Текст книги "Развязка на Оккервиль, или Черёмуховый холод (СИ)"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Развязка на Оккервиль, или Черемуховый холод

Пьеса.

Драма; детектив. О женской дружбе.

Посвящается моей лучшей подруге Наде – читателю, критику, советчику.

Список действующих лиц.

Наташа Навицкая, 33 года. Экс-десантник.

Белла Измайлова «Беллатриса Лестрейндж»; «Авадакедавра», 32 года, учительница, байкер

Виктор Уланов, 32 года, адвокат частного юридического агентства КУН

Ефим Коган, 43 года, начальник и владелец частного юридического агентства КУН

Игорь Никольский, 36 лет, адвокат частного юридического агентства КУН

Аркадий Вальтер, 44 года, бизнесмен, владелец сети аквапарков

Дмитрий Мальцев, 35 лет, следователь

Алексей Бойцов, 22 года, стажер, помощник Мальцева

Женщина в синем костюме, 35-40 лет, начальник оперативной группы.

1-й помощник женщины в синем

2-й помощник женщины в синем

3-й помощник женщины в синем

Лена, 30 лет, надзирательница

Рита Дунаева, 40 лет, надзирательница

Ангелина, 24 года, соседка Беллы

Стас Вяземский, 40 лет, артист театра и кино, бой-френд Беллы

Судья, величавая дама.

1-й парень в пайте

2-й парень в пайте

Голос за сценой

Полицейские, саперы, покупатели в магазине, сотрудники вокзала, бойцы группы захвата и т.д.

ПРОЛОГ

В темноте голос Наташи произносит:

– Кто вам сказал, что женской дружбы не бывает? Это ложь!.. Которую опровергает не только популярная песня, но и сама жизнь!

Под тихую музыку (минусовка песни Лолиты "О женской дружбе") медленно освещается сцена, поднимается занавес. Графская пристань. В глубине сцены – большой экран, на нем – площадь Нахимова, запруженная людьми; один из митингов в начале марта 2014 года. Звучат обрывки песен о Севастополе; на экране подпевают. Внезапно пение стихает; раздаются радостные возгласы, аплодисменты, салют.

Голос за сценой:

– Севастополь. Март 2014 года.

На пристань выходят Вальтер и Наташа. Вальтер одет дорого и слегка вычурно: длинное черное пальто, белоснежное кашне, сверкающие остроносые ботинки. Наташа – в широких джинсах, оливковой куртке и тяжелых ботинках. На лице ни грамма косметики, стрижка короткая, мужская. Вальтер держится с ощущением собственного превосходства; уверенный в себе успешный джентльмен. Наташа двигается размашисто, по-мужски; в осанке видна армейская выправка. Она хмурая, погружена в свои мысли.

Наташа:

– Я подала рапорт об увольнении. Армия превратилась в полный дурдом.

Вальтер:

– Не переживай. Все образуется.

Наташа:

– Да, конечно. Но сейчас я в раздрае. Десять лет в десанте; в 2016-м майора обещали. И вдруг кувырк, и все собаке под хвост. Или давай новую присягу, или иди... (смущенно проглатывает грубое слово) лесом и полем!

Вальтер (обнимает ее):

– Ты без труда найдешь свое место и на гражданке.

Наташа кивает и обнимает Вальтера в ответ. Он тянется поцеловать ее, но тут в кармане пальто верещит смартфон.

Вальтер (достает гаджет):

– Да, что у тебя? И что из этого? Я ведь сказал...

(Затемнение)

*

Севастопольский вокзал. Камера хранения.

Голос за сценой:

– Севастополь. Два дня спустя.

Входит уборщица, деловито шлепает на пол мокрую тряпку, наклоняется, чтобы надеть ее на швабру. И вдруг внимание женщины привлекают ноги в форменных брюках и ботинках, торчащие из-за напольных весов. Она присматривается. Сцена освещается густым кроваво-красным светом.

Уборщица (голосит)

– Ой, Боже! Люди добрые! Караул! (убегает, чуть не споткнувшись о синюю сумку, лежащую на полу рядом с ногами)

Завывают сирены, раздаются обрывки усиленных мегафоном команд: "Вывести людей! Оцепить здание! Перекрыть все входы!". Сцена наполняется полицейскими и бойцами ОМОНа. Двое саперов склоняются над сумкой, из которой теперь отчетливо слышно тиканье.

1-й сапер:

– Есть?

2-й сапер:

– Точно.

