки, предположив, что, возможно, к имеющимся буквам надо добавить недостающие и получилось следующее: Уыkihыiekыivуapakуikaexыйkв.

Вздохнув, принялась рассуждать: «Итак, попробую разделить этот… текст на части: русские буквы отдельно, английские отдельно. Получаю: «уыыеыарааехыйв» и «kihikivykyikk». И что мне это дает? Какие буквы тут могут быть пропущены?! Как найти ключ?!»

Она еще раз подставила уже новые значения в шифр Цезаря в надежде на изменения. Увы. Проделав те же манипуляции с остальными способами шифровки и, не добившись ровным счетом ничего, вернулась к попытке подстановки букв.

Спустя полтора часа мучений, трех выпитых кружек чая и съеденной плитки шоколада, Селиверстова отложила записи, понимая, что ей необходимо переключиться, и решила посмотреть на дело с шифром с другой стороны – со стороны свидетельских показаний.

Бык и дьявол – могут ли они подсказать мотив преступления, личность преступника или хоть как-то объяснить послание?

Насколько она знала, в сфере искусства дьявола чаще всего изображали рептилией или козлоподобным существом, как это, например, было с Мефистофелем. Так же козел считался одним из символов сатаны. Что касается перевоплощения в быка, то тут немаловажную роль сыграло телевидение.

Так о чем говорит маска? Преступник любит ужасы? Не знаком с мифологией?

Рингтон телефона заставил отвлечься. Хмурясь, она ответила:

– Селиверстова.

– Я уже освободился. Идем в пекарню?

Голос звонившего она прекрасно знала, и он принадлежал Дмитрию Соколову – частному детективу, работавшему на Главное управление по расследованию особо важных дел. Их знакомство состоялось чуть больше месяца назад во время ведения дела, связанного с маньяком по прозвищу «Собиратель». С тех пор каждый вторник они ходили в пекарню, а по субботам проводили время у него дома и чаще всего занимались тем, что мерились интеллектом. Занятие не самое романтичное, зато крайне эмоциональное.

– Я все еще тут и жду ответа.

– Дим, я занята.

– Могу помочь?

Селиверстова взяла в руки снимок:

– Зачем преступнику надевать на лицо маску дьявола-быка?

– Чтобы скрыть лицо.

– Гениально. Еще версии будут?

– А чем тебя моя не устраивает?

Она практически видела эту его самодовольную ухмылку и легко представляла смешинки в глазах. Они скакали туда-сюда, сообщая окружающим, что перед ними настоящий остряк.

– Это все, над чем тебе предстоит подумать или есть более сложные задачи?

Его голос не просто раздражал – бесил.

– Неизвестный шифр, – сухо произнесла Селиверстова.

– И гениальная Александра не в силах его разгадать?

– Гениальная Александра его безусловно разгадает, а теперь ей пора идти.

– Я завезу тебе парочку эклеров. Сахар для мозга просто необходим, – смешок.

Отключив связь, Селиверстова почувствовала, что готова убить Дмитрия за издевки и еще ей очень хотелось его… расцеловать – отношение к этому «крутому» детективу, как она поначалу иронично называла Соколова, было для нее самой непонятным, а вот мысль об эклерах известную сладкоежку приятно согревала. Она улыбнулась, затем удрученно взглянула на так и непонятое послание и вернулась к ноутбуку – читать основы криптологии.

Тем временем Иван рассматривал новую жертву.

– Ты опоздал, – хмуро произнес Рукавица, указал в сторону трупа и направился к какой-то старушке. Та сжимала в объятиях то ли крысу, то ли собаку.

– Труп замерзший, но это уже не гипотермия, – сообщил судмедэксперт, – смерть наступила от удушья.

Резников внимательно рассматривал лицо убитой: большой нос, квадратная челюсть, зеленые глаза. Внешней схожести с предыдущей жертвой не было. Никаких.

– Той девушке было не больше двадцати, – продолжил Павел, – здесь же перед нами зрелая женщина. Если бы не условия, в которых ее обнаружили и не показания свидетельницы… – замялся, – ладно, мое дело установить причину и время смерти, – он махнул рукой в сторону горки с одеждой, – Владимир Андреевич просил хорошенько все просмотреть. Он уверен, что преступник снова что-нибудь нам оставил.

