Текст книги "Выхухоль (СИ)"

Автор книги: Анастасия Игошина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Выхухоль

История в двух дневниках и трех интермедиях

ПРОЛОГ или ИНТЕРМЕДИЯ ПЕРВАЯ (хотя какая «интер»?)

Девушка и молодой человек в форме новобранца стояли, обнявшись. Вокруг суетились люди, слышались женские и мужские голоса...

Война... Первые бои для тех, кто обороняется, заведомо проигрышные. И это понимали те, кто сейчас провожал молодых выпускников Академии Магии.

–Боже, Мира, как же ты без меня будешь? Наделаешь тут дел... – пытался пошутить парень. Фраза получилась двоякой.

Мира только вздохнула. Сирота, практически без Дара – во время учебы ее спасала только его помощь. Девочка – одуванчик. Он боялся – не за себя, за нее. Она не могла постоять за себя.

Открылся портал, и новобранцы цепочкой потянулись в него.

–Мы ещё увидимся? – спросила девушка. Вопрос был задан с нелепой надеждой и звучал немного по – детски.

–Надеюсь... – прошептал Макс и вошел в портал.

Опустела площадь. Закрылся портал. Лишь Мира стояла, молча глотая слезы.

– Они ещё пожалеют, что отняли его у меня... – неожиданно для себя прошептала девушка.

С тех пор её жизнь круто изменилась.

ДВА ГОДА СПУСТЯ...

Мира

....23 мая...

Я – Мира, выпускница Академии Магии.

Война началась два года назад и, похоже, сейчас её середина – мы уже не проигрываем, но до победы еще далеко.

Макс не пишет уже полгода. Я очень за него боюсь.

Правда, может я не получаю писем из – за того, что поменяла адрес? Но там обещали, что будут их пересылать...

Вот уже полгода, как я обучаюсь на Тень. Тени спасают пленников в лагерях. И Тенями могут стать только Хамелеоны. Конечно, не пресмыкающиеся. Хамелеоны – магические существа, имеющие способность сливаться с пространством – цвет любого «задника» приобретали даже глаза.

Да, я Хамелеон. Это одно из моих немногих достоинств. Так же к ним относятся великолепное ведение боя с жезлом (выстрадала двумя годами тренировки) и меткая стрельба из лука. Ненавижу убивать, но когда идет война, а тебя со дня на день перебросят на передовую – проникать во вражеские лагеря оттуда банально ближе – то и не такому научишься.

Очень хочется навестить старый дом, но это проблематично – я сейчас в Центре Подготовки Теней, а это на другом конце страны.

Тени очень нужны – мы наконец стали отвоевывать территории и враги пачками уничтожают пленников.

...24 мая...

Сегодня вечером меня отправляют на передовую. А несколько минут назад произошёл разговор. Попробую описать.

Я вошла в кабинет, где меня ожидал будущий командир.

«Имя»

«Мира Солнце»

«Полагаю, знаешь, что пока ты будешь Тенью, ты должна его забыть. Кличка?»

А я сдуру ляпнула первое попавшееся – день раздумий на предмет клички мне не помог.

«Выхухоль»

Командир прищурился и хитро блеснул глазами. Седой сухонький старичок с военной выправкой посмотрел на меня как мальчишка.

«Что – то мне говорит, что эта кличка ещё будет на устах у обеих армий»

Вот так. Честно говоря, даже страшно – столько от меня ждут...

Но и прощать разлуку с Максом я им не намерена. Как и тысячи смертей ни в чем неповинных людей.

Макс

... 3 июня...

Черт, черт, черт!

Попался!

Как идиот!

И прямо ведь из осады!

Слов нет. И писем от Миры нет. Надо узнать у соседей по камере, кто сейчас в Закатном, наши или враг. Именно там я с ней попрощался.

...4 июня...

Узнал. Легче не стало. Уже четыре месяца Закатный в осаде.

Хочется сорваться в Закатный и найти её. Но сейчас это, естественно, невозможно.

Как дурак стал барабанить по решётке. Это я – отличник по психологии!

Пришел «некто», конкретней не опишешь. Улыбнулся гаденько – гаденько. Зажал мне нос и вылил в рот зелье. Судя по составу – сонное, очень мощное. На недельку примерно. Засыпаю...

Мира

...6 июня...