Люди на сцене на всякий случай отступают еще дальше, стараясь не шуметь и не делать резких движений. Сапёры осторожно открывают сумку.

1-й сапер:

– Вывезти не получится. Работаем здесь.

2-й сапер:

– Рискованно. Но вариантов нет.

Склонились над сумкой, работают в полной тишине, нарушаемой только ускоряющимся тиканьем. Что-то щелкает, звякает. Легкий звук "чпок". Тиканье прекращается.

1-й сапер:

– Успели.

2-й сапер:

– Спец поработал, зуб даю!

Оперативная группа работает на месте убийства.

Служащая кассы (всхлипывает):

– Да это же наш Михалыч, приемщик. Кто же его, а? Он сроду мухи не обидел...

Полицейский (напарнику):

– Все понятно. Преступник хотел сдать в камеру хранения сумку, где лежала самодельная бомба с часовым механизмом. Помещение почти симметрично посреди здания. Возможно приемщик что-то заподозрил; услышал тиканье, может, хотел открыть сумку. Преступник ударил его по голове, оставил кладь на полу и скрылся...

Напарник:

– Саперы говорят, знаток поработал, бывший военный. Будем работать в этом направлении.

*

Камера-одиночка в следственном изоляторе.

Голос за сценой:

– Москва. Ноябрь 2014 года.

На экране мелькают фотографии и газетные заголовки.

Голос за сценой (читает их):

– Дело экс-десантницы Натальи Навицкой! Капитан ВДВ в отставке обвиняется в убийстве и попытке осуществления террористического акта! Пресс-конференция адвокатов Навицкой! Интервью со следователем Мальцевым! Генерал юстиции Марков: если суд установит виновность Навицкой, десантнице может грозить до 25 лет лишения свободы! Навицкая отрицает свою вину! Суд подтвердил продление предварительного ареста Навицкой до марта 2015 года! Новые детали кейса Навицкой!

Наташа сидит у стола. Она слегка осунулась, побледнела, но взгляд твердый, осанка по-прежнему безупречная, а джинсы и футболка – опрятные и наглаженные. В камере идеальный "армейский" порядок.

Наташа перелистывает лежащие на столе газеты, зажигает сигарету.

Наташа:

– Труднее всего доказать правду, я уже заметила. Вот бред собачий... Спятили они там, что ли? Или ослепли? Клоуны, блин!

Один из заголовков привлекает ее внимание. Наташа изумленно вчитывается; щиплет себя за руку; читает снова.

На экране фотография Вальтера с юной, дорого одетой девушкой.

Голос за сценой (читает):

– Главное событие светской хроники Крыма в ноябре: "король аквапарков" официально обручился с дочерью владельца отельной империи Ивана Антонова, 17-летней Елизаветой. Свадьба назначена на начало июля 2015 года, сразу после 18-летия невесты. Отец Елизаветы...

Наташа (горько смеется и встает):

– Ясно, придется мне 25 лет варежки в Сибири шить... И никому не интересно, что произошло на самом деле. (Ходит по камере, ненадолго прислоняется лбом к стене; садится на койку). Ему не до меня. А я дура. (достает из тумбочки одноразовый женский бритвенный станок, снимает с него крышечку) Острая... Но от нее не так больно.

(Фото обнявшихся Вальтера и Лизы на экране)

Наташа:

– Не хочу больше об этом думать (фотография исчезает, экран гаснет) И вообще ни о чем думать... (чиркает крышечкой по руке. Сцена заливается красным светом)

Наташа:

– Да... "Опрометчивой толпе герой действительный не виден"! (отбрасывает крышечку, ложится на койку, свесив порезанную руку так, чтобы ее не было видно из зала, закрывает глаза, лежит, не шевелясь)

Бряцают затворы. Входит Лена, крупная молодая женщина в форме "березке".

Лена (с порога):

– Навицкая! Налегке на выход! Встреча с адвокатом! Навицкая! Эй! (присматривается) Ах япона-мать! (бросается к Наташе, на ходу хватая со спинки стула полотенце, кричит в дверь):

– Врача в спецблок, быстро! (Поднимает Наташу, усаживает, заматывает ей руку полотенцем):

– Глаза открой! Эй! Ты что наделала? Чокнутая!

Наташа (пытаясь отстраниться):

– Лена, зачем? Не надо было!

Лена:

– Ага, не надо! А меня потом за халатность на цугундер? У меня дети маленькие! Я сяду, а с ними что будет?

Наташа стонет.

