Текст книги "Ковен заблудших ведьм"

Автор книги: Анастасия Гор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Девочка замолчала и, взглянув на крест, висящий над постелью, шепнула «Аминь» и забралась под одеяло.

Набравшись смелости, я подкралась поближе, надеясь рассмотреть причудливую россыпь веснушек на ее лице и каре-зеленые глаза. Но вдруг девочка уставилась на меня:

– Ты привидение?

Я оглянулась на дверь, ожидая увидеть там кого-то еще, но нет – девочка действительно обращалась ко мне.

– Ты меня видишь? – растерялась я, опустив взгляд на свое тело, которое на самом деле находилось далеко в Вермонте.

– Вижу, – ответила она, натянув одеяло до подбородка. – Кто ты? Мама говорит, все это происки Дьявола, но… ты на Дьявола не похожа.

– Да, потому что я не Дьявол. Я как ты. Зови меня Одри и…

– Морган, с кем ты там разговариваешь?!

Истеричный женский визг из соседней комнаты даже меня заставил вздрогнуть. Морган засуетилась, выпрыгнув из постели и отмахиваясь от меня, как от назойливой мухи. Она крепко зажмурилась и снова начала читать молитву, будто это могло спасти ее – не то от меня, не то от матери, которая уже начала барабанить в дверь.

– Ни с кем, матушка! Я просто молюсь перед сном!

Девочка бросила на меня робкий взгляд, и в нем была скорее мольба, чем ужас перед неизведанным. Я потянулась к ней, пытаясь задержаться в этом странном доме еще хоть на мгновение, но в следующую секунду меня втолкнуло обратно в родное тело.

Я распахнула глаза и отскочила от Тюльпаны.

– Ну что? – спросила та. – Увидела, кого нам искать?

– Это ребенок. Но не только я ее видела. – Губы пересохли, и я схватила со стола графин с минеральной водой, жадно осушая его: после астральных проекций в горле саднило нещадно. – Она меня тоже.

– Что? Это невозможно…

– Для нее нет ничего невозможного.

Мы обе обернулись на гримов, скалящихся так злорадно, что сомнений не оставалось.

– Вы знаете куда больше, чем говорите, – поняла я, и судя по тому, как навострились их уши, это было правдой. Они были слишком злы на меня за многомесячное заточение, чтобы так просто захотеть помогать.

– Ты видела особенную ведьму, – лукаво улыбнулся Эго, виляя хвостом. – И, можешь поверить, она тебе пригодится.

– Если, конечно, тебя не опередят, – подхватил Блуд.

– Тебе нужно найти ее первой. Ведь песнь Эхоудин слышат все Верховные… – напомнил Спор.

– Поспеши, иначе будешь кусать локти до конца своих дней. Эх, если бы она родилась раньше, чем мы выбрали тебя! – фыркнул Эго, и я уже собиралась швырнуть в него печеной грушей, которую схватила с блюда, как он исчез, растаяв дымкой.

Мы с Тюльпаной остались вдвоем: я – погруженная в себя и озадаченная, она – как всегда, равнодушная, грызущая слоеную булочку.

– Сильная ведьма, – поддакнула Тюльпана, немного поразмыслив, и слизнула с пальцев повидло. – Раз она каким-то чудом видела тебя, игра однозначно стоит свеч. Чем раньше ты заберешь ее в ковен, тем лучше.

– Чем раньше мы ее заберем, – поправила я Тюльпану, и та закряхтела, подавившись булочкой. – Та ведьма, похоже, очень верит в Бога. А что твердила церковь людям на протяжении веков? Колдовство – дар Сатаны. Ее будет непросто убедить.

– Мы и не будем убеждать, – парировала Тюльпана, на удивление быстро смирившись с тем, что я решила взять ее с собой в путешествие. – Мы ее освободим. Девочка страдает, а ты можешь ее спасти. Но сначала…

Тюльпана отряхнула руки и взяла из вазы несколько маргариток. Те были такими тоненькими, что никто не обратил на них внимания.

Тюльпана покрутила маргаритки в пальцах и, поморщившись от их приторного запаха, подошла к камину.

– Седьмой – пришла светлая пора. К пыли пыль, весна за зимою, – произнесла она и бросила их в камин. – Я расстаюсь с тобою, мама, и с тем убеждением, что ты внушала мне с пеленок: я не просто достойна тебя. Я тебя превзойду.

