Текст книги "Саяна. Или когда по другому нельзя (СИ)"
Автор книги: Анастасия Беспалова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Пролог
Смерть счастье, но лишь для того, кто идет верным путем
для идущего же неправильным путём – боль...
"Некромантия".
Трудно не уйти, а заставить себя не вернуться...
Снова боль. Снова отчаянье. Снова не показавшиеся слезы... Снова! Снова! Снова! Как же мы устаем от этих бесконечных повторов, но без них наше существование теряет свой смысл... без них его просто нет...
На краю небольшой деревеньки, облокотившись одной стороной о холм, а другой о ветхий сарайчик, за невысоким заборчиком, стоял старый добротный деревянный двухэтажный дом. В деревне этот дом считался проклятым, потому что в его близи не росла даже трава, и поэтому этот негостеприимный домик, раньше бывший трактиром, все жители обходили десятой дорогой. Нижний этаж здесь представлял собой одну сплошную комнату заполненную мраком. Его немного разгонял свет от лампы, стоящей на низком столе в самом углу, благодаря чему были видны картины на стенах. Если присмотреться, то можно увидеть даже лица людей на них. Людей? Нет! Нельзя назвать их людьми. Дело даже не во внешности. Какая-то нереальная боль скрыта в их глазах. Люди не смогли бы жить с такой болью... А на их лицах улыбки! Не натянутые и лживые, а самые искрение...
Снова пустота в глубине сердца... И мы... Две фигуры стоящие посреди затянутой мраком комнаты. Глядим друг на друга. Мои серебристые волосы собраны в хвост и скрываются под старым, как мир, черным плащом. Глаза такого же цвета устремлены в мои. Что в них? Слезы…? Нет! Обида... Боль... Смерть… Я отражаюсь в его глазах, а он стремится запомнить меня такой навсегда. Пытается запомнить меня такой, какой я была…
Мы всегда стояли и шли рядом... рука об руку по мирам гордости и справедливости, по мирам лжи и обмана... Но все меняется... Время проходит... И сейчас мы рядом, но ненадолго. Он держит мою руку нежно, но в тоже время крепко, не вырваться.
За окном стелется полотно дождя, смывая всю боль и грусть в пустоту... Хотя нет, не всю. Мою сердце полно этой дикой боли, да и его тоже. Но я ухожу! Ухожу, оставляя кусочек своего сердца, ...своей души, ...своей ЖИЗНИ рядом с ним.
– Останься!– Он всё еще надеется меня остановить.” Не выйдет”.
– Зачем?– Глупый вопрос, но все– же я надеюсь получить на него ответ, который и сама прекрасно знаю. Я попыталась убрать его руку со своей.– Отпусти меня.– Как много боли в моём голосе, но я безнадежно пытаюсь это скрыть от него.
– Я не отпущу! Ты моя!– Я чувствовала, что он сам не уверен в своих словах, но тем не менее пытается убедить меня и, против воли. На моём лице появилась печальная улыбка.
– Я – не вещь! Я не принадлежу ни кому!– Мелькнула мысль, что я даже себе не принадлежу, но я отогнала её подальше.
Он спрятал своё лицо в моих волосах, в последний раз вдыхая их аромат. Сердце заполнилось безумной болью. Захотелось, чтобы время остановило свой бесконечный бег и дало нам передохнуть и вздохнуть полной грудью; чтобы он никуда меня не отпускал; чтобы всю “жизнь” вот так стоять рядом с ним. Наконец, словно на одном дыхании, он произнес:
– Тёмная! Ты, так просто, от меня не отделаешься. – На его лице появилась усмешка. Как будто всё по-будничному, по-обычному, как будто ему легко меня отпустить. Но я, особым чутьем чувствовала сколько сил ему потребовалось для этого «подобия» улыбки.
– Я знаю.
– Но все-таки уходишь?
Я опустила голову пряча глаза полные печали. “Только бы не видел!” Он приподнял за подбородок моё лицо и заглянув в глаза задал свой вопрос.
– Почему?
– Зачем этот вопрос?! Ты же знаешь на него ответ.