Лена (смягчаясь):

– Ну что ты? Может еще оправдают. Все перемелется, мука будет.

Наташа:

– МУка будет, а не мукА... У них уже и приговор заранее написан, с открытой датой. А я за чужое сидеть не собираюсь.

Вбегают врач и медсестра. Суета. Наташу укладывают на носилки, несут к выходу.

Лена (идет рядом):

– Ты, это... Брось. Грех на душу не бери. Может еще образуется как-то.

Наташа:

– Спасибо, Лена, что подбадриваешь. Извини, подвела тебя (в сторону): Только у меня, похоже, ничего само не образуется. Если буду просто сидеть и ждать, справедливости я не дождусь.

*

По авансцене проходят Ефим Коган и Виктор Уланов.

Коган (в смартфон):

– Да, статья о доведении до самоубийства. Мировое сообщество следит за этим кейсом. Огласка неизбежна. Да, соблаговолите разобраться, кто виноват!

Виктор (в сторону):

– Что же ты натворила, Ната? Зачем?

*

Камера Наташи.

Голос за сценой:

– Февраль 2015 года. Москва.

Фотографии и газетные заголовки на экране.

Голос за сценой (читает их):

– Наталья Навицкая отказалась прекратить голодовку! Десантница требует доследования! Адвокат Навицкой, Ефим Коган: "Наталья слабеет, но полна решиости". Врачи ФСИН обеспокоены ухудшающимся состоянием Навицкой! В ответ на продление ареста до августа Навицкая отказалась от капельниц и инъекций!"

Наташа полулежит на койке, листает газеты. Брюки и футболка ей очень велики. Ноги прикрыты одеялом.

Входит Лена, кладет рядом с ее подшкой несколько вскрытых конвертов.

Лена:

– Почта.

Наташа (забирает конверты):

– Спасибо.

Лена:

– Не передумала?

Наташа:

– Нет.

Лена:

– Вот, почитай, что умные люди о твоем решении пишут! (выходит; брякают затворы)

Наташа (перебирая конверты):

– Как там у Ахматовой: "Для кого-то веет ветер свежий, для кого-то нежится закат... Мы не знаем, мы повсюду те же: слышим лишь ключей постылый скрежет, да шаги тяжелые солдат"... (достает одно из писем).

Сцена делится на две части. В первой – камера Наташи. Во второй – класс в школе. За учительским столом сидит и пишет письмо Белла. Она в строгом брючном костюме, волосы сколоты "ракушкой" в хвост на затылке.

Белла (проговаривает письмо):

– Кому и что ты хочешь доказать? И кого ты накажешь, кроме себя? Ты, как подросток, который лезет на крышу высотки или становится на рельсы, чтобы проучить родителей, учителей или любимую девочку. Может, те, кого ты хочешь наказать, только обрадуются.

Наташа:

– Много ты понимаешь! (встает с койки, прохаживается по камере)

На экране сменяют друг друга фото: Вальтер с Лизой у свадебного торта; следователь Мальцев в новеньком мундире подполковника юстиции; генерал Марков на пресс-конференции; газетные заголовки и комментарии в интернете, злые, ехидные, язвительные. Это в представлении Наташи.

Наташа (топает ногой; калейдоскоп фотографий исчезает):

– Ну нет! Выживу и добьюсь справедливости! Не дождетесь!

Входит Лена.

Лена (настороженно):

– Ты чего, Навицкая?

Наташа (улыбаясь):

– Знаешь, я так и в самом деле только порадую некоторых уродов. Нечего им, обойдутся... Ты ведь читала письмо Лестрейндж из Питера?

Лена (с заминкой):

– Я почту не читаю, это цензоры работают. Но если честно, в ее письмо я заглянула. Мимоходом.

Наташа:

– Ну вот, сейчас я напишу заявление, что согласна прекратить голодовку и выполнять предписания врача.

Лена (воздев глаза к небу):

– Слава Богу! Хоть к кому-то прислушалась!

*

Заправочная станция в Подмосковье. Рассвет.

Голос за сценой:

– 21 июня 2015 года. Бронницы. Подмосковье.

На экране – фотографии, заголовки газет.

