Текст книги "Танцующая с Ауте. Трилогия"

Автор книги: Анастасия Парфенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 80 страниц)

– А! – ему было смешно. Правда, не настолько, чтобы расхохотаться в голос. И то хлеб.

Я же стояла под перекрестьем раздевающих взглядов и решала, насколько мерзкой можно позволить себе стать. Приходится признать, я размякла. Привыкла к опущенным глазам, поднятым крыльям и безусловному (хотя и не очень охотному) повиновению. Привыкла к силе, уверенности, к постоянной охране и иллюзии безопасности. Роль уязвимой жертвы среди тех, кто способен одним движением тебя сломать (или думает, что способен), была новой. Ну а темные каждым жестом, каждой мыслью пытались меня уверить, что так оно и есть на самом деле. Не самое приятное ощущение.

Может, они не так уж неправы Может, я действительно уязвима. Это не имело ни малейшего значения: я была Хранительницей и не имела права быть просто Антеей.

Водоворот красок в моих глазах.

Миллионы живых существ. Миллиарды мертвых. Триллионы тех, кому еще предстоит родиться. Эль.

Воспоминания, и сила, и боль. Я научилась призывать их к себе, полагаться на них в своих битвах. Я могла бы швырнуть грубо изъятой для собственных нужд чужой силой в лицо этим самодовольным паразитам, никто бы и слова мне поперек не сказал. Но в этом не было необходимости: именно для таких целей и был в свое время создан Источник – воистину последний аргумент в спорах, которые доводилось вести Хранительницам.

Сила вскипела в жилах, густая и соленая, в ноздри ударил приторный запах горных цветов. Сейчас не просто живое – существо, а воплотившаяся в плоть мощь целого народа. Цвета глаз эль-ин, все цвета спектра смешались на моем лице бешеной фантасмагорией красок.

Что-то они заметили, почувствовали. Обнаженное оружие – и свита, повинуясь повелительному взмаху ушей принца, откатилась назад. И только на лице у золотоволосого эльфа мелькнуло что-то вроде уважения – не ко мне, конечно, а к тому, что сияло в моих глазах.

Блеск серебристых доспехов.

– Ваша охрана – это действительно северд-ин?

– Да, – голос мой звучал очень мягко. Тихо. Дружелюбно.

Никого это не обмануло. Вот и старайся для таких.

– Как вам удалось их поймать? – Эльф так старательно давал понять, что вовсе не желает слышать ответа на этот вопрос, что мне стало смешно.

– Ваше Высочество, – Смех плескался во мне безоглядной эйфорией. Слишком много силы, слишком много власти. О, это чувство всемогущества, такое обманчиво иллюзорное! Бежать. Бежать отсюда, я совсем выбилась из графика. – Сейчас я повернусь и уйду. Пожалуйста, не стоит пытаться меня остановить.

Крылья напряглись, недвижимым усилием поднимая меня в воздух, стены раздвинулись, открывая клубящиеся облака пути. Медленно, медленно, осторожно. Показать им сейчас спину означает открыть охоту. Охоту на меня, бедного зайчика. Всплеск золота, моделирование пространства…

Черное. Красное. Древнее.

И громовой голос, раскатившийся вокруг:

– Драконья Кровь! НЕ ДАЙТЕ ЕЙ УЙТИ!

Чума и холера!

Я взвилась золотой молнией, порвав реальность в клочья, отбросив все остатки дипломатии.

Это был филигранный расчет времени. Появиться, когда внимание сильных мира сего уже приковано к происходящему, связав тем самым руки не желающему раскрываться перед родственничками принцу, но до того, как кто-нибудь из его соперников по-настоящему разберется в ситуации и пожелает урвать свою долю. Но я слишком затянула. Темный король почтил собрание личным присутствием, и его реакция мне не понравилась.

Ловушка захлопнулась в буквальном смысле прямо за моей спиной, острой болью обдало ободранные о смыкающиеся створки крылья. Я все-таки оказалась быстрее – скорость испуганной вене не предусматривалась никакими охранными заклинаниями. Реальность Двора вскипела и рухнула позади, погребая все, что неосмотрительно оказалось в ее пределах. Но не меня, не меня.

