Текст книги "Легенда о Тёмной Принцессе. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Анастасия Князева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Могу понять, почему он так привязался к тебе. И почему не хотел втягивать во все эти стычки между Асинис и Старейшинами. Когда ты ещё не помнила своего прошлого, и я встретился с тобой в другом облике, то увидел тебя с немного другой стороны. Ты была похожа на себя в Академии, но более раскованной: ты была очень живой, искренней, наивной. Даже не представляешь, какое это внутреннее удовольствие приносит, подумай только, Ами, передо мной была сама Тёмная Принцесса, та самая, что наделала столько шумихи в прошлом. Та, кто стала огромной занозой для моего начальства, которая насмехалась над всеми попытками Асинис перехватить её. И эта Тёмная Принцесса с такой надеждой смотрела на меня. Знаешь, такую прелестную девочку очень хотелось забрать себе. А ещё ужасно сильно хотелось сделать что-то, из-за чего ты бы потом злилась, когда бы вернула память, – Род опять растянулся в своей довольной, издевающейся улыбке. Я недовольно уставилась обратно в тарелку, изображая из себя возмущение, от чего он даже рассмеялся. Я попыталась продолжить злиться, но у меня не получалось, мне нравился его смех.

– Ладно уж, не дуйся, – он приподнялся над столом и наклонился ближе ко мне, – Я же мог сделать и что-то похуже, скажи спасибо, что воспитание не позволило.

Я резко вытащила ложку из тарелки и ткнула ею ему в рёбра. Он закашлялся кашлем смешанным со смехом, отобрал у меня ложку:

– Наказана, будешь есть теперь без неё.

Я не могла остановить ползущие вверх уголки губ, потеря ложки стоила того. Род сел обратно напротив меня:

– С Дмитрием ты была такой же наивной, какой тебя застал я?

Я взяла салфетку и принялась вытирать последствия моей атаки: убирать со стола гречку и молоко выпавшие из ложки. Потом взглянула на одежду графа, недовольно поморщилась и протянула салфетку и ему. Он принялся оттирать небольшое пятно на лёгком камзоле.

– Как правило да. Я росла, но о нём так никому и не рассказывала. Чем старше я становилась, тем чаще сбегала в сад встретиться с ним. Родители считали, что я расту замкнутым ребёнком, предпочитая проводить время в одиночестве, нежели с Маркусом и Корни. Маркус даже немного бесился с того, что я вечно убегаю и пытался задирать меня за это, чем вызывал ещё более частые побеги, просто замкнутый круг. А к Дмитрию я бежала с каждой мелочью, с каждым новым открытием и новым вопросом? – я ненадолго замолчала, погружаясь глубже в воспоминания. В голове звучали детские голоса, разносились отрывки беготни по саду, мои возгласы, восторги. Вот я бегу по скамье, вот брызгаю в Дмитрия из фонтана, вот пытаюсь выскочить из укрытия и напугать его. Но он остаётся таким же сдержанным, едва-едва улыбаясь мне и моим выходкам, – Кажется…да, мы тогда совершенно точно очень подружились и он часто воспитывал меня, словно мой наставник. Рассказывал мне обо всём на свете, иногда разрешал трогать его крылья. Когда мне было четырнадцать, я впервые сказала ему… что хочу, чтобы мой муж был похож на него. Он очень по-доброму рассмеялся тогда, а я вообще редко слышала, чтобы он смеялся. А в пятнадцать я смотрела на него со слезами на глазах и просила сделать так, чтобы родители не отдали меня замуж в дальние страны, как маму когда-то. Хотя никто и не собирался, я уверена. И Дмитрий говорил, что этого никогда не произойдёт. И что он ото всего меня защитит…и это он…он отправил меня на костёр, после всего этого.

Я стала задерживать дыхание, ощущая, что меня начинают душить слёзы обиды, воспоминания, которые были похоронены глубоко внутри вырывались наружу и будили всё больше ту обиду, причину которой я раньше не понимала до конца. Я сжала кулаки, опустила голову и шумно выдохнула:

– Да, я была наивной. И я верила ему больше, чем отцу, больше чем брату, больше чем себе. И я сожалею об этом.