Едва Тюльпана убрала от огня руку, как тот всколыхнулся до самой крыши. Она заслонилась от него рукой, но не отшатнулась, глядя сквозь просветы в пальцах, как пламя меняет цвет с желтого на зеленый, будто вместо цветов она кинула в него хлорофилл.

– Не может быть, – выдохнула я, ведь в последний раз видела такое десять лет назад, когда все пятьдесят ведьм собирались в этих стенах. Когда все было по правилам. Когда боги слышали нас и внимали.

Тюльпана повернулась ко мне, безмерно довольная чем-то.

– Этот год будет очень – очень! – плодотворным, – усмехнулась она. – Остара приняла нашу жертву.

Ритуал был завершен.

IV
Агнец

В краю первозданной природы дневное небо напоминало клубничный зефир. Ветер дразнил ветви, и новорожденные листья смеялись, отвечая ему. Солнце плясало среди скалистых гор, в жухлой траве, а воздух пах тополиным соком и мхом. Все в этом дне было бы прекрасно, если бы…

Я не стояла по колено в болоте.

– Ты сделала это специально! – воскликнула я, пытаясь выбраться, схватившись за смородиновый куст.

– Вовсе нет! Просто компас чутка сбился, – насмешливо ответила Тюльпана, которая очутилась на твердой лужайке в окружении пихтовых деревьев. Она потрясла латунный компас на цепочке и постучала пальцем по стеклу, заставив стрелку неистово вращаться. – О! Все, заработало. Ты там скоро?

Я забубнила проклятия себе под нос, заползая на холм. Грязь и глина стекали по джинсам в сапоги, противно хлюпая.

Обернувшись на цветущее болото, в которое Тюльпана швырнула меня при телепортации, я потерла ноющий лоб. Последнее, что я помнила перед скачком, – это пентаграмма, начерченная мелом посреди гостиной, десяток тростниковых свечей и моя кровь, стекающая с кончика указательного пальца. Чтобы пересечь за одну телепортацию несколько штатов и при этом не распасться на атомы, потребовалось провести полноценный ритуал. Я все еще чувствовала затылком холодный паркет, на который легла, позволяя крови шипеть от соприкосновения с меловым кругом. А затем…

– Добро пожаловать в Ривер-Хейтс, – объявила Тюльпана, когда я привела себя в порядок и мы вышли из лесопарка прямо в центр города.

Кто бы сомневался, что ее заклятие поиска приведет нас именно сюда – в город, где совершались ритуальные убийства, подобные преступлениям в Берлингтоне, о которых теперь говорили по всем телеканалам.

Мысль, что где-то поблизости может быть Ферн, рыщущая в поисках следующего новоодаренного, подгоняла меня. Я огляделась, рассматривая дома: все они были маленькими и аккуратными, в один или два этажа высотой. От главной площади тянулись улицы, а магазины и кафе можно было пересчитать по пальцам. Людей здесь было мало: Ривер-Хейтс насчитывал всего несколько тысяч жителей, из-за чего город выглядел вымершим.

Проходя мимо сувенирной лавки, продавец которой храпел под шелестящим брезентом, Тюльпана стащила какую-то брошюру, а заодно и бусы из розового кварца, запихав их себе в декольте. Стрелка ее заколдованного компаса то и дело меняла направление, ведя нас к девочке из моих видений. Морган. Голос ее больше не звучал в голове, зато звучало бормотание Тюльпаны, читающей брошюру:

– «Насыщайтесь словами Христа, ибо слова Христа скажут вам все, что вы должны делать». Ты видела в ее комнате такую же? – спросила Тюльпана, и я кивнула, на что она задумчиво пролистала пару страниц. – Церковь Святых последних дней… Мормоны! Хуже и быть не может.

– Почему?

– Потому что их принимают за ветвь протестантизма, но в действительности они не что иное, как неоязыческая оккультная секта. И вот еще. – Тюльпана поскребла ногтем строчку о соблюдении целомудрия и отказе не только от алкоголя, но и от чая с кофе. – В аризонском Шорт-Крик даже практиковали многоженство и отнимали у женщин младенцев, если они хотели развестись или выйти из секты… Их бывший лидер Уоррен Джефс имел гарем из восьмидесяти жен и наплодил восемьсот детей, пока ему не впаяли пожизненное за педофилию и изнасилования.