Теперь, сквозь клубящийся мрак неопределенности – к Щиту. Я, конечно, не мастер Путей и не слишком умела в создании проходов через безвременье Ауте, но все-таки дочь Изменяющихся. Имплантат между глаз запульсировал, забился, давая развертку по двенадцати измерениям. Надо же, старые программы родного клана еще сохранились где-то под грудой информации Хранящих!

Чары-заклинание-чары, не слишком понятные мне самой, наполовину состоящие из математических выкладок имплантата, наполовину – из унаследованной от отца бездумной интуиции. Я ринулась в образовавшийся туннель, увлекая за собой северд и разбивая пространство позади тысячей вероятностей, чтобы сбить со следа погоню.

Погоня, однако, в путешествиях по здешним местам была куда как опытна. В чем мне и пришлось убедиться, налетев за очередным поворотом на стаю демонов. Справедливости ради заметим, эти ловители поджидали нас с другой стороны и были столь же удивлены встречей, как и мы. Вот почему, наверное, мне удалось-таки вывернуться.

Меч оказался в руке раньше, чем разум осознал происходящее, и успел послать телу приказ о торможении. Мы врезались в охотников на всей скорости, Безликие воины набросились на них озверевшими молчаливыми тенями, мое извлеченное откуда-то из глубин аакры заклинание разметало противников по спектру. Рывок руки – Сергей блокирует удар – кувырок с одновременным обманным ударом крыльями, взвившийся в атаке меч, вспышка боли – Злюка получила серьезную рану. Но мы опять прорвались, прошли их строй насквозь и нырнули в боковое ответвление тропы.

Короткой вспышкой гениального озарения я швырнула назад заклинание из тех, что так любит отец – что-то не до конца мне понятное, музыкальное и расщепляющее творимый тобой мир на десяток параллельных вариантов с последующим выбором того, какой тебе больше нравится. То есть того, где нет темных, разумеется. Позади что-то взвыло в слепой ярости, отбросило мое заклинание в сторону, точно невесомый шелковый платок, упавший на глаза. Ауте, да это король собственной персоной! Вечность милосердная, да во что же это я влипла?

– Дочь Дракона! Кровь Дракона! Да хватайте же ее, идиоты!

Папа? А он-то здесь каким боком замешан? Почему мое происхождение имеет такое значение для этих бесноватых?

Думать было некогда. Нас окружили, и вновь не оставалось ничего другого, как тупо идти напролом. Кастет и Клык прикрывали раненую Злюку, и это здорово снижало мобильность, но…

Мы бросились на них разъяренными фуриями, вовсю используя небольшое преимущество, подаренное совершенством маскировки. Я расслабилась, отдавая тело во власть Сергею и позволяя ему творить, что вздумается. Он вел меня, как рука обычного воина ведет меч. Драться было не обязательно, надо только проскочить мимо, и этим преимуществом мы тоже пользовались без зазрения совести.

Оп! Я успела перехватить контроль над собственным телом, мгновенно останавливая уже запущенную Сергеем контратаку и принимая удар на появившийся в другой руке: кинжал-аакру. За крошечное мгновение, что оставалось до столкновения, чуткий инструмент вене успел заледенеть, изменяясь, и встретились, оглашая окрестности злобным звоном, уже две одинаковые сущности – точно два отражения в кривом зеркале. Вовремя. Вздумай Сергей столкнуться с такой дрянью, был бы в лучшем случае сломан. А я уже скользила дальше, оставив позади озадаченного непонятным исходом противника.

Танец. Это был не бой, а танец – стремительный и жесткий. Слабые точки и неприкрытые участки я чувствовала, как гениальный хирург чувствует раковую опухоль. И била в них, стремясь не нанести вред, а всего лишь ускользнуть.

Прыжок, отчаянный визг. Упала прямо в рефлекторно подставленные руки того рогатого красавчика из свиты Дариэля. Со стремительным: «Мерси!» чмокнула его в нос, двинула по уху заклинанием «большая тупая дубинка» и бросилась дальше. Отмашка мечом с пылающими на кончике клинка чарами иллюзий, заставившими инстинктивно отшатнуться еще двоих – прошла!