Не сомневаясь в этом, Иван отошел от полузарытого в снегу трупа, сел на корточки, надел перчатки и принялся тщательно перебирать вещи: полушубок, вязаный шарф, меховая шапка, юбка, блузка, колготки, сапоги на сплошной подошве. Потер лицо – снова ничего схожего с предыдущим случаем: совершенно разные вещи, за исключением красного шарфа. Но это может быть и совпадением, хотя Пуля бы сказала, что в такие совпадения не верит. Он подумал, что она бы без труда определила оттенок. Это у него цвета делились на обычные «радужные», а так же черный, белый и коричневый, а у нее все обстояло значительно серьезнее и то, что сейчас для него было красным могло оказаться каким-нибудь оттенком неспелой вишни. Резников решил обязательно показать фотографию Селиверстовой, щелкнул мобильником и продолжил обследовать одежду жертвы.

Как он и думал: документов не было, а в нагрудном кармашке блузки покоилось новое послание. Надежда на то, что эта записка как-то поможет разобраться с предыдущей растаяла так же моментально, как снежинка, упавшая на теплую ладонь, стоило криминалисту пройтись по содержанию:

«Z№е71

Иван чертыхнулся про себя, убрал бумажку в портфель и тут заметил глянцевый уголок, торчащий из-под снега. А ведь из-за своей невнимательности он мог его упустить! Снова чертыхнулся и стал пальцами раскапывать находку. Фото – еще одна подсказка от убийцы. Про себя криминалист подумал, что с такими посланиями они будут искать преступника столетие, а то и больше. Неизвестный играл с полицией в какую-то игру и однозначно на шаг опережал. Ну вот что означает снимок с лисицей?! У Резникова не было ни единой идеи.

Раздосадованный Иван еще раз проверил вещи и поднялся, потирая затекшие ноги. В надежде обнаружить улики, прошелся несколько раз по периметру, но как назло следов была уйма и найти среди них те, что могли принадлежать убийце, не представляло возможности, зато к всеобщей удаче следы шин имелись в едином экземпляре и вели к дороге в сторону гипермаркета «Карусель». К дороге, усеянной камерами.

Глава 5

«Испугалась, Рыж?»

Эти слова преследовали ее всю дорогу, а едва Василиса оказалась в квартире – тяжким грузом обрушились на плечи. Необъяснимое чувство страха змеиными кольцами обвивало изнутри, заставляя вспомнить один страшный момент из детства. Момент, о котором она никогда никому не рассказывала. Даже маме.

Ей было одиннадцать, и она возвращалась со школы, когда тот человек вышел из машины и направился к ней. Он представился другом отца, протянул руку и сказал: «Пойдем со мной, Рыж, увидишься с папой».

Если бы маленькой Василисе мама утром не сказала, что папа вернется не раньше, чем через месяц, то человек вполне мог бы увезти ее с собой. Позднее она много раз думала о том дне – о том, что могло случиться, и зачем она могла понадобиться человеку, назвавшему ее Рыж. Впечатлительная девочка представляла того невысокого дядю с доброй улыбкой людоедом. По ночам он пробирался к ней в сон и пытался укусить. Это уже позднее Василиса поняла, что людоедов не существует, но страх перед образом того человека не пропадал еще долгие годы.

«Конечно, это не мог быть он, хотя бы потому, что это… это глупо», – так она рассуждала, пока размешивала тесто для блинов, – но почему Рыж? Хотя, с другой стороны это было моим прозвищем в старшей школе, и папа меня частенько так называл. Тогда почему мне так страшно?»

Глядя, как пар исходит от растопленного масла, женщина больше всего на свете хотела, чтобы муж сейчас оказался рядом: поскорее приехал, обнял. Защитил от пока еще необъяснимой и, возможно, даже выдуманной тревоги, ведь если подумать, записка могла попасть к ней случайно, а такое обращение подходило любой девушке – любой рыжей. А если так, то почему у нее так бешено колотится сердце?

«Василисочка, ты слишком впечатлительная», – часто говорила ее мама.