Голос за сценой (читает):

– Следствие по делу Навицкой завершено. Дело экс-десантницы готово к передаче в суд. Суд над Навицкой состоится в Севастополе. Для Навицкой готовят спецблок в следственном изоляторе Симферополя. Обвиняемую этапируют на полуостров. Адвокаты Навицкой настроены на жесткое противостояние. Генерал Марков доволен работой следователей. Интервью с Дмитрием Мальцевым, майором юстиции! Какой приговор ожидает Навицкую? Реакция пользователей социальных сетей на дело Навицкой! Популярный блогер и обозреватель Мирослав Робертс о деле Навицкой! Пресс-конференция Ефима Когана в Москве! Представители ОНК посетили Навицкую перед этапированием! Наталья Навицкая категорически отрицает свою вину!

За сценой слышны шум мотора, топот; на экране – фургон ФСИН в сопровождении нескольких автомобилей и мотоциклов охраны. Фургон подъезжает к заправке, полицейские выстраиваются "коридором" у выхода из него. За сценой – собачий лай.

На сцену выходят Наташа в наручниках и Дунаева, дородная женщина в "березке", с грубым ярко накрашенным лицом. Вторая пара наручников приковывает Наташу к конвоирше. Следом идут шестеро полицейских в бронежилетах, касках, с дубинками, на поводке бежит овчарка.

Наташа окрепла, набралась сил, походка бодрая. Посреди сцены она останавливается, жадно задирает голову.

Дунаева (дергает ее за руку; грубо):

– Эй, не спи, замерзнешь!

Наташа:

– Просто хочется полюбоваться на небо без клеточки.

Дунаева (хохочет):

– Привыкай, тебе еще лет 20 зону топтать!

Наташа:

– Это будет решать судья, а не вы.

Дунаева (злобно):

– Слышь, зая, не умничай!

Наташа:

– Я вам такая же зая, как и вы мне.

Дунаева (толкает ее):

– Вот будете языком чесать, гражданка Навицкая – будете терпеть до самой Коломны!

Скрываются за дверью с нарисованной женской фигуркой. Полицейские и собака ждут снаружи.

В другой части сцены загорается свет. Выходят женщина в дорогом и элегантном синем костюме, туфлях на высоких каблуках и с сумочкой "Шанель" и трое мужчин в одинаковых серых "тройках" и круглых очках.

Женщина:

– Бесполезно. Если Навицкую не сломали 15 месяцев одиночного заключения, обвинение, которое невозможно опровергнуть, голодовка и даже реанимация, то ее не напугает и угроза большого приговора. Железная женщина! Остается только один способ выйти с ее помощью на Вальтера. Нужно поспешить потому, что уже через полмесяца он станет неуязвимым.

1-й помощник:

– Да, свадьба с дочерью Антонова полностью освободит его от ответственности.

2-й помощник:

– Я думал, что после попытки суицида она расскажет, как ездила с Вальтером на вокзал и ждала в машине, пока он относил сумку в камеру хранения. Но она и тогда смолчала. Не каждая женщина способна на такую самоотверженность!

3-й помощник:

– Я даже завидую Вальтеру.

Женщина (насмешливо):

– Раньше мужчины совершали подвиги ради прекрасной дамы, а теперь ждут подвигов от нас. О, темпора, как говорится! О, нравы!.. Вальтер совершил ошибку, отправляясь на вокзал самостоятельно. Я не сомневаюсь, что бомбу он изготовил сам; вспомнил навыки Афгана. Все знают, что там он служил как раз в подрывниках. Но даже после этой ошибки он снова может выскользнуть из рук. Ловкий ублюдок. Ухватить его мы сможем только с помощью Навицкой. Он свалил вину на нее и бросил без помощи и снова ошибся: месть обманутой женщины может быть страшной.

1-й:

– Тем более, если дама раньше служила в десантных войсках.

Женщина:

– Да. И если Навицкая так и не назвала следователю или адвокатам его имя, то лучше дать ей сбежать. Сто против одного, что на свободе она поспешит восстановить справедливость или отомстить за предательство. Мы будем "вести" ее, и, если она выведет нас на Вальтера, получит свободу.

2-й:

– На заправке все готово, Ольга НИколаевна.

Женщина:

– Дунаева знает, что ей нужно сделать?

2-й:

– Так точно. Инструктаж проведен.

Женщина:

– Заплатили?

3-й:

– Так точно. Она запросила (шепчет начальнице на ухо)

Женщина (хмыкает):

– Знает себе цену! Но без нее у нас ничего бы не получилось. И если бы Дунаева оказалась честной и неподкупной – тоже. Но на наше счастье, эта особа не упускает случая подработать.