Я вырвалась, оставляя позади клочья боли и ошметки силы. Даже ощущение Эль пропало, сметенное бесконечными, отраженными в лучшем случае наполовину ударами. Ауте, вот это мясорубка! Почему они так разъярились?

Безликие воины застряли где-то позади, прикрывая мое отступление, но за них я не беспокоилась. Не могла позволить себе беспокоиться. Сейчас. Уже. Почти… Мягко сверкнула серебром и голубизной поверхность щита.

Он вынырнул из ниоткуда, в облаке развевающихся золотистых волос. Точно такой, какими изображены на фресках Да-Виней-а'Чуэльдревние эльфы. Блеск стали. Я наискосок вскинула меч, который был очень сердитым Сергеем. Вторая рука, с зажатой в ней аакрой, на отлете. Так просто не проскочить. Здесь от боя не убежать.

Мы застыли, совершенно неподвижные в хрупком равновесии уже начавшегося поединка. Вступало в силу искусство «одного удара», когда исход боя решается противостоянием воли – и лишь один короткий удар завершает уже определенное.

Сен-образ сплелся между нами, точно трепещущая бабочка. Тройственное восприятие: я, Сергей и наш древний противник, казалось, слились в единое существо.

Этот миг был прекрасен. Как ужасно было бы, погибни я раньше. Ведь тогда не смогла бы узнать холодного совершенства этой схватки.

 
Я застыл, точно идол
Каменный.
Солнце ровно в зените
Стоит.
Поединок.
 

Мы атаковали одновременно, стремительно и безупречно.

 
Удар мечами наискось —
Словно дрожанье крыльев
Невесомой стрекозы,
Зависшей на мгновенье
Над мерцающей гладью пруда.
 

Все решается одним ударом. И решилось.

Вдруг устремившийся навстречу глазам пол, выбитый из моих пальцев Сергей, прижатая ногой к поверхности Щита моя рука со все еще сжимаемой в ней аакрой. И холод стали у горла. Ауте и все ее дети, он действительно был Древним. У них, знаете ли, была бездна времени, чтобы научиться укорачивать самоуверенных желторотиков.

Зелень и многоцветие. Глаза в глаза. На один бесконечно долгий миг.

Его губы дрогнули не то улыбкой, не то гримасой внезапного узнавания.

Valina a Raniel.

Ученица Раниэля. Ауте, только старых врагов отчима и не хватало для полного счастья!

Пальцы на рукоятке меча напряглись, и я поняла – ударит. Попробовала потянуться к Эль и поняла – не успею. Все, свершилось. Моя жизнь закончится. Здесь и сейчас. Ур-ра!

Радости не было. Злость была. Непринятие. И какая-то детская, до слез, обида. Не так все должно быть.

Аррек! Да где же ты?

И он пришел. Древнего отбросило назад ударом сырой, яростной и смертной силы. Арры, наверное, сами не понимают, какой мощью они на самом деле обладают. И уж совершенно точно не умеют ею пользоваться. Аррек выделялся даже из себе подобных – в отличие от остальных, он прекрасно все понимал и умел. Беднягу древнейшего протащило по серебристой поверхности физиономией вниз с добрый десяток метров, когда на него накинулась полностью потерявшая от ярости контроль над собой перламутровая фурия.

Альфа-ящер, не видящий смысла погибать из-за чужой жены, благоразумно наблюдал со стороны.

– Кто? – Темный вскинул меч, подозрительно легко отбивая поток вероятностных атак, обрушившихся на него со всех сторон. Мне показалось, что в глубине старого, безупречно отстраненного сознания мелькнуло удивление и вновь узнавание. Темный, наконец очухавшись, швырнул в противника чистой Ауте, свернутой в хлыст стремительно раскручивающейся плетки. И красивым прыжком ретировался. Аррек зашатался, бешено парируя обвивавшиеся вокруг него удары, вскрикнул, бросился плашмя пол и был втянут в серебристую поверхность Щита, точно погрузился в воду – кто-то с той стороны его прикрыл и по первому требованию вытащил назад.

Я обмякла, уткнувшись носом в серебряную синеву, готовясь осмыслить произошедшее. Так просто на первый взгляд… и так безумно сложно.

Я не хотела умирать – это было первым открытием.