Внезапно рука графа опустилась мне на голову и медленно провела по волосам. Я вздрогнула от неожиданности:

– Мне очень жаль. Если ты хочешь, я найду и убью его.

Я почему-то внезапно рассмеялась, настолько неожиданно прозвучало его предложение, а по щеке всё же скатилась предательски одна слеза. Нечто подобное, я могла услышать только от Рода и именно такое неожиданное поведение мне так нравилось, такая внезапность позволяла перестать накручивать себя. Как тогда, когда Зоя разозлила меня.

– Нет, но спасибо за предложение, – улыбаясь ответила я и вытерла глаза краем водолазки.

Я подняла взгляд на Рода и заметила, что он слегка хмурится, но всё также улыбается с небольшой усмешкой. Вечно он смотрит на меня, как охотник на жертву, даже когда жалеет.

Я пробралась сквозь свои воспоминания к тому дню, когда столкнулась с ним в клубе. Теперь казалось, что всё это было совсем давно и даже не со мной. Я была беззаботной и думала о том, что может быть плохого в том, чтобы немного развлечься со своим ровесником? А теперь в душе поселилась непроходимая боль, которая бралась просто из ниоткуда. Хотелось вернуться в тот день, в то беззаботное сознание.

Я отстранилась от его руки и встала. Вечно ты впускаешь в свою жизнь тех, кого не стоит, да, Ками? И доверяешь тем, кому доверять не стоит. А может быть, меня так тянуло к нему именно потому, что мне не суждено было быть с ним и так я пыталась защитить своё сердце от новых разочарований? Проще ведь мечтать о ком-то, от кого ты никогда не будешь ожидать ответной любви, искренних чувств и тем самым закрыться от возможности потерять себя опять. Любовь это всегда боль, а твой враг не должен иметь преимуществ над тобой.

Я отбросила нахлынувшее наваждение.

– Кажется, – сказал граф вставая, – что я достаточно помучил тебя сегодня. Надеюсь, ты не сильно расстроена тем, что рассказала мне немного о своём прошлом. Если нужно будет что-то, просто позови меня через Алису. Я загляну к тебе вечером.

Видимо то, что я так резко отстранилась от него было воспринято не совсем правильно. Он вытащил из правого кармана карточку, собираясь уходить. Я почувствовала, что будет неправильно, если я сейчас его отпущу, потому я выпалила совершенно не подумав:

– А твоё детство? Каким ты человеком был в детстве?

Мой вопрос заставил его ненадолго замереть и задуматься. После нескольких мгновений он довольно улыбнулся и отметил:

– Кажется я был тщеславным и амбициозным.

Я улыбнулась:

– Да, определённо был. Но этого слишком мало. Я думала, мы обмениваемся информацией, разве нет?

Род стоял на месте обдумывая мои слова, потом, видимо мысленно со мной согласившись, он улыбнулся, сбросил камзол на стул и процитировал слова Дмитрия:

– Ты слишком любопытная, Камелия. Но так и быть. Что именно тебя интересует? Моя история может тебе очень не понравиться, будь к этому готова.

Я вернулась обратно к столу и небрежно села обратно напротив него:

– Что-то о твоём детстве, юношестве и в целом прошлом, до Асинис. Откуда у тебя титул графа?

– Ну, родился я в 1888 году. Титул передался мне по наследству, но в те годы он уже не имел никакого значения или веса. Мой отец был довольно слабым магом, работал при тогдашнем президенте и не сильно посвящал меня в свои дела, лишь только повторял, что у него найдётся для меня какое-то местечко, если я буду прилежно учиться. Про его способности знала лишь мать, я и в дальнейшем моя младшая сестра.