1-й:

– Я просмотрел все личные дела конвоиров Навицкой и выбрал самую подходящую кандидатуру. Она даже не задалась вопросом, кто мы такие и зачем нам побег Навицкой.

Женщина (прикуривает):

– Да, выбор удачный. Теперь нам остается только ждать...

*

Женский туалет. Пять кабинок, раковины, зеркала. Окно под потолком, выходящее на зады заправочной станции. Под ним стоят ведро и швабра.

Дунаева (стучит в одну из кабинок):

– Эй, гражданка Навицкая! Долго еще? Утонула, что ли? Нам еще до Тулы пилить и пилить!

Наташа (из кабинки):

– Успеем, Рита. Одна минута погоды не сделает.

Дунаева (хохочет):

– Ишь, разговорилась! Умная, да? Эх, не надо было с тебя браслеты снимать. Кто тебя знает: еще долбанешь меня шваброй, да в окно сиганешь! Тебя же, небось, в спецназе научили махачи делать, как в кино?

Наташа (выходит):

– В десантных войсках, Рита. Можно руки помыть?

Дунаева (подталкивает ее к раковине ближе всего к окну, попутно сильно щиплет за бедро):

– Валяй.

Наташа (возмущенно):

– Господи! Что за дикость? Хватит уже! Я буду жаловаться!

Дунаева:

– Ой-ой-ой, подумаешь... Привыкай! (Длинно зевает, привалившись боком к соседней раковине; рассматривает себя в зеркале)

Наташа моет руки, краем глаза смеряя расстояние до окна. Дунаева поглощена изучением своего лица в зеркале.

Наташа молниеносно бьет ее ногой в живот. Дунаева сгибается от неожиданности. Наташа нахлобучивает ей на голову ведро и бьет по нему сцепленными в "замок" руками, как молотком.

Дунаева (пошатнулась, села на пол; гулко):

– Ах ты зараза... (падает на бок)

Наташа выбивает шваброй окно, сбивает торчащие осколки, подтягивается и легко выскальзывает в окно, на хоздвор.

Наташа (оглядывается):

– Спасибо за идею, Рита! Бывай! (перелезает через забор) Нет уж, не буду я отсиживать за то, чего не совершала! (прислушивается, бежит к экрану, на котором сейчас июньский подмосковный лес) Так мне будет легче восстановить справедливость. Эх, ноги, несите мою задницу! (убегает)

Дунаева (со стоном садится, сбрасывает ведро и оказавшуюся на лице половую тряпку):

– Вот это, блин, вломила. Надо будет добавки потребовать у этих; у меня башка не казенная!

*

Санкт-Петербург. Крыша высотного дома на Лахтинском кольце. На экране – фестиваль "Алые паруса" на Неве.

Голос за сценой:

– Выпускной бал в Санкт-Петербурге. Ночь с 21 на 22 июня 2015 года.

Белла Измайлова сидит на крыше дома. Сцена подсвечена мягким розовым светом белой ночи. Тишина на крыше констатирует с шумом многолюдного празднества в центре города.

Белла в кожаной куртке, рваных джинсах, бутсах и с банданой на распущенных волосах. Рядом с ней – термос, пачка сигарет, зажигалка.

Белла:

– "И, не пуская тьму ночную на золотые небеса, одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса"... Пожалуй, я сделала хороший подарок своим выпускникам, когда не пришла на "Паруса"; пусть повеселятся вволю. А я люблю проводить самую белую ночь вот так (наливает в крышку термоса кофе, не спеша пьет) Крыша; кофе; сигареты, и весь Питер, как на ладони. Напишу потом об этом Наташе. Хорошо что она больше не голодает. Но ей по-прежнему никто не верит. А я чувствую, что она говорит правду. Фамильная интуиция меня никогда не подводила. Это мне передалось от бабушки...

На экране – портрет бабушки Беллы в молодости. Очень похожа на внучку, но одета в яркое цыганское платье с изобилием украшений. Взгляд гипнотический, колдовской.

Белла:

– Жаль, что я не волшебница, хоть меня и прозвали Беллатрисой Лестрейндж (улыбается; на экране – портрет Хелен Бонэм-Картер в роли Беллатрисы) По аналогии с именем. Белла – Беллатриса. Я бы тогда спасла Натку! А ученики думают, что я не знаю, как они меня прозвали за глаза...

По авансцене проходят несколько нарядных выпускников.

Парень в рубашке без галстука:

– А без Авадакедавры реально скучно! Жаль, что она не пришла!

Девушка в длинном серебристом платье:

– Смотри, Дэн, я уже ревную тебя к училке!