Лейри пыталась меня убить, втравив во всю эту историю – логично, но тоже почему-то обидно.

Темному королю зачем-то понадобилась Кровь Драконов. До зарезу понадобилась. Зачем?

Аррек ведет какие-то дела с древнейшим из темных, у того личная вендетта с моим учителем. О причинах которой мне, разумеется, никто сообщать не собирается.

Тэмино умудрилась спутаться и с темными, и со смертными. При этом спутав их друг с другом.

Что там я забыла?

Ауте, дорогая, я ошиблась. Я все-таки хочу умереть. Прямо здесь и сейчас. Пусть сами разбираются!

Мысль ударила, точно электрический разряд. Я ведь могу это сделать. Я, по стечению обстоятельств впервые за многие годы оставшаяся без охраны, наконец-то могу распорядиться собой так, как сочту нужным. Здесь и сейчас. Позволить себе расслабиться, позволить времени утечь сквозь пальцы драгоценными каплями, позволить защите хоть немного ослабнуть. Ауте довершит остальное…

Так просто. Самые красивые решения – самые простые. Погибнуть в Ауте, уйти с боем, с честью. Погибнуть красиво.

И бессмысленно.

Ничего этой смертью не достигнув.

Осквернив этой бессмысленностью всю свою жизнь.

Зато избавив Аррека от необходимости наблюдать, как и вторая его жена совершает ритуальное самоубийство.

Ага. Как же.

Я выругалась сквозь зубы. Поднялась на четвереньки, еще раз выругалась. Всхлипнула. И прямо так, на четырех конечностях, поползла туда, где поблескивал Сергей.

– Проклятый… Ауте… дарайский… глупец! Вкрадчивый паразит! Вор! Крыса. Пррр-редатель…

Этот смертный без дозволения влез в мою душу. И украл мое мужество.

Ну уж нет.

Неуклюже, непослушными пальцами схватила меч и подтянула его к себе. Рукоять была холодна – судя по всему, Сергей был без сознания. Или как там это называется у Мечей. Думать о том, чем огрел его темный, чтобы довести до такого состояния, мне не хотелось. Хотя бы потому, что это неизбежно должно повлечь догадки на тему того, чем огрели меня. И Аррека…

Наглый вор! Украл мое сердце. Украл у меня все удовольствие от планирования и подготовки к такому важному событию, как собственная смерть!

Кисти казались замороженными – я их почти не чувствовала и только с изумлением смотрела на крупную дрожь, сотрясающую руки. Боли не было. Кое-как запихнула меч в ножны и позволила себе наконец упасть, плача от страха и слабости.

Нечего грешить на Аррека. Дело даже не в нем. Добровольный уход на иную грань ту, этой вечной жизни-смерти, был деянием либо величайшей отваги, либо величайшей трусости. Венцом всего существования, завершающим штрихом, который либо наполнял всю предыдущую жизнь смыслом, либо навечно перечеркивал ее, как нечто мелкое и бесполезное. В моем случае требование долга было однозначным. И сделать это здесь и сейчас, уйти так, было… признанием окончательного поражения. Все равно что расписаться в собственной слабости.

Умереть с достоинством – одно. Умереть из-за то что жить больше нет сил…

Сама мысль о подобном малодушии была столь спесива, что утонченная суть эль-ин восставала, морщась отвращения. Некрасиво. Уродливо. Даже непробиваем броня долга разбивалась о непонятно откуда взявшуюся брезгливость.

Уродливо. Не здесь. Не так. Не тогда, когда моему народу, возможно, нужна моя помощь.

Решение принято.

Коррекция волевых процессов.

Нашла время для самокопания, дура!

Я вжалась в серебристую поверхность Щита всем телом, каждой косточкой ощущая его упругую твердость, его леденящую прохладу. Можно было бы, конечно, прибегнуть к поддержке Эль, но зачем нарушать установленную веками процедуру? Будем придерживаться традиций.

Чуть шевельнулась, ритмичной дрожью пальцев, трепетанием ресниц, плетя даже не зов – танец. Танец изменения – когда что-то глубоко во мне распадалось, чтобы стать частью Щита. Частью удивительной и непонятной субстанции, удерживающей саму Ауте в очерченных нами границах.