Сегодня, наконец, вернулась с первой партией спасённых. До этого не писала– выглядели записи бы так: «Ползу», «Ползу», «Ползу. Сколько можно!». Хамелеонов никто не замечает, главное – не магичить. Так что добралась без приключений. Две стрелы – две цели. Затем, спасаемых в кучу, и порталом назад.

Если пытаться сразу попасть в лагерь порталом, то ничего хорошего не выйдет. Заметят всплеск магического фона. А вот назад – пожалуйста! Заметить – заметят, но ты уже далеко будешь...

Мне повезло – пленных было двадцать. Мой предел для перемещений – двадцать один человек (или не человек), включая саму себя. Иначе пришлось бы кого – то оставить... Или остаться самой.

Смотрю на свои же записи, пугающие безразличием.

Пусть. Лучше, чем истерика. Вот что сделала с девочкой – одуванчиком война.

Если доживу до победы – уже не буду прежней. И никто не будет.

...24 августа...

Сегодня меня вызвал командир, и со словами «Ну что, я оказался прав?» вручил мне плакат с моим приблизительной точности портретом. Дополняло это дело надпись на языке врага: «Выхухоль». И дальше, чуть мельче: «Доставить живой или мёртвой».

«Разведчики притащили»-проинформировал он.

Я ошарашенно смотрела на плакат.

«Но почему именно я? Теней около сорока...»

«Ты лучшая Тень. Двести спасённых – таким не могут похвастаться даже те, кто шныряет по вражеским лагерям с начала войны. Тебя не могут засечь магические поисковики.»

Это правда, они меня не видят – слишком слабый магический дар... Только на портал и хватает, затем пластом с перенапряга полдня лежу.

«Вот тебе маска, снять сможешь только сама.»

«Спасибо...»

Это была очень дорогая и ценная вещь, как правило принадлежащая одному человеку и передающаяся по наследству.

«Ты же мне как внучка...» – улыбнулся старик.

А он мне был как дедушка. Нет, серьёзно. Никогда такого я раньше не чувствовала. Одним словом – сирота .

Я сморгнула слезу, чувствуя, как тает весь лёд, что я наморозила в душе за время войны.

...26 августа...

События стремительно разворачиваются. Буквально за последние два месяца мы стали абсолютно уверены в своей победе. У меня сейчас дел невпроворот – враг убивает пленных, надо успеть спасти как можно больше и как можно быстрее.

Сегодня я отправляюсь в очередной вражеский лагерь. Одела маску. На душе не спокойно – я уверена в себе, но что – то... Что – то... Какое – то предчувствие...

Макс

...26 августа...

Пытки, вода, зелье. Пытки, вода, зелье... И так без конца.

Я ничего не сказал, даже если бы знал. А я ничего и не знаю. Я просто маг, я просто солдат. Такой же, как и все.

Кстати, похоже, у меня отравление этим сонным зельем.

После меня пленных в общей камере не прибавлялось. Что это значит?

Мира

...3 сентября...

Наконец – то добралась. Теперь я понимаю причину своей тревоги. Пленных– двадцать один человек! Двадцать один!

С минуту я думала.

«Все в кучу, быстрее.»

Они неуверенно собрались. Одного – я не видела в темноте, просто чувствовала – волокли. Похоже, он беспробудно спал под действием зелья.

Я отстегнула с пояса небольшой кинжал и отдала в руки самому здоровому. Кинжал мне подарил тоже командир. Сразу по зачислению.

«Передай командиру».

С этими словами я открыла портал. Пленники уже у своих. А я здесь. Теперь меня ждут пытки, антимагические браслеты. А если назову свою кличку – смерть. А кинжал я отдала командиру во избежание соблазна самоубийства.

Усталость и магическое опустошение накатили разом. Сознание выскальзывало. Всё кончено. Ни одна Тень сюда больше не сунется, а это место освободят не раньше декабря.... Я столько вряд –ли выдержу...

Интермедия вторая.

Макс очнулся в палатке вместе с бывшими сокамерниками. Недалеко от него сидел, рассеянно крутя небольшой кинжал, старичок – командир и бормотал «Солнце...Выхухоль...»

Вокруг только и говорили о какой – то выхухоли. Ему объяснили, что это кличка молодой девушки – Тени. У неё лимит перемещения был на двадцать одного, и она осталась в камере. Любимица отряда... И лучшая Тень.

А лучшая Тень, обездвиженная заклинанием, стояла перед дознавателем.

–Имя! Кличка!