Я изумлённо приподняла брови, но он сделал вид, будто бы не замечает этого:

– Но мне так и не довелось узнать, что же это было за местечко, ведь во время одного из экспериментов, при изучении магии, отец погиб, проклял сам себя и не успел снять проклятье. Мне было двенадцать. Я получил доступ ко всем отцовским книгам и записям, но я был куда более усердным и осторожным, потому, как видишь, участь отца я не повторил. Магия не была моим коньком, мне приходилось прикладывать немало усилий к моим занятиям, чтобы добиться успеха. Таких как я называли или возможно называют чернокнижниками. В шестнадцать мне предложили работу помощником, одного из министров, но я отказался, ради дальнейшего развития. Работа отняла бы у меня слишком много времени, а я боялся, что если не достигну нужных вершин вовремя, то поезд пройдёт мимо. Я был ещё очень молод и видел за магией гораздо больший потенциал.

В двадцать мне предложили стать охотником на ведьм. Работа конечно не из приятных, но это был мой шанс подняться выше и получить больше нужных мне знаний. Меня пригласили в местную церковь, где проводил свою деятельность тайный орден, подражавший инквизиции. Вся их идеология сводилась к тому, что женщины не должны были использовать магию, сложнее врачевания, иначе их наказывали. Конечно же их принципы меня не интересовали, как и многих других членов ордена. Как правило этих женщин заказывали за очень хорошие деньги те, кому они мешали вести дела на местах и деньги были истинной причиной существования этого ордена.

Сложностью таких заказов было или убить или найти ведьму. Если ведьму знали в лицо и не могли убить, то она была как правило очень сильна и имела мощную защиту, сквозь которую нужно было пробиться. Такие заказы брали себе очень сильные и опытные охотники. У меня же гораздо лучше выходило искать беглянок или же тех, кого не получалось вычислить среди других жителей. Скажем, в одном городке то и дело кто-то пакостит местной власти, происходят несчастья, которые мешают им в проведении реформ, в управлении городом, в сборе налогов, да много в чём. Иногда даже приходили угрозы убираться из города. К таким мерам часто прибегали именно женщины, не желавшие атаковать противника напрямую. Тогда к делу подключался я. Ты уверена, что хочешь слушать дальше?

Я коротко кивнула. Он продолжил:

– Я быстро научился их выслеживать. Мне не нужно было каких-то особых методологий по вычислению ведьм, малоопытные оставляли улики на своих магических “проказах”, а более опытные всегда сильно выделялись среди остальных жителей городов и посёлков. Особенно девушки из нищих слоёв общества. Как правило, это были слабые ведьмочки и колдуньи, которым я подкидывал такие же сообщения с угрозами, какими пользовались они, где писал, что знаю кто они и требовал убираться из города. Если они уезжали, я их не преследовал, проблема исчезала сама собой, а я получал за это деньги. Упрямых же приходилось устранять. Я всегда делал это лично, как правило ночью. И всегда смотрел в их глаза в момент смерти. Я хотел видеть, кто из них сожалел, что не послушался угроз, а кто стоял на своём до победного, кого смерть пугала, а кто встречал её смело. Я никогда не был с ними жесток, как это приписывали мне слухи, не было нужды их мучить, но рисковать своей жизнью они всегда решали сами и всегда ошибались. От меня никто не уходил. После этого я уносил все книги, что мог найти у них и составлял свой собственный гримуар из лучших заклинаний.

Потому больше всего я любил заказы на сильных, могущественных колдуний. У них всегда была обширная библиотека. К тому же, они всегда реагировали на смерть чуть иначе. Смерть для них становилась неожиданностью. Кто-то был слишком тщеславным, чтобы поверить, что её могут убить, а кто-то был готов к этому, но смотрел мне в лицо не со страхом, а с ненавистью. Все они сопротивлялись, но я всегда появлялся внезапно, когда у них не было времени подготовиться. Были и очень сложные заказы, когда ведьмы первыми замечали моё появление в городе. Они начинали со мной настоящую войну, пытались убить меня, отправляли ко мне наёмников, отравляли пищу. Мне уже было около тридцати и я значительно набрался опыта в этом деле, меня знали в лицо, боялись и уважали. Я действительно получил то, чего хотел и моя работа перестала приносить мне прежнее удовольствие, ведь я вышел на тот уровень, когда больше не нужно было воровать книги каких-то ведьм, да и орден мне был ни к чему. Всё чаще мне поступали частные заказы. Один из последних дался мне на удивление тяжело.