Разумеется, проникнуть внутрь я не могла. Даже вене не может отколоть такой номер. Я просто стала щитом, волной посылая по его поверхности сообщение для тех, кто следил снаружи. И в то же мгновение, повинуясь приказу Изменяющихся, сияющая поверхность дрогнула, потекла, втягивая меня в сине-серебристые глубины.

Свет. Небеса Эль-онн. Дом.

С гортанным, похожим на стон криком я упала на руки целителю из клана Дериул.

ТАНЕЦ ЧЕТВЕРТЫЙ, МЕНУЭТ

Rigoroso

Меня подхватили, грубо поставили на ноги. Сканирование диагностическими чарами было жестким и дотошным. Таким, что кости взвыли выворачивающей суставы ломотой, а перед глазами плясала темно-красная пелена.

Откуда-то издали донесся искаженный голос:

– …локальное поражение… блокада… Быстро!

Стремительно перепрограммирую собственные рефлексы, сражаясь с желанием когтями полоснуть по склонившейся ко мне фигуре. Слишком хорошо я знала, что должно сейчас произойти. «Локальное поражение» означало, что кусочек Ауте свернулся в моем теле напружиненной перед ударом змеей. Судя по ощущениям в районе ключицы, его уже заблокировали, не давая распространиться ни по моему Телу, ни на окружающих. Вечность милосердная, тошно-то как…

Аррек!

Стоп. Проблемы решать по мере поступления.

Я позволила опрокинуть себя на спину. Дала спутать ноги и руки сдерживающими заклинаниями. Полосуя клыками губы, не двигалась, когда что-то холодное мимолетно коснулось горла, прогоняя туман из головы и заставляя тело обмякнуть.

Когда зрение сфокусировалось, обнаружила, что склонившаяся надо мной физиономия принадлежит Иналу, молодому целителю из какого-то отдаленного ответвления линии Ала. Парню было от силы лет двести, но специалистом он был отменным, а поражения Ауте вообще считал своим коньком. Этот знает, что делать.

Надеюсь.

Я уставилась в вечность за его спиной, полностью сконцентрировавшись на собственных ощущениях. Ауте да сжалится над глупым чадом своим…

Сначала показалось, что руки целителя охватывает голубоватый огонь. Затем это сияние сконцентрировалось в красивый, вихрящийся энергией шар между когтистыми пальцами. А затем шар рухнул вниз, на меня, в меня.

Вряд ли со стороны было что-то заметно. Я же чувствовала себя так, будто каждый изгиб ауры, каждая тончайшая жилка внутренней энергии вспыхнула нестерпимым золотым сиянием, отражая, точно зеркало, попавший на них свет. Я видела их, видела себя, будто со стороны, и с удивлением пришла к выводу, что я – красива. Только… В районе ключицы, там, где оцарапало кожу не то мечом, не то заклинанием, вихрилось что-то гнилостно-красное. Что-то, тоже удивительное по своей сути, но прекрасное вредной, уничтожающей все вокруг красотой. И очень разрушительное для золотистой сущности, которая была мной. Сейчас это «нечто» было прочно заключено в оболочку сил, но даже в таком, «закапсулированном» состоянии оно заставляло золотые переливы корчиться и чернеть от боли.

Я тихо скрипела зубами, раздумывая, как насчет заорать во весь голос. Отхватила, что называется, по полной программе. Хорошо хоть эта штука пока не приняла материальной формы. Проще вытянуть из астрального тела энергетическую занозу, чем мучиться, отлавливая по всей кровеносной системе какие-нибудь заковыристые вирусы. Вроде тех, которые за пару часов меняют твою биологическую суть, превращая во что-нибудь с чешуей и всеядное.

Инал глянул на меня, черты его лица заострились в сиянии целительной мощи.

– Хранительница, будет больно.

– А сейчас мне, по-твоему, щекотно?

– Приготовьтесь.

Больно? О боли я знала все, или почти все. Это болью не было. Это выходило за границы простой боли, превращаясь в нечто ослепительно-белое и отчаянно острое. Целитель терзал не плоть – душу. Короткими, точно направленными молниями посылал в красное скопление осколки своей изуверской силы. И моя суть, та, что называлась Антеей тор Дериул-Шеррн, корчилась под этими ударами, погибая так же верно, как и пурпурные захватчики.

