Текст книги "Шторм на Ладоге. Часть 2. Окончание. Продолжение следует (СИ)"

Автор книги: Анастасия Калько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

При помощи Куолена Стэнтону удалось добиться для Марджи разрешения на встречу с Кристель без стекла, но под наблюдением надзирателей.

Марджи была очень хмурой, с погасшими глазами; даже перспектива скорого освобождения ее не воодушевляла.

– Как мама? – спросила она, когда девушки сели за стол друг против друга. Марджи прятала руки под столом, чтобы Кристель не цеплялась взглядом за наручники. У дверей стояли две исполинские охранницы, зорко следившие за каждым ее движением.

– Лучше. Доктор говорит, дня через три ей можно будет вставать. Как раз к твоему возвращению, – принужденно улыбнулась Кристель.

– Да, надеюсь... Бедная мама. Ей сейчас тяжелее всех.

– Не тяжелей, чем тебе.

– Да ничего, я держусь. Да... Мак меня нокаутировал. Значит, он нам завидовал. Но почему? Он же знал, что мы свои награды не на диване заработали.

– Иногда нельзя доверять даже друзьям, – вздохнула Кристель. – Что планируешь делать дальше?

– Восстанавливаться на службе, – Марджи подняла голову, ее глаза упрямо блеснули. – Теперь, когда все выяснилось, Мейерс должен восстановить меня на службе. Если надо, до международных инстанций дойду, но добьюсь того, что мое увольнение признают неправомерным!

– Это будет трудно, – предостерегла Кристель, – полковник зол на тебя из-за той перепалки и последующей шумихи...

– Буду бороться, – упрямо повторила Марджи, – по течению плыть не желаю. Даже если я проиграю, то только после того, как сделаю все возможное! Пусть никто не думает, что меня можно сломать или согнуть!

Кристель порадовало то, что Марджи сохораняет кураж и силу духа. И она была благодарна Эрику. Но хотя с плеч свалилась одна часть груза, признание Макдугалла уязвило обеих. "А если не он один так к нам относится? Но чем мы заслужили?".

*

Куолен был доволен быстро и аккуратно проделанной работой. На этом он уже набил руку. Парень из военчасти запросил кругленькую сумму, но свой текст затвердил без запинки. Макдугалл был в долгах, как в шелках; страсть к покеру и блэк-джеку дорого стоила. Его порадовала возможность погасить все долги, после отбытия срока переехать на Гавайи и там зажить в свое удовольствие. Куолен знал, к кому обратиться. "Учтут чистосердечное раскаяние, первую судимость, отбудет года три-четыре, и с чистой совестью и большими деньгами отправится в Гонолулу или Ваикики. А Беркли выйдет на свободу, и с ними можно будет заговорить о деле. Чувство благодарности – сильнодействующее средство, или я ни черта не понимаю в женщинах..."

*

Марджи сидела у стола, разгадывая японский кроссворд. "Что еще остается? Курить, пить кофе, коротать время. Книги, кроссворды, телевизор... Но теперь у меня появилась надежда на то, что это ненадолго. Стэнтон сказал, что этот вопрос решится в течение двух-трех дней. Хорошо бы... Скоро приезжает Кирстен, хотелось бы встретиться с ней уже дома, а не в тюрьме...".

Марджи отложила ручку, встала и сделала несколько энергичных силовых упражнений. Она поймала себя на том, что избегает мыслей о Макдугалле. "А мы к нему со всей душой. С такими друзьями и враги не нужны!".

Как ни старалась девушка думать о чем-нибудь другом, перед глазами неизменно вставал Мак в кабинете следователя, поникший, жалкий, как мокрая курица. Он смотрел в пол и монотонно бубнил о том, как установил шар, как обиделся, когда его заявку на пилотирование "Роквелла" на шоу отклонили, как ему досадно от того, что случилось, бормотал извинения перед Марджи... Она молчала, впервые в жизни не находя слов.

Когда ее привезли от следователя, обеспокоилась даже грубиянка Риттер.

– Может, врача вызвать, ммм... миз Беркли? – спросила она, настороженно вглядываясь в лицо подопечной и запнувшись на непривычном обращении. Но "Эй, ты!" к Марджи уже никто не обращался.

– Вам нездоровится? – поинтересовалась офицер Литтлби, сопровождавшая Марджи в камеру.

– Спасибо, все в порядке, – ответила девушка, улыбнувшись через силу. – От радости голова закружилась. Не поверите, но подлинный вредитель "чистуху" написал.

– Да, хорошая новость, – дипломатично согласилась Литтлби и заперла за ней дверь.