«Василек, ты как ребенок», – повторял муж, имея ввиду тоже самое.

Перевернув блинчик в воздухе так же искусно, как это проделывали повара по телевизору, она взглянула на стрелки настенных часов: время медлило и было вязким как кисель – до приезда мужа оставалось четыре часа, другими словами, вечность. Василиса вздохнула, переложила на плоскую тарелку очередной блин, зевнула, подумав о том, что мама наверно уже спит, и тут вспомнила, что забыла написать смс!

Мама, наверно, с ума сходит!

Быстро набрав номер, она написала, что жива-здорова, затем еще одно сообщение с извинением и последнее с пожеланием спокойной ночи и только после этого со спокойной душой отложила телефон, попутно переворачивая новый блинчик.

Когда стопка с кружевными красавцами достигла цифры в тридцать, Василиса, улыбаясь, выключила плиту и направилась к шкафчику с консервацией. Здесь хранились «вкуснющие вкусности», как называли домашнее варенье ее коллеги. Варенье по маминым рецептам. Три полки пол-литровых банок со смешными названиями: «Бодрый апельсин» с имбирем; «Я – королева!» из лепестков чайной розы; «Сеньор Помидор» – тандем черри и лимона; «Игривая вишенка» с ванилью, ромом и пометкой «строго для взрослых!»; «Летние денечки» из арбузных корок; «Рыженькая» – морковь с кардамоном; «Каша-Малаша» из кабачка, тыквы и апельсина. Такое разнообразие каждый раз ставило ее мужа в тупик, и чаще всего ко столу он возвращался сразу с несколькими вариантами, тогда как сама Василиса всегда знала, чего именно хочет.

Она выбрала «Бодрый апельсин» и вернулась на кухню, рассуждая, что ее фигуре пара ложек варенья пусть и навредит, но отказать зарождающейся в ней жизни было бы преступлением. Ребенок требовал сладкого. Василиса решила, что ждет девочку, раз ее так отчаянно потянуло на варенье. Ночью. Раньше она за собой подобного не замечала, но, подумав о муже-сладкоежке, усомнилась. Так вся в сомнениях и непреодолимом желании съесть да побольше чего-нибудь этакого, она открутила крышку и на мгновение замерла, вдыхая пряный цитрусовый аромат. Взяла ложку, зачерпнула не жалея и, сморщившись от одного взгляда на тягучую субстанцию, бросила на стол. Мальчик или девочка, кто бы внутри не сидел, передумал и теперь требовал огурец. С горчицей. Улыбка скользнула по нежно-розовым губам, не признающим никаких помад, рука потянулась к дверце холодильника, и в эту минуту женщина была счастлива лишь от того, что вожделенная банка оказалась на месте пускай и наполовину пустая. Наконец, опустошив упаковку свежих огурцов и подсчитав, что из их количества вполне можно было приготовить салат на пять персон, Василиса легла прямо на кухонном диванчике и заснула, отпустив все свои переживания.

Она спала, свернувшись клубочком: волосы багряными волнами струились по подушке. Сон, всегда наполненный яркими красками, уводил в осенний лес. Золотые листья кружились в медленном танце, Василиса в вечернем шелковом платье цвета воронового крыла шла по выложенной зеленой плиткой дорожке. Такой же зеленой, как пол на кухне у мамы. Вокруг была тишина и спокойствие, но всего за долю секунды картина резко переменилась: пушистые облака сменились грозными тучами и грозили пролиться ливнем. Листья заметались под порывами ветра, а она все шла вперед, сопротивляясь стихии до тех пор, пока за одной из берез не показался знакомый силуэт. Мама сидела за столом и пила чай с вафельным тортом. Василиса села напротив, но не успела взять предложенный кусочек, как за спиной прозвучал треск: «Испугалась, Рыж?»

Она обернулась и увидела того самого человека из детства. Он открыл невероятно большой рот и бросился на нее, замерев в миллиметре от испуганного лица. И в этот миг тихий голос произнес: «Все хорошо, не бойся». Последнее, что видела Василиса – это превращение листьев в огромные снежинки, и силуэт людоеда, растворяющийся в дали. А потом она открыла глаза.