Наверное, это длилось недолго. Наверное, ровно столько, сколько требуется молнии, чтобы сорваться с пальцев и поразить цель.

Я очнулась от хрипа в сорванном криком горле и от ломоты в порванных судорогами мышцах. Секунд двадцать лежала неподвижно, позволяя целителю залатать нанесенный телу ущерб. Затем грубо оттолкнула его, пытаясь самостоятельно встать на ноги.

Удалось с третьей попытки.

Кругом заметались испуганные и тревожные сен-образы – я сама не заметила, как небрежно сбросила столь «надежные» путы, созданные для того, чтобы удерживать пациента, если отрава все-таки захватит его тело. Но паника тут же была пресечена Иналом, коротко бросившим всем, чтобы угомонились.

– Она чиста.

В принципе, так оно наверняка и было. Но рисковать я не хотела.

Пошатываясь, выпрямилась, вскинула руки. И сама поразилась упавшей кругом гробовой тишине. Закрыла глаза, выбрасывая их всех из головы.

Неважно.

И только так.

Музыка пришла высокой мелодией флейты, парящей над скрипичным оркестром.

Движение пришло дрожью на кончиках пальцев. Едва заметным ритмичным покачиванием бедер. Изогнувшимися, тонко затрепетавшими руками.

Изменение пришло молекулами, вдруг начавшими стремительно раскручивать свои цепочки, чтобы рассыпаться сначала на простые элементы, а затем и на атомы.

Я танцевала очищение.

Полностью. До конца. До самого дна. Я разобрала себя, свое тело и душу до самого основания, а затем собрала заново, в единое целое.

Чтобы быть уверенной: это целое – действительно я.

Остановилась, несколько секунд вслушиваясь в затихающие аккорды. Открыла глаза.

Они смотрели на меня, восхищенные и немного испуганные. Сен-образы признания мастерства. Тихим шепотом в воздухе светилось:

Вене.

И еще:

Танцовщица изменений.

Чудо, которое никогда не перестанет восхищать. Даже меня. Особенно меня – остальные понятия не имеют, насколько это на самом деле чудо.

Повернулась к Иналу: поклон, официальный, признательный и извиняющийся одновременно.

– Целитель…

Он лишь склонил уши, все понимая и считая обиды излишними. Прощально взмахнув крыльями, я выскользнула из заполненной вооруженной охраной комнаты. Как же они перепугались, что Хранительница может оказаться опасной!

Правильно, кстати, перепугались.

Я безошибочно двинулась к соседней палате, остановилась перед затянутым прозрачной завесой порогом. Аррек плыл прямо в воздухе, побледневшее, потускневшее лицо запрокинуто, зубы болезненно сжаты. Целитель из эль-ин стоял рядом с ним, закутавшись в ауру своей силы, и тянул, тянул наружу многочисленные багровые сполохи, так похожие на те, что только что уничтожили во мне. Древнейший из темных постарался от души! Конечно, арр не обладал гибкостью и восприимчивостью вене, не было необходимости варварски выжигать в нем эти спящие пока ростки, как не было необходимости пренебрегать элементарным наркозом.

Точно почувствовав что-то, человек повернул голову, ища мой взгляд. Зрачки его были так расширены, что серые глаза казались бездонно-черными. На лице мелькнули сначала узнавание, потом облегчение, потом что-то вроде бледной попытки успокоить.

Все хорошо. За меня не бойся.

А разве я боялась?

Только когда напряжение ушло, я поняла, сколь велико оно было. Бессильно осела, прислонившись к стене, судорожно сжимая и разжимая когти. Опустила голову, борясь с приступом тошноты. Груз страха был столь велик, что теперь, когда он исчез, неправдоподобная легкость в буквальном смысле сбивала с ног. Он жив. Он в порядке.

Да. Я определенно боялась. Не было печали…

Своими руками удушу! Гер-рой…

Сердито отвернулась, отказываясь волноваться. Несколькими точными, нарочито бесстрастными мыслями отправила вопросительные сен-образы. Ответы пришли мгновенно – и на этот раз мне удалось не упасть от нахлынувшей волны щенячьего восторга. Выбрались! Все! Даже северд-ин, хотя Злюке, Клыку и Дикой здорово досталось.