Сборник любимых кроссвордов помог Марджи отвлечься, а чашка кофе ободрила. "Ладно, пошел он в задницу, этот завистник! Поделом ему. А я еще повоюю. Кто-нибудь еще в этом сомневается?".

*

– Никакие суды в мире и никакие приказы не заставят меня вновь принять на службу капитана Беркли!

Полковник Мейерс сидел на гостевом диване в студии популярного шоу, расправив плечи и гордо подняв голову.

Шоумен, которого полковник уже однажды выгнал из воинской части, оказался парнем напористым; предприняв новую попытку, он добился интервью с Мейерсом в студии.

– Старый козел! – в сердцах воскликнула Кирстен Беркли, накануне вернувшаяся из Парижа. Похожая на сестру, только более худощавая молодая женщина смахивала скорее на манекенщицу, чем на модельера.

– Да за что же он так? – покачала головой миссис Беркли.

– После того хамского шоу, которое она устроила на несколько недель, я могу помочь ей только одним, устроить на лечение в реабилитационный центр к хорошему психиатру!

– Совсем опух, сам псих! – Кристель со стуком поставила на стол чашку чая.

– Ахинея, – согласилась с ней Натали Пинкстон, – так и хочется задать ему вопрос: почему?

Марджи молчала. Ее освободили сегодня утром, она весь день была в центре внимания в гостиной их с Крис квартиры.

Девушка сидела, стиснув руки, исподлобья смотрела на экран, и ее голубые глаза сверкали все более недобро. "Мать его... Может, он считает, что у Мака крыша поехала по моей вине? Он меня в помоях утопил!".

– Даже учитывая то, что невиновность капитана Беркли в инциденте на авиашоу полностью доказана? – уточнил ведущий, поправляя щегольские очки в модной оправе.

– Даже сейчас, – подтвердил полковник. – В сложной ситуации миз Беркли продемонстрировала полное неумение владеть собой и пренебрежение к субординации. Так себя вести может голливудская старлетка, а не офицер!

– Но, если вспомнить прошлые заслуги Виргинских Орлиц...

– Вот такие, как вы, и свихнули девчонкам крышу! – отрубил полковник. – После вручения наград в Белом доме из них сделали "звезд", начали превозносить их до небес, вот у них и закружилась голова. Попасть из-под огня под ваши телекамеры и аплодисменты оказалось для них тяжелым испытанием. Да, моя ошибка тоже есть – не уследил, упустил ситуацию. А если миз Беркли желает вернуться на службу – то только после извинений и квалифицированной психиатрической экспертизы!

Ведущий полюбопытствовал насчет Кристель, и ответ полковника обрушился, как еще одна гиря. Доверие командира к капитану Пинкстон тоже пошатнулось потому, что, по его мнению, у Молнии могут обнаружиться те же симптомы, что и у Беркли, и вела она себя вызывающе в эти недели...

– Сволочь! – не сдержалась Натали. – Что же, когда я проведу свое журналистское расследование, он еще пожалеет об этих словах!

Стройную элегантную блондинку Натали Пинкстон еще на заре карьеры прозвали Миссис Бритвой, и это прозвище она оправдывала. То, как она прищурилась, глядя на экран, не сулило полковнику ничего хорошего.

– Я не пойду на экспертизу, – Марджи поджалась, словно закаменев, когда мать обнимала ее и гладила по коротким волосам, – я не сумасшедшая. Он что, думает, я свихнулась на войне? И про Кристель такое сказать! Да пошел он...! Извини, мама, я постараюсь не ругаться. Все нормально. Я спокойна.

Мэри Беркли только вздохнула и поцеловала дочь в макушку. Она не одобряла профессию Марджи, считая, что армейская служба – не для женщин. Афганистан, Ирак и Кавказ стоили Мэри немалого количества бессонных ночей и седых волос. Много времени Мэри проводила в молитвах, прося защиты для Мэй и Кристель, когда от девушек неделями не было вестей из "горячих точек". но спорить с Мардж еще в детстве было бесполезно, дочь умела быть очень упрямой. И поэтому сейчас миссис Беркли, переживая вместе с Марджи, с другой стороны испытывала что-то вроде радости. Лучше будет, если девочка действительно уйдет из армии и попытается устроиться в мирной жизни, как обычная женщина, подальше от войн, самолетов и тюрем...

Кирстен подошла к сестре и легонько сжала ее руку:

– Не расстраивайся, Марджи, ведь главное – ты на свободе и обвинения сняты. А если Мак действительно устроил аварию из зависти, он – просто тупица, и не стоит о нем столько думать. Значит, он не был вашим другом. А предательство чужого человека не так ранит.

– Думаешь, нам легко свыкнуться с мыслью об ошибке? – Кристель приоткрыла форточку и закурила. – Мама, извини, я знаю, ты этого не любишь. Но сейчас я в кусках...