– Жуть. – Меня передернуло. Тюльпана рассказывала все это таким будничным тоном, будто делилась прогнозом погоды на выходные.

– Ага, – хмыкнула она бесстрастно. – Слишком много веры и слишком мало мозгов. Если семья твоей Морган такая же, уговорить ее пойти с нами будет непросто.

Я решила оставить это без комментариев. Человеческие религии не претили мне: я сталкивалась с ними чересчур редко, чтобы иметь на этот счет какое-то мнение. И все же слова Тюльпаны и заунывная песнь Морган, ее страх перед одним лишь голосом матери и уверенность, что она – чистое зло, наталкивали на определенные мысли.

– Нам нужно поторопиться, – сказала я и вздохнула с облегчением, когда мы миновали торговую улицу. – Я обещала Коулу вернуться к вечеру.

– Да куда он денется, – закатила глаза Тюльпана. Каждый раз, как я заговаривала о Коуле, она не упускала возможности изобразить рвотный спазм. – Скучать по тебе не будет точно, уж поверь. Слышала, у него там какие-то дела с Диего. У мальчиков всегда свои игрушки.

– Дело не в «скучать», а в том, что я отправилась за Морган с тобой. Эта идея никому не понравилась. Если честно, даже мне самой.

Тюльпана ухмыльнулась, ничуть не удивленная. Она снова глянула на компас и замерла перед зданием старшей школы Ривер-Хейтс. Школьники бродили компаниями, сплетничали или завтракали, рассевшись на траве, а на стоянке припарковалось несколько полицейских машин. Я толкнула Тюльпану в бок, кивая на них. Присутствие полиции могло осложнить дело, если что-то пойдет не так.

– Это из-за Ферн, – прошептала я. – Представляю, как потрясли убийства такой маленький городок, где обычно никогда ничего не происходит.

– Забудь о Ферн. Девчонка где-то здесь, – задумчиво промычала Тюльпана и щелкнула компасом, выпустив его из рук и позволив повиснуть на шее, как украшение. – Ищи ее. Только ты знаешь, как она выглядит.

И я действительно знала, только вот воспоминания о нашей встрече были астральными, а значит, тусклыми. Они начали таять уже спустя пару часов, словно туман. Я напряглась, рисуя в голове воображаемый портрет, и начала оглядывать людей вокруг.

Пшеничные волосы, короткие, как у мальчишки, прямая челка. Светло-ореховые глаза с зелеными прожилками. Низенькая, тоненькая, как неокрепший бамбуковый росток…

Где же она?

Я расстегнула пальто, взмокнув в слоях одежды: в Юте в это время года было гораздо жарче, чем в Вермонте. Тюльпана молча следовала за мной и иногда сверялась с компасом, стрелка которого крутилась то вправо, то влево. Мой взгляд скользнул по пробковому стенду для объявлений, выставленному на всеобщее обозрение перед крыльцом. «Фотоконкурс Ривер-Хейтс. Пятница, два часа дня» – гласила пестрая глянцевая листовка. Сегодня как раз пятница… И без пяти два.

Я не знала Морган. Ее чувства, мечты, устремления… Но я словно понимала ее. Одной встречи хватило, чтобы установить между нами неразрывную связь, отчего ее пение вновь разлилось по округе, став еще отчетливее, еще тоскливее. Но на этот раз песня была другой.

«Я знаю, почему птицы в клетке поют. Это все, что приносит им радость. Ведь их в небо никогда не возьмут и не подарят свободы сладость».

Я накрыла рукой компас Тюльпаны, заставляя убрать его – в нем больше не было нужды. Позволяя голосу вести меня, я обошла территорию школы и оказалась там, где лес, расступаясь, обнимал пустое футбольное поле. Рядом со стадионом на земле сидела миниатюрная фигурка в легкой ветровке, из-под которой выглядывало трикотажное выцветшее платье.

Морган.

При виде нее в голове у меня пронеслась сотня мыслей, и каждая пыталась привлечь мое внимание. Как к ней подступиться? Как объяснить? Как рассказать, кто она и почему ей стоит пойти со мной? Как не подвести ни ее, ни свой ковен?