Нет, когда-нибудь это сумасшедшее везение мне изменит…

Еще несколько посланий – приглашения на собеседования. Или на допросы с пристрастием Уж как посмотреть.

Я двинулась дальше, по дороге заглядывая в защищенные получше иных крепостей больничные палаты. Мы были в Дериул-онн, в Доме клана Изменяющихся, и охранные заклинания, вплетенные в эти живые стены специально для вот случаев, являлись шедевром тысячелетних усилий лучших из мастеров. Здесь можно было без особого опасения держать даже Ауте, что иногда и делалось.

Самоуверенным «покорителям» Бесконечно Изменчивой досталось по первое число. Мать Тэмино под защитой магии своих охранников выбралась почти невредимой, но все трое сопровождавших ее воинов были ранены. Я остановилась перед комнатой, где двое целителей хлопотали над бесчувственным Обрекающим. Этому пришлось хуже всех. Потребуется много времени и много усилий целителей прежде чем его удастся привести в норму. Однако я, способная чувствовать Ауте как никто другой, знала, что парень выкарабкается. Пусть даже сейчас в это никто не верит.

Шен отделался сравнительно легко – контузией. Это был результат попытки обдурить темных на их собственной территории. Но даже в таком состоянии опытный Изменяющийся умудрился выбраться из Ауте, не притащив на хвосте никаких неприятностей.

И, разумеется, в полном порядке оказался «трофейный» демон. Вместе с оливулцем. Вот уж о ком не стала бы плакать!

Я появилась на пороге комнаты Тэмино, нетерпеливым взмахом ушей отсылая собравшийся там народ. Самообладания хватило лишь на то, чтобы не поморщиться под любопытными, сочувствующими и ироничными взглядами покидающих помещение мужчин. Но как только последним из них вышел за пределы защитного кокона, позволила всему, что думала и чувствовала, вскипеть на самой поверхности сознания.

Похожая на видение девушка с глазами, наполненными непролитыми слезами, и силой, черным покрывалом окутывающей тонкое тело, одарила меня улыбкой. Понимающей, печальной и мудрой.

Р-рррр…

– Я вас внимательно слушаю, мать Эошаан.

«И да поможет вам Ауте, если то, что я услышу, окажется недостаточно убедительным».

Эльфийка изящно уселась прямо на воздух, демонстрируя сдержанное презрение к нависшему над ней монаршему гневу. Она когда-то успела почиститься и переодеться. Теперь тонкая фигурка была облачена в свободное, ниспадающее длинными складками платье того же светлого, льдисто-голубого цвета, что и ее глаза. Что-то было в этой позе и в этом наряде… невинное. Беспомощное и трогательное. И очень лживое.

– Я понимаю, что со стороны мои действия должны выглядеть в лучшем случае… непродуманными. Однако, Хранительница, я заверяю вас… я даю слово, я готова ручаться своей жизнью и своим кланом, что для всего этого есть причины. У нас просто не было выбора…

– Я вся внимание, – холодно и с бешеной вежливостью звучит мой голос.

Она вздохнула, как-то устало, почти нетерпеливо. Тряхнула головой.

– Хранительница, я боюсь, что не могу вдаваться в детали. Вы просто не поймете!

– Я не просила у вас оправданий, мать Эошаан. Только объяснений.

– Но…

– То, что вы делаете – действительно необходимо. Если бы я так не считала, мы бы сейчас не разговаривали. Вы бы вообще уже ни с кем не смогли разговаривать! Теперь я хочу узнать, почему это необходимо.

Молчание. Женщина-некромант смотрела на меня, будто впервые увидела, и почему-то в этот момент совсем не казалась юной. Я с мрачноватой иронией повела ушами. И старательно стерла из сознания закипающую черную злость.

– Леди тор Эошаан, позвольте мне несколько расширить ваш взгляд на происходящее. Не знаю, приняли вы во внимание политическую ситуацию, когда начали свою авантюру, или нет, но… Если коротко: положение эль-ин крайне неустойчиво. Мы – раса чужих, нагло влезшая в самое сердце человеческих миров, причем раса недружелюбная. И не стесняющаяся это недружелюбие демонстрировать. А люди… довольно-таки страшненькие создания. Понятие «ксенофобия» вам что-нибудь говорит? «Геноцид»? Вижу, что говорит. Уже легче.