Юноша в белом костюме:

– Она хоть и училка, а клевая телка!

Подростки хохочут.

Толстушка в розовом платье "стиль фэйри":

– По ходу да, Авадакедавра прикольная, я буду скучать по ней!

Компания убегает за кулисы, нестройно распевая "Мосты" Маши Распутиной.

Белла (закуривает):

– Я буду скучать по этим ребятам. Несмотря на все разногласия, мы подружились (встает и ходит по крыше) Красиво... Лучшая ночь в году!

На экране – вид с высоты птичьего полета на Васильевский остров, Кронштадт из Лахты. Розовое небо, серебристая вода залива.

Белла:

– Жаль, что я не волшебница. Я помогла бы Наташе доказать, что она говорит правду...

Светлеет. Из-за горизонта выглядывает солнце. Белла дремлет, обхватив колени руками. На экране – Дворцовая набережная на рассвете. Праздник окончен, все затихло.

Белла (просыпается, встает):

– Вот и утро. Ночь после выпуска окончена... Совсем как у Тендрякова! (спускается на чердак. Навстречу ей входит сонный зевающий дворник, ищет инвентарь)

Белла (проходит мимо):

– Доброе утро. (Уходит)

Дворник (вслед):

– И вам добренького, коли не шутите. (В сторону):

– И охота ей на крыше ночь торчать? Пойми-ка ты эту молодежь! (Берет метлу, совок, уходит).

*

Угловка. Автовокзал. Вечер.

На экране – рейсовый автобус "Угловка – Малая Вишера". У экрана – шофер автобуса и Наташа.

Наташа (поспешно):

– И в этом кафе у меня украли сумку. Паспорт, билет, телефон, все было там. Я не могу даже маме позвонить, предупредить...

Шофер:

– Сочувствую, но...

Наташа (достает пачку денег из кармана джинсов):

– Хорошо хоть кошелек был у меня в руках! Я могу заплатить, хоть вдвое. У вас ведь есть места. Мама будет волноваться, если я не приеду сегодня. А ей нельзя, у нее тахикардия, она недавно уже лежала в кардиологии...

Водитель (начиная колебаться):

– Что же вы, девушка, за сумкой не смотрите?

Наташа (виновато):

– На минуту отвернулась! Расплачивалась за ужин. Оборачиваюсь – уже нет, с соседнего стула ухватили...

Водитель (машет рукой):

– А, ладно! Где наша не пропадала. Рейс последний, "гайцов" на дорогах быть не должно. Садитесь! Четыреста рублей с вас.

Наташа (отсчитывает деньги):

– Спасибо! Вы меня спасли... И маму тоже.

(Уходит за сцену)

Водитель (засовывает деньги в карман):

– Эх, бабы, растеряхи! Если не нарвусь на проверяющих – считай, уже наварил на новую "обувку" для "девятки"! (Уходит. За сценой шумит мотор, автобус отъезжает).

Наташа (на заднем сиденье автобуса, про себя):

– На юг мне пока нельзя, там уже, наверное, и мышь не пробежит без проверки. Отсидеться в тихом месте, пока не утихнет шум, а уж потом посмотрим! Зря ты меня "кинул", Аркадий, я за тебя срок мотать не собираюсь. Попробую обратиться к Лестрейндж. Только она у меня на севере и есть, подруга по переписке... (задремывает)

На авансцену выходит Белла. Звучит минусовка песни о друге из фильма "Путь к причалу".

Белла (читает текст одного из своих писем):

– Так я понимаю настоящую дружбу и готова все сделать для своего друга, всегда приду на помощь. Потому что я тебе верю, Наташа. Я чувствую, ты говоришь правду!

Наташа (в полудреме):

– Я тоже научилась различать правду и ложь за этот год и понимаю, что могу доверять Лестрейндж. Она уже помогла мне зимой и не откажется помочь еще раз... (дремлет)

*

Малая Вишера. Автовокзал. На табло часов – 23.00

За сценой – шум подъехавшего автобуса; через сцену проходят усталые люди с дорожными сумками. Голос водителя:

– Конечная! Малая Вишера!

Выходит Наташа с рюкзачком.

Голос водителя:

– И на будущее сумку без присмотра не бросайте, барышня!

Наташа:

– Глаз с нее не спущу! (закидывает рюкзак за спину, идет к железнодорожному вокзалу)

*

Вокзал Малой Вишеры. Заброшенные рельсы. Входит Наташа, забирается в списанный вагон.