Странно. Как много в нас с ним упрямства. Некстати вспомнился диалог с главой “Совета Душ”
“– Вы упрямы, как бараны!
– Кто именно? – Спросила я усмехаясь. Глава схватился за голову.
– Да оба.
– Только вы учтите, что такие бараны, как мы, могут больно ударить, даже покалечить, если не убить.– Сказал тогда он преобняв меня одной рукой, а в другой зажег пульсар. Глава, да и весь совет, не нашли тогда, что сказать и только развели руками. Что не удивительно”.
Да, и все-таки мы упрямы!
– Знаю? Наверно знаю, но не хочу это воспринимать.– Отвлек меня от раздумий парень. В моих глазах появилась надежда.
– Значит отпустишь?
И он отпустил... отпустил мою руку, но прежде, чем я отстранилась, он привлек меня к себе, обнимая нежно и ласково, но в тоже время крепко, как самое дорогое и хрупкое сокровище... Моё сердце забилось в тысячу раз быстрее. Захотелось вечно чувствовать его руки на своей талии и его обжигающее дыхание на шее, да и самого его рядом. Зная, что это навсегда, что ты в надежных руках, что тебя не бросят и не предадут. Он нежно прикоснулся своими губами к моим. Такой нежный, невесомый но в тоже время полный любви поцелуй.
– Я люблю тебя!
Вот так! Признание в любви того, кого любишь больше всего..., в чью любовь верил и без таких ненужных слов. Но тем не менее нужно держать себя в руках.
– Который раз я тебе это говорю?– Я улыбнулась, но уже не натянутой, как прежде, а настоящей улыбкой.– Я знаю.
Он посмотрел мне в глаза, пытаясь увидеть мою душу, меня настоящую, а не эту грубую, без эмоций, “чужую” девушку. Я же, не желая, увидела в его глазах боль вечности, его боль.
– И ты все – равно бросаешь меня?
– Да!– Я чуть не выдала чувства, что меня охватили. Он отстранился.
– Мы еще встретимся?
Я пожала плечами. Капюшон плаща, укрывавший мои волосы до этого момента, съехал. Парень поправил его и несмотря на всю отрешенность ситуации я вновь благодарно улыбнулась.
– Может быть. Мы же не знаем где пролягут наши пути дальше.
– Да. Мы не знаем. Никто не знает. Кроме тебя!
Я кивнула пряча глаза.
– Тогда почему?
Как? Скажите, как объяснить ему, что это просто необходимо. Я знаю: он не поймет! Мне просто приказали это сделать!
– Я просто должна уйти.
– А ты когда-нибудь любила меня?
“Не отвечай. Не отвечай. Даже не смотри на него”.
– Можно я не буду отвечать на этот вопрос?
Парень печально вздохнул.
– Это твое право!
– Прощай!– Я не оборачиваясь направилась к открытой двери. Плащ развивался за спиной от ветра.
– Я найду тебя!– Сказал он.
Я удивленно обернулась и сказала – Найдёшь!
Он подошел ближе.
– Но ты все равно уходишь?
– Да!– Я подумала и добавила.– Второй завет. Отпусти. Не ищи хотя бы сейчас.
– Я люблю тебя...
Он не мог ничего сделать, но шагнул следом за мной в объятия дождя. Ну что мне оставалось?
– У меня есть другой! И с ним я счастлива!
Парень в ужасе отшатнулся, а я тем временем скрылась за пеленою воды. От сердца оторвался кусочек, который мне не вернуть уже никогда. Это больно... это очень больно уходить. Но если я хочу, что бы у нас не было неприятностей я должна уйти. Я знаю он меня найдет, но “Совет...” этого не знает.
Но перед этим пройдёт время. Пройдут дни, месяца, века... Мимо не один раз пройдут “жизнь” и “смерть” зацепив подолом плаща кого-то из близких нам людей.
Не раз и не два пройдет дождь унося прочь воспоминания и заменяя их новыми, более радостными или грустными, более красочными. Такой же дождь, как и тогда.
Но время пройдет...
Я это знаю. ЗНАЮ...
И СНОВА БОЛЬ!!!!!!