Род откинулся на стуле и прикрыл глаза рукой, массируя переносицу:

– Женщина, с которой мне пришлось столкнуться, сильно отличалась от других ведьм. Она занимала очень высокое положение в городе, у неё была не только большая сила, но и большая власть. Она лично пригласила меня в Оперу, в частную лоджию, едва узнав о моём прибытии в город. Мы говорили с ней всё представление, она была очень умной, величавой и невероятно харизматичной особой. Многие её взгляды на мир и вещи открывали для меня мир под другим углом. Тогда моя вера в себя впервые пошатнулась и мне захотелось отступить. Я собрал вещи тем же вечером и отправился на вокзал, где она, как оказалось, ждала меня. Она сказала, что разочарована и что надеялась, что я буду достойным противником, который не унизит её таким побегом, до начала войны. Что одно дело, принять поражение в битве, другое дело, когда противник даже не пожелал с ней биться. И тогда же она предупредила меня, что все мои труды и старания будут разрушены, если я сбегу поджав хвост, как беспородный щенок.

Она играла на моём тщеславии, я знал это, но эти её слова пробуждали во мне что-то…нет, я не хотел её убивать, но мне очень хотелось посмотреть, какую игру со мной она может сыграть. И я взялся за дело по-настоящему. Целый год мы вели битву, в которой любой из нас мог лишиться жизни. Она не жалела меня. Иногда мы брали перерыв, во время которого вновь общались, как старые добрые друзья. Она была первой женщиной, с которой было приятно проводить время в постели, ведь после мы всегда говорили с ней до самого утра.

В конце концов, я добился своего. Когда она поняла, как я смог её обмануть, на её лице отразилось одновременно и изумление и восхищение. Я не захотел убивать её магией, мне казалось, что это будет слишком лёгким испытанием для меня и если я был готов, то должен был нанести удар вблизи, смотря ей прямо в глаза. Я проткнул её заколдованным кинжалом, который не позволял ей залечить свои раны. Я подхватил её ослабевающее тело и аккуратно переложил себе на колени. Я не мог позволить ей умирать в одиночестве. Она улыбалась и перед смертью сказала, что с первой встречи заметила на мне проклятье, которое видимо положила одна из ведьм когда-то давно. И что она сняла его тем вечером, в Опере. Кто-то из моих жертв проклял меня влюбиться в ведьму, которую мне закажут. Она улыбалась, гладила меня по щеке и говорила, что быть может, если бы она не сняла это проклятие, я мог бы полюбить её по-настоящему. Но я никогда её не любил.

Как оказалось в дальнейшем, она оставила мне солидное завещание, которого хватало, чтобы содержать себя и….в общем, чтобы я мог обеспечить себе будущее. Позже, на меня вышли Асинис, сказав, что могут помочь мне с моей тогдашней проблемой и попросили мои услуги взамен. Их впечатлили мои успехи, а я был только рад завязать с карьерой охотника на ведьм.

В комнате повисла тишина. Род прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания и я не решалась беспокоить его, дождавшись, когда он сам продолжит:

– Ну и что же Ваше Темнейшество считает по этому поводу? Самое время начать меня бояться по-настоящему.

Я продолжала молчать, пытаясь подобрать слова. Казалось, будто бы сейчас я видела его совершенно по-новому, как будто бы мне открылись наконец все те знаки, что мелькали на его лице и которым я никак не могла найти ответа. Я могла лишь гадать ранее о их значениях, о том, что означает его взгляд, его улыбка, но теперь они читались мною, как открытая книга. Мне всегда повторяли, что я должна его бояться и я его боялась, не понимая до конца, почему. Это был простой инстинкт. Но теперь, когда моё сердце так бешено колотилось, а каждый раз закрывая глаза, я видела мёртвых женщин возле него, я испытывала совершенно другие эмоции. Я почувствовала нестерпимое желание увидеть все эти картинки его глазами, забраться ему в голову и увидеть все эти смерти, почувствовать тоже, что чувствовал он. От этих мыслей меня подташнивало, но я никак не могла перестать о них думать. Кто это был, я или Тёмная Принцесса? Для чего это мне?