Но раньше чем я успела найти ответы на эти вопросы и решилась выйти к ней, Морган вдруг всхлипнула… И зарыдала навзрыд. Она плакала все это время, только беззвучно, пока отчаяние не перелилось через край. Грязные, почерневшие пальцы судорожно перебирали что-то в земле, а лицо бало мокрым от слез.

В сторону школы прочь от стадиона брела шумная компания подростков ненамного взрослее Морган. Они громко переговаривались, обсуждая какую-то «прилипалу» и фотографии могильных плит с христианскими крестами, которые, по их мнению, «уж точно не могли занять первое место на конкурсе». Рослые парни в фирменных бомберах перебрасывали друг другу футбольный мяч, а девочки в коротких юбках продолжали щебетать и смеяться. Я не раз видела подобные сцены в молодежных сериалах, поэтому знала, что им предшествовало.

– После такого она точно перестанет таскаться за нами, – рассмеялся самый широкоплечий из компании, задирая подбородок так высоко, что я удивилась, как он не спотыкается, когда ходит.

– Ты вообще видел ее снимки? Считай, мы спасли ее от позора! Если бы другие увидели, неделю бы смеялись. А мы решили все быстро… У бедняжки ведь христианство головного мозга, – прыснула от смеха хорошенькая темноволосая школьница, повиснув на плече здоровяка. В ее руке щелкала бензиновая зажигалка. – Правильно, что родители запрещают ей заниматься фотографией. Пусть лучше в хоре поет!

Компания прошествовала мимо, оставив после себя шлейф дешевого одеколона и вишневой колы, и внутри у меня все заклокотало от гнева. Почему мы не пришли сюда на пять минут раньше?!

– Ненавижу засранцев, повышающих самооценку за чужой счет, – произнесла Тюльпана холодно, привалившись к сетке забора. – Хм, странно, что они не убежали отсюда с горящими задницами. Ни одна ведьма не стерпит такое обращение…

Вокруг действительно стояла тишина, а так не должно быть там, где плачет разъяренная ведьма. Ветер лениво раскачивал деревья, а земля не дрожала и не извергала лаву. Подростки смеялись где-то вдалеке, вовсе не проклятые. Никакой стихийной магии и неконтролируемого колдовства – действительно просто девочка, воспитанная в смирении и покаянии, а потому беспомощная перед жестоким обществом. Идеальная жертва для чужих насмешек.

– Что еще?! У меня больше нет фотографий, которые можно было бы сжечь! – воскликнула Морган, не разглядев сквозь пелену слез, кто подошел к ней.

Ее ладони покрывал пепел, забившись под ногти: она тушила догорающие снимки голыми руками, пытаясь спасти хоть что-то. Но не осталось ровным счетом ничего: только картонные корочки, изуродованные прожорливым огнем. Где-то угадывались черты животных, пастельные цвета, какие-то фигуры… И все.

– Давай я помогу.

Я присела рядом с Морган на корточки и протянула руку, чтобы сгрести бумажную стружку. Стоило ей увидеть, как переливается в солнечных лучах мой золотой браслет с гримами, она отшатнулась, очевидно, узнав его раньше, чем меня саму. Решив не давать ей время, чтобы опомниться и сбежать в ужасе, я взвесила в руках закопченные ошметки. Что же, попытка не пытка.

– Adennill.

Словно цветочные бутоны, клочки фотографий начали распускаться, расти и срастаться воедино. Морган затаила дыхание, и на какой-то миг ее страх ушел, уступив место любопытству. Она пододвинулась ближе, перепачкав черные гольфы.

– Красивые снимки, – искренне похвалила я, отряхнув их от грязи, вновь целые и блестящие, будто только-только распечатанные на принтере. – Ого… Как ты умудрилась снять оленя с такого близкого расстояния?

Я обвела пальцем морду пятнистого зверя, который слизывал янтарный мед с ладони, явно принадлежавшей Морган. Это было невероятное зрелище, как и следующий кадр, на котором в зарослях мха нежилась огненная лисица, повернувшись брюхом к солнцу и смотря прямо в объектив.