Глава 1 Книжная лавка./Саяна
Если бы смерть была благом – боги не были бы бессмертны
САПФО
“Лучик солнца лениво лежал на книжной полке, где еще недавно была книга, что теперь находилась в руках у одной молоденькой покупательницы лет 17-18. Девушка была одета в синие потертые джинсы, зеленую курточку в синюю клетку с капюшоном и фиолетовую бейсболку. На ногах были белые кроссовки “Пума”. Несмотря на разнообразие цветов девушка выглядела безупречно. Из-под бейсболки выглядывали зеленые, с хитрым прищуром, глаза и торчали непослушные пряди черных волнистых волос до плеч. Девушка была довольно-таки красива, но все же юноши, что крутились неподалёку, не спешили делать первый шаг к знакомству, хотя и были не прочь познакомиться с ней, так как не знали, что ожидать от этой, по-виду, не глупой девчонки. Вдобавок рядом с ней крутилась нахального вида блондинка с салатневым и фиолетовым тонированием. Эта девчонка тоже была одета в курточку и джинсы, но они были ядовито-розового цвета. За ее плечами было два рюкзака: один такого же цвета, как и её одежда, а другой фиолетовый с зелеными и синими разводами. По-видимому один этой девчонки, а второй– брюнетки. Девушки что-то обсуждали, но по тому, как брюнетка отвечала на вопросы подруги, было заметно, что она думала о чем-то своем, а на вопросы отвечала скорей по привычке. Наконец девушки подошли к продавщице. В руках у брюнетки были две книги: одна новая, только этого года издания, это было видно по корешку книги, а вторая по виду была очень старая, почти древня, но несмотря на это обе эти две книги стоили практически одинаково, хоть и не дешиво. Девушка стояла в очереди и сравнивала эти две книжки не зная какую из них выбрать. Наконец блондинка не выдержала и позвала стоящую перед ней девушку...”
– Первый, первый, я второй, требую разрешение на посадку. Да очнись ты наконец, какую книгу брать будешь, а то вон очередь уже чуть ли не до Москвы растянулась. – Отвлекла меня от воспоминаний подруга.
Я вновь бросила взгляд на переплеты книг. Денег, как назло, хватит лишь на одну, а книг в два раза больше. Одну из них задали прочитать за летние каникулы, да мне все времени не хватало: то ли лень было, а то и просто не хотелось читать эту муру, где из главных героев, к концу книги автор недосчитывается, как минимум трети: ту задушили, та на себя руки наложила, сначала как бы в шутку, а потом в реальности, отобрав у своего покойного женишка, тоже кстати самоубийцы, кинжальчик и впихнув его себе меж ребер, а еще в одной брат короля полкоролевства и всю свою семейку грохнул... Да Шекспир-это классика. А если мне из всех его произведений только сонеты нравятся? Да и то не все, так – как там если не об убийстве, то о геях и авторских изощренных фантазиях (А вы сами, если хотите, почитайте на досуге. И желательно между строк, где он своему другу в любви признается, и не только в дружественной, платонической и духовной, а еще и в телесной.) Ко второй же так и тянет чтобы ее открыли. Не надо было наверно заходить после школы в магазин за кроссовками, а только потом сюда, когда денег ограниченное количество.
Рядом кашлянула продавщица напоминая о себе. Глазки на истеричном лице отчаянно пытались быть как можно дружелюбней, но у них некого не получалось обмануть (глаза маньяка по сравнению с этими глазками – очи невинного младенца). Ну подумаешь очередь задерживаем. Это ж не так и много. Скажите спасибо хоть за то что я сюда зашла всего на 10-15 ну максимум 30 минут. А если бы сегодня был выходной? Я бы тогда здесь минимум полтора часа проторчала бы! Наконец я поняла, что своими усилиями я не смогу сделать выбор между двумя книжными изделиями.
– Жень, я даже не знаю. Может посоветуешь? А то у меня уже от напряжения мозги плавиться начали. Скоро через нос полезут и на уши намотаются.