Наташа (бросает рюкзачок в изголовье одной из полок, ложится):

– Первая электричка в 4.50 пройдет. Пять часов могу поспать. Брр, холодно... Вот он какой, "черемуховый холод", о котором рассказывала Белла... (сворачивается калачиком, засыпает).

Действие 2.

*

Москва. Офис адвокатской конторы "КУН: Коган, Уланов, Никольский". Фешенебельная обстановка; видно, что контора популярная и процветающая.

Игорь Никольский, невысокий мужчина лет 35, в темно-синем костюме и круглых очках, сидит за столом и читает новости на ноутбуке. Он мрачен, покачивает головой и барабанит пальцами по столу.

Виктор Уланов, спортивный молодой человек в костюме цвета кофе с молоком и черной водолазке, меряет шагами офис с чашкой кофе в руке.

Уланов:

– Нет, Игорь, это опять фейк. Невозможно сбежать из-под такой стражи. Говорю тебе, эта история с душком!

Никольский:

– Согласен. Витя, ты мог бы не носиться, как ужаленный? В глазах рябит.

Уланов нехотя оседлывает стул.

Никольский:

– На этот раз правда. Это случилось на заправке под Бронницами. Сопровождающая ее надзирательница доставлена в больницу с сотрясением мозга средней тяжести. Она уже дала показания.

Уланов (встает):

– Мне это не нравится. Что-то...

Входит Ефим Коган, представительный мужчина лет 40-45, седеющий брюнет в серо-стальном костюме с щегольским ярким галстуком.

Коган (звучным баритоном):

– Итак, дети мои, вынужден констатировать, что, к глубокому прискорбию, мы в глубокой ...опе! (проходит к своему столу, садится) После того, как мы полгода ломали копья, добиваясь смены меры пресечения до суда, и я глотку сорвал, доказывая каждой роже, что Наталья – офицер, а не карманная воровка и от правосудия скрываться не собирается, вдруг происходит побег с этапа! Марков из Следственного комитета уже подсуетился и первым вывалял нас в помойке, и остальные ему с готовностью подтявкнули. Журналюги жаждут крови. Интернет спятил. И что вы скажете по этому поводу?

Уланов:

– Я думаю, Ефим...

Коган (не слушая его):

– Чует мое сердце, дело нечисто. Я тут кое-что надыбал по своим каналам, и картина складывается, кхм, хреновая!

Уланов:

– Ребята, по-моему...

Коган:

– Держали ее под усиленной охраной, на суды с целой ротой гавриков возили, как помолвленную принцессу, а тут вдруг остановились на какой-то заплесневелой заправке и в туалет ее отпустили всего с одной конвойной (давится смехом) да еще с такой дурой, которая башку под удар подставила. Наталья напялила ей на голову ведро, которое забыла забрать уборщица (хохочет) У этой бабы тряпка была на физиономии, как вуаль!

Никольский смеется.

Уланов:

– Получается, что побег ей подстроили?

Коган (закуривает):

– Наша звезда дедукции снова затмевает Холмса и Фандорина? Что ж, говори, Витя!

Уланов (воодушевленно):

– Посудите сами: обвинение против Натальи на поверку не выдерживает никакой критики, из него белые нитки торчат на полметра. Все экспертизы единогласно подтверждают, что она не прикасалась ни к сумке, найденной на вокзале, ни к ее содержимому. Также неопровержимо доказано, что удар служащему нанес человек ростом 185-190 сантиметров. А у Наташи рост – 170!

Никольский:

– А у Вальтера рост как раз 189 сантиметров...

Уланов:

– Они тоже это понимают и не хотят доводить дело до суда. Им не нужна Наташа на зоне. Им нужен Вальтер. Но ухватить его не за что. Больше года они пытались сломить или запугать Наташу, думая, что она не выдержит изоляции или испугается сурового приговора и расскажет, как все было на самом деле, но она оказалась крепким роешком, и они решили дать ей сбежать в надежде, что на свободе Наталья выведет их на Вальтера!

Коган (закуривает):

– Возможно, Витя. Убедительно. А кто "они"? Следователи? Да Мальцев тупой, как пробка, даже собственный зад в сортире не найдет без посторонней помощи, а Бойцов – салага, шкет сопливый, стажер! Ты предполагаешь...

Уланов:

– Я думаю, что Вальтера уже давно "ведут" люди из более серьезных структур.