Молчание.

–Кличка, тварь!

На руке появился красный рубец.

Молчание.

Мира почувствовала, как в её сознание проникают нити, потоки... И увидела расширившиеся зрачки дознавателя. Гипноз!

–Подавись!

И она слилась со стенкой. Это не магия. Для Хамелеона это так же, как и дыхание.

Чтобы гипнотизировать, нужно смотреть прямо в глаза. А что делать, если глаз не видно?

Ничего, ещё поживём...

Макс.

...5 сентября...

Закатный взят. Не понимаю, как им это удалось, и зачем им это было нужно – видимо это была прощальная гадость. Выжги всё, убили всех... Со дня на день город освободят наши. Но там уже нет никого.

Мира! Мира! Неужели... Я так надеялся, что мы успеем...

...8 сентября...

Сегодня нас отправят в освобождённый (уже!) Закатный.

Я выяснил, что меня уже не выпустят на передовую. Странно. Впрочем, уже через пару часов всё выяснилось окончательно. Оказывается, меня поили не просто снотворным, а чем – то влияющим на психику. Так что теперь я считаюсь «временно неадекватным». Ну, хоть хорошо, что временно.

...9 сентября...

Закатный встретил нас кроваво – красным рассветом и покрытыми копотью городскими стенами. Неуверенные шаги отдавались эхом.

И тут я увидел дом, где жила она. Её окно. Выбитые стёкла.

С трудом сглотнув, я подошёл к врачу.

«Вы не могли бы отпустить меня до вечера. Это город, в котором я учился...»

Он странно посмотрел на меня.

«Идите...»

Дождавшись, пока группа скроется за поворотом, я влетел в распахнутую настежь дверь и поднялся на третий этаж. Дверь висела на одной петле. Я протянул руку и... не смог. Я трус! Я не смог войти. Торопливо раскинутая поисковая сеть показала живых только на территории госпиталя. На что я надеялся?

Я поднялся на крышу. Здесь мы с Мирой часто сидели на самом краю. Она жутко боялась и каждый раз заставляла меня накладывать «страховочное» заклинание. Но без этих вылазок она себя просто не представляла. Бывало, мы сидели до часу ночи, а затем нас сгоняла подруга и соседка по комнате Миры, Лёля. Она шутливо ворчала:

«Вот ты сейчас с ней сидишь, а мне её завтра в Академию будить!»...

Я горько улыбнулся воспоминаниям, сидя на бортике, «в позе горгульи», как говорила Мира. Мира...Мира...Мира...

Из глаз брызнули слезы, а из набежавших туч над головой – осенний ливень. Он шёл до ночи, смывая с улиц и стен домов кровь и копоть пожаров....

Я не помню, как добрался до госпиталя....

...10 сентября...

Сегодня писал письмо родителям. Они эмигранты, живут в другой стране. Это я учился на «исторической родине». Начались кошмары – обещанный изготовителями зелья эффект. Мира, с неимоверным количеством красных рубцов на руках, гордо смотрела за моё плечо. Я оборачивался и каждый раз просыпался.

Мира

Какой день? Не знаю...

Пытки, попытки гипноза и зелье, зелье, вызывающее кошмары...

Но... Недавно я видела Макса.

Очередной допрос проходил ночью. Я стояла и, пытаясь отвлечься, считала в уме полученные за ночь следы от «заклинания плети». Получалось много.

Внезапно перед фигурой дознавателя замаячил силуэт, расплывчатый, неясный...

Я узнала Макса буквально за миг до того, как он исчез.

Что это было? Дознаватель явно его не заметил. Макс – призрак? Или...или...или... Или что? Или кто? Или...Как?

И опять я начинаю засыпать... это зелье...не просто сонное. В нём реварше – трава, сок который раньше использовался для входа в транс. Беда в том, что если его принять больше трёх раз, то периодический вход в состояние транса обеспечен тебе без зелья. Хорошо, что я Хамелеон, а Хамелеоны просто не могут входить в транс. Тут уж ни что не поможет...

Макс

...11 сентября...

Во сне снова видел Миру. Она спала на каменном полу, свернувшись клубком. На запястьях поблёскивали антимагические браслеты...

Неожиданно она открыла глаза:

«Макс? Ты есть на самом деле, Макс? Ты что, пил сок реварше?»

«А что это? Трава, какая – то по-моему, да?»