– Я люблю животных, – робко ответила Морган, забрав у меня фотографии, когда я дошла до той, где была запечатлена статуя ангела на местном кладбище: плотный туман обнимал ее за плечи, укутав в плащ. – А они любят меня.

– Еще ты любишь фотографировать надгробия…

– Не конкретно их, а все места, где можно почувствовать дыхание Бога. Это и церковь, и роддом, и кладбище… – Морган запнулась, поняв, что позволила себе слишком увлечься разговором со мной. – Как вы это сделали – вернули мне фотографии?

– Легко. Немного практики, и ты тоже так сможешь.

Морган сощурилась в недоверии:

– Я вас помню… Значит, это был все-таки не сон.

– Да, не сон. Я приходила к тебе… бесплотным духом.

– Бесплотный дух? – переспросила Морган и, кажется, немного успокоилась. Ее пальцы дергали цепочку с оловянным крестиком, вынырнувшим из-под ворота платья. – Так вот что вы такое? Неупокоившаяся душа…

Я рассмеялась и глянула на заметно повеселевшую Тюльпану, которая осталась стоять в стороне (за что я была ей премного благодарна).

– Ох, вовсе нет! Я… нечто другое. Давай начнем с чего-нибудь попроще. Меня зовут Одри. А тебя?

– Морган Гудвилл.

– Морган… – просмаковала я, выпрямляясь и разминая затекшие от сидения ноги. – У тебя очень красивое имя.

– Родители что, хотели мальчика? – хмыкнула Тюльпана, решившись подойти и вмешаться в нашу беседу как никогда вовремя.

Морган вздрогнула: похоже, до этого момента она даже не замечала ее.

– Да, но… Они работали в приюте, и однажды в их смену на порог принесли меня.

– Так тебя удочерили? – удивилась я.

Морган кивнула.

– Хм. – Становилось все интереснее, и я склонила голову набок, разглядывая веснушчатое лицо девочки. – Знаешь, на валлийском твое имя означает «морская». Производное от имени феи Морганы или богини Морриган. По легендам, они обе были выдающимися ведьмами…

– Ведьмами? – подскочила Морган, взирая на меня снизу вверх. – Вы хотите сказать, что я… Ох нет, нет…

Морган обошла нас с Тюльпаной и прижала к губам крестик, что-то шепча. Я услышала отголоски молитвы, и она заглушила мои мысли, как и те ее жуткие песенки. Близость к ней прибавляла зову громкости, как в проигрывателе, и эмоции Морган обрушились на меня волнами – отрицание, страх, стыд.

– Зря ты это, – сказала мне Тюльпана с какой-то усмешкой, но я отмахнулась от нее, думая, как все исправить.

– Морган, я не это имела в виду. Послушай…

– Мне нельзя… – выдавила она жалобно, совсем не слушая. Кончик носа у нее раскраснелся от слез, а губы предательски дрожали, будто она собиралась расплакаться снова. – Я не хочу быть злом… Не хочу… И не буду! Оставьте меня в покое!

Верхушки деревьев затрещали, а в следующую секунду в небе поднялось черное облако. Прежде чем я сообразила, что это такое, Тюльпана уже выкрикнула заклятие и выставила над нашими головами барьер, закрывая от острых когтей и дубовых клювов, готовых колоть и разрывать. Стая ворон была такой большой, что затмила собой солнце. Мир поглотила тьма, пока дикие птицы остервенело нападали на нас, пробивая даже мощнейшие чары и сбивая с ног.

– Морган!

Я упала на землю, слыша треск ткани: вороны принялись рвать одежду, чтобы добраться до плоти. От неистового хлопанья крыльев и пронзительного карканья закладывало уши. Я не могла открыть глаза, боясь, что их выцарапают. К счастью, все кончилось так же внезапно, как и началось.

Я медленно отняла руки от лица и робко осмотрелась, убеждаясь, что стая оставила нас. Птицы разлетелись, и мы снова могли наслаждаться солнцем и свежим воздухом. Лишь черные перья летали повсюду как доказательство того, что все было взаправду. Морган исчезла, и я заметила маленькие следы от сапог на сырой земле: похоже, она неслась от нас со всех ног, пока птицы защищали ее.

– Она любит животных, – истерично усмехнулась Тюльпана, принявшись распутывать гнездо из спутанных волос на своей голове; пальцы у нее предательски тряслись. – А животные любят ее.