Сестричка, а Женька была именно моей сестрой, хоть и неродной, в наглую отобрала у меня книжечки и стала размышлять… Вслух…
– Так, Шекспир “Все произведения”. Это по литературе задали? – Повернулась ко мне Женя. Я кивнула.– Ну, наверно ее...– девушка отдала мне “Шекспира”, а сама впилась взглядом во вторую книгу. Исторический роман о временах Трои между прочим, да и по виду состояния книжечки, отпечатана она тоже не позднее тех времен. Я вдруг вспомнила название этой книги и покраснев попыталась отобрать её у сестры пока она сама его не прочитала, но как всегда я опоздала, Женя уже читала название. – Лайбер де Дойр'желиар “Жизнь и смерть. Правдивая история о послесмертии.”
Я покраснела еще сильнее и все же отобрав у сестры книгу вернула ее продавщице (Думаю её реакцию описывать не следует так как это не для слабонервных!),отдала деньги за “Шекспира” и вместе с Женей покинула неприветливый магазинчик. Как только за нами закрылись его двери и мы пошли по чистенькой улице города, сестра набросилась на меня как бык. И роль красной тряпочки по всему досталась мне.
– Забудь! Зачем ты себе все это напоминаешь? Зачем раздираешь уже почти зажившую рану стремясь увидеть обычную кожу, хотя знаешь, что там увидишь только кровь и вскоре на этом месте появится шрам. Но и его вскоре постигнет та же роль.
Я хмыкнула даже скорей из-за упрямства, чем в опровержение ее слов.
– Да ты у нас прям философ какой-то. Пауло Коэлье в юбке. Тебе только книги писать... – Съехидничала я.
– А что? Вот возьму и напишу. Не одной же тебе стихи строчить.– Быстро схватилась за новую идею убийства времени она.– У меня даже идея есть. История о девушке сводная сестра которой свихнулась на почве любви к... впрочем неважно. Если ты меня не будешь расстраивать я её тебе даже почитать дам … наверное… когда жить надоест.
– Я же говорю “философ”.– Вновь поддела я сестру.
– С тобой и не такой станешь. Через годика, этак, полтора я еще по стенам научусь ходить... чтобы от тебя сбежать и от твое... хотя, куда от тебя сбежишь. От банка конечно чуть легче, они только под землей достанут, а ты и на том свете до меня доберешься, чтобы сказать, что перед смертью я мусор не вынесла и что была моя очередь мыть посуду, а то и обратно вернешь для того чтобы я полы помыла. Впрочем мы далековато отошли от темы. Так зачем, скажи, зачем ты все это себе напоминаешь? Зачем тебе просто не забыть, просто не выбросить это из своей головы. Почему?
– Просто потому, что не хочу забывать своё прошлое, свою жиз... не хочу забывать себя.– Даааааааааааааааааааа, неубедительно как-то это прозвучало. Оооох как неубедительно получилось то. Аж самой не верится. А уж Женька у нас прям, ходячий детектор лжи. Она даже если ты врешь правдоподобно и даже если сам веришь в то, что говоришь, тебя вычислит. Такой уж дар ей матушка-природа подарила. Если была бы моя воля я ей этот дар никогда бы не давала.
– Ага! Так я и поверила. Ты не себя, ты его забывать не хочешь, и все равно раздираешь рану?
Я кивнула. Женька конечно умная девчонка, но ей меня не понять. Пока с ней не случится подобное, не поймет. Я не могу объяснить ей, что рану не раздирали. Она просто даже не начала заживать. Я просто замотала эту рану в бинт и изредка этот бинт приходится менять на новый. Только рана не заживает, а бинты кончаются. Значит придется стирать старые... Блин! От Женьки философством заразилась. Уже и размышляю, как она, про душевную рану, как о ране телесной. Впрочем философия ещё ни кому вреда не принесла… Кроме самих философов.
Глава 2 Размышление./Саяна
Смерть достаточно близка,
чтобы можно было не страшиться жизни.