– Скажи же хоть что-нибудь, – тихо произнёс его голос, – Я не могу прочитать твою реакцию. Ты больше не желаешь со мной общаться?

Я попыталась взять себя в руки и неуверенно спросила:

– Ты порой смотришь на меня с такой тоской…я напоминаю тебе ту женщину?

– Нет, вы совершенно разные. Она была не только физически старше меня на десять лет, но и эмоционально. Она была зрелой, высокомерной, надменной, лидирующей и очень холодной. Она умела наслаждаться жизнью, но при этом рядом с ней, я не чувствовал себя живым. Но иногда, когда я думаю о том, что ты можешь умереть, а я допускаю такую возможность, то я вспоминаю ее пустые, мертвые глаза. И мне не нравится то, что я вижу.

Его рассказ был ужасным. Ещё ужасней было то, что он меня вообще не пугал. Я пыталась собраться с силами и попытаться отреагировать правильно. Я должна назвать его убийцей. Должна накричать на него. Изобразить отвращение, страх, разочарование. И ничего не выходило. Это было неправильно. И в его глазах я видела, что он тоже давно уже считает, что это было неправильно. Но прошлого не вернёшь. Мне стало невыносимо тоскливо. Пусть я до сих пор не понимала, было ли что-то между нами, или это были лишь мои фантазии, но мне ужасно хотелось хоть что-то сделать, хоть как-то разделить его ношу. Для того, чтобы он так хорошо понимал мои мысли, он должен был и сам их испытывать когда-то. Отсюда и эти рассказы про принятие себя и своих ошибок.

Я протянулась через стол и взяла его за руки. Они были холодными, как будто бы я взялась за гранитную плиту, потому я попыталась накрыть их своими руками, чтобы согреть, но у меня плохо выходило, поскольку мои ладони были значительно меньше его. Я пыталась не думать о том, что это был возможно второй раз в жизни, когда мы держались за руки не случайно и я отчаянно пыталась не волноваться, выглядеть буднично, будто бы в этом не было ничего такого, потому я не смотрела на Рода, боясь увидеть какую-то реакцию, которая мне не понравится.

Внезапно он перехватил мои руки и крепко сжал их, так, что у меня побелели пальцы, я резко вскинула голову и попыталась выдернуть руки, но у меня не вышло. Я видела, что он хочет что-то сказать, но потом лишь помотал головой, отпустил мои руки и покинул комнату.

Тишина, которая осталась после его ухода, удушала. Сердце билось в груди словно бешеное, я чувствовала свой пульс в висках. Мне не хватало воздуха и окружающее пространство давило на меня: меня давили стены, давила пыльная мебель, хотелось срочно вырваться наружу. Мне хотелось убежать, опять, куда угодно, ото всех. Я легла на диван, накрылась пледом и уснула до самого вечера.

Глава 6

Алиса приходила ко мне несколько раз за день, но я так и не встала и ничего не ела. Мне постоянно снились люди, которые поочерёдно закрывали глаза и улетали в темноту. Они улыбались мне, но улыбка слетала с их лица, как только они понимали, что я сейчас сделаю.

Когда я проснулась, всю комнату заливал красноватый свет заката. Голова раскалывалась и я не могла понять от чего, из-за того что я спала весь день или лихорадка вот-вот захватит моё тело. Я вяло приподнялась на локте, пытаясь рассмотреть стол и увидеть, приносили ли мне воду. Нужно будет попросить Алису дать мне какую-нибудь таблетку. Я медленно поволокла ноги в сторону стола, схватила стеклянную бутылку с минералкой и стала жадно пить воду. В углу раздался шорох, я мгновенно развернулась и выронила бутылку из рук. Крепкое стекло не разбилось, но я облила себя водой, к тому же мир перед глазами поплыл от резкого поворота. В углу сидел Род и заполнял какие-то документы, но видимо отвлекся, когда заметил, что я проснулась.