Я сглотнула, садясь на футбольную скамейку, чтобы перевести дух. Сердце стучало где-то в горле, и мне потребовалась пара минут в тишине, чтобы прийти в себя.

– Думаешь, она это специально сделала? – спросила я, на что Тюльпана лишь фыркнула, снимая и выбрасывая в мусорное ведро свою кожаную куртку, от которой остались одни лоскуты. Видимо, заклятие восстановления было ниже ее достоинства. – Это выглядело как…

– Призыв чумной стаи, – поддакнула Тюльпана с непривычной для нее серьезностью. – Подобное заклятие есть в гримуаре каждого ковена. Не думаю, что какая-то малолетняя ведьма владеет подобной магией. Наверняка обычный выброс энергии. По крайней мере, теперь я верю, что мы и впрямь приперлись сюда не зря.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки и вернулась в реальность, лишь когда почувствовала железистый привкус во рту.

– Тогда ее тем более надо найти. Представь, если она с теми подростками сотворит такое… Ей точно житья не будет. Надеюсь, твой компас уцелел?

Тюльпана поднесла его к глазам. Золотая цепочка болталась, порванная жестокими птицами, но сам компас был в порядке.

– Да, я знаю, где она, – обрадовала она меня, примерившись к стрелке. – Вот только не уверена, что тебе удастся ее уболтать… По-моему, у этой девчонки не все дома. Вон как от ее одного слова «ведьма» плющит!

Я не разделяла веселости Тюльпаны, поэтому молча поправила одежду и двинулась по следам Морган, обходя школу.

– Вот что привело Ферн в Юту, – поняла я, не сбавляя шаг. – Не новоодаренные… Они лишь приятный бонус. Она пришла за Морган, я уверена. У нас есть шанс ее обогнать!

– И главное, не встретить, – верно подметила Тюльпана. Я бы решила, что она боится, если бы не знала, как ей плевать на всех вокруг. – Надо двигаться в темпе вальса. Угоним тачку!

Я замерла посреди парковки, опасливо косясь на копов, прогуливающихся со стаканчиками кофе вдоль школьного тротуара. Хоть они и были заняты обеспечением безопасности учеников, но сложно было не заметить двух рослых девиц, вскрывающих чужую машину.

– Ой, да никто не смотрит! – воскликнула Тюльпана, выбрав, как назло, ярко-желтый «жук» и щелкнув пальцами, чтобы снять сигнализацию. – Не распускай сопли и садись.

Выбора не оставалось. Боясь, что из-за моего промедления нас поймают, я прыгнула внутрь.

– Далеко ехать? – спросила я, прилипнув к зеркалу заднего вида, чтобы увидеть, если за нами пустят погоню с мигалками.

Тюльпана достала откуда-то клубничный блеск для губ и принялась наводить марафет, не отрываясь от дороги.

– М-м, нет, минут десять всего. Здесь до любого места рукой подать. Городок-то совсем сельский.

– Тогда могли бы и пешком пройтись, – проворчала я, глядя в окно на калейдоскоп уютных фанерных домиков, большинство из которых были фермерскими угодьями.

– Нет, не могли.

Я бросила на Тюльпану вопросительный взгляд. Она закрыла колпачок блеска и сверилась с компасом, а затем вдруг вывернула руль влево, уводя машину с дороги.

Я, подпрыгнув, едва не откусила себе язык, и прелестный «жук» улетел в кювет. Все случилось так быстро, что я успела лишь вцепиться в кожаную обивку сидений. Из капота, который встретился с рослым дубом, повалил сноп искр. От толчка меня швырнуло в лобовое стекло, но, чудом не вылетев из машины, я только со всего размаху приложилась лбом о бардачок.

– Ты больная?! – вскричала я, когда звон в голове утих.

Голова будто раздулась, превратившись в воздушный шар, который вот-вот лопнет. Боль растеклась жидким свинцом, и я пощупала явно разбитую левую бровь. Пальцы тут же слиплись, сделавшись мокрыми и красными.

– Ты нас чуть не угробила!