Натали только кивнула. Сама она бросила курить года три назад, но сейчас боролась с желанием попросить у дочери сигарету.

Марджи выключила телевизор.

– Ну его к чертям, – сказала она, – сам пусть пройдет экспертизу! Пойду, сварю кофе.

– Я помогу, – пошла за ней сестра.

– О-кей, заодно расскажешь о дефиле, я ведь так и не спросила тебя о поездке из-за всей этой хрени...

*

Прислушавшись к шуму воды из ванной, где Кристель принимала душ, Марджи прошла к себе и сняла телефонную трубку. Девушка догадывалась, кто звонит, и не ошиблась.

– Привет, Телмар!

– Привет, Мэй! Слушай, у меня отпуск. Есть идея: может, махнем в Питерсберг? Тебе бы немного развеяться. Погоняем на мотоциклах по лугам, вечером испечем пиццу и пожарим колбаски на огне. Помнится, тебе это нравилось!

– МЫ испечем, – хмыкнула Марджи. – В прошлый раз твоя помощь свелась к тому, что ты выпустил томат-пасту не на пиццу, а на свои штаны и съел все корнишоны!

– Но я ведь от души старался тебе помочь! – воскликнул парень так искренне, что Марджи невольно улыбнулась.

В предместье Питерсберга, у реки у Телмара был небольшой загородный домик. Из окон открывался красивый вид на луга и Исторический парк. В свободные дни брюнет ездил туда, с друзьями, девушками или с Марджи – когда она хотела провести пару дней на природе, отдохнуть от города и службы и развеяться.

– Почему бы и нет, – оживленно ответила девушка. – У меня сейчас пока полно свободного времени...

*

Услышав, что Кристель вышла из ванной, Марджи быстро скомкала разговор: "О-кей, стартуем через два часа от моего дома!" и прилегла на диван, свернувшись клубочком. Она не знала, зачем это делает. Но девушку уязвляло то, что много лет они с Кристель собирались на работу вдвоем, а теперь Кристель едет в гарнизон, а она остается дома. Марджи, почувствовав себя отброшенной на обочину, не хотела разговаривать с подругой.

– Марджи, я ухожу, и... – открыв дверь и увидев, что подруга спит, Кристель замолчала. Тихонько ступая, она подошла к дивану, набросила на подругу плед и так же тихо вышла. "Пусть отдыхает, даже для самого сильного человека есть предел. Перед нами Марджи держится по-прежнему как будто ей все нипочем, а на самом деле эти события ее задели очень сильно...".

Кристель посмотрела в зеркало, туже подтянула галстук на форменной рубашке и поправила прическу. Выражение твердой решимости, с которым она вошла в квартиру Эрика, снова появилась на ее лице.

– Со щитом или на щите, – пробормотала девушка и вышла из квартиры.

Когда щелкнул дверной замок, Марджи откинула плед, встала и начала укладывать небольшую дорожную сумку. "Может, зря я так? Кристель ведь не виновата в моем увольнении, а я от нее прячусь. Глупо!".

Ровно через два часа Мардж вывела из паркинга свой "харли", и тут же увидела у ворот Телмара, уже ждавшего ее. Да, готовить ее друг не умел, но на встречи никогда не опаздывал.

*

Кристель вошла в кабинет полковника, совершенно спокойная, хотя и представляла себе масштабы надвигающейся бури.

– Капитан Пинкстон, сэр, – доложил дежурный, открывая перед ней дверь.

– Пусть войдет! – рявкнул полковник.

У него в руках был листок бумаги, который девушка отправила командиру час назад. "Так. Всем надеть каски, броники и сказать "адьос" своим задницам!".

– Итак, – кивнув Кристель на кресло напротив, полковник перебросил бумагу через стол, – из вашего рапорта следует, что вы не согласны с моим приказом о переводе на штабную работу?

– Да, сэр, – с олимпийским спокойствием ответила девушка.

– Объяснитесь.

– Я не согласна с отстранением от полетов, сэр, и расцениваю это как попытку сведения личных счетов и злоупотребление должностными полномочиями.

– Каких личных счетов, капитан? – от тихого и мягкого голоса полковника сержант-дежурный у двери захотел оказаться где-нибудь подальше отсюда, пока не грянул гром.

– Такое же сведение счетов, сэр, как в шоу Трентона три дня назад, когда вы публично оскорбили меня и капитана Беркли, – напомнила Кристель, – именно так я расцениваю ваше предложение обратиться в реабилитационный центр! Мы готовы последовать вашему совету и пройти психиатрическую экспертизу, если потом вы, так же публично, признаете, что несправедливо оговорили нас.