Я вздохнула, тщательно формулируя иероглифы сенсорных образов, сопровождающих звуковую речь. Не столько для Тэмино, сколько чтобы привести в порядок собственные мысли.

– До сих пор все шло более-менее мирно, по крайней мере по сравнению с Оливулским конфликтом и Эпидемией, с которых наши межвидовые отношения начались. Договор с аррами, по которому нас признали давно потерянной ветвью их народа (чушь, конечно, невероятная!), и облегчил, и усложнил задачу. Но нам, понимаете ли, надо вести себя прилично. Не ввязываться в войны. Или, в крайнем случае, не втягивать в них самих арров. Ужасно, да?

Так, с иронией надо что-то делать. Тэмино ведь не виновата, что так называемое общество эль-ин представляет собой сборище самовлюбленных, самодовольных и совершенно не склонных к размышлениям самодуров. И не надо ей знать о тех проблемах, которые возникают, если попытаться заставить эту орду двигаться в едином направлении.

– Эль-ин я еще могу как-то… не контролировать, но хотя бы придерживать в определенных границах. Но вот если появится кто-то, кто, выдавая себя за эль-ин (или хотя бы их отдаленных родственников), начнет даже не мутить воду, а просто делать что вздумается, то последствия ударят по нам. Иными словами: как вам нравится идея еще одной Эпидемии, мать Эошаан? Вы давно не видели человеческих боевых кораблей, парящих рядом с нашими домами, леди Тэмино? Вы так стремитесь к титулу эль-э-ин, моя торра?

– Я не…

– Темные – это темные, эль-леди. Их не зря называют демонами. Я далека от мысли, что, захоти они проникнув в Ойкумену, мы сможем им помешать. И меня отнюдь не вдохновляет перспектива устраивать очередную «родственную» бойню, отлавливая этих красавцев под носом у смертных. И вот тут появляетесь вы, мать Эошаан. И позволяете себе обратить внимание темных на новые для них бесчисленные миры. А также позволяете человеку, оливулцу, узнать о нас то, что ему знать совершенно не обязательно. И отказываетесь объяснять почему. Я бы рекомендовала вам, Мать клана, пересмотреть свое отношение к вопросу. Немедленно, – мой голос звучал так мягко, так отстранение. Почти безучастно. Страх Тэмино вспыхнул где-то на границе восприятия и тут же затух, будто его выключили. Впрочем, так оно наверняка и было.

Тор Эошаан чуть подалась вперед, склоняя уши и разворачивая крылья – жест уважения. Глаза, подведенные красноватыми тенями, казалось, припухли, точно после слез, выражение лица поражало детской серьезностью. Наверное, сейчас она пугала меня не меньше, чем я ее.

– Прошу прощения, Хранительница Антея. Я попытаюсь объяснить. Проблема заключается в смертных. В их… э-ээ… смертности. Здесь мы столкнулись с необычайно странным вариантом… С очень многими странными вариантами. Похоже, что посмертие у людей во многом зависит от того, во что они верили при жизни. Боюсь, что существу, столь далекому от моего клана, будет сложно понять всю сложность вопроса. Но они… они как будто конструируют свои посмертные реальности. Любой народ может создать рай, или ад, или и то и другое и много чего еще на свой вкус, причем даже народ, совершенно отвергающий так называемые пси-способности. Или народ, состоящий из одного-единственного человека. Вы и представить себе не можете… Я не уверена, что сама представляю! Они вкладывают в эти свои «миры духов» гигантские силы – гораздо большие, нежели те, чем должны обладать… чем могут обладать. А потом, когда эти миры наполняются душами… Это даже не сотворение Богов – это сотворение Судьбы. Бесконечная цепь, которая тянется из прошлого в будущее, связывая события и связывая саму Ауте. Я боюсь. Двое Древнейших моего клана боятся – и отказываются говорить, сталкивались ли они раньше с подобным. Мне очень жаль, моя Хранительница, но это тот вопрос, с которым должны разобраться именно Обрекающие. Должны.