Коган:

– Браво. Свои призы в "Ай-кью-ринге" ты не зря получаешь. Продолжай детуктировать. Игорь, ты остаешься мониторить ситуацию, вдруг появится какая-нибудь зацепка. Надо выработать план действий. А я пошел на амбразуру (встает) Журналисты просят пресс-конференцию. Прекрасно. Там я переведу стрелки на Маркова и его дуболомов, таких гвоздей им в ответку понавтыкаю! Да пребудет с нами удача, дети мои!

Никольский (сочувственно):

– Ефим, журналюги теперь нас порвут...

Коган (задиристо):

– Еще кто кого порвет! В Чечне в 1992 и не таких видал, да через себя кидал! (уходит)

Никольский (барабанит по клавиатуре):

– Направление побега пока неизвестно. Наталью ожидают в порту Кавказ.

Уланов:

– Она тоже это знает и не пойдет туда. Думаю, что сейчас она ищет укрытие, где сможет переждать шум. И нам нужно вычислить это укрытие раньше всех...

*

Кронштадт. Светлый июньский вечер. Белла выходит из-за кулисы, снимая шлем. На экране – вывеска "Магнита".

Белла:

– Подавитесь! (идет дальше. На экране появляется вывеска универсама "7я") Давно собиралась сделать закупки, а теперь уже откладывать некуда, в холодильнике – арктическая пустыня... (поднимается по ступенькам) Наташа, Наташа, зачем же она это сделала? Что теперь будет?

*

Голос за сценой:

– Несколько часов назад. По дороге из Малой Вишеры в Санкт-Петербург.

Наташа сидит у окна в электричке. За сценой слышен стук колес, на экране мелькают виды Ленобласти из окна поезда. Наташа успела сменить одежду; теперь на ней бриджи и черная футболка "Терминатор". На коленях – рюкзачок.

Наташа:

– Спасибо Фиме, хорошо подогрел меня деньгами на дорожку. И как он только ухитряется их протаскивать в СИЗО? Думаю, того, что осталось, хватит на дорогу до Кронштадта...

Голос машиниста:

– Обухово. Слелующая станция – Сортировочная.

Из боковых дверей выходят и поднимаются на сцену два контролера.

Наташа (тихо):

– Трындец. Они меня узнают, и я пропала! (встает, прихватив рюкзачок и валяющуюся на сиденье рядом карту Петербурга).

Контролеры входят в вагон.

1-й контролер:

– Готовим билеты и проездные документы!

Наташа не спеша пересекает вагон. Во второй половине сцены – тамбур. Целующаяся парочка, у ног которой громоздятся рюкзаки и принадлежности для шашлыка, не обращает на нее внимания.

Наташа берет один шампур, орудует, как рычагом, отжимая дверь вагона.

Парень (прервав поцелуй):

– Э, э, не понял?

Наташа:

– Извините, необходимость!

Дверь поддается. Наташа обеими руками отодвигает створку до предела, заклинивает ее шампуром. В тамбур врывается оглушительный стук колес. Девушка взвизгивает.

Наташа (разбегаясь для прыжка):

– Ребята, очень прошу: вы меня не видели!

Девушка (переходя от испуга к восторгу):

– Ага, оки! Димчик, ты понял, мы девушку не видели! Вау, как в киношке, этой, как ее...

Парень:

– Ага, понял!

Наташа прыгает. Шампур вылетает, дверь захлопывается.

Девушка:

– Блин! Надо было на смартфон снять! Такой видос получился бы!

Парень:

– Жесть... Она хоть не убилась?

*

Стог сена у насыпи. Вдалеке затихает стук колес электрички. Сено шевелится, из него вылезает Наташа, отыскивает и поднимает рюкзачок. Она двигается с трудом, держась за бок и прихрамывая.

Наташа:

– Боже... Чуть не влипла (встает, пытается сделать несколько шагов) Так, ноги целы, идти смогу. Где мы там? Сортировочная? Чуть-чуть не доехала. Вроде недалеко, но пешком точно не дойду. Надо ловить попутную (ковыляет к шоссе).

*

На экране – задворки Московского вокзала в Санкт-Петербурге. За сценой – многоголосый шум большого вокзала; обрывки объявлений о прибытии и отправлении поездов, шаги множества ног, скрип колесиков. Звук подъехавшей машины. На сцену входят Наташа и парень лет 30 в джинсах и кожаной куртке. Он поддерживает Наташу под локоть. Левая нога девушки туго забинтована, на лбу – пластырь.