НИЦШЕ Фридрих
Время течет молниеносно... Только была одна ночь, а вот уже и новая окутывает все. И разница между ними небольшая. Всего таки маленькая, ну просто крошечная разница лет этак приблизительно по самым скромным подсчетам 400... Да уже 400 лет прошло с той злополучной ночи. Сколько же мне лет? Нет это риторический вопрос. Но увы, я сама себе не могу на него ответить... Смешно. Он всегда думал, что я знаю все. Но я некогда не была заучкой в школе. Да и школа моя никогда не была обычной. Моя школа– это мир. Весь мир, со всеми своими достоинствами и недостатками. Весь… Впрочем, по всем моим ощущениям и мыслям, ну и внешности конечно, мне лет 17-18. Да и веду я себя так. Хотя время кладет свой отпечаток на все до чего дотронется, на меня оно не повлияло. Я запутала даже его, и в итоге поняла то, что и сама запуталась.
С тех самых пор, когда я сделала свой выбор, я все– же не удержалась. Я потеряла саму себя. Стала жить..., да какое там жить, даже существовать здесь очень, ну очень громко сказано. Я просто путешествовала по мирам, не останавливаясь никогда подолгу на одном месте. Но здесь, в этом мире, я нашла себя и начала существовать. Жить, впрочем я начала тоже в этом мире. Когда меня вроде как удочерили родители одной нагленькой, но очень интересной девчонки. Да! Вы правильно поняли. Меня удочерили Женькины родители. Я даже не помню как все это произошло, помню только как меня ласково разбудили и сказали, что пора идти в школу. И это мне, Саяне! Смешно! Через пару лет появилась Женя и стала мне настоящей сестрой, самым дорогим на свете человеком. Кроме моей новой семьи и ещё одного человека никто не знал, что я приёмная дочь, никто не знал правды обо мне. Точнее всё правду. Женя же знала про меня и обо мне все. Даже то, что не знала я сама!!!
А время все идет и идет ни на секунду не прерывая свой бесконечный путь в никуда из неоткуда. Неся свои потоки в пустоту или отражение бесконечности. Даже не верится, что прошло уже так много лет, так много времени. Почему? Почему мир так жесток к тем, кто принимает свою судьбу? Почему он заставляет от этой судьбы отказываться, вопреки всем желанием человека. Ладно! Не нужно мне отвечать. Я же говорю, что все мои вопросы чисто риторические и они не требуют ответов. Ответы лишь испортят их. Не дадут волю фантазии и разуму.
Иногда, когда ночь возвращается на землю и вступает в свои владения, я невольно бросаю взгляд в окно и погружаюсь в саму себя. В свои мысли. В свои поступки и действия. Думаю, что бы было, если бы я не ушла тогда. Как он поступил бы ...
Честно говоря это ложь и враньё самой себе. На самом деле я думаю кто занял моё место возле него. Кто ступает рядом с ним по пути миров снов и заблуждений. По пути “Жизни” и “Смерти”.
Смерти... Как была я ею так ею так и осталась, хотя отрицаю это даже перед самой собой. А если ты не можешь поверить во что-то сам, как заставить в это поверить других? Соврать? А если они чувствуют когда им лгут? Здесь ничего не сделаешь, но нужно стараться найти выход. Он есть всегда, каким трудным не был бы выбор. Даже если его нет. Но он есть всегда. Даже если мы его не замечаем это не значит, что его нет на самом деле. Просто нужно постараться, разобраться в самом себе и доказать это другим, показать им то, чего ты достиг. Не обмануть их, а доказать и самому в это поверить.
Но я себе это не доказала. Легко размышлять, но трудно привести весь этот план в реальность. Но не нужно особенно расстраиваться, если у меня ничего не получилось, это не значит, что не получится у вас. У вас свой путь: возможно чуть легче, возможно чуть сложней... Нет! Сложней моего пути наверно нету, по крайней мере я так считаю и в это верю, хотя и стараюсь отбросить грустные мысли. Я существую такой, какая я есть, еще со дня своего создания. Кто же меня создал? Странный ответ на не менее странный вопрос! Я создала себя сама, а помогали мне тьма, мрак и Сила. Моя собственная Сила. Мои собственные, из глубины души, мрак и тьма. Кто сказал что мрак и тьма– это зло? Покажите мне его и отойдите, что бы в вас не попала летящая в него ваза, а то и целый комод. Зло и добро не имеют цвета. И в прямом и в переносном значении. Они просто есть!