Мира улыбнулась. Её лицо скрывала маска, но я это почувствовал.

«Ты неисправим. Травоведение и алхимия никогда не были твоим коньком. Но чтобы так... Макс, но кто ты сейчас?»

И в этот момент я проснулся.

Надо узнать, что же делает реварше.

Неужели это не просто сон? Но...

...13 сентября...

Копался в библиотеке. Каким – то непостижимым образом большая часть книг там уцелела. Реварше – трава, которую использовали около трёх столетий назад, чтобы войти в транс. Затем она была признана опасной, и её запретили к применению. Интересно то, что на многих представителей расы людей она не действовала, но при этом оставляла «побочный эффект» – после трёх использований человек, сознание которого было ослабленно, например, сном, мог бродить «в образе бестелесного духа» по миру до пробуждения.

Но... что значат слова Миры? Я ведь ничего такого не пил, я точно знаю. Хотя... Неужели её добавляли в зелье? Но зачем? Эксперимент? А Мира? Где она? Что с ней? Неужели жива?

Или всё это – моя фантазия?

Мира.

День? Ночь?

(Написано неразборчиво.)

О Боже! Я уже ничего не понимаю. Ко мне применили заклинание подавленности. Расчёт на то, что я потеряю контроль над собой. Даже если потеряю – пусть! На мне такие ментальные щиты стоят – до информации они всё равно не докопаются, я её физически не могу рассказать никому, кроме непосредственного начальства. А кличка... Ну что – же смерть всё равно лучше безумия. Боюсь, это моя последняя запись. Но...(далее не читаемо).

Макс.

...17 ноября...

Я уверен, что Мира жива! Была... По крайней мере была жива до того, как я увидел её во сне.

Реварше использовалось ещё и для передачи важной информации. В таком случае её употребляли двое. Один удерживался в сознании, другой «в образе духа» приходил к нему, ориентируясь на сознание другого. Видимо, у нас с Мирой произошло нечто подобное. Я всё время думаю о ней, и меня просто «выносит» к ней. Выносило...

То, что она в плену – ясно как божий день. Значит её тоже напоили этим отваром. Но сейчас её сознание подавлено. Или... Нет!

...19 ноября...

Освобождены почти все лагеря. Война закончится со дня на день.

Интермедия третья.

...27 ноября...

Мира сидела, закрыв лицо руками, и немного раскачиваясь. Побороть заклинание было невозможно. Но она таки не сказала свою кличку.

Вдруг стены содрогнулись. Девушка неуверенно отняла от лица сначала одну, а затем и другую ладонь. Подвал окинул осмысленный взгляд.

Это могло означать одно – маг, держащий сознание Миры под контролем, погиб, как и его заклинание.

Выхухоль вскочила и с разбега вышибла и без того хлипкую дверь.

Коридоры были пустынны. С улицы доносились крики и шум битвы. Подхватив непонятно откуда взявшуюся палку, она разбила окно и выпрыгнула.

Блок. Удар. Блок...

Она вбежала на половину «своих». Ноги подогнулись, кто – то поспешно подхватил её. Битва успела стихнуть.

Подняв показавшуюся чугунной руку, Мира Солнце сорвала с лица маску и прошептала то, чего от неё не могли добиться почти три месяца:

–Выхухоль. Моя кличка – Выхухоль!

** *

Светило солнце. Мира проснулась.

«Сейчас сюда войдёт Лёля и начнёт меня распинать за ночные посиделки на крыше. Затем придёт Макс, и они будут будить меня вместе – надо идти в академию...» – мелькнула мысль.

Хлопнула дверь. Но это была не Лёля, это был врач.

А Лёли больше небыло.

«Но Макса я найду!»

ЭПИЛОГ

Как могут двое, живя в одном городе, искать информацию друг о друге, и не найти ровным счётом ничего? Жестокая ирония...

Перед госпиталем стоял мемориал. После окончания войны прошёл уже месяц. Торжественное открытие состоялось утром. Но они не встретились и там – кое–кто самым глупым образом проспал.

В тёплом свете фонарей кружились хлопья снега. Мира стояла, склонив голову. Было как-то чудно и по–детски стыдно.

На табличке небыло имён – это был первый памятник погибшим. Всем, погибшим на этой войне.

За её спиной раздался голос. До боли знакомый. И сколько неверия и надежды в нём было:

– Мира.

Она обернулась и робко улыбнулась.

– Макс.