– Это всего лишь сон.

Нежные объятия, долгий поцелуй и взгляд глаз, наполненный непоколебимой решимостью сделать все, чтобы ничего плохого не произошло.

– Лешка, это был кошмар, – Василиса уткнулась в мужскую грудь.

– И он прошел, – он улыбнулся и погладил ее по волосам.

– Ты давно вернулся?

– В пять, как и обещал.

– Так уже что, утро?

– Ты так удивляешься, словно этого не может быть.

Смех.

Василиса смущенно улыбнулась:

– Мне казалось, я только легла.

– Ну, не знаю, когда ты легла, зато знаю, что сейчас время десерта.

– Блины на столе, – она зевнула, – а варенье выбирай сам. Мне как-то не хочется.

– Ты хотела сказать вам не хочется, – он нежно провел рукой по животику.

– Так тебе какое принести?

– Я хочу Рыженькую. Только я не про варенье. Тебе же пока еще можно?

Она кивнула и направила руку мужа в область бикини.

Вот так лежать в объятьях супруга Василиса могла вечно. Лежать, вспоминая, как они познакомились, как он сделал предложение, смотреть, как он посапывает, подложив ладошку под правую щеку – ну точно младенец! И чувствовать себя самой счастливой на свете. На планете. Во вселенной. Когда руки любимого мужчины во сне погладили ее по спине, она улыбнулась, подумав о том, что любые страхи становятся ничтожными, когда рядом он – ее Лешка. В голове зазвучала знакомая с детства песня группы «Руки Вверх», и, сев на коленки и, обняв подушку, Василиса закачалась в такт мелодии.

– Танцы с утра? – с улыбкой поинтересовался муж, вынимая из-под подушки телефон и, заглядывая в ежедневник.

– Почему бы и нет? Потому что есть Але-е-ешка у-у-у меня-я-я-я!

– Василек, готовишь ты лучше, чем поешь. Прекрати, – смеясь, он убрал мобильник и заткнул уши.

Она сделала вид будто обиделась. Он подхватил игру и начал с трагическим лицом извиняться.

– Прощен, но в следующий раз…

– В следующий раз разбуди меня поцелуем, а не танцами с бубном.

– С подушкой, – засмеялась Василиса и накинула ему на голову одеяло.

– Ладно, поиграли и хватит, – высвобождаясь из пухового плена, и, закидывая жену на плечо, Алексей с боевым кличем: «Завтра-а-ак!», – ринулся на кухню.

– Что у нас? Мои любимые блинчики?

– А варенье…

– Выберу сам. Как у твоей мамы дела? Как отметили?

– Хорошо. Она осталась очень довольна и подарком, и тортом.

– Отлично. Потом финский шоколад привезу. Все, я на поиски клада.

И он ушел, пропав так надолго, будто действительно пытался найти сокровища. Эта его черта вот уже год умиляла Василису.

Размешивая чай, она рассказала ему о последнем заказе, который ей и самой был очень по душе: клиентка хотела оформить квартиру в стиле шебби-шик, другими словами, так же, как и у самой Василисы. У них даже цветовые вкусы совпадали, что значительно упрощало выполнение работы. Муж сообщил, что через два дня снова уезжает в командировку, на этот раз в Беларусь, и пообещал привезти ей все, что она пожелает.

– Привези мне аленький цветочек, – мечтательно произнесла Василиса.

– Хорошо, привезу тебе красную розу, сойдет?

Оба засмеялись.

После завтрака решили заняться уборкой – оба любили чистоту. Потом было решено прогуляться по парку и сходить в кино. Обязанности разделили: она вытирала пыль, он мыл пол, в другой комнате роли менялись. Набирая в ведро чистую воду, муж предложил приготовить на обед что-нибудь из мексиканской кухни. Василиса идею поддержала и сказала, что уже даже знает, что приготовит, но пока оставит свой выбор в секрете. Параллельно с уборкой они обменивались привычными семейными колкостями, и Василиса совершенно забыла обо всех тревогах. Когда муж помогал надеть пальто, она думала лишь о том, как они чудесно проведут время.