А пока летит время.
И будет лететь вечно...
Пока не найдется кто-нибудь, кто сможет встать у него на пути и заставить остановить свой бесконечный бег в никуда из неоткуда хотя бы на мгновение. Но видимо это буду не я!
Глава 3 Хитрые крылатики или стихи – дело тонкое. /Саяна
Смерть – таинственное лекарство
против тщеславия.
Из истории.
Я вернулась из мира блужданий в самой себе и что я увидела? Карандаш обгрызенный со всех сторон... А карандаш ли это? Ну точнее одна четырнадцатая его часть, которую даже в руки брать стыдно. Остальные тринадцать четырнадцатых (да, я считала.) валялись по и под подоконником в моей комнате, за котором я сидела и использовала вместо стола. Видимо, во время размышлений я его сломала. Наверно представила на месте карандаша шеи старейшин “Совета Душ”, что и объясняет количество разломов на карандаше. Я посмотрела на лежащую передо мной тетрадь с заданием по литературе моей “дорогой” сестренки. Заголовок гласил “Дождь”. Я горестно вздохнула. Сколько раз зарекалась помогать ей со стихами, так нет. Она меня заданиями с ними еще упорней спонсировать начала. Но раз уже согласилась, то нужно довести дело до конца ну или в крайнем случаи до его подобия. А в голову то нечего путного не лезет. Значит нужно прибегнуть к помощи тех, кто помогает писать творческие произведения, в основном стихи.
Как обычно я поймала за хвост пролетающую мимо пухленькую краснощекую спутницу вдохновения и повесила её на специально для этого предназначенную, протянутую у меня в комнате, бельевую верёвку и защемила её крылышки прищепками, чтобы не сбежала. Проблематично конечно, веревка еле такую тушу выдерживает, но все же реально. Толстая муза сопротивлялась, билась (естественно в конвульсиях), пищала и кусалась, так как узнала веревочку (Ну и конечно меня.). Пока стих не напишешь, не поймешь, как ей имя: может муза астрономии, а может гимнов. Хотя нет. Узнаю эту наглую рожу с выщипанными, кстати очень болезненно, бровками и немного подпаленными после нашей с ней последней встречи крылышками. Так что это наша старая знакомая Эрато.
Говорят спички детям не игрушки. И то верно. Современные дети умные. Зачем им спички, если есть такая хорошая вещь, как зажигалка (Ну в особо крайнем огнемет или ракета Воздух-Земля!). Правда сбой иногда даёт, так покачественней нужно покупать. Ей обращаться легко. Если не будешь баловаться– то и не покажется красный язычок пламени. Так что не верю я в оправдания Жени, что она случайно эту музу подожгла, когда я в магазин за ручками ходила, так как уж очень радостное её личико было, когда я пришла, а потом стало грустным, когда я этот горящий факел, визжащий благим матом, тушить начала. Она мне тогда еще подсунула бутылку спирта и я это все на музу. Слава богу было это рядом с полной ванной воды и все– же потушили, правда ковер спалили. Потом квартиру от копоти два дня отмывали.
Наверно всем интересно, почему мы с ней поступаем так жестоко по отношению к этим милым маленьким крылатикам, высотой не более тридцати сантиметров и столько же шириной. Если вы это не поняли, значит плохо знаете этих мелких истеричных особ. С ними просто по-другому нельзя. Они на тебя посыпят обманчивым вдохновением и ты, как под гипнозом, пишешь всякую гадость. Посмотришь потом на сие произведение искусства и задумаешься над тем, все ли у тебя в порядке с серым веществом в черепно-мозговой коробке, и подумаешь почему палата №6 еще не занята твоей скромной особой. Потому что лишь психи такое напишут, да и то не все, а только самые, самые запущенные случаи.