– Ты меня напугал.

– Сейчас или утром? – он улыбался, но глаза его оставались серьёзными.

Я присела на стул, чтобы не упасть:

– Конечно же сейчас, я не сразу тебя заметила. Ты думаешь, что должен был напугать меня утром, но я не узнала ничего такого, к чему не была бы готова. Виктор говорил мне о твоём прошлом, да и у многих моих друзей прошлое не самое светлое. Та же Кис к примеру…

– Ты не простила идеальному Дмитрию попытку уберечь тебя от силы, от которой ты сама немало страдаешь. Пусть методы были плохи, но ты знаешь, что он не хотел, чтобы кто-то пострадал, – Род попутно заполнял ручкой свой ежедневник и проверял какие-то расчёты на телефоне, – Потому конечно же, я ожидаю, что твоё отношение ко мне изменится.

Я наклонила голову набок и откинула волосы с лица, чтобы лучше рассмотреть графа. На лбу выступило несколько капелек пота. Мне нравилось видеть его сосредоточенным на работе. Он говорил сухим, будничным голосом, но я видела, что он следит за каждым моим движением. Все его вопросы будто бы кружили вокруг до окола, из-за усиливающейся мигрени я начинала терять терпение:

– Род, у меня начинает складываться впечатление, будто бы ты только притворяешься таким невозмутимым. Я не могу понять твоих мыслей, ты пытаешься запугать меня и тебя расстраивает, что это не выходит? Или тебя беспокоит, что подумает о тебе девушка, которая является частью твоей работы?

Он отложил ручку в сторону, глубоко вздохнул и как-то нехорошо улыбнулся:

– Ты любишь всё усложнять, верно? По-моему я весьма ясно всегда выражал моё отношение к тебе, почему ты всегда сомневаешься в этом?

Мне опять стало трудно дышать. Я поняла, что не хочу продолжать разговор, потому что сделаю только хуже самой себе, потому я постаралась прекратить разговор:

– Я не знаю о чём ты.

– Конечно не знаешь, – бросил он и уткнулся обратно в бумаги. Теперь я чувствовала себя виноватой, хотя и не понимала до конца за что. Моя голова всё ещё плохо соображала и я слишком поздно поняла, что начала оправдываться:

– Когда ты говорил о той ведьме, я попыталась понять тебя, представить, что ты чувствовал тогда. Мне показалось, что она была для тебя ближе, чем кто-либо ещё в жизни и что с ней ты похоронил своё сердце. Это было глубокое чувство, если не влюблённости, то привязанности. И, прости, если ты говоришь о своём отношении ко мне, то я правда не понимаю, что ты имеешь в виду. За всё время, у меня сложилось впечатление, что общение со мной тебя развлекает, помогает отвлечься от проблем, тебе нравится заигрывать и флиртовать со мной, издеваться над моей наивной реакцией на твои поступки и наверное, ты бы хотел поделиться со мной историей, как с другом, но теперь переживаешь, что моё мнение поменяется о тебе и мы больше не сможем так мило беседовать, как раньше….-под конец я начала уже очень сильно тараторить, мой голос дрожал, – Но знаешь, если это тебя так волнует, то я скажу тебе честно, что меня это не пугает. Моё мнение о тебе не стало лучше или хуже, разве что я стала понимать тебя чуть лучше. Мы ехали с тобой в машине, кажется, полгода назад и тогда я говорила, что ты можешь быть моим самым близким врагом. Это значит, что ты можешь говорить мне о таких вещах и не бояться, что я отвернусь от тебя, потому что, если ты переживаешь, как я отреагирую на эту историю, значит ты и сам отчасти сожалеешь о своих поступках, а значит есть в тебе и сожаление, и сочувствие и вообще всё это я могу понять, потому что ты такой же человек, как и я. Нет, даже не так, я могу это всё понять, просто потому что ты такой же, как я.