Снег игриво падал за воротник, ветер ласково и совсем не по-зимнему обдувал лицо, где-то вдали раздавались звонкие детские голоса, им вторил взрослый мужской бас, а за ним словно вдогонку переливчатый женский. Казалось, улыбка напрашивается сама собой, и Василиса не противилась: ямочка на правой щеке как будто застыла. Женщина взяла под руку мужа, чтобы не упасть на скользкой дороге, и оба направились в сторону парка, болтая о том о сем. Счастливая Василиса не заметила припаркованного возле соседней многоэтажки черного автомобиля и сидящего за рулем человека. Не заметила, как некто вышел из машины и направился к ее подъезду. Ловя перчатками снежинки, и, смеясь над попытками супруга изобразить ежа-великана, молодая женщина не подозревала о скрытой в кармане незнакомца фотографии и еще не знала, кто ИМЕННО на ней изображен.

Глава 6

Криптологию – науку о шифрах, Александра изучала для собственного развития. Ей нравилось познавать новое. Нравилось разбираться во всем. Родители – и мать, и отец, с которыми у нее складывались достаточно непростые отношения – называли это занудством и ненужной тратой времени. Сама детектив считала очередным и совсем не лишним дополнением к личному багажу знаний.

Онлайн-страницы с теорией она просматривала, что называется, «наискосок», освежая память и, ощущая себя снова студенткой, поскольку выражения «предметом науки», «методы и способы» встречались еще на университетской скамье. В статьях так же напоминали о том, что существуют два простейших метода разгадки шифра: случайное угадывание с низкой вероятностью попадания в цель и перебор всех возможных вариантов – процедура трудоемкая и утомительная. Селиверстовой казалось, что она перебрала уже достаточно вариантов, и приходилось признать, что без ключа послание не разгадать. Еще был вариант использования специальных компьютерных программ, но насколько она знала, этим активно занимались специалисты и пока результатов не добились.

Спустя час Александра перешла от теории к практике. Разгадывая словосочетания, зашифрованные с помощью классических методов, а также шифра Тени, она все больше убеждалась в том, что упускает какую-то важную деталь. Детектив нахмурилась, поднесла фотографию максимально близко к лицу, отвела на расстояние вытянутой руки, взяла линейку, измерила длину послания. В древней Греции существовал шифр Сцитала. В его основе было чтение знаков с помощью наматывания полоски бумаги на определенный предмет. Главным было намотать бумагу так, чтобы ни одна буква или знак не перекрывали друг друга, составляя ровную надпись. И детектив задумалась.

Вариант дикий, фото искажает истинный размер, но что, если преступник использовал в виде ключа длину бумаги или самого текста? Попробуем так.

Переписала шифр с фотографии, стараясь, чтобы тот был идентичен шифру на снимке и точно так же отступила примерно по 2,5 мм от края листа с одной стороны и с другой. Повторила размер знаков.

Длина полоски – 8 см, самого послания – 7,5. Что это дает? В шифре Сцитала учитывался определенный угол и диаметр предмета, на который наматывалась полоска с текстом, а что здесь? Нужно использовать также какой-то предмет? Но какой? Хорошо. А что, если никаких дополнительных инструментов не используется, а нужно, к примеру, вычесть число знаков равное длине бумаги?

Селиверстова разделила лист на четыре части и написала: сложение, вычитание, умножение, деление. Провела нужные подсчеты и, все больше хмурясь, уставилась на полученные записи – понятнее не становилось. Совсем.

Ерунда какая-то!

Но верная спутница по имени Интуиция подсказывала, что разгадка совсем близко, рядом – стоит только посмотреть с иного ракурса.

Звонок в квартиру не вызвал никаких эмоций. Открывая дверь, Александра думала лишь о непонятном послании, и поэтому, когда на пороге увидела Соколова, никак не отреагировала.

– И я рад тебя видеть. Кстати, я ненадолго, – мужчина прошел мимо нее прямиком на кухню. Через минуту в вазе стояли ароматные бежевые розы, на столе – упаковка с пирожными. В четырех прозрачных окошках «сидели» эклеры с шапочками из яркой глазури.

– Я взял каждого вида по одному. Красный…

– Малиновый, – машинально поправила Селиверстова.