– «Чуть» не считается, – улыбнулась Тюльпана. Очевидно, мой побитый вид приносил ей наслаждение. В отличие от меня она осталась совершенно невредимой: поперек ее груди тянулся ремень безопасности, который она предусмотрительно застегнула так, чтобы я этого не заметила.

Машина дымилась, превратившись в металлолом. Я проверила ушибленные конечности – не потерялось ли чего? Кровь капала на джинсы, и Тюльпана заботливо протянула мне бумажный платок.

– В задницу его себе засунь! – ругнулась я, оттолкнув ее руку. – Зачем ты это сделала?!

Тюльпана устало вздохнула и швырнула платок мне в лицо.

– Ты должна выглядеть жалко.

– Что ты несешь?

– Мы идем в гости.

Я уставилась на Тюльпану, ничего не понимая. Зато ясно было одно: с залитым кровью лицом я и впрямь выглядела не очень. Переступив свою гордость, я взяла чертов платок и быстро вытерлась им. Из желто-кремового он вмиг сделался алым.

Пошатываясь, я вылезла из машины и упала бы плашмя, если бы не Тюльпана, подоспевшая вовремя. Я раздраженно стряхнула с себя ее руку.

Кроме нас, на дороге никого не было. Скромные, гостеприимно светящиеся в зарождающемся сумраке дома будто звали нас войти. Не оборачиваясь, Тюльпана устремилась к одному из них, самому маленькому и обветшалому. Дождавшись, когда я поднимусь на крыльцо, она постучалась.

– Извините, мисс, не могли бы вы помочь нам? Мы попали в аварию…

Из-за приоткрытой двери выглянуло сухое лицо женщины: тонкая, как пергамент, кожа туго обтягивала череп, не позволяя ей хмуриться или улыбаться. Темные русые волосы, посеребренные старостью, были заколоты на макушке, а крупный нос смотрелся на лице непропорционально, как и слишком маленькие бусинки карих глаз. Ее лицо оставалось почти неподвижным, даже когда она говорила, вытирая руки о серый фартук:

– Да, разумеется. Входите.

Голос показался мне смутно знакомым. Я удивленно взглянула на Тюльпану, но та, рассыпаясь в благодарностях, уже запорхнула внутрь дома. Мозаика в моей голове начала складываться.

– Кто это, Агата?

В коридор вышел грузный мужчина, на три головы выше женщины. Густая растительность на его лице выглядела небрежно, но одет он был весьма чисто, хоть и невзрачно.

– Две юные леди попали в беду, – ответила ему Агата, обводя нас рукой. – В гостиной есть телефон. Ох, ну и видок у вас! Вы можете воспользоваться ванной, там в шкафу аптечка. Виктор, вызови доктора Тревора.

– Нет, не утруждайтесь! – выпалила Тюльпана, вставая между мужчиной и проемом гостиной. – Моей подруге здорово досталось, но мы обе целы, уверяю. Нам бы только в автомастерскую позвонить. У вас есть справочник? Не подскажете заодно какие-нибудь отели в городе?

– Боюсь, у нас всего один отель на весь Ривер-Хейтс, и тот закрыли после недавнего убийства, – пробормотал Виктор, скептично оглядывая меня.

– А что там случилось?

– Точно не знаю, но убили одну из наших знакомых. Молодую аптекаршу…

– Нечего было шастать с чужими мужьями! – вставила Агата. – Судьба блудниц всегда незавидна.

Отголоски их беседы доносились до меня обрывками. Голова все еще гудела, и я сосредоточилась на обстановке, решив, что Тюльпана справится и без меня. Дом был обставлен скудно и, похоже, не знал ремонта несколько десятилетий. Кроме самого необходимого, здесь не было ни телевизора с радио, ни одного интерьерного украшения или предмета роскоши – только белые стены, как в больнице.

Мой взгляд приковало к себе охотничье ружье, висящее над камином возле прибитого распятия.

– Право, Виктор! – воскликнула Агата, как только Тюльпана завершила свой монолог о том, что нам негде остановиться на ночь. – Пастырь не простит нам, если мы откажем несчастным девочкам в помощи. Оставайтесь на ужин, раз такое дело, а потом муж проведет вас до церкви. Там вам предоставят ночлег и, возможно, даже помогут договориться с автомехаником о ремонте в половину стоимости.