Когда я наконец закончила свою тираду, то мне казалось, что у меня вот-вот лопнут глаза от боли и давления. Всю грудь жгло огнём и я чувствовала, что если продолжу говорить дальше, то уже никогда не остановлюсь. Род так неотрывно следил за мной, что я уже пожалела, что столько всего ему наговорила. Он больше не улыбался:

– Быть может я когда-то и думал, что с тобой просто весело проводить время. Первые пару дней знакомства, – он хотел сказать что-то ещё, но что-то во мне его отвлекло, – Ами, ты в порядке? Ты как-то побледнела.

– Да, – выдавила я из себя мученическую улыбку, – правда мне бы не помешала таблетка от головной боли. Может быть ты сможешь найти мне такую?

Он отложил в сторону свои дела и подошёл ко мне, убрал пряди упавшие мне на лицо и прикоснулся своей рукой к моему лбу. Приятный холод ненадолго облегчил головную боль.

– У тебя жар. Я сейчас вернусь, переляг пока что на диван.

Я послушно кивнула. Стоило ему только покинуть комнату, как я подскочила на месте. Ноги едва держали меня, грудь обжигало от каждого вдоха. Я уже давно поняла, что это была не простая головная боль и что если я сейчас же не запру дверь, то он застанет лихорадку. Он знал о её существовании, но никогда не видел вживую, а меня беспокоило то, что я буду в абсолютно бессознательном состоянии и не смогу контролировать себя. Не хочу этого. Не хочу, чтобы он видел меня….такой.

У меня было очень мало времени и мне нужно было сделать всё возможное, для того чтобы не впустить их в комнату на время приступа. Сейчас я ещё могла хоть что-то сделать, позже будет хуже, потому я стала подтягивать шкаф ко входу. Двух должно было хватить, хоть мне и пришлось изрядно надорваться, валя его на ступени и толкая вверх. Следом я дотянула стол и все стулья.

За дверью послышалась какая-то возня, но я надеялась, что они не смогут открыть дверь не сняв купол немагии.

Когда я дотащила последний стул, то поняла, что уже совершенно не отличаю реальности от галлюцинаций. Моё сознание то возвращалось ко мне, то улетало прочь, в кроваво-чёрные видения. Я отшатнулась назад и ватные ноги окончательно перестали держать меня, я рухнула на пол. Мне стало очень холодно. Боль нарастала, теперь болела уже не только голова, но и всё тело до кончиков пальцев ног. Мне было страшно и не хотелось проходить через то, что предстояло впереди.

Видения становились всё глубже. Я поняла, что перестаю соприкасаться с реальностью. Вокруг появлялись люди: они улыбались мне и из их глаз и рта текла кровь. Они шли ко мне и потому я попыталась отползти от них прочь, пока не упёрлась в стену. Люди кинулись на меня и принялись разрывать мою плоть зубами, я закричала, проваливаясь глубже в бездну.

Я пыталась сопротивляться, но моё тело попросту не слушалось. Кто-нибудь, хоть кто-нибудь, помогите мне. Кто-то позвал меня из глубины сознания.

“Камелия! Камелия, доченька!”. Сквозь неясные враждующие формы я увидела вдалеке расплывчатое лицо матери. Она тянула ко мне руки.

– Мамочка! – закричала я и забарахталась в воздухе пытаясь пробиться к ней. Я её так давно не видела, я так плохо помнила о том времени, что нас связывало. Мне так не хватало её в моей жизни и я не понимала этого до конца, пока не увидела её так отчётливо. Мне показалось, что у меня получается придвинуться к ней ближе, но в этот момент одна из теней рядом с ней сформировалась во вполне отчётливого мужчину и занесла над ней меч.

– Нет! – закричала я, но мужчина не остановился. Резким рассекающим ударом он полоснул по её спине. Мама упала на землю и растворилась в воздухе. Нет, нет, нет, только не это, я не могу терять её опять!