– Красный, – упрямо повторил тот, – с клубничным джемом. Оранжевый с апельсиновым кремом. Белый с ванилью, коричневый с «нутеллой».

– Я буду первый.

Он открыл коробку и протянул пирожное. Александра взяла угощение и вонзилась зубами в яркую шапочку.

Соколов ухмыльнулся и спросил:

– Гениальный детектив разгадала шифр?

Ей захотелось взять тряпку и вымыть смешинки из его глаз. Невероятно голубых глаз. Красивых.

– Или нет? – теперь он улыбался открыто, обнажив зубы.

Не отвечая, Александра ушла в комнату, а вернувшись, ткнула бумагой ему в нос.

– Тише, тише, что тут у тебя? Ага, действительно довольно странный шифр. Я такой не встречал.

– И что? Детектив, работающий на само Управление, не может разгадать загадку?

– Не так быстро. Мне вообще не приходилось работать с шифрами. Это в компетенции иных специалистов, тебе так не кажется?

Она промолчала.

Соколов еще раз внимательно посмотрел на послание, потер лоб, что-то подсчитал в уме, поднялся и направился в комнату. Там сел за компьютер, взглянул на клавиатуру, повернулся к Селиверстовой:

– Ты пробовала просто ввести данные в «Гугл»?

– За идиотку меня держишь?

– Нет, опять сболтнул лишнего.

– Ты это можешь, – она вздохнула, вспоминая, что именно он сболтнул лишнего тогда, во время дела с Собирателем.

– Все еще сердишься за тот случай? – он взял ее за руку.

В последнее время этот жест очень часто перетекал в более интимные вещи, и, не дожидаясь дальнейших действий, ответила:

– Не время, – высвободила ладонь.

Он тоже вздохнул:

– Вообще я имел ввиду другое. Ясно, что расшифровку поисковик не выдаст, но мне кажется, что послание может быть как-то связано с расположением букв на клавиатуре. В общем, мне кажется, ты снова все усложняешь. Попробуй представить не гениального шифровальщика, а простого человека, придумавшего свою собственную игру.

– Хочешь сказать, что он придумал шифр? – Александра задумалась.

Вместо ответа Соколов поинтересовался:

– Сколько систем шифрования ты уже испробовала?

– Точно не скажу.

– Тогда что тебе мешает испробовать мою версию? Ладно, пойду, все равно рассчитывать мне больше не на что, да и дела ждут. Удачи, – поцеловал ее, не дождался ответной реакции и пошел к выходу. У двери обернулся и попросил: – Если сегодня разгадаешь этот чертов текст, позвони, приеду. Ночь обещает быть холодной.

Она поняла его намек, но также понимала и то, что если разгадает послание, то обязательно позвонит Бризу, и в таком случае Соколов рядом будет… лишним. В конце концов к холодным ночам ей не привыкать и ответила:

– В другой раз.

Дверь закрылась, оставив Александру наедине с головоломкой. Было неприятно осознавать, но в нелогичной, на первый взгляд, идее Соколова был смысл. Она выписала на отдельном листе шифр и начала сверку.

«У№ее<ыkihы:ie81k17ыi51,31vу1№apa7kу:ika8ex№ый[1k1в.» Что, если первая буква остается без изменения? Тогда послание начинается с буквы «У». Далее «№» может означать цифру «три», «ее» могут быть двумя «т», получается «У3тт», пока не ясно, продолжим. Знак «меньше» возьмем за букву «б», «ы» остается.

Она посмотрела на полученную запись и удовлетворенно обвела неоново-желтым цветом: «бы».

Уже что-то. Английская «k» может быть буквой «л», «i» – это «ш», «h» – «р», снова «ы», двоеточие – это «шесть», повторение «ш», «т».

Выписала ниже: лшры6шт.

Снова какая-то чушь. Ладно. «8» – это «*»? Вряд ли, оставим как есть. «1» – «!», снова «л», «!», «7» оставляем, опять «ы», «ш», «5», «!». Нет, яснее не становится, но продолжим. Запятая, тройка, восклицательный, «v» как «м», «у» остается, восклицательный, цифра «три».

Посмотрела на результат, нахмурилась.