Рядом, как всегда в такое время, сидела Женька и щекотала (честно говоря, просто пыталась им расчленить) вновь прибившуюся к нашему скромному обществу музу прутиком от старого веника. Веником этим на моей памяти не пользовались лет 11, но выбрасывать было то ли жалко, то ли лень, тем более, что его давно уже на прутики разобрала сестричка. Муза визжала из-за щекотки и тонкой боли от прутика, как недорезанная. Если бы бедная Эрато знала, что Женька уже раз 200 упрашивала меня посмотреть, как устроен организм муз, так сказать изнутри, она бы визжала еще громче. Правда представить еще больший визг музы довольно таки проблематично Ну только если стекла лопаются на молекулярном уровне в окнах и барабанные перепонки в ушах.
Все– же я невольно усмехнулась глядя на эту живописную картину (Аля хирург-недоучка с будущим пациентом патологоанатома) и задала сама себе вопрос – “Может все-таки дать будущему медику поэкспериментировать вначале на тех – кого не жалко, то бишь на музах, а только потом на людях или ну его? Пусть хоть еще немного муза поживет”. Не очень их и много осталось, штук 8-9, точно не помню. Я вновь усмехнулась. Все-таки муза и отомстить может, правда по-своему. Пишешь например сочинение по литературе на страницу по “Капитанской Дочке”, а получается... на восемь листов, и обязательно с кучей трупов и эротических моментов. Причем вначале более половины героев становятся трупами, а потом находится какой-то нагленький некрофил, бац... и куча эротических моментов с использованием всех поз из общеизвестной книжечки и парочки новых самопридуманых. Не понять то, что муз мы мучим не в первый раз, да и то, что от них и нам достается, не мог только самый последний маразматик, ну или просто последний придурок. (Причем музы нам отомстили по разу, мне стих “помогли” продекламировать на английском языке, хотя его учить задали на русском, а с Женькой всю эту историю с “Капитанской Дочкой” провернули, так как она их доставала сильнее чем я и они ей отомстили своей самой страшной местью, на большее их мелкий пакостный мозг не способен. Они только по мелочевкам гадят, как кикиморы у наших далёких предков. Кстати, вначале из наших мест все кикиморы исчезли, и лишь потом музы появились, уж больно они на тех кикиморок походят. Только, что розоватые они, а не зеленые в пупырышках. Впрочем может они кикимор просто из наших мест выжили.) Эрато хоть с сестрами боится к нашему дому подлетать..., да куда там к дому, к нашему району, но все равно летит к разным влюбленным болванчикам на крылышках... Да уж после прищепок и зажигалки это уже на крылышки, даже на тряпки не особо смахивает. Ну только если на половые очень грязные и дырявые. И как у неё на них летать получается? Несмотря на нашу с Женькой любовь к ловле “вдохновения” мне стало немного жаль Эрато. Все-таки ей больше остальных от нас достается, да и попадается она нам и на глаза, и в руки чаще других. Остальных вместе взятых такое количество раз, как её, не ловили.
Заметив, что я наконец дописала и просто сижу с улыбкой смотрю, на то, как она втихаря от меня, да и от музы тоже, пытается её располосовать прутиком, Женя нагло, а то бишь не спрашивая, а просто вырвав из рук, отобрала у меня листик со стихом, который, между прочим, под влиянием музы я написала для, собственно, её скромной особы и начала читать. Это только если её не знаешь хорошо, можно подумать, что она все нагло делает. Это всего лишь её оболочка. На самом же деле Женя очень милая, добрая и отзывчивая девушка (В душе, а душа в игле, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце (заяц в шоке), заяц в сундуке, а сундук под замком на искусственном спутнике Земли.) и просто скрывает за маской все свои достоинства боясь, что лишь на немного стоит открыть свою душу или сердце и в них наплюют, раздавят, как хрустальный бокал, выбросят, как ненужную вещь, растопчут, как сигарету... Так, по-моему я очень сильно увлеклась состоянием души моей сестрички, так как она уже минуты три, что-то говорит очень сильно жестикулируя. Ай, а по голове за что? Я же уже слушаю. Ну по крайней мере пытаюсь. Ну не могу же я слушать, когда меня по голове бьют. Тем более веником.
– Так ты меня слушаешь или нет?– наконец угомонилась сестрица.– Или мне продолжать?
Я кивнула пряча улыбку. Ну, что с вас людей возьмешь? Ну честно слово, как дети.