Я направила всю ментальную мощь в сторону мужчины разрывая его на мельчайшие кусочки. Тени вокруг обступили меня кругом и разразились в громком, неприятном смехе. Этот смех приносил физическую боль и я зажала уши, пытаясь не слышать его.

– Прекратите! Оставьте меня в покое!

Но тени не исчезали. Они смеялись, а из их размазанных подобий ртов текла чёрная, словно гудрон жидкость, затапливая всё вокруг. Жидкость сковывала мои и без того вялые движения, обволакивала, удушала, заполняла мои лёгкие.

Когда моё сознание стало возвращаться ко мне, я не помнила, сколько прошло времени в таком бреду, помнила лишь бесконечную агонию. Моя кожа покрылась волдырями. По помещению двигалась волна энергии, я отчётливо ощущала, будто бы моя сила разрывала щит и пыталась выдавить его изнутри, давя на стены и двери.

Я должна это закончить. Там, в углу, лежит крысиный яд, принесённый Алисой, и если я проглочу его, то всё закончится. Или я могу разбить стеклянную бутылку и перерезать себе горло. Если я так сделаю, то я больше не буду мучиться. Так будет правильнее.

Нет, нет, нет, хватит, это не мои мысли. Это не я. Я не должна подчиняться боли. Но мне невыносимо сильно хотелось прекратить всю эту боль.

Теперь я уже думала о том, что правильнее будет найти чем себя привязать, а не убить.

Перед глазами заплясали картинки того, как я буду умываться собственной кровью. Я попыталась найти хотя бы что-то внутри себя, что могло бы меня отвлечь, но картинки становились всё яснее. И тут, словно взрыв, купол немагии отключился. Я почувствовала себя рыбой, которую бросили обратно в воду и жадно задышала. Вся боль мгновенно исчезла, волна которая проходила по всей комнате утихла, прошла сквозь стены. В тот же момент мебель возле двери разлетелась в стороны и дверь открылась без каких-либо препятствий. Род вошёл в комнату первым, следом за ним Алиса. Мне казалось, что я не найду в себе сил, чтобы хотя бы посмотреть на него, я лежала на полу и пыталась отойти от боли, но когда Род подошёл ко мне ближе, я прошептала: “Вот и цитромончик подоспел”.

– Алиса, подготовь всё, чтобы к нашему возвращению мы поставили купол на место и чтобы всё можно было списать на перезарядку источника питания. Никто не должен об этом узнать. Я на это время отлучусь с Камелией.

После его слов мир перед глазами поплыл, мы перемещались. Я собиралась с силами, чтобы не захныкать от тошноты. Мы оказались на улице, на высоком холме, окружённые деревьями. Вспышка началась вечером, а солнце только-только вставало, значит меня лихорадило всю ночь. Меня посадили на чуть сыроватую траву, Род обнял меня, согревая, а я жадно вдыхала свежий, прохладный воздух. Он не задавал мне никаких вопросов, давал отдохнуть и набраться сил. Мне опять захотелось заплакать, уже от какой-то глупой жалости к себе, смешанной с ощущением того, что все мои мучения закончились, но я не позволяла себе этого, мысленно повторяя, что я сама выбрала этот путь и мне нести за него ответственность.

Когда он понял, что я немного прихожу в себя, он отстранился и принялся меня осматривать.

– Чёрт возьми… – я поняла, что его руки были перепачканы моей кровью. Он наклонил меня вперёд и осмотрел спину, ещё раз чертыхнулся. Потом он медленно начал начитывать какое-то заклинание по всей видимости и проводить рукой по спине, потом по рукам, лицу, ногам. Я видела, что мои волдыри постепенно исчезают. Когда граф закончил, я поняла, что плотину прорвало и слёзы покатились одна за другой по лицу. Я закрыла его руками и позволила себе зарыдать во весь голос.

– Тшшшш, – он опять обнял меня и начал чуть покачивать, как маленького ребёнка. Я почувствовала себя настолько беспомощной, что позволила себе ухватиться руками за его рубашку и уткнуть лицо в грудь, – Всё закончилось. Теперь всё в порядке.