Я разгадаю этот дурацкий шифр, не отступлю – не дождется. «А» оставим, «р» – это может быть «з»; снова «а»; семерка; «л»; «у»; двоеточие – «ж»; «ш»; «л»; «а»; восьмерка; «е»; «икс» оставляем как «х»; тройка; «ы»; «й» оставляем, квадратная скобка – это снова «х»? Допустим. Далее восклицательный, «л», восклицательный, «в» остается. Итог.

Она вздохнула и на треть листа вывела:

У3ттбылшры6шт8!л!7ыш5!,3!му!3аза7лужшлф8ех3ыйх!л!в

Ниже выписала:

Был, ры, ыш, му, аза, луж, ех, ый.

И тут случилось то, чего не происходило уже давно – захотелось материться. Очень. Но Александра, имея за плечами бунтарские школьные годы, дала себе обещание заменять любое сквернословие словами «черт», «дьявольская муть». И поэтому сейчас по квартире разносилось громогласное:

– Черт! Дьявольская муть! Черт!

В такие моменты успокаивали сладости, и детектив отправилась на кухню: пожевать, а заодно размять задеревеневшие мышцы спины. А еще ей необходимо было ненадолго отвлечься. Она открыла шкафчик, где хранились всевозможные разновидности чая, и долго выбирала между жестяными банками. Наконец взгляд остановился на упаковке с шиповником и яблоком.

Ожидая, пока пузатый чайник «пригласит» к столу, Селиверстова то и дело смотрела на экран. Тишина, а значит либо в отделе по-прежнему ломали голову над посланием, либо были заняты совсем другими делами.

Она выбрала эклер с шоколадом, налила кипяток в любимую кружку с изображением космоса, закрыла глаза, наслаждаясь ароматами, пока тепло, исходящее из «космических недр» приятно согревало руки. Детектив улыбалась. Мысли, подобно маленьким птичкам, разлетелись в неведомые дали – Селиверстова почти медитировала. Неделю назад она узнала, что подобный способ помогает очистить мозг от всего лишнего. Помогает сосредоточиться и взглянуть на привычные вещи иным взглядом. Ей это сейчас было так же необходимо, как шум цивилизации заплутавшему в лесу. Но рингтон мобильного вдребезги разрушил атмосферу «тихого поиска» – как она сама назвала подобное состояние – разлетевшись во тьме тысячей осколков. Александра разомкнула ресницы и бросила взгляд на экран. Бриз!

– Что там с трупом?

– Привет, Пуля. Женщина примерно тридцати пяти лет. Умерла от удушья. Преступник снова оставил шифр. Сейчас вышлю фото. Признаться, без твоей помощи нам сейчас никак.

Приятные слова. Детектив никогда не сомневалась в своей незаменимости.

– Во всем отделении отключили электричество, – продолжил Иван, – сама понимаешь: ни факс, ни электронную почту получить не можем, да и спецы пока молчат. Так что мы нуждаемся в твоем особом мышлении. Как, кстати, дела с расшифровкой?

– Вяло, но я разберусь.

– Надеюсь.

– Сомневаешься?

– Нет, но расследование пока стоит на месте.

– Неужели совсем ничего?

Криминалист вздохнул:

– Помимо шифра этот псих оставил фото с лисой.

– Я не ослышалась?

– Нет, лично я ничего не понимаю. Жертвы совершенно разные. Личности еще устанавливают, но мне кажется между ними нет взаимосвязи. Больше похоже на случайные жертвы, а это, как ты сама понимаешь, самый тяжелый случай. Помимо того, что у нас серийный убийца, так еще и неизвестно, кто следующий станет трупом. А свидетель снова говорит о маске дьявола-быка, так что полный абзац. Кстати, насчет дальтонизма ты была права.

– Фото с лисой…– протянула Селиверстова, – Бриз, какого цвета волосы убитой женщины?

– Черные.

– А у первой?

– Рыжие.

– Надо подумать.

– Начальство вызывает. Будут новости – сообщу. И еще, Пуля, посмотри новый шифр. Может он как-то поможет.

– Фото с лисой вышли.

А про себя подумала: «Лисица может быть ключом».