–Так ты меня слушаешь?– подозрительно поинтересовалась Женя помахивая веником (Веник кстати пролетал в нескольких сантиметрах от носа музы. Вдохновение с ужасом взирало на своё будущее. Проще говоря на веник.). Я снова кивнула и вновь погрузилась в свои мысли. В итоге я услышала лишь концовку ее поучительного монолога.– ...И после всего этого ты продолжаешь трепать мне и себе драгоценные невосстанавливающиеся нейроны.
Я вздохнула и попыталась прервать ее. После того, как ничего не получилось я подобралась к сестре и, закрыв ей рот рукой, что кстати было больно, так как она начала кусаться, попросила её
– Женюшь, а по-русски?
Женька замумукала.
– Чего? Ах, да! – Отпустила я её.
– Ну ты снова за старое?– Спросила сестра немного отдышавшись. (И не смейте говорить мне, что я садистка!)– Я тебя уже сколько раз просила?
– Что снова?– не въехала я.
Женя протянула мне листик со стихом, что упорно зачитывала до дыр до этого момента. Я немного поразмыслив все– же взяла его, решив узнать, что я написала, так как, когда его писала, была “не здесь”. Я думала, а рука, тем временем, что-то упорно выводила на тетрадном листе. И я начала читать.
“Стих про дождь“.
Я вновь проснулась от скрипа окон.
И только на сердце, на душе печаль.
Сквозь слёзы говорю любви вон.
Ты, как обычно, рядом, так я уйду, ты знай.
Не останусь все время на месте.
Только с ветром, с дождём по пути.
И не будем с тобою мы вместе.
Но прости ты меня. Отпусти.
Не любовь на вопрос даст ответы.
И не слезы скользят по щекам.
Ты не веришь? Но все– же заветы
По моим ты читаешь губам...
– Саяна, мне кажется или стих должен был быть про погодное явление? Про дождь!
– Тебе не кажется!– Я вновь посмотрела на стих.– Тупее стиха я еще не видела. Это я такую белиберду написала? Да уж, такое написать – это полностью чокнуться необходимо, а я, как не странно, еще сума не сошла. По крайней мере пока глюков еще не было.
На веревке ехидно пискнуло «вдохновение». Ну вот, я же говорила! А вы наверно не верили! Женя, наблюдавшая до этого момента за моими размышлениями схватила с подоконника ножик и шприц (Не спрашивайте откуда они там взялись. Сама не знаю!) и глядя, то на пунцовощекую музу, то на меня (И не думайте! Я само спокойствие... в тряпочку.) спросила:
– Саюшка, тебе муза ещё нужна?– Я отрицательно покачала головой с искренней жалостью смотря на ещё так мало пожившую на этом свете (около 1.5 тысячи лет) музу.– Ну тогда мочим её?– Муза усмехнулась. Бедная. Она даже и не знает, что это все всерьёз, видимо забыла когда и кто пытался её сжечь. – Я тебе говорила, что хочу стать хирургом.
Я усмехнулась зная куда клонит Женька.
– Мне-то говорила, а вот нашей дорогой (органы сейчас немало стоят) гостье – нет. Но если хочешь, можешь ей это показать. Хотя вряд ли она увидит. Скорее почувствует – Зевнула я. ( Может мне в актрисы идти? А что, вы против? Играла бы я Дездемону душащую Отелло в каком-нибудь провинциальном театре. Новая трактовка Шекспира. Опять же количество трупов на квадратный метр соблюдено.)
Муза попыталась отцепиться от бельевой верёвки, а Женя уже подходила к ней со лже – скальпелем и шприцом. На лице музы застыл неподдельный страх. Перед тем, как муза в реальности чуть не превратилась в экспонат музея в академии Склифосовского я подумала, что ещё есть возможность написать этот ... стих – Жень, постой! За жалостью это, конечно, не ко мне, но давай дадим её последний шанс.– Решила смилостивиться я. Муза вздохнула с облегчением, а Женя– с обидой.
– А я уже поэкспериментировать хотела. Ты, между прочим, обещала!– Обиделась сестра. Муза в полном ужасе посмотрела на меня.