– Кристель, – полковник от растерянности сбился с командного тона, – я не понимаю, какой бес в вас вселился? Вы обе были гордостью всего подразделения. Что с вами такое?

– Вы уже знаете, что Марджи невиновна, – голос Кристель дрогнул, – что это сделал капитан Макдугалл. Она так надеялась, что теперь вы отмените приказ об увольнении и была сражена, услышав вас по телевидению...

Мейерс отвел глаза и так ожесточенно затеребил ус, что чуть не оторвал его. В голосе девушки звучала такая горечь обиды, что его решимость поколебалась.

– В армии прежде всего дисциплина, – сказал он, – а капитан Беркли продемонстрировала полное ее отсутствие, когда я ознакомил ее с приказом. Где гарантия, что подобное не повторится?

– Но она здорова, – покраснела Кристель, – мы регулярно проходим медицинскую комиссию и всего три месяца назад получили заключение о том, что психических расстройств не имеем, и...

– Капитан Пинкстон, – вернулся к прежнему тону командир, – приказ не обсуждается. Идите на рабочее место и приступайте к работе.

– От штабной работы я отказываюсь, – Кристель поднялась и зашла за спинку кресла. Побелевшими от напряжения пальцами она сжала раму спинки, – приказу об отстранении от полетов не подчиняюсь.

– Но летать с другим напарником, кроме Беркли, тоже отказываетесь? – полковник взял со стола ее вчерашний рапорт. – Верно?

– Так точно, сэр.

– Так как это невозможно, я отдал приказ перевести вас на работу в штаб, но вы отказываетесь и от нее. Верно?

– Так точно, сэр.

– Вы, видимо, считаете, что родство с Миссис Бритвой дает вам право на пререкания со старшим офицером?

– Я считаю, что не вправе предавать друзей, сэр. А я уже один раз предала капитана Беркли, подчинившись вашему предыдущему приказу относительно ее.

– Но ваша отметка "подчиняюсь под давлением" внесена в протокол.

Кристель увидела на столе у Мейерса пару газет, где на первых полосах виднелись крупные буквы заголовка: "Новое расследование Миссис Бритвы!" и поняла: мама активно выполняет обещание устроить Мейерсу тридцать три неприятности и взялась за дело очень жестко. Обиженная за дочь и ее лучшую подругу, Натали была беспощадна. "Да, полковник, – про себя усмехнулась девушка, – смотрите, как бы с вас погоны не слетели! Думаю, во Вьетконге вам и в страшном сне не снилось, что вам может устроить мой мамик!".

– Да, очень рада, – сказала она вслух, – тогда я не хотела отправиться вслед за Марджи хотя бы до тех пор, пока не докажу, что ее подставили и не узнаю, кто это сделал.

– Проклятые журналюги! – ударил кулаком по газете Мейерс, – своими восхвалениями они совершенно вынесли вам мозги! Шакалы паршивые!

Кристель побледнела от возмущения; высказываясь в таком тоне о журналистах, полковник оскорбил и ее мать.

– Капитан, – рубанул полковник, – либо вы исполняете мой приказ и приступаете к работе в штабе, или пишете рапорт об увольнении здесь же, сейчас же!

Он знал о том, как Пинкстон дорожит службой в ВВС и ждал, что после этого Кристель прекратит бунтовать и без звука спустится в штаб.

Но Кристель ошеломила его. Она взяла со стола лист бумаги, ручку, села. Несколько минут оба молчали.

– Вот, – Кристель подвинула к Мейерсу лист, – рапорт. причины указаны.

Прочитав о том, что капитан Пинкстон обвиняет его в незаконном увольнении из личных побуждений, злоупотреблении служебными полномочиями, оказании давления, служебной тирании и гендерном шовинизме, полковник с трудом удержался от гневной вспышки. Пинкстон невозмутимо ждала его реакции. "Что же, сама напросилась!". Полковник размашисто расписался под рапортом и убрал его в папку для входящих документов.

– Теперь у меня больше свободы действий, – обернулась с порога Кристель, – я буду доказывать каждое слово в графе "Причины увольнения", пока нас не примут обратно на службу – вы, или ваш преемник!

– Как вам угодно, капитан, – сквозь зубы отозвался Мейерс. – У вас теперь будет много времени, которое нужно коротать...

– Думаю, это скоро будет у вас!

*

Из машины Кристель позвонила Куолену:

– Да, Эрик, – она перехватила руль одной рукой, чтобы закурить, – я бы хотела встретиться... не по телефону. О-кей, я еду. Да, ты был прав, он постарался "уйти" и меня А я ушла сразу, не дожидаясь следующего ушата с навозом... Правда? Хорошо, поговорим. Спасибо, Эрик. Я в раздрае... И я тебя люблю!