– Это было бы чудесно, миссис Гудвилл! – захлопала в ладоши Тюльпана, откладывая телефонный справочник, будто и впрямь была окрылена этой новостью. – В Ривер-Хейтс живут такие добрые люди!

Женщина снисходительно улыбнулась и вдруг посмотрела на меня.

– Зовите меня просто Агатой. А вы, кстати…

– Сара, – улыбнулась Тюльпана. – А мою подругу зовут Кристина. Может, ты скажешь что-нибудь наконец, Крис?

Тюльпана многозначительно подмигнула мне, повернувшись к Агате и Виктору спиной. Только тогда я заметила, что глаза у Тюльпаны голубые – их неестественный фиолетовый цвет мог напугать кого угодно из смертных. Перестраховаться было очень предусмотрительно.

– Да-да, спасибо вам огромное, миссис… То есть Агата, – встрепенулась я. – Простите за мое поведение, кажется, я сильно ударилась головой.

– Бедняжка, – цокнула языком женщина. – Тогда вам точно нужно в ванну. Первая комната наверху. А я пока накрою на стол. Если вам что-то понадобится или вдруг станет плохо, только крикните.

Я кивнула и поспешила подняться наверх, чувствуя затылком пристальный взгляд Тюльпаны. Я знала, чего она ждет от меня, хотя до последнего не верила, что хоть одна ведьма может быть настолько дальновидной и хитрой. Впрочем, меньшего ждать от дочери Авроры и не стоило.

Напроситься на ужин в дом к семье Морган – это же гениально!

Убедившись, что все трое остались болтать внизу, я прошла мимо ванной и последовала дальше по коридору. Комнат было всего две, и везде стояла мертвая тишина – никаких признаков присутствия Морган. Побоявшись, что меня хватятся, я решила отложить исследование дома и вернулась к двери в ванную. Ощущение чего-то липкого в волосах не давало мне покоя, мешая концентрироваться на деле.

Из зеркала на меня смотрела какая-то побитая бродяжка. Поперек брови тянулся широкий порез с растекшейся вокруг гематомой. Я хорошенько промыла его, шипя от боли, а затем обработала антисептиком и заклеила стягивающим пластырем.

Когда одна моя нога уже стояла на лестнице, во входную дверь постучали.

– Это, наверное, наша дочь! Почему так долго, Морган?! Ты ведь говорила, что уроки отменили из-за какой-то там выставки и тебе надо просто отнести домашнее задание.

То, как она произносила ее имя, не оставило сомнений – именно Агату я слышала в тот раз. Ночью Агата звучала так же истерично, надрывно и… раздраженно. Кажется, по-другому она просто не умела говорить с Морган.

Собравшись с духом, я спустилась в холл и остановилась напротив девочки. Похоже, она так бежала, что ее юбка перекрутилась. Увидев меня, Морган беспомощно икнула, парализованная животным ужасом.

– Чего встала? – напустилась на нее Агата, когда я уже подумала, что Морган вот-вот развернется и помчится прочь. – Закрой дверь! Не видишь, у нас гости.

Девочка потупилась и молча повесила ветровку на вешалку.

– Здравствуйте.

– Иди на кухню, – приказала Агата, едва я успела открыть рот, чтобы поздороваться в ответ. – Достань посуду.

Морган незамедлительно послушалась, а я прошла в гостиную, где стоял большой деревянный стол.

– У вас очень милая дочь, – улыбнулась я, но Агата отмахнулась, помогая Морган постелить скатерть и расставить тарелки. У девочки дрожали руки, и несколько раз она выронила столовые приборы, отчего отец, сидящий в кресле, многозначительно стучал ногой по полу.

– Да, вот несносная. Плата за наши с Виктором грехи, не иначе.

Я сдержала остроту, рвущуюся с языка, и сжала пальцы так, что побелели костяшки. Тюльпана сидела, наблюдая за нами. В глубине ее глаз плясало веселье. Так же выглядела Аврора, наблюдая за труппой актеров на сцене театра, когда заставляла их играть мюзикл для нее одной.

Морган заняла место в конце стола, как можно дальше от меня и Тюльпаны. Почти прижимаясь к плечу Виктора, она пялилась в тарелку, не моргая, будто один лишь взгляд на меня мог ее убить.

– Что же, садимся! Вы наверняка голодны.